Форум » Архив №1: игровые темы » Комната №23 » Ответить
Комната №23
Aspid: После наполненного впечатлениями дня сон никак не шел к Аспиду. Юноша тщетно ворочался с боку на бок в такой непривычной ему кровати на высоких ножках, но заснуть никак не удавалось. Вообще, гизы всегда предпочитали спать полностью обнаженными, но лечь голым на посеревшие от долгого использования простыни и закутаться в грязное стеганое одеяло Аспид побрезговал, и поэтому завалился на постель во всей верхней одежде, что только добавляло дискомфорта. В голову лезли беспорядочные мысли и воспоминания – о мальчике на берегу озера, о городе, о сломанной ноге гнолла, о зеленоволосом провожатом и о драке в таверне. Ко всему прочему, в ноздри бил сладковатый запах недавней смерти, произошедшей в комнате и у гиза ну никак не получалось расслабиться и впасть в спасительное забытье. Ветер за окном скребся в закрытые ставни. Это звук был непривычен Аспиду и потому беспокоил его. Юноше постоянно казалось, что кто-то пытается пробраться к нему в комнату с улицами. В ночной тишине приглушенно раздавались то ли голоса, то ли пение – слов было не разобрать, но звук был ритмичным, становился до громче, то тише и напоминал юноше какое-то ритуальное песнопение. Что бы освободить свой разум от цепких пут реальностей, Аспид стал играть в древнюю как мир игру, которой научила его бабка Погибель - принялся вспоминать своих родственников по матери от колена к колену, восходя к самой Матушке Змеице – праматери всего их рода. Жизнь гизов была коротка и насыщена – женщина, видевшая тридцать штормовых приходов, уже считалась среди них глубокой старухой. Поэтому княжичу редко удавалось добраться и до середины родового древа. Но сегодня игра не пошла – постепенно мысли юноши опять переключились на события дня. Однако когда он стал в подробностях вспоминать встречу с божественной посланницей Великого Змея, мысли неожиданно стали путаться, цепляясь одна за одну и на разум гиза опустилась благодатная пелена сна. Ему приснилось то самое сочное, красное яблоко, которое он купил на улице у торговца фруктами. Как только юноша отер плод рукавом и приготовился вонзить в него свои зубы, яблоко выпало у него из рук и покатилось по неровной брусчатке мостовой куда-то вглубь хитросплетений городских улиц. Аспид шел за ним, надеясь поймать, а яблоко все катилось и катилось вперед. Неожиданно стало темно, над головой проплывали косые крыши домов, арки, мосты, какие-то низкие своды, плечи сдавливали со всех сторон подступающие почти вплотную друг другу стены. По сторонам попадалось бесчисленное множество ходов, дверей и ответвлений, в которых угрожающее клубилась бездонная темнота, и казалось, что вот-вот из одного из них выпрыгнет кто-нибудь огромный и страшный, притаившийся там до поры до времени. Яблоко постоянно ныряло в один из закоулков, так и норовя скрыться из виду, где-то неподалеку слышались чьи-то голоса, возбужденные крики, споры, протяжные хмельные песни, смутное бормотание жреческих песнопений. Это был беспокойный и тягучий сон. Юноша не понимал - куда и зачем он идет, и есть ли вообще конец у этого лабиринта. За его спиной неотступно скользила призрачная шестирукая тень со змеиным хвостом. Аспид постоянно чувствовал ее затылком, но не смел обернуться и посмотреть. А затем пугающая мысль острой иглой пронзила его сознание – где-то в этом нескончаемом лабиринте он потерял свое веретенце и теперь никак не может найти его, бестолково надеясь на помощь глупого яблока. Княжич проснулся когда его руки помимо воли рванулись к поясу, нащупывая спасительное тепло полированного дерева. Найдя его, юноша расслабился и облегченно вздохнул. Резкое движение разорвало и без того ветхие путы сна. Юноша открыл глаза. Пламя свечи, стоящей на столе дрожало и плясало так, как будто по комнате гулял легкий ветерок. Рыжие блики тревожно танцевали на стенах комнаты. Но ветра в комнате быть не могло – перед как лечь юноша прилежно последовал совету Шарля и надежно затворил и ставни и дверь на добротные засовы. Аспид резко оторвал голову от подушки, не выпуская из пальцев веретена, и сел. Дверь и окно действительно были заперты, но в комнате юноша был не один. Напротив, в призрачной полутьме дальнего угла стоял кто-то невысокий и тихо покачивался из стороны в сторону, бессмысленно глядя в пустоту. Одежда и лицо карлика были заляпаны кровью, в спине незнакомца торчал большой, ржавый нож.
Ответов - 6
Сказочник: Серовато-черные пряди жестких спутанных волос падали на лицо неизвестного, искажая его еще больше… Хотя, куда уж больше – косые тени от теплого света, пугающие глубокие пятна чего-то темного, кажущиеся невозможно резкими черты лица… Длинная густая борода, кокетливо разделенная на две косички – растрепавшаяся, словно ею долго подметали пыль; ярко-зеленого цвета пиджак, когда-то белая жиголовского типа рубашка с воланами на груди, ткани которой явно уже лет под тридцать – воланы застиранны до такой степени, что сквозь них просачивался свет. Если судить по оной бороде и особому типу строения лица, вполне можно было предположить, что незнакомец относился к славной и забавной расе гномов. Вот только обычно гномы так не одеваются, они не художественно заляпаны кровью, из их спин не торчит ножик, и они не стоят, пошатываясь и заворожено наблюдая за свечой. Вернее, так было раньше. Стоила подростку пошевелиться на своей постели и, что было более заметно, резко сесть, сжимая в своих руках выглядящее таким грозным оружие, бородатый перевел по прежнему бессмысленный взгляд уже на него… На мгновение, буквально на мгновение, мелькнула лукавая искорка во взгляде, затем же.. Гном протянул дрожащие руки к гизу, что-то невнятно просипев… Сделал маленький-маленький шаг вперед, словно готовый вот-вот упасть вперед… и совершенно случайно его ноги запутались в ужасающе широких штанах ярко-синего цвета. Так, немного не рассчитал шага… Чуть громче охнув, чем следовало бы умирающему, едва удержал равновесие, резко отклонившись назад и гулко стукаясь спиной о стену… Судя по изменившемуся лицу, а тем более, последовавшему за этим хриплому мату на изысканном тролльем языке, несчастный ножик углубился в спину чуть больше, чем нужно. Ругался гном, к сожалению, недолго – резко оборвав свою поучительную для подрастающего поколения речь, неизвестный закашлялся, явно сорвав и без того поврежденное горло. Недовольно скривился. Сунул руку за пазуху, достав странного вида помяную фляжку. С пятой попытки, не сводя подозрительно пристального взгляда с парня, открутил крышку… Довольно выдохнул, обдавая окружающее пространство дикой смесью аромата благородного коньяка и сивушного запаха самого дешевого пойла. Все же оставалось надеяться, что в фляжке была первая жидкость… а то совсем какие-то перспективы мрачные вырисовывались… - Испугался? – довольно миролюбиво и слишком живым тоном, хитро блестя маленькими черными глазами и чуть оскалившись, должно быть, в все же приветственной улыбке. Немного потянувшись, хрустя суставами, бородатый ловко завел руки за спину, с неприятным чмоканьем вытянув… нож… вернее, половинчатый его кусок, весьма мастерски прикрепленный на что-то влажно-тягучее к куртке (прочем, судя по чуть красноватому кончику, с телом он все же соприкасался), невнятно пробурчав себе под нос «Чертов Горм, обещал же, что без накладок пройдет… а теперь одежку порвал», и уже вслух: – Зря-зря, нервишки-то лечить надо… - Весьма по хозяйски подойдя поближе к столу, гномяра плюхнулся на опасно затрещавший стул и закинул короткие ножки на предмет мебели, едва не повалив испуганно заволновавшуюся свечу. По дереву загромыхал неправильным стуком ржавый нож, подтверждая собственную настоящесть, хотя и малость изуродованность – кто-то явно постарался «оторвать» половинку лезвия, - …а то мало ли в какой компании окажешься? В твои-то годы…
Aspid: Жила на «Золотой Гадюке», родном корабле Аспида, старая бабка по имени Зубатка. Говорят, что в молодости Зубатка была одной из самых великих шанн, которых только знавали в племени гизов-пиратов, и побеждала она врагов в немерянных количествах, но при этом была чиста душой и наивна, как ребенок. И, словно в насмешку над ее именем, судьба распорядилась так, что в одном из славных сражений подлый враг ударил Зубатку по лицу тяжелой булавой и выбил ей большую часть зубов. С тех пор прошло немало лет, в одном из налетов Зубатке даже удалось раздобыть невиданную диковинку – зубы, искусно сделанные из кости неведомого животного, которые можно было вставлять в рот и носить как родные. Так и получилось, что оказались у славной шанны Зубатки не свои зубы. Детишки часто потешались над незлобивой, бесхитростной бабкой, тайком утаскивая ее зубы, которые та на ночь ложила отмокать в кувшин с морской водой, и играя с ними. Особенно же потешные моменты случались, когда бабка Зубатка искренне удивлялась чему-нибудь по простоте собственной души и так широко раскрывала при этом рот, что ее вставные зубы выпадали и катились куда-нибудь по палубе с веселым стуком. Аспид не случайно вспомнил именно в этот момент тот веселый стук, потому что, казалось, от удивления он так широко раскрыл рот, что того и гляди его собственные зубы выскочат сейчас и с радостным перестуком ускачут куда-нибудь под стол. Вообще явление духа умершего считалось у гизов добрым предзнаменованием, приносящим удачу. Правда, за удачу иной раз приходилось и побороться, если вдруг душа оказывалась неспокойна и несговорчива, и пыталась утянуть за собой на тот свет невольных свидетелей своего появления в бренном мире. Но такого – что бы душа, явившаяся смертному, оказывалась столь же материальна и вещественна, как и все прочее в этом подлунном мире, да еще и вела бы себя столь нахально и непринужденно – такого Аспиду не то что видеть, но даже и слышать про подобное не приходилось! Впрочем, простучавший по столу ржавый кинжал, измазанный свежей, красной и такой пьяняще-ароматной кровью, окончательно позволил юноше убедиться в том, что его незванный гость ровно на столько же состоит из костей и мяса, как и он сам, и, кроме того, весьма неуклюж. Поэтому юный княжич окончательно избавился от неуместного удивления, которое только мешало сосредоточить, аккуратно переместил саблю, которая лежала на кровати у стеночки и с которой гиз спал практически в обнимку, к себе на колени, и окинул незнакомца подозрительным взглядом. - Что ты делаешь в моей комнате, гном, без приглашения и в столь поздний час? - спросил он громким, властным голосом, каким и подобает обращаться будущему князю к простым смертным. - Как посмел ты побеспокоить мой покой и как ты вообще ты здесь очутился?
Сказочник: Продолжая опасно покачиваться на несчастном произведении неведомого плотника, гном с явным любопытством разглядывал паренька, втихомолку потешаясь над его удивленной физиономией. М-да, нечастно встретишь гиза на суше, а уж удивленного гиза, да, к тому же, явно слишком юного гиза… вай, уж что-что, а теперь-то уж точно будет что рассказать предполагаемым внукам. Хотя бы и не своим, ведь, как известно, родней у гномов считается даже двоюродная бабка со стороны приемной дочери второго сына третьего правнука достопочтимого дяди. Причем – ближайшая родня-то!.. - Нехорошо-нехорошо, чуть меньше пафоса, чуть больше теплоты и народ к тебе потянется, парень, - гном подмигнул, даже немного кокетливо накручивая на палец выбившуюся из потрепанной бороды прядку и явно улыбаясь до ушей. Как бы не пытался мальчишка добавить власти в голос (что случалось еще комичнее), последняя фраза выдавала его с головой… …Когда ты пьешь без повода один – это пьянство. Когда ты пьешь один, но с поводом – легкое извращение. Когда же ты пьешь в компании, да еще и без повода – наверняка накличешь себе неприятности на полутрезвую головушку. Садясь за стол с плохо знакомой компанией всегда стоит помнить одну маленькую вещь. Даже не одну, а несколько маленьких вещей: - никогда не пей на спор; - никогда не соглашайся на заведомо подозрительно выигрышное дело; - никогда не спорь с женщиной после того, как напьешься. Проиграть женщине – позорно. Проиграть в борьбе – еще более позорно для гнома. Уже потом будешь вспоминать, когда, кладя руку на стол, ты видел веселые глаза своих собутыльников, плохо скрываемое торжество на лице бой-бабы; и таки вспомнишь, когда твоя собственная лапища с восторженным грохотом встретиться со столом, придавленная своей оппоненткой. Легкая потасовка нисколько не посмела помешать восторжествованию справедливости. Взрыв отгремел, легкая драка – тоже… к тому же, бедный гномик отсидел всю схватку в районе кухни, с глубокими переживаниями на лице уничтожая все бутылки, до которых смог дотянуться. Никто никогда не видел действительно пьяного гнома. К сожалению, сегодня это тоже не удалось – Толстый Бонни, гад бессердечный, не дал свершиться великому. Ах, а как все могло хорошо кончиться?.. В общем, пойти в первую попавшуюся комнатку и немного поизоброжать привидение-умирающего до сердечного приступа у жертвы пришлось все равно. А уж когда тебя провожал стандартный, но все равно виртуозный вор и лиходей из той команды бой-бабы, отказаться, пытаясь указать на запертую дверь, не получилось совершенно. («Кто сказал, что тут ключ и засовы? Ты что, меня за непрофессионала держишь??? А ну иди давай!..») Эх, кто же знал, что спину он все-таки себе порежет???.. Конечно, эту нехитрую историю можно было рассказать пареньку, но… Где вы видели гнома, добровольно делящегося информацией, а?! Только в алкогольном фантастическом сне!.. - Что делаю? Хм, да так, мимо проходил, решил доброго сна вашему величеству пожелать, чтоб спалось крепче, к тому же: вижу, дверка неплотно прикрыта, - ни грамма сомнения в своих словах, невинные хитрые глазенки. – Да и потом, а вдруг враги, а у вас окно открыто?.. – красноречивый взгляд на запертые ставни, - Ведь из коридора не видно, а Бон всегда следит за сервисом своих многуважаемых клиентов. Вот и послал проверить, так сказать-с… Импровизация никогда не была славной способностью коротконогого народа. Обычно, он начинал путаться в словах и логике повествования… Но, кто сказал, что настоящий гном должен выражаться иначе??? А сабелька-то неплохая. Словно игнорируя, незнакомец продолжал сидеть с беспечным видом, таинственно играя тенями от свечи на мимике своего лица. Ну-ну, где вы видели беззащитных путешественников?..
Aspid: Извиняюсь, что так мало, ворд не встает, а без него я как без рук (((( Аспид внимательно слушал собеседника, чуть склонив голову на бок - забавная детская привычка - и глядя на него немигающим змеиным взглядом. Когда пьяненький гном перестал говорить, и лишь продолжал раскачиваться на стуле, взирая на княжича блестящими, масляными глазками, гиз осторожным, плавным движением закинул перевязь с саблей за спину. Это движение было достаточно осторожным и медленным, что бы оппонент мог прочитать его заранее и не принять за попытку атаки. Но когда телвар оказался у него за спиной, Аспид почуствовал, что теперь то он целиком и полностью контролирует ситуацию, только сейчас он оказался "в своей бадье с ромом". Гном никакого беспокойства по этому поводу не высказал, что означало его кране плохое знакомство с гизами, ибо положение меча в ножнах за спиной было для морских разбойников основной боевой позицией. С клинком в ножнах за спиной гиз может в любой момент нанести сокрушительный удар или даже отразить атаку уже извлекшего оружие из ножен противника. Этому их учили с самой колыбели. Учили неспроста. Часто коренным обитателям моря приходилось не только драться, но и вести переговоры. А в море нейтральной территории не бывает. Ты стоишь либо на своей палубе, либо на вражеской. И, коли довелось оказаться тебе на чужом корабле с дипломатической миссией, негоже идти туда ощетинившись во все острой сталью. Меч, как предписывают неписанные заповеди демонстрации добрых намерений, положено держать в ножнах. Поэтому гизы учатся тому, что бы и с мечом за спиной чуствовать себя столь же уверенно, как чувствует себя противник, стоящий в боевой позиции и с обнаженным оружием. С тем же самым успехом юный княжич мог держать сейчас клинок у горла гнома. Мягким, кошачьим движением Аспид поднялся с кровати, подошел к двери комнаты, аккуратно закрыл ее и заложил засовом. Вот теперь можно было сполна поговорить по душам. Теперь гном должен бояться, и чем сильнее, тем лучше. Что бы ответы были честнее. С тихим шелестом клинок покинул ножны и холодная, острая сталь коснулась горла коротышки. - Интересно, с каких это пор Бон посылает к своим посетителям лакеев в костюмах привидений? - ехидно поинтересовался юный княжич, глядя в широко распахнувшиеся глаза карлика. - Как ты думаешь, может быть нам стоит спуститься вниз и вместе поинтересовать у него на этот счет? Почему-то, мне кажется он будет сам крайне удивлен таким фактом и даже пожелает привлечь к выяснению этих подробностей городскую стражу... Интересно, а каким именно образом у вас стражи правосудия выясняют истину... Вздергивают за ноги на рее? Протягивают под килем? Или просто отрубают какую-нибудь запчасть, способствующую проникновению в чужие комнаты? Быть может лучше стоит рассказать правду сейчас? Это будет намного менее неприятно и безболезненно, чем в случае нашего визита к Бону. В завершении тирады Аспид продемнострировал своему собеседнику одну из своих самых очаровательных, зубастых улыбок, которые имелись в его арсенале.
Сказочник: Ути-пути, грозные-то мы какие… аж страх берет за психическое состояние нынешней молодежи. Говорят, холодная сталь у глотки, как правило, резко повышает правдивость и болтливость. А если ты сам прожженный лгун и болтливый коротышка? Ха, что нам какая-то сталь… Разве что чуть удивился прыти, не более… - Друг мой зубастый вот сразу видно насколько ты непривычен к нашему брату, - спокойным бархатистым и даже деловым тоном начал гном. Ох как отличался оный тон от давешнего придурковато-пьяненького бреда. И в самом-то деле, где кто видел пьяного гнома… поменьше фантастики надо читать, братцы-кролики. – Вот ты сейчас играешь в такого злобного и значимого, размахиваешь своей сабелькой, порежешь еще кого ненароком… Ай-яй-яй, нужно быть менее подозрительным, друже, менее подозрительным… иначе не сможешь выгодно отличить друга от врага, уж можешь мне поверить. Конечно, на столь громкой ноте не хватало финального аккорда в виде выбитой ногой двери и спешного набивания сей тесной комнатенки вооруженных до зубов небритых рож разной национальности и степени побитости. Если бы, конечно, гном действительно приперся бы с плохими намерениями… А так. Насмешил ежа голой лысиной. - Это первое. Второе. - Чуть насмешливая интонация, изогнутая бровь, спокойные блеклые глаза. А что, от страха трястись чтоль? Бывало и хуже, чем быть на лезвии у какого-то… - У тебя слишком ограниченная фантазия. Подвешивать на рее – фу, как грубо; отрезать что-то – непрофессионально, просто потом сходить к магу и, хотя и отвалить кучу золота, но снова обзавестись нужной конечностью. А то и еще двумя-тремя, про запас… Не-е-е-е-ет, у нас все более изощренно: обездвижить несчастного, выбрить затылок и медленно, капля за каплей, пустить ему на выбритое место воду. Через день кожа разбухает, через четыре уже начинает отслаиваться… а потом ты либо умираешь, либо говоришь правду. Или же поместить разумного в Железную Леди и закрыть обе створки, а после, когда крики стихнут, а правда не зазвучит, с садистской медлительностью закрыть маску… м-м-м-м-м… мне продолжать пополнять ваши знания, юноша? – тягуче-медлительный тон прервался, сделавшись заново ехидным. – Ну и в третьих… А чегой-то, действительно отведи меня к Бонни! Надеюсь теперь-то уж этот скряга достанет заныканные бутылки в честь пережитого «ужаса, страха и раболепства». Хоть он покажет, как отличать правду от неправды… Гном еще бы и зевнул демонстративно. Если бы действительно не особо хотел поцарапаться о железо этого дурачка. М-да, что за молодежь пошла… железками размахивают, зубы скалят – до чего же нервная, стихии забери… И даже чуть наивные – павлинчики эдакие. Если хочешь навести ужас на врага не обязательно сразу показывать свои боевые умения или блеск оружия. Попробуй навести ужас голосом, глазами, ленивыми движениями тела, скрывающими в себе угрозу и полное владение ситуацией. Если ты не наткнешься на такого же, то преимущество перед разным небритым ширпотребом тебе гарантированно. Сначала нужно оценить своего врага, а главное – не позволить себе плохо оценить-то. Да и потом, когда уже полностью сложил для себя картину оппонента, всегда на чуть-чуть увеличивать его возможные силы, чтобы точно не прогадать. Веки бородатого (слава стихиям, а то бы за бороду точно бы полный гхыр этому обеспечен) чуть полуприкрылись, словно он намеревался чуть вздремнуть. Ох, едва заметным движением кинуть дымовые шарики и уйти от возможного удара чуть вбок и вниз. Тогда, конечно, не исключено, что половина бороды скромно украсит пол неперспективынм ковром, но… Не стоит. жизнью коротконогий перестал дорожить в тот самый момент, когда ушел из отчего клана… а если уж ему суждено быть убитым по такой глупости… не будем мешать гражданочке Судьбе, её плетение куда важнее. Ладно, будем надеяться, что малыш не будет шалить… слишком многие знали, куда поперся гном и слишком сильное наказание за убийство, жалко неразумного…
Aspid: Острое лезвие талвара замерло в опасной близости от горла гнома. Бездонные глаза старухи в черном глядели на карлика, отраженные зеркальной гладью клинка. Одно движение – и она улыбнется ему своей костлявой улыбкой. Юному княжичу жутко не нравилось, когда кто-нибудь лгал ему в лицо или не желал говорить прямо. Это здесь, на большой земле, невелика беда, если скрытничает или недоговаривает случайный собеседник или даже компаньон – можно просто пройти мимо него, сморщив нос, и презрительно сплюнув под ноги, или сменить неподходящую компанию. На кораблях гизов, вершащих свой непрерывный бег по водам Великого Моря, случайных компаний не бывает. Недомолвки и ложь там – это не мелкие неприятности, а большая беда. Ложь и разговоры за спиной сегодня могут обернуться кинжалом в спине завтра. Поэтому гизы крайне редко прибегали ко лжи, врать, в общем то, не умели, но зато их вечно полуприкрытые змеиные глаза совершенно точно различали ложь в чужих устах. Карлик врал. Аспид ясно слышал ложь, но при этом в глазах гнома светилась какая-то странная мудрость, недоступная пониманию юноши. Ложь и коварство всегда прочно ассоциировались в уме княжича с мелочностью и малодушием, а этим понятиям была чужда мудрость. Черная бездна неизвестности темнела перед мысленным взором гиза и в этой безвестности, возможно, таилась недюжинная опасность. Все-таки очень много неясного было в этой странной ситуации с гномом. Аспид почувствовал, как перед лицом неведомой угрозы его тело помимо воли наполняется легкостью и приобретает звериную грацию, как сами собой чуть подгибаются колени, придавая традиционной боевой стойке манеру изготовившегося к атаке хищника. Желтые змеиные глаза его приобрели характерный зловещий прищур, который они приобретали всякий раз, когда в крови гиза закипала холодная ярость. - Ты лжешь мне, коротышка, - прошипел Аспид, проталкивая слова своим длинным алым языком сквозь плотно сжатые зубы, - ты нагло лжешь мне и за это я убью тебя. Это было произнесено таким ледяным тоном, что даже пофигистично настроенный по отношению к своей участи гном, невольно вздрогнул, будто ему за шиворот неожиданно сунули хорошую пригоршню снега. - Я убью тебя, как велит обычай моего племени и как желаю я сам, ненаследный князь из рода Змеенышей, и пусть твою душу не покоробит то обилие пафоса, которое приходится слышать твоим ушам в последние секунды, - Аспид доверительно улыбнулся гному одной из своих фирменных зубастых улыбок, - просто ты очень много болтаешь и порядком взбесил меня. =) Свободная рука юноши скользнула к поясу, к заветной кутейке, пальцы привычным движением обхватили веретенце и... АЙ! острый наконечник веретенца уколол палец юноши, глубоко войдя в плоть, и полированное дерево украсили багровые бусинки крови. Такое случалось крайне редко, что бы Аспиду доводилось пораниться при волшбе, всего раз или два, но он знал, что это был особо важный и грозный знак, и что заклинание, взявшее кровь мастера, будет особо сильным и страшным. Тонкие, прозрачные нити, пляшущие в воздухе, обхватили, опутали тело гнома, вздернули его над землей, будто безвольную куклу на нитях, так что его голова сравнялась с головой гиза, прижали к стене. Зловещий танец их становился все более быстрым и интенсивным, в стеклянной материи их проступили отблески багрового тумана. Невидимые путы так сильно сжали тело гнома, что тот невольно раскрыл рот, что бы поглубже вздохнуть и издал слабый хрип. Аспид сконцентрировал свою волю и одна из прозрачно-багровых нитей скользнула к губам карлика, подхватила цепкой петлей у него во рту язык и выдернула его наружу, подвесив в воздухе. Гном не успел крикнуть, а может быть и не захотел, и теперь у него это вряд ли получилось бы при всем желании. Магическая нить держала крепче и надежнее любой нити настоящей, она была прилипчива, как паутина, и не могла соскользнуть с увертливой плоти и выдернуть свое законное из ее крепких объятий не было никакой возможности. Аспид почувствовал биение радостного удивления в своей груди – ранее у него никогда не получались трюки подобной силы и точности. Он спрятал в ножны клинок и неспешно подошел к висящему в воздухе гному, одним движением извлек из-за голенища бритвенно-острый боевой нож. Аспид внимательно наблюдал затем, как по бороде карлика липкими струйками бежала слюна, как конечности его слабо подергивались. Идеально-отточенная сталь лезвия прикоснулась к корню выдернутого изо рта языка карлика и в воздухе разлился удушливо-пряный запах крови. Аспид сидел на кровати, небрежно закинув ноги на стол и прислонившись спиною к стене. По лицу его блуждала загадочно-странная и, как всегда, неотразимо-зубастая улыбка. Возле окна на досках пола подсыхала темная ароматно-пахучая лужа. В душе Аспид смаковал ощущение сладостно-приятного умиротворенного блаженства, какое бывает часто после добросовестно выполненного дела. Дверь тихонько приоткрылась и гном, имя которого теперь было Вис, с деревянным подносом в руках, накрытым белым домотканным полотенцем неслышно проскользнул в комнату. На лбу у гнома была белая, чуть подпорченная ржавчиной повязка, которая скрывала до поры нанесенную рану. На родном языке Аспида это имя означало «Мудрость». Аспид вырезал на лбу у карлика ножом руну, означавшую это слово, после того, как убил его, и возрожденное духом существо шепнуло немыми губами ему на ухо свое новое имя. Аспид убрал ноги со стола и гном водрузил поднос с ароматным блюдом прямо перед ним. В предвкушении потирая руки, Аспид отбросил полотенце и жадно потянул носом воздух. Перед ним лежал он – обложенный золотистой картошечкой, лучком, петрушкой – истекающий соком символ лживой мудрости. В детстве мать частенько повторяла Аспиду одну простую истину. Она никогда не являлась народной мудростью, но каждый уважающий себя гиз неизменно следовал ей из века в век. Истина эта звучала просто: «Если ты боишься чего-то – съешь это!» Юный княжич схватил с подноса столовые приборы и с наслаждением вонзил зубы в ароматное мясо. Гном стоял рядом с ним и молча улыбался. Княжич в точности сдержал свое обещание – он убил маленького лживого бродягу и пропойцу и сейчас рядом с ним стояло новорожденное, незапятнанное, блаженное духом существо, которое было бы уже не совсем верно называть гномом. Покончив с трапезой, Аспид поднялся из-за стола и окинул мир обновленным, совсем другим взглядом из-под зеленых змеиных век. Лживая мудрость проникала в него с каждой каплей, с каждой крошкой жестокого пиршества, но полное осознание ее наступит еще не скоро – только после остатка ночи, наполненного бредовыми видениями, после нескольких еще подобных ночей, после мучительно-отрезвляющего вникновения в суть открывшейся истины, которая целиком перевернет мировоззрение маленького княжича. Если ты боишься чего-то – съешь это. И получи в награду его силу. Переход: Таверна "Три фазана"
полная версия страницы