Форум » ТвАрчество » Приют графоманки » Ответить
Приют графоманки
Хети сын Раша: Название: Счастливое число. Аннотация: никогда ни о чем не жалей. Будь вежлив со странными незнакомками. Все в этом мире возможно. (я не умею писать аннотации) От меня: Все события вымышлены. Любые совпадения случайны. Немного мифологии, чуть-чуть знаний культуры Дальнего Востока и много фантазии. * * * Нет ничего приятнее, чем побродить по осеннему лесу с корзиной в руках, шурудя палкой листву и насвистывая себе под нос очередной, запавший в голову по дороге шлягер-однодневку. И не важно, что твоя корзина будет полупустой или не до конца полной. На хорошую порцию грибов с картошкой всегда наберется. И на том спасибо. Лес встретил Михаила Подгорного запахами грибов и палой листвы. Теплый ветерок, запутавшись где-то в макушках деревьев, раскачивал их, пытаясь освободиться, и беззлобно ворчал. Осень опалила листву золотом и багрянцем. Тихо тлели ягоды рябины. Михаил любил гулять по лесу в межсезонье. И не лето еще, и не осень. Одним словом – сентябрь. Было далеко за полдень. По лесу он бродил около часа и успел найти несколько пеньков с белеющими свежими срезами да пару семеек лисичек. Навстречу три раза попадались счастливые грибники с полными корзинами и горящими глазами на усталых лицах. Это были те счастливцы, которые, не поленившись, встали спозаранку, чтобы оказаться в лесу первыми. На подобный подвиг со своей стороны Подгорный был не готов. Для каждого грибника всегда найдется свой гриб. Этому принципу тихой охоты он следовал неукоснительно. И повинна в том была его лень, которая накатывала каждый раз, когда он возвращался после очередной командировки и брал отпуск. Заставить встать себя в шесть утра, пару часов трястись в электричке, набитой до отказа такими же, как и он, любителями грибов - не вызывали у него особого энтузиазма. Михаил любил получать удовольствие от всего, что делает. И сегодня, в первый уикенд осени, он пришел за ним, а не за тонной грибов, как некоторые. Присмотрев очередную симпатичную рощицу, где грибы, по его скромному разумению, просто обязаны быть, Подгорный решил остановиться на перекур. Достав смятую пачку Мальборо из кармана, он поставил корзину на землю и присел на поваленный ствол дерева. Чиркнул спичкой и ловко, по-солдатски, прикрывая рукой трепещущий огонек, поднес его к кончику сигареты. Затянулся. Выпустив клубы дыма, он зажмурился и подставил лицо ласковым лучам еще по-летнему жаркого солнца. Повеяло прохладой, он поежился и по плотнее запахнул куртку. Раздалось резкое и сухое, напоминающий кашель старого человека карканье. Он открыл глаза и посмотрел в его сторону. Где-то над головой в густой листве старого дуба прыгала с ветки на ветку взъерошенная ворона. Михаил опустил глаза. По земле неслышно скользили потоки молочно-белого тумана. Они огибали стволы деревьев, закручивались в водовороты, заполняли овраги, сглаживали кочки и небольшие возвышенности. Солнце скрылось за набежавшие свинцово-серые тучи. - Простите, - раздался за спиной тихий женский голос с еле уловимым акцентом, - вы не могли бы мне помочь? Михаил удивленно обернулся и увидел стоящую в двух шагах от него симпатичную девушку. Высокая, с длинными, цвета небеленого льна прямыми волосами, в белоснежном спортивном костюме она приветливо улыбнулась ему. Казалось, что вся ее фигура соткана из чистого света. Туман, как кот ластился к ее ногам, поглощая землю, траву, цветы. - Здравствуйте, - Михаил встал с поваленного дерева и смущенно улыбнулся, незнакомка оказалась на голову выше. – Э, чем я могу быть вам полезен? - Не ожидала встретить в этой глуши джентльмена, - приветливо улыбаясь, сказала девушка и протянула руку, - меня зовут Ада. - Михаил, - представился он, осторожно прикасаясь к ее тонким, ледяным на ощупь пальчикам. - Очень приятно, - ответила Ада и посмотрела ему в глаза. Михаила поразили глаза девушки. Они были большие, цвета старого янтаря, излучающие холод и бесстрастность. Взгляд умный, цепкий. Смотрит, как будто приценивается. А улыбка милая, на щеках ямочки. По спине побежали мурашки. Во всей ее фигуре было какое-то несоответствие, что-то странное. - Ада, - Михаил все время терялся рядом с высокими женщинами. И поэтому не нашел ничего лучше, как продолжить беседу, перефразировав свой вопрос. – Чем я могу вам… помочь? - Давай на «ты», - чуть улыбнувшись, сказала девушка и присела на поваленный ствол дерева. - Давай на «ты», - эхом откликнулся Михаил и смутился. Какое-то странное чувство у него возникало, стоило ей взглянуть на Михаила. Сердце сжималось от тоски и безысходности. Все внутри холодело. - Мы с вами нигде не встречались? – вопрос был банален, но сейчас Подгорного интересовал не ее телефон и возможность свидания, он был уверен, что знаком с этой девушкой. Или с тем чувством, которое возникало у него в ее присутствии. - Возможно, - Ада взяла в руки корзинку и с любопытством заглянула внутрь, - не густо. Как ты думаешь, грибам больно, когда ты их срезаешь? Михаил удивленно моргнул. - Не знаю, никогда об этом не задумывался. - И зря, - девушка встала с поваленного дерева и протянула ему практически пустую корзину. - Я заблудилась, не подскажешь, где здесь станция? Вот, сошла с электрички, захотелось побродить по лесу, и потерялась. Михаил не мог отделаться от ощущения, что ему врут. - Я могу тебе показать направление, но ты уверена, что не собьешься с пути? Ада растерянно улыбнулась и промолчала. - Я так и думал, - тяжело вздохнул Михаил, картошка с грибами откладывалась до лучших времен, бросить девушку в беде он не мог. - Давайте я провожу вас до станции. И вам удобнее и мне спокойнее. Он опять сбился на «вы». Ада внимательно посмотрела на него, но, видимо, решила не поправлять из вежливости, и только поблагодарила. Неожиданно поднялся ветер, он рвал туман в клочки, раскачивал кроны деревьев. Лес наполнился жалобными скрипами-стонами, нервным карканьем ворон, завыванием ветра. Тяжелое свинцовое небо давило на плечи всей своей мощью. Девушка отбросила пряди волос, упавшие на лицо. Ее спортивная куртка раздувалась, как парус под порывами ветра. Недолго думая, Михаил снял ветровку и накинул на плечи Ады: - Не спорь, я вижу, тебе холодно, - он врал, девушка вела себя так, как будто не заметила изменений вокруг, но отказываться от его предложения не стала, приняла как само собой разумеющееся, вежливо качнув головой. Михаил галантно протянул руку и помог ей перебраться через поваленное дерево. Рука Ады была ледяной и крепкой. В ней чувствовалась не женская сила. «Спортсменка», - пронеслось у него в голове. Они шли по лесу в сторону станции и молчали. Лес наполнился странными и зловещими звуками. Михаил никак не мог подыскать тему для разговора. Пауза затягивалась. Ада шла рядом и, улыбаясь, бросала любопытные взгляды в его сторону. Подгорный рассеянно смотрел себе под ноги. Он не сразу понял, что так привлекло его внимание. Туман рассеивался, сквозь его прозрачную завесу стала проступать земля, трава, корни деревьев. Среди травы то тут, то там росли незнакомые ему белые цветы. Они напоминали лилейники и тюльпаны одновременно. Странно, он бывал здесь каждый год и раньше никогда их не замечал. С каждым шагом цветов становилось все больше. В воздухе витал незнакомый аромат. - Ада, - Михаил протянул ей только что сорванный цветок, - ты случайно не знаешь, как он называется? - Случайно знаю, - рассмеялась она и уткнулась носом в сердцевину цветка. - Он так прекрасен. Правда? - Не знаю, - Подгорный осмотрелся, количество цветов с каждым шагом увеличивалось - они уже росли группками, образуя белые островки. Во всем этом было что-то странное, нереальное. - Это асфодела, - ответив, Ада ещё раз вдохнула терпкий аромат цветка и произнесла. - Мрачные поля заросли асфодели, над ними носятся тени умерших, чьи стоны подобны тихому шелесту листьев. Последние ее слова прозвучали жутко в сопровождении заунывного воя ветра, треска сучьев и шороха листвы. - Это откуда? - Растерянно спросил Михаил, ему казалось, что между деревьями движутся тени. Или это игра света? Или его фантазия разгулялась? – Ну, твои последние слова. Это же ты что-то процитировала? - Да, - Ада равнодушно отбросила цветок куда-то в сторону, - один слепой грек написал. - А, - неопределенно ответил Михаил. Единственным слепым греком, которого он знал, был Гомер. И писал он что-то про коня и еще что-то про долгое плавание. Все это когда-то проходилось в школе, и было благополучно забыто много лет назад. – И о чем это? - Об Аиде, - коротко ответила Ада и неожиданно остановившись, повернулась к нему лицом, - тебя что-то смущает? - Аид, это там, куда мертвые уходят, да? – Подгорный задумчиво почесал затылок. - Как-то мрачновато. Впереди деревья расступались. Михаил точно помнил, что до станции им идти еще полчаса. Цветы росли сплошным ковром, и ему казалось, что они идут по снегу. От их запаха неожиданно разболелась голова. Ада остановилась, преградив ему путь. - А почему мрачновато? Ведь красиво же. Белоснежные поля. Свод, цвета старой бронзы. - Ну, смерть, - Михаил замялся, - и все такое. Нет, я не спорю, это красиво, то, что ты описала. Это очень красиво, но там же мертвые. Вернее туда уходят умершие. Ой, там же… Фраза упорно не хотела складываться. Он никак не мог четко выразить свою мысль. Смысл ускользал, стоило девушке взглянуть в его глаза. - Почему люди боятся и ненавидят смерть? - А? – какой-то странный получался разговор. Нескладный. Михаил задумался. Ему почему-то захотелось ответить на этот вопрос честно и предельно серьёзно. Со смертью шутки плохи. Уж он это точно знал. – Понимаешь, Ада, люди скорее боятся смерти, чем ее ненавидят. Да и за что ее ненавидеть? Это единственное, что нас уравнивает в правах. - Все люди рано или поздно умирают, - тон девушки был серьезен. - Да, наверное, но ты не ответил на мой вопрос. - Я не знаю ответа. Кто я такой, чтобы говорить за всех людей? - Хорошо, - Ада задумчиво посмотрела куда-то за спину Михаила. Тот еле сдержался, чтобы не обернуться. – А что думаешь ты? - Я? Я боюсь смерти, - почему-то с неуверенностью в голосе ответил Подгорный, - потому что не знаю, что со мной там произойдет. - А, - глаза девушки вспыхнули неестественным огнем, - значит, люди боятся неизвестности. А почему они тогда не боятся жизни? Они же не знают, что с ними произойдет завтра. Михаил растерялся еще больше. Он никогда не смотрел на жизнь под таким углом. Но под требовательным взглядом Ады все-таки попытался ответить: - Наверное, потому что, когда человек живет, то он может повлиять на события или попытаться что-то сделать. Или потому что мы знаем, что может произойти. - И ты в это веришь? – Ада усмехнулась и, повернувшись к нему спиной, пошла в сторону прогалины. Михаил уже не понимал, кто кого ведет. И куда они идут. - Не совсем. В большинстве случаев – это иллюзия. Часто обстоятельства оказываются сильнее нас. – Разговор становился всё интересней. Лес редел с каждым шагом, они приближались к чему-то, что никак не должно было быть на том месте. Михаил чувствовал, что беседа подходит к логическому концу. - Смешные вы люди, - девушка усмехнулась, - не понимаю вас. Вы окружаете себя иллюзорным миром, прячетесь за свои надежды и мечты, убеждаете сами себя в том, что всесильны, а на самом деле от вас ничего не зависит. - Это не правда, - Михаил почти выкрикнул последние слова. Его слух неприятно резануло то, как Ада говорила о людях – вы. Отделяя себя от остальных. - Смерть не похожа на иллюзию, - продолжала та, как будто не замечая последних слов Подгорного, - человек чувствует свое бессилие и поэтому боится и ненавидит ее, да. - Что «да»? - Я так и думала, - она подняла свои желтые глаза на Михаила и улыбнулась, - спасибо. - За что? – Михаил окончательно утратил нить разговора. Ему почему-то показалось, что это было какое-то испытание. - За то, что ты не соврал, - она грустно вздохнула. - Мне редко удается так откровенно поговорить с живыми людьми. Они обычно… Свою фразу Ада так и не закончила, а лишь махнула рукой и печально улыбнулась. Девушка выглядела задумчивой. - Тогда, если бы человек точно знал заранее, что с ним случится или хотя бы предполагал, что с ним случится. Или хотя бы предполагал, что все закончится хорошо, то он был бы счастлив? - Никогда не задумывался над этим, - Михаилу стало не по себе от того, что сказала его странная спутница. – Наверное, если бы я заранее знал, что все будет хорошо, то был бы счастлив. - А если бы ты заранее знал время своей смерти? Михаил не нашелся, что ответить. Все его мысли были заняты тем, что он увидел перед собой. Обычный среднерусский лес расступился, и перед ним предстала плоская и белая, как лист белой бумаги – равнина. Асфодели покрывали ее ровным ковром. Над головой нависали тучи. Они были так низко, что, казалось, стоит поднять руку, подпрыгнуть и можно дотронуться до них. Небосвод цвета старой бронзы. Ветер метался над равниной, завывал и гудел. Михаил стоял на самой кромке леса, не решаясь сделать шаг вперед. Ему казалось, что мимо проходит призрачный поток людей. Они спокойно ступают на эту равнину, поросшую белыми цветами, и уходят прочь. - Тебе не стоит идти туда. – Голос Ады с трудом прорывался сквозь гул ветра, - не время еще. Она стояла перед ним, по щиколотку погрузившись в волнующееся море цветов, ее силуэт постепенно растворялся, таял. Ада превращалась в марево, легкую дымку, мираж. - Мы еще встретимся, - она улыбнулась. – Знаешь, я не могу тебя отпустить просто так. Ты помог мне понять кое-что в вас, в людях. Она посмотрела в глаза Михаилу. Тот оцепенел. Наверное, так себя чувствует бабочка, пришпиленная булавкой к картону. Грудь пронзило холодом, сердце почти остановилось. - Я хочу одарить тебя знанием. Запомни это число, майор. Сорок два, - последние слова она произнесла очень громко и четко. - Оно поможет тебе стать счастливым и прогонит страх. Ада исчезла, растворившись в воздухе. Жизнь постепенно возвращалась в тело Михаила. Гул ветра нарастал, стал напоминать гудение турбин вертолета. Он был настолько силен, что почти сбивал Михаила с ног. В воздухе витали запахи асфадели и авиационного топлива. Весь мир вокруг был заполнен разговорами, криками людей. - Откуда! – Подгорный так и не решился переступить черту, выйти на равнину, - откуда ты знаешь, кто я? Ада, вернись! Михаил с ужасом осознал, что упустил что-то очень важное, не задал нужного вопроса. Между ними осталась какая-то недосказанность. Что она подразумевала под этим даром? Что? О каком счастье она говорила? Михаил посмотрел назад и не увидел леса. Изображение смазалось, потеряло четкие очертания. Очередной порыв ветра толкнул его в спину и Подгорный, не устояв на ногах, упал. * * * - Быстрее парни, он скоро улетит, капитан вечно ждать не будет! – чей-то хриплый крик заставил майора Подгорного открыть глаза. Во рту пересохло, что-то мешало дышать. Его несли на носилках четверо солдат с повязками санитаров на рукавах. Легкая тряска доставляла боль. Его немного подташнивало. Один из парней опустил глаза и, увидев пришедшего в себя Михаила, радостно улыбнулся. - Держись, майор, все самое страшное позади, через два часа будешь в госпитале. - Скажи спасибо капитану Тюльпанову, он согласился тебя подождать. Следующая вертушка будет только завтра, но ты бы до нее не дотянул. Подгорный попытался приподняться на локтях, но боль в груди заставила его рухнуть обратно. Он вспомнил то жуткое ощущение от взгляда пронзительно-желтых глаз Ады. Дыхание смерти, вот что он почувствовал там, у кромки леса. - Ты что, совсем сдурел?! – носилки остановились, шум винта практически заглушал голос говорившего, одного из тех, кто нес его, - у тебя две дырки в груди. Еле откачали, операция длилась около восьми часов! Сердце заводили несколько раз, а ты встаешь?! Лежи и не дергайся. Михаил растерянно смотрел на говорящего санитара. Так что же это получается? Тот лес, та равнина, та девушка… Ему стало жутко. Он понял, с кем разговаривал, но его сознание взбунтовалось и не хотело признавать простую истину. С тихим стоном Подгорный откинулся назад и больше не двигался. Как в замедленной съемке над ним проплывало синее осеннее небо Чечни, медленно вращающаяся лопасть, металлический потолок фюзеляжа вертолета. Носилки поставили на пол и закрепили. - Ну ладно, бывай, счастливчик, - бросил ему один из уходивших санитаров. - Считай, сегодня второй раз родился. Они ушли. Майор Подгорный растерянно смотрел на темный металлический свод. От шума мотора заложило уши. Он оказался рядом с кабиной, дверь была открыта, и Михаил слышал обрывки фраз, доносящиеся оттуда. - Диспетчер, какого хрена? Говорит борт 42 С, прошу разрешения на взлет! Вы что там, все спите? Ответов диспетчерской слышно не было. Михаил вздрогнул, услышав номер вертолета. Сорок два – число, которое способно принести ему счастье. Вот только что под ним понимала его спутница в том странном осеннем лесу? Михаил прокручивал в голове весь диалог, пытался понять, что ему хотела сказать Ада. - Да пошел ты, острослов, мне еще полтора часа над зеленкой, никем не контролируемой, лететь. Еще пару минут летчики препирались с неизвестным диспетчером, потом мотор вертолета заработал на полные обороты и весь мир заполнился равномерным гулом работающих винтов. Михаил закрыл глаза и попытался разгадать загадку Ады. Сорок два. Что бы это могло быть? Может быть, это означает, что вертолет с бортовым номером 42 С, под управлением капитана Тюльпанова без приключений довезет его до госпиталя живым? Или это что-то большее? Он доживет до 42 лет и умрет? Какое уж тут счастье и удача? А может быть? Его мысли текли медленно, подобно огромной полноводной реке. Он играл с числами, перебирая все их значения, которые только знал или слышал где-то. Михаил даже вспомнил, что в Японии одним и тем же словом называют смерть и цифру четыре. - Сорок два, - его голос потонул в гуле винтов, - четыре и два. Мне суждено дважды встретиться со смертью? Он рассмеялся и закашлялся от боли в груди. Что же ты хотела мне сказать этой цифрой, Ада-Смерть? * * * Муса услышал звук летящего вертолета за несколько минут до его появления. Неуклюжая на вид машина с утробным урчанием старательно месила облака лопастями, приближаясь к своей неминуемой гибели. Руки, сжимающие корпус ПЗРК Иглы, вспотели. Вертолет с неверными погибнет от их собственного оружия. Какая ирония. До выстрела оставалось менее минуты. Он старательно ловил машину в прицел. Промахнуться было нельзя, ни в коем случае. Указательный палец правой руки застыл в ожидании. Пот заливал глаза. Осталось сорок пять секунд, сорок три секунды, сорок две… Пуля снайпера вошла в затылок Мусы и вышла через глаз. Он даже не почувствовал боли. Уже бездыханное, практически обезглавленное тело уткнулось в ржаво-красную траву. * * * Михаил вышел из госпиталя через полгода и на остановке встретил Леночку, свою будущую жену. Был поздний вечер и им оказалось по пути. Они оба ждали сорок второй автобус. * * * Подполковник Подгорный погиб, когда ему исполнилось сорок два. Сентябрь в том году выдался ненастным. Злой, холодный ветер рвал еще по-летнему зеленые листья с деревьев, ломал зонты, бросал в лица людей, собравшихся на кладбище, колючие капли дождя. На похоронах Михаила звучали помпезные речи, играл военный духовой оркестр. Невысокая женщина в коротком черном плаще стояла на краю могилы и растерянно вертела в руках маленькую красную бархатную коробочку с орденом. * * * Тучи цвета старой бронзы клубились над абсолютно плоской белой равниной. Среди колышущихся цветов стояла высокая женщина с волосами цвета небеленого льна. На ее лице загадочно мерцали хищные желтые глаза. Из леса вышел человек, одетый в военную форму. Он неторопливо подошел к линии, отделяющей осенний лес от равнины, и улыбнулся: - Сорок два? - Сорок два, - как эхо прозвучал ответ женщины. - Спасибо, - ответил мужчина и добавил, - я ни о чем не жалею. Он улыбнулся еще раз, вдохнул воздух, пропитанный запахами асфадел, и пересек призрачную черту, отделявшую жизнь от смерти. С каждым шагом, мужчина забывал годы своей жизни, тело становилось прозрачней, растворялось, превращаясь в марево, в тень. Когда бывший подполковник Михаил Сергеевич Подгорный прошел мимо женщины в белой одежде, он уже не помнил ничего из своей жизни.
Ответов - 0
полная версия страницы