Форум » Архив №1: игровые темы » Анохен » Ответить
Анохен
Луннария: Дальний сосед и родич Города Дроу, Анохен был построен около 6-ти столетий назад и с тех пор менялся мало. Перенаселенный, пестрый и шумный, всех приезжих он поражает своей дикой и чуждой красотой, яркостью противоречий. Здесь все продается и покупается, здесь всегда пахнет сказками и чудесами, а нищий, копающийся в отбросах, может оказаться наследным принцем древнего рода. Здесь, на цепи, водят по улицам невиданных зверей и людей, способных одним движением руки останавливать армии. Это город тысячи смертей, открытий и тайн, которые, порой, лучше не тревожить. Старая тема
Ответов - 43, стр:
1 2 3 All
Дмитрий: Вот и лови эту прынцессу после такого – котелок крепкий, вон как по плечу долбанула. Да еще и бурную деятельность развила, симулянтка.…Ну да ладно, не жалко. Вокруг Дмитрия снова сплеталось едва растаявшее заклятие даро, только уже в другой форме – кажется, он изменил «зеркало» на что-то другое, причем гораздо менее опасное для того, кого эта гхыротень окружает. Теперь хотя бы можно было колдовать самому. Хотя Дмитрию от этого пользы было очень и очень немного, его-то магия в основном предназначалась для сохранения собственной бледной шкурки. Здесь можно было разве что черного тумана напустить, и то – кто знает, кто знает… Преследователи такое, скорее всего, разнесут моментально, судя по их силе – магам такого уровня Дмитрий был не противник. Слишком уж явственно ощущается их близость, настолько явственно, что вампир даже перестал чувствовать тот тугой клубок магии и эмоций глубоко в Старом городе, на который ориентировался вначале. То ли еще будет… А что там у нас с алхимией? Нет, подрываться, конечно, неохота,…но в случае с той немертвой дрянью это сработало, значит, есть шанс, что здесь хотя бы отвлечет. Крохотный такой шанс, но надо же хоть на что-то надеяться. Размышляя таким образом, Дмитрий пошарился в поясном кармане, куда перекинул не так давно свои скромные алхимические пожитки. Обнаружилось немного. Один черт, половина того, что должно было быть «в первозданной чистоте», вымокло и перемешалось. Значит, осталось только творить алхимию пополам с магией, как это было в случае с той агрессивной гхыротенью. И тут уж, в случае чего, рванет неслабо. Вампир-подрывник, тоже мне. До чего дошел прогресс…вернее, не дошел, а доехал до полного помешательства не без помощи двух эльфинитов, как раз в этот момент строящих в сторону прохода ехидные морды. Блин, ведь до чего выразительно получается – раньше бы ни за что не подумал, что лошади такое могут… Запахло мертвечиной. А через мгновение Дмитрий увидел тонкие нити , тянущиеся от Октавии куда-то в коридоры. Фиолетовые – в его ощущении магия смерти всегда почему-то была фиолетового цвета и попахивала мертвечиной и кровью. Дмитрий никогда не сомневался, определяя какой-то вид магии, с которым сталкивался раньше, пусть даже колдовали где-то в другом конце помещения, слабо и незаметно. Для него сначала приходило ощущение запаха, затем цвета – и только потом ощущалась сама сила. Правда, все это было настолько быстро, что можно было сказать, что все три ощущения приходят одновременно. Нити дрогнули – одни были толще, другие тоньше. Пульсирующая сила вливалась в тех, к кому эти нити вели. Рискованно,…но ведь все равно их компанию уже заметили. Какой смысл сейчас скрываться? Живыми мертвецами вампира удивить трудно, а вот к существам Дмитрий ничего, кроме омерзения, не почувствовал. Это ж надо было такое найти,…кажется, эта некромантша не настолько недоучка, чтобы можно было сразу списать ее со счетов. Вот только и опасения это внушает…определенные. Тем более, что дураку видно, куда ушла почти вся ее сила. Даро прав, «подделки» не получится. Только не для других некромантов. Послышались вопли в традиционной тематике «не позволю» - в который уже раз начал возмущаться рыб. Эту личность Дмитрию уже минут десять как хотелось прибить к полу или хотя бы придушить – настолько надоели эти постоянные «вспухания». Ничего, водник, с тобой мы разберемся позже. Даже если на том свете. - Собираешься ждать? – спросил Дмитрий, взглянув на даро. – Попробовать драться? Что-то слишком часто я начал ему вопросы задавать, …но ведь здесь-то ему виднее, что делать! Так что терпи, блин, а то хуже будет… Вот же сглазил! Хуже стало. Но только не в том смысле. Просто от всех этих раздражителей – некромантии, огненной магии, близости живого человека – крови захотелось еще сильнее, даже не то чтобы захотелось. А просто и банально заломило – снова временно помутнело в глазах, тепловое ощущение выдало даже положение преследователей, хотя они были еще более чем на приличном расстоянии, что уж там говорить о тех, кто был рядом – их тепло обжигало не хуже костра, но тянуло не в пример сильнее. Какая-то часть энергии снова выбросилась в окружающее пространство – прямо бери и пользуйся, главное, чтобы некромантша этот момент не прошляпила. Было холодно, любое движение живых неприятно и болезненно отдавалось где-то внутри. Расслабься, упырь чертов, ты не на охоте! Ни место, ни время не подходит, не находишь? Да и адекватной жертвы что-то не наблюдается…спокойно…не паниковать, все равно дважды не умрешь! Елки-палки, да как же так жить-то можно… А когда, наконец, немного отпустило, преследователи уже подошли близко. - Ну их к черту, этих мертвецов, - Октавии. Все равно ничего уже не замаскировать, так что «куклы» не нужны. Зачем тратить на них силы? – Бросай их. Оставь только существ. Блин, с каким трудом даются слова! Вот так плюснуло, мало не показалось. Да еще эти… Утешает только одно: в голодном состоянии соображать, да и двигаться тоже, можно куда быстрее. Чем голоднее, тем сильнее – и тем хуже. Ищейки? Посмотрим, что у них есть для сладу с такой бешеной компанией.
Октавия: Дождавшись момента, когда даро отвернулся, Октавия скорчила ему в спину обидно-дразнительную гримасу и показала язык. Нет, ну в самом деле, умников развелось – хоть истребляй! А ей, между прочим, мертвецы нравятся… Вон какие симпатичные, а уж цвет какой приятный! - Вот возьму и не отдам, - буркнула девушка. Один из ящеров своего не слишком живого седока не выдержал. Нда, похоже, нервная система у зверушек слабенькая, травмировать её нехорошо… Поздно спохватилась. Нехорошо, конечно, ящерку жалко, но чего уж добру пропадать? Последний раз уже не способный везти не только седока, но и поклажу ящер завопил от боли и тяжело рухнул на пол пещеры, неживой седок мягкой мокрой подушкой шлепнулся здесь же. Магическая подпитка обоих зомби неуловимо мягко объединилась в одно целое, захватывая ещё и рухнувшего ящера. Лишенный индивидуальной силовой линии второй мертвец последовал примеру товарища. Освобожденный и ещё немного нормальный ящер с ревом рванулся прочь, но налетел на зверя даро и, злобно обруганный чешуйчатым хвостатым, резко угомонился. - Слабонервных прошу отвернуться, - спокойно проговорила некромантка, вглядываясь в трупы. Да, зрелище предстояло неприятное… Ящер, спокойно лежавший ещё мгновение назад, стонуще вздохнул. И началось… резко и жутко из-под шкуры проступили ребра, раздался громкий хруст – но уже не от ящера, трещали, ломаясь, кости обоих зомби в то время как недавно красивый, но истеричный зверь совершенно некрасиво менялся, брызжа кровью. Октавия почти сразу почувствовала тошноту, но не смела отрывать взгляда от происходящего: она творила… Пасть – огромна. Половина зубов осталась от ящера, половиной стали бритвенно острые обломки костей. На ней – нос всё того же зверя и покачивающиеся на гибких стеблях, недавно бывших кишечником, три пары глаз. Относительно небольшое тело изломанных очертаний ощетинилось щепками костей, тускло блестящих трупным ядом. Таких коснешься – и можешь готовить белые тапочки. И везде – ноги-ноги-ноги, перевернуть вверх ногами такую тварюшку невозможно – она любым боком будет и вверх ногами, и ногами на земле… Когда работа была завершена, Октавия совершенно машинально, даже не понимая, откуда это взялось, сцапала из окружающего пространства очередную коричную плюшку и довольно заурчала, ощутив неплохое заполнение резерва. - Господа, от зверюшки держимся подальше – когда её уничтожат, у всех близстоящих (да и не слишком близ) в шкурке окажется пара сотен костяных игл, пропитанных ядом. Для здоровья это, знаете ли, не слишком полезно, - пробормотала девушка, мужественно сражаясь с собственным желудком. Впрочем, вскоре бунт организма был подавлен… Постояв возле группы, монстр поскрипел конечностями и уверенно потопал к стене, с видом самого наглого таракана пополз наверх, к потолку, где и обосновался, периодически капая на пол кровью. Глянув на свое детище, Октавия с неудовольствием отметила топорность собственной работы. Узлы плетения какие-то дряблые, того и гляди лопнут… Да-а-а, тренироваться, тренироваться и снова тренироваться! Иначе может быть нехорошо… Болезненно сжавший зубы вампир вызвал легкое, едва заметное сочувствие. Тряхнув кистью и скинув с неё мохнатый налет остаточной магии, девушка красноречиво ткнула зубастому под нос белоснежное запястье с паутинной вязью голубоватых вен под кожей и буркнула что «Шею всё равно не дам, а ты нам нужен бодреньким!» Нет, ну а что теперь? Считайте это платой за энергию…
Дориан: Дориану случайная компания нравилась все меньше и меньше. Хотя, вроде уже некуда. Он явственно ощутил *голод* - неизбывный, словно у вынужденных никогда не спать и метаться тенями по морским глубинам, акул, голод вампира. Тот не побрезгует и холодной тягучей кровью Никса… довели беднягу. «Предположим, я смогу его зачаровать. И даже попытаться пырнуть кинжалом. Но шансов маловато..,» Не успел Дориан прикинуть свои шансы вырваться из гипотетических клыков вампира, как некромантская крыса (не подумайте, что это оскорбление – ну а как ее еще называть?!) произвела некие воздействия на несчастных ящерок и скелетов. От результата Дориан открыл рот. Потом закрыл. Потом пришпорил ящерицу, чтобы оказаться на максимально удаленном от ядовитого комка когтей и костей расстоянии. По пути он заметил: - По-моему, девушка, вы чересчур долго пробыли в звериной шкуре… «Разум еще не вернулся», закончил бы он, однако связываться с ведьмой, создающей эдаких монстриков (брр, он будет сниться Дориану целый год!) – последнее, чего желал бы скромный морской обитатель. Монстрик забрался на потолок. Дориан отогнал ящера еще дальше. - Что теперь? – воззрился он на спутников. – Между прочим, эти ящеры не так тупы, как вы надеетесь. И они помнят запах того, кто убил их сородича. Так что теперь вам, девушка, придется долго держаться от них подальше… Дориан оказался прав. Остальные ящеры, видя судьбу своего сородича, решили что они ничем не хуже норовистых эльфинитов. Хрипя и клацая приплюснутыми зубами, разевая темно-багровые бугристые пасти, они двинулись к бывшей крысе с явно недружелюбными намерениями. Дориан выкрикнул несколько слов – не слов, междометий, условных сигналов – на ящеричьем языке. Те немного присмирели, но все же поглядывали на некромантшу, как на главного врага своего народа. - Теперь без меня вам опять-таки никуда, - злорадно проговорил Дориан, - А то эти милые ящерки все-таки сыграют в вендетту, знаете ли. Я их понимаю: не очень-то приятно, когда из твоих сородичей делают костяной шар. Или просто почем зря убивают… Последнее звучало уже с явной злостью. Дориан вспомнил зачем он тут. Зачем вообще покинул родные моря… и вот, судьба! Подобные маги – ах, они считают себя вправе распоряжаться жизнью и смертью каждого на своем пути… Связать бы их всех толстой веревкой и бросить в самый глубокий желоб. На радость рыбам. Дориан точно не будет плакать, если его спутников слопают какие-то там «ищейки»…
Вешалка: Темные-темные глаза оторвались от пустого – пока! – коридора и обратились на вампира. Бессмертные рабы не особо жаловали чужаков. Строго говоря, они вообще никого не жаловали, кроме отражения в зеркале. Но, несмотря на избыточное самомнение, всегда умели подмечать достоинства и недостатки временных «партнеров». Черноволосый разговаривал с клыкастым «послом» не потому, что этого требовала необходимость, а потому – что Дмитрий, спокойный и терпеливый, вызывал симпатию. Ну… некоторое подобие, симпатии. Особенно в сравнении с деятельной крысой и болтливым рыбом. - Нет, - даро и бровью не повел, наматывая повод на переднюю луку седла. Ящер рыкал и недовольно тряс башкой – то ли чувствовал приближающуюся заварушку, то ли боялся мертвецов, - Пойматься. Крысиное произведение искусства, удостоившееся мимолетного взгляда, получило короткую и брезгливую характеристику. Некромантию, особенно такую – грубою, противную самой природе этого мира - черноволосый не переносил на дух. Свеженаколдованная тварь вызывала причудливую смесь из гадливости и презрения. Ящере недовольно захрапел, широко раздувая ноздри и шкрябая лапой пол. То же самое происходило с другими животными, с тем исключением, что гхырова магичка вызывала у них повышенный интерес. Похоже, присутствие мертвечины и её хозяйки сильно их беспокоило, и даже старания героической русалки не могли полностью исправить положение. Особо усердствовал зверь под самой крысой и клыкастым. Дмитрий, пребывающий в голодном оцепенении, удержался верхом скорее вопреки своим стараниям усидеть, чем благодаря им. Даро недовольно дернул пальцами и ездовые ящеры замерли, уставившись в пространство стеклянными глазищами. Золотисто-алые блики огня плясали по болотно-зеленой чешуе, превращая застывших тварей в медные статуи. Время остановилось, черепашьим шагом ползли минуты. Ждать всегда неприятно. А уж ждать чего-то неизбежного, неприятно вдвойне. Где-то навязчиво капала вода – теперь, когда все затихли и напряженно вслушивались, любой незначительный звук казался оглушительным. И все равно преследователи вынырнули откуда-то из сплетения коридором совершенно неожиданно. Казалось невероятным, что такие массивные создания могут двигаться так быстро, легко и совершенно бесшумно. Броненосцы, как ни крути, не бегают со скоростью приличной скаковой лошади. И, совершенно точно, не пышут огнем налево и направо. Последнее свойство, похоже, изрядно нервировало пассажиров. Стражники цеплялись за седла, тараща глаза в пустоту и не помышляя об нападении. Первая атака даро смела с ног наиболее ретивых наездников, образовав восхитительную куче-малу. Ответная вражеская шпилька запуталась в заблаговременно выставленных щитах. Кто-то надсадно вопил, что-то грохотало и взрывалось, сыпались с потолка каменные осколки и пыль. Кто-то – то ли нападавшие, то ли союзники – изловчился и потушил факелы. Все окончательно перемешалось. А потом мир взбрыкнул и померк, оставив лишь смутно знакомые ощущение колдовства. Падальшик многоногой шутки Октавии явно не оценил. Кружка ледяной воды, щедро разделившаяся между пленниками вернула мир на свое место. Факелы снова горели, о недавнем поединке напоминали только характерные темные пятна на стене. Времени прошло немного – руки и ноги, стянутые какой-то липкой магической дрянью не успели заныть. Тень от чьей-то долговязой фигуры пересекала пол. - Живы, вроде, эти. Что делать-то будем? – стражник, для наглядности, потыкал древком копья в связанного вампира и окинул задумчиво-измеряющим взглядом девицу. Лишний раз подходить к бессознательному даро он побоялся, так что на долю черноволосого выпало лишь невразумительное бормотание. Кто их там, паскудников, знает? А вдруг запомнит? - Олух! Сказано же – ничего, - внушительного вида мужик, судя по всему являвшийся капитаном человеческого отряда, с трудом удержался от того, что бы не плюнуть вослед умчавшимся даро. Вечно кашу заварят, а ему потом расхлебывай. Хотя баба и в самом деле ничего, а вон за того смазливого чернявого парня можно неплохие деньги выручить. Какая богатенькая дамочка не раскошелиться? А может и не только дамочка. Хе-хе. Ну и нравы у современной молодежи! А вот вампиру не повезло. Кто ж нежить у себя держать захочет? Значит, магам отдадут. Всяко, золотишко. Хотя уж больно скупы эти чароплеты, копейки лишней не допросишься. Зато как приспичит – сразу прибегают! - До зоопарка доставим, а там сами пусть разбираются. Эй, чего встали лентяи? Раз-два, пошевеливайтесь! Люди и так пошевеливались. Раненных уже погрузили на ездовых тварей. На заострившихся лицах молодых парней и бывалых ветеранов проступили бисеринки пота. Многим из них не суждено было доехать до города живыми. Стоит ли удивляться, что с пленниками не больно-то церемонились, перекидывая через седла на манер мешков с зерном. Кто-то особо умный даже озаботился просветить чужаков относительно ожидающей их участи. Наконец, погромыхивая сбруей и костяными наростами, кавалькада тронулась в путь. Знакомого вида морда высунулась из щели, в которую, теоретически, не сумела бы просочиться и кошка. Практически, Вешалку это нисколько не смутило и следом за конской головой из проема выступила изящная пара передних ножек, потом – задних и, в довершению ко всему, длинный хвост с кисточкой на хвосте. Эльфинитка была в полном сборе и крайне скверном настроении, что означало прорву неприятностей для того мерзавца, что расстроил бедную, слабую лошадку. Обычно в этой незавидной роли выступал её хозяин, но… Никогда не поздно дать в глаз какому-нибудь иному ближнему, вы не находите? Кобыла находила. Какой-то странный тип, понимаешь, спирает её даро, её вампира, её крысу и её русалку и рассчитывает остаться безнаказанным! Возмутительно! Грабят среди бела дня приличную и беззащитную женщину, а никто даже и не подумал вступиться! Надо найти и проучить нахалов. И собственность заодно – нечего красться с первым встречным! Встряхнув рыже-белой гривой, красотуля оскалилась и почесала вперед каким-то совершенно невероятным для лошади скоком. Гибко, пластично и бесшумно. Чисто кошка. Или тигрица. Как вы думаете, что ближе?
Октавия: Даже если колдовать ещё не очень получается. Даже если все потуги заведомо обречены на провал. Даже если часть спутников смотрит на тебя, как на последнюю идиотку, другая – как на форменного изверга, а третьей плевать. Всё равно, чувствуя вокруг теплое покрывало магии ощущаешь себя хозяином положения. Ровно до того момента, пока ощущение всемогущества не разобьется о щит истинного могущества. - О да, - Дориан был удостоен взгляда, которым мог бы гордится и местный даро. Если бы вообще опускался до равнодушно-брезгливых взглядов. – Ты даже не представляешь себе, насколько долго. И сколько раз за это время меня пытались съесть. Больше не хочу быть обедом… Предпочитаю быть хищником. …Даже если попытка хищничества заранее обречена на провал. Зато никто не сможет сказать, что она не пыталась сопротивляться. Даже этот самый умный никс. Бешенство ящеров не вызвало у девушки никаких эмоций. Ощущение мнимого могущества слишком сильно ударило в голову. Но не это самое страшное. Возомнив себя великим некромантом, решив, что она может практически все, Октавия действительно стала той, кем себя сочла. Хотя бы в смысле психологии. И если бы чешуехвостый не отозвал взбешенных тварей… Они имели неплохой шанс упасть замертво там, где стояли. Смелости у ведьмы хватило бы. Ведь она всемогуща… - Обезумевший ящер был бы обузой. У меня не было выбора, - снова то же убийственное равнодушие. Ни намека на эмоции. – А использовать отработанный материал вторично – экономно. Вот так вот, милый. Это не живое существо. Это уже не лапушка, которую хочется потискать. Это – материал. С материалом никто не будет церемониться. Надо – уничтожили. Надо – возродили. Обычное действие некротической магии на человеческое сознание. Однако понять, в какой момент Смерть захватывает своего подопечного… Не известно. Впрочем, это и не всегда бывает. Зато странное обаяние некромантов никогда не ставилось под сомнение. И почему многих людей так влечет холодность и равнодушие? Загадка природы… Кстати, а вот и они. Те, кого влечет. Выплыли в ореоле пламени и серного смрада. И тут ударил даро… Девушка только удивленно подняла брови, высоко оценив тонкую работу мастера. Право слово, так красиво подрубить людей… Пора бы и некроманту вмешаться, верно? Вот он и вмешается… Мертвый монстр вошел в кавалькаду людей, как нож в масло. Кто-то завопил, чьи-то кости хрустнули… Несколько человек упали замертво прежде, чем монстра заметил вражеский некромант. Сообразив, что сложное плетение он разобрал без труда, Октавия рывком «выдернула» из своей куклы магическую подпитку. Как и было обещано, в стороны полетели отравленные костяные стрелы. Но этого уже никто не видел… Не смотря на плотную клетку, сковавшую трепыхающуюся пташку магической силы, Октавия победно оглядела уже умирающих – даже если они еще этого не осознали – мужчин. Эх, если бы не даро, победа была бы у них в кармане. Каждый труп вражеской армии становился бы союзником… Но – увы. Не в этот раз. А если не повезет – то и не в этой жизни. Убедившись, что, как и было задумано даро, их успешно пленили, некромантка разочарованно вздохнула и с удивлением отметила, что она связана не была. Ох, как это не понравилось впечатлительной девушке… Особенно после того, как совершенно незнакомый и еще более совершенно непривлекательный мужик смерил её ну крайне оценивающим взглядом. Хех, похоже дядя и не подозревал, что именно из-за нее большая часть его сослуживцев к вечеру станет покойниками. Только вот лучше ему об этом и не знать… Вдруг захочет отомстить? А она ведь беззащитнее котенка… Разве что морду ногтями раздерет, да кто бы позволил! Тихо пискнув, Октавия испуганно прижалась к связанному вампиру. Нет, ну почему ей ТАК не везет, а? Были защитники, да все кончились… Закидывание в седло Октавии не понравилось совершенно. Запрыгнувший следом мужик – еще меньше. Вот честно, будет возможно – он точно будет ходить с разодранной мордой. Ибо… Нет, можно понять пленение. Но нафиг, извините, покровительственно по попе хлопать? Прошипев что-то возмущенное, бывшая крыса с удовольствием запустила ногти в ногу стражника и удовлетворилась воплем с последующим отпрыгиванием. Ну вот, а вы говорили, обязательно с сопровождением… Всего один сломанный ноготь – и Октавия уже с удобствами восседает на собственной зверюге. Ну и что, что поводья у пленителя. Главное – сидит девушка головой вверх и даже может говорить. Ох, ну вы, бобики, и вляпались… - Народ! – прочувственно обратилась девушка к окружающим. И поняла, что зря. Ибо окружающий на нее плевать хотели. Ну вот так всегда. Никакого счастья в личной жизни. Эх… Зато от «обаяния смерти» ни крохи не осталось. Хоть что-то радует. Или нет?
Дмитрий: Вот что значит чувство юмора некроманта. От вида наколдованной монстряки Дмитрия едва не перекорежило – такого он не видел давненько, лет пятьдесят, не меньше. Даже несмотря на откровенную антипатию вампира к ящерам – зверушку стало немного жалко. Немного. Совсем чуть-чуть. Мертвое многоногое чудо, несколько мгновений назад бывшее вполне живым и активно действующим существом, деревянно поволоклось к стене, качая многочисленными костяными выступами. Магия – опаснейшая игрушка, и ее ни в коем случае не следовало доверять тем, кто не умеет обосновывать каждое свое действие и просчитывать все последствия. А некромантия, особенно некромагические преобразования плоти – вообще последнее дело. И уж тем более – если это делается с животными… Уймись, приятель. Этому есть разумное оправдание. Ты же не собираешься самостоятельно пытаться разобраться с преследователями? Конечно, нет. Чтобы с кем-то разобраться, нужна кровь. А в голодном состоянии – ты просто едва соображающее животное. Сильное, конечно, и смертельно опасное, но все-таки животное. И с этим не поспоришь. - Пойматься? – тупо переспросил Дмитрий, услышав ответ даро. Это нужно было осмыслить. Зачем – пойматься? Наверное, потому что все равно не уйти,…Конечно. Вампир вспомнил свои ощущения во время последнего приступа, когда причудливый скачок уровня чувствительности выдал ему положение преследователей. Да, такие все равно поймают. Ну что ж, тогда придется. Магию в окружающем пространстве снесло напрочь – некромантша, разобравшись со своими плетениями, успела подзаправиться из ауры вампира. А через мгновение перед носом Дмитрия оказалось точеное запястье бывшей крыски. Сказанные следом слова недвусмысленно подтвердили мгновенную догадку вампира. Поверь в чудо, называется. Неписаная заповедь любой нежити гласит: никогда ничего не принимай от некроманта. Это такой народ, который может подгадить так, что твое собственное бессмертие будет для тебя персональным адом. Следующее «против»: получается как-то совершенно неудобно. Не кусайтесь, товарищи. С другой стороны, будешь благородничать – будешь хуже, чем самый гхыровый зомби. А силенки нужны, скоро понадобятся… В общем, почерту. Девушка сама предложила. А насчет того, что она некромант – придется положиться на собственную удачу…и на саму Октавию. Тогда – нужно успеть, пока эти не появились…. Осторожно прокусить вену. Нужно, чтобы потом это можно было легко перевязать. Ни капли терять нельзя, гхыр его знает, когда еще удастся поесть. И – контроль, контроль! Вот так. Дмитрию было уже больше сотни лет, но он никак не мог привыкнуть к тому, что нужно хотя бы иногда вспоминать о крови. И к ощущению того, как по собственным застывшим жилам мягким огнем разливается живительное тепло, решительно вытесняя сковывающий мертвящий (в буквальном смысле) холод, он тоже привыкнуть не мог. Это было даже не блаженство. Это было спасение. Вампир может жить только за счет чужих жизней. А вообще, много крови выпить невозможно. Знаете, сколько литров крови в человеке? А сколько может поместиться в желудке, пусть даже специфическом вампирьем? Вот-вот. По крайней мере, высосать кого-то досуха и не насытиться – нереально. А тут и вовсе хватило нескольких приличных глотков, чтобы почувствовать себя хотя бы способным к хорошей драке - может, дело было в том, что это была именно кровь мага? Кровь некроманта? А черт его знает. Наконец, Дмитрий оторвался от ее запястья, оставив на белой коже пару аккуратных дырочек. Как она умудрялась размахивать другой рукой, да еще и разглагольствовать все это время, осталось загадкой. Фиолетовое покрывало некромантии над ней сгустилось так, что его, казалось, можно было нащупать пальцами. Ощущения вернулись на положенные им места. В голове блаженно прояснилось. - Перевяжи, - посоветовал Дмитрий крыске, чувствуя, что, если ему сейчас придется творить опять алхимию вместе с магией, то бабахнет так, что взрыв под водой покажется детскими шуточками. Даже если бы Октавия его услышала, она бы все равно ничего не успела сделать – мгновением позже из сплетения коридоров, наконец, вынырнули те самые таинственные преследователи, которые своим постоянным присутствием испортили всем такое немереное количество нервов. Ничего не скажешь, выход у них получился эффектный, только вот рожи людей подкачали. Ну едешь ты на таком впечатляющем транспорте, так сделай хотя бы умное лицо или изобрази всемогущество! Нет, обязательно надо сидеть колом и с челюстью на груди…Огня напустили…ну да сытого вампира огнем не испугаешь. Тварюшка бодро ломанулась вниз по стене, врезаясь в кавалькаду людей, уже успевших познакомиться с магией даро. Какие-то слабые заклинания вдребезги разлетелись о щит. Так, ладно. Зрелище эффектное, но и самому тоже надо поучаствовать. Еще раз. Слово, символ, материал. Что-то синевато-искрящее рванулось с ладони вампира к людям, отчаянно пытающимся разбежаться от монстра Октавии, и с глухим треском лопнуло среди них, окутав мертвенно-зеленоватым облаком. Следующим заклятьем была «темная вуаль», напрочь закрывшая свет факелов. Люди плохо ориентируются в темноте, в отличие хотя бы от даро и некромантов. Ну и нежити, естественно. Суматоха поднялась невообразимая, замелькали сполохи рыжего пламени, долбануло фиолетовым…красота, настоящий фейерверк, жалко, просто так такие не увидишь. А потом пришел ответный удар. Щит лопнул лиловатыми неосязаемыми клочками, что-то упруго толкнуло в грудь… Сознание погасло мягко, будто кто-то накрыл колпачком огонек свечи. А когда Дмитрий очнулся, он с очень неприятным удивлением обнаружил, что связан какой-то магической дрянью, да еще и перекинут через седло ящера, а рядом, в пределах видимости, идет какой-то подозрительный тип! В седле кто-то основательно так расселся, и какая-то острая гхыротень в перекосившейся седельной сумке больно упиралась в бок. Вампир попытался незаметно оглядеться. Результаты не радовали – всех спутников постигла та же печальная судьба, что и самого вампира. Утешало только одно: ни эльфинитов, ни их трупов в окрестностях не наблюдалось. Значит, сбежали. Еще утешало то, что Октавия, судя по всему, и здесь умудрилась заявить свои права (и где она их взяла в такой-то ситуации?). Отовсюду явственно пахло смертью. Кого отравил монстрик Октавии, кого – ядовитое облако самого Дмитрия, кого смело магией даро…Из этого патруля домой вернутся только несколько везунчиков. И это тоже утешает, зло подумал Дмитрий.
Луннария: ООС: *заткнулось, досадливо сопя* ЗЫ: *пожала плечами* Ваши проблемы, первый. Не верьте ЗЗЫ: Вот и жду, Э?.. ЗЗЗЫ:А я нечестно писала коллективно совещаясь со своими раздвоениями личностями. Дубль второй взамен первому, который спасти не представляется возможным. Знаю, что мало, знаю, что неталантливо, но… не мне судить, конечно. ЗЗзЗЫ: На всякий случай попрошу – первый пока вы мне на асю (разумеется, мамину - туда пока вероятнее всего) не ответите, ответ чур не строчить, отставить кнопкодавительство! Я вам кое-что кинула, просмотрите, а тогда уж пишите, получив поправочки, хе-хе))))) если я их впишу в пост, получится не айс)))) да и... *заткнулось таинственно и злобно* Сухонькие тонкие ладошки уже давно бы потирались в предвкушении, существуй они в пространстве физическом, а не только лишь в фантазийном… Но, обо всем по порядку. Было немного обидно – только сейчас до личности, заключенной в кулон дошло, что больше половины его нотаций Змей благополучно прослушал. Особенно последний кусочек, с таким непревзойденным мастерством описывающий всю подноготную хвостатой подопечной. Зато своего он, похоже, добился и весьма-весьма в хороших размерах. Висеть на шее явно сошедшего с ума даро было.. м-м-м-м.. мягко говоря – некомфортно. Боясь даже пикнуть хоть слово, кулон с жадностью следил за перезвоном нити, заглушаемой какофонией творящейся в голове парня, но так отчетливо слышимой для этого кусочка камня на цепочке-веревочке. За себя кулон не боялся. Во-первых, потому как не умел бояться, а во-вторых далеко не безосновательно сомневаясь, что хоть что-то сможет повредить ему до полного уничтожения. А вот избавиться от рыжего совсем не мешало. Легче потом будет с расшатавшейся психикой хвостатой заразы. Думать же о том, что случится с одной рыжей девицей… как там её Ваэри?.. кулону и вовсе было лень. Она не имела для него никакой ценности, даже представляла скрытую угрозу… А день начавшийся так погано обещал иметь хорошую концовку… …до тех пор, пока они не достигли «конечной» точки. Похоже, свихнулся не только даро… Упрямство, верно, зародилось еще тогда, когда существо разумное впервые открыло глаза и смело взглянуло на окружающий мир. Самое любопытное, что оное упрямство сохранилось до наших дней буквально в первозданном виде и цвете, нисколько не преуменьшив свою силу, а даже увеличив. Некоторых же оно одарило столь тесным вниманием, что диву даешься… Да и действительно, чем, как не упрямством являлась та сила, что продолжала неуклонно толкать Эйветналь вперед, несмотря на многочисленные царапины на голых руках после того неудачного падения в «костяно-железные» объятия; несмотря на наливающиеся неестественной красотой отметины, расцветившие белую кожу – завиток, изогнутый юркой змейкой обрывистый след от массивной цепочки с витиеватым кулоном… Пугающий своей силой эффект от isse`atto начинал неохотно разжимать свои цепкие ручонки, весомо разбавляясь уже ставшим привычным инстинктивным ужасом. Ужасом пусть и древним. Ужасом пусть и въедливым. Но просто… таким привычным и знакомым, а главное, зовущийся ужасом только лишь из-за красивого слова. Девушке не нужно было быть невообразимым гением, чтоы выявить и осознать причину возрождения именно этого оттенка неприязни. Оно было повсюду, встречаясь со все пугающей частотой и грубо отодвигая на задний план отдаленно вибрирующий страх перед неизвестным, поджидающем там, впереди, где-то во мраке. Невозможно сверкающе выглядывая из-за плеч потускневшего металла, когда-то рассекающим плоть верой и правдой охраняя своего хозяина, оно вполне могло поспорить в количестве пролитой крови. Гордо возлегая на иссохшихся конечностях подобно прирученной дикой кошке, с такой же подчеркнутой грациозной брезгливостью возлегающей на бархатных подушках, расшитых драгоценными камнями, оно ну никак не оправдывало свое сравнение неким безумцем с теплым дневным светилом, которое когда-то возвышало этот металл в культах и легендах. Металл, способный превратить даже самого верного друга в алчущее наживы чудовище, такое же порочное и лживое существо; инфицируя этой лживой порочностью, которая насквозь пропитала блестящую желтую поверхность. Золото. Лениво-хищным взором провожающее тонкую шатающуюся фигурку с обмякшими крыльями, боязливо обхватившую себя за острые плечи и, настороженно сверкая глазами, продолжавшую идти… Бр-р-р-р, нет, определенно, одинокое блуждание по местам подобного вида уже оказывает явственное влияние на и так расшатанную психику выливаясь в прогрессирующей форме паранойи. Так и окончательно свихнуться недолго. Хотя, куда еще дальше-то?.. Секунды растягивались в минуты, а минуты в часы, длящиеся лишь мгновения. Девушка снова упустила разноцветный хвост времени, как это часто бывает, когда ты один. Даже пространство, казалось, включилось в эту игру – вроде и идешь довольно быстро (ну, или тебе это так кажется), а конца-края этому импровизированному кладбищу не видно. Идешь вперед, закусив в упрямстве тонкие губы и оставляя за собой «чистый» пыльный коридорчик, жутковато смотрящийся среди тлеющих следов смерти, да едва слышно перезвякивающй металл, столь нагло лишающийся хрупкой иллюзии опоры и вредно попадающийся под ноги. Угу, пустили дракона гулять по лесу, а заодно и дорогу построили… Хм, а в обширной сфере способностей Пернатого часом нет психиатра? Или психолога, как там это называется?.. …Он и правда возник внезапно. Словно с непонятной, но заметной издевкой заменив собою царящий и теперь уже сравнительно светлый мрак. Затмив собою кажущуюся уже простой назойливой мошкой страх перед золотом. Тень в тени. Черная дыра среди пещерной мглы, с четко очерченными краями. От этого обелиска веяло мощью, пролитой жизнью и… Смертью. О, нет, нет, не банальнейшее сравнение с каким-то там тленом, запахом могилы, свежей земли и разлагающейся плоти 9хотя… если только как в виде расшалившегося воображения?), фи, что за грязный вздор! А именно тем ароматом, который с садистки-сладкой утонченностью приподнимает каждый волосок на теле, сводит нервы болезненной истомой, судорогой; а где-то в районе копчика от этого аромата зарождается жутковато-предвушающее чувство чего-то невыносимо Большого и Великого, волной пробегающее до самого кончика хвоста… Кажущийся не менее лживым, чем презренный металл цвета желтого солнца. Вызывающий глубоко-глубоко в душе необъяснимую струну чего-то мерзкого и непонятно… сочувствующего… сожалеющего. Подобные мысли, ощущения настолько сильно захлестнули телепатку… Но не настолько… …Чтобы отсечь внимание от ожившей «нити», тревожным перезвоном вклинившейся в сознание. …Заставить не заметить теплую волну лживых слов материальным ветром призыва пронесшуюся мимо на невероятной скорости… На`хассе почувствовала себя даже оскорбленной. Если бы не успела за долю мгновения повернуться, влекомая уже своим зовом; за долю мгновения увидеть, как отодвигается обиженный мрак… Узнать в этом существе прежнего даро, невозможного Пернатого Змея, могла бы лишь самая извращенная человеческая фантазия. Но кто посмел сказать, что оная фаназия ровня фантазии Порождений Стихий?.. Сын Дракона. Очеловеченный Облик. Зверь, случайно перепутавший воплощения. И не поймешь, чего больше, чего меньше… Аватара Дракона, Сына Огня, всего лишь принявшая такую вот замысловатую форму, всего лишь аватара – рассыпающийся пластилиновым песком образ, чтобы в следующую секунду смениться чем-то новым и таким прежним. Неузнаваемый, знакомый… Подобно змее увлекаемой дудочкой вперед, несущийся навстречу чему-то непонятному для дочери льда и снега, но почему-то кажущемся таким очень важным… Очень лживым, недоговаривающим неправильным… Извращенная форма ревности? Возможно и так. Иногда «растяжка» времени полезна. Столь много успеваешь осмыслить за столь короткий срок. …Творящееся на том конце «нити» безумие, названое так из-за своей непостижимости всех оттенков чувств… …неразличимое, но грандиозное изменение в самой структуре образа даро – не заметное поочередно, такое явное в арифметической прогрессии – по мере приближения к черно-блестящей каменюке… …доля секунды, унесшая с собою усталость, и порядком поднадоевший страх, и любое иное, оставив лишь тепло леденящее душу желание остановить от непоправимого шага, несмотря на ту плату, что придется за это заплатить. Извращенная форма попытки защитить от неизвестного? Надоел, умолкни. Она кинулась наперерез в чисто зверином, слаженном прыжке – взметая в воздух столпы пылевого праха, рассекаемого надвое резким ударом хвоста, безнадежно отстающего от кажущейся такой несильной фигурки. По сравнению с летящим «по головам» даро – безмерно неуклюже, некрасиво… по сравнению с движениями человека – верх невозможного, невероятного… у человека бы от подобного изгиба кости оная сломалась… у на`аши придала сил и нужной инерции… Прыгнула с силой отталкиваясь длинными ногами и внезапно тормозя, презрительно разогнав побежавшую дальше пыль взвихрившимися в стороны крыльями и холодным ветром, укутывающим их. …Встав на пути Змея, загородив ненавистный камень четырьмя метрами пушистой кожи крыльев. Растянув их тонким щитом. Ага, щас, остановился он. Я сказала – умолкни… На`аши все же заведомо безумны. Только в их логике мог возникнуть столь вызывающий своей дерзостью, самонадеянный… и откровенно глупый план. Как можно перебить чужое воздействие? Как можно перебить чужой зов? Чужое привлечение?.. Заменив его чем-то еще большим, пусть ненадолго, но все же попытаться подавить силу молодым напором и пылом, так нагло пытаясь противостоять древней мощи. И королей древних династий иногда убивают молодые сопляки… Ну, или хотя бы могут травануть так. что оный король еще долго проваляется в постельке… и уже там мирно откочует в мир иной, провожаемый своим верным советником и его красивым кинжалом в спине… Таль не нуждалась в картинно вытянутых руках, героической позе или особо-напряженного лица, как любят обычно изображать на старинных фресках – и не поймешь, то ли герой доблестно отбивается, то ли не вовремя страдает запором и напряженной работой мысли по этому поводу. Не нуждалась она и в магических рунах или звучных заклинаниях, призванных для упорядоченного, а главное – экономного расхода магии. Смысл?.. Спокойное, истинно каменное лицо – как у статуи (да и цветом не отличаемся), так и не успевшая измениться поза экстренного торможения – чуть согнувшись, напружинив ноги, чуть изогнув руки для удержания равновесия. И ветер, истинно пронизывающий тело, взлохмачивая волосы... выносящий, «выдуващий» синие искорки, замораживающие не слишком расторопную пыль, повергая её вниз в виде кристалликов из льда. Расходящееся в стороны марево… белое, чуть дымящееся марево… Просто рой блестящих сине-черных мошек, резко заполонивших все свободное пространство, распространяясь все дальше, с едва слышным свистящим гулом разрезая воздух, устремляясь вперед, в попытке укутать приближающееся существо подобием кокона… …рассекая в пыль древние кости… …рассыпаясь на миллионы частиц и мгновенно впитываясь в золото… …рассерженной тьмой шевелясь вокруг черного обелиска… …играя тенями на резких чертах белоснежной статуи с развевающимися короткими волосами, который кто-то по недоразумению закутал в тряпки и гордо назвал это одеждой… …не тревожа своим светом гневно мерцающую бездну бледной синевы глаз… …жадно впитываясь в кусочек черного авантюрина, беспомощно висящий на чужой «неродной» шее, понимающий, что не сможет все впитать… …спокойный громкий шепот, уверяющий, что… …телепатические импульсы… …грустный шепот… …твердо говорящий, что не пустит даро дальше любой ценой… …что даро, прежний даро, нужен куда больше, чем все остальное… Слепой порыв, глупая попытка, рассчитанная на авось… …на удачу и благоволение стихий к своей дочери. Что же, обелиск, пусть в твоих рунных жилах текут жизни всех тех, кто не нашел своего последнего приюта в этом проклятом месте, в этой пещере здесь и сейчас. А твое воздействие и можно назвать магическим, притягивающим и всесильным. Даже в чем-то правым… Но Сила Камня питала жизни тысяч на`хассе в течении многих и многих циклов. А его магию так же трудно назвать… полноправной магией. …Кто сказал, что сутью стихий является Хаос? Он был прав. Но забыл упомянуть одну маленькую деталь – даже в самом незабвенном Хаосе всегда есть четкая грань Порядка, как в самом чистом Порядке прослеживается скрытый Хаос. Сила Льда, холода, в своем хаотическом движении способная затмить любые иные Кланы и Дома… была самой спокойной, четкой, порядочной. Что может быть четче узоров льда на камнях и стекле, всегда подчиняясь одному сюжету или направлению? Что может быть более отрезвляюще-пьянящем, чем холодный воздух, с залихватским свистом врывающийся в легкие? Что может быть… более теплым, чем лежащий пушистым ковром снег, обещающий покой и несравненную музыку гармонии? Что может более легко… успокоить?.. Благоволение стихий?..
Дориан: - Быть хищником она предпочитает! – фыркнул Дориан. В который раз прикинул, какова вероятность превратиться в аналог ящерицы, если спорить с некромантшей. Ну, в общем, выходило, что не так и мало. На мерзкую дрянь (брр) смотреть не хотелось. Тошнило. Дориан как изначально магическое создание чувствовал чужую магию особенно обостренно, а некромантию способен ощутить даже новорожденный гоблин. Мерзко. Не лучше, чем наблюдать способ питания вампира. Хотя после этого Дориан стал немного больше уважать бывшую крысу – немалая смелость нужна, чтобы решиться предоставить вампиру собственное запястье. - Эй, а ты смелая… для человека, - усмехнулся Дориан. Неизвестно что ответила бы на это бывшая крыса, потому как ответить ей не пришлось вовсе. «Началось». Что именно – никс не совсем понял сначала. Покрывало чар опутывало его точно так же как остальных, любопытство заставило Дориана чуть высунуться. Ой, зря. Выкидыш магии смерти сражался с целой толпой. С целой толпой людей. - Мра-ак, - растягивая звуки проговорил Дориан. Кусучие эльфиниты. Вампиры. Некроманты. Еще кто-то малопонятный. Все это Дориан мог вытерпеть. Но один вид людей, ощущение густой вонючей злобы и не менее вонючих факелов заставил Никса брезгливо дернуться. «Можно попробовать их приостановить…как монстра давеча». Впрочем, пока тварюга разбиралась с человеками вполне успешно. Дориан предпочел пришпорить ящерку и держаться поближе к вампиру и «крыске». … А потом было больно. Но недолго. Дориан провалился куда-то в темноту. Очнулся он от грубого пинка сапогом в бок. Руки были связаны толстой бечевой, ноги – тоже. «Мои вещи…» - похолодел Дориан. Жемчужина. Остальное – черт с ним, но если он потеряет фамильную драгоценность Стаи… Не примут в другую. Вообще изгонят в какое-нибудь дрянное болото. - Эй, гляньте какой улов, - ржал какой-то тип. Тот самый, осмелившийся осквернить никса носком грязнющего сапога. – Девки, мальчики… не, за нежить много не дадут, а этот цыпа миленький. Дориан с молчаливой ненавистью уставился на человека. Чуткое обоняние улавливало вонь перегара, лука и мытого лет эдак пять назад тела. «Стошнил бы, но тогда уж ему в рожу, а так – обидно». - Тише ты, - появился второй. От одной перекошенной рожи Дориану снова захотелось расстаться с завтраком. – Шкурку-то не порти, кто ж покоцанного купит! - А че! Я его аккуратно… сма-азливый… - Только попробуйте, - хмуро сказал Дориан. – Тронете – к воде можете не подходить. Мои сородичи вас рыбам скормят. - Утю-тю, какие мы страшные, - заржал первый. Черная повязка прикрывала половину лица, видимо у разбойника – или кем там был этот тип? – не хватало правого глаза. - Страшные. Дориан еще мог запеть. Еще мог зачаровать всех этих остолопов. И даже попытаться заставить их выполнить его приказы… «У них видно совсем с мозгами плохо. Связывать руки Сирене – все равно, что сажать волкодлака на цепь-ниточку!» Он ехидно ухмыльнулся и открыл рот. Сейчас он опять всех спасет – кстати, где его спутники? К сожалению, разбойники оказались не так тупы, как надеялся Дориан. Рот ему залепили кляпом – прокопченной тряпкой. «Вот теперь я попал…».
Вешалка: Таинственные подземные туннели остались позади. Громыхая сбруей, кавалькада влетела в запруженный народом город, пронеслась по пыльным и шумным улочкам. Никто не попытался их задержать, никто не смотрел во след всадникам слишком уж навязчиво. Зоопарком называли странного свойство пещеру, расположенную в отдалении от остального города. Огромная, многоуровневая, она напоминала старинные гравюры из книг. Сотни клеток громоздились на двух десяткох этажах. Их разномастные обитатели спали, ели, выглядывали сквозь прутья или беспокойно метались из угла в угол. Тигр, привезенный из дальних земель, величественно зевал. Молодой еще единорог рассеянно ковырял копытом пол. Надрывалась криком яркая, как бабочка, птица. Были тут и другие твари, разных цветов и размеров. В том числе и двуногие. Из Зоопарка, как не крути, вышла хорошая тюрьма. Клетка, в которую препроводили пленников, оказалась маленькой и крайне неуютной. Чуть больше полутора метров в высоту и столько в ширину, гулко жужжащие от заклинаний толстые прутья да такой же замок, магический и крайне несговорчивый. Хмурая троица из нежити, некромантки и рыба проводила удаляющихся стражей мрачными взглядами. У каждого из неунывающий компании был достойный повод для недовольства местным «сервисом». Октавия жаждала удобный двухместный номер на себя и вампира. Дмитрий – одиночную камеру на максимальном удалении от томно вздыхающей принцессы (последняя, пользуясь случаем, взгромоздилась на колени все еще связанного «посла» и ласково приобняла за плечи). А рыбу, напротив, очень хотелось найти кого-нибудь, кто выслушает его жалобы на несправедливость окружающего мира. Высказывать их двум уставшим и далеко недоброжелательным физиономиям сокамерников русалка постеснялся. Чем был недоволен их четвертый попутчик, так и осталось загадкой. Всю дорогу сюда даро безвольно обвисал в седле. Да и теперь лежал не двигаясь в противоположном от настороженной братии углу. До мертвого, вроде бы, рабу было еще далеко, но проверить что же с ним такое никто из спутников благоразумно не рискнул. А когда стражники убрались восвояси и звук их шагов смешался с гомоном обитателей, необходимость в этом отпала. Даро шевельнулся и сел, как ни в чем не бывало. Водопад встрепанных черных волос укутал его хрупкую фигурку плащом. Но лицо по-прежнему оставалось надменно-бесстрастным. - Какой-то прок от вас все-таки есть, - равнодушно объявил он, не то одобряя поведение воинственной компании, не то насмехаясь над ними. И то и другое, как успела уже узнать троица, даро мог делать не меняя выражения лица, - Надо выбираться отсюда. Легко сказать! Замок отказался открываться наотрез. Прутья решетки, над которыми даро вдумчиво водил руками под одобрительное сопение сокамерников (в вампирьем исполнении оно звучало откровенно устрашающе, но Октавия продолжила ерзать, устраиваясь поудобнее на недовольном «стуле»), тоже не думали раздвигаться. Наконец, даро неопределенно дернул плечом и постановил, что нужен ключ. Какое-то движение в темном коридоре привлекло взгляды пленников. Странно. Гостеприимные стражники запихнули их на самый последний этаж. Соседние «квартирки» были пустыми. Только резковатый животный запах напоминал о том, что когда-то здесь держали больших хищников. Хотя… В каком-то роде к сей категории можно было отнести и обладательницу сияющей улыбки, лениво трусящую между клеток. Парные копытца совершенно беззвучно соприкасались с камнем. Вешалка любопытно вертела головой по сторонам и чуть недовольно помахивала хвостиком. Но вот её взгляд упал на запертых попутчиков и выражение морды стало на редкость пакостным. Ай, ай, ай! Как же нехорошо! Бросили слабую и беззащитную даму наедине с теми громилами (надеюсь, их коллеги не забыли прихватить трупы?), а сами преспокойненько сидят и ждут милости стихий. Ну и – хэ-хэ – ждите! А мы тут рядышком погуляем. Кобыла продефелировала туда-сюда, лениво погромыхивая висящими на хвосте ключиками. Потом вальяжно растянулась перед решетками и заинтересованно насторожила ушки. Ну и кто тут самая умная, самая красивая, самая добрая лошадка? Ну, ну, господа и дамы, смелее! Она вас внимательно слушает!
Пернатый Змей: ООС: *удивленно* Что? Неужели это все, второй, что вы мне хотели сказать? ПыСы: Второй… *ласково* помните, я как-то обещала вас покусать?... ПыПыСы: Таки меньше, чем хотелось. Около 9000 знаков. Но добавить нечего…. Не помнить себя, не помнить целого мира. Оставить где-то за гранью бытия горький привкус ненависти, сладковатый запах предательства, терпкую вязкость ответственности. Как это здорово, как невероятно легко быть… никем. Ничем. Отбросить все лишнее и стать частью переполняющей тебя силы. Живым оружием в её ладонях. Не ты ли так хотел этого? Сделать свое существование простым и понятным. К чему беспокоиться, тревожиться терзаться сомнениями? Раз за разом спрашивать самого себя и не получать ответа? Посмотри, вот она твоя мечта. Осталось совсем чуть-чуть. Еще пара шагов вперед. Вот так, вот так. Протяни вперед руку, коснись холодного бока каменного исполина. Сегодня он исполнит твое самое сокровенное желание… И злость, и веселье, и всякое иное чувство было с позором изгнано из его души. Он не помнил своего имени, равно как и того, что оно когда-либо существовало. Все его существо стремилось к одной единственной Цели. Она, еще не видимая, непреклонно гнала вперед. Шаг за шагом, чем ближе и доступнее становилось желаемое, тем меньше оставалось в нем от того, кого называли Пернатым Змеем. Бледнели и тускнели воспоминания. Когда-то такие значимые, теперь они мертвым грузом сковывали личность, мешая ей окончательно обратиться в блаженное Ничто. Что-то менялось вокруг. Осталась позади пещера с потухшими светильниками, исказившееся от ужаса лицо рыженькой девушки, короткий коридор и небольшая приоткрытая дверь в его конце. Все эти видения вспыхивали и угасали, откладываясь в глубинах драконьей памяти, но не находя отражения в обострившемся до кристальной чистоты сознание. Мир обрел пугающую остроту восприятия. Каждый звук, каждый запах, мельчайшее дуновение ветерка или танец потревоженных шагами пылинок – разум отмечал мельчайшую деталь и… отпускал её. Перед внутренним взором искрился, переливался всеми оттенками черного древний Камень. И его манящая темнота затмевала собой все. …Какая глупая, дурацкая ошибка. Многие так мечтают о покое и свободе, что совершенно забывают простую истину: невозможно быть свободным и безвольным одновременно. Камешек, лежащий на истоптанном пути никому не принадлежит, у него нет долгов. Он никому не нужен – ни проходящим мимо караванам купцов, ни одинокому усталому путнику. Не это ли свобода? От боли, от решений, от всего мира? Только зачем она вам, такая свобода, если вы даже не в силах осознать её? Если любой проходящий мимо способен пинком ноги отбросить вас со своего пути. Свобода – не более чем возможность самостоятельно принимать решения и нести ответственность за них. Но теперь уже поздно поворачивать назад. И жалеть о собственном выборе тоже поздно. Потому, что некому жалеть. Да и не о чем. Он же действительно этого хотел. Ласковая, пульсирующая энергия накатывала, обволакивала, заполняла собой. В ней чудились голоса давно ушедших. Их незримые руки ободряюще касались сердца безыменного существа, уже неспособного жалеть и сострадать. Их нетерпение с каждой секундой все отчетливее проступало сквозь паутинку обещаний, и он, сам не ведая того, ускорял шаг. Почти бежал. Почти летел. Радужным бликом среди теней, он скользил вперед с неосознанной грацией молодого хищного зверя. Слишком самоуверенного, что бы скрываться, и слишком гибкого, что бы потревожить своими шагами притаившийся камешек. Или целую груду вовсе не таящихся костей. Казалось, ничто и никто не сможет помешать ему достигнуть желанной Цели, заставить остановиться. И все равно замер, чудесным образом растворив инерцию стремительного бега. Дыхание, чуть учащенное, сиплым шипением вырывалось из приоткрытого рта. Пустые, ничего не выражающие глаза смотрели прямо на возросшую преграду, но не видели её. На секунды или целую вечность два существа застыли друг напротив друга в нелепых позах, точно статуи. Она – собранная и настороженная. Он – отрешенный и безразличный. И оба, готовые во что бы то не стало добиться поставленной Цели. Пространство меж ними клокотало от гнева пробуждающихся Стихий. Воздух и Вода переплетались в причудливом танце. Холод плескался, накатывал на древний камень, покрывая его узорами белой изморози, разгрызал в прах кости и белесым налетом ложился на неподатливый метал. Крохотные льдинки мимолетными касаниями ранили и обжигали золотистую кожу, путались в рыжих волосах, капельками оседали на играющей перламутром чешуе. И… ничего. Существо не шевелилось, с безразличием мертвеца позволяя чуждой силе касаться его изменившегося тела. Ответный жар не растопил пронизывающий холод, не превратил нахалку в кучку дымящихся угольков. Истинный Огонь остался безучастен. Чем бы ни был в это мгновение его заблудший сын, душой безыменного безраздельно завладела иная сила. Сила, которой неведома боль или ярость. Сила, на защиту которой никогда не встанет вольный огонь. Смерть. Какое-то мучительное мгновение казалось, что он отступиться, повернет назад, станет тем же знакомым насмешником и забиякой. Но… … одному голосу не заглушить зова сотен и сотен, навсегда запертых в черных недрах Камня. … тихой просьбе вернуться никогда не пересилить сладостных обещаний жизни иной, лишенный проблем и тревог. … прежнего Змея уже нет… И все же, все же, все же. Надежда – упрямая дама. Она живет до самого того мига, когда подтвердиться неизбежное… …А потом он отступил на пол шага и прыгнул. Изменчивая Фортуна вновь обратила к вредной хвостатой девице свой переменчивый лик. Ради разнообразия, не иначе. Ни убить её сразу, ни причинить серьезный вред он не смог. Змей-человек совладал с этой новой Летуньей. Пусть и не без труда, но совладал. Дело ведь не только в физических способностях и магической мощи, но и в умении их применять. Опыте и инстинктах, практике. Да и не стал бы даро лезть напролом, придумал бы что-нибудь более занимательное и веселое. Что б надолго запомнилось. А настоящий Дракон едва ли обратил бы внимание на возникшую перед ним девицу. Обошел бы, перелетел. Или наградил мимоходом ударом когтистой лапы. Суть-то одна – пытаться встать на его пути столь же нелепо, сколь просить придержать свой бег разогнавшуюся лавину. Но это странное, бесчувственное и пустое существо, не являлось ни тем, ни другим. Все, что было наследием долгой человеческой жизни – забылось. И замысловатые приемы, и ловкие увертки. Осталось только одна единственная Цель, во имя достижения которой он нетерпеливо рвался вперед. И помеха, которую требовалось сбросить с дороги. Слитый воедино клубок из двух тел покатился по полу, подминая под себя белый хрустящий наст. Мертвые мстили потревожившим их покой святотатцем: острые разломы костей царапали кожу. Но сцепившиеся существа не издавали не звука, безмолвно и яростно вырываясь из смертельных объятий друг друга. И ничего, кроме навязчивого шепота перекатывающих черепков, не нарушало гнетущей тишины мертвого города. За отчаянной борьбой надменно наблюдало черное тело обелиска. Теперь, когда желанная добыча была так близко, пульсация стала чаще и резче. Словно удары сердца. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Волны темноты захлестывали зал и откатывались, как океанский прибой. Они то погружали дерущихся в непроглядное и душное марево, то выпускали из своих глубин, позволяя различить неизменные белые колонны, теряющийся в вышине потолок и сосредоточенное лицо своего противника. Пока очередная волна вновь не лишала возможности что-либо видеть и слышать. Это не могло длиться долго. Какие бы силы не поддерживали неугомонную парочку все это время, даже они оказались не властны бесследно смыть усталость последних безумных дней. Рано или поздно, кто-то должен был проиграть. Более сильный, он удерживал её теперь собственным весом. Прижатая спиной к костяному полу, совершенно беспомощная на’аша могла только лежать и смотреть в ничего не выражающие каменья глаз. Руки, отведенные назад, железным обручем сковали шершавые пальцы рептилии. Он мог бы сломать её. Убить. Но… Не стал. Подался вперед, оказавшись настолько близко, что можно было заметить, как пульсирует жилка на шее в такт участившемуся сердцебиению. Исходящий от сильного тела жар казался нестерпимым. Существо опустило голову, почти касаясь её щеки. С шипящим присвистом втягивая ноздрями запах. Теплое дыхание чуть шевелило белые пряди, пробуждало мурашки. Боль была резкой, но недолгой. Длинные острые клыки легко пробили податливую плоть. Челюсти сжались, рот наполнился солоновато-медным привкусом крови. Первый глоток оказался неуверенным и осторожным. Он словно пробовал на вкус эти новые, незнакомые ощущения, не понимая, зачем нужна задержка, когда Цель так близка. Ведь ничего больше не мешает ему… Ничего… Но этой малости хватило с лихвой, что бы пробудить совсем другое чувство. Не драконье и не человеческое, единственное оставшиеся у лишенного себя существа. Он даже и не представлял, что голод может быть таким… опустошающим. Болезненным. Жадно, торопливо он сглатывал заполняющую рот чуть холодноватую жидкость. Что бы хоть на мгновение притупить ненасытное жжение. Всхлипывая и дрожа, пил и не мог напиться.
Октавия: Хуже, чем езда в компании уймы мрачных мужиков, еще ничего не придумали. Даже получив недвусмысленный приказ не трогать пленников, вояки нагло косились на Октавию, заставляя девушку сжиматься в испуганный комок. В самом деле, с учетом того, что протянешь еще всего часа два-три на приказы становится как-то плевать… Мужикам явно хочется позлобствовать, отомстить напоследок. Октавия их понимала. И именно поэтому клещом вцепилась в вампира, как только появилась возможность. В самом деле, между кровососом и солдатней выбор очевиден: от Дмитрия как минимум чесноком не разило. Как максимум ворох плюсов заставлял относиться к некромантке с явным подозрением: чего стоил один факт того, что покусательство вампира на девичье запястье покусанной даже понравилось. Так, слегка, вы не думайте… Боль – она была недолгой. Зато циркулирующая между вампиром и девушкой магия давала ощущения просто оффффигительные! Нет, повторить не хотелось. Пока. Слишком, знаете ли, ново. Да и мужские губы на запястье… Это тоже ново. Это тоже волнует. Перевязать ранки было совершенно нечем, однако за время дороги кровь успела остановиться. Впрочем… всё равно было больно. Как будто что-то сидело внутри руки и методично дергало за поврежденный участок. Ничего особенного, право слово. Но не приятно. Ещё болели оставленные грубыми лапами пленителей синяки. Может, они и не специально (ой, вряд ли), но факт остается фактом: пока девушку хватали, сажали на ящера и пересаживали на другого, количество фингалов увеличивалось в геометрической прогрессии. Хорошо хоть лицо почти не пострадало, а ссадина на скуле – это ерунда… Жаловаться девушка даже не собиралась. Да и не внушал доверия загадочно водящий над решеткой руками даро, а вампир и вовсе… оказался морально придавлен сидящей на нем побитой красавицей. Немного подумав, Октавия огляделась по сторонам и устало ткнулась лбом в плечо Дмитрия. Хотелось спать, так что появление эльфинита осталось незамеченным до определенного момента. Радостно вскинувшись при виде Вешалки, Октавия даже улыбнулась. Определенно, лошадка попалась – чудо! Умница, красавица, воровка… То есть, гармонично развитая со всех сторон рыжее чудо! С которым разбираться предстояло кому-то, кроме ведьмы. Девушку неожиданно повело в сторону. Организм отказался справляться с нагрузками (превращение, собственная магия, ящеры, короткий бой и дорога) и решил взять кратковременный отпуск. Может, после легкого отдыха и клетку, в которой билась пойманной птицей способность колдовать, удастся разрушить. Хотелось бы надеяться. Уж больно неприятно, когда только начавший покидать гнездо слеток внезапно оказывается в маленьком замкнутом пространстве не только без возможности лететь, но и без еды, воды и прочих средств существования. Зевнув, девушка на всякий случай слезла с вампира: как бы не уснуть… И, споткнувшись о никса, едва не ударилась о решетку. Это, знаете ли, бодрит, так что через пару-тройку секунд Октавия уже стояла на коленях, развязывая страдальца. К тому времени, как упали веревки и был вынут кляп, девушка уже сломала еще пару ногтей и снова хотела спать. Теперь бы не помешало освободить Дмитрия. Вопрос: как это сделать?
Дмитрий: Положение перестало забавлять еще в середине пути. Нет, все шло как по маслу: как и было предсказано, когда они подошли к "зоопарку", количество стражников обещало в ближайшие полчаса сократиться процентов на семьдесят. Смертью прямо-таки несло. Дмитрий даже пожалел, что в свое время побрезговал и не стал учиться тянуть подобную энергию без физического контакта. А зря. В этом отношении некромантам гораздо легче. Готовый резерв. Магическая дрянь, которой намертво были стянуты руки, неприятно холодила, вызывая у вампира ассоциацию с серебром и святой магией. Почти любому немертвому знакомо подобное пренеприятнейшее ощущение, и радовало в этом случае только одно: что бы это ни было, оно ни святой магией, ни серебром точно не являлось, иначе на месте кистей у Дмитрия давно бы уже были обугленные култышки. Или что-то вроде того. А тычки стражников (ох и не любят же они нежить, чтоб их....) особого вреда не причиняли. Даже если это были тычки латной рукавицей. От всей широкой души. Эх, как хотелось высказать свое мнение о ревностных исполнителях долга перед государством, когда всю компанию свалили в устрашающего вида клетушку наподобие мешков с прошлогодним навозом! Но, подумав секунды три, Дмитрий решил, что это будет уже откровенное издевательство над бывшими сородичами. Пусть идут с миром. С тем самым, о котором пишут на надгробиях. Чем скорее уйдут, тем лучше. Вот только некоторые граждане откровенно нагло воспользовались первоначальной свалкой, так что вскоре Дмитрий обнаружил, что к длинному списку перепробованных им профессий добавилась еще и профессия стула. Со сломанными ножками. Ладно бы стула, так еще и стула под ерзающей принцессой! Так. Кому-то явно не хватило трона. Пока Дмитрий думал, поджентельментствовать ли молча или просто в кратких выражениях попросить Октавию слезть и не ломать ему коленные суставы (поскольку это дело заживляется долго и болезненно даже для регенерирующего вампира), стражники успели уйти, даро успел выползти из своего угла и провести краткое обследование клетки (с последующей краткой резолюцией), а никс (который всех спас, да-да, тот самый!) успел сменить несколько крайне умилительных выражений лица. Конечно, бедняге даже возмущаться сейчас трудновато. Эх, что современная молодежь делает... На счастье для Октавии, проблему она решила сама, смывшись со своего живого стула куда-то в сторону никса. Конечно, крайне неудобно было бы посылать в далекое далеко девушку (хоть и некромантку, в несколько раз старше самого Дмитрия), у которой, ко всему прочему, он еще и крови отхлебнул. Да и вообще...настолько звереть не стоит. Не сказать, чтобы прибытие Вешалки вызвало у вампира дикий восторг - эту лошадку нужно было еще уговорить, чтобы она отдала ключи...кстати, как она их стащила? Загадка. Впрочем, это же эльфинитка. Но обнадежило изрядно. Это все равно лучше чем если бы ключи были "где-то там, далеко". Ладно, хватит дурью маяться. Дмитрий прикрыл глаза и попытался разобраться в заклятии, которое связывало его. Хотя бы разобраться, потому что творить свои заклятья в этой клетке явно не рекомендовалось. Но плетение было настолько ювелирным, что оставалось только присвистнуть: вязали явно не люди. Тогда попробуем так. Найти узел заклятья. Расшатать его с минимальным выбросом собственных магических сил - не выше сил, затраченных на само заклятье, которое магия клетки попросту игнорировала. Может, дело было в типе магии? Тогда будем подражать. Узел расшатывался мучительно медленно, но верно. В нужный момент - отпустить. Нельзя сказать, чтобы заклятье распалось до конца, его отдельные обрывки еще продолжали действовать, но уже слабо, вразнобой, не внося нужного порядка составляющих. Остальное было просто делом техники. Получив наконец-то способность нормально двигаться, Дмитрий уселся на полу клетки, внимательно разглядывая прутья, гудящие от вложенной в них магии, и изредко косясь на эльфинитку - а вдруг совесть у этого рыжего товарища все еще есть? Совести, видимо, не было. Кобыла продолжала изящно помахивать хвостиком, и не думая подходить поближе к клетке. Даро молчал. Рыб собирался с силами, чтобы говорить, говорить и говорить всякую бяку об окружающих. Короткий взгляд на Октавию привел Дмитрия к выводу, что, если прынцессу вовремя не поймать, она тюкнется головой об прутья решетки. За неимением других вариантов вампир с усталым вздохом начал шарить по карманам пояса. Сумку куда-то дели, пока вязали, да и не было в ней почти ничего. Кроме шляпы. Ну да здесь солнечным светом и не пахнет, обойдемся. Плащ валялся недалеко от прынцессы. Если захочет спать, сообразит, не маленькая, лениво подумал Дмитрий, продолжая шарить по карманам. Какие-то алхимические штучки. Еще какая-то дребедень. И еще. Внезапно рука натолкнулась на что-то длинное и шероховатое, висящее в поясной петле. Что-то теплое, деревянное. Недоумевая, Дмитрий вытянул нечто из петли. "Это" было чем-то вроде короткого толстого резного жезла с причудливым навершием. Вид орудия моментально навел Дмитрия на мысли о магах природы - и белый цвет, и резной волк навершия, да и вообще...такое можно отличить за полверсты. Что было гораздо более странно - магия в нем чувствовалась...нехарактерная. Обычно такие вещички вампир обходил стороной, опасаясь за свое немертвое существование. Но вот "вещичка" спокойно лежала на его ладонях. И никаких внутренних движений магии - ровное внутреннее горение, не больше. И никакого ощущения подвоха тоже... Все чудесатей и чудесатей, никому так не кажется?
Лейла: Если бы можно было покраснеть еще сильнее, Лейле бы это несомненно удало. Ничтожная даже поблагодарить толком не смогла за избавление от меча, только глупо переводила взгляд с благородной на мальчика-раба и обратно. Парень терпеливо ждал, весьма правдоподобно изображая статую. Но Лейле то от этого легче не было! Совсем недавно она сама вот так же обслуживала гостей своего хозяина. - Того же, что… - неуверенно начала она, но осеклась на полуслове. Госпоже явно не понравиться, если ничтожная попросит того же самого, - Картошки… жаренной… и рыбу… Спасибо, благ… спасибо. Раб невозмутимо заскреб карандашиком по бумаге, записывая сумбурный заказ в маленький блокнотик. Меньше всего на свете его интересовали посетители, сколь бы необычными они не были. Ну, решила какая-нибудь дама побаловать свою рабыню. Так на свои же деньги, а это – не преступление. Ахаи только пожал плечами и неопределенно махнул рукой – что-нибудь поесть на вкус повара. - Какой чай угодно господам? – деловито уточнил разносчик. О, чаепитие в Анохене – настоящее искусство. Во всей Долине вы не встретить большего разнообразия этого напитка. Даже в самом захудалом трактиришке Города вечного лета можно испробовать несколько десятков его сортов. Да и чаем это называется далеко не всегда оправданно – гостей Анохена, решивших приобщиться к местной кухне, ждала масса сюрпризов и открытий. Например, в иные сорта благородного намитка добавлелись дурманящие или наркотические травы. - Красный, - поспешно попросила Лейла и смущенно отвела глаза. Разносчик одобрительно кивнул, пообобещал, что заказ будет готов через десяток-другой минут, и поинтересовался, не желают ли господа снять комнаты. - Остались две свободные, - вежливо пояснил он. Повышенный интерес других посетителей не укрылся от его внимания, - Если дамам угодно, заказ подадут вниз, где вам никто не сможет помешать.
Atshena: Разные виды чаёв? Замечательно. Есть шанс вспомнить ушедшее время. Раньше принцесса драконов была неравнодушна к экзотике. Но уже двадцать лет ей не доводилось пробовать ничего необычного. Блюда для знати меню сотен трактирчиков, в которых останавливалась крылатая, не включались. А тут такое приятное исключение. - О, ну раз так, мне жасминовый, если есть... Из сумки высунулось заспанное, помятое чудо по имени Шакрэн. Чудо зевнуло, пожевало тонкой пастью и посмотрело на хозяйку. Так покачала головой и добавила: - Ну и этому... кусок мяса, можно сырого. Он не брезгует, - на это, в подтверждение слов, драппи довольно щёлкнул челюстями. Это можно было понимать по-разному. В том числе и "загрызу, не подавлюсь". Для сорока дюймового дракончика это была достаточно забавная замашка. После этого Шакрэн, уже выпрыгнувший из сумки, взгромоздился на спинке пустующего стула за соседним столом, и, подобно сторожевой горгулье, уставился на враждебные территории. То бишь в зал. Атшена, уже не глядя на мальчика, с лёгкой улыбкой наблюдала за поведением бывшей рабыни. Несомненно, девушка ещё долго будет привыкать к вольной жизни. И долго хвостом ходить за драконидой... или оборотнем. Да, скорее за вторым. Маленькая наивная девочка! Умилительно, она наверное даже пока не понимает, что всё это смешно, просто влюблённость. Впереди у неё ещё куча разочарований. Но крылатой не хотелось вмешиваться. Лейлу нельзя опекать, иначе она никогда не научится жить самостоятельно. Короткий отрывистый заказ оставил метаморф вполне довольной. Танцовщица, фактически, была уже свободной. Не хватало уверенности выбраться из внутренней клетки. Но ученица из Святилища имела счастье родиться на свободе. Тем легче. Интерес к группе в углу настырно не покидал умы других посетителей. Неуютно. Мальчик раб предложил комнаты наверху и ужин в них. Атшене идея пришлась по душе. Толковать сейчас, когда в таверне народу мало, такой интересной компании опасно. Драконида дёрнула большими крыльями и кивнула. - Да, пожалуй, так лучше, - вставая, она взглянула на Котика. - Я пойду, пообщаюсь с Лейлой наедине. Ей ещё надо поспать. Завтра мы уходим из города, придётся помотаться. Если Вы, Уважаемый, собираетесь куда-то поутру - оставьте магу свою часть денег за рабыню. Думаю, если мы поотдельности выберемся из Анохена, будет лучше. Если уйдёте без нас - я с Лейлой отправлюсь в Танахи, в Три Фазана. И, закончив мысле-речь, она сказала магу, так, чтобы и остальные посетители расслышали: - Продолжим беседу о покупке рабыни утром. Доброй ночи. Постояльцы начали перешёптываться, отведя взгляды к своим тарелкам. Атшена сделала девушке знак следовать за ней. В тот же момент драппи на соседнем стуле встрепенулся и перелетел на хозяйское плечо. На другое была закинута сумка. Мальчик указал, где свободные комнаты, но сам не повёл, побежав с заказом к хозяину. "Последняя дверь прямо от лестницы на третьем этаже..." - повторила, запоминая положение выбранной комнаты, драконесса. Лестница, на удивление, не заскрипела. А ещё одна деталь, которая заняла путешественницу - это то, что этажи в Анохене строились вниз. Это она поняла потому, что выход на второй наверх этаж был заперт, а внизу дверей не было. На третьем этаже вглубь было сумрачно и тихо, единственным источником света был канделябр, вбитый в стену над лестницей. В зажимах плакали восковыми слезами почти до конца растаявшие свечи. Глухой стук сапогов ненадолго нарушил тишину спящего этажа. Крылатая дошла до двери и плавно опустила ручку. Комната была сокрыта темнотой. Атшена рукой попросила танцовщицу отойти от дверного проёма. На выступившей из сплошной темноты тумбочке была видна большая, высокая свеча из белого воска. Драконида вышла из комнаты, и, вернувшись к канделябру, зажгла свечу. Та загорелась очень ярко, поглотив сумрак части коридора. Путешественница внесла её в комнату, пригласив за собой Лейлу. Поставив свечу на ту самую тумбочку, метаморф закрыла дверь. Шакрэн слетел с плеча, усевшись рядом со свечой и обвив её хвостом. - Ну чтож, вполне неплохо, - сказала она, обведя оценивающим взглядом жилое пространство. Атшена указала рукой на два плетёных стула, - Садись, Лейла. Не стесняйся, нас пока не потревожат. Мы с тобой немного потолкуем.
Лейла: Ничтожная не посмела возразить, только не удержала мимолетного взгляда, брошенного на Учителя. Что-то учтиво ответил родич хозяина, но танцовщица не услышала его слов Она сама не ведала, чего хочет. Сердечко испуганно трепеталось, предчувствуя разлуку, и от этого глупая краснела и хотела оказаться как можно дальше. Девушка растерянно сцепила руки перед собой и, опустив голову, что бы ненароком не столкнуться с кем-нибудь взглядом, быстро-быстро посеменила следом за благородной. Она и так заставила поджидать ничтожную у лестницы в жилые комнаты. Посетители переговаривались. По спине ядовитыми змейками ползали мурашки. Лейла знала, что невежливо думать плохо об незнакомых людях, но взгляды их, смешки и шепотки заставляли вжимать голову в плечи и ускорять шаг. К лестнице глупая рабыня почти подбежала и, не останавливаясь, юркнула вниз по ступенькам. Точно маленький зверек спрятался в безопасную норку. Комната была маленькой, но достаточно удобной. А для трактира из серых кварталов – даже роскошной. Единственная свечка слабо разгоняла полумрак. Лейла, завороженная, протянула ладошку к огню, но испуганно одернула её, когда на тумбу, клацнув когтями, опустился зверь благородной. Он тоже был драконом, но очень маленьким. - Как угодно благ… Атшене, - заверила ничтожная, послушно устраиваясь в кресле напротив госпожи, - О чем госпожа хочет спросить глуп… Лейлу? В дверь тихонечко постучали. Не дождавшись ответа, мальчишка-раб просунул голову в щель и, убедившись, что посетительницы чинно сидят, быстро и ловко принялся накрывать небольшой столик. Тарелки с горячей едой, обернутые тканью столовые приборы, два медных кувшина с узкими горлышками, над которыми вился белесый дымок пара и поднимался аромат цветов и восточных пряностей и, в последнюю очередь, пару маленьких глиняных чашечек. Парочка юркнувших следом за мальчишкой «коллег» торжественно водрузила рядом с тумбой тазик, ведерко с подогретой водой и ковш для умывания. Наконец, посторонние убрались, не забыв получить за свои услуги несколько звонких монет и пожелать приятного аппетита. - Позднее, к вам поднимется кто-нибудь из слуг, что бы убрать посуду. Если вы не захотите, что бы вас тревожили – просто выставите тарелки и кружки за дверь, - пояснил раб напоследок, прикрывая за собой дверь.
Atshena: - Лейла, - начала Крылатая, выбрав наиболее дипломатичный, мягкий тон, - Прежде чем я скажу всё, что я запланировала, относительно нашего с тобой ближайшего будущего, мне бы очень хотелось узнать, как ты попала в рабство, - драконида положила на нижнюю полку тумбы свою сумку и прошла ко второму креслу. Она плавно опустилась в него, расправив крылья и снова их сложив за плетёной спинкой. Костяные окончания пальцев третьей пары конечностей упёрлись в неотшлифованные доски деревянного пола. Метаморф стянула с рук перчатки и повесила их на подлокотник. Стоило ей устроиться на месте, в дверь тихонько постучали. "Быстрые" - заметила про себя Атшена, наблюдая за работой мальчика не без удивления. Хотя чего уж удивляться, эти ребята, наверное, работают тут на своего хозяина достаточно давно. И будут вот так бесплатно вкалывать, наверное, всю свою жизнь. Хотя ей и повезло произойти из знатного рода, путешественница никогда не поощряла, нет, она ненавидела рабство. Так уж получилось, что чувство справедливости было в ней особо сильно. "Будь у меня сейчас власть в Долине, я бы это прекратила" - размышляла крылатая, неосознанно постукивая пальцами по подлокотнику, - "Это думаю я? Нет, я так не должна думать. Иначе превращусь в очередного амбициозного фанатика, стремящегося прибрать к рукам все рычаги ради своей высокой цели. Такие фанатики непременно терпят крах. Но... Когда я стала идеалисткой?" Самокритика есть ключ к совершенствованию. Однако у драконессы никогда не получалось оценивать себя ниже, чем есть. Она знала себе цену. И это не позволяло ей развиваться дальше. Это метаморф тоже знала. Знала, что своего потолка уже достигла. А куда дальше? Из мыслей её выдернул звонкий голос мальчика раба. Атшена подняла голову и кивнула. - Хорошо, ступайте, - она разжала левую руку, и перебросила пару золотых монет. Мальчишка ловко словил их все и, поклонившись, поспешил убраться. Лейла сидела смирно, напряжённо. Драконида слегка усмехнулась. - Не ожидала, что здесь так быстро обслуживают. Но раз так, продолжим разговор после трапезы. Угощайся, - она указала на столик красивым жестом. Подождав, а пришлось где-то минутку - две, пока танцовщица отреагировала и помыла руки, Атшена тоже проделала эту процедуру. На тумбочке обгладывал свою вырезку Шакрэн, не забывая разгрызать хрящики. За столом, умело управляясь с приборами, крылатая опустошала свою тарелку неспеша, незаметно наблюдая за сидящей почти что напротив ученицей жреца. Ещё сутки назад рабыня, она ела робко, не веря, наверное, призрачной надежде на освобождение. Она отставила тарелку, аккуратно поправив перекрещенные нож и вилку. Метаморф взяла кувшин и налила сперва в одну чашку чай Лейлы. Потом перехватила второй и налила жасминовый уже себе. - Ну как тебе? - спросила Атшена, втягивая душистый пар, поднимавшийся от горячего чая, - Продолжим разговор?
Лейла: Свеча нервно дернулась от сквозняка захлопнувшейся двери, но почти тот час же выправилась. Девушка разглядывала выставленные на стол продукты, словно те были иллюзией и могли рассыпаться цветными искрами от прикосновения. Нет, рабынь никогда не морили голодом, вопреки расхожим сплетням. Это было не выгодно для владельца – от плохой пищи и самая красивая девушка станет дурнушкой. Но особых роскошеств и разнообразия, не говоря уже о посещении трактиров, речи не шло. Трактиры, в которых можно заказывать любую еду, какую хочется, остались в прошлой жизни. Помыв руки над тазиком и тщательно обтерев их мохнатым полотенцем, Лейла вернулась к своему креслу и украдкой ущипнула себя, что бы убедиться – это не сон. Ничтожная смущенно потянулась вилкой к золотистому боку жареной рыбы осторожно сколупнула, зажмурилась и отправила в рот. Повар постарался на славу. В Анохене чревоугодие всегда полагали занятием весьма и весьма достойным, а тут еще и грозный вид гостьи произвел на разносчиков впечатление. Тарелки опустели быстро. Ничтожная старалась есть аккуратно, но блуждания по городу, а пуще того страх, который все еще таился в глубине её души, и постоянное напряжение соответственно сказались на состоянии молодого организма. Смущенная девушка неловко отложила в сторону приборы и поспешно переняла из рук благородной кружку, едва не выплеснув на себя весь горячий чай. - Благород… Благодарю, госпожа. Спасибо. Ничтожная не достойна такого внимания с вашей стороны, ей нечем оплатить вам за помощь. Она просто глупая и бесполезная рабыня. Девушка опустила глаза, вновь принимаясь разглядывать пальцы, или, вернее, зажатую в ладошках чашечку. - Попала? – глупейшим образом переспросила ничтожная. Зачем благородная спрашивает о прошлом? Что значит теперь оно, многие годы спустя? Девушка неловко теребила пальцами ткань легких шароварчиков, не знаю, что говорить. Но госпожа выжидательно молчала, а Лейла была слишком благодарна, что бы не рассказать о себе. - Шесть лет назад, госпожа. Я попала сюда шесть лет назад. Вы знаете, в святилище набирают маленьких девочек и обучают на жриц-тансовщиц. После первых десяти годов девочки обязаны показать свое искусство жителям Долины. Их на двух телегах возили по деревенькам и селам, но одна была слишком самоуверенна и поплатилась за свое любопытства. Глупая ушла, не спросив дозволения и некому ничего не сказав. Её нашли и поймали другие, злые.
Atshena: Девушка рассказывала мало, скупо, не переставая теребить шароварчики. Называла себя глупой, вообще пользовалась детским запасом слов. Маленькая девочка, похищенная шесть лет назад так ей и осталась, только стала донельзя скромной, робкой и послушной. Да, воспитательной работы её освободительнице набирается на початый край... - Лейла, - драконида села глубже в кресло, откинувшись на спинку, - Давай, прежде чем заснём, я тебе скажу кое-что, от чего буду тебя стараться отучать, - она потянула горячий чай из чашки. Язык немного кольнуло, горло обожгло. Жасмин не принято пить с сахаром, сейчас, правда, традиции повара нарушили, желая угодить гостье. Крылатая не сказать, что не любила лёгкую сладость, но была консерватором и придерживалась правил и традиций. Хотя... нельзя сказать, что ложка сахара испортила душистый чай, - Во-первых, пожалуйста, если не можешь отвыкнуть называть меня госпожой, то себя хотя бы глупой и ничтожной не называй. Ты добрая, пусть и наивная девушка, а в твоих умственных способностях я не сомневаюсь. Но ты сама строишь себе преграды. Черезмерная скромность, стеснительность и низкая самооценка не дают тебе развиваться. Ты сейчас, не сочти за оскорбление, выставляешь себя смешной дурочкой, девочкой, едва старше лет семи. Для рабыни в самый раз, но не для свободной девушки, которая поднимется на поверхность вместе со мной, - шелестящий голос Атшены сейчас всё больше походил на змеиный свист, лишь некоторые мягкие звуки заставляли пробиваться человеческие интонации. Серебристые глаза, чьи зрачки расширились почти до нормальных человеческих, внимательно наблюдали за реакцией танцовщицы на слова. Метаморф не сомневалась, что услышав эту правду Лейла застесняется ещё больше. Но, возможно, до неё когда-нибудь они всё-таки дойдут. Ничего, время будет. - Во-вторых, будь добра, слушай меня. Но слушай, а не обязательно подчиняйся, хотя иногда и это потребуется. Я подозреваю, что тебе придётся пробыть на моём попечении. Но учти, что я не покупаю себе рабыню, а выкупаю тебя и сделаю свободной. Ты будешь вольна выбирать себе еду, одежду, работу, дальнейшую свою судьбу. Но для начала надо поставить тебя на ноги. А начало, скорее всего, у нас с тобой будет долгим, - чай был допит. Драконида чувствовала, что давление крови в сосудах упало, что пора спать. Да, действительно пора заканчивать. - В-третьих, и в последних. Запоминай наш маршрут и план движений: мы, независимо от того, будет твой учитель с нами, или нет, выдвигаемся как только я заплачу за тебя магу. Идём получать заклятия на выход, теперь на законных основаниях ты будешь рабыней. Но это для Анохена. Как только мы выйдем из города - ты становишься свободной. До этого тебе придётся забыть сегодняшний разговор и вести себя, как привыкла. Как мне не противна эта мысль, мне придётся побыть рабовладельцем и вести себя, как рабовладелец. Ты только не пугайся и не плачь, - чашка была поставлена на тарелку, - Когда мы вылезем из подземелья - идём в Танахи. Я обещала тебя туда доставить, если твой Учитель явится за тобой, то только в Три Фазана. Там, кстати, если тебе понравится, можешь устраиваться на любую работу, что будет тебе по вкусу. Танахи хороший городок, там всегда есть, где работать. Вот, собственно и всё. А теперь спать, Лейла. Рабы-мальчишки появились вовремя, даже слишком. Но, похоже, подслушивать не решились - Шакрэн бы заметил. Разносчики забрали чашки и тарелки, прихватив тазик с водой. Помыться, естественно, в этом трактире Атшена и не собиралась. Метаморф встала, как только юркий прислуга шмыгнул за дверь. Она закрепила крючок-замочек и повернулась к своей подопечной. Рука указала на расстеленную кровать, единственную в комнате. На непонимающий, напуганный взгляд, говорящий нечто вроде "ничтожная недостойна!", драконида покачала головой, пояснив: - Нет, это кровать для тебя. Мне человеческие постели неудобны. Я редко на них сплю, - на то, как именно она собирается спать, посвещать впечатлительную девушку она не стала, а только потушила свечку. Во мраке было не различить свернувшегося на нелакированных досках гибкого чёрного дракона. Большие крылья были сложены, но не сжаты. Длинный хвост свился кольцами под головой, образуя подушку. А серебристые глаза закрыты. Атшена дышала тихо, спокойно. Но кто знает, что драконы спят чутко?
Вешалка: В поклонниках лошадка разочаровалась. Ну и где ваши благоговейные комплименты, милейшие? Про чудесные глазки, стройные ножки, пушистый хвостик и хороший хук левым передним копытом? Банально? Пусть его! Современные рыцари на большее и неспособны – с фантазией у них нелады. Все равно очень приятно лишний раз послушать правду о такой красивой, милой и воспитанной леди. Кобылка тряхнула гривой и уничижительно фыркнула, выражая свое призрение к лицам(и мордам) мужского полу. Ууууу! Мужланы невежественные! Такая слабая, хрупкая она, между прочим, шкурой своей рисковала, ключики заветные добывала, пока тут кое-кто в тишине и покое прохлаждался. Нет, вы только представьте себе сами, как тяжело было зубками связывать того обморочного типа, у которого на поясе связка висела. Выскочил откуда-то прямо под копыта беспомощной лошадки – она едва вниз не загремела и все ножки (да, да, те самые - стройные и изящные) не переломала. Понятное дело, что после такого слабые лошадкины нервы не выдержали и она… Ну, тип, в общем-то, жить будут. И, пожалуй, даже сможет ходить. Правда, прихрамывая. Ну да сам виноват. Не надо бросаться под ножки спешащей эльфинитке – это вредно для здоровья. А ключики как-то сами по себе нашлись. Так сказать, в процессе. От пояса хмыря, видно, отвязались и загрохотали по полу. А Вешалка, не будь дура, цапнула всю связку. И отдавать её теперь, не получив заслуженные дифирамбы в свою честь, не собиралась. Вот еще! Пусть посидят, подумают о своем плохом поведении! Лошадь еще разок встряхнула кусочками железа, нанизанными на железное же кольцо, что бы процесс обдумывания хоть немного ускорился, и возвела очи к небу. Итак?.. Созерцать потолок занятие, наверное, интересное. Иначе с чего бы это вредная кобыла предавалась ему с таким усердием? Даро бросил мимолетный взгляд наверх, что бы лишний раз убедиться, что там нет чего-нибудь многоногого и зубастого. Потолок подкачал – оказался до обидного пустым -, зато верная своим принципам лошадь – нет. Сдаваться так быстро она не собиралась. Можно было, конечно, попробовать магию, но заклинание на прутьях было мастерски наложено. Очень тонкое, нестабильное и многоступенчатое. Даже энергетик не мог просчитать всех побочных реакций, предусмотренных ушлым чароплетом. Впрочем, запертой внутри компании с головой хватило бы и тривиального взрыва. Весь остальной набор гадостей достался бы уже обугленным костям. Лошадь ждала. Попутчики пытались устроиться с максимальным удобством, время от времени бросая на Вешалку восторженно-просящие взгляды. Даро, забавляясь происходящим, не собирался вмешиваться. Его темные, лишенные выражения глаза безразлично наблюдали за распутывающим заклинание вампиром. Редко какая нежить обладает предрасположенностью к энергетическим чарам, но с «теневым» уклоном посла не больно то чужие чары поразрушаешь. А вот белый жезл вызвал гораздо больше интереса. Изящная, унизанная браслетами рука протянулась вперед, осторожно коснулась белоснежного дерева. И посох неожиданно дернулся, резко и стремительно нырнув вниз и оставив на протянутой к нему конечности кровоточащую полосу. Ошарашенный Дмитрий таращился на сие диво, как на приведение. Он мог бы поклясться, что на какую-то секунду деревяшка в его ладонях стала тяжелей камня. - Никогда не любил магические игрушки, - даро все еще изучал вещицу – но с безопасного расстояния, - Особенно, чужие. Это – боевой посох. Поздравляю, посол, ты ему понравился. Между тем Вешалка, которой потолок и впрямь наскучил, навязчиво громыхнула ключами ближе к решетке. А потом еще ближе. А потом…. Даро стремительно выбросил сквозь прутья тонкую руку и цапнул зазывно блестящую связку. Кобыла ошарашено передернула ушками, подхватилась на ноги и наблюдая, как черноволосый ловко ко орудует добычей в замке. Недобрый лошадкий взгляд не сулил ничего хорошего. Тем не менее, дверца узилища приоткрылась…
Лейла: Горячий чай остывал в тоненькой чашечке, исходя пряным ароматом. Девушка бесцельно смотрела в глубины напитка, словно надеясь оттискать там ответы на свои вопросы. Но вода, разуметься, не спешила делиться мудростью с рабыней. - Госпожа, прошу вас, не говорите так, - ничтожная покачала головой, не поднимая глаз от багрового напитка. Обидно, чай почти остыл, - В Анохене вам скажут, что есть люди, рожденные править. Такие как вы, благородная. А есть те, кому назначено служить. Такие никчемные существа, как я. Это не плохо и не хорошо, госпожа. Мир так устроен. Лейла ненадолго замолчала, пригубив питье. Даже теперь оно было великолепно – немного горечи, немного сладости и аромат знойного лета, полного цветов. Где-то очень и очень далеко от Долины, где бирюзовые волны океана лижут золотые берега. Никогда ничтожная не была там, но девочкой видела в храмовой библиотеке книги с картинками. - Так проще, госпожа. Для тех, кто не рожден править. Все, что умеет ничтожная – танцевать и… - девушка смущенно замолчала, она по-прежнему не поднимала головы, но даже в скудном свете свечи был виден выступивший на скулах румянец, - Танцевать. Я не знаю, как содержать дом, готовить или штопать одежду. Я не смогу вырастить морковки даже на самой плодородной земле, и купить её на рынке – не сумею. Все, что ничтожная умеет – танцевать. Хозяин заботился о том, что глупая ела, одевала и где спала. Девушка покачала головой, рассеяно поставила на маленький поднос, вежливо подсунутый расторопным парнишкой кружку и проводила их безразличным взглядом. Все-таки ничтожная очень устала. Даже на то, что бы спорить сил её не осталось. - Если госпоже будет угодно, - послушно кивнула она, с ногами забираясь на кровать и по самые уши укутываясь в одеяло. Свечка погасла. Было темно и тихо – то, к чему быстро привыкаешь в Анохене. Это днем улицы бурлят и кипят, а ночью – город как вымирает. Только сказки да легенды, прячущиеся по закоулкам, выходят на охоту. А еще этот вкусный чай… и цветы… В своем сне, ничтожная бродила по Золотому городу, утопающему в садах и окутанному светом нездешних звезд. А на улицах смеялись, шутили и танцевали герои старых историй. И отчего-то было ужасно обидно, что все это так скоро исчезнет.
полная версия страницы