Форум » Архив №1: игровые темы » Анохен » Ответить
Анохен
Луннария: Дальний сосед и родич Города Дроу, Анохен был построен около 6-ти столетий назад и с тех пор менялся мало. Перенаселенный, пестрый и шумный, всех приезжих он поражает своей дикой и чуждой красотой, яркостью противоречий. Здесь все продается и покупается, здесь всегда пахнет сказками и чудесами, а нищий, копающийся в отбросах, может оказаться наследным принцем древнего рода. Здесь, на цепи, водят по улицам невиданных зверей и людей, способных одним движением руки останавливать армии. Это город тысячи смертей, открытий и тайн, которые, порой, лучше не тревожить. Старая тема
Ответов - 33, стр:
1 2 All
Пернатый Змей: ООС: Ответ я написал... весьма странный, но какой уж есть. И так уже раза два правила "сновидение"... все равно негхыра непонятно... Если совсем бредово - пните, так и быть исправлю... Брось… Замечем?.. Сюда… Быстрее… Так близко… Любое желание… Все, что ты хочешь… Только добей её и иди к нам… Ты сильный… Ты можешь… Зачем она тебе?.. Она лишь мешает, постоянно становиться на пути… Она хочет украсть твою свободу, разве ты не видишь?.. Убей… Быстрее!.. Мы ждем… Любое желание, помнишь?.. Голоса в голове, холодные и скользкие как водяные змеи. Копошатся, наскакивают друг на друга. Бояться… Чего? Он принадлежал им весь, без остатка. Безымянное существо, лишенное воли и стремлений. Свободное… Вот только… Еще немного, чуть-чуть… Он придет, он уже не может вернуться назад. Ведь там нет ничего... ничего, лучше их дара… Только ненависть и предательство… много-много ненависти… Он попытался сказать это голосам в голове, успокоить их. Но уже не помнил, как это сделать. Да и не хотел помнить. Он вообще ничего не хотел. Так до смешного нелепо желать, мечтать, переживать или ненавидеть. Больше никто не сможет заставить чувствовать. Но они не верили. Испуганно верещали или льстиво скулили. Звали, манили в свою уютную пустоту. И все его существо отчаянно рвалось навстречу, вторило их призывам. И застывало от ужаса, понимая что не сможет сделать и шага, пока хоть крупица жизни теплиться в этом… этой… наверное он даже знал когда-то её имя… Теперь значения имела лишь кровь, пульсирующая в податливом теле. Безыменный сглатывал наполняющую рот тягучую жидкость. Она обдирала горло, выворачивала наизнанку внутренности, плавленым железом пробегала по венам. Только мысль о том, что бы сделать следующий глоток, повергала его в дрожь. Но отступить, уйти он был уже не властен. Что-то тяжелее всех гор этого никчемного мира и легче самых высоких из облаков не позволяло так поступить. Наверное, когда-то он смог бы назвать это жгучие и незримое, пожаром разгорающееся в груди. Когда-то… Прекрати… Немедленно… Что ты делаешь? … Еще не поздно… Мы ждем тебя, только тебя… Осталось совсем чуть-чуть… Поспеши… Они уже не обещали и не приказывали – только хныкали и умоляли, пока все голоса не слились в один отчаянный злобный вой… Не сейчас… еще не сейчас, пожалуйста… Еще несколько глотков… И вой затих, заглушенный синхронным стуком двух сердец и её хриплым шепотом. Невероятным усилием воли он заставил себя разжать хватку и, опустошенный, откатился в сторону. Не из жалости или сострадания – чувства эти отныне были неведомы ему – но слово, тихо-тихо произнесенное вслух, всколыхнуло зародившиеся внутри огонек сомнения. Столько боли и надежды… Должен же быть в этих звуках хоть какой-то смысл, раз она цепляется за них как за последнюю соломинку? Для драконих глаз не существуют темнота и расстояние. Лежа на спине, раскинув руки, он безразлично рассматривал узоры на потолке и вслушивался в тишину. Уродливые черты полузверя сгладились, и сердце больше не стремилось выпорхнуть из груди, а только монотонно отсчитывало удары. Но успокоение приходить не желало. Почему так тревожно? Змей – так звала она. Змей – это… его имя? Как странно… Неужели у него тоже есть свое имя? Кто он? Тишина не могла дать ответа. Исходящий злобой камень – тоже. Голоса нашептывали, убеждали. Но он не верил лживым завереньям. Запертые в своем узилище, разве способны они подарить свободу? Он пожалел бы их, только… Было что-то еще, невероятно важное, бередящее душу и разум… То существо с холодной кровью… Она мертва?.. И, во имя Стихий, почему одно это предположение заставляет его стискивать кулаки до побелевших костяшек? Нет. Нельзя больше ошибаться. Он откинулся назад и закрыл глаза – искать ответы на некоторые вопросы лучше всего в себе самом. Тьма оказалась густой и тяжелой, как намокшая вата. Она забивала ноздри, лезла в глаза и обволакивала лапы. Даже крылья с трудом шевелились в этом мареве. Лениво-лениво, точно из последних сил. И уж конечно ни о каком «верхе» и «низе» речи и не шло – земля и небо не просто скрылись в смертном тумане. Их вообще не существовало. Куда бы ни направил свой полет дракон – всюду ждала безрадостная картина. И это его мир? Его душа? Неправильно! Так не должно быть! Он не ведал, откуда в нем это знание. Оно, казалось, билось в груди вместе с сердцем. Крылья тяжело кромсали мрак, глаза устало искали хоть что-то настоящее. А находили все ту же клубящуюся темноту. Как… тоскливо… И что же теперь? Неужели это… конец? Эй, ну и кто называл себя гениальным мерзавцем, э!? Дурень ты! Поплачь и головой побейся об… эээ… ну, в общем-то, можешь и не биться, раз не обо что, разрешаю. Все равно не поумнеешь. Это же твой мир. Ну, так возьми, наконец, лапы в зубы и приведи его в порядок! А то повадился гостей незваных в душу пускать. Добро бы еще девиц с хвостом, а то непотребство всякое… …Это было невероятно смешно, просто до безумия. И смеялся ящер как безумец – захлебываясь, трясясь всем телом. Сколько лет черный камень по крупицам собирал силу, готовился, выжидал… а потом сам же и запутался в расставленных сетях. Так близко от желаемой цели совершить столь глупую, непростительную оплошность. Присниться дракону. Каждая крупица этого исковерканного места принадлежала даро, подчинялась его прихотям и желаниям, являлась материальным отражением души. И всяк непрошенный гость становился частью сновидения, не более самостоятельной, чем горы или облака. Змей мог отпустить его невредимым или превратить во что-нибудь… интересненькое. Но сейчас он хотел лишь одного – быть прежним. Быть самим собой. А это, как вы понимаете, не предусматривало злобных бестелесных сущностей по соседству. Где-то там, за сотни миль отсюда, в другом мире, дрогнул древний обелиск, пылью осыпались вековые кости и проржавевшее оружие. Волны мертвой силы не бились больше в старые стены разрушенного зала. В одночасье черный камень стал просто камнем. Самым обычным. А во сне лишенная прибежища смерть отхлынула от полыхнувшего перламутром существа. Заметалась. В клубах черного дыма проступали очертания лиц, раскрытых в беззвучном крике, и истлевшие руки, темно-бардовые от нарывов. Скрюченные пальцы пытались оттолкнуть, отбросить… Только Змей не позволил, с жадностью поглощая вожделенную добычу. Тонкие струйки тумана просачивались в глаза, нос, пасть крылатого создания. Они проникали между чешуек, впитывались молочно-белой кожей. А когда не осталось ни клочка мрака, дракон закрыл глаза и запел… Сколько дней Стихии творили мир? Ха! У нас на это есть пара минут. Пара очень долгих и трудных минут. Что б такие гениальные, очаровательные, умные (и прочее, прочее, прочее – давайте не будем тратить время на ерунду) да не справились? Гхыр дождетесь, ясно? …Никому такое не под силу. Как нельзя превратить Ничто в Нечто, и пустоту наполнить смыслом – так и душу невозможно стереть и написать заново. Но иногда, очень редко, законы мироздания прогибаются под железной волей и невероятным упрямством… И ему это удалось. А разве могло быть как-то иначе? Пробуждение оказалось не из приятных. Ослепший, оглохший, даро выдернул свое избитое сознание отчаянным рывком. Не хватало воздуха, что бы дышать. Не хватало света, что бы видеть. Не хватало звуков - хоть каких-нибудь звуков реального мира - что бы не сойти с ума. Но хуже всего жгла глухота иная - он больше не чувствовал магии. Восстановление без остатка высосало саму способность к колдовству. Змей выдохнул сквозь стиснутые зубы, на все лады заверяя себя самого, что волноваться совершенно не о чем. Через недельку он придет в норму. Придет-придет, куда оно денется. И нечего понапрасну себя распалять. - Проклятье! – незамедлительно воспользовался некромант изново обретенным знанием всеобщего наречия. И сверх того с охотой поведал миру несколько трольих выражений. Голос был чужой, сиплый и резкий, как воронье карканье, а вот тон… только гениальный мерзавец мог сквернословить с таким знанием дела! Даро встряхнул рыжей головой и облизнул пересохшие губы. Солоноватый вкус крови… Летунья! Бедная девочка. Вот уж кому досталось… Разум привычно коснулся ослабевшей струны. Связывающая их ниточка угрюмо молчала. И морозом по коже: неужели она действительно?.. Страх пришпорил. На четвереньках, ощупью, он осторожно пополз вперед. И, хотя ожидал, что ладони рано или поздно уткнуться в мягкую плоть, все равно вздрогнул. На какое-то мгновение показалось, что его догадка верна. Она такая холодная! Проклятье! Руки – или лапы? - предательски дрожали, нащупывая вену на запястье. Она жива. Жива. Это пришлось повторить про себя дважды, что бы самому поверить. Пульс отстукивал слабый ритм, дыхание чуть холодило поднесенную к носу ладонь. Бережно, как самую хрупкую драгоценность, даро поднял её и прижал к себе, надеясь растопить нехороший холод. Только и сам понимал, что это бесполезно Лишенный зрения, Змей все равно видел Летунью. Застывшее лицо уснувшей Снежной королевы – красивое, безжалостное и чужое. Так же, как падальщик предчувствует грядущее пиршество, некромант знал, что ничего уже не изменить. Эта вредная, несносная, невыносимая девица больше не принадлежала его миру. Она умирала. Уходила. Навсегда. Еще никогда не доводилось Змею цепенеть от ужаса и бессилия. Он хоронил друзей, и сам сдохнуть должен был бы уже множество раз. Так почему же тогда так мучительно больно держать на руках умирающего ребенка?! Убитого ребенка. Тобой убитого. - Давай, малыш, открой глазки, - некромант осторожно провел кончиками пальцев по холодной скуле, - Хочешь бросить такого очаровательного меня на растерзание совести? И не надейся! Для одних безвыходность только повод опустить руки, для других – причина искать свой путь. Все мы дети Стихий. Тело принадлежит Земле. Разум – Воздуху. Память – Воде. Но только Огонь души наполняет жизнь смыслом. Верил ли сам Змей в эти слова? Она иная, она так непохожа на всех, кого даро знал. Что, если он ошибается? А даже если и так… Почему хотя бы не попытаться? Огонь Истинный, услышишь ли ты зов непутевого сына? Прошу, обогрей это нелепое создание на моих руках, подари ей частичку тепла. Она всего лишь невезучий ребенок, вечно сующий свой нос куда не просят. В каждом живом существе теплится искра пламени твоего. Не дай ей потухнуть. Возвращайся, малыш. Ну же! Ты у нас хорошая девочка, не смей так пугать нервного меня!
Дмитрий: О, да. Дмитрий, конечно, любил поругаться как следует, громко, всласть и разнообразно. Очень разнообразно. И даже ржущая над ухом Вешалка помешать ему не могла. Когда я ем и матерюсь, мои уши ничего не воспринимают, так сказать. Но вот спина...спина восприняла случившееся впоследствии крайне чувствительно. Дмитрий, уже лет пятьдесят как научившийся предчувствовать опасность, в этот раз сплоховал. Точнее, летящую прицельно в его спину гхыровину порядочного размера он почувствовал....но, увы, слишком поздно. Не то что свалить с кромки бассейна, даже чуть пригнуться - и то не получилось.Удар снес его на не особо приветливые камни мостовой. Огхыревающему больше от неожиданности Дмитрию осталось только валяться на неровной холодной поверхности вдолбленных глубоко в землю булыжников и смотреть на действия статуи, сгребающей что-то звенящее - очевидно, монетки, оставленные щедрыми посетителями сией примечательной улицы. Очевидно, довольные пролетевшей ночью пьяные загульщики даже и не предполагали, на что пойдут их деньги. И на каком транспорте. А материлась статуя ничуть не хуже самого Дмитрия. Полежав маленько и слегка отойдя от потрясения, продолжившегося при виде позабытого хвоста (да уж, кто бы мог подумать, что статуи могут ходить без хвостов? Гениально), вампир предпринял робкую попытку встать. Позвоночник ответил впечатляющим раскатистым хрустом. Ну проcто великолепно. Если бы одна принцесса в недавнем времени не подставила милостиво запястье голодному вампиру, сейчас бы Дмитрия пришлось собирать по половинкам. А так "запаса прочности" хватило с лихвой. Зависимость Дмитрия от крови была полной. В самом прямом смысле этого слова. Но это было даже в каком-то смысле неплохо. По крайней мере, кувшином его разнести было сложновато. Встать все-таки удалось. Тем более что после удара палочкой, полученного от хозяйки смывшегося эльфинита, вставать было куда труднее. Сейчас хоть ноги не разъезжались. Даро, как всегда, появился вовремя. По крайней мере для того, чтобы просмотреть увлекательную сцену "а попытаться снять принцессу?!" и изъять прибыль от представления. Ну что ж, даро - он и есть даро. Чтоб он - да не изъял?!!! Вы шутите. Дмитрий проводил неудачливых "съемщиков" тяжелым взглядом. Не, ну какова тупость, однако?! Хотя...Вампир оглянулся на Октавию и смерил ее критическим взглядом. Да, возмущаться не стоит. Было от чего подойти с деньгами, это точно. Тем более что...кхм...ну да ладно. Дмитрий по-быстрому отвернулся, пока не засекли. Критический взгляд слегка завис, и это надо было срочно корректировать. Пока не огрели по башке. Мало нам скрипящего позвоночника, еще и мозги заскрипят. ... Не стоило большого труда догадаться, куда так нехорошо-задумчиво смотрит даро. Там, куда он смотрел, никого и нечего не было. Но Дмитрий совершенно точно знал, что минут пять назад оно там было. Оно, которое там было, мерзко ржало, и помахивало пушистым хвостом. НУ КУДА ОПЯТЬ МОГЛА ЭТА ЛОШАДЬ ПРОПАСТЬ?!! Намечалась очередная экспедиция черт знает зачем черт знает куда. Хотя...почему - черт знает куда? В весьма интересное место - улицу красных фонарей. Фонарей в основном в освещении, хотя под глазами их тут тоже немало. Спросил бы кто: "а что вы здесь ищите?". Если ответить "лошадь", подумать могут много чего. Дмитрию даже не хотелось перебирать варианты. Он просто поплелся вслед за решительно направившимся куда-то даро. Это уже начинает входить в привычку.
Луннария: ООС: *нравоучительно* Вот сразу можно увидеть, что делают с существом разумным несколько десятков дней вынужденного воздержания… хе) Живые примеры – первый, второй… генерала на нас нет, гы… Все, баста, телепузики-покемоны! возвращаемся к нормальным постам, э?) Происходящее окуталось некой туманной мглой – на`аша вряд ли могла поручиться, что происходит на самом деле, а что является лишь плодом её безудержной фантазии. Ушла ли эта тяжесть, придавившая её к ковру из древних костей? И почему внезапно холод стал не чем-то приятным, а, скорее, странным, цепким, расползающимся неуютными волнами по телу?.. Сознание резко уменьшилось до крохытных размеров и нырнуло куда-то в глубину, подальше от ледяного тела, как можно быстрее прочь из этого огромного каменного мешка… …Много говорят о смерти – это да. Веками маги ищут эликсиры, способные подарить вечную молодость; взахлеб рассказывают смертные о райских кущах, коридорах али стыдливо прячут глаза, боясь спать без света; некроманты таинственно улыбаются и лишь немногим дарят это знание, редко не забирая вместе с этим и саму жизнь… Для нее же открывшаяся картина была даже родной и привычной: медленно, за ритмом угасающего сердца, сужающаяся сфера с ледяными прозрачными стенами, дающими прекрасный обзор… в никуда… Острые края, все приближающиеся к вытянувшейся струной фигуре… Безучастное лицо… Да, теперь она была красива. Потому как её красоте не на кого было равняться – она была красива, как простая стихия; ведь можно назвать красивыми и пылающий огнем лес или тихо журчащий ручей. Длинные волосы, свободно опускающиеся вниз. Непривычные. Делающие лицо старше, но, вместе с этим, сглаживающие упрямые скулы. Одежда плавно переходящая в тело, разница между кожей и тканью? да и есть ли эти материи вообще?.. И весь облик – зыбкий, неуловимо меняющийся, как узоры льда на стекле… Она наблюдала за сужением своей клетки без страха. Без эмоций. Словно и не было никогда боязни закрытого пространства… Она принимала это, как должное. Как принимавшая уже множество раз. Зачем бояться, если ты и так знаешь, что произойдет, когда сфера сожмется настолько, что… что… …а потом пришло нечто извне. Неведомое, чужеродное и… такое… знакомое. Окантовка из огня – словно шарик сферы взяли в оправу. И небольшая оплавленная дыра, прорвавшая целостность круга, впустившая внутрь огонь. Что тебе нужно, чужая стихия? Зачем ты пришла к Дочери Льда? как ты посмела вмешаться в такой момент? Уходи, ты ничего не получишь… не зови… это время ухода и… ничего иного?.. Фигура дрогнула, разворачиваясь лицом к открывшемуся проему. Сквозь маску статуи проступил знакомый и любопытный изгиб бровей, чуть улыбнувшийся рот… Уходит? А зачем? Возможно, раньше ты и видела в этом единственный… хм… выход. Так то же раньше, разве не так? Раньше кое-что было по-другому… ведь, похоже, он жив - ты слышишь? – жив! кто иной еще додумается использовать огонь для зова?.. и вообще сможет его использовать… вот так… Прости, родная стихия, прости. Ты завладеешь мной – когда-нибудь, бесспорно, обнимешь на мгновение и кинешь прочь, в иную жизнь… но не сейчас, еще не время… поверь. Широко улыбнувшись, девушка раскинула руки… Допущенное пламя с довольным рокотом ворвалось внутрь, разбивая, распыляя вдребезги лед. Всколыхнуло платье, с жадностью отхватило длинные волосы, чуть коснулось хвоста... Камешек, до этого спокойно висевший на шее даро и даже что-то насвистывавший в каком-то из уголков реальности, настороженно нагрелся, чуть вздрогнув. Он уже был почти уверен в благополучном завершении грандиозных планов по украшению этого мрачного места одинокой ледяной скульптурой в живописной позе, как вдруг… что-то пошло не по плану? выбилось из общего сценария? Впитанная до этого синяя искорка внезапно прорезала наступивший мрак, лишь на секунду мерцнув, сорвавшись с поверхности осколка и… впитавшись в холодное тело беловолосой, высветила на секунду каждую прожилку, каждый сосудик на коже… а потом все повторилось. Девять сгустков – девять вспышек – девять проклятий, вырвавшихся из «уст» сквернословящего осколка авантюрина. Кто бы мог подумать, что одна из тех, которые привыкли умирать, резко захочет жить, и будет искать все способы достижения этой цели?.. впрочем, голос камня все угасал, пока не заткнулся совсем. Дай стихии, чтобы навсегда… …Огонь все же чужд, как ни крути. Полностью он не поможет – лишь подтолкнет, даст нужную инерцию, как вода выталкивает из себя пловца. А дальше пусть уж «пловец» сам хватается за любые соломинки… Кончик хвоста чуть дернулся, едва слышно прошуршав по полу. О, нет, девушка все так же оставалась холодна, но теперь сам холод не шел изнутри… медленно-медленно он отступал, делая ледяные пальцы просто прохладными, а мертвенно-белую полупрозрачную кожу вновь просто светлой (нет, даже просто мертвенно-бледной, но это не особо меняет дело), хотя до когда-то кокетливо выглядывающего румянца было ой как далеко. Таял лед, сковавший щеки и ресницы; сомкнутые и почти исчезшие бескровные губы резко, словно по коже провели острейшей сталью, раздвинулись, позволяя воздуху с жадностью достичь легких… Регенерация прошлась убыстренным темпом, как и всегда после хоть каких ступеней ипостаси. Восстановление не затронуло ссадины и мелкие-мелкие порезы, полностью сконцентрировав свои силы на укусе. О, излечение прошло далеко не полностью – лишь тонкий слой красновато-прозрачной кожи, не более… на «более» резервов уже не хватало – вырванные с боем синие искорки, которые успел впитать в себя авантюрин еще при той «вспышке» следовало тратить бережно и, по возможности, не тратить их вообще. Летунья так и не пришла в себя – на это не стоило и рассчитывать в ближайшие пару часов. Но забытье, граничащее с Переходом, ушло сменившись пусть и тяжелым, неспокойным, но простым сном, а тело чуть расслабилось, прогоняя прочь нехорошую напряженность. Просто сон... Сон, который уже был жизненно необходим.
Пернатый Змей: В отчаянье, говорят, люди способны совершать немыслимые вещи. В этом даро не сомневался – смертные! Что с них возьмешь?! – но никогда и представить не мог, что сие утверждение с такой же точностью применимо и к нему самому. Надо же удумать –просить помощи у взбалмошной, избалованной, гордой до крайности стихии. Призвать колоссальную мощь Истинного Огня для оживления несносной хвостатой девицы. – глупость несопоставимая по масштабам не с одной другой. Что могла сотворить непредсказуемая сила, сочти она себя оскорбленной? Парочку живописных кучек пепла, оплавленные руины или выжженную пустыню на месте некогда цветущей Долины? А вместо этого – из вредности, не иначе! – увела добычу у ледяной коллеги, чуть ли фигу не показав напоследок. Забавно? До крайности! Плечи Змея тряслись от беззвучного смеха, тем сильнее, чем красочнее он представлял обескураженную физиономию Воды. Сдавленно хрюкнувший некромант уткнулся носом в светлую макушку, машинально поглаживая безвольное плечо. Хороший малыш, хороший. Умница. Вернулась. Спасибо тебе, слышишь? За все – спасибо… Как замечательно было бы провести тут остаток жизни! Никуда не идти и ничего не делать, а просто сидеть, баюкать хвостатую девицу и совершенно по-дурацки улыбаться. И пусть все человечки хоть на ушах стоят в своем муравейнике. Ему-то что за дело? Но с другой стороны, голодная смерть как-то не привлекала. А раз так, то и торчать здесь абсолютно не за чем. Угу. Именно. Не за чем. Сейчас ка-а-ак встанем, ка-а-ак пойдем… Решить, как известно, куда проще, нежели сделать. Шипя и ругаясь на все лады, даро перекинул безвольную ношу через плечо и с немалым трудом утвердился на ногах. Ощущение было такое, словно твердая земля обернулась штормящим океаном и вот-вот вздыбиться девятым валом. Гм… А дорога обещает стать долгой. И трудной. Душераздирающе вздохнув и пожалев, что его некто хвостатый не слышит (столько надрыва зря пропадает!), некромант угрюмо поплелся в... да в никуда! Где эта гхырова дверь? Бедные-бедные слепые кроты! И как только им удается ползать по своим норам?!.. …и не на кого при этом не наскакивать! Грррр! Даро раздраженно рявкнул, кто-то невидимый взвизгнул. Секундой позже крохотный лучик высветил страховидную харю знакомой наружности. Харя зверски скалилась, растопырив все… Оооо… раз, два, три, четыре, пять… пять пар конечностей для дружеских объятий. Хе-хе! Если у Волка все студентки такие, остается только принести ему искренние соболезнования. - Ваэри, я тоже очень рад тебя видеть! – с непередаваемой интонацией буркнул Змей, пытаясь украдкой завладеть световым шариком. Девица покрепче прижала к груди свое сокровище. Делиться находкой с подозрительными типами мерзавчатой наружности она определенно не собиралась. Что же до пауков, вольготно рассевшихся по обе стороны от пустой студенческой головушки, то радость свою они не замедлили выказать в оглушительном стрекоте и бурной жестикуляции. Змей обреченно возвел очи к потолку и осведомился, не известен ли почтенным господам насекомым кротчайший путь до Анохена. Мохнатые «господа» понятливо притихли, а потом быстро застучали лапками в одном им известном направлении. Здорово! Еще прежде, чем даро успел заметить, что вовсе не против составить компанию, две серые тени уже растворились в темноте. На этот раз он почти не запомнил дорогу. Постепенно и радость, и злость растворились в удручающей монотонности. Весь мир ужался до размеров крохотного пяточка – места, куда требовалось поставить ногу, что бы совершить следующий шаг. Правое плечо занемело до полной потери чувствительности. Наверное, оно и к лучшему. Даро многое бы отдал, что бы не ощущать скулеж исковерканного превращением организма. Только упрямство, присущее его мятежному народу, не позволяло признать поражение. Это оно заставляло двигаться, вопреки всякому желанию. Это оно не позволяло просто лечь и закрыть глаза. Изредка в отрешенное оцепенение, охватившее разум, врывались картинки реальности: широкий мостик над пропастью, взлетающие лестницы, мертвые глаза статуй. Память механически впитывала мутные образы, еще прежде, чем утомленный разум осознавал увиденное. Идти. Не падать. Идти. Это пульсировало в висках, набатом отдавалось в сердце и оттуда проникало в каждую клеточку. Как просто. Идти. Не падать. Змей устал настолько, что оказался не способен даже удивиться, когда Ваэри неожиданно остановилась. Не натолкнись он на студентку, так и вовсе бы этого не заметил. Лишь спустя минуту – целую вечность! - одной крамольной мысли удалось достучаться до отупевшего сознания. Неужели они… пришли? Это казалось столь же невероятно, как если бы небесному светилу вдруг вздумалось взойти на западе. И, тем не менее, являлось чистейшей правдой. В полудюжине шагов прямо по курсу тусклые лучи шарика смешивались с льющимся из отверстия в потолке потоком яркого света. Воздух наполняли звуки и запахи большого города – вопли торговцев, скрип тележных колес, аромат благовоний, зловоние немытых тел, отбросов и чего-то еще, не поддающегося определению. Не до конца поверив в происходящее, парень бережно сгрузил хвостатую вредину и неуверенно хихикнул. А что еще остается, когда заветная цель недостижимо близка? Вот он, свет в конце туннеля! Вопрос только как до него добраться. Высота-то приличная, Змея полтора наберется. Чудесненько. Шли, шли и… пришли! Съехав по стенке на пол и спрятав лицо в ладонях, даро расхохотался. Ну не псих ли? Мышцы чуть ли не на изнанку выворачивает, а он ржёт как лошадь… Только проводникам было совсем не до смеху. Притихшие пауки большими грустными-прегрустными глазищами таращились на двуногих. Тот, что побольше робко чирикнул и махнул лапкой себе за спину. - Вам пора? – зачем-то уточнил Змей, как-то сразу успокаиваясь. Мохнатые приятели окончательно сникли. А осунувшаяся физиономия даро, напротив, расцвела пакостной ухмылкой гениального мерзавца, - Как жаль! Но хоть на память что-нибудь возьмите, э? Взять-то как раз пауки были совсем не против. Правда они еще не догадывались, какая же радость им достанется! Даро ощупью нашарил на груди некую безделицу, мстительно побарабанил по ней пальцами, а потом сдернул через голову и торжественно предъявил насекомым. Ребята, не будь дураки, цапнули подарок и поскорей дали деру. Интересно, как наш любезный зануда справиться с этой очаровательной парочкой проблем? Все еще посмеиваясь над своей шалостью, рыжий шутник устало вытянул ноги, пристроил на коленях непутевую голову Летуньи и закрыл глаза. Когтистые пальцы взъерошили светлые пряди. Что ж, Снежная Королевны, выходит без тебя тут никак не обойтись. Уже засыпая, Змей почувствовал, как с другого боку нахально примостилась Ваэри. Эй, он вам что – подушка с подогревом?! Может тарифы установить на этот вид услуг? Будет – хе-хе – пользоваться большим спросом у вредных студенток. С этой бредовой идеей, гениальный мерзавец и провалился в темноту без сновидений.
Октавия: Когда в цепких ладошках принцессы оказался тяжеленький мешочек, Октавия не удержалась от победной улыбки. То-то же! Будем надеяться, это надолго отобьет у них желание приставать к приличным девушкам, случайно попавшим в не лучшее место. Правда, вряд ли кто-нибудь поверит, что вредная рыже-белая красотка действительно случайно притащила приключенцев в данный квартал. Вот вы, например, верите? Впрочем, у принцессы деньги пробыли не долго. Их прихватил крайне наглый, но, определенно, хозяйственный даро. Недовольно надув губки, девушка разок попыталась вернуть себе честно заработанные моральным ущербом золотые кругляши, но столкнулась с полным непониманием и обреченностью на провал таких попыток и огорченно вздохнула. А она так хотела нормальную одежду! Сами подумайте, сколько еще подобных встреч ожидает невезучих спутников? - Кхм, - начать красавица решила издалека. Очень издалека. И резко перейти к сути. – Господа, вам не кажется, что мы смотримся несколько вызывающе для этого города? Стоило бы посетить лавку готовой одежды, пока вот вас, - кивок на никса и вампира, - не поймали за какое-либо тяжкое преступление. Нет, вы его не совершали. Но по вашему внешнему виду этого не скажешь. Определенного ответа девушка не получила. Ну а что вы ждали от даро? Чтобы он в подробностях рассказал, куда они пойдут, как будут выбирать необходимое, и что купят? Или, наоборот, куда стоит идти молодой некромантке? Кхм… второе вероятнее. Сами понимаете, деньги тратить для кое-кого – худший исход. Все знают, драконы – жмоты. Чем хуже их потомки? Передернув плечами, девушка огляделась по сторонам. Чего-то явно не хватало. Кого-то. Кого-то очень наглого и очень рыжего. Оценив весь ужас данного факта, Октавия еле слышно, но крайне страдающе застонала и, не видя другого выхода, поплелась за даро. И вот теперь-то в полной мере осознала всю трагичность сочетания мостовой и босых ног принцессы. Нет, пару десятков шагов бывшая крыса мужественно сделала. Но на большее ее не хватило. Демонстративно закатив глаза, Октавия остановилось и трагически возвестила: - А заставлять священное животное ходить – преступление! – и грациозно положила изящную, хоть и слегка чумазую, ручку на локоть идущего рядом вампира. Хе-хе, женщины всегда знают, когда на них обращают внимание. В следующую секунду на Дмитрия возвели влажный, полный страдания, взгляд прекрасных карих глаз, окруженных смолисто-черными ресницами.
Вешалка: Любопытно поглядывая вниз, Вешалка самым мерзким образом… Что делала? Правильно! Ржала! А как вы догадались? Кобыла вообще пребывала в благодушном расположении духа (что в переводе на нормальный язык значило еще больше неприятностей и проблем), так что веселилась от всей своей широкой лошадиной души! Между тем действо, привлекшее столь пристальное внимание рыжули, продолжалось. Благородные оболтусы похихикали, сочтя мурчащий ответ одного из ушастых согласием. Ханские сынки были как раз той степени трезвости, когда здравый смысл уже прощально машет ручкой, а тело еще довольно твердо держится на ногах. Лошадь даже глазки закатила в предвкушении потехи. Гонять таких – милое дело. Уже на втором круге трезвеют. Эльфинитка оценивающе присмотрелась и одобрительно дернула ухом. Кисок потрепать за уши тоже ну о-о-очень хотелось! Пу-у-у-шистики! - А вот то самое и надо, - с готовностью объяснил крайний слава парень, похлопывая ладонью по кошельку. Ушки-локаторы ехидной лошади уловили соблазнительный звон монет, - Мы вас не обидим! - Совсем-совсем не обидим, - подтвердил «правый», томно вздыхая, - Ну так что, лапули, сколько? И вот тут ЭТО и случилось. Строители, возводя дома, отчего-то не рассчитывают, что по ним станет скакать изящная кобылка весом всего в тол тонны. И почему, спрашивается?! Кошкам, значит, можно, а благородным лошадкам нельзя?! Возмутительная несправедливость! Вешалка бы с удовольствием побеседовала на тему крыш… но как-нибудь в другой раз. Сейчас же, когда кобыла, наконец, сообразила, что именно издавало странные трескающиеся звуки, издавать их, собственно, стало уже нечему. Потолок обвалился, а в месте с ним – и истошно верещащая лошадь. Вверх взвилось облачко белоснежного пуха. И кто же, позвольте спросить, подставил хрупкой и беззащитной даме монарших размеров кровать? Отплевываясь от забивших ноздри и рот перышков, кобыла с горем пополам выпуталась из одеял и огляделась в поисках благодетеля. Давешняя баба с вставшими дыбом волосами тоненько ойкнула и кулем осела на пол. Э, дамочка, ну нельзя же быть такой чувствительной! Из самых благих побуждений, Вешалка опорожнила на болезную стоящий на тумбе кувшин. - Ааааааааааааааааааа! Убивааааают!!! – мигом оправилась болезная. Рыжая оскорблено хрюкнула. Между прочим, такая умная кобылка только что привела кое-кого в чувство. Ну и где благодарность? - Демоны!!! – обрадовались прохожие, приветствую вымахнувшую из окна второго этажа лошадь. Хрупкая и беззащитная леди попыталась наградить ближайшего грубияна ударом стройной ножки, но тот – паршивец! – уже несся прочь. Смачно поржав нахалу в спину, что бы не расслаблялся, хмурая конская морда обернулась к давешним аристократам и кискам. Этим, волею судьбы, драпать было некуда – с одной стороны эльфинитка, с другой – стена дома. И так, почтенные, вы почему это не предупредили беззащитную даму, что крыша вот-вот обвалиться? До «почтенных» суда по всему и так уже дошло, что влипли они по полному. Аристократики споро карабкались на фонарный столб (зря, между прочим, его кобыла одной бы левой снесла). Грех было не подсобить беднягам. Рыжуля прицелилась и цапнула ближайшего типа за кошелек. Добыча поддалась. Пояс, к которому она крепилась, тоже. Штаны, которые этот самый пояс поддерживал… Кобыла вздернула верхнюю губу и раскатисто заржала. Это что, модно теперь так вот, в сердечках, да? Ну-с, а с вами, хвостатые, что мы делать будем? Рыжая оскалилась самым дружелюбным образом. Кисы, разуметься, не поверили, дружно попятившись назад. А вот это зря. Даже Вешалка между такой слабой собой и доведенной до бешенства человеческой самкой выбрала бы все-таки себя. - Извращенцы! – возопила дама с жуткой прической и запустила из окна горшком. До кобылы, конечно, не достала – а вот вымазанные творогом физиономии котов послужили Вешалке достойным поводом для нового приступа веселья, - Страаааажа! Грааабяяяят! Компанию творогу составили поочередно яйца, помидоры, фарфоровые тарелки. На бутылке дорогого вина в конце улицы замаячил отряд доблестной городской стражи в ярко алых плащах и с саблями у пояса. На хрустальных бокалах – кобылка бодро удирала в обратном направлении. И разуметься, нос к носу столкнулась с «поисковой бригадой». Октавия отчего-то взвизгнула и повисла на вампире Посол девицу подхватил машинально, а вот с отпусканием вышла заминка – те самые ценности, на которые польстились любители развлечений, оказались теперь в непосредственной близи и под очень выгодным ракурсом. Принцесса поспешно закатила глаза и обвисла, дабы у клыкастого не осталось и тени желания сгрузить деву на землю. Вешалка, за вампирей спиной, одобрительно подмигнула. - А это кто такие? – как бы между делом осведомился даро, чуть склонив голову в сторону котов. Так как другой конец улицы перекрыли защитники правопорядка, задерживая всех подозрительных личностей, но ушастые пушистики вынуждены были удирать в одну сторону с ненормальной лошадью. Даро же способность вредной кобылы находить попутчиков искренне веселила, что, впрочем, не отражалось на его бесстрастном лице и ровном голосе, - Неважно. Уходим и живо. Эй, посол! Раз уж взялся, то тащи принцессу и дальше. Охромеет – сам лечить будешь, ясно? Даро оглянулся назад, обнаружил еще один отряд стражей Короны, наконец замкнувший улицу с двух сторон. Чуть пожал плечами и юркнул в узкий темный проход, заканчивающийся тупиком. Или не совсем тупиком? Потайная дверка закрылась за спинами котов, еще не успевших понять во что же они ввязались.
Дмитрий: ОФФ: Я в шоке))) Девушки, вы действуете крайне оперативно))) Опыт и практика хором утверждают, что если случается несколько вещей в коротком промежутке времени, то случаются они ни в коем случае не подряд, а смешиваются в этакую кашу. Вот как сейчас. Дмитрий не успел ни жанрово тормознуть, ни вообще совершить хоть какое-нибудь действие в ответ на традиционно-женский взгляд Октавии ("а понести на ручках бедную усталую принцессу?"), как где-то впереди послышались истошные вопли и звон бьющейся посуды. Короткий взгляд вперед выхватил любопытную картину: на столбе напротив домика с крышей, красиво продырявленной чьим-то немалым весом, сидела быстро трезвеющего вида парочка ханских отпрысков,из центра прицела летающих тарелок и бутылок удирала в сторону компании другая парочка неясной наружности, где-то неподалеку явственно ощущалось присутствие стражей порядка, а прямо по курсу с завидным разгоном, будто собираясь таранить даро, летела одна рыжая хвостатая личность, обожающая мерзко ржать. Для личностей слабых духом эта картина явно не рекомендовалась, а вот возмущений-то будет от спасителя всех...даже думать не хочется. Надо сказать, Октавия ситуацией мастерски пользовалась. Ну что делать, когда тебе в экстренных таких вот случаях вешаются на шею? Правильно, подхватывать и сматываться. Тем более что уж против этого Дмитрий точно ничего не имел. Потаскаешь лишний раз - не убудет. Тем более что лечить вампир мог разве что самого себя. А с даро не поспоришь, есл бы товарисч прынцесса умудрилась бы сбить ноги - а она это сделала бы только ради того, чтоб все походили кругами вокруг "бедной беззащитной девушки" - то действительно пришлось бы лечить. Некромант, напомнил он себе. Некромант. Не особо-то увлекайся. Ведь ни к чему, ну абсолютно ни к чему хорошему это привести не может. Был всю жизнь скептиком? Вот и не отвлекайся. Мельком взглянув на новых попутчиков - а они оказались чем-то человеко-кото-образным, причем весьма странного вида - Дмитрий быстро развернулся и рванул вслед за даро. Нет, и откуда же он все это знает? Ну, хотя Анохен - его родной город, конечно, но уже полностью теряется смысл его похода вместе со всей этой двинутой компанией. Ничего не поймешь. Даро есть даро. Дверца захлопнулась. - Я начинаю думать, что где-то уже нечто похожее видел, - саркастически выдал Дмитрий. Нет, ну а вы чего хотели? Чего именно?
Котик: Принесли заказ, но есть больше не хотелось. Котик вяло ковырялся в тарелке. Думал. Уйти? Отдать деньги за Лейлу и уйти? Пожалуй, это разумно. Он не нянька взрослой девушке. Все верно, кроме одного он согласился на все это еще в тот момент, когда решил освободить ее. Он уже не юнец, чтобы поступать необдуманно. Не тот возраст. Но что делать? Во-первых, стоит вывести Лейлу из Анохена. Потом? Во-вторых, нужно поговорить с Волком. Может он согласиться на пару месяцев взять к себе девушку. Так она сможет сориентироваться в окружающей обстановке, привыкнуть к новому окружению. Скорее всего Волк согласится. Одним подопечным больше, одним меньше. А если нет? Тогда выход ясен. Котик с трудом подавил зевок и со скрытым изумлением обратил внимание, что еда на его тарелке превратилось в мелкоискромсанное месиво. Он отложил вилку и отодвинул тарелку. Сон одолевал все сильней. Пора уже закруглять все дела и ложиться спать. - Здесь крупная сумма денег. Золотом. Если этого окажется мало для оплаты выкупа Лейлы, обращайтесь к даме с драконом. Она заплатит остальное. Увидимся утром, - оставив кошель с деньгами на коленях у мага, оборотень поднялся, заплатил за ужин и комнату подбежавшему мальчику-рабу и направился за ним в последнюю. Ребенок привел его в небольшую комнатушку. Впрочем там было все, что необходимо: кровать, дверь, стул. Закрыл дверь и подпер ее стулом. Снял плащ и положил на стул, после чего лег прямо на одеяло, не раздевалась. Ему не хотелось практическим путем проверять имеется ли в этой кровати кочующее племя клопов. Сон навалился сразу. Он был беспокоен и темен, но воспоминаний не оставил. Котик проснулся после полудня. За столько прожитых лет, он научился примерно чувствовать время. После пробуждения оборотень не чувствовал себя посвежевшим даже наоборот - спать хотелось еще сильнее. Впрочем, это положение вполне могли исправить холодная вода и крепкий чай. Котик поднялся с постели, отодвинул стул и открыл дверь. В коридоре ощутимо пахло лекарствами. Такой запах всегда шлейфом шел за целителями и аптекарями. Кому-то явно понадобилась помощь представителя касты этих профессий, но зачем? Котик точно мог определить откуда шел этот насыщенный запах, но стоило ли это сил? Возможно только после умывания и завтрака. Подниматься в зал не пришлось прислуга нашлась и на этом уровне. Получив указания, мальчишка поспешил выполнять поручения, а сам оборотень вернулся в свою комнату. Переложил плащ на кровать и сел на нее же. Раб появился через пару минут, поставил таз с водой на стул, подал полотенце и вышел. Когда Котик начал уже вытирать лицо, вернулся мальчик с подносом. Положил его и забрал воду с полотенцем. Чай был бесподобен, но странный привкус и запах остановили Котика на одном глотке. Он отставил кружку, поднялся, надел плащ. Пора было удовлетворить свое любопытство. Вышел и прислушился к соседней комнате. Тяжелое дыхание, мужской голос. А по мыслям оборотень узнал, что там двое мужчин, женщина и Лейла. Похоже, у девушки был талант находить знакомых. Прислонился к стене напротив двери и решил понаблюдать за происходящем. Ведь ему было не обязательно для этого присутствовать в комнате.
канно-кун: Черт с два! Где мы? Куда нас занесло? Последнее, что запомнил Канн, так это безумное рыжее существо с мерзким ржанием, которое летело впереди них, а позади творился хаос. Вот удача, Канн собственными глазами видел, как зарождается маленький хаос и весь его процесс. Первым делом, нэко удостоверился, что уши и хвост целы, а так же рука Младшего Брата, которая была схвачена во время побега, до сих пор осталась сжата и, желательно, что бы была прикреплена к телу. Потому Канн на ощупь проверил целость брата, мягко дотрагиваясь до его лица, тела, ушей и хвоста, и, убедившись, что Хироки цел, блаженно вздохнул. Самое главное сейчас, почему-то, оказалась сохранность брата и он, благо, выполнил эту не легкую миссию. А вот когда глаза привыкли к полумраку [надеюсь, в помещении более-менее темно – авт.], то лишь тогда Канн соизволил оглядеть, куда он попал. И, созерцания места, ничего не дало. Холодный камень давил со всех сторон, расстояние между стенами было узким и потому Канн поблагодарил свою судьбу, что он не превратился в ленивого жирного увольняя, который здесь бы элементарно застрял. Так что Кот более-менее проползал здесь, а если чуть пригнуться и повернуться боком, то быстро проскочить это место вполне легко. - Какого черта происходит!? – наконец зашипел К, смотря на рыжую бестию, которая, между прочим, в процессе хаоса довольно чувствительно укусила его за руку. Зачем? Что бы Канн сообразил забрать Младшего и вместе с ним бежать куда только смогут. Правда на тот момент мозг сработал лишь на преследование рыжего тайфуна, который и устроил этот переполох. Дело дурно пахло. Канн чувствовал, что они с братом крупно влипли в какое-то грязное делишко, в котором они бы вряд ли бы захотели участвовать. Как он до такого додумался? Болели старые раны, в основном порванные уши и пустая глазница. Эх, неужто на своем веку он мало повидал всяких драм и ужасов? Неужто в этот прекрасный день, когда он, наконец, воссоединился с братом, понадеялся на спокойную жизнь, что-то должно произойти? Обидно.
Луннария: Сон был тягучим, бархатистым, в чем-то вязким… снилась… темнота… пустота… ничто… стихии, каким же привлекательным был этот сон! Он мягко, но навязчиво опутывал своими махровыми перьями, словно пеленая сопротивляющегося ребенка: медленно, устало, но неуклонно все туже и туже утягивая ненавистные пеленки. Но на`аша все же проснулась. Не сразу, далеко не сразу, словно выныривая откуда-то из глубины: сначала прорезался слух, обоняние… вернулось зрение, сделав непроглядный мрак намного серее и расплывчатее из-за неплотно прикрытых ресниц… а затем резко очнулось и само тело, наконец сбросив с себя навязчивую и коварную пелену забытья. Ох, лучше бы оно этого не делало!.. хлынувшая боль взрывом ворвалась в каждую клеточку тела, не позволив ни вздрогнуть, ни задержать дыхание, ни даже инстинктивно отбросить слабую долю туда, прочь, по «нити». Ныли синяки и ссадины, кое-где кожа была обоженна, ожил даже давешний укус… болела область шеи, и этот странный озноб по всему телу – такое было лишь раз, когда она – она! – умудрилась заболеть, слишком сильно замерзнув зимой. Она ощутимо чувствовала и повышенную температуру, и сухость в глотке, и это странное ноющее чувство, поселившееся глубоко-глубоко в, кажется, уже растворившемся желудке. Слабость, странная, непривычная… Воздух прошел в словно горящие легкие, причиняя не меньше мучений, чем его нехватка… …В ушах стоял странный шум - какой-то гул, резкие звуки… далеко не сразу до Эйвенталь дошло, что это не рождается в её воспаленном сознании, но существует наяву. А уж запахи тем более не могли быть фантазией – дикая, гремучая смесь из невероятных ароматов и удушливой вони… Где она?.. А что она тут делает?.. Обрывки воспоминаний складывались в целую картину очень и очень неохотно. Пауки, пещера, озеро, коридор… странный проводник… какой-то город… Дыхание сорвалось. Змей… то, чем он стал… или был всегда?.. Да что она вообще знает о драконах!?.. как оказалось, ничего… Открывать глаза мучительно не хотелось. А вдруг правда окажется… неприемлемой. Нехорошей… …Ощущения оживали потихоньку, реанимируя тело. Лицу было щекотно – прядки почему-то отросших волос нахально щекотали щеки. Ах, да, как никак, а регенерация затрагивает слишком уж все аспекты, какой бы она не была… а тут несчастный организм еще неизвестно как справляется – столько раз восстанавливаться… еще наверняка когтяки на руках и ногах отрасли – любо-дорого для уважающегося себя упыря, но никак не для даже более уважающей себя девице… Голова лежала на чем-то более высоком, чем пол и даже относительно мягком. Хм, что бы это могло быть? Претендентов столь заботливых в данной ситуации было ой как мало… Решившись, Летунья резко приподняла голову, распахивая глаза… угу, дурость не лечится, зато легко приобретается. Окружающий мир, показав веселую улыбку, пустился в круговорот, впрочем, мгновенно померкнувший – слишком яркий свет ножом резанул по чутким глазам, заставив лишь крепче сцепить клыки. Уже медленнее, осторожнее, чернеющие ресницы приоткрылись… Гладкие стены – то ли действительно, то ли все углы сглаживает протестующее зрение. Свет, вырывающийся откуда-то сверху – слишком уж все расплывчато, и не поймешь… Легкий поворот в сторону, изогнув шею… Угу, кто-то знакомый… рыжеватые волосы, слишком довольная и умиротворенная мордаля, чью всю подозрительную и спокойную не очень удобно разглядывать в профиль… Робко, словно боясь спугнуть, приподнять голову вверх, до боли, до хруста, невзирая на ноющие мышцы, чтобы разглядеть… Спутанные огненные волосы… надо же, а где-то до сих пор упрямо виднеются бусинки и даже обрывки перьев… осунувшиеся, непривычно резкие черты чуть напряженного лица… лица такого родного и такого несхожего с давешней… ипостасью?.. а они у него есть-то?.. смуглая кожа, мерное дыхание… П.. получилось?.. Эм, еще бы помнить, каким боком это вышло… Не важно! Как же это не важно! Она неслышно, стараясь, чтобы это было неслышно, отодвинулась, повернувшись и приняв более сидячее положение… а потом… то ли пользуясь моментом (даро не пошевелил и бровью на поползновения), то ли от избытка чувств… Тонкие, покрытые цветастыми напоминаниями о весьма бурных событиях, руки осторожно обвились вокруг шеи Змея; носом уткнуться в плечо, зарывшись лицом в волосы… К проклятым стихиям, как он отнесется к этой поистине детской выходке! Не волнует!.. Плечи дрожали, щекам внезапно стало очень мокро… и облегчающее прохладно… - Ты… ты ведь вернулся, правда? – неверяще прошептала девушка в никуда, даже не надеясь на ответ, давясь слезами, словно боясь, что все это лишь продолжение сна…
Пернатый Змей: Есть в мире Грез что-то притягательное и отталкивающие одновременно. Что-то от приторно-сладкого очарования смерти. Душа, сбросив бренное тело, блуждает среди полузабытых страхов и радостей, воспаряет в небеса на иллюзорных крыльях фантазии. Или падает вниз под весом непосильных воспоминаний. Даже видящие не всегда знают, куда заведут их тропы сновидений. Это извечный танец правды и лжи, путешествие за грань реальности, разговор с самим собой. У снов – своя непостижимая логика, свое притягательное очарование. Когда с ног на голову переворачиваются законы возможного и реального, остается лишь одно – принимать новые правила. Открыть свое сознание на встречу непостижимому. Видеть и Верить. Искать и Находить. Спросите видящих, спросите! Они поведают вам, как легко затеряться среди сновидений, забыться и остаться в мире грез. Навсегда… Как жаль, что драконы не видят человеческих снов. Зато с огромным удовольствием подсматривают чужие, буде такая возможность представиться. Не вежливо, говорите? А когда Змея интересовали подобные людские заморозки? Видение оказалось тяжелым. Не надуманным кошмаром и не плодом крылатой фантазии. Воспоминанием. Много свободного пространства. Нет, не просто много, а Много с большой буквы. Но даже в необъятное помещение умудрилось набиться достаточно существ, что бы сделать его тесным. Общее впечатление – аляповатость. Всего – через край. Цветов, нелепой одежды, пестрых крыльев, хвостов, перепонок и прочих… аксессуаров. В воздухе разлиты недоверие и подозрение. Кто она? Почему на этот раз все пошло не так? Не опасна ли она? Может быть стоит… Несколько мгновений Змей прислушивается к себе, потом стряхивает навязанный видением ход мыслей и лениво бредет вперед. Внимания на него обращают не больше, чем на случайный порыв ветра. Все взгляды, как один, прикованы к небольшому возвышению причудливой формы. Местный аналог сцены, надо полагать. Над центральным камнем – Неужели наш старый знакомый? Как же его угораздило отощать до подвесочного состояния? – плещется завораживающая иллюминация. В переливах тени и света угадываются очертания нагой женской фигуры. Она – фокус всего сновидения. Скептично фыркнув, даро бесцеремонно спихнул одного из «передовых» зрителей в задние ряды, а сам удобно расселся на краю сцены и с аппетитом захрустел зелененьким яблочком. Мян-ням. Что дальше? Похоже, гениальных мерзавцев опять тянет на подвиги. Причем, заметьте, чужие. Как его сюда занесло? Тут-то как раз все понятно. Летунья слишком слаба, почти не может блокироваться. А он, похоже, совершенно случайно «подцепил» мелькнувшее воспоминание. И вот мы имеем… то, что имеем. Чужое сновидение. И что нам с этим делать? Что-нибудь очень-очень-очень-очень-очень…. хорошее! Вот, например… Обаятельный, талантливый, гениальный и очень скромный мерзавец запустил огрызком в зрительный зал, вспрыгнул на возвышение и неспешно подошел к распластанной в лучах света девице. Склонил голову на бок, бесцеремонно разглядывая. Что есть такого в этих отточенных замерзших чертах, в льдисто-голубых глазах, что превращает нескладную студентку в совершенство? А Змей, верно, не правильный ценитель прекрасного, раз уж знакомая Летунья нравиться ему куда больше. Она хотя бы живая. Невесомая ладошка доверчиво легла в раскрытую мужскую ладонь. В изумрудных глазах отплясывали чертята. Горячая золотистая кожа, взъерошенная рыжая грива и неистребимая ухмылка. Такой нужный… такой важный… Единственный настоящий в окружении теней прошлого… …Померкшее воспоминание отступило, безнадежно проиграв сиянию его личности. Смазались лица зрителей в гротескную карикатуру, размякшим пластилином просели стены и потолок... Только одно было по настоящему важно. Только одно имело значение. Его руки, его глаза. Сильные пальцы некроманта пробежали по обнаженной спине, чуть задержались, вдумчиво изучая позвонки. Змей склонил голову и легко коснулся холодных губ своими губами… Старый кошмар медленно, но верно скатывался в нечто фривольное и романтичное. Змей очень хотел надеяться, что фантазия одной девицы не… хм… удерет в неведомые дали уже без его непосредственного участия. Но, увы – даро слишком хорошо знал вредную спутницу… Сознание словно раздвоилось. Одна часть лениво барахталась на самой поверхности чужого сна, другая… Первое ощущение – холод. После трансформации ледяное прикосновение отзывается мучительной болью каждой клеточки искалеченного организма. Это… слишком… сильно… …Отпусти… Второе – пьянящее счастье. Оно приходит извне, заставляя сердце забиться быстрее. …Тише, малыш! Ничего бы с живучим типом не случилось! Не случилось… Словно налетев на незримую стену, сознание отшатывается обратно, в темноту. Тело машинально сбрасывает чужие руки и сворачивается в тугой клубок. Просыпаться отчаянно не хочется. Бунтующее Я активно сражается за каждые миг блаженного забытья. …Ну, хорошо, хорошо… Только не плачь… - Да, - на выдохе. Тихий звук едва различим в шуме большого города. И потом, чисто из вредности… - Но уже об этом жалею, учти.
Луннария: Даро был горячий, для на`хассе - почти непередаваемо огненный. Словно по неосторожности прикоснуться ледяной ладонью к нагретому на солнце металлу в самый жаркий полуденный летний день. Хотя, трясущаяся больше от озноба, нежели от переизбытка чувств, Лунна была не против подобной разницы в температурах… Вот только, кажется, самого даро подобное не устраивало - студентка не стала возмущаться, послушно выпустив выворачивающуюся из объятий добычу. Ледяные пальцы, лишившись столь уютной и теплой опоры за неимением лучшего варианта, вцепились в костистые плечи самой девушки, словно надеясь помочь сжавшемуся телу согреться… Всхлипы стихали медленно, неохотно. Слезы еще текли, скромно, капельками скатываясь по острому подбородку и теряясь где-то там, внизу либо срываясь, либо прочерчивая влажные дорожки на шее. Синевато-голубые глаза с каким-то странным выражением поглядывали на Змея из-под отросших патл. Он говорит - хороший признак. Начинает вредничать - тем более, что взять с мерзавца, да еще к тому же и рыжеволосого (говорят, самый вредный народ, ага). На кой говорящий, потрепанный и не желающий просыпаться мерзавец - уже вопрос иного плана. - Правильно делаешь, что жалеешь… - возмущенно фыркнула студентка уже больше по привычке, пытаясь сладить с заплетающимся языком. Детский восторг, перерастающий в захлебывающееся счастье, постепенно спадал, явно желая поскорее покинуть разбитое и отчаянно кричащее о собственном плохом состоянии тело. Уходил, оставляя после себя лишь тихое подобие довольства, да подозрения, уже накапливающегося с целой прорвой вопросов. Вопросов, мстительно откладывающихся где-то в голове - что мы, звери что ли начинать сразу тормошить неадекватного лохматого парня?.. …Шалящее зрение, жонглирующее дву- и трехмерным пространством, как маленькими стеклянными шариками; слабость; неприятное ощущение в области носа, указывающее на не слишком хорошее состояние сосудиков - ипостась?.. почему?.. из-за чего?.. проклятая память, наглухо закрывшаяся подобно коварному ларцу. Так обычно, так бывает - что толку в знании, когда ты сейчас сама дезориентирована и даже с трудом представляешь, что есть на самом деле, а что в иной момент выкидывает и воплощает твое воображение. Но, стихии, как же важно бывает знать последние события!.. и как досадно бывает, что ответить на твои вопросы-то и некому… некому?.. ой… Спешно отшатнувшись, девушка по стеночке, по стеночке поползла в сторону, волоча за собой хвост и развернутые крылья, не догадываясь, а вернее - не понимая, что их вполне можно свернуть. Тело содрогнулось. Раз. Другой. Третий… ничего. Тяжело дыша, прижавшись липкой кожей к противно-холодной стене… поспешно вытирая набегающие слезы. Обидно даже в какой-то степени. Проклятие!.. Брезгливо сплюнув, девушка закашлялась. Во рту поселился терпкий привкус желчи. К несчастью дальше дело не пошло - желудок был бы и рад вывернуться наизнанку, но для этого ему еще предстояло с кряхтением отлипнуть от позвоночника. Говорят, если тебя стошнит, то после сделается много легче. Проверено на практике, но неосуществимо в данный момент… Зато как минимум две вещи не хотелось точно - спать и, как ни странно, есть. Честно сказать, Таль даже сомневалась, что сможет спокойно смотреть на еду, не испытывая при этом отвращения. Как при взгляде на лекарство - полезно, но противно… Обычные последствия долгой голодовки - желание есть просто атрофируется. Так, о чем мы там размышляли?.. Ах да. Неужели действительно не у кого спросить?.. А как же… Эй, ты, жалкая пародия на внутренний голос?.. Молчание. Странно… Ах да, да… он же, вроде, был у даро?.. надо будет забрать. Не забыть бы… а то что-то без него скучновато даже. Тяжело вздохнув и, убедившись, что до иного бунта организма пока (надеюсь) далеко, девушка поползла обратно, тяжело опираясь на стену. Интересно, а как хоть отсюда выбраться?.. если ей не изменяло зрение, до того спасительного выхода на потолке было достаточно прилично. А совершать сейчас акробатические этюды способна лишь, наверняка, Ваэри, особенно, если ей сказать, что там наверху сидит что-то очень-очень-очень ей нужное. Авось и сработает. Грустно шмыгнув носом, на`аша чувствительно приложилась затылком о стену, чуть-чуть не доползая до оставленной ранее парочке рыжих проблем, раскинув в стороны руки-ноги-крылья-хвост и всем своим видом показывая, что если сейчас где-то из темноты материализуется некто зубастый и кровожадный, то ей будет глубоко… кхм, она даже поспособствует своему скорейшему съеданию. Хотя, если впереди и намечаются проблемы, то наименьшая вероятность, что они будут исходить от указанного неизведанного чудо-юда.
Пернатый Змей: Истинный Огонь, когда ж ты научишь своего непутевого сына не связываться с ходячими источниками проблем?! Ощущений было много. Даже чересчур. И половина - совершенно точно даро не принадлежала. Ну не могли у него отваливаться крылья и хвост по причине их отсутствия. Но отваливались. Медленно, маленькими кусочками. Ох-ой-ой! Неужели в этих летательных конечностях столько нервных окончаний?! Мыслей, впрочем, тоже было с избытком. И все как одна – неприличного содержания. Для полноценной ругани сил не хватало, зато никто не мешал изливать возмущение про себя, шипя на все лады и бросая пламенеющие взгляды. Смешно, но злиться на непутевую дуреху никак не получалось. Бранить же себя самого мешали завышенная самооценка и гнусность характера закоренелого мерзавца. Поэтому, Змей просто злился. На мировую несправедливость. Полегчало. Напряжение традиционно выплеснулось в хриплом смехе. Воронье карканье и то мелодичнее да жизнерадостнее. Здорово же он, должно быть, со стороны выглядит: этакое полуголое нечто, грязное и расцарапанное. Если в нормальном виде даро с человеком не спутаешь, то уж теперь рыжий и вовсе был бесконечно далек от смертных. Причина не в смазливой физиономии и ярких, цвета листвы весной, глазах. Повадка, мимика. Слишком чуждо. Слишком… от хищника. Вызывает подсознательное беспокойство. А если ЭТО к тому же сидит и хохочет, когда полагалось бы рыдать в три ручья… И как хвостатая еще не удрала? Любовь зла. Всю прелесть народной мудрости, способен понять лишь тот, за кем таскается на’аша. Стоило бы метать громы и молнии, но в сердце непрошенной гостей обосновалась щемящая благодарность. Эх, ребенок-то ты ребенок. Что с тобой поделаешь? Кое-что некромант действительно мог. Для начала – привести себя и небезызвестную неудачницу в некое подобие рабочего состояния. А то с такими настроениями дорога одна – на кладбище. Вздох. Выдох. Закрыть глаза. Провести ладонями по лицу снизу вверх. Представить, как медленно стекают меж пальцев боль и усталость, впитываются в камень. Да там и остаются, надежно запертые воображением. Под тобой – нагревшийся золотистый песок. Лучики солнца питают каждую клеточку ласковым теплом, лениво облизывают берег разомлевшие от жары волны. Чуть подрагивают крылышки крохотной лимонницы, отважно кружащей над безмятежными водами. Маленький пляж надежно укрыт зарослями тальника. Каждая песчинка его – обещание безопасности и отдыха. Только хищная тень, парящая в восходящих потоках воздуха, напоминает о мирской суете. Осторожно, словно боясь расплескать безмятежность воскрешенного памятью мига, даро угнездился на корточки перед Летуньей, молча опустил ладонь на белобрысую макушку. Странное ощущение – передавать кому-то свое воспоминание. Дорогой подарок. Бесценный. Есть в этом и безоговорочное доверие, и нетерпеливое любопытство, и обоснованная тревога. Понравиться? Или нет?.. Чудо не поделить на двоих. Ну, никак. Больно уж хрупкая да прихотливая субстанция. Она лишь умножается и наполняется сиянием нового смысла, проходя сквозь призму иного восприятия. А потому смотреть чужими «глазами», и восхищаться каждой мелочью, как в первый раз – невероятное удовольствие. Такое… …слишком невесомое, что бы обречь его в грубую материю слов… …слишком личное, что бы осмелиться рассказать кому-то третьему… Одинаково ошеломленные, не понимающие, но бесконечно счастливые, они замерли, затаили дыхание… Жизнерадостное хихиканье неисправимого мерзавца основательно попортило волшебство мгновения. - Запомни, малыш: самовнушение – полезная штука, - менторским тоном провещал некромант, поправляя несуществующие очки и скалясь в 32 белоснежных зуба. Великолепная улыбка жутковато смотрелась на осунувшейся физиономии, - Не заменит бочки супа и месяца сна, но значительно увеличит шансы дожить и до того, и до другого. А теперь, будь хорошей девочкой и присмотри за Ваэри, пока я придумаю, как нас отсюда вытащить. Обещанным даро и занялся со всем возможным усердием. Для начала, придирчиво изучил дислокацию «противника» и экспериментальным путем установил, что допрыгнуть до отверстия не представляется возможным. Полагаете, это остудило неугомонного некроманта? Как бы не так! Убедившись, что очевидные способы выбраться невозможны, но принялся вышагивать туда-сюда, чему-то загадочно улыбаясь и, время от времени, издавая глубокомысленное: «Хм…». Будь пресловутая дырка живой – давно бы сдалась на милость рыжеволосого мерзавца. Просто так, от нехороших предчувствий. …И совершенно правильно бы поступила. С трудом отклонив довольно неплохой план по ликвидации потолка, как слишком шумный и не конструктивный, Змей незамедлительно нашел ему достойную замену. Летунья, вышвырнутая наверх хорошим пинком, свесит хвост по примеру волка из сказки. А тут уж никаких трудностей не возникнет. Хм… Никаких трудностей… Ха! Окрыленный неожиданной догадкой, он решительно сунул посох в руки девицы (до Ваэри было ближе, но Змей не настолько сошел с ума, что бы доверять оружие блаженной) и занялся сложным узлом на поясе. Если бы еще правая кисть хорошо слушалась… Спустя пару минут нехитрое устройство из Нага и привязанного к нему отреза эльфийского шелка было представлено на суд зрителей. Зрители шедевр гениальной мысли не оценили, вытаращившись на него самым неприличным образом. Змей фыркнул, добавил пяток узелков по всей длине и приступил к установке. На третьей засылке в стан врага, боевой посох не только попал в проем, но и успел раскрыться. Даро осторожно подергал свесившийся вниз «хвостик». Не пушистый, конечно, но тоже ничего! - Ну и кто тут не подрежаемый и гениальный мерзавец, э? – самодовольно усмехнулся сей несносный тип и издал леденящий душу вопль, - Трепещи, Анохен, мы идем!
Луннария: На шуршащего рядом даро (все равно, псих - еще умудряется хихикать, а то и ржать в полный голос) на`аша обращала не большее внимание, чем на ощутимо покалывающий хвост. То бишь, совершенно никакого - возможно, в этом было и нечто эгоистично странное (только-только слезами поливали, а теперь не удосужимся даже глазок открыть), но студентка славилась своими переменами настроений среди тех, кто умудрялся пробиться сквозь холодный барьер. Было действительно плохо. Измотанная больше морально (хотя и ноющее тело вносило посильную лепту), Летунья в своих пессимистических настроях могла бы даже уже начать всерьез жалеть о том, что когда-то (неужели это было лишь несколько бесконечных дней назад?), возмущенная, кинулась вслед отряду, уносившего связанного и бодро распевающего похабные песенки Змея. Интересно, как бы сложились у него дела, не сунь она тогда свой длинный нос… Интересно, как отразилось на его планах (да, да, да, наверняка грандиозных и гениальных) приволокение в соседнюю клетку одну довольно лыбящуюся хвостато-крылатую тушку, отказавшуюся споренько удирать от взбешенного некроманта… Следующий шорох раздался совсем близко. Из-под полуопущенных черных ресниц удалось разглядеть расплывчатый силуэт парня, странно молчаливого, с неопознаваемым выражением лица (отчасти - потому что зрение шалило, отчасти - да разве ж на такой осунувшейся роже что разглядишь?!)… когда чужая ладонь легла на встрепанные волосы, девушка даже не вздрогнула… А затем… чужое виденье, воспоминание, оглушило её… …Момент чуда, увиденный когда-то чужими глазами… Внутри теплой излечивающей волной пронеслось… нечто… нерасшифровываемое на всеобщем языке. Нет такого слова, чтобы описать это чувства - можно бесконечно ходить вокруг, да около, выдумывая эпитеты один другого краше, воздушнее и блистательнее… но все они будут лишь блеклыми тенями… А еще. Еще внутри-внутри мягкими лепестками удивленно распускалась… благодарность. Своя или чужая - в данный момент телепатка вряд ли смогла расщепить все свои и чужие ощущения, распихав их по нужным полочкам. Но факт, что она была благодарна такой поддержке… Еще бы этот мерзавец не хихикал так громко в самый ответственный момент, вообще бы ему цены не было!.. - Кто еще за кем присматривать должен… - чуть недовольно буркнула студентка, возмущенными синими глазами поглядывая на зубоскала. С человеческой точки зрения он выглядел… ненормально. Тем не менее, Эйветаль послушно подползла поближе к ворочавшейся Ваэри. Та уже явно проснулась - ну не может, не может спящий человек так крепко вцепится обеими руками… в хвост. Чужой хвост, между прочим!.. Они что, сговорились все? Или хвост - это новое всеобщее достояние?.. Сдавленно шипя и ругаясь (весьма и весьма извращенно ругаясь), девушка попыталась отнять столь ценный и полумертвый атрибут тела, но разжать цепкие пальцы рыжеволосой старосты так и не удалось… а потому, насупившись, приходилось молча сидеть и следить за вышагивающим Пернатым, демонстрирующим яркую и бурную работу мысли. В его способностях Лунна не сомневалась нисколько. Побаивалась - возможно, но уверенности, что все-все-все задуманное им будет весьма осуществимо, меньше от этого не становилось. Разве что… ожидать чего-то удобоваримого… угу, от Змея? Да сейчас, разбежались… Наверняка придумает нечто такое, что волосы дыбом встанут, а челюсть благополучно затеряется в области пола… Особенно девушке не понравился странный взгляд, который кинул на неё даро. Оценивающий такой взгляд, заставивший хвост, зажатый в двух пятипалых тисках, судорожно дернуться. Ужас какой, что этот псих задумал? К счастью, взгляд его пошел дальше, явно отметая предложенный вариант. Зато находя следующий… Ваэри бодренько посеменила к замершему некроманту, прекратившему наконец протаптывать дорожку в полу. Хвост так и не выпустила (эй-эй-эй, а вот кисточку пытаться общипать и вовсе ни к чему!), а потому Таль пришлось с кряхтением подниматься на ноги, по пути сворачивая крылья и потирая шею, особенно морщась при задевании какого-то особенного участка. Оцарапалась она что ли обо что-то?.. Как жаль, что посмотреть нельзя… …И почему такое ощущение, что она забыла о чем-то таком важном, таком нужном и необходимом?... Посох требовательно был всунут в руки чуть ошарашенной на`хассе, странными глазами наблюдающей за начинающимся стриптизом. Понадобилось много больше мгновения, чтобы понять суть того, что задумал Змей (а мы-то понадеялись). Да-а-а-а, шалит соображалка, шалит… или она всегда такая?!.. Впрочем, соображалка и далее отказывалась полностью осознавать всю логику и структура Грандиозного Плана. Нет, он что, серьезно смел предлагать взобраться по… по этому?! Угу, не только смел, но и действительно предлагал. Нет, в самом деле, ему нужно в палачи подаваться. По самым-самым-самым извращенным пыткам. - Вот раз ты тут неподражаемый и гениальный мерзавец, вот и лезь туда первым, заставь Город немного потрепетать… от смеха, - язвительно отозвалась девушка, нехорошим подозревающим взглядом ощупывая «канат», свисающий из расплывающейся дырки света на потолке. Хм, идея была вполне и вполне осуществимой. Больной, тяжелой, но осуществимой - если, конечно, суметь заставить ноющие мышцы хотя бы ненадолго вспомнить о том, что им, вообще-то, положено работать… или что там делают мышцы?.. В любом случае, лезть первой девушка не хотела. Мало ли что там наверху ожидает?.. А то вылазишь, а там уютным полукругом уже стоят стражи с копьями (мечами\арбалетами\пиками - нужное подчеркнуть), ждут понимаете, любопытными глазами разглядывая летающий паосох с какой-то цветастой тряпкой к нему привязанной…
Пернатый Змей: Коротко слишком. Но мне нравиться в качественном плане. Да и добавить, по большому счету, мне нечего) Подняться по канату на пару локтей? Ерунда какая! Плевое дело! Подняться по канату на пару локтей? Стихии упасите! Не с такими же руками?!.. В любом плане есть слабые места. Но насколько же хуже, если это – ты сам. Одна только мысль о необходимости куда-то карабкаться вызывала стойкое отвращение. Болтаться между небом и землей, судорожно цепляться скрюченными пальцами, подтягиваться… Гадство, одним словом. - Неужели тебе совершенно не жаль такого неотразимого меня? – надул губки некромант, гадая, что станут делать студентки, ежели прямо сейчас изобразить обморок. Воспользуются моментом и подло надругаются над бесчувственным телом? Или поднатужатся и затащат наверх? Неее…Как же, дождешься от них…- А вдруг там толпа поклонников, готовых разорвать своего кумира? Шутки шутками, а лезть-то все равно придется. Через «не хочу». Мало что ли судьба преподносила подарочков? Этот – не последний. И не самый худший. Худший вон рядом ошивается, не избавишься. Самое смешное, что не особо и хочется. С другой стороны, чем быстрее начнешь, тем быстрее и закончишь, э? Кто тут гениальный мерзавец? Раз уж нет иного пути, мы пройдем этим! Даро подпрыгнул, ухватился за «веревку», проболтался немного, наслаждаясь непередаваемым букетом ощущений. А потом стиснул зубы и полез. А еще люди говорят, что расстояние – постоянная характеристика. Грязная ложь! Иногда и жалкие сантиметры растягиваются на целую милю. Долгую-долгую, непреодолимую. Нестерпимую. Одна лишь перспектива сверзиться вниз и повторить пытку с начала, не позволила разжать руки. Ну и гордость, разуметься. Какие же мерзавцы и без гордости?! Труднее всего оказалось протиснуться в проем. Узкие края сошлись так, что стало невозможно вздохнуть. Чувствуя некое родство с селедкой, зажатой в бочке своими товарками, некромант едва сдержал нервный смешок. Последний рывок. Последние усилие! Неужели?!.. Да! Да! Да! Свобода! Змей повалился на замечательный, прекрасный, долгожданный пол родного города, раскинув руки и вздрагивая от беззвучного смеха. Ладони горели, живот голодно бурчал, а впереди ждало еще гхыр знает сколько передряг. Но какое это, в сущности, имело значение? Они выбрались!!! Гип-гип ура! Этот крик переполнял все его существо, от рыжей макушки до пят. Толкался, пихался, стремясь прорваться на волю безумным воплем. …У Победы красивое лицо. У Победы красивые руки. Как легко в минуты успеха мы забываем об острых коготках на её холеных пальчиках… Город ослепил светом. Город оглушил звуком. Город очаровал жизнью. Она кипела здесь на каждой улочке, в каждой подворотне, в каждом закутке. Прогуливались десятки сандалий, чинно маршировали сотни сапог и бессчетное число босых ног спешило исполнить хозяйские приказы. На три квартала бранились купеческие ботинки, обсуждая низкие цены на товар, а лакированные носики женских туфелек брезгливо кривились, оставляя позади очередной прилавок. Все здесь пульсировало в ритме, порождаемом неисчислимым количеством каблуков и пяток. Добро пожаловать на Старый Рынок - сердце Города Тайн и Загадок. Вам не купить тут ни яблок, ни дурманящих трав. Вы не найдете ни платьев, ни тканей, ни ниток. И увешанная дешевой бижутерией цыганка не предскажет будущее по линиям на ладони. В закрытых и открытых загонах поджидал своих покупателей совсем другой товар. Высокий и низкий, толстый и стройный, молодой и старый, испуганный и безразличный. Почтенный купец, почем нынче человеческая жизнь?.. …Волна радости разбилась о камень человеческой мерзости, осыпалась хлопьями горькой пены… …Девушки так и не дождались приглашения. В полумраке меленького, с трех сторон огороженного закутка, куда выводил узкий лаз, легко угадывались очертания скрюченной фигуры. Он сидел, привалившись плечом к стене одного из крытых загонов. Молчал. Только неуловимое изменение позы показало: появление спутниц замечено. Ну и что? Змей даже не обернулся. Мимо неторопливо сновали люди, по своему обыкновению не удосуживаясь присмотреться к укрытому тенями уголку. Вычурные одежды и украшения. Пустые лица и души тоже пустые. И он немногим лучше, если подумать. Змей устал для ненависти. Слишком устал. Всему есть предел. Перешагивая тонкую грань между утомлением и апатией, проваливаешься в тупое безразличие. Наверняка это не так уж и плохо. Отчего же тогда муторно и тягостно? Вот так. Из одной крайности в другую. Огню чуждо постоянство. Это просто усталость. Всего лишь усталость…
Луннария: ООС: бред... признаю. Но у меня голова английским забита... м-да... Если совсем уж никак, первый, стучитесь в асю, буду править... - Жаль, но кумиры требуют жертв. Лезь давай! Непреклонности в голосе и позе как раз хватило на то, чтобы замаскировать собственную тихую надежду - а вдруг даро передумает и тогда никуда лезть не придется? а вдруг прямо сейчас откроется очередной лаз с ковровой дорожкой и самым безопасным путем наверх?.. Но увы, чудо и выгодные случайности, как правило, обретают чернильную плоть исключительно в песнях менестрелей и любовных, чаще женских, романах. Этот случай не стал счастливым исключением. Изобразив на лице целую серию трогательных выражений в духе «какой я обиженный», но не получив никакого должного признания у безжалостных студенток, даро все же полез. С натягом… и с истинно драконьим упрямством. Эйвенталь следила за ним с затаённым волнением и опаской. Мало ли – свалится еще действительно, собирай его потом… Но, к счастью (или к огорчению?) Змей взобрался наверх, чуть забавно даже подрыгав ногами в самом конце, когда протискивал свою покалеченную тушку в проем. И всё. Относительная тишина. Несколько минут постояв, но, так и не услышав ничего, кроме гула, вырывающегося из проема, Лунна мрачно посверлила взглядом сначала расплывающееся пятно света, а затем переключилась на старосту. Ответом послужила совершенно безумная улыбка и круглые от восторга глаза… Змей, на кого ж ты мя оставил!?! - Значит так, - решительно начала девушка, борясь с чужими пальцами и силясь вырвать хвост. Успех пришел медленно, но неотвратимо. - Ты. Сейчас. Полезешь. Туда. - Твердо, но незлобно, как маленькому ребенку; возможно и умному, но где-то глубоко-глубоко внутри. - А следом… Договорить свою гениальнейшую мысль Лунна просто не успела. С толикой завистливого отвращения проследив за тем, как неутомимая рыжая сумасшедшая проворной макакой взбирается по веревочке, наверняка приняв все происходящее за какую-то увлекательнейшую игру, Летунья… смирилась. Лезть все же придется. Через не хочу и через никак. Угу, учитывая, что скалолазанье и более того - канатолазанье никогда не входили в основной круг интересов ленивой левиафанки, постоянно симулирующей различные болезни… Восхождение на эту вершину будет долгим… Невыносим долгим… Тяжело подпрыгнув, на`аша вцепилась в пояс. «Веревка» опасно закачалась, заставив пискнувшую девушку судорожно сжаться и, естественно, едва не сверзиться вниз, в крепкие объятия жесткого камня… Толком даже и не запомнила. Скользкая ткань, болящие руки и мышцы, подленькое желание завыть и все же бухнуться обратно, вниз на ТВЕРДУЮ землю… «Выход» получился… незамеченным. Тело привыкло к боли, да и не таким уж узким оно было для хрупкой на`хассе… Буквально «выпав» наружу, Таль с наслаждением приникла к полу, даже не расстроившись тем фактом, что в хвост снова вцепились чьи-то пальцы… А потом стало просто не до этого… Любой дар можно рассмотреть под призмой проклятия, своеобразной карой… Была ли Эйвенталь довольна своим даром чтеца мыслей? Такое вполне можно сказать - очень часто он спасал её, вовремя предупреждая не очень везучую воровку об опасностях во вроде бы спящих домах и чистых подворотнях темной ночью. Как природный, она ощущала его с самого рождения… он являлся неотъемлемой часть её существования и порой даже она читала намерения разумного спонтанно, даже не осознавая то, что она делает. Но в этот раз… в этот раз она с радостью согласилась бы избавиться от этого. Слабая, не способная защищать свой разум и свои ощущения, девушка буквально захлебнулась в потоке, сметшим все её тонкие заслоны и мысленные блоки… Каково это?.. быть разорванной на тысячи и тысячи противоречивых эмоций, даже чувств: отчаяние, ужас, желание заскулить и, подобрав под себя ноги, повалиться на землю; покорность, безразличие, смирение и тупое сосредоточие внимания по ту сторону цепи - исполнение, подчинение; чуть презрительное любопытство граничащее с заинтересованностью в ублажении своих потребностей; мерзкое счастье, потирающее сальные руки и размышляющее о том, как бы продать еще парочку-другую жизней подороже… И - посреди всего этого - маленький осколок своего, родного изумление, поражающего удивления, вцепившегося в островок счастья, подаренного там, внизу… Втягивая носом воздух на`аша… сумела успокоится. Щедро разделив сознание, клином пуская побоку постороннее и чуждое… воистину, даже самое глупое порождение стихий научится собирать себя в когтистый кулак за все время и все страхи, полученные от этого Города. С трудом оторвав примагниченный взгляд и вернувшись к делам более насущным… студентка с удивлением воззрилась на свободно выписывающий кренделя хвост… так, если он тут, то где же… Холодея, девушка резко развернулась, впив взгляд в то место, где, предположительно, должна была спокойно сидеть одна невменяемая девица. Предположительно. Ваэри!!! Целеустремленный… м-м-м-м… зад студенки как раз торопливо удирал куда-то в щель, за угол, где стены неплотно прилегали друг к другу… ровно настолько, чтобы можно было протиснуться спешащему куда-то человеку или... или одной особо любопытной особи человеческой крови… Да что же она там увидела?! Бросив краткий взгляд на погруженного в себя даро, на`аша неслышно поползла следом за старостой, угрем ныряя за доски и активно перебирая руками. …серая растрепанная кисточка грациозной змеей скрылась последней… Стихии, только бы их никто не заметил!..
Пернатый Змей: Грохот… Грохот? ГРОХОТ?!?! Лучшее лекарство от апатии – злость. Факт? Факт. Еще минуту назад он пребывал в усталом оцепенении, физическом и ментальном. Хотелось лишь одного: что бы гениального, талантливого и обаятельного мерзавца оставили в покое. До конца времен оставили. А теперь в жизни появилась новая Великая Цель: поймать и открутить хвост известной неудачнице. Куда эту идиотку опять понесло?! Разуметься, в обозримом пространстве ни одной из студенток не наблюдалось. Чуть подрагивая – едва-едва ощутимо - связывающая ниточка уползала в одной ей ведомом направлении. - …! – с чувством выдал Змей, немало удивив деловито шуршащую крысу. Как по волшебству нашлись силы и для ругани, и для активных действий. На бегу подхватив посох, некромант и сам сунулся в узкий проход. На фоне обвалившихся досок белым флагом развевалась кисточка печально знакомого хвоста. Ей-то даро и высказал свое нелицеприятное мнение о самоубийственных наклонностях белобрысых девиц. И необходимость куда-то протискиваться отнюдь оное не улучшила. Поскрипев зубами, пошипев на все лады и перебрав неисчислимое количество трольих ругательств, некромант таки смерился с неизбежным. Похоже, вредине-Судьбе нравиться наблюдать за спасательными операциями в его исполнении. Истинный Огонь, что ж твой сын тебе такого сделал, что ты его так не любишь?! Огонь тактично промолчал. А Змей же, еще повозмущавшись для вида, попробовал разобрать завал. Ха! Да проще всю площадь по камешку разнести! Хм-с… Ладно, попробуем по другому. Все гениальное - просто. Те проулочки, что не упираются в глухой тупик, куда-нибудь да выползают. Так что если попросту обежать дом и попробовать подобраться с другой стороны… …О Ваэри в этой суматохи все, признаться, позабыли. А зря. Совсем-совсем зря… Резко выдохнув сквозь зубы, некромант отшатнулся под прикрытие стен. Но уже миг спустя рыжая макушка осторожно высунулась из-за угла. Привратнице невероятно повезло. Опять. Кто еще кроме этой… блаженной может вывалиться из прохода прямиком на разодетую в пух и прах компанию?! Первый, верно, был когда-то высок ростом и статен. Но к старости о прошедшем напоминала лишь манера держать себя. С достоинством, как привыкли все люди ни от кого и ни от чего не зависящие. Даже отросшее пузо и сгорбившаяся спина не делали его нелепым, а цепкие карие глаза на обрюзгшем лице говорили о неординарной, яркой личности. На его фоне второй человек казался бестелесным духом. Тощий, безвкусно, но отнюдь не бедно одетый, он производил неприятное впечатление. Чувствовалась в нем нечто фальшивое и скользкое. - Воистину, нет для отца худшего горя, чем ущербное на голову дитя, - пухлая, как подушка для булавок, рука погладила висящий на шее амулет. Охранный, с удивлением отметил Змей. Такие частенько носили рабы и попрошайки – две веточки каледа, стянутые в крест цветной лентой. Алой – в память об ушедших. Синей – во здравие живущим. Кого же потерял ты, старик? - Светозарный, возможно стоит сказать стражам, что мы поймали беглых? – а тощий-то своему спутнику не родич. Даже у распоследнего ханского щенка спеси через край, а этот чуть ли не на коленях ползать готов. Слуга? - О Стихии, вразумите сие непутевое чадо! – в кратком восклицании неподдельный гнев мешался с искренней заботой, - Так вот как ты учение мое перенимаешь? Разве луна подобна звездам? Разве вещь подобна свободному человеку? Сгладились на старческом лице тревожные морщинки и теплая улыбка коснулась внимательных глаз, когда пожилой мужчина тяжело опустился на колени перед рыжим бесенком. Перемазанная паутиной и пылью, Ваэри смотрела на незнакомца широко распахнутыми глазищами. - Как зовут тебя, юное дитя? Скажи, где те невежественные люди, что смеют величать себя твоими родителями? Как вышло, что ты осталась без присмотра? – вопросы сыпались один за другим, как горошины. И, подобно им, отскакивали от безмятежной улыбки дурной девицы. Некромант только и мог, что зубами скрипеть от злости и ругаться на все лады. Безнадежно. Ваэри - вне досягаемости. Непревзойденного актерского таланта явно недостаточно, что бы эта заботливая наседка вручила находку подозрительному типу мерзавчатой наружности. Головой, что ли, побиться? Не своей, разуметься, студенческой. Может в ней хоть что-нибудь прибавиться? - Воистину, нет для отца худшего горя, чем ущербное на голову дитя, - вздохнул хан, кряхтя поднимаясь на затекшие ноги. Тощий хмырь бросился на помощь с неубедительной поспешностью, но старик не заметил протянутой руки, - Долг велит нам позаботиться о потерянном ребенке. Пойдем, милая. Старый рынок не место для детских игр. Может быть, Ваэри услышала в вязи велеречивых слов единственно понятное, или участливые нотки в голосе ярко одетого господина пробудили безоговорочное доверие, или… В конечном счете какая разница, что заставило доблестную старосту вспомнить о своих попутчиках? Полюбившаяся пушистая игрушка с отчего-то недовольной на’ашей на другом конце была торжественно извлечена на свет и предъявлена на суд общественности.
Atshena: Осень. Равнина. Раннее утро. Холодный ветер. Тусклое солнце. Тяжёлые тучи. Под ногами стелится сплошной ковёр из засохшей травы. Колючие стебли щекочут кожу даже через штаны. Высокие сапоги по колено даже не видны. Зябко, непокорная стихия забирается под застёгнутую накидку, под рубашку. Город, что остался за спиной, мирно спит после пиршества. Так всегда кончается ярмарка, проходящая здесь в конце летнего сезона. Сотни купцов со всего материка, миллионы разнообразных товаров, от редких магических компонентов до оружия и одежды мастеров иных стран. Целых двадцать суток хозяевам лавочек вокруг площадей не уснуть - торговля днём сменяется вечерними гуляньями. И только сейчас, когда отгремело последнее веселье, когда торговцы высыпаются перед отъездом, город может отдохнуть. Но куда до пиршеств девочке, только-только недавно разменявшей тринадцатый год? Принцессе не особо нравилось, когда её считали маленьким ребёнком, но сама даже она на праздники являлась редко. У неё был свой, почти армейский режим, которого она придерживалась. Порядок начинается в первую очередь с самой обыкновенной дисциплины. Сегодня очередной день. Очередная тренировка в чистом поле. Очередная попытка поладить со стихией. Напряжение не спадает, хотя и надо успокоиться прежде чем начинать. Свинцовые тучи напоминают о малой вероятности успеха. Капюшон снова откинулся на плечи, ветер снова посмеялся в лицо. Вдох-выдох, вдох-выдох. Понеслось! Взмах руки, развеивание собственной энергии на нужное расстояние в воздух. Так ведь? Нет, погоди! Ах чёрт, по-новой... Раз... Два... Три! Серебристые глаза распахнулись, на лице застыл холодный буйный ветер. Нет, не на лице. Сейчас Атшена была в облике дракона. Длинная чёрная морда плавно поднялась и посмотрела на пустую постель. Так же крылатая вспомнила, что во сне были слышны вроде бы сторонние шорохи и шаги. В комнате без окон не чувствовался характерный запах дымка, возвещающий о недавно затушенной свече. Значит Лейла прошла и не зажигая её. И пусть. Нельзя же жить без приключений. А драконесса и не сомневалась, что приключения на свою кудрявую головку освобождённая рабыня сыщет немало. Нестись сломя голову за несмышлённой девочкой не было никакого желания. Пусть попробует выкарабкаться сама. В вопросах воспитания танцовщицы Атшена твёрдо решила не впадать в крайности. На чужих ошибках Лейле не научиться, она не из тех, кто умеют наблюдать и мотать на ус. Времени было достаточно. Торопиться некуда. Метаморф ещё немного полежала на грубообработанном, но тёплом и тем приятном деревянном полу. Потом, неплохо ориентируясь в кромешной темноте, она приподнялась, размяла мышцы и приготовилась к трансформации. Что ни говори, а облик дракона не очень хорош в путешествиях по городам. Даже не беря в расчёт то, что для своих собратьев размеры путешественницы были весьма компактны. Шорох гладкой чешуи нарушил тишину комнаты. Чёрная обитательница небес присела и размяла мышцы. Неспеша, не дёргаясь. В этот раз складывать крылья в тесный кокон необязательно, никого нет. Драконесса чётко отдала ряд команд и почувствовала знакомый холодок по спине и покалывание. Быстро уничтожались лишние клетки, из иного измерения возвращались доспехи, быстро разрушалась материя, на пару секунд осыпавшаяся на пол и расстаявшая, расщепившись до элементарных частиц. Неестественное движение воздуха по комнате возвестило, что глазки пора открывать. Драконида встретила поток воздуха со слабой ухмылкой и выпрямилась. Глаза ухнули в сплошную темноту. Порой при превращении такое бывало. Пора было задействовать свечу. Атшена точно знала в какой стороне дверь. Не менее точно она чувствовала где осталась большая свеча. И даже не заботясь об скрытых углах, она плавно выхватила с блюдечка-подставки источник света и вышла буквально на несколько мгновений на лестницу, где ярко горели все три свечи в канделябре. Как только фитилёк большой белой свечи занялся, крылатая дама тут же юркнула в комнату, закрыв за собой дверь. Стало гораздо светлее. Она поставила свечу на блюдце и направилась к сумке. Тонкие ловкие светло-серебристые пальцы скользили по мягким линиям тома, обтянутого искусственной кожей. Впервые за несколько дней у Атшены появилось время заняться своим дневником. Но описывать события, случившиеся за это время, почему-то не хотелось. Нет, не так. Это не было нужным сейчас. Эта история ещё не дошла до того финала, чтобы делать пометки. Было кое-что другое, требовавшее большего внимания сейчас. Авантюристка извлекла из сумки так же и компактную чернильницу и перо, самое обыкновенное, но остро заточенное. Книга раскрылась на последней записи, по пальцам прошёл знакомый заряд охранной волшбы. Всё было в порядке. Перечитывая запись, крылатая машинально отправилась к ближайшей поверхности, чтобы начать писать. Она села в облюбованное вчера плетёное кресло, закинула крылья назад, склонилась над томом и начала быстро и чётко, думая одновременно с движениями руки, выводить очередную запись. Сон. Что это? Непонятный период жизни любого живого существа, который иногда ежедневно, а иногда и раз за всё существование души во плоти посещает нас во время отдыха. Я подразделяю сны на вещие, абстрактные и "иной путь". Возможно, я взялась описывать то, что не должно поддаваться описанию, однако меня интересует этот вопрос. С недавних пор, хотя каких недавних, мне сны снятся с завидной периодичностью, особенно абстрактные, вот уже двадцать с лишком человеческих лет. Началось то, с предчувствием беды. Ну да что я буду вдаваться в свою биографию, где-то на первых страницах моего дневника и так лежит запись о первом важном сне. Вернусь к классификации. По моей шаткой теории, которую я продумывала уже давно, виды снов плавно перетекают друг в друга и никогда нельзя точно знать, к какому типу относится тот или иной сон. Наиболее понятно с вещим типом. Предчувствие чего-то, очень важного, значимого. Я считаю, что человек (или кто-то другой), когда спит, может улететь к следующим событиям судьбы, как зависищам от определённого выбора, так и уже предрешённым. Второй случай порой особенно горек, поскольку ты уже что-то знаешь и понимаешь, что это не отвратить. Видения даны далеко на всем, на землях, который повидала за свои путешествия я, едва ли сыщется более одного на тысячу пророка. А может и на большую массу населения, я не знаю точно. Хотя учитывая мою везучесть на диковинки, это скорее всего именно так. Абстрактные сны... Назвала странно, но, помоему, наиболее понятно. Сюда я отношу на первый взгляд бессмыслицу и дикий вихрь картинок и тонов, с неуловимой последовательностью. Такие грёзы - передача информации через некий шифр, обычно неизвестный. Сновидения этого типа не могут быть расшифрованы, поскольку иначе они попадают уже в раздел видений. Нереальные сны, или же видения "иного пути". Дошла до них. В моём понимании это то, что не произойдёт или не произошло с нами в этой жизни. Я бы сюда отнесла как видения из прошлого, напоминающие о чём-то, так и изменённые некоторыми фактами события настоящего и события, которым уже не суждено случиться. Фактами, отделяющими отличия от реальности могут быть разнообразными, порой даже не заметив такой мелочи, можно принять несуществующий мир за истину. Будь то умершие личности, во сне данном живущие и здравствующие, сломанные предметы, которые здесь целы и не были даже потеряны, другая дорога на развилке, которую в жизни мы уже прошли... Вот и всё. Атшена пробежала глазами по последней записи в книге, написанной всё тем же тонким, острым почерком с интересными закорючками на некоторых отдельных буквах, сразу же выхватывающих всё слово из текста, подчёркивая главную мысль. На рукописных страницах не было ни клякс, ни помарок, ни ошибок в орфографии. Весь раздел книги, начинающийся ровно там, где пролегал предполагаемый центр, заметный по легко открывающемуся на той странице переплёту, был посвящён путешествиям, картам и приключениям крылатой. Она писала только на родном ей языке, однако он отличался от человеческого общего многих миров, что удивительно, лишь произношением и написанием слов из речи драконов. Хотя чего в том всё таки, если покопаться, удивительного нет. Метаморфы были гибридной расой, почерпнувшей много из культур своих предшественников. Ну, даже можно сказать, что просто изменив некоторое старое в связи с новыми нуждами и новой эпохой. Так или иначе, но для человека, которому бы довелось почитать сию рукопись, было бы понятно две третьих всего содержания. Да и это навряд ли, чары, наложенные на книгу, делают страницы для постороннего наблюдателя пустыми. И обойти их тяжело. Метаморф осталась довольна своим полунаучным трудом последней пары часов. Она разогнулась из неудобной позы крючком и немного размялась. Делать далее было решительно нечего, потому, откинувшись на спинку кресла, несостоявшаяся писательница-философ, подхватила книгу и начала её перечитывать, порой останавливая внимание на какой-то определённой записи.
Вешалка: Настроение у Вешалки было самое что ни на есть солнечное. Ей, как и всякой уважающей себя леди, невероятно льстило внимание ребят «в форме»». А уж если почтенные еще и попятам бегут, всячески прославляя гораздую на подвиги кобылу… ну, в общем, вы поняли. Даже такая невинная красавица не отказалась бы провести в обществе этих господ часок-другой, попутно обучая их хорошим манерам и взбиранию по вертикальным поверхностям на скорость. Но и так тоже вышло вполне себе ничего. Надолго – хехе – запомниться. Тянущийся вперед коридор был не в пример скучнее. Даро, по своему обыкновению не удостоив никого ответом, невозмутимо тащился вглубь. Подождать, а равно как и окликнуть соратников по несчастью он не удосужился. Злорадно поржав – звук, усиленный эхом, заставил саму кобылу нервно попятиться – Вешалка порысила следом. Любой потайной ход куда-нибудь да приведет. Конкретно этот закончился в небольшой захламленной комнатке. Перед зеркалом, вольготно развалившись в кресле, сидела женщина. Уже не молодая, но по-прежнему привлекательная: нежная кожа, пышные очертания и живые глаза на очаровательном личике. При появлении посторонних, она незамедлительно встала и долговязая тень раба-даро накинула на голые плечи расшитый бисером халат. Вешалка озадаченно дернула ухом. Удивленной незнакомка не выглядела. - Вот, значит, как, - задумчиво протянула красавица. Голос оказался под стать внешности – глубокий, волнующий. Она бросила через плечо немного более резко, чем следовало, - Мы закрыты. - Боюсь, далеко не все клиенты согласятся оставить девушек в одиночестве, - негромко откликнулся незнакомый даро, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Каждая минута неподвижности превращалась для этого создания в сущую пытку. - Мы закрыты, - с нажимом повторила именитая куртизанка, - Распорядись насчет комнат и ужина для гостей. И пригласи в гостиную девочек… и мальчиков. - Мои спутники развлекут себя сами, - вмешался черноволосый, неплохо представляя во чем могут закончиться «девочки и мальчики», - Нет нужды в чужих ушах. - Слышал? Исполняй, - несмотря на слова в глазах женщины все еще читалось обоснованное подозрение: как могут развлекать друг-друга бледный хмырь, обвисшая на его руках девица с роскошными формами, пара хвостатых ребят и рыжая кобыла? Впрочем, о вкусах не спорят, а любовь вообще штука злая. Красавица недовольно дернула плечиком, но все-таки жестом велела «гостям» следовать за собой. Несколько коридоров - вполне нормальных, с шариками-светлячками и коврами, тем более цветастыми и дорогими, чем ближе они подходили к цели. И, наконец, – дверь. А за ней комната. Все то же сочетание богатства и простоты – обитые шелком стены, разбросанные по полу бархатные подушки самых разных размеров. Из мебели – инкрустированная перламутром ширма, несколько приземистых диванчиков и подставки с фарфоровыми вазами. - Может быть, ты хотя бы представишь своих спутников? – скривила губки куртизанка, выдергивая из-под растянувшейся на подушках кобылы полы своего халата. Даже это движение её было вызывающе-откровенным. Красавица выдержала паузу и томно улыбнулась персонально каждому из представителей сильно впечатлившегося пола, - Или они уступят женской слабости и сделают это сами? - Сами, Ришшь, - черноволосый невозмутимо перелетел через Вешалку (кобыла меланхолично клацнула зубами) и едва приметно мотнул головой. Потребовалось бы нечто посерьезнее чар многоопытной куртизанки, что бы сделать его разговорчивее, - Нас ищут. Укрой их. - С удовольствием, красавчик, - проворковала женщина закрывшейся за даро двери.
Октавия: Знаком ли вам, о ничтожные людишки, истинный ужас? То пробирающее до костей ощущение беспросветного страха, сковывающего конечности, выворачивающее на изнанку, вырывающее внутренности… Нет? ну что же… зато он был знаком Октавии. Так вышло, что крысы могут не особо опасаться кошек. Но змей пушистые серые комочки боятся даже больше, чем автоматических крысоловок. А когда черт-те сколько лет прячешься, услышав только намек на шуршанье змеиной шкурки как-то забываешь, что недавно сильно выросла и как-то не по росту тебе с воплями кидаться на ближайшие более-менее высокие объекты. Например, на шею к одному знакомому вампиру (не забыв напоследок, прямо в ухо, взять особо высоко-противную ноту). А там можно и в аристократический обморок отбыть. Чтоб не стряхнули. Только предварительно устроиться так, чтобы при всем желании не смогли «нечаянно» уронить. Главное – сделать это быстро и незаметно. Вроде даже получилось. Цокот копыт, быстрый шаг, голоса, едва слышный скрип, звук захлопнувшейся двери. И снова шаги. И мягкий свет сквозь веки. «Приехали, - поняла девушка. Чуткий нос уловил запах дорогих духов, фруктов, масел для кожи, благовоний для ванны и многое-многое другое, свидетельствующее о роскошности места, куда их привел даро. – Быть может, здесь есть ванна?» Короткий разговор, снова шаги, смена освещения. Совсем немного времени – и Октавия осторожно, незаметно приоткрыла один глаз, скосила его на хозяйку дома. Как раз вовремя чтобы заметить кокетливо-томный взгляд женщины, адресованный мужчинам. Её, Октавии, мужчинам. «Кошелка старая! На пенсию пора, девочек своих жизни учить!! А не на чужих мужчин заглядываться!!!» – Возмущению некромантки не было предела. Даро скоро покинул общество. Куртизанка – нет. Более того, следуя законам гостеприимства, женщина непозволительно близко (с точки зрения бывшей крыски) подошла к гостям и кажется даже предложила уложить болезную в соседней комнате. «И чем же вы собрались заниматься без меня, а?!» Глубоко, резко втянув воздух, девушка с непередаваемым артистизмом вскинулась на руках у вампира. Тонкие руки мгновенно обвили бледную (но какую же грязную!) шею кровососа, по телу прижавшейся к «единственному защитнику» девушки пробежала дрожь. - Змея… - Дрожащий, испуганный, наполненный непередаваемой мукой голос. Теплое дыхание мягко пощекотало ухо Дмитрия, а женское тело еще сильнее прижалось к груди. «Что, съела? – Октавия злорадно покосилась на куртизанку влажными «от испуга» глазами. – Хрен с два его получишь!» Удивленно ойкнув, девушка заозиралась по сторонам. Растерянно распахнув глаза, некромантка слегка покраснела: - Ох… Кажется, я что-то пропустила, - на губах заиграла милая, смущенная улыбка. Поколебавшись, девушка осторожно перенесла ладони на плечи вампира и спустилась на пол, не забыв в приступе постобморочной слабости еще разок прижаться к мужчине всем телом. Но тут же с извинениями отпрянуть! И только теперь стоило заметить красивую женщину рядом. С интересом наклонить голову на бок. приветливо улыбнуться: - Здравствуйте… Полагаю, вы здесь хозяйка? – И побольше наивности, побольше! – Скажите будет большой наглостью принять у вас ванну и купить одежды? Смущенно отвести взгляд (в строну вампира!) и словно невзначай повести округлым плечиком, отчего уже много чего перенесшая ткань влажными складками спустилась с него, обнажая белую кожу. Определенно, спектакль «Сами мы не местные, помогите кто чем может!» удался.
полная версия страницы