Форум » Архив №1: игровые темы » Анохен » Ответить
Анохен
Луннария: Дальний сосед и родич Города Дроу, Анохен был построен около 6-ти столетий назад и с тех пор менялся мало. Перенаселенный, пестрый и шумный, всех приезжих он поражает своей дикой и чуждой красотой, яркостью противоречий. Здесь все продается и покупается, здесь всегда пахнет сказками и чудесами, а нищий, копающийся в отбросах, может оказаться наследным принцем древнего рода. Здесь, на цепи, водят по улицам невиданных зверей и людей, способных одним движением руки останавливать армии. Это город тысячи смертей, открытий и тайн, которые, порой, лучше не тревожить. Старая тема
Ответов - 43, стр:
1 2 3 All
Дмитрий: Вот и лови эту прынцессу после такого – котелок крепкий, вон как по плечу долбанула. Да еще и бурную деятельность развила, симулянтка.…Ну да ладно, не жалко. Вокруг Дмитрия снова сплеталось едва растаявшее заклятие даро, только уже в другой форме – кажется, он изменил «зеркало» на что-то другое, причем гораздо менее опасное для того, кого эта гхыротень окружает. Теперь хотя бы можно было колдовать самому. Хотя Дмитрию от этого пользы было очень и очень немного, его-то магия в основном предназначалась для сохранения собственной бледной шкурки. Здесь можно было разве что черного тумана напустить, и то – кто знает, кто знает… Преследователи такое, скорее всего, разнесут моментально, судя по их силе – магам такого уровня Дмитрий был не противник. Слишком уж явственно ощущается их близость, настолько явственно, что вампир даже перестал чувствовать тот тугой клубок магии и эмоций глубоко в Старом городе, на который ориентировался вначале. То ли еще будет… А что там у нас с алхимией? Нет, подрываться, конечно, неохота,…но в случае с той немертвой дрянью это сработало, значит, есть шанс, что здесь хотя бы отвлечет. Крохотный такой шанс, но надо же хоть на что-то надеяться. Размышляя таким образом, Дмитрий пошарился в поясном кармане, куда перекинул не так давно свои скромные алхимические пожитки. Обнаружилось немного. Один черт, половина того, что должно было быть «в первозданной чистоте», вымокло и перемешалось. Значит, осталось только творить алхимию пополам с магией, как это было в случае с той агрессивной гхыротенью. И тут уж, в случае чего, рванет неслабо. Вампир-подрывник, тоже мне. До чего дошел прогресс…вернее, не дошел, а доехал до полного помешательства не без помощи двух эльфинитов, как раз в этот момент строящих в сторону прохода ехидные морды. Блин, ведь до чего выразительно получается – раньше бы ни за что не подумал, что лошади такое могут… Запахло мертвечиной. А через мгновение Дмитрий увидел тонкие нити , тянущиеся от Октавии куда-то в коридоры. Фиолетовые – в его ощущении магия смерти всегда почему-то была фиолетового цвета и попахивала мертвечиной и кровью. Дмитрий никогда не сомневался, определяя какой-то вид магии, с которым сталкивался раньше, пусть даже колдовали где-то в другом конце помещения, слабо и незаметно. Для него сначала приходило ощущение запаха, затем цвета – и только потом ощущалась сама сила. Правда, все это было настолько быстро, что можно было сказать, что все три ощущения приходят одновременно. Нити дрогнули – одни были толще, другие тоньше. Пульсирующая сила вливалась в тех, к кому эти нити вели. Рискованно,…но ведь все равно их компанию уже заметили. Какой смысл сейчас скрываться? Живыми мертвецами вампира удивить трудно, а вот к существам Дмитрий ничего, кроме омерзения, не почувствовал. Это ж надо было такое найти,…кажется, эта некромантша не настолько недоучка, чтобы можно было сразу списать ее со счетов. Вот только и опасения это внушает…определенные. Тем более, что дураку видно, куда ушла почти вся ее сила. Даро прав, «подделки» не получится. Только не для других некромантов. Послышались вопли в традиционной тематике «не позволю» - в который уже раз начал возмущаться рыб. Эту личность Дмитрию уже минут десять как хотелось прибить к полу или хотя бы придушить – настолько надоели эти постоянные «вспухания». Ничего, водник, с тобой мы разберемся позже. Даже если на том свете. - Собираешься ждать? – спросил Дмитрий, взглянув на даро. – Попробовать драться? Что-то слишком часто я начал ему вопросы задавать, …но ведь здесь-то ему виднее, что делать! Так что терпи, блин, а то хуже будет… Вот же сглазил! Хуже стало. Но только не в том смысле. Просто от всех этих раздражителей – некромантии, огненной магии, близости живого человека – крови захотелось еще сильнее, даже не то чтобы захотелось. А просто и банально заломило – снова временно помутнело в глазах, тепловое ощущение выдало даже положение преследователей, хотя они были еще более чем на приличном расстоянии, что уж там говорить о тех, кто был рядом – их тепло обжигало не хуже костра, но тянуло не в пример сильнее. Какая-то часть энергии снова выбросилась в окружающее пространство – прямо бери и пользуйся, главное, чтобы некромантша этот момент не прошляпила. Было холодно, любое движение живых неприятно и болезненно отдавалось где-то внутри. Расслабься, упырь чертов, ты не на охоте! Ни место, ни время не подходит, не находишь? Да и адекватной жертвы что-то не наблюдается…спокойно…не паниковать, все равно дважды не умрешь! Елки-палки, да как же так жить-то можно… А когда, наконец, немного отпустило, преследователи уже подошли близко. - Ну их к черту, этих мертвецов, - Октавии. Все равно ничего уже не замаскировать, так что «куклы» не нужны. Зачем тратить на них силы? – Бросай их. Оставь только существ. Блин, с каким трудом даются слова! Вот так плюснуло, мало не показалось. Да еще эти… Утешает только одно: в голодном состоянии соображать, да и двигаться тоже, можно куда быстрее. Чем голоднее, тем сильнее – и тем хуже. Ищейки? Посмотрим, что у них есть для сладу с такой бешеной компанией.
Октавия: Дождавшись момента, когда даро отвернулся, Октавия скорчила ему в спину обидно-дразнительную гримасу и показала язык. Нет, ну в самом деле, умников развелось – хоть истребляй! А ей, между прочим, мертвецы нравятся… Вон какие симпатичные, а уж цвет какой приятный! - Вот возьму и не отдам, - буркнула девушка. Один из ящеров своего не слишком живого седока не выдержал. Нда, похоже, нервная система у зверушек слабенькая, травмировать её нехорошо… Поздно спохватилась. Нехорошо, конечно, ящерку жалко, но чего уж добру пропадать? Последний раз уже не способный везти не только седока, но и поклажу ящер завопил от боли и тяжело рухнул на пол пещеры, неживой седок мягкой мокрой подушкой шлепнулся здесь же. Магическая подпитка обоих зомби неуловимо мягко объединилась в одно целое, захватывая ещё и рухнувшего ящера. Лишенный индивидуальной силовой линии второй мертвец последовал примеру товарища. Освобожденный и ещё немного нормальный ящер с ревом рванулся прочь, но налетел на зверя даро и, злобно обруганный чешуйчатым хвостатым, резко угомонился. - Слабонервных прошу отвернуться, - спокойно проговорила некромантка, вглядываясь в трупы. Да, зрелище предстояло неприятное… Ящер, спокойно лежавший ещё мгновение назад, стонуще вздохнул. И началось… резко и жутко из-под шкуры проступили ребра, раздался громкий хруст – но уже не от ящера, трещали, ломаясь, кости обоих зомби в то время как недавно красивый, но истеричный зверь совершенно некрасиво менялся, брызжа кровью. Октавия почти сразу почувствовала тошноту, но не смела отрывать взгляда от происходящего: она творила… Пасть – огромна. Половина зубов осталась от ящера, половиной стали бритвенно острые обломки костей. На ней – нос всё того же зверя и покачивающиеся на гибких стеблях, недавно бывших кишечником, три пары глаз. Относительно небольшое тело изломанных очертаний ощетинилось щепками костей, тускло блестящих трупным ядом. Таких коснешься – и можешь готовить белые тапочки. И везде – ноги-ноги-ноги, перевернуть вверх ногами такую тварюшку невозможно – она любым боком будет и вверх ногами, и ногами на земле… Когда работа была завершена, Октавия совершенно машинально, даже не понимая, откуда это взялось, сцапала из окружающего пространства очередную коричную плюшку и довольно заурчала, ощутив неплохое заполнение резерва. - Господа, от зверюшки держимся подальше – когда её уничтожат, у всех близстоящих (да и не слишком близ) в шкурке окажется пара сотен костяных игл, пропитанных ядом. Для здоровья это, знаете ли, не слишком полезно, - пробормотала девушка, мужественно сражаясь с собственным желудком. Впрочем, вскоре бунт организма был подавлен… Постояв возле группы, монстр поскрипел конечностями и уверенно потопал к стене, с видом самого наглого таракана пополз наверх, к потолку, где и обосновался, периодически капая на пол кровью. Глянув на свое детище, Октавия с неудовольствием отметила топорность собственной работы. Узлы плетения какие-то дряблые, того и гляди лопнут… Да-а-а, тренироваться, тренироваться и снова тренироваться! Иначе может быть нехорошо… Болезненно сжавший зубы вампир вызвал легкое, едва заметное сочувствие. Тряхнув кистью и скинув с неё мохнатый налет остаточной магии, девушка красноречиво ткнула зубастому под нос белоснежное запястье с паутинной вязью голубоватых вен под кожей и буркнула что «Шею всё равно не дам, а ты нам нужен бодреньким!» Нет, ну а что теперь? Считайте это платой за энергию…
Дориан: Дориану случайная компания нравилась все меньше и меньше. Хотя, вроде уже некуда. Он явственно ощутил *голод* - неизбывный, словно у вынужденных никогда не спать и метаться тенями по морским глубинам, акул, голод вампира. Тот не побрезгует и холодной тягучей кровью Никса… довели беднягу. «Предположим, я смогу его зачаровать. И даже попытаться пырнуть кинжалом. Но шансов маловато..,» Не успел Дориан прикинуть свои шансы вырваться из гипотетических клыков вампира, как некромантская крыса (не подумайте, что это оскорбление – ну а как ее еще называть?!) произвела некие воздействия на несчастных ящерок и скелетов. От результата Дориан открыл рот. Потом закрыл. Потом пришпорил ящерицу, чтобы оказаться на максимально удаленном от ядовитого комка когтей и костей расстоянии. По пути он заметил: - По-моему, девушка, вы чересчур долго пробыли в звериной шкуре… «Разум еще не вернулся», закончил бы он, однако связываться с ведьмой, создающей эдаких монстриков (брр, он будет сниться Дориану целый год!) – последнее, чего желал бы скромный морской обитатель. Монстрик забрался на потолок. Дориан отогнал ящера еще дальше. - Что теперь? – воззрился он на спутников. – Между прочим, эти ящеры не так тупы, как вы надеетесь. И они помнят запах того, кто убил их сородича. Так что теперь вам, девушка, придется долго держаться от них подальше… Дориан оказался прав. Остальные ящеры, видя судьбу своего сородича, решили что они ничем не хуже норовистых эльфинитов. Хрипя и клацая приплюснутыми зубами, разевая темно-багровые бугристые пасти, они двинулись к бывшей крысе с явно недружелюбными намерениями. Дориан выкрикнул несколько слов – не слов, междометий, условных сигналов – на ящеричьем языке. Те немного присмирели, но все же поглядывали на некромантшу, как на главного врага своего народа. - Теперь без меня вам опять-таки никуда, - злорадно проговорил Дориан, - А то эти милые ящерки все-таки сыграют в вендетту, знаете ли. Я их понимаю: не очень-то приятно, когда из твоих сородичей делают костяной шар. Или просто почем зря убивают… Последнее звучало уже с явной злостью. Дориан вспомнил зачем он тут. Зачем вообще покинул родные моря… и вот, судьба! Подобные маги – ах, они считают себя вправе распоряжаться жизнью и смертью каждого на своем пути… Связать бы их всех толстой веревкой и бросить в самый глубокий желоб. На радость рыбам. Дориан точно не будет плакать, если его спутников слопают какие-то там «ищейки»…
Вешалка: Темные-темные глаза оторвались от пустого – пока! – коридора и обратились на вампира. Бессмертные рабы не особо жаловали чужаков. Строго говоря, они вообще никого не жаловали, кроме отражения в зеркале. Но, несмотря на избыточное самомнение, всегда умели подмечать достоинства и недостатки временных «партнеров». Черноволосый разговаривал с клыкастым «послом» не потому, что этого требовала необходимость, а потому – что Дмитрий, спокойный и терпеливый, вызывал симпатию. Ну… некоторое подобие, симпатии. Особенно в сравнении с деятельной крысой и болтливым рыбом. - Нет, - даро и бровью не повел, наматывая повод на переднюю луку седла. Ящер рыкал и недовольно тряс башкой – то ли чувствовал приближающуюся заварушку, то ли боялся мертвецов, - Пойматься. Крысиное произведение искусства, удостоившееся мимолетного взгляда, получило короткую и брезгливую характеристику. Некромантию, особенно такую – грубою, противную самой природе этого мира - черноволосый не переносил на дух. Свеженаколдованная тварь вызывала причудливую смесь из гадливости и презрения. Ящере недовольно захрапел, широко раздувая ноздри и шкрябая лапой пол. То же самое происходило с другими животными, с тем исключением, что гхырова магичка вызывала у них повышенный интерес. Похоже, присутствие мертвечины и её хозяйки сильно их беспокоило, и даже старания героической русалки не могли полностью исправить положение. Особо усердствовал зверь под самой крысой и клыкастым. Дмитрий, пребывающий в голодном оцепенении, удержался верхом скорее вопреки своим стараниям усидеть, чем благодаря им. Даро недовольно дернул пальцами и ездовые ящеры замерли, уставившись в пространство стеклянными глазищами. Золотисто-алые блики огня плясали по болотно-зеленой чешуе, превращая застывших тварей в медные статуи. Время остановилось, черепашьим шагом ползли минуты. Ждать всегда неприятно. А уж ждать чего-то неизбежного, неприятно вдвойне. Где-то навязчиво капала вода – теперь, когда все затихли и напряженно вслушивались, любой незначительный звук казался оглушительным. И все равно преследователи вынырнули откуда-то из сплетения коридором совершенно неожиданно. Казалось невероятным, что такие массивные создания могут двигаться так быстро, легко и совершенно бесшумно. Броненосцы, как ни крути, не бегают со скоростью приличной скаковой лошади. И, совершенно точно, не пышут огнем налево и направо. Последнее свойство, похоже, изрядно нервировало пассажиров. Стражники цеплялись за седла, тараща глаза в пустоту и не помышляя об нападении. Первая атака даро смела с ног наиболее ретивых наездников, образовав восхитительную куче-малу. Ответная вражеская шпилька запуталась в заблаговременно выставленных щитах. Кто-то надсадно вопил, что-то грохотало и взрывалось, сыпались с потолка каменные осколки и пыль. Кто-то – то ли нападавшие, то ли союзники – изловчился и потушил факелы. Все окончательно перемешалось. А потом мир взбрыкнул и померк, оставив лишь смутно знакомые ощущение колдовства. Падальшик многоногой шутки Октавии явно не оценил. Кружка ледяной воды, щедро разделившаяся между пленниками вернула мир на свое место. Факелы снова горели, о недавнем поединке напоминали только характерные темные пятна на стене. Времени прошло немного – руки и ноги, стянутые какой-то липкой магической дрянью не успели заныть. Тень от чьей-то долговязой фигуры пересекала пол. - Живы, вроде, эти. Что делать-то будем? – стражник, для наглядности, потыкал древком копья в связанного вампира и окинул задумчиво-измеряющим взглядом девицу. Лишний раз подходить к бессознательному даро он побоялся, так что на долю черноволосого выпало лишь невразумительное бормотание. Кто их там, паскудников, знает? А вдруг запомнит? - Олух! Сказано же – ничего, - внушительного вида мужик, судя по всему являвшийся капитаном человеческого отряда, с трудом удержался от того, что бы не плюнуть вослед умчавшимся даро. Вечно кашу заварят, а ему потом расхлебывай. Хотя баба и в самом деле ничего, а вон за того смазливого чернявого парня можно неплохие деньги выручить. Какая богатенькая дамочка не раскошелиться? А может и не только дамочка. Хе-хе. Ну и нравы у современной молодежи! А вот вампиру не повезло. Кто ж нежить у себя держать захочет? Значит, магам отдадут. Всяко, золотишко. Хотя уж больно скупы эти чароплеты, копейки лишней не допросишься. Зато как приспичит – сразу прибегают! - До зоопарка доставим, а там сами пусть разбираются. Эй, чего встали лентяи? Раз-два, пошевеливайтесь! Люди и так пошевеливались. Раненных уже погрузили на ездовых тварей. На заострившихся лицах молодых парней и бывалых ветеранов проступили бисеринки пота. Многим из них не суждено было доехать до города живыми. Стоит ли удивляться, что с пленниками не больно-то церемонились, перекидывая через седла на манер мешков с зерном. Кто-то особо умный даже озаботился просветить чужаков относительно ожидающей их участи. Наконец, погромыхивая сбруей и костяными наростами, кавалькада тронулась в путь. Знакомого вида морда высунулась из щели, в которую, теоретически, не сумела бы просочиться и кошка. Практически, Вешалку это нисколько не смутило и следом за конской головой из проема выступила изящная пара передних ножек, потом – задних и, в довершению ко всему, длинный хвост с кисточкой на хвосте. Эльфинитка была в полном сборе и крайне скверном настроении, что означало прорву неприятностей для того мерзавца, что расстроил бедную, слабую лошадку. Обычно в этой незавидной роли выступал её хозяин, но… Никогда не поздно дать в глаз какому-нибудь иному ближнему, вы не находите? Кобыла находила. Какой-то странный тип, понимаешь, спирает её даро, её вампира, её крысу и её русалку и рассчитывает остаться безнаказанным! Возмутительно! Грабят среди бела дня приличную и беззащитную женщину, а никто даже и не подумал вступиться! Надо найти и проучить нахалов. И собственность заодно – нечего красться с первым встречным! Встряхнув рыже-белой гривой, красотуля оскалилась и почесала вперед каким-то совершенно невероятным для лошади скоком. Гибко, пластично и бесшумно. Чисто кошка. Или тигрица. Как вы думаете, что ближе?
Октавия: Даже если колдовать ещё не очень получается. Даже если все потуги заведомо обречены на провал. Даже если часть спутников смотрит на тебя, как на последнюю идиотку, другая – как на форменного изверга, а третьей плевать. Всё равно, чувствуя вокруг теплое покрывало магии ощущаешь себя хозяином положения. Ровно до того момента, пока ощущение всемогущества не разобьется о щит истинного могущества. - О да, - Дориан был удостоен взгляда, которым мог бы гордится и местный даро. Если бы вообще опускался до равнодушно-брезгливых взглядов. – Ты даже не представляешь себе, насколько долго. И сколько раз за это время меня пытались съесть. Больше не хочу быть обедом… Предпочитаю быть хищником. …Даже если попытка хищничества заранее обречена на провал. Зато никто не сможет сказать, что она не пыталась сопротивляться. Даже этот самый умный никс. Бешенство ящеров не вызвало у девушки никаких эмоций. Ощущение мнимого могущества слишком сильно ударило в голову. Но не это самое страшное. Возомнив себя великим некромантом, решив, что она может практически все, Октавия действительно стала той, кем себя сочла. Хотя бы в смысле психологии. И если бы чешуехвостый не отозвал взбешенных тварей… Они имели неплохой шанс упасть замертво там, где стояли. Смелости у ведьмы хватило бы. Ведь она всемогуща… - Обезумевший ящер был бы обузой. У меня не было выбора, - снова то же убийственное равнодушие. Ни намека на эмоции. – А использовать отработанный материал вторично – экономно. Вот так вот, милый. Это не живое существо. Это уже не лапушка, которую хочется потискать. Это – материал. С материалом никто не будет церемониться. Надо – уничтожили. Надо – возродили. Обычное действие некротической магии на человеческое сознание. Однако понять, в какой момент Смерть захватывает своего подопечного… Не известно. Впрочем, это и не всегда бывает. Зато странное обаяние некромантов никогда не ставилось под сомнение. И почему многих людей так влечет холодность и равнодушие? Загадка природы… Кстати, а вот и они. Те, кого влечет. Выплыли в ореоле пламени и серного смрада. И тут ударил даро… Девушка только удивленно подняла брови, высоко оценив тонкую работу мастера. Право слово, так красиво подрубить людей… Пора бы и некроманту вмешаться, верно? Вот он и вмешается… Мертвый монстр вошел в кавалькаду людей, как нож в масло. Кто-то завопил, чьи-то кости хрустнули… Несколько человек упали замертво прежде, чем монстра заметил вражеский некромант. Сообразив, что сложное плетение он разобрал без труда, Октавия рывком «выдернула» из своей куклы магическую подпитку. Как и было обещано, в стороны полетели отравленные костяные стрелы. Но этого уже никто не видел… Не смотря на плотную клетку, сковавшую трепыхающуюся пташку магической силы, Октавия победно оглядела уже умирающих – даже если они еще этого не осознали – мужчин. Эх, если бы не даро, победа была бы у них в кармане. Каждый труп вражеской армии становился бы союзником… Но – увы. Не в этот раз. А если не повезет – то и не в этой жизни. Убедившись, что, как и было задумано даро, их успешно пленили, некромантка разочарованно вздохнула и с удивлением отметила, что она связана не была. Ох, как это не понравилось впечатлительной девушке… Особенно после того, как совершенно незнакомый и еще более совершенно непривлекательный мужик смерил её ну крайне оценивающим взглядом. Хех, похоже дядя и не подозревал, что именно из-за нее большая часть его сослуживцев к вечеру станет покойниками. Только вот лучше ему об этом и не знать… Вдруг захочет отомстить? А она ведь беззащитнее котенка… Разве что морду ногтями раздерет, да кто бы позволил! Тихо пискнув, Октавия испуганно прижалась к связанному вампиру. Нет, ну почему ей ТАК не везет, а? Были защитники, да все кончились… Закидывание в седло Октавии не понравилось совершенно. Запрыгнувший следом мужик – еще меньше. Вот честно, будет возможно – он точно будет ходить с разодранной мордой. Ибо… Нет, можно понять пленение. Но нафиг, извините, покровительственно по попе хлопать? Прошипев что-то возмущенное, бывшая крыса с удовольствием запустила ногти в ногу стражника и удовлетворилась воплем с последующим отпрыгиванием. Ну вот, а вы говорили, обязательно с сопровождением… Всего один сломанный ноготь – и Октавия уже с удобствами восседает на собственной зверюге. Ну и что, что поводья у пленителя. Главное – сидит девушка головой вверх и даже может говорить. Ох, ну вы, бобики, и вляпались… - Народ! – прочувственно обратилась девушка к окружающим. И поняла, что зря. Ибо окружающий на нее плевать хотели. Ну вот так всегда. Никакого счастья в личной жизни. Эх… Зато от «обаяния смерти» ни крохи не осталось. Хоть что-то радует. Или нет?
Дмитрий: Вот что значит чувство юмора некроманта. От вида наколдованной монстряки Дмитрия едва не перекорежило – такого он не видел давненько, лет пятьдесят, не меньше. Даже несмотря на откровенную антипатию вампира к ящерам – зверушку стало немного жалко. Немного. Совсем чуть-чуть. Мертвое многоногое чудо, несколько мгновений назад бывшее вполне живым и активно действующим существом, деревянно поволоклось к стене, качая многочисленными костяными выступами. Магия – опаснейшая игрушка, и ее ни в коем случае не следовало доверять тем, кто не умеет обосновывать каждое свое действие и просчитывать все последствия. А некромантия, особенно некромагические преобразования плоти – вообще последнее дело. И уж тем более – если это делается с животными… Уймись, приятель. Этому есть разумное оправдание. Ты же не собираешься самостоятельно пытаться разобраться с преследователями? Конечно, нет. Чтобы с кем-то разобраться, нужна кровь. А в голодном состоянии – ты просто едва соображающее животное. Сильное, конечно, и смертельно опасное, но все-таки животное. И с этим не поспоришь. - Пойматься? – тупо переспросил Дмитрий, услышав ответ даро. Это нужно было осмыслить. Зачем – пойматься? Наверное, потому что все равно не уйти,…Конечно. Вампир вспомнил свои ощущения во время последнего приступа, когда причудливый скачок уровня чувствительности выдал ему положение преследователей. Да, такие все равно поймают. Ну что ж, тогда придется. Магию в окружающем пространстве снесло напрочь – некромантша, разобравшись со своими плетениями, успела подзаправиться из ауры вампира. А через мгновение перед носом Дмитрия оказалось точеное запястье бывшей крыски. Сказанные следом слова недвусмысленно подтвердили мгновенную догадку вампира. Поверь в чудо, называется. Неписаная заповедь любой нежити гласит: никогда ничего не принимай от некроманта. Это такой народ, который может подгадить так, что твое собственное бессмертие будет для тебя персональным адом. Следующее «против»: получается как-то совершенно неудобно. Не кусайтесь, товарищи. С другой стороны, будешь благородничать – будешь хуже, чем самый гхыровый зомби. А силенки нужны, скоро понадобятся… В общем, почерту. Девушка сама предложила. А насчет того, что она некромант – придется положиться на собственную удачу…и на саму Октавию. Тогда – нужно успеть, пока эти не появились…. Осторожно прокусить вену. Нужно, чтобы потом это можно было легко перевязать. Ни капли терять нельзя, гхыр его знает, когда еще удастся поесть. И – контроль, контроль! Вот так. Дмитрию было уже больше сотни лет, но он никак не мог привыкнуть к тому, что нужно хотя бы иногда вспоминать о крови. И к ощущению того, как по собственным застывшим жилам мягким огнем разливается живительное тепло, решительно вытесняя сковывающий мертвящий (в буквальном смысле) холод, он тоже привыкнуть не мог. Это было даже не блаженство. Это было спасение. Вампир может жить только за счет чужих жизней. А вообще, много крови выпить невозможно. Знаете, сколько литров крови в человеке? А сколько может поместиться в желудке, пусть даже специфическом вампирьем? Вот-вот. По крайней мере, высосать кого-то досуха и не насытиться – нереально. А тут и вовсе хватило нескольких приличных глотков, чтобы почувствовать себя хотя бы способным к хорошей драке - может, дело было в том, что это была именно кровь мага? Кровь некроманта? А черт его знает. Наконец, Дмитрий оторвался от ее запястья, оставив на белой коже пару аккуратных дырочек. Как она умудрялась размахивать другой рукой, да еще и разглагольствовать все это время, осталось загадкой. Фиолетовое покрывало некромантии над ней сгустилось так, что его, казалось, можно было нащупать пальцами. Ощущения вернулись на положенные им места. В голове блаженно прояснилось. - Перевяжи, - посоветовал Дмитрий крыске, чувствуя, что, если ему сейчас придется творить опять алхимию вместе с магией, то бабахнет так, что взрыв под водой покажется детскими шуточками. Даже если бы Октавия его услышала, она бы все равно ничего не успела сделать – мгновением позже из сплетения коридоров, наконец, вынырнули те самые таинственные преследователи, которые своим постоянным присутствием испортили всем такое немереное количество нервов. Ничего не скажешь, выход у них получился эффектный, только вот рожи людей подкачали. Ну едешь ты на таком впечатляющем транспорте, так сделай хотя бы умное лицо или изобрази всемогущество! Нет, обязательно надо сидеть колом и с челюстью на груди…Огня напустили…ну да сытого вампира огнем не испугаешь. Тварюшка бодро ломанулась вниз по стене, врезаясь в кавалькаду людей, уже успевших познакомиться с магией даро. Какие-то слабые заклинания вдребезги разлетелись о щит. Так, ладно. Зрелище эффектное, но и самому тоже надо поучаствовать. Еще раз. Слово, символ, материал. Что-то синевато-искрящее рванулось с ладони вампира к людям, отчаянно пытающимся разбежаться от монстра Октавии, и с глухим треском лопнуло среди них, окутав мертвенно-зеленоватым облаком. Следующим заклятьем была «темная вуаль», напрочь закрывшая свет факелов. Люди плохо ориентируются в темноте, в отличие хотя бы от даро и некромантов. Ну и нежити, естественно. Суматоха поднялась невообразимая, замелькали сполохи рыжего пламени, долбануло фиолетовым…красота, настоящий фейерверк, жалко, просто так такие не увидишь. А потом пришел ответный удар. Щит лопнул лиловатыми неосязаемыми клочками, что-то упруго толкнуло в грудь… Сознание погасло мягко, будто кто-то накрыл колпачком огонек свечи. А когда Дмитрий очнулся, он с очень неприятным удивлением обнаружил, что связан какой-то магической дрянью, да еще и перекинут через седло ящера, а рядом, в пределах видимости, идет какой-то подозрительный тип! В седле кто-то основательно так расселся, и какая-то острая гхыротень в перекосившейся седельной сумке больно упиралась в бок. Вампир попытался незаметно оглядеться. Результаты не радовали – всех спутников постигла та же печальная судьба, что и самого вампира. Утешало только одно: ни эльфинитов, ни их трупов в окрестностях не наблюдалось. Значит, сбежали. Еще утешало то, что Октавия, судя по всему, и здесь умудрилась заявить свои права (и где она их взяла в такой-то ситуации?). Отовсюду явственно пахло смертью. Кого отравил монстрик Октавии, кого – ядовитое облако самого Дмитрия, кого смело магией даро…Из этого патруля домой вернутся только несколько везунчиков. И это тоже утешает, зло подумал Дмитрий.
Луннария: ООС: *заткнулось, досадливо сопя* ЗЫ: *пожала плечами* Ваши проблемы, первый. Не верьте ЗЗЫ: Вот и жду, Э?.. ЗЗЗЫ:А я нечестно писала коллективно совещаясь со своими раздвоениями личностями. Дубль второй взамен первому, который спасти не представляется возможным. Знаю, что мало, знаю, что неталантливо, но… не мне судить, конечно. ЗЗзЗЫ: На всякий случай попрошу – первый пока вы мне на асю (разумеется, мамину - туда пока вероятнее всего) не ответите, ответ чур не строчить, отставить кнопкодавительство! Я вам кое-что кинула, просмотрите, а тогда уж пишите, получив поправочки, хе-хе))))) если я их впишу в пост, получится не айс)))) да и... *заткнулось таинственно и злобно* Сухонькие тонкие ладошки уже давно бы потирались в предвкушении, существуй они в пространстве физическом, а не только лишь в фантазийном… Но, обо всем по порядку. Было немного обидно – только сейчас до личности, заключенной в кулон дошло, что больше половины его нотаций Змей благополучно прослушал. Особенно последний кусочек, с таким непревзойденным мастерством описывающий всю подноготную хвостатой подопечной. Зато своего он, похоже, добился и весьма-весьма в хороших размерах. Висеть на шее явно сошедшего с ума даро было.. м-м-м-м.. мягко говоря – некомфортно. Боясь даже пикнуть хоть слово, кулон с жадностью следил за перезвоном нити, заглушаемой какофонией творящейся в голове парня, но так отчетливо слышимой для этого кусочка камня на цепочке-веревочке. За себя кулон не боялся. Во-первых, потому как не умел бояться, а во-вторых далеко не безосновательно сомневаясь, что хоть что-то сможет повредить ему до полного уничтожения. А вот избавиться от рыжего совсем не мешало. Легче потом будет с расшатавшейся психикой хвостатой заразы. Думать же о том, что случится с одной рыжей девицей… как там её Ваэри?.. кулону и вовсе было лень. Она не имела для него никакой ценности, даже представляла скрытую угрозу… А день начавшийся так погано обещал иметь хорошую концовку… …до тех пор, пока они не достигли «конечной» точки. Похоже, свихнулся не только даро… Упрямство, верно, зародилось еще тогда, когда существо разумное впервые открыло глаза и смело взглянуло на окружающий мир. Самое любопытное, что оное упрямство сохранилось до наших дней буквально в первозданном виде и цвете, нисколько не преуменьшив свою силу, а даже увеличив. Некоторых же оно одарило столь тесным вниманием, что диву даешься… Да и действительно, чем, как не упрямством являлась та сила, что продолжала неуклонно толкать Эйветналь вперед, несмотря на многочисленные царапины на голых руках после того неудачного падения в «костяно-железные» объятия; несмотря на наливающиеся неестественной красотой отметины, расцветившие белую кожу – завиток, изогнутый юркой змейкой обрывистый след от массивной цепочки с витиеватым кулоном… Пугающий своей силой эффект от isse`atto начинал неохотно разжимать свои цепкие ручонки, весомо разбавляясь уже ставшим привычным инстинктивным ужасом. Ужасом пусть и древним. Ужасом пусть и въедливым. Но просто… таким привычным и знакомым, а главное, зовущийся ужасом только лишь из-за красивого слова. Девушке не нужно было быть невообразимым гением, чтоы выявить и осознать причину возрождения именно этого оттенка неприязни. Оно было повсюду, встречаясь со все пугающей частотой и грубо отодвигая на задний план отдаленно вибрирующий страх перед неизвестным, поджидающем там, впереди, где-то во мраке. Невозможно сверкающе выглядывая из-за плеч потускневшего металла, когда-то рассекающим плоть верой и правдой охраняя своего хозяина, оно вполне могло поспорить в количестве пролитой крови. Гордо возлегая на иссохшихся конечностях подобно прирученной дикой кошке, с такой же подчеркнутой грациозной брезгливостью возлегающей на бархатных подушках, расшитых драгоценными камнями, оно ну никак не оправдывало свое сравнение неким безумцем с теплым дневным светилом, которое когда-то возвышало этот металл в культах и легендах. Металл, способный превратить даже самого верного друга в алчущее наживы чудовище, такое же порочное и лживое существо; инфицируя этой лживой порочностью, которая насквозь пропитала блестящую желтую поверхность. Золото. Лениво-хищным взором провожающее тонкую шатающуюся фигурку с обмякшими крыльями, боязливо обхватившую себя за острые плечи и, настороженно сверкая глазами, продолжавшую идти… Бр-р-р-р, нет, определенно, одинокое блуждание по местам подобного вида уже оказывает явственное влияние на и так расшатанную психику выливаясь в прогрессирующей форме паранойи. Так и окончательно свихнуться недолго. Хотя, куда еще дальше-то?.. Секунды растягивались в минуты, а минуты в часы, длящиеся лишь мгновения. Девушка снова упустила разноцветный хвост времени, как это часто бывает, когда ты один. Даже пространство, казалось, включилось в эту игру – вроде и идешь довольно быстро (ну, или тебе это так кажется), а конца-края этому импровизированному кладбищу не видно. Идешь вперед, закусив в упрямстве тонкие губы и оставляя за собой «чистый» пыльный коридорчик, жутковато смотрящийся среди тлеющих следов смерти, да едва слышно перезвякивающй металл, столь нагло лишающийся хрупкой иллюзии опоры и вредно попадающийся под ноги. Угу, пустили дракона гулять по лесу, а заодно и дорогу построили… Хм, а в обширной сфере способностей Пернатого часом нет психиатра? Или психолога, как там это называется?.. …Он и правда возник внезапно. Словно с непонятной, но заметной издевкой заменив собою царящий и теперь уже сравнительно светлый мрак. Затмив собою кажущуюся уже простой назойливой мошкой страх перед золотом. Тень в тени. Черная дыра среди пещерной мглы, с четко очерченными краями. От этого обелиска веяло мощью, пролитой жизнью и… Смертью. О, нет, нет, не банальнейшее сравнение с каким-то там тленом, запахом могилы, свежей земли и разлагающейся плоти 9хотя… если только как в виде расшалившегося воображения?), фи, что за грязный вздор! А именно тем ароматом, который с садистки-сладкой утонченностью приподнимает каждый волосок на теле, сводит нервы болезненной истомой, судорогой; а где-то в районе копчика от этого аромата зарождается жутковато-предвушающее чувство чего-то невыносимо Большого и Великого, волной пробегающее до самого кончика хвоста… Кажущийся не менее лживым, чем презренный металл цвета желтого солнца. Вызывающий глубоко-глубоко в душе необъяснимую струну чего-то мерзкого и непонятно… сочувствующего… сожалеющего. Подобные мысли, ощущения настолько сильно захлестнули телепатку… Но не настолько… …Чтобы отсечь внимание от ожившей «нити», тревожным перезвоном вклинившейся в сознание. …Заставить не заметить теплую волну лживых слов материальным ветром призыва пронесшуюся мимо на невероятной скорости… На`хассе почувствовала себя даже оскорбленной. Если бы не успела за долю мгновения повернуться, влекомая уже своим зовом; за долю мгновения увидеть, как отодвигается обиженный мрак… Узнать в этом существе прежнего даро, невозможного Пернатого Змея, могла бы лишь самая извращенная человеческая фантазия. Но кто посмел сказать, что оная фаназия ровня фантазии Порождений Стихий?.. Сын Дракона. Очеловеченный Облик. Зверь, случайно перепутавший воплощения. И не поймешь, чего больше, чего меньше… Аватара Дракона, Сына Огня, всего лишь принявшая такую вот замысловатую форму, всего лишь аватара – рассыпающийся пластилиновым песком образ, чтобы в следующую секунду смениться чем-то новым и таким прежним. Неузнаваемый, знакомый… Подобно змее увлекаемой дудочкой вперед, несущийся навстречу чему-то непонятному для дочери льда и снега, но почему-то кажущемся таким очень важным… Очень лживым, недоговаривающим неправильным… Извращенная форма ревности? Возможно и так. Иногда «растяжка» времени полезна. Столь много успеваешь осмыслить за столь короткий срок. …Творящееся на том конце «нити» безумие, названое так из-за своей непостижимости всех оттенков чувств… …неразличимое, но грандиозное изменение в самой структуре образа даро – не заметное поочередно, такое явное в арифметической прогрессии – по мере приближения к черно-блестящей каменюке… …доля секунды, унесшая с собою усталость, и порядком поднадоевший страх, и любое иное, оставив лишь тепло леденящее душу желание остановить от непоправимого шага, несмотря на ту плату, что придется за это заплатить. Извращенная форма попытки защитить от неизвестного? Надоел, умолкни. Она кинулась наперерез в чисто зверином, слаженном прыжке – взметая в воздух столпы пылевого праха, рассекаемого надвое резким ударом хвоста, безнадежно отстающего от кажущейся такой несильной фигурки. По сравнению с летящим «по головам» даро – безмерно неуклюже, некрасиво… по сравнению с движениями человека – верх невозможного, невероятного… у человека бы от подобного изгиба кости оная сломалась… у на`аши придала сил и нужной инерции… Прыгнула с силой отталкиваясь длинными ногами и внезапно тормозя, презрительно разогнав побежавшую дальше пыль взвихрившимися в стороны крыльями и холодным ветром, укутывающим их. …Встав на пути Змея, загородив ненавистный камень четырьмя метрами пушистой кожи крыльев. Растянув их тонким щитом. Ага, щас, остановился он. Я сказала – умолкни… На`аши все же заведомо безумны. Только в их логике мог возникнуть столь вызывающий своей дерзостью, самонадеянный… и откровенно глупый план. Как можно перебить чужое воздействие? Как можно перебить чужой зов? Чужое привлечение?.. Заменив его чем-то еще большим, пусть ненадолго, но все же попытаться подавить силу молодым напором и пылом, так нагло пытаясь противостоять древней мощи. И королей древних династий иногда убивают молодые сопляки… Ну, или хотя бы могут травануть так. что оный король еще долго проваляется в постельке… и уже там мирно откочует в мир иной, провожаемый своим верным советником и его красивым кинжалом в спине… Таль не нуждалась в картинно вытянутых руках, героической позе или особо-напряженного лица, как любят обычно изображать на старинных фресках – и не поймешь, то ли герой доблестно отбивается, то ли не вовремя страдает запором и напряженной работой мысли по этому поводу. Не нуждалась она и в магических рунах или звучных заклинаниях, призванных для упорядоченного, а главное – экономного расхода магии. Смысл?.. Спокойное, истинно каменное лицо – как у статуи (да и цветом не отличаемся), так и не успевшая измениться поза экстренного торможения – чуть согнувшись, напружинив ноги, чуть изогнув руки для удержания равновесия. И ветер, истинно пронизывающий тело, взлохмачивая волосы... выносящий, «выдуващий» синие искорки, замораживающие не слишком расторопную пыль, повергая её вниз в виде кристалликов из льда. Расходящееся в стороны марево… белое, чуть дымящееся марево… Просто рой блестящих сине-черных мошек, резко заполонивших все свободное пространство, распространяясь все дальше, с едва слышным свистящим гулом разрезая воздух, устремляясь вперед, в попытке укутать приближающееся существо подобием кокона… …рассекая в пыль древние кости… …рассыпаясь на миллионы частиц и мгновенно впитываясь в золото… …рассерженной тьмой шевелясь вокруг черного обелиска… …играя тенями на резких чертах белоснежной статуи с развевающимися короткими волосами, который кто-то по недоразумению закутал в тряпки и гордо назвал это одеждой… …не тревожа своим светом гневно мерцающую бездну бледной синевы глаз… …жадно впитываясь в кусочек черного авантюрина, беспомощно висящий на чужой «неродной» шее, понимающий, что не сможет все впитать… …спокойный громкий шепот, уверяющий, что… …телепатические импульсы… …грустный шепот… …твердо говорящий, что не пустит даро дальше любой ценой… …что даро, прежний даро, нужен куда больше, чем все остальное… Слепой порыв, глупая попытка, рассчитанная на авось… …на удачу и благоволение стихий к своей дочери. Что же, обелиск, пусть в твоих рунных жилах текут жизни всех тех, кто не нашел своего последнего приюта в этом проклятом месте, в этой пещере здесь и сейчас. А твое воздействие и можно назвать магическим, притягивающим и всесильным. Даже в чем-то правым… Но Сила Камня питала жизни тысяч на`хассе в течении многих и многих циклов. А его магию так же трудно назвать… полноправной магией. …Кто сказал, что сутью стихий является Хаос? Он был прав. Но забыл упомянуть одну маленькую деталь – даже в самом незабвенном Хаосе всегда есть четкая грань Порядка, как в самом чистом Порядке прослеживается скрытый Хаос. Сила Льда, холода, в своем хаотическом движении способная затмить любые иные Кланы и Дома… была самой спокойной, четкой, порядочной. Что может быть четче узоров льда на камнях и стекле, всегда подчиняясь одному сюжету или направлению? Что может быть более отрезвляюще-пьянящем, чем холодный воздух, с залихватским свистом врывающийся в легкие? Что может быть… более теплым, чем лежащий пушистым ковром снег, обещающий покой и несравненную музыку гармонии? Что может более легко… успокоить?.. Благоволение стихий?..
Дориан: - Быть хищником она предпочитает! – фыркнул Дориан. В который раз прикинул, какова вероятность превратиться в аналог ящерицы, если спорить с некромантшей. Ну, в общем, выходило, что не так и мало. На мерзкую дрянь (брр) смотреть не хотелось. Тошнило. Дориан как изначально магическое создание чувствовал чужую магию особенно обостренно, а некромантию способен ощутить даже новорожденный гоблин. Мерзко. Не лучше, чем наблюдать способ питания вампира. Хотя после этого Дориан стал немного больше уважать бывшую крысу – немалая смелость нужна, чтобы решиться предоставить вампиру собственное запястье. - Эй, а ты смелая… для человека, - усмехнулся Дориан. Неизвестно что ответила бы на это бывшая крыса, потому как ответить ей не пришлось вовсе. «Началось». Что именно – никс не совсем понял сначала. Покрывало чар опутывало его точно так же как остальных, любопытство заставило Дориана чуть высунуться. Ой, зря. Выкидыш магии смерти сражался с целой толпой. С целой толпой людей. - Мра-ак, - растягивая звуки проговорил Дориан. Кусучие эльфиниты. Вампиры. Некроманты. Еще кто-то малопонятный. Все это Дориан мог вытерпеть. Но один вид людей, ощущение густой вонючей злобы и не менее вонючих факелов заставил Никса брезгливо дернуться. «Можно попробовать их приостановить…как монстра давеча». Впрочем, пока тварюга разбиралась с человеками вполне успешно. Дориан предпочел пришпорить ящерку и держаться поближе к вампиру и «крыске». … А потом было больно. Но недолго. Дориан провалился куда-то в темноту. Очнулся он от грубого пинка сапогом в бок. Руки были связаны толстой бечевой, ноги – тоже. «Мои вещи…» - похолодел Дориан. Жемчужина. Остальное – черт с ним, но если он потеряет фамильную драгоценность Стаи… Не примут в другую. Вообще изгонят в какое-нибудь дрянное болото. - Эй, гляньте какой улов, - ржал какой-то тип. Тот самый, осмелившийся осквернить никса носком грязнющего сапога. – Девки, мальчики… не, за нежить много не дадут, а этот цыпа миленький. Дориан с молчаливой ненавистью уставился на человека. Чуткое обоняние улавливало вонь перегара, лука и мытого лет эдак пять назад тела. «Стошнил бы, но тогда уж ему в рожу, а так – обидно». - Тише ты, - появился второй. От одной перекошенной рожи Дориану снова захотелось расстаться с завтраком. – Шкурку-то не порти, кто ж покоцанного купит! - А че! Я его аккуратно… сма-азливый… - Только попробуйте, - хмуро сказал Дориан. – Тронете – к воде можете не подходить. Мои сородичи вас рыбам скормят. - Утю-тю, какие мы страшные, - заржал первый. Черная повязка прикрывала половину лица, видимо у разбойника – или кем там был этот тип? – не хватало правого глаза. - Страшные. Дориан еще мог запеть. Еще мог зачаровать всех этих остолопов. И даже попытаться заставить их выполнить его приказы… «У них видно совсем с мозгами плохо. Связывать руки Сирене – все равно, что сажать волкодлака на цепь-ниточку!» Он ехидно ухмыльнулся и открыл рот. Сейчас он опять всех спасет – кстати, где его спутники? К сожалению, разбойники оказались не так тупы, как надеялся Дориан. Рот ему залепили кляпом – прокопченной тряпкой. «Вот теперь я попал…».
Вешалка: Таинственные подземные туннели остались позади. Громыхая сбруей, кавалькада влетела в запруженный народом город, пронеслась по пыльным и шумным улочкам. Никто не попытался их задержать, никто не смотрел во след всадникам слишком уж навязчиво. Зоопарком называли странного свойство пещеру, расположенную в отдалении от остального города. Огромная, многоуровневая, она напоминала старинные гравюры из книг. Сотни клеток громоздились на двух десяткох этажах. Их разномастные обитатели спали, ели, выглядывали сквозь прутья или беспокойно метались из угла в угол. Тигр, привезенный из дальних земель, величественно зевал. Молодой еще единорог рассеянно ковырял копытом пол. Надрывалась криком яркая, как бабочка, птица. Были тут и другие твари, разных цветов и размеров. В том числе и двуногие. Из Зоопарка, как не крути, вышла хорошая тюрьма. Клетка, в которую препроводили пленников, оказалась маленькой и крайне неуютной. Чуть больше полутора метров в высоту и столько в ширину, гулко жужжащие от заклинаний толстые прутья да такой же замок, магический и крайне несговорчивый. Хмурая троица из нежити, некромантки и рыба проводила удаляющихся стражей мрачными взглядами. У каждого из неунывающий компании был достойный повод для недовольства местным «сервисом». Октавия жаждала удобный двухместный номер на себя и вампира. Дмитрий – одиночную камеру на максимальном удалении от томно вздыхающей принцессы (последняя, пользуясь случаем, взгромоздилась на колени все еще связанного «посла» и ласково приобняла за плечи). А рыбу, напротив, очень хотелось найти кого-нибудь, кто выслушает его жалобы на несправедливость окружающего мира. Высказывать их двум уставшим и далеко недоброжелательным физиономиям сокамерников русалка постеснялся. Чем был недоволен их четвертый попутчик, так и осталось загадкой. Всю дорогу сюда даро безвольно обвисал в седле. Да и теперь лежал не двигаясь в противоположном от настороженной братии углу. До мертвого, вроде бы, рабу было еще далеко, но проверить что же с ним такое никто из спутников благоразумно не рискнул. А когда стражники убрались восвояси и звук их шагов смешался с гомоном обитателей, необходимость в этом отпала. Даро шевельнулся и сел, как ни в чем не бывало. Водопад встрепанных черных волос укутал его хрупкую фигурку плащом. Но лицо по-прежнему оставалось надменно-бесстрастным. - Какой-то прок от вас все-таки есть, - равнодушно объявил он, не то одобряя поведение воинственной компании, не то насмехаясь над ними. И то и другое, как успела уже узнать троица, даро мог делать не меняя выражения лица, - Надо выбираться отсюда. Легко сказать! Замок отказался открываться наотрез. Прутья решетки, над которыми даро вдумчиво водил руками под одобрительное сопение сокамерников (в вампирьем исполнении оно звучало откровенно устрашающе, но Октавия продолжила ерзать, устраиваясь поудобнее на недовольном «стуле»), тоже не думали раздвигаться. Наконец, даро неопределенно дернул плечом и постановил, что нужен ключ. Какое-то движение в темном коридоре привлекло взгляды пленников. Странно. Гостеприимные стражники запихнули их на самый последний этаж. Соседние «квартирки» были пустыми. Только резковатый животный запах напоминал о том, что когда-то здесь держали больших хищников. Хотя… В каком-то роде к сей категории можно было отнести и обладательницу сияющей улыбки, лениво трусящую между клеток. Парные копытца совершенно беззвучно соприкасались с камнем. Вешалка любопытно вертела головой по сторонам и чуть недовольно помахивала хвостиком. Но вот её взгляд упал на запертых попутчиков и выражение морды стало на редкость пакостным. Ай, ай, ай! Как же нехорошо! Бросили слабую и беззащитную даму наедине с теми громилами (надеюсь, их коллеги не забыли прихватить трупы?), а сами преспокойненько сидят и ждут милости стихий. Ну и – хэ-хэ – ждите! А мы тут рядышком погуляем. Кобыла продефелировала туда-сюда, лениво погромыхивая висящими на хвосте ключиками. Потом вальяжно растянулась перед решетками и заинтересованно насторожила ушки. Ну и кто тут самая умная, самая красивая, самая добрая лошадка? Ну, ну, господа и дамы, смелее! Она вас внимательно слушает!
Пернатый Змей: ООС: *удивленно* Что? Неужели это все, второй, что вы мне хотели сказать? ПыСы: Второй… *ласково* помните, я как-то обещала вас покусать?... ПыПыСы: Таки меньше, чем хотелось. Около 9000 знаков. Но добавить нечего…. Не помнить себя, не помнить целого мира. Оставить где-то за гранью бытия горький привкус ненависти, сладковатый запах предательства, терпкую вязкость ответственности. Как это здорово, как невероятно легко быть… никем. Ничем. Отбросить все лишнее и стать частью переполняющей тебя силы. Живым оружием в её ладонях. Не ты ли так хотел этого? Сделать свое существование простым и понятным. К чему беспокоиться, тревожиться терзаться сомнениями? Раз за разом спрашивать самого себя и не получать ответа? Посмотри, вот она твоя мечта. Осталось совсем чуть-чуть. Еще пара шагов вперед. Вот так, вот так. Протяни вперед руку, коснись холодного бока каменного исполина. Сегодня он исполнит твое самое сокровенное желание… И злость, и веселье, и всякое иное чувство было с позором изгнано из его души. Он не помнил своего имени, равно как и того, что оно когда-либо существовало. Все его существо стремилось к одной единственной Цели. Она, еще не видимая, непреклонно гнала вперед. Шаг за шагом, чем ближе и доступнее становилось желаемое, тем меньше оставалось в нем от того, кого называли Пернатым Змеем. Бледнели и тускнели воспоминания. Когда-то такие значимые, теперь они мертвым грузом сковывали личность, мешая ей окончательно обратиться в блаженное Ничто. Что-то менялось вокруг. Осталась позади пещера с потухшими светильниками, исказившееся от ужаса лицо рыженькой девушки, короткий коридор и небольшая приоткрытая дверь в его конце. Все эти видения вспыхивали и угасали, откладываясь в глубинах драконьей памяти, но не находя отражения в обострившемся до кристальной чистоты сознание. Мир обрел пугающую остроту восприятия. Каждый звук, каждый запах, мельчайшее дуновение ветерка или танец потревоженных шагами пылинок – разум отмечал мельчайшую деталь и… отпускал её. Перед внутренним взором искрился, переливался всеми оттенками черного древний Камень. И его манящая темнота затмевала собой все. …Какая глупая, дурацкая ошибка. Многие так мечтают о покое и свободе, что совершенно забывают простую истину: невозможно быть свободным и безвольным одновременно. Камешек, лежащий на истоптанном пути никому не принадлежит, у него нет долгов. Он никому не нужен – ни проходящим мимо караванам купцов, ни одинокому усталому путнику. Не это ли свобода? От боли, от решений, от всего мира? Только зачем она вам, такая свобода, если вы даже не в силах осознать её? Если любой проходящий мимо способен пинком ноги отбросить вас со своего пути. Свобода – не более чем возможность самостоятельно принимать решения и нести ответственность за них. Но теперь уже поздно поворачивать назад. И жалеть о собственном выборе тоже поздно. Потому, что некому жалеть. Да и не о чем. Он же действительно этого хотел. Ласковая, пульсирующая энергия накатывала, обволакивала, заполняла собой. В ней чудились голоса давно ушедших. Их незримые руки ободряюще касались сердца безыменного существа, уже неспособного жалеть и сострадать. Их нетерпение с каждой секундой все отчетливее проступало сквозь паутинку обещаний, и он, сам не ведая того, ускорял шаг. Почти бежал. Почти летел. Радужным бликом среди теней, он скользил вперед с неосознанной грацией молодого хищного зверя. Слишком самоуверенного, что бы скрываться, и слишком гибкого, что бы потревожить своими шагами притаившийся камешек. Или целую груду вовсе не таящихся костей. Казалось, ничто и никто не сможет помешать ему достигнуть желанной Цели, заставить остановиться. И все равно замер, чудесным образом растворив инерцию стремительного бега. Дыхание, чуть учащенное, сиплым шипением вырывалось из приоткрытого рта. Пустые, ничего не выражающие глаза смотрели прямо на возросшую преграду, но не видели её. На секунды или целую вечность два существа застыли друг напротив друга в нелепых позах, точно статуи. Она – собранная и настороженная. Он – отрешенный и безразличный. И оба, готовые во что бы то не стало добиться поставленной Цели. Пространство меж ними клокотало от гнева пробуждающихся Стихий. Воздух и Вода переплетались в причудливом танце. Холод плескался, накатывал на древний камень, покрывая его узорами белой изморози, разгрызал в прах кости и белесым налетом ложился на неподатливый метал. Крохотные льдинки мимолетными касаниями ранили и обжигали золотистую кожу, путались в рыжих волосах, капельками оседали на играющей перламутром чешуе. И… ничего. Существо не шевелилось, с безразличием мертвеца позволяя чуждой силе касаться его изменившегося тела. Ответный жар не растопил пронизывающий холод, не превратил нахалку в кучку дымящихся угольков. Истинный Огонь остался безучастен. Чем бы ни был в это мгновение его заблудший сын, душой безыменного безраздельно завладела иная сила. Сила, которой неведома боль или ярость. Сила, на защиту которой никогда не встанет вольный огонь. Смерть. Какое-то мучительное мгновение казалось, что он отступиться, повернет назад, станет тем же знакомым насмешником и забиякой. Но… … одному голосу не заглушить зова сотен и сотен, навсегда запертых в черных недрах Камня. … тихой просьбе вернуться никогда не пересилить сладостных обещаний жизни иной, лишенный проблем и тревог. … прежнего Змея уже нет… И все же, все же, все же. Надежда – упрямая дама. Она живет до самого того мига, когда подтвердиться неизбежное… …А потом он отступил на пол шага и прыгнул. Изменчивая Фортуна вновь обратила к вредной хвостатой девице свой переменчивый лик. Ради разнообразия, не иначе. Ни убить её сразу, ни причинить серьезный вред он не смог. Змей-человек совладал с этой новой Летуньей. Пусть и не без труда, но совладал. Дело ведь не только в физических способностях и магической мощи, но и в умении их применять. Опыте и инстинктах, практике. Да и не стал бы даро лезть напролом, придумал бы что-нибудь более занимательное и веселое. Что б надолго запомнилось. А настоящий Дракон едва ли обратил бы внимание на возникшую перед ним девицу. Обошел бы, перелетел. Или наградил мимоходом ударом когтистой лапы. Суть-то одна – пытаться встать на его пути столь же нелепо, сколь просить придержать свой бег разогнавшуюся лавину. Но это странное, бесчувственное и пустое существо, не являлось ни тем, ни другим. Все, что было наследием долгой человеческой жизни – забылось. И замысловатые приемы, и ловкие увертки. Осталось только одна единственная Цель, во имя достижения которой он нетерпеливо рвался вперед. И помеха, которую требовалось сбросить с дороги. Слитый воедино клубок из двух тел покатился по полу, подминая под себя белый хрустящий наст. Мертвые мстили потревожившим их покой святотатцем: острые разломы костей царапали кожу. Но сцепившиеся существа не издавали не звука, безмолвно и яростно вырываясь из смертельных объятий друг друга. И ничего, кроме навязчивого шепота перекатывающих черепков, не нарушало гнетущей тишины мертвого города. За отчаянной борьбой надменно наблюдало черное тело обелиска. Теперь, когда желанная добыча была так близко, пульсация стала чаще и резче. Словно удары сердца. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Волны темноты захлестывали зал и откатывались, как океанский прибой. Они то погружали дерущихся в непроглядное и душное марево, то выпускали из своих глубин, позволяя различить неизменные белые колонны, теряющийся в вышине потолок и сосредоточенное лицо своего противника. Пока очередная волна вновь не лишала возможности что-либо видеть и слышать. Это не могло длиться долго. Какие бы силы не поддерживали неугомонную парочку все это время, даже они оказались не властны бесследно смыть усталость последних безумных дней. Рано или поздно, кто-то должен был проиграть. Более сильный, он удерживал её теперь собственным весом. Прижатая спиной к костяному полу, совершенно беспомощная на’аша могла только лежать и смотреть в ничего не выражающие каменья глаз. Руки, отведенные назад, железным обручем сковали шершавые пальцы рептилии. Он мог бы сломать её. Убить. Но… Не стал. Подался вперед, оказавшись настолько близко, что можно было заметить, как пульсирует жилка на шее в такт участившемуся сердцебиению. Исходящий от сильного тела жар казался нестерпимым. Существо опустило голову, почти касаясь её щеки. С шипящим присвистом втягивая ноздрями запах. Теплое дыхание чуть шевелило белые пряди, пробуждало мурашки. Боль была резкой, но недолгой. Длинные острые клыки легко пробили податливую плоть. Челюсти сжались, рот наполнился солоновато-медным привкусом крови. Первый глоток оказался неуверенным и осторожным. Он словно пробовал на вкус эти новые, незнакомые ощущения, не понимая, зачем нужна задержка, когда Цель так близка. Ведь ничего больше не мешает ему… Ничего… Но этой малости хватило с лихвой, что бы пробудить совсем другое чувство. Не драконье и не человеческое, единственное оставшиеся у лишенного себя существа. Он даже и не представлял, что голод может быть таким… опустошающим. Болезненным. Жадно, торопливо он сглатывал заполняющую рот чуть холодноватую жидкость. Что бы хоть на мгновение притупить ненасытное жжение. Всхлипывая и дрожа, пил и не мог напиться.
Октавия: Хуже, чем езда в компании уймы мрачных мужиков, еще ничего не придумали. Даже получив недвусмысленный приказ не трогать пленников, вояки нагло косились на Октавию, заставляя девушку сжиматься в испуганный комок. В самом деле, с учетом того, что протянешь еще всего часа два-три на приказы становится как-то плевать… Мужикам явно хочется позлобствовать, отомстить напоследок. Октавия их понимала. И именно поэтому клещом вцепилась в вампира, как только появилась возможность. В самом деле, между кровососом и солдатней выбор очевиден: от Дмитрия как минимум чесноком не разило. Как максимум ворох плюсов заставлял относиться к некромантке с явным подозрением: чего стоил один факт того, что покусательство вампира на девичье запястье покусанной даже понравилось. Так, слегка, вы не думайте… Боль – она была недолгой. Зато циркулирующая между вампиром и девушкой магия давала ощущения просто оффффигительные! Нет, повторить не хотелось. Пока. Слишком, знаете ли, ново. Да и мужские губы на запястье… Это тоже ново. Это тоже волнует. Перевязать ранки было совершенно нечем, однако за время дороги кровь успела остановиться. Впрочем… всё равно было больно. Как будто что-то сидело внутри руки и методично дергало за поврежденный участок. Ничего особенного, право слово. Но не приятно. Ещё болели оставленные грубыми лапами пленителей синяки. Может, они и не специально (ой, вряд ли), но факт остается фактом: пока девушку хватали, сажали на ящера и пересаживали на другого, количество фингалов увеличивалось в геометрической прогрессии. Хорошо хоть лицо почти не пострадало, а ссадина на скуле – это ерунда… Жаловаться девушка даже не собиралась. Да и не внушал доверия загадочно водящий над решеткой руками даро, а вампир и вовсе… оказался морально придавлен сидящей на нем побитой красавицей. Немного подумав, Октавия огляделась по сторонам и устало ткнулась лбом в плечо Дмитрия. Хотелось спать, так что появление эльфинита осталось незамеченным до определенного момента. Радостно вскинувшись при виде Вешалки, Октавия даже улыбнулась. Определенно, лошадка попалась – чудо! Умница, красавица, воровка… То есть, гармонично развитая со всех сторон рыжее чудо! С которым разбираться предстояло кому-то, кроме ведьмы. Девушку неожиданно повело в сторону. Организм отказался справляться с нагрузками (превращение, собственная магия, ящеры, короткий бой и дорога) и решил взять кратковременный отпуск. Может, после легкого отдыха и клетку, в которой билась пойманной птицей способность колдовать, удастся разрушить. Хотелось бы надеяться. Уж больно неприятно, когда только начавший покидать гнездо слеток внезапно оказывается в маленьком замкнутом пространстве не только без возможности лететь, но и без еды, воды и прочих средств существования. Зевнув, девушка на всякий случай слезла с вампира: как бы не уснуть… И, споткнувшись о никса, едва не ударилась о решетку. Это, знаете ли, бодрит, так что через пару-тройку секунд Октавия уже стояла на коленях, развязывая страдальца. К тому времени, как упали веревки и был вынут кляп, девушка уже сломала еще пару ногтей и снова хотела спать. Теперь бы не помешало освободить Дмитрия. Вопрос: как это сделать?
Дмитрий: Положение перестало забавлять еще в середине пути. Нет, все шло как по маслу: как и было предсказано, когда они подошли к "зоопарку", количество стражников обещало в ближайшие полчаса сократиться процентов на семьдесят. Смертью прямо-таки несло. Дмитрий даже пожалел, что в свое время побрезговал и не стал учиться тянуть подобную энергию без физического контакта. А зря. В этом отношении некромантам гораздо легче. Готовый резерв. Магическая дрянь, которой намертво были стянуты руки, неприятно холодила, вызывая у вампира ассоциацию с серебром и святой магией. Почти любому немертвому знакомо подобное пренеприятнейшее ощущение, и радовало в этом случае только одно: что бы это ни было, оно ни святой магией, ни серебром точно не являлось, иначе на месте кистей у Дмитрия давно бы уже были обугленные култышки. Или что-то вроде того. А тычки стражников (ох и не любят же они нежить, чтоб их....) особого вреда не причиняли. Даже если это были тычки латной рукавицей. От всей широкой души. Эх, как хотелось высказать свое мнение о ревностных исполнителях долга перед государством, когда всю компанию свалили в устрашающего вида клетушку наподобие мешков с прошлогодним навозом! Но, подумав секунды три, Дмитрий решил, что это будет уже откровенное издевательство над бывшими сородичами. Пусть идут с миром. С тем самым, о котором пишут на надгробиях. Чем скорее уйдут, тем лучше. Вот только некоторые граждане откровенно нагло воспользовались первоначальной свалкой, так что вскоре Дмитрий обнаружил, что к длинному списку перепробованных им профессий добавилась еще и профессия стула. Со сломанными ножками. Ладно бы стула, так еще и стула под ерзающей принцессой! Так. Кому-то явно не хватило трона. Пока Дмитрий думал, поджентельментствовать ли молча или просто в кратких выражениях попросить Октавию слезть и не ломать ему коленные суставы (поскольку это дело заживляется долго и болезненно даже для регенерирующего вампира), стражники успели уйти, даро успел выползти из своего угла и провести краткое обследование клетки (с последующей краткой резолюцией), а никс (который всех спас, да-да, тот самый!) успел сменить несколько крайне умилительных выражений лица. Конечно, бедняге даже возмущаться сейчас трудновато. Эх, что современная молодежь делает... На счастье для Октавии, проблему она решила сама, смывшись со своего живого стула куда-то в сторону никса. Конечно, крайне неудобно было бы посылать в далекое далеко девушку (хоть и некромантку, в несколько раз старше самого Дмитрия), у которой, ко всему прочему, он еще и крови отхлебнул. Да и вообще...настолько звереть не стоит. Не сказать, чтобы прибытие Вешалки вызвало у вампира дикий восторг - эту лошадку нужно было еще уговорить, чтобы она отдала ключи...кстати, как она их стащила? Загадка. Впрочем, это же эльфинитка. Но обнадежило изрядно. Это все равно лучше чем если бы ключи были "где-то там, далеко". Ладно, хватит дурью маяться. Дмитрий прикрыл глаза и попытался разобраться в заклятии, которое связывало его. Хотя бы разобраться, потому что творить свои заклятья в этой клетке явно не рекомендовалось. Но плетение было настолько ювелирным, что оставалось только присвистнуть: вязали явно не люди. Тогда попробуем так. Найти узел заклятья. Расшатать его с минимальным выбросом собственных магических сил - не выше сил, затраченных на само заклятье, которое магия клетки попросту игнорировала. Может, дело было в типе магии? Тогда будем подражать. Узел расшатывался мучительно медленно, но верно. В нужный момент - отпустить. Нельзя сказать, чтобы заклятье распалось до конца, его отдельные обрывки еще продолжали действовать, но уже слабо, вразнобой, не внося нужного порядка составляющих. Остальное было просто делом техники. Получив наконец-то способность нормально двигаться, Дмитрий уселся на полу клетки, внимательно разглядывая прутья, гудящие от вложенной в них магии, и изредко косясь на эльфинитку - а вдруг совесть у этого рыжего товарища все еще есть? Совести, видимо, не было. Кобыла продолжала изящно помахивать хвостиком, и не думая подходить поближе к клетке. Даро молчал. Рыб собирался с силами, чтобы говорить, говорить и говорить всякую бяку об окружающих. Короткий взгляд на Октавию привел Дмитрия к выводу, что, если прынцессу вовремя не поймать, она тюкнется головой об прутья решетки. За неимением других вариантов вампир с усталым вздохом начал шарить по карманам пояса. Сумку куда-то дели, пока вязали, да и не было в ней почти ничего. Кроме шляпы. Ну да здесь солнечным светом и не пахнет, обойдемся. Плащ валялся недалеко от прынцессы. Если захочет спать, сообразит, не маленькая, лениво подумал Дмитрий, продолжая шарить по карманам. Какие-то алхимические штучки. Еще какая-то дребедень. И еще. Внезапно рука натолкнулась на что-то длинное и шероховатое, висящее в поясной петле. Что-то теплое, деревянное. Недоумевая, Дмитрий вытянул нечто из петли. "Это" было чем-то вроде короткого толстого резного жезла с причудливым навершием. Вид орудия моментально навел Дмитрия на мысли о магах природы - и белый цвет, и резной волк навершия, да и вообще...такое можно отличить за полверсты. Что было гораздо более странно - магия в нем чувствовалась...нехарактерная. Обычно такие вещички вампир обходил стороной, опасаясь за свое немертвое существование. Но вот "вещичка" спокойно лежала на его ладонях. И никаких внутренних движений магии - ровное внутреннее горение, не больше. И никакого ощущения подвоха тоже... Все чудесатей и чудесатей, никому так не кажется?
Лейла: Если бы можно было покраснеть еще сильнее, Лейле бы это несомненно удало. Ничтожная даже поблагодарить толком не смогла за избавление от меча, только глупо переводила взгляд с благородной на мальчика-раба и обратно. Парень терпеливо ждал, весьма правдоподобно изображая статую. Но Лейле то от этого легче не было! Совсем недавно она сама вот так же обслуживала гостей своего хозяина. - Того же, что… - неуверенно начала она, но осеклась на полуслове. Госпоже явно не понравиться, если ничтожная попросит того же самого, - Картошки… жаренной… и рыбу… Спасибо, благ… спасибо. Раб невозмутимо заскреб карандашиком по бумаге, записывая сумбурный заказ в маленький блокнотик. Меньше всего на свете его интересовали посетители, сколь бы необычными они не были. Ну, решила какая-нибудь дама побаловать свою рабыню. Так на свои же деньги, а это – не преступление. Ахаи только пожал плечами и неопределенно махнул рукой – что-нибудь поесть на вкус повара. - Какой чай угодно господам? – деловито уточнил разносчик. О, чаепитие в Анохене – настоящее искусство. Во всей Долине вы не встретить большего разнообразия этого напитка. Даже в самом захудалом трактиришке Города вечного лета можно испробовать несколько десятков его сортов. Да и чаем это называется далеко не всегда оправданно – гостей Анохена, решивших приобщиться к местной кухне, ждала масса сюрпризов и открытий. Например, в иные сорта благородного намитка добавлелись дурманящие или наркотические травы. - Красный, - поспешно попросила Лейла и смущенно отвела глаза. Разносчик одобрительно кивнул, пообобещал, что заказ будет готов через десяток-другой минут, и поинтересовался, не желают ли господа снять комнаты. - Остались две свободные, - вежливо пояснил он. Повышенный интерес других посетителей не укрылся от его внимания, - Если дамам угодно, заказ подадут вниз, где вам никто не сможет помешать.
Atshena: Разные виды чаёв? Замечательно. Есть шанс вспомнить ушедшее время. Раньше принцесса драконов была неравнодушна к экзотике. Но уже двадцать лет ей не доводилось пробовать ничего необычного. Блюда для знати меню сотен трактирчиков, в которых останавливалась крылатая, не включались. А тут такое приятное исключение. - О, ну раз так, мне жасминовый, если есть... Из сумки высунулось заспанное, помятое чудо по имени Шакрэн. Чудо зевнуло, пожевало тонкой пастью и посмотрело на хозяйку. Так покачала головой и добавила: - Ну и этому... кусок мяса, можно сырого. Он не брезгует, - на это, в подтверждение слов, драппи довольно щёлкнул челюстями. Это можно было понимать по-разному. В том числе и "загрызу, не подавлюсь". Для сорока дюймового дракончика это была достаточно забавная замашка. После этого Шакрэн, уже выпрыгнувший из сумки, взгромоздился на спинке пустующего стула за соседним столом, и, подобно сторожевой горгулье, уставился на враждебные территории. То бишь в зал. Атшена, уже не глядя на мальчика, с лёгкой улыбкой наблюдала за поведением бывшей рабыни. Несомненно, девушка ещё долго будет привыкать к вольной жизни. И долго хвостом ходить за драконидой... или оборотнем. Да, скорее за вторым. Маленькая наивная девочка! Умилительно, она наверное даже пока не понимает, что всё это смешно, просто влюблённость. Впереди у неё ещё куча разочарований. Но крылатой не хотелось вмешиваться. Лейлу нельзя опекать, иначе она никогда не научится жить самостоятельно. Короткий отрывистый заказ оставил метаморф вполне довольной. Танцовщица, фактически, была уже свободной. Не хватало уверенности выбраться из внутренней клетки. Но ученица из Святилища имела счастье родиться на свободе. Тем легче. Интерес к группе в углу настырно не покидал умы других посетителей. Неуютно. Мальчик раб предложил комнаты наверху и ужин в них. Атшене идея пришлась по душе. Толковать сейчас, когда в таверне народу мало, такой интересной компании опасно. Драконида дёрнула большими крыльями и кивнула. - Да, пожалуй, так лучше, - вставая, она взглянула на Котика. - Я пойду, пообщаюсь с Лейлой наедине. Ей ещё надо поспать. Завтра мы уходим из города, придётся помотаться. Если Вы, Уважаемый, собираетесь куда-то поутру - оставьте магу свою часть денег за рабыню. Думаю, если мы поотдельности выберемся из Анохена, будет лучше. Если уйдёте без нас - я с Лейлой отправлюсь в Танахи, в Три Фазана. И, закончив мысле-речь, она сказала магу, так, чтобы и остальные посетители расслышали: - Продолжим беседу о покупке рабыни утром. Доброй ночи. Постояльцы начали перешёптываться, отведя взгляды к своим тарелкам. Атшена сделала девушке знак следовать за ней. В тот же момент драппи на соседнем стуле встрепенулся и перелетел на хозяйское плечо. На другое была закинута сумка. Мальчик указал, где свободные комнаты, но сам не повёл, побежав с заказом к хозяину. "Последняя дверь прямо от лестницы на третьем этаже..." - повторила, запоминая положение выбранной комнаты, драконесса. Лестница, на удивление, не заскрипела. А ещё одна деталь, которая заняла путешественницу - это то, что этажи в Анохене строились вниз. Это она поняла потому, что выход на второй наверх этаж был заперт, а внизу дверей не было. На третьем этаже вглубь было сумрачно и тихо, единственным источником света был канделябр, вбитый в стену над лестницей. В зажимах плакали восковыми слезами почти до конца растаявшие свечи. Глухой стук сапогов ненадолго нарушил тишину спящего этажа. Крылатая дошла до двери и плавно опустила ручку. Комната была сокрыта темнотой. Атшена рукой попросила танцовщицу отойти от дверного проёма. На выступившей из сплошной темноты тумбочке была видна большая, высокая свеча из белого воска. Драконида вышла из комнаты, и, вернувшись к канделябру, зажгла свечу. Та загорелась очень ярко, поглотив сумрак части коридора. Путешественница внесла её в комнату, пригласив за собой Лейлу. Поставив свечу на ту самую тумбочку, метаморф закрыла дверь. Шакрэн слетел с плеча, усевшись рядом со свечой и обвив её хвостом. - Ну чтож, вполне неплохо, - сказала она, обведя оценивающим взглядом жилое пространство. Атшена указала рукой на два плетёных стула, - Садись, Лейла. Не стесняйся, нас пока не потревожат. Мы с тобой немного потолкуем.
Лейла: Ничтожная не посмела возразить, только не удержала мимолетного взгляда, брошенного на Учителя. Что-то учтиво ответил родич хозяина, но танцовщица не услышала его слов Она сама не ведала, чего хочет. Сердечко испуганно трепеталось, предчувствуя разлуку, и от этого глупая краснела и хотела оказаться как можно дальше. Девушка растерянно сцепила руки перед собой и, опустив голову, что бы ненароком не столкнуться с кем-нибудь взглядом, быстро-быстро посеменила следом за благородной. Она и так заставила поджидать ничтожную у лестницы в жилые комнаты. Посетители переговаривались. По спине ядовитыми змейками ползали мурашки. Лейла знала, что невежливо думать плохо об незнакомых людях, но взгляды их, смешки и шепотки заставляли вжимать голову в плечи и ускорять шаг. К лестнице глупая рабыня почти подбежала и, не останавливаясь, юркнула вниз по ступенькам. Точно маленький зверек спрятался в безопасную норку. Комната была маленькой, но достаточно удобной. А для трактира из серых кварталов – даже роскошной. Единственная свечка слабо разгоняла полумрак. Лейла, завороженная, протянула ладошку к огню, но испуганно одернула её, когда на тумбу, клацнув когтями, опустился зверь благородной. Он тоже был драконом, но очень маленьким. - Как угодно благ… Атшене, - заверила ничтожная, послушно устраиваясь в кресле напротив госпожи, - О чем госпожа хочет спросить глуп… Лейлу? В дверь тихонечко постучали. Не дождавшись ответа, мальчишка-раб просунул голову в щель и, убедившись, что посетительницы чинно сидят, быстро и ловко принялся накрывать небольшой столик. Тарелки с горячей едой, обернутые тканью столовые приборы, два медных кувшина с узкими горлышками, над которыми вился белесый дымок пара и поднимался аромат цветов и восточных пряностей и, в последнюю очередь, пару маленьких глиняных чашечек. Парочка юркнувших следом за мальчишкой «коллег» торжественно водрузила рядом с тумбой тазик, ведерко с подогретой водой и ковш для умывания. Наконец, посторонние убрались, не забыв получить за свои услуги несколько звонких монет и пожелать приятного аппетита. - Позднее, к вам поднимется кто-нибудь из слуг, что бы убрать посуду. Если вы не захотите, что бы вас тревожили – просто выставите тарелки и кружки за дверь, - пояснил раб напоследок, прикрывая за собой дверь.
Atshena: - Лейла, - начала Крылатая, выбрав наиболее дипломатичный, мягкий тон, - Прежде чем я скажу всё, что я запланировала, относительно нашего с тобой ближайшего будущего, мне бы очень хотелось узнать, как ты попала в рабство, - драконида положила на нижнюю полку тумбы свою сумку и прошла ко второму креслу. Она плавно опустилась в него, расправив крылья и снова их сложив за плетёной спинкой. Костяные окончания пальцев третьей пары конечностей упёрлись в неотшлифованные доски деревянного пола. Метаморф стянула с рук перчатки и повесила их на подлокотник. Стоило ей устроиться на месте, в дверь тихонько постучали. "Быстрые" - заметила про себя Атшена, наблюдая за работой мальчика не без удивления. Хотя чего уж удивляться, эти ребята, наверное, работают тут на своего хозяина достаточно давно. И будут вот так бесплатно вкалывать, наверное, всю свою жизнь. Хотя ей и повезло произойти из знатного рода, путешественница никогда не поощряла, нет, она ненавидела рабство. Так уж получилось, что чувство справедливости было в ней особо сильно. "Будь у меня сейчас власть в Долине, я бы это прекратила" - размышляла крылатая, неосознанно постукивая пальцами по подлокотнику, - "Это думаю я? Нет, я так не должна думать. Иначе превращусь в очередного амбициозного фанатика, стремящегося прибрать к рукам все рычаги ради своей высокой цели. Такие фанатики непременно терпят крах. Но... Когда я стала идеалисткой?" Самокритика есть ключ к совершенствованию. Однако у драконессы никогда не получалось оценивать себя ниже, чем есть. Она знала себе цену. И это не позволяло ей развиваться дальше. Это метаморф тоже знала. Знала, что своего потолка уже достигла. А куда дальше? Из мыслей её выдернул звонкий голос мальчика раба. Атшена подняла голову и кивнула. - Хорошо, ступайте, - она разжала левую руку, и перебросила пару золотых монет. Мальчишка ловко словил их все и, поклонившись, поспешил убраться. Лейла сидела смирно, напряжённо. Драконида слегка усмехнулась. - Не ожидала, что здесь так быстро обслуживают. Но раз так, продолжим разговор после трапезы. Угощайся, - она указала на столик красивым жестом. Подождав, а пришлось где-то минутку - две, пока танцовщица отреагировала и помыла руки, Атшена тоже проделала эту процедуру. На тумбочке обгладывал свою вырезку Шакрэн, не забывая разгрызать хрящики. За столом, умело управляясь с приборами, крылатая опустошала свою тарелку неспеша, незаметно наблюдая за сидящей почти что напротив ученицей жреца. Ещё сутки назад рабыня, она ела робко, не веря, наверное, призрачной надежде на освобождение. Она отставила тарелку, аккуратно поправив перекрещенные нож и вилку. Метаморф взяла кувшин и налила сперва в одну чашку чай Лейлы. Потом перехватила второй и налила жасминовый уже себе. - Ну как тебе? - спросила Атшена, втягивая душистый пар, поднимавшийся от горячего чая, - Продолжим разговор?
Лейла: Свеча нервно дернулась от сквозняка захлопнувшейся двери, но почти тот час же выправилась. Девушка разглядывала выставленные на стол продукты, словно те были иллюзией и могли рассыпаться цветными искрами от прикосновения. Нет, рабынь никогда не морили голодом, вопреки расхожим сплетням. Это было не выгодно для владельца – от плохой пищи и самая красивая девушка станет дурнушкой. Но особых роскошеств и разнообразия, не говоря уже о посещении трактиров, речи не шло. Трактиры, в которых можно заказывать любую еду, какую хочется, остались в прошлой жизни. Помыв руки над тазиком и тщательно обтерев их мохнатым полотенцем, Лейла вернулась к своему креслу и украдкой ущипнула себя, что бы убедиться – это не сон. Ничтожная смущенно потянулась вилкой к золотистому боку жареной рыбы осторожно сколупнула, зажмурилась и отправила в рот. Повар постарался на славу. В Анохене чревоугодие всегда полагали занятием весьма и весьма достойным, а тут еще и грозный вид гостьи произвел на разносчиков впечатление. Тарелки опустели быстро. Ничтожная старалась есть аккуратно, но блуждания по городу, а пуще того страх, который все еще таился в глубине её души, и постоянное напряжение соответственно сказались на состоянии молодого организма. Смущенная девушка неловко отложила в сторону приборы и поспешно переняла из рук благородной кружку, едва не выплеснув на себя весь горячий чай. - Благород… Благодарю, госпожа. Спасибо. Ничтожная не достойна такого внимания с вашей стороны, ей нечем оплатить вам за помощь. Она просто глупая и бесполезная рабыня. Девушка опустила глаза, вновь принимаясь разглядывать пальцы, или, вернее, зажатую в ладошках чашечку. - Попала? – глупейшим образом переспросила ничтожная. Зачем благородная спрашивает о прошлом? Что значит теперь оно, многие годы спустя? Девушка неловко теребила пальцами ткань легких шароварчиков, не знаю, что говорить. Но госпожа выжидательно молчала, а Лейла была слишком благодарна, что бы не рассказать о себе. - Шесть лет назад, госпожа. Я попала сюда шесть лет назад. Вы знаете, в святилище набирают маленьких девочек и обучают на жриц-тансовщиц. После первых десяти годов девочки обязаны показать свое искусство жителям Долины. Их на двух телегах возили по деревенькам и селам, но одна была слишком самоуверенна и поплатилась за свое любопытства. Глупая ушла, не спросив дозволения и некому ничего не сказав. Её нашли и поймали другие, злые.
Atshena: Девушка рассказывала мало, скупо, не переставая теребить шароварчики. Называла себя глупой, вообще пользовалась детским запасом слов. Маленькая девочка, похищенная шесть лет назад так ей и осталась, только стала донельзя скромной, робкой и послушной. Да, воспитательной работы её освободительнице набирается на початый край... - Лейла, - драконида села глубже в кресло, откинувшись на спинку, - Давай, прежде чем заснём, я тебе скажу кое-что, от чего буду тебя стараться отучать, - она потянула горячий чай из чашки. Язык немного кольнуло, горло обожгло. Жасмин не принято пить с сахаром, сейчас, правда, традиции повара нарушили, желая угодить гостье. Крылатая не сказать, что не любила лёгкую сладость, но была консерватором и придерживалась правил и традиций. Хотя... нельзя сказать, что ложка сахара испортила душистый чай, - Во-первых, пожалуйста, если не можешь отвыкнуть называть меня госпожой, то себя хотя бы глупой и ничтожной не называй. Ты добрая, пусть и наивная девушка, а в твоих умственных способностях я не сомневаюсь. Но ты сама строишь себе преграды. Черезмерная скромность, стеснительность и низкая самооценка не дают тебе развиваться. Ты сейчас, не сочти за оскорбление, выставляешь себя смешной дурочкой, девочкой, едва старше лет семи. Для рабыни в самый раз, но не для свободной девушки, которая поднимется на поверхность вместе со мной, - шелестящий голос Атшены сейчас всё больше походил на змеиный свист, лишь некоторые мягкие звуки заставляли пробиваться человеческие интонации. Серебристые глаза, чьи зрачки расширились почти до нормальных человеческих, внимательно наблюдали за реакцией танцовщицы на слова. Метаморф не сомневалась, что услышав эту правду Лейла застесняется ещё больше. Но, возможно, до неё когда-нибудь они всё-таки дойдут. Ничего, время будет. - Во-вторых, будь добра, слушай меня. Но слушай, а не обязательно подчиняйся, хотя иногда и это потребуется. Я подозреваю, что тебе придётся пробыть на моём попечении. Но учти, что я не покупаю себе рабыню, а выкупаю тебя и сделаю свободной. Ты будешь вольна выбирать себе еду, одежду, работу, дальнейшую свою судьбу. Но для начала надо поставить тебя на ноги. А начало, скорее всего, у нас с тобой будет долгим, - чай был допит. Драконида чувствовала, что давление крови в сосудах упало, что пора спать. Да, действительно пора заканчивать. - В-третьих, и в последних. Запоминай наш маршрут и план движений: мы, независимо от того, будет твой учитель с нами, или нет, выдвигаемся как только я заплачу за тебя магу. Идём получать заклятия на выход, теперь на законных основаниях ты будешь рабыней. Но это для Анохена. Как только мы выйдем из города - ты становишься свободной. До этого тебе придётся забыть сегодняшний разговор и вести себя, как привыкла. Как мне не противна эта мысль, мне придётся побыть рабовладельцем и вести себя, как рабовладелец. Ты только не пугайся и не плачь, - чашка была поставлена на тарелку, - Когда мы вылезем из подземелья - идём в Танахи. Я обещала тебя туда доставить, если твой Учитель явится за тобой, то только в Три Фазана. Там, кстати, если тебе понравится, можешь устраиваться на любую работу, что будет тебе по вкусу. Танахи хороший городок, там всегда есть, где работать. Вот, собственно и всё. А теперь спать, Лейла. Рабы-мальчишки появились вовремя, даже слишком. Но, похоже, подслушивать не решились - Шакрэн бы заметил. Разносчики забрали чашки и тарелки, прихватив тазик с водой. Помыться, естественно, в этом трактире Атшена и не собиралась. Метаморф встала, как только юркий прислуга шмыгнул за дверь. Она закрепила крючок-замочек и повернулась к своей подопечной. Рука указала на расстеленную кровать, единственную в комнате. На непонимающий, напуганный взгляд, говорящий нечто вроде "ничтожная недостойна!", драконида покачала головой, пояснив: - Нет, это кровать для тебя. Мне человеческие постели неудобны. Я редко на них сплю, - на то, как именно она собирается спать, посвещать впечатлительную девушку она не стала, а только потушила свечку. Во мраке было не различить свернувшегося на нелакированных досках гибкого чёрного дракона. Большие крылья были сложены, но не сжаты. Длинный хвост свился кольцами под головой, образуя подушку. А серебристые глаза закрыты. Атшена дышала тихо, спокойно. Но кто знает, что драконы спят чутко?
Вешалка: В поклонниках лошадка разочаровалась. Ну и где ваши благоговейные комплименты, милейшие? Про чудесные глазки, стройные ножки, пушистый хвостик и хороший хук левым передним копытом? Банально? Пусть его! Современные рыцари на большее и неспособны – с фантазией у них нелады. Все равно очень приятно лишний раз послушать правду о такой красивой, милой и воспитанной леди. Кобылка тряхнула гривой и уничижительно фыркнула, выражая свое призрение к лицам(и мордам) мужского полу. Ууууу! Мужланы невежественные! Такая слабая, хрупкая она, между прочим, шкурой своей рисковала, ключики заветные добывала, пока тут кое-кто в тишине и покое прохлаждался. Нет, вы только представьте себе сами, как тяжело было зубками связывать того обморочного типа, у которого на поясе связка висела. Выскочил откуда-то прямо под копыта беспомощной лошадки – она едва вниз не загремела и все ножки (да, да, те самые - стройные и изящные) не переломала. Понятное дело, что после такого слабые лошадкины нервы не выдержали и она… Ну, тип, в общем-то, жить будут. И, пожалуй, даже сможет ходить. Правда, прихрамывая. Ну да сам виноват. Не надо бросаться под ножки спешащей эльфинитке – это вредно для здоровья. А ключики как-то сами по себе нашлись. Так сказать, в процессе. От пояса хмыря, видно, отвязались и загрохотали по полу. А Вешалка, не будь дура, цапнула всю связку. И отдавать её теперь, не получив заслуженные дифирамбы в свою честь, не собиралась. Вот еще! Пусть посидят, подумают о своем плохом поведении! Лошадь еще разок встряхнула кусочками железа, нанизанными на железное же кольцо, что бы процесс обдумывания хоть немного ускорился, и возвела очи к небу. Итак?.. Созерцать потолок занятие, наверное, интересное. Иначе с чего бы это вредная кобыла предавалась ему с таким усердием? Даро бросил мимолетный взгляд наверх, что бы лишний раз убедиться, что там нет чего-нибудь многоногого и зубастого. Потолок подкачал – оказался до обидного пустым -, зато верная своим принципам лошадь – нет. Сдаваться так быстро она не собиралась. Можно было, конечно, попробовать магию, но заклинание на прутьях было мастерски наложено. Очень тонкое, нестабильное и многоступенчатое. Даже энергетик не мог просчитать всех побочных реакций, предусмотренных ушлым чароплетом. Впрочем, запертой внутри компании с головой хватило бы и тривиального взрыва. Весь остальной набор гадостей достался бы уже обугленным костям. Лошадь ждала. Попутчики пытались устроиться с максимальным удобством, время от времени бросая на Вешалку восторженно-просящие взгляды. Даро, забавляясь происходящим, не собирался вмешиваться. Его темные, лишенные выражения глаза безразлично наблюдали за распутывающим заклинание вампиром. Редко какая нежить обладает предрасположенностью к энергетическим чарам, но с «теневым» уклоном посла не больно то чужие чары поразрушаешь. А вот белый жезл вызвал гораздо больше интереса. Изящная, унизанная браслетами рука протянулась вперед, осторожно коснулась белоснежного дерева. И посох неожиданно дернулся, резко и стремительно нырнув вниз и оставив на протянутой к нему конечности кровоточащую полосу. Ошарашенный Дмитрий таращился на сие диво, как на приведение. Он мог бы поклясться, что на какую-то секунду деревяшка в его ладонях стала тяжелей камня. - Никогда не любил магические игрушки, - даро все еще изучал вещицу – но с безопасного расстояния, - Особенно, чужие. Это – боевой посох. Поздравляю, посол, ты ему понравился. Между тем Вешалка, которой потолок и впрямь наскучил, навязчиво громыхнула ключами ближе к решетке. А потом еще ближе. А потом…. Даро стремительно выбросил сквозь прутья тонкую руку и цапнул зазывно блестящую связку. Кобыла ошарашено передернула ушками, подхватилась на ноги и наблюдая, как черноволосый ловко ко орудует добычей в замке. Недобрый лошадкий взгляд не сулил ничего хорошего. Тем не менее, дверца узилища приоткрылась…
Лейла: Горячий чай остывал в тоненькой чашечке, исходя пряным ароматом. Девушка бесцельно смотрела в глубины напитка, словно надеясь оттискать там ответы на свои вопросы. Но вода, разуметься, не спешила делиться мудростью с рабыней. - Госпожа, прошу вас, не говорите так, - ничтожная покачала головой, не поднимая глаз от багрового напитка. Обидно, чай почти остыл, - В Анохене вам скажут, что есть люди, рожденные править. Такие как вы, благородная. А есть те, кому назначено служить. Такие никчемные существа, как я. Это не плохо и не хорошо, госпожа. Мир так устроен. Лейла ненадолго замолчала, пригубив питье. Даже теперь оно было великолепно – немного горечи, немного сладости и аромат знойного лета, полного цветов. Где-то очень и очень далеко от Долины, где бирюзовые волны океана лижут золотые берега. Никогда ничтожная не была там, но девочкой видела в храмовой библиотеке книги с картинками. - Так проще, госпожа. Для тех, кто не рожден править. Все, что умеет ничтожная – танцевать и… - девушка смущенно замолчала, она по-прежнему не поднимала головы, но даже в скудном свете свечи был виден выступивший на скулах румянец, - Танцевать. Я не знаю, как содержать дом, готовить или штопать одежду. Я не смогу вырастить морковки даже на самой плодородной земле, и купить её на рынке – не сумею. Все, что ничтожная умеет – танцевать. Хозяин заботился о том, что глупая ела, одевала и где спала. Девушка покачала головой, рассеяно поставила на маленький поднос, вежливо подсунутый расторопным парнишкой кружку и проводила их безразличным взглядом. Все-таки ничтожная очень устала. Даже на то, что бы спорить сил её не осталось. - Если госпоже будет угодно, - послушно кивнула она, с ногами забираясь на кровать и по самые уши укутываясь в одеяло. Свечка погасла. Было темно и тихо – то, к чему быстро привыкаешь в Анохене. Это днем улицы бурлят и кипят, а ночью – город как вымирает. Только сказки да легенды, прячущиеся по закоулкам, выходят на охоту. А еще этот вкусный чай… и цветы… В своем сне, ничтожная бродила по Золотому городу, утопающему в садах и окутанному светом нездешних звезд. А на улицах смеялись, шутили и танцевали герои старых историй. И отчего-то было ужасно обидно, что все это так скоро исчезнет.
Дмитрий: Дмитрий подозрительно оглядел посох еще раз. Да, как и предполагалось, штучка с характером. Боевой посох? Странно, что такая вещица спокойно лежит в руках вампира и отказывается признавать даро, по идее, обладающего куда большим магическим потенциалом. Очень странно. Дмитрий прикрыл глаза и попытался разобраться в той тонкой ауре магии, что окружала посох паутинным плетением. Несколько нитей были знакомы, остальные же...это было нечто. Нечто, чего до сей поры Дмитрию видеть не доводилось. Но это все - было смертельно опасно для него самого, и только по воле - именно воле - посоха он все еще оставался цел. Ни намека на некромантию, пытающуюся владычествовать безраздельно над любой нежитью в округе. Ни намека на любую другую магию подобного свойства. И родной магией теней здесь тоже не пахло. Хозяин посоха с Дмитрием в магическом плане явно ничего общего не имел. Совсем ничего. Возможно, посох связывал с Дмитрием определенные свои цели - скорее всего, цель добраться до хозяина, иных стремлений у подобной вещи, завязанной лишь на одно существо в мире, быть просто не может (если она в чужих руках, разумеется). Но. Так можно было копаться и философствовать долго. Дмитрий не учел двух простейших вещей. Первое - что энергетик из него почти никакой, если не учитывать только некоторые склонности. Все остальное (почти все) склонность к магии теней убивает начисто, но это еще ничего. Самым главным было то, как клетка реагировала на магию. Справа что-то оглушительно треснуло, и на вампира посыпался целый дождь ярких слепящих искр. Хорошо, что как раз в этот момент даро открыл клетку, разомкнув какие-то составляющие заклинания, и на этом фейерверк кончился. А то ведь... Дмитрий, ругаясь на всех известных ему языках, отскочил в угол, все так же сжимая в ладони прикидывающийся жезлом белый посох. Хоть эта вещица не подгадила, и на том спасибо. Да и сам вроде цел, разве что несколько точечных ожогов от искр на руках. Это в пределах видимости. Дааа уж, а началось все с безобидного похода в Анохен к знакомому в качестве контробандиста.... И вся эта каша кончаться пока не собирается. На кой ей кончаться? Если бы были "высшие силы" или хотя бы маги хорошего уровня, наблюдающие за метаниями всей этой компании, то у них бы давно уже была вполне настоящая грыжа. От хохота. А вы что подумали?
Силантия: Копыта чёрного жеребца громко стучали по вымощенной разноцветной плиткой мостовой. Шёл четвёртый день пребывания в Долине Зеркального Озера. Улочки и переулки небольшого, но слишком населённого городка были почти забиты. Всё-таки полдень, самый разгар дня. А копыта чёрного жеребца громко стучали по вымощенной разноцветной плиткой мостовой. Парочка лавировала в толпе, а Силантия, приподнявшись, вглядывалась в конец улочки и, прищурившись, без зазрения совести рассматривала встречных и хмыкала от… И вправду, от чего? Удивления? Удовлетворения? Удовольствия? Злости? Эх, леший её разберёт! ЛъАриэна слишком высокого была о себе мнения, чтоб так запросто раскрывать свои эмоции. А вот ввести в заблуждение – это же святое! Тия слегка сжала каблуками бока Шафта, заставив его перейти с шага на лёгкую рысь, которая впрочем заключалась в том, что жеребец расталкивал прохожих. Ангел возмущённо фыркнул: Какого гхыра ты меня как распоследнюю кобылу по бокам сжимаешь? Я же тебе не ездовая лошадь, а твой верный защитник и друг! Ена, я в тебе разочарован! Сколько усилий – и всё зря! Как так можно?! Силантия усмехнулась, потеребив гриву жеребца. Тот демонстративно тряхнул головой, пытаясь уйти от руки ЛъАриэны. Но Тия уже убрала её, задумчиво водя пальцем по камню на поясе. Где-то рядом гхырнулся прохожий, которому не давал пройти Шафт: "Совсем с ума посходили! На кобыле - и сюда!" Но ни Силантия, ни ангел не обратили на него внимания. Они уже привыкли к отрицательному вниманию к своей персоне. Раньше надо было думать, выбирая ипостась коня… А теперь-то чего жалуешься? Я к тебе в подопечные не навязывалась! Нечего тут мне на психику действовать, леший её побери! Разочарован! Ишь, как заговорил! А кто от Дроу не мог копыта унести?! Ты мне на больные места не наступай! – Шафт вновь перешёл на шаг, на зло хозяйке. – Тебе напомнить, кто нас так "удачно" перенёс, или сама вспомнишь? У тебя вообще, частенько я стал быть виноватым. Чуть что – Шафт! Я что, гхыр отпущения, а? Силантия примирительно коснулась рукой морды ангела. Он не стал уворачиваться, что было верным признаком, что Шафт уже остыл. ЛъАриэна поперебирала гриву коня, мягко расчёсывая её пальцами. Тот удовлетворённо заржал. Ладно, Шафт, извини… Я действительно неправа… И не хочу этого признавать!... Кто ж виноват, что я такая? Пойми, я не хотела бы вообще здесь оставаться хоть одну лишнюю минуту! Но нам пора найти своё место в мире… Любом, собственно… И я хочу попытаться найти нас здесь, в Долине… Ты мне поможешь? Как же иначе, Ена? Для чего ж тогда существуют друзья? Просто старайся не вымещать на мне свою злость! Я не хочу тебя потерять… Силантия не ответила, но Шафт понял всё без слов. Справа показался трактир. Тия легко соскользнула с жеребца, остановившегося перед ним, на прощание проведя рукой по гриве. Толкнув дверь, ЛъАриэна направилась к хозяину. Но не успела она сделать несколько шагов, как на неё бросилась неясная тень. Силантия от неожиданности отпрянула, но в её руку быстро скользнул кинжал, спрятанный в сапоге, который девушка быстро выставила перед собой. Нападавший отшатнулся, держась рукой за бок и налетел на стол, перевернув его. Послышался сильный грохот, слышный, вероятно, на других этажах. Незнакомец резко бросил вперёд ладонь, с которой скользнул серебристой молнией кинжал. Тия скорее инстинктивно нагнулась, пропустив его над собой. Нападавший бросился к двери, налетев на неё, чем сделал ещё больший шум и вылетел наружу, откуда послышалось негодующее ржание Шафта и стук копыт. Кому, интересно, я так насолила?... – промелькнула мысль.
Лейла: Спала Лейла беспокойно, часто просыпаясь и вновь проваливаясь в черные глубины мира грез. Была ли виной тому усталость или избыток впечатлений, но когда очередное видение – туманный, пустой город, единственными жителями которого оказались разномастные коты - покинуло её, глупая поняла, что уснуть снова не сможет. В комнате было по-прежнему темно, а где-то в глубине ритмично дышало какое-то большое существо. Лишь до полусмерти перепугавшись, рабыня с удивлением вспомнила подробности вчерашних приключений – ослушание хозяина, помощь незнакомцев, Учителя, пегую лошадь с хитрой мордой, полет на драконе. Тогда некогда было задумываться и каждое новое чудо воспринималось как закономерное продолжение истории. Если уже попал в сказку, так почему бы в ней не оказаться драконам, верно? Но теперь минувшее расплылось, подернулось сизой дымкой и норовило растаять подобно ночному кошмару. А не привиделось ли, случайно, все это? В комнате все еще слышалось дыхание большого существа. Успокоенная девушка осторожно высунула мордашку из-под вороха одеял и еще раз огляделась, что в такой темени не имело почти никакого смысла. За досадливо сморщившимся личиком последовала пара босых ножек. Одна из них осторожно потрогала каменный пол. От этого холодного прикосновения Лэйла окончательно проснулась и выбралась из своего кокона полностью. Будить благородную по такой глупости ничтожная, конечно, не посмела. Переступив на месте, она ощупью отправилась на поиски двери. Хорошо, помнила что где в комнате стояло, а то не применено налетела бы на стул и подняла шум! Дверь за ночь никуда не убежала, оказавшись на том самом месте, где её и оставили. Ничтожная еще пошарила в темноте, нащупывая ручку, больно стукнулась о неё и, наконец, выскользнула в коридор. В общем зале, куда Лейла поднялась по уже знакомой лестнице, было немноголюдно. Только пара купцов шумно обсуждала покупку пряностей, да в углу расположился небритого вида тип, мрачно цедящий что-то из объемистой кружки. Стоящий у стойки раб миролюбиво пожелал девушке доброго утра и с удовольствием помог разрешить возникшее затруднение. Поблагодарив парня, Лейла отправилась по указанному направлению – на задний дворик с маленьким вымощенным плиткой фонтанчиком, из которого брала воду трактирная прислуга. Можно было попросить принести кувшин для умывания вниз, но очень уж ничтожной не хотелось беспокоить кого-либо. Побрызгав на лицо холодной водицей, она почувствовала себя намного лучше. Но благородная, должно быть, будет волноваться, если проснется и не найдет в комнате ничтожной! Рабыня слезла с бортика фонтанчика, оправила шароварчики и со всех ног кинулась обратно. Но в самых дверях на девушку, даже не заметив этого, налетел закутанный в плащ человек. - Простите ничтожную, благородный господин, - ошарашено пробормотала она, глядя в след быстро удаляющейся спине, пока та не смешалась с толпой. Только теперь девушка заметила маленький мешочек на земле, по весу слишком легкий, что бы содержать в себе хоть одну монетку, - Вы обронили…. Разуметься, никакого ответа. Ничтожная смущенно потупилась и юркнула внутрь, прошла мимо настороженно всматривающейся в дверь незнакомки. Парень за стойкой недоуменно поднял брови, когда девушка положила перед ним свою добычу. - Человек, который только что вышел отсюда, обронил это, - пояснила она.
Октавия: Смерть – это сладко. Смерть одного – жизнь для другого. Но смерть каждого человека носит в себе отголосок этого человека. Если убить животное – сил получишь не слишком много. Но силы эти будут мирными, теплыми и нежными. Потому что изначально настроенных против конкретно тебя зверей не бывает. А люди… Когда люди тебя ненавидят и если ты достаточно чувствителен, чтобы эта ненависть тебя ударила, их смерть душит, сотнями игл вонзается в тело, выкручивает суставы, ломает кости… Метафизически. Но ощущения от этого не становятся приятнее или легче. Даже одна такая смерть способна надолго вывести из равновесия. А пара десятков – одна за одной? Пока Дмитрий с даро увлеченно изображали шаманские пляски вокруг странно жезла, Октавия выползла из клетки, на всякий случай стараясь держаться подальше от решеток. Всё-таки боязно… И именно в момент этого выползания первая смерть ударила обухом мясницкого топора, заставив упасть на колени и схватиться за шею в тщетных попытках помешать удавке. Есть две возможности задушить человека: сжимать горло достаточно долго, или сжимать горло достаточно сильно… Второе, естественно, быстрее. Некромантия – палка о двух концах. С одной стороны – возможности некроманта ограничены только его моральными установками, которые начинают отказывать по мере достижения все более высокого уровня владения магией. С другой стороны – некромантия очень, очень опасная игрушка, способная в любой момент нанести серьезный удар в спину. Вот как сейчас. Октавию мог бы спасти щит, но магия по-прежнему была заблокировано. Оставалась уповать только на невеликие душевные силы новоиспеченного мертвеца. Через несколько секунд отпустило. Подавив рвущийся из легких кашель, некромантка какое-то время заново училась дышать. Раздышавшись же, бывшая крыса с нескрываемой завистью посмотрела на энергетика-даро, которому мертвые были совершенно безразличный, вампира, не умеющего распоряжаться разлитой в пространстве энергией, и никса-который-всех-спас, но почему-то не счел возможным еще разок спасти если не всех, то хотя бы одну отдельно взятую некромантку. Последней завистливый взгляд поймала кобылка. Нет, конечно, красавица, умница и прочая гармоничность, но всё-таки… Могла бы и посочувствовать!
Вешалка: Сказать, что Вешалка была возмущена, значит, ничего не сказать. Кобыла метала громы и молнии, била копытом, недвусмысленно ржала и всем своим видом показывала, что совсем не против научить вежливости некоторых (не будем показывать копытом, кого именно) личностей. Личности, разуметься, подло отсиживались под защитой прутьев, не спеша сдавать на милость разъяренной фурии. Ну, ну. Пусть сидят. Не вечно же они будут прятаться от такой хрупкой, слабой и беззащитной красавицы. Кобыла ласково-ласково улыбнулась черноволосому, помахивая кисточкой хвоста. А вот фиги мне показывать не надо. Даро ты там, или не даро, но такое хамство лошадка никому прощать не собиралась. Между тем, снизу, с первого уровня Зверинца, послышались встревоженные голоса. Лошадка озадаченно насторожила ушки, прислушиваясь к бряцанью оружия, и ехидно фыркнула. Что, так и будете сидеть в клетке или выйдите к такой обаятельной даме? Даро одарил Дмитрия мрачным взглядом, в очередной раз заставив почувствовать себя крайне неуютно. Похоже, «посол» умудрился уведомить о своем присутствие всех, включая смотрителей и стражников. Еще несколько мгновений черноволасый размышлял, что страшнее – толпа небритых мужиков или одна «беззащитная» лошадка. А потом с характерно бесстрастной миной на физиономии последовал вперед, перешагнул через скрюченную Октавию, мимоходом набросив на неё щит. Сказать, что Вешалка обрадовалась, значит, ничего не сказать. Кобылка самозабвенно гоняла раба туда-сюда, пока тот не оказался на одной из многочисленных клеток. Вскочить наверх рыжуля могла, но, как истинная дама, передумала. Больно уж громко спешили сюда те типы снизу… Пользуясь передышкой, даро легко спрыгнул со своего убежища и подскочил к вынужденным попутчикам. Даже теперь, лицо его ничего не выражало, а темные глаза были пусты. - Нам нечего больше здесь делать. Надеюсь, уважаемая дама, - низкий поклон в сторону надменной эльфинитки, - соблаговолит подвести презренных двуногих? Какая же дама не любит столь откровенную лесть? Устоять против таких предложений совершенно невозможно! Лошадь ехидно фыркнула, смерив заметно взгрустнувшую троицу оценивающим взглядом. И оскалилась во все свои клыки, резцы и коренные. Разуметься, дама соблаговолила. Отчего-то будущих пассажиров (особенно, героически настроенного никса) это не обрадовало. Легких путей лошадь не искала никогда. Так же не интересно и совершенно не весело. Да и поездка должна была выйти запоминающейся… Перевесив морду через бордюр, отделяющий от обрыва этой «ступеньки» анфитеарта Зверинца, кобыла глубокомысленно чихнула. А потом, вместе с тремя пассажирами на хребте, перемахнула через заграждение. Даро только охнул от неожиданности и вынужденно полеветировал следом. Крыши клеток, каменный пол – чем вам не твердая дорога? На первом уровне они оказались прежде, чем в легких от крика кончился воздух. Победно тряхнув пушистой кисточкой, кобыла снесла пару стражников и секунды спустя затерялась в лабиринтах города. Последние (и единственное) что запомнилось пассажирам в поездке – большой фонтан с приветливо улыбающейся родственницей того-кто-всех-спас. Русалка зазывно заманивала пальчиком, выставив на показ объемистую грудь. Разуметься, сама Вешалка знакомиться с водоемом и его обитательницей не пожелала, предоставив эту радость двуногим. Впервые бронзовую красавицу страстно обнимало аж два мужчины и бранящаяся некромантка. За исключением фонтана и пустынности, улочка была самой обычной. Двери маленьких аккуратненьких домов оказались настежь распахнуты, ветерок трепал разноцветные флаги и вывески с малопонятными рунами. В окне второго этажа одного из зданий виднелась девушка в весьма фривольном костюме. Она радостно помахала Дмитрию и послала ему воздушный поцелуй. Черноволосый даро, похоже, отстал где-то по дороге.
Крис ди Грин: Полдень. Должно было бы быть жарко, если бы не тучи. Уже несколько недель пути подряд, с редкими передышками в придорожных тавернах... Зачем так гнать себя? неужели нельзя было найти приключения и вне Долины?.. Но, раз уж решил один раз, то доведи до конца. Таково правило, знакомое еще с детства, и затверженное наизусть. А вот, наконец, и врата города. Анохен, кажется, так? Здесь можно найти что-нибудь интересное, как и в любом крупном городе. Кроме того, здесь наверняка есть красивые девушки... Город был довольно таки шумным и душным. вполне логично, что возле ворот вертелась стайка оборванной ребятни, обязательной для таких мест... Заметив странника, они сразу бросилиь к нему, надеясь что-нибудь получить или, чем гхыр не шутит, украсть. Бросив им горсть мелочи, чтобы не лишиться чего-нибудь более важного, и дождавшись, пока закончится дележ, Крис выделил из толпы того мальчишку, что был старше и держался так, как подобает лидеру, пусть даже и такой мелкой кучки уличных оборванцев. А где здесь у вас есть приличная таверна? именно этого вопроса они и ждали. Мальчишка-лидер отделился от группы и пошел по улице, даже не оглядываясь. проследовав за ним и расставшись еще с одним медяком, Крис очутился перед дверью таверны. Особого впечатления ни дверь, ни сама тава не производили, но человек решил довериться мальчишке, и поэтому, привязав коня, зашел внутрь. Помещение было полупустым: пара людей, очевидно - завсегдатаев, тавернщик, да встревоженная девушка, стоящая перед стойкой. профессиональное чутье направило его прямо ней, особенно после случайно услышанного обрывка ее последней фразы. Впрочем, и внешность ее он тоже оценил по достоинству... - Миледи, простите за мое вмешательство, но что-то случилось? Могу ли я чем нибудь помочь?Небольшая наглость, но... Разве есть другой способ?
Силантия: Силантия несколько удивлённо посмотрела вслед незнакомцу. Она совершенно не могла понять, кто мог хотеть её смерти, если она только-только появилась в городе! Цокот копыт Шафта затих, жеребец гнал обидчика его подопечной далеко и быстро. Но Тия, конечно, не волновалась за ангела, хотя было немного неприятно остаться одной. Когда нападающий выбегал из трактира, он налетел на молоденькую девушку в странной для Силантии одежде. Незнакомка подняла пустой мешочек, выпавший, вероятно, у того, что желал ЛъАриэне смерти. Тия задумчиво проводила девушку взглядом. Она развернулась и выдернула кинжал, который в неё пустил нападавший. Это был серебрянный нож со странным узором на рукоятке. ЛъАриэна повертела его в руках и почти машинально сунула за пояс. Надо будет рассмотреть его на досуге... Может смогу выйти на того, кто хотел, чтоб я умерла сегодня? Наверное, это был наёмник. Но кто его нанял и зачем? Я тут новенькая и меня знать никто не мог... Силантия уже собиралась развернуться и уйти, но внезапная догадка пронзила мозг ЛъАриэны. Она метнулась к стойке и выхватила у девушки, неловко глядящей на хозяина трактира, мешочек. Быстро расшнуровав его, Тия заглянула внутрь. В мешочке лежал странный амулет в форме переплетённых листьев и какие-то травы. - Миледи, простите за мое вмешательство, но что-то случилось? Могу ли я чем нибудь помочь? - прозвучал рядом голос. Повернув голову на него, ЛъАриэна увидела молодого человека, обратившегося к незнакомке. Тия прищурилась, но быстро спросила у девушки: - Ты рассмотрела того, кто это обранил? Я... Мне очень нужно знать как он выглядел!.. - ЛъАриэна поддалась вперёд и схватила незнакомку за плечи. - Ты его видела? Но внезапно перед глазами помутнело. Силантия удивлённо опустила их на пояс и сквозь мутный туман увидела, что от серебрянного кинжала расползается кровавое пятно. Дрожащими пальцами в полудрёме выдернув нож из-за пояса, Тия глубоко вздохнула. Но кинжал выскользнул из ватных рук, и сама ЛъАриэна медленно сползла на пол. Он отравлен! - мелькнула паническая мысль. - Шафт, помоги...
Лейла: О, если бы ничтожной дано было видеть будущее! Да разве когда-нибудь посмела бы она спуститься вниз без своей покровительницы, зная что может навлечь на головы спасителей лишние неприятности? Перепуганная рабыня трижды прокляла свою пустую голову, встретившись с подозрительным взглядом трактирщика. «Уж не украла ли ты это?», - так и читалось в выражении его лица, - «А потом неприятностей испугалась». - Ничтожная ничего не брала, - отчаянно пробормотала рабыня, пятясь назад. И… уткнулась спиной во что-то… в кого-то… Смущенно пискнув, Лейла отскочила и снизу вверх уставилась на неожиданную «преграду» как завороженная, - Н-нет… Простите, благородный господин… Молодой парень, от силы на год другой старше самой девушки, излучал почти осязаемее волны дружелюбия и готовности оказать содействие симпатичной девушке. Но глупую всегда сильно смущало излишнее внимание незнакомых людей. Предательская краска залила щеки, голубоглазый взгляд поспешно переместился с улыбающейся физиономии мужчины на босые ножки самой рабыни. Смущаться Лейла могла сколь угодно долго. Но вместо того, что бы оставить рабыню в покое и уйти, кто-то схватил её за плечи и грубо встряхнул. Рабыня подняла взгляд и с удивлением обнаружила ту самую встревоженную девушку, что она уже видела пару секунд назад. Мешочек исчез с барной стойки и покоился на раскрытой ладони незнакомки бок о бок с каким-то странным украшением. Не сказать, что бы это обрадовало мальчишку за стойкой, но возмущаться открыто он не посмел. - Нет, благородная. Лейла не видела лица того человека. Он распахнул дверь и налетел на глупую рабыню, когда она входила сюда, - она виновато улыбнулась, - Мне жаль, что я не смогла помочь вам, госпожа… Госпожа? Госпожа?! Что с вами? Вам плохо?! Прямо на глазах перепуганной рабыни девушка побледнела, дыхание её стало частым и прерывистым. А потом она медленно осела на пол. Лейла даже подхватить её не успела! - Я позову целителя, - первым пришел в себя трактирщик, - Отнесите её вниз. Свободная комната – вторая дверь с левой стороны. Он выскочил на улицу чем кто-нибудь успел раскрыть рот.
Крис ди Грин: ...Незнакомка метнулась к стойке и выхватила у девушки, неловко глядящей на хозяина трактира, мешочек... И не заметил даже ее, когда входил во двор, а ведь совсем рядом проехал! Она может что-нибудь знать... Но зачем ей этот мешочек? ...Быстро расшнуровав его, девушка заглянула внутрь. Бездействующий В мешочке лежал странный амулет в форме переплетённых листьев и какие-то травы.... Что это?.. Что-то знакомое, подозрительно сильно знакомое... Нет, не могу вспомнить. Надо будет спросить. - Нет, благородная. Лейла не видела лица того человека. Он распахнул дверь и налетел на глупую рабыню, когда она входила сюда, - она виновато улыбнулась, - Мне жаль, что я не смогла помочь вам, госпожа… Госпожа? Госпожа?! Что с вами? Вам плохо?! - голос девушки, стоящей перед стойкой, прервал его размышления. Сначала Крис посмотрел на нее, а затем, проследив за ее взглядом, обратил внимание и на вторую девушку... Когда та уже падала. Поймать ее он уже не успевал, но все же смог смягчить падение. Причину падения обьяснило быстро увеличивающееся пятно крови. А вот и оружие, сделавшее свое черное дело так неожиданно... Отбросив его подальше, Крис стал рыться в складках своих одежд. Ну где же оно... Неужели забыл?! Но вот в руку скользнул небольшой мешочек из плотной ткани. - Я позову целителя, - наконец пришел в себя трактирщик, - Отнесите её вниз. Свободная комната – вторая дверь с левой стороны. Он выскочил на улицу чем кто-нибудь успел раскрыть рот. Ну давай, поторопись! А пока что это должно помочь. Рванув тесемку на мешочке, он высыпал сразу половину темно-серого порошка, и лишь затем поднял девушку на руки и понес в указанную комнату, все тк же не говоря ни слова, лишь взглянул на ту, что возле стойки была - мол, пошли следом. Легкая какая... Вот и заветная дверь... Как хорошо, что она незаперта. Толкнув ее коленом, вошел внутрь и аккуратно положил девушку на кровать.
Силантия: Когда Силантия упала и потеряла сознание, она провалилась в сон с видениями и неясными тенями. Она ничего не видела, не слышала и не чувствовала. ЛъАриэна не могла знать, что случилось после того, как последние отголоски сознания покинули её разум. Не могла Тия видеть и чувствовать, как трактирщик бросился из трактира за помощью, как тот молодой человек, что предложил помощь девушке, попытался подхватить её, смягчив удал головы об пол, как посыпал рану каким-то порошком, как он поднял Тию и отнёс вниз, в комнату... Силантия лишь видела тревожные видения, вызванные ядом, смертельно опасным для ЛъАриэнов. ... Тень скользит над землёй. Темнота объяла разум. Впереди зияющая пропасть. Смерть. ... Тень скользит над землёй. Цепляются за жизнь призрачные пальцы. Уносит тело прочь от пропасти бурый туман. Смерть преследует разум. Темнота касается отголосков сознания. ... Тень скользит над землёй. Лес мёртвых поглощает разум. Призраки кружат вокруг. Смерть догоняет разум. Порабощает волю к жизни. Темнота. ... ... Надо упеть! Уйти! Шафт, где ты?! Почему ты оставил меня?! Надо успеть! Шафт, помоги! Отзовись, мой ангел! Надо успеть! Я смогу! Смерть, уйди! Не тебе забирать меня! Не тебе решать мою судьбу! Шафт, отзовись! ... ... Призрачная долина приближается. Сотни образов проносятся перед внутренним взором. ... Океан, это же мать! Океан, где я? ... Тень приближается. Очертания проясняются. Это старая женщина. ... Океан, как же она постарела! Неужели она ушла к тебе? Матушка, вернись! ... Тень совсем рядом. Протянишь руку - коснёшься её лица. Слышится голос. ... Ена, вернись... Шафт излечит тебя... Не уходи... Твоя судьба не исполнена... Зови своего ангела... Он поможет... ... Ветер гонит видения прочь. Женщина тает. Разлетается брызгами океана. ... Матушка, вернись! Шафт! Шафт! Шафт! ... ... Океан рядом. Он зовёт. Он тянет к себе. ... Уйти. Забыть. Умереть. ... Как можно?! Шафт! Помоги, Шафт! ... Ангел не спасёт тебя. Яд раздирает разум. Яд раздерёт дух. Иди ко мне. ... Нет, я не могу! Не хочу! Шафт! Помоги, мой друг! ... ... Ена... Ена... Ена... Вернись... Ена... Вернись... Я прийду... Вернись... Я рядом... Я не позволю... Океан, уйди... Ена... ... Звук копыт. Он рядом. Я вернусь. Череда видений прервалась. Силантия задышала ровнее. Вздох-Вздох-Вздох. Выдох. Железное кольцо, сжимавшее лёгкие, медленно отпускало. Рана перестала гореть огнём, а кровотечение стало меньше. ЛъАриэна разлепила пересохшие губы, выдохнув: - Шафт...
канно-кун: Да проще сейчас самому застрелиться, чем открыть эту бутылку медовухи. Закупорят, черти, как всегда. Не откроешь. Кот уже зубами драл эту проклятую крышку, бил её о каменные/железные ограды, но та падла так и не подавалась. Совсем разочаровавшись, Мертвое Око просто провел когтем по крышечке и, о чудо, она открылась! Отказывается всё так просто, элементарно до тупости, что умный не догадался. Унизительно и немного стыдно за то, что бутылка тебя сделала. На этих уже не обращаешь внимания, что ушли чуть вперед и ведут базары о своем, о девичьем. Как-то с лошадьми и прочими общаться в данный момент не охота…если бы только покататься. Приударить по округлым бокам, взять в цепкие пальцы локоны гривы и, крикнув веселое `е-ге-гей!`, пуститься в быстрый бег, распивая на ходу песни с древних пор или же пьяно мурлыкать под нос правила, которые заучил за протяжение всей своей долгой жизни. Но кто ж даст-то заняться такой роскошью? Никто. Либо лягнут, либо укусят, либо будут долго ржать над такой идеей, злобной фыркая в твою сторону. Лицемеры, черт бы их побрал. Мертвое Око немного почесал за ухом, смотря на бутылку медовухи, кой он только-только приобрел вон в том магазинчике за приличную цену. Чего он ждет-то? А главное ещё и в бутылку своим глазом смотрит, наблюдая за тем, как жидкость `двигается` в темном стекле. Обычно на дурацкие вопросы `что делаешь?/зачем в бутылку смотришь?/что видишь, будущее?` Мертвое Око отвечал, что разглядывает большие красивые корабли с белыми огромными парусами, кой плывут в бесконечном океане медовухи. Матросы на тех кораблях всегда пьяны, веселы и азартны. Конечно, ведь каждый раз они окунают в это бесконечное море свои кружки и одним глотком осушают их, принимая, сей вкусный напиток во внутрь. Конечно же, не обходиться без удивленных взглядов, отнимание бутылки или же простого смеха. Каждый принимает такой ответ с разной реакцией. Кто-то упрямо пытается рассмотреть эту прекрасную картину в своей бутылке или же бутылке Канна, а кто-то утверждает, что Коту пора перестать пить медовуху и пойти проспаться. Никто, собственно, и не против. Канн тоже. Вдоволь насмотревшись в бутылку, Канн запрыгнул на каменное ограждение и, поджав ноги к телу, начал пить из горла. Последние два месяца он думал о нем. Все мысли были забиты братом, черт бы его побрал. Почему? И хвост постоянно нервно дергался, словно что-то предчувствовал. Канн привык доверять своему хвосту, ибо всегда в какие-то моменты он его предупреждал о скрытой опасности/подвохе и прочей дребедени. Так почему же не доверять ему сейчас? Краем уха Кот ловил обрывки фраз, но они сами по себе пролетали мимо и надолго не задерживались в голове Ока. Кстати. Мертвое Око держался немного подальше от той компании, ибо те были около фонтана, а Канн просто терпеть не мог воду. Как они вообще там стоять могли, а? Пфф, ведь мелкие холодные капли могли попасть на тело. Уф, как только он себе это представит. Сидишь себе спокойно, а тут подует легкий ветерок и брызги от фонтана устремляться прямо на тебя, осаждая миллиардами холодных капель-насекомых. Неприятный холод электричеством разбежится по телу, вздрогнешь, взвизгнешь и подлетишь с места, шипя на бездушную воду. Дураки и только. Лучше сидишь, где посуше будет и никто не будет мешать спокойно лакать медовуху. Мм, этот приятный медовый привкус, разбавленный градусами спирта, кой немножко жгут рот и горло. Аж приятно вздрагиваешь, прижимая разорванные уши к голове. Даже замурчишь поневоле.
хироки: Холеный черный кот с мерцающе-зелеными очами резво скакал по Алой улице. Да, он был наслышан про это место. С тех пор, как вступил он в Долину, отовсюду только и слышались возгласы старожилов - "Ах, не забудьте только посетить Анохен! Ах, какие так места!.." Ничего живописного Хироки пока не замечал. Ему приходилось петлять между ногами людей, которых было больше, чем он, казалось, видел за всю свою жизнь. Шум - крики, смех и вклинивающийся звон бутылок, от которого кот прижимал уши к голове. И, уж конечно, этот приторно-терпкий, воистину восточный аромат. Бе. А еще и цветная плитка оказалась черезвычайно скользкой. Как Хиро ни цеплялся за гладкие края, лапы все равно разъезжались. Недовольно заворчав, кот не особо-то грациозно взмыл На каменную ограду и потрусил вперед, до ближайшей подворотни. Медленно сполз по ту сторону ограды и быстро перевплотился в человеа. После чего запорхнул обратно на разогретый неласковым солнцем камень и спустился на ненавистные плитки, как ни в чем ни бывало. Первым делом парень проверил, заметил ли кто-нибудь эту метаболию. Но нет - люди были поглощены разговорами и выпивкой. Заманчиво поблескивало желтое стекло бутылок обожаемой медовухи в руках разговорчивых людишек. Хироки тихо мурлыкнул и порылся в карманах, надеясь обнаружить хоть немного денег. К сожалению, нет - ни монетки он не обнаружил. А медовуха стоит небось порядочно... Одарив пузатого господина, водрузившего себе на голову немного косую шапочку из фиолетового атласа с растрепанной кисточкой и взявшего с прилавка вожделенную бутылку завистливым взглядом, Хиро вздохнул и осмотрелся. На глаза попалась горсть камешков. Камешки были круглыми и плоскими, гладкими, конечно, не идеально, однако для плана, назревшего в головке парня, сгодились бы идеально. Нагнувшись и запечатав в ладонь горячие камешки, Хироки напустил на себя деланно-беззаботный вид и сделал вид, что увлеченно следит за восточным танцем уличной танцовщицы в паранже. Танцовщица неустанно посылала наигранно-невинные взгляды на прохожих из-под густых ресниц, кто-то кидал маленькие монетки на потрепанный коврик. Хироки вздохнул и двинулся вперед, проходя боком, кое-как минуя людей. И наконец добрался до коврика. Девушка заманчиво улыбнулась ему и стала извиваться еще усерднее, выделывая какие-то невероятные номера. Парень подавил гримаску и нагнулся, словно беззастенчиво рассматривая шаровары танцовщицы, расшитые серебрянными и золотыми нитями, осыпанные камнями и фальшивыми монетками. Взгляд его на самом деле скользнул ниже, к ногам танцовщицы. Он внимательно изучал рельеф монет, лежащих на коврике. Насмотревшись вдоволь и пожав плечами на вопросительный взгляд девушки, Хироки отошел обратно к ограде и привалился к наждаку камня, уставившись в небо. Камешки чуть остыли в его руке, напрягшейся до побелевших костяшек. Пара секунд - на разжатой уже ладони лежит кучка позолоченных монет, как две капли воды похожих на те, что он видел на коврике танцовщицы. Чудно. Парень улыбнулся и, сунув монеты в карман и насвистывая веселый мотивчик, двинулся к палатке. Под широким полосатым навесом покоилось около десятка бутылок медовухи разного цвета и стоимости. Осведомившись у продавца - грязного мужчины с длинным носом и седыми усами - о стоимости ближе стоящих бутылок, Хироки выбрал ту, что наиболее сейчас располагала. Вытащив из кармана фальшивые деньги, друид ясно почувствовал, как замерло сердце и напрягся загривок. Даже ушки больше не дергались провокационно, а хвост не выписывал восьмерки за спиной хозяина. Однако все прошло гладко. Мужчина и глазом не моргнул, когда Хиро ссыпал деньги ему в смуглую ладонь и забирал бутылку. Не заметил он, казалось, и смятения парня, его желания поскорее смешаться с толпой. Только добравшись до каменной ограды Хироки чуть успокоился, вздохнул, вытер тыльной стороной ладони пот со лба. А потом пришел в себя, широко улыбнулся и замурлыкал от удовольствия. Мимоходом погладил треугольную голову черной змеи, что замерла у него на плечах, изредка показывая раздвоенный язык. И запрыгнул легко на широкую ограду, болтая в воздухе ногами. Кинул веселый взгляд на небо и укусил крышку бутылки, вращая ее в руках. Сплюнул куда-то за ограду и жадно присосался к горлышку. Хироки очень любил медовуху, очень. Не из-за сладости - из-за того, что даже теплая и неприлично разогретая солнцем, она освежала в жаркую погоду. Не то, чтоб тут было жарко.. Просто организм зооморфа, привыкший за время перебывания в горах к горному климату и солоноватому воздуху, отказывался пока воспринимать подобное безобразие. Парень снова погладил бумсланга по голове указательным пальцем, отпил еще немного из бутылки, слизнул вязкую медовуху с губ и поставил хрупкий сосуд на камень рядом с собой. Внезапно поднялось настроение - верча головой, осматриваясь, друид то и дело замечал кого-то или что-то интересное. Вон женщина, соорудившая у себя на шляпке некое подобие Пизанской башни из фруктов, овощей и каких-то непонятных плодов. Вот мелкий щуплый господин, косящийся на спелое, отшлифованное воском краснобокое яблоко, лежащее на прилавке. Однако стоит ему протянуть руку - женщина в необъятном цветастом фартуке кричит что-то и дает ему по руке самодельной мухобойкой. А вот молодой человек. Статный, красивый, с горделивой осанкой и точеным профилем. Бледные губы, аккуратный нос и лишь один глаз, блестящий заманчиво. Фиолетово-черные густые волосы, рваные ушки, хвост и задумчивое выражение лица. И та же бутылка медовухи в руках. И те же мысли в глазах. - Канн? - Боже, Канн! Сомнений быть не могло - это его Старший Брат. В голосе нет недоверия. Лишь капля сомнения, а по лицу расползается уже гигантская улыбюка - от уха до уха.
канно-кун: Хвост принялся танцевать коброй за спиной, дергаться, вибрировать, словно волновался. Уши дергались из стороны в сторону, выискивая какой-нибудь подозрительный звук, даже малейший шорох, а нос старался уловить что-нибудь знакомое в душном воздухе окружающей следы. Запах медовухи, фрукты, какие – приправы восточного разлива, люди и…что-то знакомое. Хвост резко замер, уши остановились, прижавшись к голове, и тонкая полоса зрачка сузилась ещё больше. Младший Брат. Здесь. Сейчас. Его запах был пойман. Именно из-за его присутствия `нервничал` хвост. Черт подери, да от он! Сидит, так же удивленно смотрит в твою сторону! Кинься же, кинься к нему и обними. Громко мурчи, фыркая от удовольствия, обвивай хвостом руки, ноги и крепко прижимай его тело к себе. Пфф, да что бы Канн проявил такую любовь к жизненной форме? Нет. Это редкое явление, довольно редкое и вообще считается легендой. Некоторые даже гласили, что если Канн проявит Величайшее Чувство, то наступит Конец Света. В шутку правда, но некоторые верили всерьез и всегда нервничали, когда Канн подавал хоть намек на то, что испытывает нежность к кому-либо. Но ведь кто–то и брат - это две разные вещи. Два разных понятия! Нет. Не сможет проявить такую слабость на людях. Только где-нибудь в кустах, далеко-далеко от города, людей и животных. Где нет никого, ни единой души. Лишь в таком месте он сможет тихо и нежно замурчать, опустить руки на колени или же тихонько обнять, закрыв глаза и улыбнуться. А сейчас он мог лишь спрыгнуть с ограды, немного пошатнувшись на этих двух ходулях и, наметив себе траекторию пути к Брату, двинуться по воображаемой пунктирной линии. И плевать, что прохожие задевают его плечами, наступают на ноги. Порой Канну даже удается уворачиваться от них, но эти толстокожие бегемоты всё равно больше умудряются наступить на ногу, а не пройти осторожно мимо. И вот он. Друг, возможно единственный, на таком близком расстоянии, что можно дотронуться, посмотреть в глаза и разглядеть всю четкость цвета глаз. Хироки, маленький Хироки. - Маленький Брат. – тихо прошептал Мертвое Око, моргнув и чуть улыбнувшись, еле видно. Просто не особо сыграет на руку, если та компания увидит эту сцену. Мало ли какая у них будет реакция. Да черт с ними, ведь Канн столько лет не видел своего Младшего Брата! У него есть полное право, хотя бы прикоснуться к нему хвостом и тихо замурчать, да. А потом более интимная сцена будет где-нибудь подальше, в менее людном месте и без присутствия той компании в которую ввязался Канно-кун. - Боже, как ты здесь оказался? – сотни вопросов роем жужжали в голове Кота, что он даже забыл про свою медовуху, которую держал в руке. Но Шигеру, довольно хитрое создание, про неё не забыл. Он тоже разделял любовь своего хозяина к медовухе и поэтому никогда не был прочь спереть бутылку другую. Но ростом он, увы, не вышел, даже если вставать на две лапы. Поэтому черный кот лишь вертелся под ногами Хозяина, жалобно мяукая и урча, дожидаясь подачки. Но Канну сейчас было не до Шигеру. Эта наглая черная морда уже порядком ему надоела, ибо хитрый он был и вороватый, за что часто получал по ушам. Так что о нем он на время забыл и полностью отдался столь приятной встречи. Наконец родная кровь за столько лет. Наверняка это была единственная встреча, которую ждал Канн. Ни мать, ни отца он видеть не ходел. Тех он вовсе презирал за свое детство, но говорил `спасибо` за рождение ещё одного сына. Да, пускай младше, пускай немного наивнее, но всё же…теперь в жизни Канна появилась хоть какая-то цель! Канн мурчал, не переставая, сам не замечая, как урчание становиться всё громче и громче, а хвост выписывал виражи за спиной, охватывая руки брата. Но потом он осекся, прижал уши и отвел взгляд в сторону. Больно много позволил себе.
хироки: Хироки-то и сам не был любителем тисканий и ласок, высказываний своих чувств. Когда он родился, когда получил возможность как-то соображать, осознавать свое положение - вот тогда-то и понял, что теперь стал камнем более драгоценным в деревянной шкатулке родителей. До сих пор там, помимо заплесневелых монет, которые и платежными средствами-то особо не являлись, пылился роскошный опал в золотой оправе - идеальный, изящный, граненый, гладкий и отражающий солнце не хуже самого Светила. А позже появился еще один - пусть меньше размером - великолепный изумруд, окаенный серебром, и каждая грань лучилась холодноватым светом. И камень драгоценный требовал к себе больше внимания, пусть даже не вполне то осознавая. А потом они подружились. Не разлей вода ребята - с одними мыслями, желаниями... Хироки был черезвычайно рад найти с братишкой общий язык. Друид не торопился пока спрыгивать с ограды, ибо ростом он не вышел и, сидя так, глазами находился чуточку повыше Канна. Черный бумсланг на шее беспокойно зашевелился, заворочался - разогретая чешуя заскрипела, когда мускулы стали сокращаться и змея начала сползать на колени к мальчику. Опадала ровными кольцами, а, разместившись на хозяине, приподняла чуть голову, вытянула шею вопросительно и раздвоенным язычком скользнула по губам. Хироки нетерпеливо схватил питомца за шею, погладил пальцами и заставил голову опустить на змеиные телеса. - Брат.. Братик.. Канно... - бессвязно шептал он, глядя на Старшего широко раскрытыми зелеными глазами, заламывая пальцы и иногда мимолетно гладя тело змеи. Он, казалось, застыл, переваривая сказанное братом и собой. Потом оставил бумсланга в покое, тихо фыркнул и самыми кончиками пальцев дотронулся до костлявых плеч юноши. Незаметное касание - он чувствовал, как приятный разряд легкого тока проходит по костям. Щекотно - зооморф чуть-чуть улыбнулся, а глаза смотрели прямо, с упорством. Словно опомнившись, он резко отдернул руки и опустил себе на колени. Потом, не допуская больше остановок, решительно оторвал животное от коленей и уложил не плечи, позволяя змее овивать собственную шею своим же хвостом. Про медовуху Хиро так же забыл, и когда кинул взгляд на ограду рядом с собой, он обнаружил лишь лежащую на боку бутылку [и когда она успела упасть?]. На горле золотилась единственная капля медовухи, а к другой стороже, туда, за ограду, вели подозрительные трехпалые следы - каждый размером с мизинец парня, состоящий из кое-чего липковатого и блестящего. Мысленно Хироки отметил, что не они с братом одни любят медовуху. Да и не только люди вообще ее предпочитают. Он покосился на фонтан, брызжущий радужными каплями, сверкающими от солнечных лучей. В фонтане резвились две маленькие девочки - темные волосы, влажные от воды, налипали им на спину. Одеты они были в легкие светло-розовые туники, и навешали на себя кучу всяких украшений вроде позолоченных хайратников, браслетов с бубенчиками наручных и "наножных". Босиком они бегали в фонтане и звонко смеялись всякий раз, когда ветром мощную струю относило в их сторону. Это немного отвлекало Хироки от его мыслей. Парень потряс головой. - После того, как ты ушел, - и чуть сдвинув брови, словно показывая, как Хиро недоволен этой задумкой. Друид все еще не смотрел на брата; сузив глаза, он наблюдал за девочками в фонтане. Вскоре из ближайшего двухэтажного домика выбежала женщина с волосами, тщательно упрятанными под косынку. Испуганно покосившись на узорчатую арку, из которой она же и вышла, женщина закричала на незнакомом наречии и замахнулась на одну из девочек. Все веселье мгновенно прекратилось - обе, понурив головы, вылезли из фонтана и поплелись следом за женщиной в дом. - Я жил с родителями еще около полугода, а потом плюнул и тоже сбежал. Я все это время жил в горах с кое-какими людьми... - Хироки выдержал театральную паузу, закусив губу и водрузив не место змею, которая, вытянув шею, нюхала следы на камне. - ...а потом и оттуда ушел. Здесь, в Долине я всего-то ничего - день. Вот, осваиваюсь. Парень пожал плечами, словно показывая, как это все незначительно. И наконец посмотрел на брата, широко улыбаясь. Плевать ему было на людей. Да и люди все-таки были заинтересованны чем-то более весомым, чем встреча двух братьев. Слащавый господин, который последние минуты вился около прилавка, исчез, прихватив с собой и яблоко. Женщина дремала на деревянном стуле. Людей стало чуточку поменьше. Танцовщица все с той же, будто приклеенной улыбкой танцевала на коврике. Кому какое дело?
Лейла: ООС: а мне не помешает перечитывать сообщения перед отправкой) извините за ошибки в прошлом) Что оставалось делать глупой рабыни? В Анохене частенько говорят: «Глупо вырываться из оков Судьбы, когда её цепи уже сомкнулись на твоих запястьях». Если Стихии хотят, что бы ничтожная стала участником этих событий, то кто она такая, что бы с ними спорить? Еще несколько минут назад она могла просто уйти, убежать, вернуться назад в комнату под защиту госпожи. А теперь бездумно плелась следом за дружелюбным незнакомцем, и мир, пришедший было в равновесие, вновь колыхался под её босыми ножками. За себя ничтожная не боялась. Кто она такая, что бы бояться? Но если она чем-то навредит своему Учителю? Кто знает, что это за благородная незнакомка? И зачем кому-то желать ей смерти? Но ведь в Храме говорили, что надо лечить раненых вне зависимости от того, кем они являются. Как-то раз старая наставница, имя которой Лейла успела давно позабыть, выхаживала даже одного из дроу. И, конечно, призвала в помощь юных послушниц. «Глупости какие!» - зазвенел в голове девушки старческий голос. Лейла даже испуганно оглянулась – вдруг старая ворчунья каким-то чудом сумела сюда попасть? – «Темные, светлые… Наше дело поставить этого глупого мальчишку на ноги, а там уж пусть сами разбираются». Окончательно запутавшись, глупая рабыня попросту выбросила не менее глупые мысли из своей никчемной головы и недоуменно огляделась. Они успели спуститься по лестнице и теперь стояли перед той самой дверью, на которую указал трактирщик. Девушка поспешно распахнула дверь. Внутри, по счастью, было светло. Должно быть, рабыня убиравшая в комнатах забыла потонуть свечи. Лейла метнулась вперед и сдернула с кровати верхнее покрывало. - Прошу, господин. Положите её сюда. Едва успели устроить раненую, примчался лекарь в сопровождении помощника. Освободил ранку от ткани и долго разглядывал с таким видом, словно уже пора было звать жреца для отпевания. Наконец дряхлый подслеповатый старичок выпрямился, неодобрительно теребя бородку. - Редкий яд, - он явно был удивлен, - Очень редкий. Галлюцинации вызывает. Я дам девушке противоядие, но, похоже, кризис уже миновал. Странно, очень странно… Не переставая бормотать, он извлек из чемоданчика глиняный бутылек и небрежно побрызгал на рану. Потом жестом руки велел помощнику закончить с остальным, а сам отвел в сторону парня, посчитав его «за главного». Хоть Лейлу никто не звал, она все равно поспешила следом. - Почтенный господин – прошу меня простить, я не знаю вашего имени – знаете ли вы, кто ранил вашу подругу? – лекарь бросил неодобрительный взгляд на рабыню, но гнать чужую собственность не стал, - Должно быть вам неизвестны законы этого города, вижу что приехали вы из далека… Но долг велит мне сообщить служителям Короны – да продлится вечно правление великой семьи – об этом деле. Этот яд дозволено хранить и использовать лишь тем, кто служит Короне. Прочие не знают его секрета, - лекарь понизил голос и закончил, - Когда госпожа придет в себя, ей продеться отвечать кто нанес эту рану…. И как смогла она выжить. - Благородные… Прошу… Госпожа приходит в себя, - неловко пробормотала Лейла, беспокойно переводя взгляд с одного лица на другое.
канно-кун: - Осваивайся, тебе не помешает. – Канн мягко улыбнулся, что не входило в его привычку, но он даже не стал как-то отрицать этой улыбки. Зачем? Ведь можно немного распоясаться при такой встречи-то, м? Кот запрыгнул на ограду к браду, усевшись рядом и предложив свою бутылку медовухи, кой осталась целой и невредимой. А вот Шигеру уже вовсю лизал содержимое бутылки брата, довольно фыркая и изредка косясь на Хозяина. Кажется, это животное совсем потеряло страх, ибо в его желто-зеленых глазах сверкала лишь гордость и никакого страха к тому, что сейчас может отхватить по полной за такой поступок. Но и Канн как-то особо не рассматривал проделки своего любимца. Ну пролил он эту медовуху забавы ради, так что же, бить его? Пускай тоже порадуется сегодня, ведь сегодня праздник на улице Кота! Встреча двух братьев, одной крови, двух половинок чего-то единого и черного. Ведь за это не грех выпить литры медовухи и прочих спиртных напитков, поразвлечься с танцовщицами, а потом убежать куда-нибудь в лес и насладиться байками о жизни друг друга. Канн всегда мечтал о таком дне и он, наконец, настал. Урчание постепенно утихло, ибо Кот взял его под контроль. Нечего тут изображать из себя тяжелую рабочую машину, которая рычит получше тигра. - А как там…мать с отцом? – довольно тихо, отведя взгляд. Нет, вопрос задан не ради любопытства, а просто для приличия. Ведь, как уже выяснилось, Канн не любил своих родителей. Ну и что, что они подарили ему жизнь? Ну и что, что родили ещё и брата, а? Нет. Им, конечно, спасибо за это, но на этом их миссия могла бы и завершиться. От чего такая ненависть к, казалось бы, самым дорогим существам на свете? Да просто, когда Канн был ещё мелкий задорный мальчишка, родители относились к нему, как ко взрослому зрелому парню. Они наказывали его по-взрослому, говорили с ним по-взрослому, совсем лишив детства. Его детство пропало с рождения Хироки. Нет, он уже не злился на него за эти родительские ошибки, он не виноват. Просто те идиоты неправильно распределили свою любовь между детьми. Просто те идиоты стали относиться к трехлетнему Канну, как к зрелому, после рождения другого малыша. Они не понимали простого, что если у тебя родился ещё один сын, то первый тоже остается дитем до поры до времени. Жалко, конечно, что они того не поняли, пока Канн просто действительно не вырос и не убежал и дома одной ночью. Но тогда ему просто надоело видеть отца в состоянии алкогольного опьянения и покрасневшую от злости мать. Кидание посуды, их крики…Канн вообще не любит шума, а этот самый шум в их доме стоял каждый час, стоило отцу придти домой. Но даже тогда, когда отца не было неделями, мать громко орала, срываясь на старшем сыне. Просто отца рядом не было, а на младшем срываться - живодерство. Поэтому страдал всегда Канн. Много синяков и ссадин он получил от собственной матери. Много ниток расшатано в нервной системе из-за скандалов материнских. В одну ночь он решил просто уйти от этого. Тогда он забыл о брате, признается. Но он считал, что ему вполне неплохо и в родительском гнезде, ибо Хироки обходился без побоев. [осс: прошу прощения. мало ._.]
Дмитрий: В таких случаях извиняться противопоказано, и Дмитрию это было прекрасно известно. Так что он скромненько постоял на месте, пока остальные предпринимали попытку выползти из клетки. Откат некромантии, заставивший Октавию рухнуть на колени, для Дмитрия прозвучал чем-то вроде неслышного хлопка - и снова сладковато запахло разложением, а перед глазами на мгновение показались и снова исчезли лиловатые пятна. Некромантия. Смерть. Убивающая, умерщвляющая магия. Именно поэтому Дмитрий никогда не хотел иметь что-то общее с некромантией. Единственное, что могло ненамного приблизить его к этому странному и страшному чародейству - это то, что он сам был мертв. И в каком-то смысле это и было его слабостью перед магией, берущей взаймы силу у смерти. Любая нормальная нежить будет сторониться магии, повелевающей мертвыми. Но даро, видимо, всегда глухо знал, что делать. Вот только эльфинитка явно не собиралась его прощать, даже из женской солидарности с некроманткой. Если кто не очень любил даро - это был бы момент триумфа - смотреть, как он спасается от буйной лошадки на клетках. Дмитрий украдкой покосился на рыба - ну, а кто ж ворчал больше всех? Увиденное заставило вампира фыркнуть и побыстрее ретироваться из клетки. Да уж, действительно - триумф.... Ну, а потом.... разве поспоришь с этой кобылкой, умудрившейся напинать всем окрестным стражникам кроме тех, что сейчас домились снизу? Оказавшись на спине эльфинитки, Дмитрий стоически зажмурился. Даже невероятная скорость восприятия не спасет от полетов с уровня на уровень - все равно ни гхыра не разглядишь.... ...Оставалось только ругаться на всех известных языках, сползая по постаменту статуи. И кто здесь поставил эту гхыровину?! Продолжая крыть матами всех проводивших процесс спрыгивания и затерявшегося в неизвестности даро, Дмитрий сдернул с толстенного хвоста статуи некромантку и прошлепал через мелкий водоем к краю бассейна, где и оставил бывшую крыску. Так как она тоже ругалась, а конкурентов Дмитрий не выносил, пришлось уйти на противоположный край бассейна и продолжать там, любуясь на припечатавшегося в изображение родственницы рыба. Наругавшись всласть, переведя дух, убедившись, что все кости целы и заметив одиноко парящую где-то в вышине (относительной, но все же вышине) фигурку даро, Дмитрий принялся разглядывать место, в которое их занесло попутным ветром и фантазией эльфинитки. Пришлось ругнуться еще раз. Дааа, такой квартальчик возле Зверинца - не символично ли, э?
Октавия: Почувствовав на плечах паутину чужой магии, Октавия покосилась на даро и, гхыр с ним, простила чернявого нарцисса. Но это самое «простила» не помешало девушке с истинным удовольствием пронаблюдать, как рыжуля погоняла энергетика по всему зверинцу. Нежности взгляда, которым девушка одарила эльфинитку, мог бы позавидовать самый дорогой эльфийский шелк. Но этот самый взгляд в свою очередь вовсе не помешал кобыле устроить принцессе тот же аттракцион, что и вампиру с никсом. Знаете ли вы, чем отличаются практически все девушки, а уж тем более, принцессы? Они любят, просто обожают играть на нервах окружающих посредством дичайших воплей. О-о-о-о, какие рулады выводило еще слегка хрипловатое после акта удушения горло… Какие диковинные переливы нот, невероятные и недоступные человеческому слуху ультразвуковые волны, просто крик… Словом всем, кто находился на расстоянии десятка метров от некромантки не поздоровилось. И вот им явно не стоило завидовать. Вешалку от воплей девушки просто снесло в сторону и вынудило познакомить седоков с симпатичным фонтанчиком. Итак, что мы имеем. Ссадина на скуле после бесед с солдатней. Шишка на лбу после чересчур близкого знакомства с русалочьим плечом. Болящий после страстного знакомства с хвостом статуи копчик. И возмутительно, откровенно и обольстительно облепившая фигуру, а сталбыть и имеющиеся округлости одежда. Есть от чего материться похлеще портовых грузчиков. Вампир вновь показал себя джентльменом, вытащив отнюдь не кроткую принцессу из водоема и усадив на низкий бортик. Однако сам смысля огорчительно быстро. Ну а ругаться без зрителей совершенно не интересно… Вздохнув, девушка отжала от воды распустившиеся волосы и откинула тяжелые пряди на спину. Мда-а-а-а, в таком костюмчике по улице разгуливать опааасно… Кстати, какой улице? Обратив внимание на освещение, Октавия не удержалась от хохота. Да, если кто и мог влипнуть в такую ситуацию, то только их ненормальная компашка… Поднявшись на ноги, бывшая крыса, настроение которой совершенно нелогично подскочило на пару делений, потянулась и, уперев руки в боки, повернулась к спутникам, старательно не обращая внимания на мокрую ткань. Ха! Стыдно не тому, у кого видно, а тому, кому нечего показывать! Так что пусть любуются – где еще они такую красоту увидят?! Местные-то барышни, скучающие в окнах и на улицах, наследной аристократке и в подметки не годятся. - Ну, господа, куда теперь? – По большей части вопрос был обращен к подлетевшему даро. А кто, по-вашему, главный в песочнице? Одно плохо. Похоже, этот же вопрос волновал не только команду психов, а еще как минимум парочку подвыпивших юношей, выглядящих чересчур утонченно даже для наглядевшейся на богатеньких сынков крыски. А уж как от подошедших разило благовооооониями… Девушка могла только посочувствовать тонкому нюху своих спутников: у нее самой глаза заслезились моментально. Сальные глазки восточных вьюношей прочно обосновались где-то на уровне внушительного декольте принцессы. Та от подобного внимания тааак обалдела, что даже не нашла, что сказать. Нонсенс! - Ых… Ух… Воистину цветок, не тронутый иссушающим зноем жемчужного города! - Обратился один из юных хамов к аристократической груди. Грудь смолчала, зато сама аристократка подавилась готовыми посыпаться на головы подошедшим проклятиями. - Воистину бесценный дар небес! – Вторил ему второй, малость покрепче, ровно настолько, чтобы взгляд дрейфовал от верхних округлостей к нижним в процессе обхождения девушки по кругу. - Сколько? – Деловито поинтересовался первый, с заметным трудом переведя один глаз на спутников некромантки. Сообразив наконец, ЧТО всё это значит, некромантка поняла, что задыхается от возмущения. Её- её, наследницу древнего рода, принцессу, перспективного мага и просто красивую девушку – собираются купить двое махровых вьюношей?! Если бы гнев, не подкрепленный соответствующей магической подпиткой, мог убивать, наглецы бы уже были раскатаны тонким слоем по всему кварталу. А так – обоим досталось по яростному взгляду (молодые люди мечтательно закатили глаза и забормотали что-то о страсти бледной луны в восточной ночи) и безапелляционное заявление: - Золото по вот её, - тычок в сторону эльфинитки – весу! Юноши как-то сразу сбледнули, но глаз с провокационных округлостей не убрали. Со стороны крыскиных сопровождающих послышались смешки. Девушка, не удержавшись, кокетливо трепыхнула ресницами и страстно вздохнула, прижав тонкую ладошку к сердцу, чем вызвала заметное колыхание под мокрой тканью. Сомневались любители продажной любви недолго: - Дорогая рабыня… - За ночь, - мстительно добавила девушка, чем ввела бедняк в состояние полного ступора. - Это за что?! – примерно через полминуты выдал тот, что более стойкий. Некромантка только загадочно улыбнулась и, покачивая бедрами, отдрейфовала за спины своих спутников. Уши Октавии уловили явный вздох разочарования, губы скривила мстительная усмешка. То-то же! Вот и фантазируйте теперь… - Смываемся, - тихонько пробормотала Октавия, очень надеясь, что «свои» её услышат.
Вешалка: Ржать с расстояния, как известно, не интересно, так что кобыла подло выполняла (и перевыполняла) дневную норму веселья над самым ухом вампира. Едва ли это доставляло Дмитрию неописуемое удовольствие, но высказывать свои претензии в слух такой слабой и хрупкой лошадке он постеснялся. И правильно сделал, между прочим! Жаль, веселье продлилось недолго. Говоря по правде, вампиру страшно повезло, что он смотрел в сторону улицы, а не на фонтан. Иначе к оглохшим ушам (Вы что думаете, что такая очаровательная лошадка совсем садистка? Она исправно ржала по очереди над каждым органом слуха! А то мало ли…) прибавилось бы еще и заикание. Кобыла закрыла глаза. Потом открыла. И вновь повторила сей нехитрый маневр с самого начала. Увы, видение не как не желало исчезать. Бронзовая статуя пошевелилась. Нет, не то что бы какая-то там железяка, вздумавшая вдруг ожить, смогла бы вывести эльфинитку из душевного равновесия. Нет, что вы! Ну, побродила бы она, схарчила бы парочку зевак – так на здоровье! Не свои, так что не жалко… Дело было со-о-овсем в другом. Прямо на глазах остолбеневшей Вешалки бронзовая русалка вылезала из собственного хвоста. Нет, серьезно. Вот так взяла и вылезла, как змея выползает из старой шкуры. Такая очаровательная лошадка нервно переступила на стройных ножках, неожиданно почувствовав себя неуютно. Она подозрительно оглянулась назад, с некоторым удивлением обнаружив собственный пушистый хвостик на месте. Шумно фыркнула, вбирая ноздрями воздух… Когда блестящие конские глазки вновь обратились на сдуревшую статую, в них лихо отплясывали озорные чертята. Между тем лжерусалка успела выбраться из своей задней части и теперь с возмущенным видом, стоя на вполне себе стройных человеческих конечностях, разглядывала нанесенный ущерб. Увиденное, судя по всему, ей не понравилось. Девица сноровисто спрыгнула с постамента, прихватила кувшин – на этот раз действительно бронзовый – и молча огрела им сперва вампира, а потом и рыба. Добавив к этому парочку не самых лесных эпитетов, полуголая красавица выгребла со дна водоема монеты и ушлепала в неизвестном направлении. Позабытый хвост с немым укором взирал на обидчиков. Разуметься, Вешалка снова ржала. Исключительно мерзко и насмешливо. Кобыла так разошлась, что даже не сразу отметила появление двух непрошенных личностей. Вообще-то, личности были ничего – гонять таких кругами одно удовольствие. Так что дела благого ради, лошадка подбежала посмотреть поближе. К несчастью для себя, мужчины выбрали объектом домогательств не совсем ту даму, самым подлым образом проигнорировав единственную настоящую леди в округе. Эльфинитка неодобрительно прищурилась. Бежать бы беднягам до ближайшего столба, кабы не подоспевший даро. Черноволосый только бровь изогнул, а любители поразвлечься уже упрашивали Октивию принять их скромный дар «за беспокойство». Скромным дар был только в сравнении со стоимостью навешанной на мальчишек бижутерией. Не прошло и пары секунд, а бывшая принцесса уже подбрасывала на ладони соблазнительно тяжелый мешочек и провожала ханских отпрысков задумчивым взглядом. Даро подождал, когда парни скроются в толпе, одарил мрачным взглядом всю троицу, припрятал мешочек с золотом и только теперь заметил, что кого-то не хватает… Кого-то рыжего, большого и на редкость приметного. Вздохнув в унисон, раб, некромантка, контрабандист и спаситель всея человечества поплелись на поиски небезызвестной кобылы. День, улочка, запруженная народом, вьются на маленьких домиках флаги разных цветов, стенает о чем-то менестрель, заливисто смеется красавица в вызывающих одеяниях, неспешно рысит по крышам рыже-белая кобыла… Вешалке, как и всякой уважающей себя женщине, было совершенно не наплевать какое впечатление она может произвести на случайного свидетеля свои шалостей. Еще бы! Какая же женщина не хочется быть эффектной и запоминающейся? Едва ли среди представительниц слабого пола надеться хоть одна, способная сравнится в этом с ней, слабой и беззащитной Вешалкой! Ну и где этих нахалов носит? Кобыла остановилась и свесилась вниз, пытаясь оттискать упущенную добычу. Какую-то бабу угораздило не вовремя выглянуть в окно верхнего этажа. Ничего, новая прическа ей идет гораздо больше прошлой. Волосы дыбом это так волнующе! Лошадь чихнула – и зачем только было выливать на себя весь флакон с духами? – и вперилась взглядом в искомых аристократов. Аккуратненькие ушки мигом встали торчком. Приглянувшиеся кобылке типы заинтересовались странной парочкой… котов? Рыжуля неопределенно всхрапнула – теперь уже ей самой было интересно. Не часто встречаешь двуногих, которых, в случае чего, можно оттаскать за уши. - Симпатичные мальчики, - светским тоном заметил один из благородных бездельников, нехорошо блеснув глазами, - Что скажешь? - Какие милые! – покладисто согласился второй, одобрительно разглядывая присмиревших котов, - Братья? - Сколько? – небрежно поинтересовался первый, безупречно скрывая злость прошлой неудачи, - Учтите, лапочки, отказа мы не примем. - Да, да, не примем, - подхватил второй. Бутылочка вина, выпитая по дороге, зажгла в его голосе кокетливые нотки.
канно-кун: Видимо это обращались к ним. Канн равнодушно поднял взгляд на этих двоих, просто, что бы осмотреть, как следует тех нахалов, которые посмели прервать сей милую беседу между братьями. Но вопрос ‘сколько’ немного сбил Кота с толку. На что эти невежды намекают, а? Честно говоря, диковатое развитие головного мозга Мертвого Ока свернула не в ту сторону. Мысль последовала туда же. Сколько? Сейчас он покажет им сколько! - Уважаемые, что вам от нас надо? – сладко-мурчащим голосом произнес Канн, рассматривая огненно-золотистым глазом этих двоих. Мерзкие типы, одни их немногих. Канн вообще презирал подобных людей от которых пахло ленью и тягой к чему-то экстремальному. От таких людей хвост Канна наворачивал не только восьмерки. Зашипеть? Пф, глупо и по-детски, тем более рядом Маленький Брат перед которым опозориться не хотелось. Так почему бы не показать свою воинственную натуру? Как раз есть перед кем, и есть на ком. Хвост маятников раскачивался внизу, еле касаясь черной шерстью пыльной земли. Тонкие пальцы рук чуть вздрагивали от электрических импульсов, которые мелкими потоками поступали от центровой базы. Напряжение. Но только в воздухе. Канн даже навострил черные порванные уши, что бы ловить каждый шорох и сердцебиения этих господ, кой так неграмотно нарушили идиллию двух братьев. [осс, надеюсь я правильно понял, Вешалка? ^^]
хироки: Хироки мурлыкнул совсем-совсем тихо, выдав это не то за фырк, не то за покашливание. И не рисковал более смотреть на брата. Искоса он наблюдал за шумной компанией у фонтана, иногда взором скользил по полупрозрачным шатрам и людям. Кто-то где-то кричал. За фонтаном [по всей видимости, именно там] какой-то черноволосый пухлощекий мульчик играл на деревянной флейте - игрой это вряд ли можно было назвать, однако из-за опущенных век и ловко скользящих по дереву инструмента пальцев ребенка у него появлялся очень сосредоточенный вид, что позволяло забыть об ужасных звуках, испускаемых, собственно, флейтой. Друид опустил голову и взгляд; завесив черными волосами лицо, он водил пальцем по шершавому камню, выписывая катаканой свое имя. Там, где предположительно оставались следы, камень медленно покрывался тоненькой корочкой цвета металла. Закончив метить ограду, Хиро фыркнул и смахнул металлическую пыль. Потом отряхнул руки, воззрился на брата. - Отец с матерью? Все то время, когда я жил в доме один, без тебя, они вообще забыли про то, что у них есть по крайней мере один сын. Орали друг на друга постоянно, мать отцу даже ухо откусила... - парень сузил глаза, будто вспоминая ту жутковатую картину. - ... мать даже не готовила и не убирала, только выла целыми днями где-тов углу. я по лесу бегал, коренья жрал или мышей, когда в кота перевоплощался. - Разглагольствовал Хироки без особой охоты. Отвлекли его эти господа, чей голос был заправлен медовухой, а взгляд подернут пьяной дымкой. Хироки вскинул бровь, дернул ушком, мысленно фыркнул: "Сестры, ага", и вперился взглядом в того, что был пониже и поаккуратнее, а держался более прямо. Ничего, правда, особенного парень не выявил. Сколько же выпить надо было, чтобы довести себя до подобного состояния? Не знал он, право, что и в Анохене водятся мужчины не совсем традиционной ориентации... Да оно и на руку! Косой взгляд, бросок, направленный на Канна. Он чувствовал напряжение брата - в его спине, где по позвоночнику, казалось, проходили раздяры тока, в напряженных руках, цепких пальцах, сжатых губах и воинственном взоре. Прямо грудь расправлялась от этой картины - Хиро еле сдержал довольную улыбочку, а потом снова посмотрел на мелкого господина - флегматично, спокойно, с долей насмешки и лукавством в изумрудных очах. Он решил молчать, молчать упорно. Его не опустят на колени. Не опустят, ибо рядом брат. Старший брат всегда способен защитить, да ведь и не в этом дело!.. Опозориться друид бы мог на глазах кого угодно. Но не_брата, нет, никогда, ни за что. Снова дернув ухом. Хвост застыл, изогнувшись, как змея перед броском. Бумсланга на шее парня пока ничего не волновало. Но это до тех пор, пока Хироки не прикажет ему. Пока Хэби спокоен - язычком он подбирает воздух и редко попадает невидящим взглядом на этих двоих, распространяющих сильный запах некрепкого, но довольно небезобидного алкогольного напитка.
Вешалка: ООС: Вэк! В прошлый раз, оказываеться, отправилась только маленькая часть поста... Строго говоря, его окончание. Так что было исключительно алогично и непонятно. Даже обидно. Простите( Исправила)
Луннария: ООС: *мрачно* Первый, я вам потом все скажу… на ушко… а то нас цензоры не простят. ЗЫ: *перекрестилась и торжественно подняла в одной руке чеснок, а в другой осиновый кол* Сгинь нечисть! *задумчиво* Кстати, где-то я слышала, что для того, чтобы отпугнуть вампира, его надо первым укусить… хм… *заинтересованность во взгляде* ЗЗЫ: Получите, распишитесь и потише скрипите зубами… на тысячу больше, но я иссякла… а то меня занесет… и вообще, лучше поздно, чем никогда, э?))) ЗЗЗЫ: я вернулся из рабства… кто рад, м-м-м?)))Встретимся в асе, где все желающие могут надрать мне уши, договорились?) Секундная оценка силы противника… Затихающий водопад искорок; подцвечивающиеся и местами полупрозрачные древние кости. К чему тратить силы, если результат не собирается высовываться из своего гнезда? Плавно перетекшая переливом воды поза, почти копирующая статую своего оппонента. Мимолетно напрягшиеся крылья – не для атаки, нет: сохранившие свою широту и более-менную мягкость – автоматически чуть изогнувшиеся, как хвост у почуявшей опасность кошки. Это вызывало настороженность. Почему он не отвечает? Даже на эту «смехотворную» атаку? Ведь ему не составило бы и труда совершить куда более изощренную защиту, чем простое стояние столбом. Тонко подергивающийся от плохо скрываемого волнения хвост, плотно сжатые губы, чуть расширившиеся нечеловеческие глаза… На мгновение показалось, что её дерзкая затея увенчалась хоть каким успехом. Какое смелое предположение. И наивное. Он отшатнулся и стремительно прыгнул вперед. Поставить легкий блок с дерзкой попыткой вести в этом движении, было не слишком трудно. Но удержать равновесие… ..Мир завертелся, завихрил, злобно кидаясь в глаза праховой пылью и раскидывая вокруг истеричными движениями сошедшего с ума скряги пугливые синие искры. Обжигая золотыми полосками металла, обжигая прикосновениями чужого тела, так настойчиво стремящегося вернуть себе первенство, и кто сказал, что безуспешно? «Грызня двух тварей» - так бы выразился человек. А потом бы рухнул в обморок. От греха подальше. «Безумное противостояние стихий» - так бы деликатно заметил представитель более мелодично-поэтичной расы остроухих. А потом бы не менее деликатно смылся. Чтобы самому не схлопотать по ушам. Это не совсем походило на танец, в которой превращается осознанная битва двух существ; где каждое движение отточено, где секунда промедления может стать фатальной ошибкой. Это не совсем походило на грязную военную драку, где плевать, кто прав, а кто виноват; где движения не имеют значения, ведя за собою лишь простой сгусток гнева и силы. Это было нечто среднее. Дикий танец с изорванной красотой. Злость, отрекшаяся от смертельных ударов. Упрямство, сносящее своей нелогичной силой все заслоны… В своей ипостаси девушка была сильна, никто не мог бы с этим поспорить. Одним движением руки она могла бы заморозить огромное озеро или вызвать ураган, способный снести со своего пути мешающуюся деревушку. Но сила стихий редко когда может сравниться с силой физической, верно? Девушка остается девушкой… Да, на`аша могла и не используя магию уложить на лопатки мужчину. Человека. С легкостью. Лишь немного желания, смешанного с превосходством над силенками человеческой особи, пасующей даже перед одним внешним видом своего оппонента. Но что можно сказать о даро? Тем более, даро в таком виде? Безучастного, пофигистичного к окружающему пространству, сильному… из цепких рук которого невозможно было вырваться еще тогда, когда он со злостью хватал одну хвостатую проблему за руки, даря от всего сердца темные болезненные цветы на кожу. Да, она могла бы с ним справиться. Магией. Уложить мощным порывом ветра, ударить осколками льда, смести силой стихии и с довольным видом усесться сверху, обвив хвостом. Сделать ему больно... неприятно… Даже сейчас она изо всех сил отказывалась от этой мысли, молча пытаясь противостоять ему. Она не желала применять свою природу… Делать что-то, что могло стать для него опасным и непоправимым. Как глупо. Кому она пытается не причинять вреда? Прежнему даро или тому существу, что заменило его? Нельзя так думать! Нельзя!.. И ничего иного не оставалось, как пытаться оттолкнуть своего противника, используя ничего, кроме своей изворотливости и силы рук и когтей. Она боролась отчаянно, яростно. Пытаясь вырваться из его захвата, отскочить в сторону, принять хоть какое устойчивое и самостоятельное положение, гася его атаки резкими поворотами, влекущими за собой очередной виток безумного мельтешащего мира. И каждый следующий порыв, каждое следующее движение со все нарастающей неохотой давалось уставшему телу. Как бы девушка не желала, но она не была ни железной, ни каменной, ни даже сделанной изо льда. Ведь такому телу не нужен отдых, так остро необходимый сейчас… Прихотливый псевдотанец оборвался резко, прижав лопатками к неудобному ложу из жестких осколков и холодного камня, дарящему не слишком приятные ощущения оголенной спине. Тяжело дыша сквозь сцепленные клыки, на`хассе всматривалась в лицо, нависшее над ней и… не узнавала его. Холодные спокойные черты ледяной маски не дрогнули, закрывали безнадежно кричащие эмоции. Боль, непонимание, досада, отчаяние… Бурлящий коктейль с крупинками газа, грозящий вот-вот прорваться – все равно чем!!! – криком или же взрывом ветра… но нисколько не затрагивали уже начавший меняться облик девушки – льду не подобает выражать эмоции внешне. Задранные руки, раскинутые в живописном размахе крылья, напряженное тело в изгибе позвоночника, ходящая ходуном грудь, проклятое сердце, пытающееся подхватить ненавистный ритм окружающего пространства, вовлечь в него даже дыхание… Тихое поскрипывающее потрескивание – ледяная полупрозрачная кожа не слишком радовалась соседству пышущего жаром тела, пытаясь опутать его умирающими влагой еще по пути лозами льда. Рассеянный свет, исходящий от глаз замерших друг против друга существ… Когда даро подался вперед, девушка невольно вздрогнула, суматошно дернувшись, пытаясь вырваться из стального захвата чужих рук. От щеки, потревоженной чужим дыханием, пошел едва видный парок, пугливо убегающий от жара… Дрожь вторично пробежалась по телу острыми коготками, глуша быстро опавший всплеск боли. Глаза на секунду расширились, скорее от удивления и неожиданности… редко ведь когда можно видеть недодракона, резко переквалифицировавшегося в вампироподобное существо. Алая жидкость всегда в почете – наиболее драгоценная влага в подлунном мире, ведь так? Самые серьезные обряды всегда держатся на крови, кровь задает ваше положение в обществе и ваши способности… кровь на`аш несет в себе отклик стихии… То ли взволнованно, то ли довольно пульсирующий обелиск. Тихо рассеивающиеся синие искорки, замедляющие свой стремительный танец, потревоженным пухом опадающие вниз. Сиплое дыхание… едва слышные сосущие звуки, с жадностью поглощаемые тишиной. И посреди этой двигающейся в вечно застывшей музыке лежали двое… Её сердце бешено колотилось, подхватив уже совершенно иной, но все равно столь чужой ритм. Как загнанная птица… словно пытаясь вырваться туда, наружу… словно пытаясь прорвать столь странную стену из прижавшихся друг к другу тел. Ситуация была бы даже интимной, если бы не была столь тоскливой и бесперспективной. …двое, ставшие на миг почти противоречиво целым. Мысли не отставали от ритма сердца. Только они были более путанными и гораздо чаще теряли общую скорость, разбегаясь во все стороны юркими песчинками. Что же он делает? На`аша не нуждалась в констатации факта, что некто лежит сверху и более того с грубой нежностью (о, да, мы мазхисты-ы-ы-ы…) присосался к шее что остроносое насекомое… хотя, ведь кровь пьют только самки? Гораздо больше интересовало её… а какого вообще гхыра это чешуйчатое так стремится к этой каменюке?! Да еще это надсадное ощущение… Это были скорее телепатические осколки. Едва слышно перезванивающие на том конце нити, казалось, уходящей в бесконечность. Забвение – род свободы, верно? Ты так хотел стать свободным? Жить без проблем, без тревог, безо всего… Своеобразная утопия… Но кто – кто же – говорил о том, что жизнь стоит того, чтобы за неё бороться? Что несмотря ни на что стоит продолжать жить? Кто взял с неё обещание продолжать жить дальше чего бы это не стоило?.. Вряд ли бы кто-нибудь стал просить о таком, если бы сам в это не верил… и сам через это не прошел, верно? Воспоминание – род встречи. Какой бы горькой эта встреча ни была… Отречься от мира, уйти, бросив все за спиной как сломанную и уже ненужную игрушку. Разница лишь в том, что мы будем помнить об этой игрушке и более того – помнить о том времени, когда игрушка была целой. Ведь именно ЭТО – Предательство! Предательство! Говорили, что ты всегда держишь свои обещания. А кто говорил, что их тропинки разойдутся лишь тогда, когда он выведет её из этого проклятого лабиринта, из этого проклятого города?.. Так невыносимо жить, воя от тоски? Захлебываясь ненавистью ко всему, что окружает? Но ведь ты боролся всегда и везде, иногда даже неосознанно… говорил… А ведь почти поверила… Слезы текли сами. Скатываясь по вискам, застывая ледяной коркой на коже, уже покрытой легким инеем, резко контрастируя со спокойным лицом и сжатыми тонкой полосочкой губами. Нить дрожала, грозя вот-вот… не оборваться – сорваться в неизвестность. Почти физически рассеиваясь где-то там… Легкий ветер пробежался по лицу, в закинутые руки робко ткнулся холодок… «А ведь как просто… Что стоит тебе, девочка, отпустить контроль над собой? Позволить стихиям защитить себя, а после уйти самой, просто уснув и никогда более не открыть глаз. Ведь тогда его… то, что было им, убьешь не ты, убьют стихии. Уничтожат, вытеснив твой разум из тела и завладев им. Вряд ли он успеет защититься, уйти от удара. Что стоит?.. отступить от принципов?.. чужая жизнь настолько ценна?.. даже такая жизнь?.. как глупо… слишком глупо для такой разумной девочки. Подумай, подумай, возможно смерть не такая уж плохая штука, а? Или ты хочешь, чтобы его поглотило то черное творение безумного скульптора под именем Смерть? Спросишь, в чем же разница?.. Ту смерть, что ты подаришь ему сама нельзя сравнивать с той, что возможно его будет ждать, не находишь?..» Нет. - Змей… - его имя, или то, что было его именем, так жалко прозвучало в пространстве, едва слышно вырвавшись на волю прорвавшись через плотно сомкнутые губы, что показалось лишь слишком громко провучавшей мыслью. С какой же болью оно вырвалось, прихватив в своей мантии и непонимание, и горечь. Да и было ли это его именем или только прозвищем? Обидно, по-детски обидно… А может оно и к лучшему? Тонко дрогнув, крылья зашевелились, словно пытаясь обнять того, кто с дозволения воровал необходимую, как жизнь, влагу… Пусть так. Возможно, она хотя бы не увидит, что произойдет с даро после, как он коснется этого проклятого камня. Возможно, напившись, он хоть ненадолго придет в себя. И все равно, если это «напившись» втянет в себя всю кровь, что течет в жилах на`аши. Нам не жалко. Кулон, зажатый где-то там, на уровне груди, довольно мерцнул. Возможно, жизнь и не такая уж неприятная штука. Особенно, когда тебе почти удается задуманное… Почти?
полная версия страницы