Форум » Архив №1: игровые темы » Дом-Над-Пропастью » Ответить
Дом-Над-Пропастью
Вэйр: Маленькая площадка уступа, так высоко, что только вольные птицы свободны добираться сюда когда вздумается. И крошечный домик на самом краю, над пропастью. домик. Самый странный из всех домиков, которые только вам доводилось видеть. Кажеться, весь он собран из разномастных веточек – толстых и тонких, коротких и длинных, светлых и темных. Гнездо какое-то, а не домик! И вместо двери – звериная шкура. И живут тут не самые простые люди – шаманы племени парящих. И не то, что бы совсем скучно живут…
Ответов - 14
Вэйр: Долина осталась за спиной, крошечная и забавная. В небо, протыкая пиками низкие облака, стремились подросшие горы. Их темные бока подступались со всех сторон, так и норовя стиснуть жалких смертных в каменных объятьях. Задушить. Завалить. Что бы безумцы, осмелившиеся потревожить покой высших сил, получили по заслугам! Но орел все летел и летел в глубь горного королевства. Распростертые крылья золотились в куцем свете угрюмого утра. Он возвращался домой. Вымотавшийся за эти сутки, Вэйр быстро бросил вертеться по сторонам. Мягкое скольжение, время от времени прерываемое единичными взмахами крыльев, убаюкивало. Знакомый до последнего камешка пейзаж воскрешал полузабытые детские воспоминания о самых первых полетах. Мальчик почти спал, когда заметил: Урх изменил маршрут! Деревня осталась гораздо левее, даже линию крайних дозоров орел предпочел обогнуть по широкой дуге. Значит, к шаманам… У Близнецов Вэйр не был уже больше года, хотя по полному праву не только считался одним из их защитников, но и другом. Но… как-то все не удавалось. Что ж, наверняка предки нашептали Урху дорогу. Да и разворачиваться на полдороги – плохая примета. Раз уж ступил на тропу, так дойди до самого конца. Мальчишка решительно перехватил поводья и покрепче сжал коленями птичьи бока. Орел, впрочем, и сам не вчера вылупился. Переложил крылья, завалился на правый бок, огибая последнюю преграду на пути к цели. И, едва выпрямившись, заработал крыльями. Быстрее, быстрее, быстрее! А теперь – вниз! На всякий случай, Вэйр почел за лучшее выпустить поводья. Не хватало еще сбить орала с толку! Урх умница, сам сядет куда надо! Небольшая площадка – уступ вдвое меньший по площади двора оставленного позади домика – мало подходила для приземления огромных летунов. Особенно учитывая, что она и так уже была занята грозно нахохлившемся орлом Близнецов. Птицу Вэйр знал, птица знала Вэйра. Но никогда по доброй воли не уступала местечко собрату! Ну да и Урх без боя сдаваться не собирался! Выставив вперед лапы и испустив леденящий кровь вопль, орел ринулся в атаку. В последний момент, когда, казалось, пернатые уже готовы вцепиться друг в друга, Атон с тоскливым кличем взмыл в небо. Вэйр едва успел пригнуться – когтистая лапа пронеслась очень близко от его головы. Еще миг и когти Урха заскребли по камню. Верный друг пару раз еще взмахнул крыльями и самодовольно замер. - Ох! – оказавшись на площадке, Вэйр лишь чудом устоял на ногах. Перед глазами все так и норовило пуститься в пляс. И даже приютившейся на самом краю домик. Самый странный из всех домиков, которые только доводилось видеть спутникам юного парящего. Казалось, весь он собран из разномастных веточек – толстых и тонких, коротких и длинных, светлых и темных. Гнездо какое-то, а не домик! И вместо двери – звериная шкура. Вэйр вздохнул, подозрительно высматривая хозяев. Неужели хоть раз обошлось без сюрпризов? Да нет, куда там! Над головой мелькнула стремительная белая тень. Вэйр был готов поклясться, что еще мгновение назад за спиной никого не было. Совершенно никого! Но теперь это… никто… мягко приземлилось. Демоны, что бы впечатлять, никаких стараний не прилагали. А вот Близнецы, напротив, вкладывали в это немало сил. Вэйр чуть не завопил в голос, с перепугу приняв Младшего за Собирателя Жизней. Хорошо, парящий не раз видел шаманский костюм – белая птицеголовая маска, плащ из белых перьев, столь похожий на птичьи крылья. Круглые янтарные глаза светились совсем как живые! - Кто пасмэт трэвожэт покой гор?! – проклацал клюв на ломаном всеобщем, - Развэ вы не знат, скол страшен кара за это прэступлэние?! Как вы смоч… Распинаться в этом духе Младший мог долго, но Вэйр, к своему стыду, чихнул и все испортил. Из-под перьев показалась рука – белая и тощая, безо всякого костюма напоминающая птичью лапу – и пергаментная ладонь коснулась пылающего лба мальчишки. - Опять простыл! – уже на чистейшем всеобщем возмутился Светлый, и все та же жуткая лапища отвесила Вэйру весомый подзатыльник, - И босиком! Живо в дом, а то превращу в жабу! Ну и вы, крылатые, заходите. Вэйр открыл рот, что бы возмутиться. Но… возмущаться было уже некому. Младший исчез, как не бывало.
Кан'Хальнар: Полет уже успел изрядно утомить: не приспособленные к дальним перелетам и вообще редко используемые крылья мстительно обещали запоминающуюся ночь, когда в лучшем случае не сможешь заснуть от тянущей противной боли в позвоночнике, руках и мышцах спины, куда уйдут после эти самые агрегаты для полета. Кан мысленно ругался, но продолжал лететь, все чаще переходя на свободное планирование и поднимаясь только с помощью встречных потоков ветра. Чем ближе горы — тем ближе к солнцу. Свет пятнами лежал на каменных уступах, падал тонкими лучиками сквозь облака, порой такие лучики больно били по глазам, приспособленным лучше всего для видения в темноте. Горы были все в пятнышко, будто свет вырывался изнутри камня сквозь маленькие оконца. Может, это было и красиво, но усталому и дико злому демону, у которого способность эмоционально воспринимать происходящее выдохлась еще ночью, было не до красоты видов. На уступе, к которому взлетел (заставив Кана сжать зубы и активнее работать крыльями) орел мальчишки, на первый взгляд, было нечто вроде гнезда. Это что же, пацан живет в орлином гнезде?! Иллюзия длилась ровно до того момента, когда демон поравнялся с уступом — это все же было нечто вроде домика из веток. Странная конструкция, с виду не особо-то жесткая, однако, рассыпаться не собиралась совершенно. Стояла себе на неимоверной высоте, и смотрелась такой же неколебимой, как и окружающие ее скалы. Площадка, и без того крохотная, оказалась занята другим орлом, не сразу согласившимся освободить свое, по-видимому, насиженное, место. Однако же — пришлось. Кан расправил ноющие крылья и чуть наклонился вбок, пролетев мимо взлетающей золотистой птицы. Куда же занесла его судьба и собственная невнимательность, он понятия не имел. Но судьба — она такие шуточки выкидывать любила. И нужно было с оными шуточками либо расправляться радикально, либо уж пережидать, пока в башке судьбы-сумасшедшей перестанут играть шальные мыслишки. Причем последний способ Кану ну совершенно не нравился. Приземление прошло достаточно мягко, даже заледеневшие в полете ноги не сделали попытки подогнуться. Камень площадки был теплым, по крайней мере, Кану так показалось — естественно, после попытки протащить свои конечности по воздуху, да еще и в горах даже лед теплее покажется... Он аккуратно спустил осоловевшую — или показалось? - демонессу с рук. Разогнуть руки после этого тоже оказалось на так уж легко — казалось, сухожилия завязались в тугой узел и развязываться не собирались вовсе. Но и это тоже проходит... Кан сложил крылья, с тоской подумав, что втягивать их придется не скоро, а общего окостенения никто еще не отменял. Внезапный шорох — даже, скорее, мягкий шелест в воздухе. Пусть и чуть-чуть запоздало, но демон насторожился, готовясь, если что, отвесить особо предприимчивым внушительный подзатыльник когтистой рукой. Ну, что еще? Ответ пришел почти мгновенно. «Что еще» вдруг мелькнуло белыми перьями в воздухе и приземлилось аккурат перед мальчишкой. Ладно бы это странное белоперое чудо просто приземлилось, так оно еще и начало клацать клювом, выговаривая что-то малопонятное из-за дикой манеры произношения....Что-то в нем казалось ну очень странным. Даже не запах, явственно указывающий, что к птицам оное существо отношения не имеет, однако же, имеющий мало общего и с запахами любой разумной расы. Кан пристально вглядывался в птичью маску, стараясь понять, что же именно его так насторожило... Впечатление мгновенно пропало, словно сдул его кто, когда мальчишка чихнул. Чихнул, получил подзатыльник и приглашение войти внутрь вместе с обещанием «страшной кары». Причем все это — на нормальном всеобщем. Что ж, следовало сказать спасибо за то, что и демонов тоже пригласили. Кан фыркнул — ну и странности же здесь творятся... - и вошел в домик вслед за мальчишкой.
Елена: Холодно в небе было просто необыкновенно. Хорошо хоть хозяин грел, как печка. А когда больное крыло, которого струи ледяного беспрепятственно касались, окончательно замерзло, боль немного отступила, позволив демонессе слегка придти в себя, осмотреться и с наслаждением подставить ветру лицо, до того спрятанное на груди Кана. И только после этого почти ритуального действа Елена обратила внимание на все остальное. На рассекающего небеса орла неподалеку и на преимущественно планирующего демона. На красоту остающейся позади долины и на сияние солнца. На рваные зимние облака и на сверкающие тысячами бриллиантов горы. Но больше всего – на упрямо сжатые губы хозяина и на излишне напряженные мышцы. Мало того, что крылья обитателя Абисса не были рассчитаны на такие расстояния, так еще и их обладатель, похоже, не особо много времени уделял полету. Отметив этот факт, рабыня тут же принялась убеждать упрямца бросить её, но хватило одного яростного взгляда желтых звериных глаз, чтобы раненая замолчала надолго. Горы приближались. Не слишком быстро, но уверенно. Однозначно – они долетят. А там найдутся и жилье, и лекари… Горцы всегда славились своим гостеприимством. Елена по себе знала… И чем ближе они становились, тем теплее становилось на сердце. Деревня, где родилась демонесса, находилась всего в часе-другом быстрого полета от места, куда направлялся золотой орел. Возникло непреодолимое желание посетить родные земли, но про это пришлось забыть. Привычная тоска вернулась на свое место, губ коснулась невыносимо грустная улыбка. Не в силах переносить дивное зрелище, демоница, помнившая как пели ей здешние ветра, снова скрыла лицо от мира на груди Кана. Глаза горели от слез, а из губ вырвался жалобный стон, который при всем желании нельзя было перепутать с чем-либо. Рабыня самым бесславным образом рыдала, а с ней рыдал и ветер, непривычно громко завывая в вершинах гор. Горе не позволило девушке увидеть место приземления группы, очнулась от своих мыслей она только когда демон осторожно поставил ее на землю. Холод жадно набросился на обнаженное тело. Елена поспешно вытерла покрасневшие глаза и осмотрелась, стараясь не обращать внимания на прекрасный вид, открывающийся с уступа. Дом из веток, странное сооружение, но вполне оправданное маскарадом его обитателя, как раз встречающего гостей. Где еще жить жутковатому шаману-птице, как не в гнезде? А мальчик молодец, к правильным людям привел их… Вздохнув, Елена воспользовалась приглашением и вошла в домик следом за морщащимся от боли в натруженных мышцах господином. Стыд за свою слабость жег изнутри не хуже печати. Если бы не она, усилий Кану пришлось бы прилагать ощутимо меньше. Сломанное крыло волочилось по земле, место перелома тупо ныло, а из дома сладко веяло теплом. Все-таки девушка не ошиблась, надеясь на горское гостеприимство.
Риккрон: Полет, казавшийся сначала самым ужаснейшим "развлечением" в жизни Рика, постепенно становился все легчепереносимым. И уже через буквально несколько минут, берсеркер был чуть ли не в восторге от такого времяпровождения. Он как пацан радовался этой свободе и красоте, простирающейся вокруг: горы, верхушки деревьях, солнце, положившее на них свои лучи, облака, которые врезались в вершины и протекали сквозь них, чистый холодный воздух, ветер, играющий в волосах. Теперь берсеркер совсем забыл о страхе, который к своему великому стыду испытывал, когда они только поднялись в воздух. Ой, я же говорил, что нечего тут бояться - съехидничал внутренний голом, ответом ему был скептический смешок от Рика. Голос обиделся и замолчал, чему несказанно был рад сам мужчина. Конечно, из-за поворотов птицы его желудок взбунтовался и чуть ли не показал весь его завтрак, обед и вчерашний ужин, но вскоре птица выровнялась и полет пошел гладко. Адренолиновые ощущения вернулись скоро, но быстро закончились: еще одна громадная птица решила отстоять свое право на стоянку, но, к счастью, она не нападала, да и призимление было не ахти какое. Рик спрыгнул на площадку, осматриваясь вокруг. Он никогда не был на такой высоте, красота окружвющего мира завораживала... Какой-то шорох и светлая тень мелькнула где-то справа, берсеркер потянулся к мечу, но тень, а точнее странное существо, похожее на птицу, теперь стояло перед мальчишкой-наездником. Говор "птички" был ужасен, но после волшебного чиха мальчишки все исправилось, как по волшебству. Зато их пригласили в дом, на уступе было холоднова-то, и Рик поспешил укрыться в странном сооружении похожим на гнездо, вслед за Каном и демонессой. - С тебя еще объяснения... - шепнул берсеркер, обращаясь к приятелю.
Вэйр: Кто согласиться всю свою душу отдать во служение роду бескорыстно и безропотно? Мало таких, очень мало. Но у шаманов не бывает иного пути. Нет им жизни среди живых, и покоя среди мертвых – тоже не будет. Страшная это судьба – болтаться между двух миров. Впервые Близнецов Вэйр увидел еще несмышленым мальчишкой. Очередная простуда обернулась чем-то худшим, от чего нестерпимо болела голова, а в глазах кружились золотистые искорки. Бабка Нэгла, деревенская лекарка, разводила руками и велела замаливать предков. Пусть примут мальчишку, как должно! А старшая в семье бросилась на поклон к шаманам, предлагая в уплату за жизнь единственного сына забрать её душу. Душа Близнецам оказалась без надобности. Стребовав с женщины положенную плату – веточку полыни и медный бубенец – братья забрали больного к себе. Странное это было время для Вэйра, никогда ни до ни после месяца, проведенного в жилище шаманов, не доводилось ему испытывать что-то подобное. Как если бы реальность вдруг обернулась для вас волнительной сказкой – ночные разговоры, странные гости, диковинные обряды… Именно Близнецам юный парящий был обязан Урхом – если бы не заступничество Младшего, запретили бы ему полеты, как пить дать запретили! Но Белый объявился в самый разгар совещания и такого напророчил… В общем, колебался Вэйр ровно столько, что бы придти в себя от удивления, а потом, сверкая босыми пятками, бросился к домику. А то ведь и правда в жабу превратят, станется с них. Внутри оказалось вовсе не так, как можно было бы представить по наружному виду. Никаких торчащих из стен палок или сучковатого пола. Под ногами – ровные, идеально подогнанные друг к другу доски, а толстые ветки округлых стен столь плотно прилажены друг к другу, что меж ними и иголку не вставишь. Окон в домике не было, зато наличествовал «второй этаж» – под самым потолком крепился деревянный помост в половину длины пола. Встать на нем в полный рост не смог бы даже десятилетний ребенок. Впрочем, вставать там и не требовалось, если вы, конечно, не спите стоя. Вэйр до сих пор помнил, как это здорово валяться наверху в куче мягких звериных шкур и наблюдать за повседневными делами обитателей домика. Там же ночевали и сами шаманы, и припозднившиеся гости – места с лихвой хватало всем. Рассеянный утренний свет забирался в домик сквозь прорезанное в крыше отверстие. Туда же уходил призрачный дым от разведенного костра. А вот мебели не было. Ну вот совсем не было, только по стенам висели всяческие шаманские штучки. - Иди к костру, - строго велели за спиной. Вэйр даже не вздрогнул… ну ладно, почти не вздрогнул. Младший и в самом деле обнаружился в дверном проеме, где он, строго говоря, ни как не мог оказаться. Без птичьей маски и плаща-крыльев шаман выглядел лишь немногим менее впечатляюще. Сухая пергаментная кожа, невероятная худоба и много-много мелких ритуальных шрамов, складывающихся в жутковатый узор. А еще глаза – чуть более светлые, чем у большинства парящих, на фоне белой кожи сияли парочкой солнц, - И вы садитесь. Брат посмотрит крыло. Верно, Собирателю Жизней вовсе не стоит трогать раненую. Правильный обычай, хотя Вэйру всегда было немного обидно за друга. Младшего побаивались и сторонились, всячески избегая прикосновений. - Посмотрит-посмотрит, - недовольно проворчал от костра приятный бас. Вэйр почти не вздрогнул повторно и обиженно уставился на Старшего Близнеца. Вот уж огонь и лед… Хотя кровного родства меж братьями не было, но и представить себя двух более непохожих друг на друга людей – та еще задачка. Черный – низинник по рождению – был на две головы выше любого парящего и в полтора раза шире в плечах. А еще он столь старательно вычернил кожу, что походил на ожившую тень. В ответ на недовольный взгляд мальчишки, шаман лишь рассмеялся. Он вообще смеялся много и охотно, совсем не то, что его братец, - Не дуйся, а то точно превратим в жабу. Лучше займись этим, а ты, крылатая, давай сюда. Посмотрим что там у тебя. «Этим» оказался пристроенный рядом с огнем чайничек. Тут же приютились и деревянные кружки по числу посетителей. Вэйр заглянул под крышечку и расчихался – комнату мигом наполнил запах трав, совершенно незнакомых мальчишке. Разливая ароматный напиток, юный парящий старался не особо навязчиво подглядывать за тем, как Черный колдует над крылом демоницы. Сунув по дымящемуся стакану ахургу и парню с мечем, мальчишка зажал нос пальцами и залпом осушил угощение. - Фррррх! – шумно выдохнул Вэйр, сгибаясь по полам. Чего бы не намешали Близнецы, но без чародейства явно не обошлось. Тело словно кипятком облили, зато парящий не только согрелся, но и носом шмыгать перестал! Горская медицина, однако! Примечание: по обычаям парящих, шаманам запрещено принимать любую иную плату, кроме человеческой души, веточки полыни или медного колокольчика. Полынь - подношение Смерти, колокольчик – Жизни. Ну а душа просто так, на память. Деньги же шаманы вообще не могут брать в руки. Считается, что это делает их слишком «грязными и тяжелыми» для путешествий между миром живых и миром мертвых.
Кан'Хальнар: Хуже всего, когда чувствуешь, что судьба твоя катится ровно по своей колее, заранее размеченной и запланированной, а ты об этой самой колее и о том, куда она ведет и какие препятствия поставит на твоем пути, не знаешь совершенно ничего. Проклятое ощущение абсолютной беспомощности перед неизбежной этой дорогой мучит хуже самого яркого света и самой извращенной магии, оно медленно тянет душу и нервы, не дает расслабиться и отмахнуться от решений. ...кому охота своей кровью писать поучительные истории, которые, может быть, никто и не прочтет?.... Если бы не ныли так крылья, Кан бы почел за лучшее вообще не входить в домик, а вернуться к себе и наплевать на все это. И у него были бы веские причины для такого решения: ночная истерия прошла, оставив после себя полностью опустошенную и обессиленную таким всплеском душу, потребности таскать на себе соплеменницу, безнадежно, как ему казалось, сломанную рабством, он не ощущал — вообще не любил таскать за шкирку кого бы то ни было, Лин же оказался скорее исключением, чем правилом — и уж совершенно ему не хотелось таскаться за человеком-мальчишкой! Тем более, что людей Кан очень и очень недолюбливал. Того же Рика он человеком традиционно не считал и считать в ближайшее время не собирался, даже несмотря на недвусмысленные взгляды, которые кидал на него берсеркер. Чуяло сердце Кана, что придется ему все это объяснять, ой как придется....другое дело, что и объяснять-то было нечего: нарвался по незнанию, стащил девицу — оказалась демонесса, еще и рабыня к тому же, примчался неизвестного роду-племени мальчишка на огромной птице и свалился так невовремя на голову, неожиданно сбежал дайрег... Кстати, да, роду-племени-то мальчишка был как раз известного. За свою, пусть и достаточно длинную, жизнь, Кан слышал о Парящих не так часто, чтобы влет вспомнить о них, едва завидев огромного золотистого орла. Но, хоть и с трудом, демон все-таки что-то вспомнил. Тогда объяснились сами собой и благоговейные взгляды, которые порой паренек бросал на несчастную демонессу, и странные его замашки. Должно быть, дико было горцу наблюдать то, что творилось вчера в доме Кана, тем более, что демон совершенно не хотел, чтобы это кто-нибудь видел, да и сам об этом избегал даже легкого упоминания. Бывают такие моменты в жизни, после которых нужно радоваться, что они уже позади, и желать,чтобы они никогда не возвращались. И в дом свой я вернуться уже не смогу, внезапно отрешенно подумал демон. И кто его знает, что будет впереди, куда судьба заведет, если под ногами уже.... Тьфу ты, черт! Кан раздраженно и упрямо мотнул головой. Какое, к черту, впереди, какая, ко всем чертям судьба?! Да чтоб их куда подальше, все эти фаталистические ощущения! Ну вляпался, ну принесло тебя к шаманам Парящих, ну мучат нехорошие ощущения, ну устал как собака....но это же не повод впадать в подобное настроение! Успокоиться. И ждать, что будет дальше. Эта заварушка окончится так же, как и все остальные. - Непременно, - буркнул демон в ответ на шепот берсеркера. - Объясню, когда это кончится. Или хотя бы когда будет поспокойнее. Видимо, жители этого домика любили удивлять — когда давешний шаман неожиданно обнаружился на пороге, за спиной входящих, демон, уставший дергаться от звуков, просто обернулся на приветливые звуки речи. Человек. По рождению — человек. Но по ощущению....что-то странное. Легкое. Нездешнее. Или не совсем здешнее.... Отчаявшись понять, демон и всматриваться в невероятно светлое лицо перестал — мало ли что подумает — а молча последовал совету, присев у костра. Тем более что ноги почти не держали. Костер горел так, как бывает только в горах, на кристально чистом воздухе — пламя стояло спокойным языком оранжевого стекла, стеклянный же легкий дым неторопливо уходил куда-то вверх причудливым, но ровным тонким столбом. Воздух, лишившийся половины привычных запахов, тоже казался чем-то странным, прозрачным и легким, от него кружилась голова и чуть пошаливало зрение. Хотя — кто знает, может, странные мушки в глазах летали и просто от усталости и необъяснимой и неизъяснимой злости... Второй шаман, черный до невозможности в буквальном смысле слова, уже осматривал крыло раненой демонессы. Через костер Кан сумрачно наблюдал за этим процессом, не имея сил уже хоть как-то адекватно оценивать ситуацию. Тело просило отдыха — тело его допросилось. Демон застыл темной статуей, сложив крылья и уставившись в стеклянный огонь. О врученном мальчишкой стакане он забыл уже через секунду после того, как почувствовал его в ладони. Но даже несмотря на вполне закономерно возникшую прострацию, в душе медленно, исподволь нарастало чувство необъяснимой тревоги. Демоны свободны. Демоны не жалуют судьбу как таковую. И потому к покушениям на свою свободу они весьма чувствительны. И как же хорошо, когда такие ощущения — всего лишь ошибка....
Елена: Наскоро оглядевшись в домике и не заметив особой опасности – ну разве что помост из-под потолка рухнуть решит, но в это не верилось, – демонесса едва заметно улыбнулась: в безопасности… Шаманы, черный и белый, словно две стороны луны, могли по праву считаться единственным, что незыблемо в этом мире. Ведь жизнь и смерть будут всегда, до самого конца времен. Даже если странные люди, помешанные на своей собственности – тем паче, бывшей, - доберутся до хижины, им придется уйти несолоно хлебавши. Впрочем… им и забраться-то сюда не грозит при всем желании! Если бы не мальчик – кто знает, чем бы обернулась стычка у домика. Быть может, они бы уже были мертвы. А может, браслеты Кана сменились бы рабскими, с ошейником в комплекте. Что ждет в будущем? Не похоже чтобы хозяин хотел видеть и терпеть рядом свою рабыню. Демоны свободолюбивы, сама идея рабства им противна, а противное лучше всего не замечать. Так и Кан, похоже, старался не думать о рабах, пока она не свалилась на него, как снег на голову. И… «Откажется, - неожиданно поняла Елия, до крови закусив губу. – Бросит… Я ведь только обуза, к тому же мешающая вернуть на положенное место противорабские шоры…» Будущее представлялось весьма зыбким. Точно девушка знала только одно – в этом маленьком уютном домике безопасно, но ничему не стоит удивляться. Даже неожиданно раздающемуся, вопреки логике, за спиной, голосу. Демонесса с сомнением посмотрела на черного шамана, а потом – на Кана, дожидаясь разрешения. Дождавшись раздраженного кивка, рабыня поспешила воспользоваться предложенной помощью. И правильно сделала, скоро крыло болело уже ощутимо меньше и даже смогло сложиться, как положено приличному крылу. Демонесса благодарно опустила голову перед шаманом: - Мне нечем заплатить за доброту, но жизнь мудра – найдется случай для расплаты, - тихо проговорила демонесса, не поднимая головы. Она верила в то, о чем говорила. – А если не жизнь, то смерть вернет все долги. Поднявшись на ноги, демонесса еще раз поклонилась и подошла к мальчику, который как раз пытался выровнять дыхание после «лекарства». Девушка убедилась, что жар у хозяина птицы спал и улыбнулась: - Расскажи-ка, с чего это ты взялся на помогать? Не в каше же дело, верно? – Елена машинально погладила мальчишеские вихры и отошла к хозяину, мрачным изваянием застывшему у огня. Опустившись на колени позади демона, рабыня решительно взялась за натруженные мышцы. - Спасибо, что не бросил, - пальцы ловко скользили по шее и плечам, по лопаткам и основанию крыльев, словно рисуя сложный, но гармоничный узор, повторяющий очертания мышц под кожей, лаская каждый, даже самый мелкий бугорок, словно маленького зверька. Только вот сила на каждом новом круге движений нарастала и не исключено, что в определенный момент массаж станет болезненным. – Хоть и ценой таких усилий. Телохранитель не обязан помогать хозяину каким-либо лечением, если сам хозяин не прикажет. Однако, личную инициативу никто не отменял, особенно когда чувство вины навязчиво, словно кузнецкий молот, бьет где-то на окраине сознания.
Риккрон: Друзья... Что значат они для человека, который разочаровался в жизни в столь юном возрасте? Который знает, что такое предательство, что такое страх... Страх перд ним самим, его боятся, и это правильно, думает он, потому что находиться рядом с берсеркером было опасно даже в его годы жзни на Великом Севере. Кан не был тем другом, приятелем, товарищем, который бы боялся Рика. Они были чем-то похожи, своей нелюбовью, отстранненостью от племени людей, хотя берсеркер имел к этому племени самое прямое отношение. Разница была такова, что демон просто не переваривал человечков, а Рик опасался за их сохранность рядом с ним.Зверь лишь что-то недовольно бурчал, но вырываться на свободу пока не желал, что к лучшему. Объяснений от Кана не дождался, но знал, что вскоре их получит - демон не любитель скрытничать, когда дело каксается не только его самого. Птица-человек на деле оказался просто человеком, хоть и весьма и весьма странным. Даже каким-то пугающим. Думаю, стоит держаться от него подальше... Мало ли, кто этих горных коротышек знает? - неуверенно прошептал Зверь. Крылом подружки Кана (кстати, когда это он успел заарканить такую красотку?) занялся другой горник, только этот был весь, просто полностью черный, как холодное северное небо в шторм. Опасности Рик не чувствовал, и с удовольствием принял из рук мальчишки-наездника-на-большой-птичке чашу с каким-то отваром, который сам пацан отпил, закрыв нос. Да, запах отвара был еще тот, но, как говорил целитель-шаман в его деревне, лекарство никогда не бывает вкусным. Рик выдохнул и также залпом выпил содержимое. Огонь прошелся по его телу, но согрел и взбодрил. Кан уставился в огонь, застыв неподвижно, словно каменое изваяние, но его подружка не отходила ни на шаг, словно он ей был хозяином, а она его рабыней. Усмехнувшись над собственной мыслью, Рик повернулся к мальчишке. - Тебя как звать? - спросил он, ласково и с усмешкой смотря в большие светлые глаза.
Вэйр: Вообще-то, сидеть при женщине – гневить предков, но упасть будет совсем уж некстати. Вэйр сцедил зевоту в кулак и, бросая виноватые взгляды на демонессу, устроился рядом с огнем. Приструненная до поры до времени простуда отомстила слабостью и сонливостью. Юный парящий наверняка бы отправился спать, если бы не боязнь пропустить что-нибудь интересное. Вон как хитро блестят у Старшего глаза! Шаманом быть не надо – Близницы уже что-то задумали! Только вот беда – шуточки говорящих с духами редко приходятся по нраву существам разумным… - Окажись ты дочерью моего племени, я посчитал бы это оскорблением, - заразительный смех Черного разогнал сонный туман. Разлепив глаза, мальчишка с удивлением обнаружил, что Близнец уже кончил возиться с крылом и теперь с отеческим укором смотрит на необычную гостью, - Ты не обязана ничем, и платы – какой бы она не была – я не приму. Моя жизнь и моя смерть – служение людям. Мудрым предкам угодно было привести вас сюда, и не мне оспаривать их решение. Старший склонил голову в знак уважения к тем, о ком говорил. Со вздохом, парящий тоже уставился на огонь, беззвучно шепча губами имена тех, Кто Ушел За Черту. Предки присматривали за своим потомком, он остался жив и вернулся назад! Не стоит откладывать слова благодарности, время лишь обесценивает их. - Судьба, госпожа, - Вэйр был крайне озадачен: разве может кто-то, тем паче женщина, не знать столь очевидных вещей? Но… низинники, что с них возьмешь? - Я искал свою Судьбу, и она привела меня в ваш домик. Эта встреча была предопределенна многие годы назад. Кто я такой, что бы спорить с решением высших сил? Старший рассмеялся. Снова. Вэйр обиженно посмотрел на веселящегося шамана. И как он может во всем находить что-то забавное? - Мой народ считает, что у каждого человека есть дело всей жизни, - объяснил Младший, едва заметно улыбаясь, - И дети, которые равно хороши во многом, но не могут избрать что-то одно, отправляются искать свою судьбу. Это – способ проверить свои силы и узнать, чего же действительно хочет душа. - А зовут вашего героя Вэйром, из рода Атани, - Черный все еще смеялся и на этот раз юный парящий обиженно поджал губы. Что может быть такого веселого в его имени и в имени старшей в роду?! Близнецов, впрочем, мало заботили чьи бы то ни было обиды. Младший с интересом рассматривал каждого. Бесшумная белая тень перемещалась от одного к другому, заглядывая в глаза и лица. Вэйру такое было не впервой, шаман читал души человеческие так же легко, как и свои книги. А вот гостям пристальное внимание едва ли нравилось. Что, опять таки, нисколько не трогало шамана. - Скажи, - Младший окликнул надувшегося мальчишку. Парящий почти не вздрогнул в не пойми какой раз за день. Рука, обтянутая пергаментной кожей, опустилась на плечо. Белый ни как не мог оказаться за спиной парящего… но он там был, - ты видел сон? - Д-да, - Вэйр смущенно потупился. Вот так вот: в кутерьме утра ночное послание совсем позабылось. А ведь Близнецы никогда бы просто так не позвали! Наверное, что-нибудь случилось. Что-нибудь нехорошее. Может в роду неладно? Или в семье? Эх, надо было сперва домой лететь! - Кто бы это мог быть, братец? Кто мог бы звать в гости нашего маленького друга? – птичьим движением Белый склонил голову к плечу. - Мне пути спящих не ведомы, брат, - Черный чуть подался вперед. Вэйр открыл рот, намереваясь спросить, что это значит. Но младший Близнец успел раньше. Хлопнули ладони, огонь радостно скакнул вверх, а пол устремился навстречу. Окружающее кануло в темноту и последнее, что запомнил парящий уже засыпая, вкрадчивый голос Смерти. - Тогда нам следует выяснить это, брат… … Во Сне нельзя есть, пить или спать, иначе душа навсегда забудет дорогу в свое тело… … Во сне нельзя ничего обещать – пока слово не будет выполнено, сокрыты пути домой… … Во сне нельзя называть истинное имя. Кто знает, когда и зачем обитателям Мира Грез захочется призвать обратно?.. … Соблюдайте эти правила и останетесь живы. Может быть… …Крылья за спиной хлопнули, ловя равновесие. Златоперые крылья, просто огромные для крепящегося к ним тела. Впрочем, и тело уже нельзя было назвать человеческим. Вэйр посмотрел на руки, приобретшие сходство с лапами огромной птицы, расправил хвост и только после этого огляделся по сторонам. Что бы в следующий миг с протестующим вскриком увернуться от чего-то большого и крайне злобного…
Кан'Хальнар: Огонь способен приковать чей угодно взгляд, взять в плен чужую волю и внимание, втянуть попавшее в его чарующие сети существо в любую из бесчисленных его игр. Огонь может согреть или убить, заточить навеки или открыть врата в другой мир, запутать окончательно или дать спасительную подсказку… Глаза слипались. В голове царил ровный неназойливый гул, а в душе – вялое отвращение ко всему сущему и не сущему. Вряд ли звук, тем более воображаемый, имеет вес в реальности, но результат был налицо: несчастный череп от такой монотонной радости потяжелел на пару центнеров и все норовил уткнуться носом в угольки. Куда там – демонов из Черной Оси всегда отличала странная тяга к огню, это было известно в Абиссе любому, кто находил в себе силы и любопытство, дабы навострить уши, и Кан исключением из этого правила не являлся. Не являлся он исключением и из другого, куда более известного правила: если долго психовать, разнести к чертям собачьим всю окрестную магию, перезлиться на весь мир, в частности, на человеческую его часть, перегореть от этой злости, одолеть перелет назло годам, проведенным на земле, а потом рассесться у огня и уставиться в него – конечно, захочется спать! Кто-то уже поспал ночью, а для кого-то, между прочим, еще даже вчерашний день не кончился… Но таких грандиозных чудес, увы, не бывает. - Спасибо, что не бросил, - в уходящем вверх дыму осторожные интонации голоса, ставшего в последние часы сигналом «начать ругаться на всех и вся: а негхыр ущемлять справедливость!», казались почти осязаемыми. Натруженная спина вяло сообщила в голову, что к ней прикасаются чьи-то теплые тонкие пальцы, причем прикасаются весьма приятственным для нее, спины, образом. Голова к этому безобразию осталась безучастной. Еще бы….если постоянно подпрыгивать, орать и воинствовать по любому поводу, то наживешь разве что мозоли на заднице и шишку на башке. Судьба – стерва. Определенно. - Не за что, - буркнул Кан, окончательно отключаясь от мира звуков. Сейчас у демона под ухом можно было хоть из пушки стрелять – все равно бы не помогло. Разве что стрелять в самого Кана. Что же касается бесплатной помощи страждущим… Никто же не заставлял демонессу браться за это, верно? Верно. Старые ее хозяева сюда наверняка не проберутся, не то место. Ну и все, было бы из-за чего возмущаться. «Старые хозяева», ишь ты, как заговорил… Не ожидал от себя. Неприятно. Кан покачал на ладони врученную чашку и без особого интереса покосился на мальчишку. Что и говорить, сегодняшним спасением подобравшаяся компания была обязана именно ему. Вэйр из рода Атани…Вот, значит, как. Предупредил вовремя, путь показал, да еще и друга вытащил. Такое нельзя забыть или принять как должное. Такие долги приходится отдавать. А сегодняшними неприятностями… Нет, зачем снова распаляться. Сегодняшними неприятностями все были обязаны исключительно одному неуравновешенному демону, ухитрившемуся в одночасье разнести защиту, возводимую в течение не одного десятка лет: ломать - не строить! А в последний момент, для пущей убедительности, во всю эту кашу талантливо вляпался Рик – мастерство, как известно, не пропьешь. Но берсеркеру, как всегда, море было по колено: найдите еще одного человека (насчет «человека» Кан мог бы поспорить: к этому бестолковому подвиду живых существ он Рика не причислял даже подсознательно), который, попав таким странным образом в такое странное место, будет с таким любопытством озираться! Органы чувств собирались было окончательно подать в отставку, когда темный силуэт шамана плавно подался вперед. Не то чтобы в этом движении была хоть какая-то угроза, не то чтобы демон страдал тяжелой формой паранойи (ну-ну), но неведомое - и весьма нехорошее – предчувствие в последний момент нахально перехватило дыхание, деловито стукнуло сердцем в ребра, имитируя суматошность, и заставило подскочить. ….ну, или изготовиться подскочить. На большее, увы, не хватило времени. Пол стремительно ухнул навстречу, костер изобразил огненный столп в миниатюре напоследок – и настала тьма, мягкая, прохладная и чужая. Странно знакомый голос шепнул что-то невообразимо далеко, и шепот заплутал среди невидимых стен, превратившись в смутный свистящий гул. Недоверчивая, но внимательная ревизия ощущений показала: давешней усталости как не бывало, сознание старательно изображало кристальную ясность…. … Потом в ладони упруго ударила темная твердь, и клочки искристого синего тумана разбежались в стороны, как перепуганные щенки. Мгновения вполне хватило, чтобы опомниться и подскочить, оттолкнувшись от теплой сырой земли, тающей под руками, как масло. Следующее же мгновение, которое должно было уйти на краткий обзор окрестностей, было безвозвратно потеряно. Причина была предельно проста и в то же время совершенно не поддавалась логическому обоснованию. Кан растерянно уставился на свои руки. Разум грозил помахать платочком и смыться, и имел на это полное право. Бледная кожа, знакомая и незнакомая одновременно форма кисти, короткие ногти…Вполне себе человеческие руки. Вот только было это, мягко говоря, не то, что демон видел каждый день до этого. … Возникший непонятно откуда кошмар не спешил улепетывать от силы шаманов. Наоборот, бесчисленные туманные отростки, которыми тварь цеплялась за что-то невидимое, рвущееся с тонким звоном, шевелились куда быстрее, чем это могло себе позволить подобное создание в обычных условиях, а круглое черное тело двигалось на удивление шустро. Миг – и черным дымом слизнуло с земли растерявшихся людей (кажется, при входе здесь было куда больше демонов, нет?). Мальчишка, увернувшийся при первой атаке, был после недолгих попыток сграбастан сразу в несколько конечностей и спешно засунут в черные пустые недра: от крылатых – одни проблемы… Кошмар действовал быстро и четко, будто выслеживал добычу черт знает сколько времени, а теперь, наконец, получил шанс реализовать все свои гастрономические потребности с лихвой. Возможно, так оно и было – а может, бедняга просто не видел хорошей добычи до сих пор. Не дожидаясь реакции шаманов, тварь бодро ввинтилась в пустое пространство и пропала бесследно. Синие завихрения густого тумана, напоминающие диковинных пушистых зверушек, молча собирались вокруг прорехи в зыбкой реальности мира снов и боязливо заглядывали в пустоту искорками глаз. … Нелегкая судьба у стража, особенно если сторожить приходится не что-то там абстрактное, а вполне конкретный Круг во вполне конкретном Абиссе! Как появится какой любитель погеройствовать – это еще ладно, понять можно: если уж человеческая душа вырвалась из цепких лапок демонов – так туда ей и дорога, некоторым даже поддаться можно, чтобы и людей порадовать, и приток в халифат Островов обеспечить, и самому не забывать о том, как трудно проигрывать. А уж между собой установить, чья очередь нынче просить пощады, когда остальных прибьют – и вовсе милое дело! Хорошо с людьми, интересно, век бы так развлекались. Да вот только есть другая беда. Если сравнивать с мелкими неприятностями по поводу человеческих душ – то эта беда и вовсе единственная. И имя ей – демоны. Казалось бы, одной крови с этими ребятами - но обязанность стража ставит поперек пути всякого, кто осмелится пойти против воли Владык. Что поделать – до сих пор те, кто доходил до тяжелых дверей в охраняемый им Круг, беспощадно уничтожались, а если не было у него сил на уничтожение – правила предписывали погибнуть, но ни в коем случае не помогать. Смельчака-мятежника, как правило, побеждали на пути к обители Владык, а убитые им стражи возрождались в купели Коцита. До Ипостасей не доходил еще никто. Но недаром Кай так упорно втолковывал, что из любого правила есть исключение, ой, недаром… - Конечно, недаром, - спокойно соглашается Кай. – Иначе бы мы сейчас не висели в этом странном месте. Пустота и пустота: вверху ничего нет, под лапами ничего нет, хвостом можно молотить –не почувствуешь, и все бы ничего, да неуютно: как подумаешь, что придется целую вечность коротать втроем в пустоте, так в животе – а живот-то один на троих! - ныть начинает, противно так… Язон справа ворчит что-то невразумительное. Он тоже не любит это место, но так уж получилось: придется ждать, пока хоть кто-нибудь придет на зов, то есть ждать до самого немогуууУУУ!! Ох ты черт – странная здесь земля, пронзительно-зеленая и упругая, и какие дивные, роскошные, необычные запахи! Три пары ноздрей со свистом втягивают густой пряный воздух, Язон едва успевает цапнуть проплывающий мимо цветок и расчихаться так, что в голове звенит не только у него, но и у остальных за компанию. - Саул, Язон, - голос Кая звучит непривычно мягко, - Может быть, побежим? А и правда, бежать-то хочется так, что лапы зудят! Не просто носиться по этому месту, подобно бестолковому щенку, а помчаться стрелой во вполне определенном направлении! Воон туда, где просвет среди этих ярких лоскутков, наводнивших ветер… А раз так, чего ж себя неволить? - Побежим! – постановление вынесено хором, и тут же приведено в исполнение. Странное это пространство сжимается в гармошку под лапами, но оно и на руку такому неопытному путешественнику: быстрее доберется! Бег-полет через скомканную реальность….любой пес погубил в себе дикую степную собаку, для которой движение – самая захватывающая в мире радость жизни. Но это не мешает иногда так вот просто наслаждаться бегом – даже если собаку, в общем-то, напоминаешь разве что башкой. Всеми тремя, впрочем. - Еще немного, - сквозь свист рвущегося цветного полотна воздуха хриплый голос Язона пугающе ясен. Еще немного, еще немного….Саул и сам чувствует нарастающий жар в груди: путеводная нитка кончается, и вот сейчас перед ними предстанет…. …. - Ох ты, мать твою!!! Сказать, что Рэй испугался – значит, взять на себя пожизненный обет молчания. От неожиданности он подскочил чуть ли не на пару метров, что не помешало ему, не сбавляя мгновенно набранной скорости, юркнуть за большую прозрачно-желтую глыбу, каковая являлась самым надежным убежищем на этом клочке пространства. Некоторое время Лис лежал не дыша, чутко прислушиваясь к ворчанию земли под ногами огромной трехглавой псины, без приглашения влетевшей в излюбленное место отдыха самого удалого вора Города. Сердце, еще не забывшее облавы на лис, которыми славился родной мир Рэя, суматошно колотилось, не в силах выдержать присутствия такой чудовищной собаки. Охо-хо, и за что же такое наказание?! Городских шавок терпеть – легче легкого, но эта тварюшка вполне претендовала на звание самого ужасного ночного кошмара лисицы. Но стоило ему услышать низкие, хриплые, лающие голоса, его разобрало то самое легендарное любопытство, которое сгубило в свое время и кошку, и небезызвестную в некоторых мирах сумасшедшую особу по имени Варвара. Надо же: три башки псины разговаривали друг с другом, да так, будто каждая из них имела свое тело для личных нужд – во дела… Важно так болтают, знать бы – о чем, да вот только злость разбирает пуще любопытсва - этакая громадина в любимом уголке! ну уж нет, увольте, или мы вас уволим… Рэй покачал головой, вздохнул, успокаиваясь, и птицей взлетел на вершину глыбы. - Я о нем говорил, - флегматично заметила средняя башка, обладающая широкой и лобастой физиомордией гибрида дворняги с наигрознейшим из сторожевых псов. Пока этот живой кошмар вполне себе безучастно (ффух – пронесло!) разглядывал Лиса, он успел вспомнить, как это называется – а называлось оно весьма забавно – но так и не смог понять, откуда оно здесь взялось. Между тем, мыслительные процессы в собачьих головах имели место, и немаленькое. - Не помешает, - нахально вынесла вердикт обретающаяся слева морда лайки. Правая мыслящая часть этого безобразия, короткомордая и короткоухая, деликатно промолчала. Рэй закончил сбор слов, долженствующих наглядно объяснить псине, что о ней думает единственный – до сих пор! – ценитель и обитатель этого чудного места, по закоулочкам собственной памяти, хранящей великое множество шедевров разговорного жанра, и только-только собрался приступить к изложению, как…. Яркое небо потемнело, в вышине мелькнуло черное тело, топорщащееся во все стороны бесчисленными крючьями, клешнями, жалами, руками, лапами, когтями – все это цеплялось и немилосердно раздирало хрупкую ткань Хороших Сновидений. Головы у тела не наблюдалось, зато даже отсюда были видны пасти – пятна белесой пустоты среди исходящих черным чадом, непрестанно шевелящихся конечностей. Кошмар явно направлялся сюда, вниз – его вытягивающееся на лету тулово копьем неслось к теплой, тонкой, пахнущей медом и хвоей земле. К Рэю и Керберу. - Вот так-так, - протянул Лис, лицом постарев разом на десяток лет. – Уже, значит? Псина торжествующе взвыла в три глотки. … Пустота наступила внезапно – изумленный собственным неожиданным и, чего уж там, совершенно неприятным превращением, Кан неосторожно позабыл о мудром свойстве любого живого существа чувствовать опасность тем самым сакраментальным местом, которое в большинстве источников деликатно называется пятой точкой, а в подавляющем большинстве – попросту задницей. Не до того было, мягко говоря – вот и виси теперь непонятно где, в брюхе неведомой твари. Где-то рядом и одновременно бесконечно далеко чувствовалось присутствие Риккрона. Остальных не удавалось распознать – слишком коротко было время знакомства. Но берсеркера Кан чуял нутром вполне так явственно – разве что не видел, а зов в пустоту остался без ответа. Сначала вокруг было светло, теперь же стремительно темнело. Хочешь – не хочешь, а пришлось поднести руку к лицу, чтобы убедиться, что это действительно всего лишь световое явление – хотя какой здесь, к черту, свет?! Отвратительное белое пятно в темноте имело наглость присутствовать, и даже приобрело четкие очертания после некоторых усилий по приспособлению глаз к освещению. И как могло угораздить так нехорошо превратиться, да еще и черт бы знал, почему – уж не шаманы ли постарались? А теперь еще и в пустоте висеть… Пустота, пустота… Странная какая-то пустота, неожиданно подумал Кан, безучастно наблюдая процесс самовольного размазывания контуров пальцев при сохранении четкости видения всего остального. Неправильная, все-то здесь есть…и мы здесь теперь есть, а скоро не будет, вот почему-то я это знаю – и все…А остальные, может быть, сейчас видят худшие свои кошмары, а мне что, я никогда в жизни не видел снов…. А может, и не видят – кто их знает? Какая разница – все равно всем тут ко… - Ребята, чтоб вас попугай покусал! Очухайтесь, наконец! …нец. Дадут мне хоть помереть спокойно?! Глаза открывать не хотелось. И вообще ничего не хотелось. Было мутно, тошно и злобно. И вообще, паршивее просто быть не могло! - Ну, давайте, красавцы, у меня тут большой песик! Не очнетесь - скормлю, и так лежите - колбаса колбасой! – продолжал вещать вкрадчивый голос с самыми радужными интонациями. Кан раздраженно рыкнул, закашлялся, ибо рык в привычном смысле слова не вышел, а так – нечто слегка похожее, и открыл глаза. Картина была более чем жизнерадостная: рядом чуть ли не строем лежали некие подозрительные личности – какое-то крылато-хвостато-хохластое существо с лицом Вэйра, уже знакомая девица – демонесса в своем человеческом облике, и (последний оплот надежности в этом чокнутом месте) вполне себе очнувшийся Рик. Надо всей этой красотой возвышался поджарый типчик неопределенного возраста, рыжий, взъерошенный, да еще и наделенный (до кучи, видимо) отчаянно раскосыми глазами смутно угадываемого цвета. Это еще что – это были только цветочки… С любопытством оглядывая лежащих пластом «путешественников» тремя имеющимися парами глаз, неподалеку смирно валялся Цербер. Ничего не делал, ничерта не сторожил и вообще гулял за пределами Абисса, как будто так и надо! Какого черта?! Отойдя от шока, Кан обнаружил себя сидящим на земле. Челюсть, все еще имеющая тенденцию грохнуться и огласить окрестности стуком, видимо, была предусмотрительно подобрана рыжим бедствием. Ой-ей…
Елена: Сильные пальцы уверенно разминали натруженные мышцы, в то время как мысли демоницы были далеко от маленького дома-гнезда на скале. Очень далеко. В прошлом, о котором напомнили ветер за дверью, да вечная прохлада, зыбкая иллюзия свободы и постоянное ощущение, что еще секунда – и воздух подхватит стройное тело, и можно будет плясать с ветряными конями, и огненные голуби закружат рядом, не боясь соколов случайного дождя, а в ногах станет путаться ласковая серая кошка земли… Видение, полумечта-полувоспоминание, неожиданно сильно захватило демонессу, яркой картинкой встало перед глазами, диковинной песней заиграло в ушах, заставляя закованную печатью душу трепетать от болезненной жажды свободы, рваться из шипастых, отравленных отчаяньем оков… и схлынуло так же неожиданно как пришло, оставляя ветер волосах и влагу на глазах. Смахнув непрошенные слезы, Елена лишь на мгновение прикрыла глаза, чтобы в следующую секунду вскрикнуть от неожиданного ощущения падения и невозможности распахнуть крылья навстречу неизвестности. Да и… были ли те крылья? Прошлое, словно шелуху оборвало что-то неведомое, странное чувство умиротворения опустилось на истерзанные клочки души. А потом пришло Что-то. Не было ни боли, ни даже прикосновений. Просто падение сменилось черным удушающим покоем, а на место непроглядной тьмы пришло странное ощущение полу-слепоты, грани между «вижу» и «не вижу», от которого закружилась голова и неприятно потянуло холодом в желудке. Попытка шевельнуться окончилась полным провалом ввиду неощущаемости собственного тела, а готовый вырваться из горла вопль застрял там щетинящимся стеклянными осколками шариком отчаяния. «Если это – смерть, - безрадостно размышляла демонесса, - то я предпочту жить вечно, пусть и в рабских оковах…» А потом пришел Голос. И принес с собой Реальность. И… Свободу? Боль наконец вырвалась из горла надсадным кашлем, а глаза ослепил вроде и мягкий, но отчаянно-режущий после неяви свет. Нежные человеческие пальцы(без когтей!) сжали мягкие стебли травы, а ветер знакомо взъерошил волосы. Тело напряженно застыло в ожидании привычной боли, но её – не было. Что это? Нововведение Печати? Наказание ожиданием? Или… Печать молчала. Сорванная чем-то шелуха не наросла обратно, в груди пела Свобода. Счастливая улыбка на ярких губах окрасила лицо зыбкой тенью безумия и с победным смехом девушка перевернулась на бок. В лицо ударил ласковый солнечный свет, взгляд остановился на странной птице… с знакомым мальчишеским лицом. Елия растерянно моргнула. Еще раз. Видение не проходило, ветер ерошил золотистые перья, лицо мальчугана отливало неестественной бледностью. Философски решив, что Вэйр остается Вэйром, даже обзаведшись хохолком, Лия вполне себе успешно села на колени, обняла себя за плечи, честно попытавшись хоть немного скрыть наготу, и продолжила дело ознакомлении с миром вокруг. Итак, приятель демона-хозяина – одна штука, незнакомых типов – две штуки, странная, смутно знакомая по книгам и рассказам собачка – одна штука. Тряхнув головой. Елена остановила блуждающий взгляд на одном из типов – ярко-рыжем, лохматом, с наглой речью, мгновенно опознав в нем Голос: - Ты кто такой? – подозрительно спросила девушка, пока что отложив второго типа на потом – он казался чем-то знакомым, а откуда-то из той части души, где раньше находилась печать, веяло странной привязанностью к мрачно-прифигевшему мужчине. Рыжий явно был подозрительнее. И доверия не вызывал ну ни капельки. Да еще и собачка эта, в травке валяется… Мгм. Интересно, а какую траву воскуряли в доме шаманов? Или все-таки это – магия?
Риккрон: Риккрон расслабленно восседал на шкурах, с интересом рассматривая смешных шаманов и мальчишку, которому явно было неловко. Что ж, Рик сам помнил себя вот таким же юнцом, когда еще не вошел в полную силу, но уже мечтал о славе, правда, получал он тогда не восхищение и всемирную любовь, а хорошенькие подзатыльники от отца и наказания от матери. Иногда она, сжалившись над мальчишкой, давла ему легкие поручения, но когда он однажды с гиканьем растоптал посевы какой-то травы, ему пришлось перечистить картошки на все племя на год вперед, не меньше. Славные тогда были времена... "Да, помню, помню..." - отозвался Зверь. "Ага, тебя еще тогда не было, было хорошо и спокойно..." Глаза сами собой начали закрываться, стало так легко и свободно, он вспоминал свое детство, юность, когда Зверь еще не захватил его разум и тело... Странно... Он как будто бы летит... Куда? В неизвестность... Ощущение полета все усиливалось и усиливалось, вмиг сменившись ощущением падения. А вот это уже не есть хорошо! Было легко и в тоже время страшно, как будто ты знаешь, что ничего плохого не произойдет, но все равно твои инстинкты напряжены, а выброс адреналина в кровь мешает успокоиться. Он падал в темноту, в непонятную и настолько густую, что ее можно было почувствовать, протянуть руку и зачерпнуть немного. Потом все просто закончилось. Резко. Не было ни боли от падения, ни даже самого приземления, просто опа, и все! Представление окончено, всем спасибо, все свободны. Первое, что пришло в голову, так это шаманы, все это очень похоже на шуточки магов. Было странное ощущение, как будто глаза открыты, но все равно ничего не видишь, и только после долгих нескольких секунд удается наконец-то открыть веки, чтобы тут же их зажмурить от яркого света. Привыкнуть к новому освещению было сложно. Отчаянно моргая, Рик принял сидячее положение и осмотрелся вокруг. "О, гхыр!" - подумал он, обращаясь к Зверю. Но Зверь молчал. Вот, что беспокоило Рика все это время, странное спокойствие, такого не было еще со времен его желторотого детства, когда дух берсеркера не вошел в полную силу. Только, теперь осталась только одна маленькая деталь - какого гхыра?! Первым делом надо было узнать, что это за вагурцого место. Сначала он заметил Вэйра, точнее птицу с лицом мальчишки, это заставило усомниться Рика в своем душевном состоянии. Следующим был замечен Кан в своем человеческом обличии. Сначала Рик даже не узнал его, но лицо друга, будь он хоть черным, хоть белым, с рогами ли или без - оно всегда неизменно. Еще на этой странной полянке, полной цветочков и зеленой травки, расположилась весьма интересная собачка, маленькая такая, с тремя головами. Когда-то Рик даже помнил, как она называется, но сейчас эти знания просто вылетели из его светлой головы. Подруга Кана, тоже принявшая человеческий облик, подозрительно взирала на рыжего типа, единственного, кто чувствовал себя здесь как в своей тарелке (не считая песика). Странный был это рыжий, неопределенного возраста, с раскосыми глазами, по всей видимости, он не был рад видеть сию компанию на своей (?) полянке. Нет! Верните мне деньги! Шарлатанство! Что вообще происходит? Где они? Почему исчез Зверь? Куда делись смешные шаманы и домик, где они отдыхали? Какого гхыра Кан и его подруга в человеческом обличии, а Вэйр вообще – птица?! Много вопросов, и ни на один нет ответа. Пошатываясь, Рик на четвереньках подобрался к другу. - Кан, дружище! – хлопнул он того по голому плечу. – Куда ты втянул меня?
Game Master: Утро следующего дня
Вэйр: Вэйр потянулся на пробу. Просто так, что бы проверить, что все кости целы. Надо же, даже хвост остался на положенном месте! Раз, два, три… и вроде бы перья все! А парнишка, признаться, думал, что его оторвал тот… то… та… Хотя нет, ТОЙ порождение ужасов быть не могло. Женщины существа светлые, а света в страшилище не было ни крупинки. Близнецы говорили, что злым людям снятся злые сны. Но иногда кошмары убегают от своих хозяев и бесцельно блуждают по миру снов в поисках добычи. Наверное, это один из оголодавших беглецов. Брррр, гадость какая! Парнишка помотал головой, стряхивая воспоминания о жутком существе, и поскорей вскочил на ноги. Распахнулись, удерживая равновесие, крылья и свернулись парой объемных валиков за спиной. Сновидение меняет обличье. В нем все не те, кем являются. Душа, не скованная телесной оболочкой, сама решает какую избрать форму – того, что ближе, роднее, желаннее. Парящий не мог не уподобиться золотому орлу. Урху дорога сюда была закрыта, но мальчишка по-прежнему чувствовал его рядом с собой – в себе! - и страх перед неизведанным отступал. Вэйр любопытно огляделся по сторонам. Смущенно кашлянув, он густо покраснел и поскорее отвернулся от обнаженной фигуры демонессы. Странную штуку сыграл этот мир с демонами: в людей превратил. Если б парящий не знал, на что внимание обращать, не за что бы не догадался! Зато мужчину сон нисколько не переменил, разве только самую неприметную малость. И так и этак повертев руки-лапы, попрыгав на месте, хлопая крыльями, и порастопыривав хохолок, Вэйр остался доволен своим внешним видом. Похоже, образ юного парящего был самым необычным. А то все демоны, да демоны… Хотя это еще что! Видели бы они Близнецов! Духи предков были милостивы к его спутникам – все они оказались в одном месте. Плохо, конечно, что Близнецы упустили то существо, но они не прекратят поисков и однажды вернут заблудившиеся души домой. - Это только сон, - промолвил парнишка, озвучивая свои мысли и одновременно отвечая на вопрос человека-низинника, - Мы сейчас в домике шаманов спим, и видим этот сон. И… их… Он так и не разобрал сразу, были ли незнакомцы сновидцами или же порождениями подсознания. Вроде и похожи, и не похожи на обычных путешественников по грезам. Было в них что-то неправильное. Рыжий напомнил Вэйру юркого зверька хику. Проворный и хитрый, он забирался в любой дом и безнаказанно таскал припасы. А еще так звали героя одной из горских сказок. Парнишка и сейчас помнил, с каким восторгом слушал в детстве истории про его проказы. Но сказки сказками, в них даже воры добрые, бескорыстно отдают украденное у богачей бедным. Жаль, что в жизни это вовсе не так. Вторым был пес. Крупный, всего на шесть локтей ниже Урха и с тремя разномастными головами. Наверное, встреть существо в реальной жизни, Вэйр бы не на шутку перепугался. Но в грезах все наоборот, тут скорей не встретить такое не возможно. - Привет, - трехголовый пес выглядел умнее и солиднее рыжего хику, так что Вэйр решил обратиться именно к нему, - Не покажешь…те где город? И куда подевалось то существо, что принесло сюда нас?
полная версия страницы