Форум » Архив №1: игровые темы » Недалеко от берега Озера » Ответить
Недалеко от берега Озера
Ашин: Отсюда, из места среди островков редких рощиц, хорошо видно Озеро. Встают зыбкими прозрачными тенями башни замка, виднеются над макушками деревьев дымы Танахи...Сюда можно забрести лишь случайно, сбившись с проторенных тропок, чем поздние путники с увлечением и занимаются.
Ответов - 27, стр:
1 2 All
Ашин: ...только веселый смех да яркие брызги остались от ночного собеседника. Эээ! Малыш, ты где? Изчез... - Ашин долго смотрел на место, где был мальчик и раздумывал: «Дух Озера был предо мной? Дух. Это был Дух. Дух Озера. Значит все таки Дух. Так уж и быть. Мое почтение.», - Мое почтение! - сказал Ашин, сделав низкий поклон. Хотел было идти, но невольно остановился и долго смотрел вдаль. Туда, где рождалось солнце и начинался новый день. Но вот наш рыжий шалун тихо появляется на свет, и озеро озаряется слабыми лучами. Рассвет. Ашин улыбнулся, в голове пролетело: «Рассвет, как ты прекрасен здесь...» Было в кочевнике что-то от романтика, но сердце его принадлежит степи и дороге: «Дорога бесконечна. Как бы далеко не ушел кто-то, его путь будет продолжен. И значит, я иду вперед...» Но время шло, рассвет подходил к концу. Ашин, получив заряд бодрости на целый день, решил двинутся и первом делом, вспомнив о своем верном друге, позвал его. Хунин!!! - конь медленно появился на другом конце тропинки, но остановился, видно, ожидая от Ашина действий, - Хунин, опять играешь со мной? - минутная пауза. И конь, и хозяин не решались идти, но животные терпеливее людей. Ведь их жизнь построена не на наших желаниях и чувствах, хоть для них мы и кажемся чем-то высшим, но они свободны и не стремятся к «богу»-человеку, а лишь идут и живут по своей воле. Ашин знал это, учение и труд в обществе Шамана сделало свое: «Жить среди людей и животных - одно из правил жизни кочевника. Люби и уважай животных, они помогут тебе, особо уделяй внимание коню и Духу тотема...» Хорошо. Если хочешь, я иду, - Ашин, отдав почтение и коню, подошел к нему. Расчесал ему гриву, подтянул ремни сбруи, вскочил в седло и двинулся в путь. Деревня рядом с Озером не интересовала Ашина, ведь он уже проходил ее по пути к Озеру. Значит, назад идти уже не нужно, надо продолжать путь. Как это знакомо, светит солнце, луга, дорога, ведущяя в город, в замок, в деревню или к еще одной таверне с гостиницей, откуда — в лучшем случае на своих двоих - выходят пьяные наемники или, почаще, пролетают от двери метр, два или больше. Но один случай, увиденный не так давно в гостинице в горах, Ашин не забудет никогда. Растворяется дверь, вырывается столб огня и некто крайне закопченный и крайне же ошалевший пролетает метров десять, колоритно приземляясь носом в землю. Как показало следствие, нахальный тип пристал к женщине, но не учел специфических нравов хозяйки заведения, вылетел в пламени наружу. Здравый смысл на пару с инстинктом самосозранения предупреждают: не лезьте к женщине, может, она дракон. Ашин лишь ухмыльнулся и погладил коня по голове. Мешочек с провизией, как он нужен в пути, и даже сейчас Ашин не мог забыть о нем. Лишь только, достав кусок сушеного мяса, он готов был насытиться, как темная тень пронеслась над ним. Будто ворон или какая другая большая птица неслась в вышине и явно двигалась в том же направлении, что и кочевник. Ашин поднял глаза, но солнце мешало разглядеть птицу лучше — разве что ее размеры очень и очень впечатляли, да и высота, на которой она летела, была немаленькой. Кочевник впал в тревогу, ведь старые слова проснулись в его памяти: «В дороге тебе встретится ворон. Но странен будет тот, и дорогу ты с ним делить будешь.» Так и не поев, с криком «Но», он решил поскакать вслед за странной птицей. Не только память о словах Шамана тянула его, но и некая сила в душе звала и манила за собой. Не обратив внимания на то, что птица движется быстро и Хунин бежит, не давая себе права отставать, Ашин, не отрывая глаз от гостя, скакал ему вслед.
Лемуан: ...Далеко Лемуан все равно не ушел. Было слишком холодно, солнце как-то и не собиралось даже вылезать из-за мутной серой утренней пленки, а снег хлюпал в сапогах, весьма правдоподобно изображая там маленькую копию Озера. Падший продрог, промерз и прозяб, и по этому случаю был совершенно не в духе. Взлететь он и не пытался — ему было страшно представить, что с ним сделают высокие холодные ветра, особенно после того, как он вымок, пробираясь в этом снегу. Ловить простуду ему не хотелось. А оной он был весьма и весьма подвержен — да-да, даже ангелы простужаются! Итак, Лемуан брел по снегу уже незнамо в какую сторону, кляня свою неожиданно проснувшуюся сентиментальность и стараясь не волочить крыльями по снегу, дабы не усложнять себе жизнь окончательно. Оная, кстати, стала чуть полегче, когда Падший отыскал в снегу протоптанную кем-то тропинку. Но, надо сказать, ненамного. И ненадолго, ибо тропинка вскоре увела куда-то совсем в сторону и от Озера, и от предполагаемой деревни, и радостно так потерялась среди неожиданно высоких сугробов. Лемуан только плюнул, разглядывая вдруг выросшую из-под...хм....снега низкую рощицу. Сосенки тесно жались друг к другу, редкие, но разлапистые макушки были весьма и весьма отягощены снежными шапками. Между тонкими стволами этой белой гадости было не так уж и много, а еще там в изобилии имелись нагромождения непонятно откуда вылезших камней. Падший скептическим взглядом оценил эту работу то ли природы, то ли какого особо дотошного мага и решил, что, как ни крути, а там будет получше, чем в сугробах. Крылья — чрезвычайно удобная вещь. В них можно укутаться, с их помощью можно летать, особо хитрые даже умудряются использовать их как вторую пару кулаков — не от большого ума, вестимо — ну и, конечно, в таких ситуациях они просто незаменимы. Лемуан знал, что о своей минутной слабости еще пожалеет, но очень уж хотелось отдохнуть. И — хотя бы — дождаться, пока солнце соберется, наконец, и явит миру заспанную физиономию. Тогда, может, и не будет так холодно, и можно будет, наконец, взлететь и найти эту деревню. С такими мыслями Лемуан забрался под естественный навес и устроился там, укутавшись, как в плащ, в покуда еще сухие и теплые крылья. И попытался отогреться. Ага, как же! Внезапно в рощицу на полной скорости влетел всадник на внушительных размеров жеребце, который не преминул подмять под себя хлипкие кустики и остановился только в трех метрах от Падшего, душевно расшевелив сосенки. Когда закончился обильный снегопад с вершин не выдержавших такого издевательства деревьев, окончательно мокрый, продрогший и оядовитевший Лемуан имел на языке уже немало готовых сорваться нехороших слов. Мешала пока что высказать все, что он о всаднике думал, только привычка литературно строить даже ругательную речь. Всадник же, которому снегом досталось ничуть не меньше, выглядел совершенно ошалевшшим и разглядывал бывшего ангела так, будто увидел чудо небесное. Чудо, собственно, небесным когда-то было, но это было так давно, что уже походило на неправду. Лемуан только открыл рот для блистательной речи....и тут же закрыл. Неприятно излагать свои мысли человеку, который настолько ошалел, что их явно не поймет. А бедный всадник выглядел в глазах Падшего ну совершенно неспособным воспринять сейчас всю глубину мысли, которую ему уже готов был поведать магистр алхимии. Это было обидно, но метать бисер перед свиньями было еще обиднее, так что Лемуан только вздохнул и полез в карман за табакеркой и мундштуком. Закурив, оправив рубашку, выпустив клуб дыма и слегка успокоившись, Падший оценивающим взглядом смерил незнакомца с головы до ног. Конских. Ничего примечательного не нашел и вздохнул повторно. - Ну, чего смотришь, человече? Столбняк хватил?
Akidjara: "Ррух...Ррух" - Шелестят над ветром жесткие крылья: бороздки второго порядка маховых перьев надежно и безвозвратно скреплены крючками, заставив тебя раз и навсегда отказаться от идеи бесшумных перелетов. "Ррух... Ррух" - двигает по артериям и венам надоедливая мышца густую жидкость. Перекликаясь сознанием с холодным воздухом да непоявившимися звездами. И пролетела то всего ничего. Но ведь так и знала, что не сможешь лететь с таким грузом удивительно оживших и ощутимых мыслей, обредших плоть. Крылья привычно складываются, я захожу в пике, целуя водоворотики воздуха. Вот, вот она - земля в дымке мечтаний. Снег кружит, танцуя вокруг тебя. Что уж говорить, не слишком летная погода. Но я так ни разу и не смогла выбрать более подходящую для посадок. Раскрываю крылья в последний момент, разворачивая над собой целый мир неба. Глаза закрыты, и магия струится ручейками по кровеносной системе. Вот секунды, растянувшиеся в века. Видишь? Хотя, что уж ты можешь там видеть, Вартимей? Такое странное чувство: изменения слишком значительны и быстры. Перестраивается скелет, воздушные полости заполняются костной тканью, изменяются все системы органов, покровы, мускулатура. И "я" птицы под конец этих секунд наконец уступает все полномочия и трон. Веки чуть дернутся, прежде чем наконец разлипиться. И снежинка ненароком опустится на длинные ресницы. Но вот она уже и я. Тонкие пальцы оправляют плащ, и ты передергиваешь зябко острыми плечами. Так вот, вот то, о чем ты так навязчиво думала. Самое смешное, что ты действительно почти забыла свое детство. Но вот эта ночь... Этот мальчик, растворившийся в каплях озера с первыми лучами. Видение уличных огней. Но как будто ты видела его еще когда-то. Во сне. Не в своем.... Первые шаги даются непривычно, и ты раскрываешь крылья, не совсем понимая, что это уже руки, удерживая равновесие. А снежинки падают под ноги. Ковер под ноги монарха.... твой отец исчез. И бог с ним. И все предки твои исчезали. И черт бы их побрал. Но где, где? Ведь и тебе, наверняка, суждено исчезнуть? Да, именно тогда ты была способна сказать: "Да, я боюсь. Я боюсь этой неизвестности." Но вот теперь уже поздно, можете не ждать: не дождетесь, не с той связались. Ты шла, хоть и не совсем понимая куда. А меж тем ветер пел мелодию музыкальной шкатулки.
Tiel-Tien: Взгляд упирался куда-то чуть повыше горизонта, словно бы там горел какой-то маяк, способный указать путь.Может быть, когда-то и горел, освещая безлюдные извилистые тропы, но с тех пор он давно погас и канул в лету вместе с теми, кто его искал. Это в общем не удивляет. Тиль равномерно утаптывала снежное море, то и дело лениво и пофигистично скашивая глаза на профиль Хайте, который, впрочем, вроде бы меняться не собирался. Она пока молчала, сама Тиль тоже молчала, хмурясь и сжимая левое запястье правой рукой, как будто сомневалась в существовании у себя какого-либо пульса.Маленькие снежинки таяли на давно отросшей челке заставляя трясти головой, стряхивая их на дорогу.Так-с...А куда это я, собственно, марширую? С чего я вообще навязалась к кому-то в попутчики, да еще и не к эльфу....вот, блин. Она правда, кажется, не протестует. Ну, ладно, найдем ее сокровище и пойду своей дорогой. Интересно, что мы ищем...хотя, что бы мы не искали, меня это не касается....Она чуть соскользнула с какого-то камня и поспешно шагнула вперед. Я же не знаю, чего хочу....какая, к черту, разница, с кем идти никуда! Мне кто-то в детстве рассказывал одну сказку. Я ее совсем не помню, но знаю, что после этого я решила быть свободной от самой себя, каких бы обязательств мне это ни стоило. Только, наверное, это все-таки невозможно...по крайней мере в одиночку.
Akidjara: Шорох шагов по снегу отдается в артериях пульсацией. И, кто знает, может именно этот звук, а не сердце, как принято полагать, приводит в движение кровь, что согревает такое вот нелепое создание, коем и являюсь я? Две девушки упорно уплотняют только что выпавший снег, верные снежинки которого до сих пор кружатся в воздухе, уменьшая качество всей этой ненапечатанной ни на одной поздравительной открытке картинки. Странно, уже поздно, а снег еще не спит. Наверное, он тоже не хочет ложиться, как и ты сейчас. Разница лишь в том, что у него-то выбор есть, а вот у тебя... Да, в общем-то, к черту все эти дурацкие размышления! Довольно и того, что сей бешеный снегопад, так настойчиво мешающий тебе нормально приземлиться, постепенно сходит на нет. Наверное, вволю уже насмеялся над нелепостями всего человеческого и нечеловеческого рода в округе и теперь удаляется на заслуженный отдых, все еще порой рывками втягивая воздух любопытным носом, да с наслаждением открывая рот, как и я после длительного, хоть и немного нервного смеха. Что ж, уходишь - уходи. твоя воля, значит, так тому и быть. Что зря терять мое драгоценное время? А впрочем, я не слишком тороплюсь. Наблюдая, как эта странная компания безмолвно, аки ночные сторожа, шествуют по низложенным к их ногам пушистым осколкам морозов. Пока на краешке неба странный божок неуклюже взбирается на стремянку дабы зажечь огоньки на небе. Как мило с его стороны, хоть немного посветлее будет. И ты любуешься им, как маленький ребенок новой игрушкой, пока тот ненароком не оглянется на тебя в поисках не то поддержки, не то достойного собеседника на грядущую ночь. Это белое круглое лицо до боли знакомо, но ты упорно каждый раз ждешь чего-то другого. Чего угодно, лишь бы не этих маленьких круглых дырок вместо глаз, да навечно застывшей тонкой красной улыбки "до ушей". Тебе почему-то опять становится не по себе, и ты отворачиваешься, так и не заметив погрустневшей маски, кою нацепляет божок, спускаясь по обветшалой стремянке. Тоже уходит... Уходишь - уходи. И дай тебе бог... А я останусь, пожалуй. Останусь, чтобы стеречь чей-то прервавшийся на самом интересном месте сон.
Haite: Гордо вздернув голову и то и дело порыкивая куда - то всторону, Хайте своим бесшумным, казалось, уверенным шагом шла вперед. Впрочем, на самом деле уверенности в ней не было и четверти - она вообще буквально за последний, проведенный с этим эльфом, час совсем запуталась. Про себя посылая все окружение к чертям и подальше, она только бросала на встречавшихся по дороге путников злые, иногда недоверчиво блестящие золотом, взгляды, и те осторожно уступали альбиносу дорогу. Йерке спрятала лицо поглубже в воротник и опустив глаза себе под ноги, явно задумалась, следя только за тропой. Она помнила, как вышла к таверне от озера, и теперь вела за собой Тиль той же дорогой. - Чего уставилась? С дороги уйди.. Гаркнула не поднимая взгляда Йэл, заметив на снегу чью - то тень, которая явно пока не собиралась подвигаться и освобождать путь. В тихом, хриповатом дыхании постепенно нарастал приглушенный рык, а Хайте, поправляя ремень сумки, снова и снова перебирала в памяти последние события, пытаясь найти хоть какую - нибудь связь с исчезновением Джури. И самое странное было то, что она никак не могла найти тот момент, когда зверек мог бы исчезнуть. Словно в воду канул.
Akidjara: Утаптывая снег на участочке дорожки, который ты по праву уже попыталась назвать "своим". Просто для того, чтобы знать, что хоть на это место в жизни, пусть и не всегда своей, ты можешь претендовать. Скорее даже рассчитывать. Как рассчитывает маленький ребенок на верную руку матери. Пусть он почти никогда не осознает насколько она усталая, вся покрытая обтянутыми кожей сизо-голубыми венами. Так вот и ты сейчас цеплялась за это местечко ногами, наивно полагая, что набросанный на мягкие сапоги снег действительно тебя защитит от всего на свете. Глупая. Пока сиплые выдохи и вздохи не превратятся наконец в одно. Так ведь гораздо удобней, верно? Порождая маленькие облака серебристого, что твои волосы, почти живого пара, как и ты уходящего в конце концов на незаметных крылышках в небо. Оглашая землю немного резким вороньем карканьем. Как жаль, что мы порой настолько глухи, что становится даже смешно. До первых слез, навернувшихся на закрытые глаза. Но вот те же шаги, настойчиво вбивающиеся в мозг ударами топора о упорное толстенное дерево. Серые глаза уперты в лицо белобрысой, пусть оно до половины и спрятано тканью воротника. тебе становится не по себе, и ты машинально проводишь параллель между ней и своим божком с белым круглым лицом да дырками вместо глаз. И ты смотришь пристальней, пытаясь проверить свою догадку. Вдруг, если она поднимет голову, на месте рта окажется та красная тонкая улыбка? Это ведь ты, правда? Ты стоишь слишком прямо для всего этого пейзажа. Чего-то ожидая. Не то наступления первых предрассветных сумерек, хотя в гробу ты их ведала, не то приближения парочки. Йерке не поднимет голову, только резковатый опустошенный голос. И только когда последний звук наконец упадет, разбиваясь о пушистость мягкого снега, твое состояние, непростительно долго остававшееся более или менее устойчивым, наконец даст трещинку длиной в бесконечность. Глаза расширяются, и губы чуть дрогнут, обнажая белые зубы, словно клыки у маленького тигра. Да ноздри дрожат, втягивая морозный воздух, так и не сумевший охладить тебя толком. - Какого черта я обязана уступать тебе дорогу? Хищные горящие глаза да уже широкая оскалка. Все мышцы напряжены, будто готовясь к решающему прыжку. Клинок со скрежетом выходит из ножен, коему вторят вертящиеся, все больше раздражающие меня не хуже падшей, снежинки. А ведь совсем недавно их ветер пел мне мелодию музыкальной шкатулки, кхм..
Tiel-Tien: О Боже, двух слов сказать не могут, не успев нажить полсотни врагов....ну что это такое?Вот ведь дипломаты хреновы....так-с...ну и что дальше будет?...хмм...и чего это я в последнее время такая общительная, ой, не к добру! предостерегающе подняла указательный палец, все больше для себя, сомнительно, что это незамысловатое движение было еще кем-то оценено. - Скажем так, уйди, будь добра, мы очень торопимся. Извиняюсь, но не стоит сейчас придираться к словам. Спокойный тон и безмятежный вид - единственное, что в ней при желании вообще может никогда не меняться. Сказать по секрету, есть подозрение, что именно с таким выражением лица она и появилась на свет, информация это, правда, непроверенная. ноготь указательного пальца тихо разрезал воздух, сбив с дороги пару-тройку снежинок, и мягко указал чуть в сторону от дороги, предлагая незнакомке последовать совету. Тиль мысленно призвала магию духа, не использую, но словно бы держа ее в сознании, как знание пути выхода из любой ситуации. Она лишь бегло и лениво окинула темную взглядом и снова посмотрела на Йерке, ожидая ее хода. Забавная встреча....если б я была нормальной эльфиечкой, мне полагалось бы растерзать эту, но что поделать?...ну и видок у нее, просто охренеть, какая самоуверенная, ну если так, то здесь я с ней слажу...бывало и хуже. Эмм...Только надо бы еще Хайте тормознуть...здесь сложнее, ну ничего, придется изобразить из себя знатока человеческих душ и учителя смирения, это неблагодарная , но очень прибыльная работенка! Надо ж как-то поддерживать нейтралитет добра и зла,ага! Говорят, что скорость мысли больше скорости света, на таких скоростях довольно сложно вникать в суть, поэтому можно считать, что все это просто промелькнуло, и Тиль не имела надобности в подобных мыслях, ведь, что делать, она и так знала....уж так пришлось по способностям, тем более, что это - полезная и "довольно прибыльная работенка".
Haite: Хайте так и не подняла взгляда. Но ее сиплый, юношеский голос продолжил спокойно и сдержанно, несмотря даже на нарастающий откуда - то из глубины рык, который скорее чувствовался в вибрации воздуха, нежели хриплым звуком. - Тебя забыли спросить. С дороги уйди..Повторил альбинос, даже ухом не поведя на звук обнажившегося металла. Она уже чувствовала, что обладательница тени раздражалась, и это только раззодоривало. И ведь Йэл прекрасно знала свою излишнюю вспыльчивость, хотя и считала все эти стычки с клинками ребячеством, сейчас ей было не до этого. - Или мне тебя самой надо подвинуть? Чего ты судя по всему очень добиваешься.. Насмешливо добавила Йерке, голосом указывая на выхваченное незнакомкой оружие. Она даже немного отвернулась, прикрывая рукой и до того закрытые воротником губы, когда мальчишеским, хрипловатым голосом сдавленно засмеялась и все - таки подняла глаза, убрав улыбку с лица. Больше всего сейчас Хайте хотела, чтобы ее не видела Тиль. Падшая - то прекрасно знала, какие у нее сейчас глаза; она только вытянув назад руку, жестом попросила эльфа не приближаться. А едва ли не до дурноты черные, как один сплошной сгусток крови, настолько плотный что алый цвет в нем до такой степени потемнел, словно сдерживающие за собой языки пламени, странно блестящие глаза внимательно смотрели во взгляд темной.
Akidjara: Ветер доносит слова. Резкие. Ты даже не станешь, как обычно, злиться на него. Ведь он, в конце концов, только посланец. А таковым я не привыкла рубить головы чуть что. Вот только та, стоящая так уверенно и нагло на МОЕМ кусочке мира, только она в данный момент и достойна снесенной головы. Чтобы кровь из все еще пульсирующих сосудов мерно выливалась на дорожку, окрашивая бордовым снег, где весной обязательно вырастут цветы. Обязательно. И ты, конечно же, придешь к ним. Попоить их, умирающих от жажды, свежей кровью. Даже не важно чьей. Какого-нибудь эльфа, человека, ангела. Или своей собственной. Я обязательно приду к вам, еще не родившиеся маленькие цветочки. Я обещаю. - Твоя душа, дорогуша, скоро вернется туда, откуда тебя выгнали. Если конечно ей не обрежут там крылышки, в чем я, надо сказать, не слишком сомневаюсь! Голос срывается на крик. О да, ты наконец дала свободу голосовым связкам. Ты даже знаешь, что весь организм сейчас мурлыкал бы от радости, коли мог бы. А сама Аки была похожа в этот момент разве что на встрепанного от драки черного, что тьма в углах брошенного дома, ворона. Только перья бы летели. Ухмылка. Да бешеные глаза, ставшие совсем темными. Резкое движение, руки рассекают воздух наподобие ножей, послушно вылетающих из сапога. Полет не слишком длинен. Они втыкаются в утоптанный снег полукругом перед тобой. Вот только один вовсе не пожелал присоединяться к остальным, прорезая дорогу между взбаламутившихся снежинок к лицу падшей. - Давай, подойди! Пальцы привычным жестом рисуют пентаграмму. "Мышеловка" ложится на дорожку. И ты стоишь, все также бешено ухмыляясь, да играя клинком, отражающем свет выглянувших из-за рваного края тучи далеких и равнодушных звезд. Быть может, даже им стало интересно, чем же все закончится? Ожидая ответного хода, ты лишь бросишь эльфу: - Я рада, что вы торопитесь. Скоро вам уже некуда будет торопиться. По крайней мере твоей очаровательной спутнице, кхм. Ветер поет песни. Почти как райские птицы в предрассветных лесах. И с первым лучом солнца замолкают. Быть может, чтобы их никто не услышал? Какая непростительная расточительность красоты.
Tiel-Tien: - "Очаровательная спутница" - это, если бы она была моей супругой! - радостно-ликующе почему-то отмахнулась эльфа, отходя подальше с легким поклоном, как бы подчиняясь просьбе Хайте. Если глубоко вздохнуть, можно сейчас почувствовать в воздухе привкус магии, сорвавшейся с пальцев темной, не заметить творящегося в бою волшебства почти невозможно, особенно иллюзионисту, в отличие от обычной жизни, где такие вещи пропускаются на раз. Тиль скрестила на груди руки, ничуть не сомневаясь ни в способности падшей отбить ножи и клинки, ни в неугомонности незнакомки. В общем довольно веселая картина получалась, даже очень, если вычеркнуть тьму из взгляда Йерке и неподдельное бешенство из ухмылки темной. Огоньком, значит... Хаос...кажется, еще хуже, чем Тьма, в ней хоть не запутаешься, а Хаос для того и создан, чтобы иметь сто тропинок на каждый выбор, каждый шаг. Одно хорошо - похоже, нейтрал....а с этой посмотрим дальше...Тьма небось. Мне остаются иллюзии. На пути летящего "холодного оружия" воздвиглась стена, об которую ему предполагалось благополучно споткнуться, совсем тонкий камень между падшей и темной. Тиль легонько пожала плечами, предчувствуя взгляд Хайте, вроде "просьбы я не нарушала, стою далеко, никого не трогаю". - Прости, а ты всегда лезешь в драку, после знакомства? или на тебя никто ни разу не огрызался? Если да, то предупреждай заранее, пожалуйста....Вдруг кто-нибудь захочет просто извиниться и распрощаться! ...Впрочем, некоторые тут тоже хороши! Последние две фразы были произнесены негромко, но твердо, с легким нажимом на слово "вдруг". Исчезли и улыбка, и радостные блестящие глаза, сменившись серьезным взглядом куда-то вверх, подальше от противников, потому что, когда наносишь удар, нельзя смотреть туда, куда бьешь.
Haite: ОФФ: Akidjara, "выглянувших звезд?" Хайте, как магу энергий, стыдно было конечно не почувствовать появления пентаграммы перед носом, и она решила побаловаться. И хотя Йерке всю жизнь себя ругала за эту несдержанность, она всегда старалась свести к минимуму свои действия, относящиеся к магии, особенно если это видят незнакомцы. И быть может сейчас обогнула бы фокусы темной без всех этих "штучек", но так и не смогла отказать Акиджаре в ее просьбе подойти ближе. А значит, нужно было попакостничать с лежащей на пути ловушкой. И Хайте, особо и не вникая в смысл должного эффекта этой "игрушки", решила немного поковыряться в самом "механизме", переведя всю силу пентаграммы на более низшие уровни жизни - траву и растения. Она совсем не хотела раскрывать все карты ни перед темным эльфом, ни перед Тиль особенно, со строны которой Йэл хорошо чувствовала способность к определению силы противника. Поэтому нагло сделав вид, что все так и было, Хайте бы только притворно улыбнулась, когда ей сообщили бы, что вся зелень на радиусе "мышеловки" высохла и едва ли не рассыпалась в пыль от вытянувшей из растений жизни пентаграммы. Но вот только под снегом, хоть и днем, этого было почти не видно, что безусловно шло на руку Йерке. И избавившись от угрожающе - нависшей перед падшей ауры пентаграмы, она со спокойной душой открыла рот перед появившейся внезапно стенкой. - Это что?! Ошарашенно обернувшись на Тиль, Хайте взрыла ногами землю от такой резкой остановки. Взгляд у нее вновь стал спокойным, хоть рядом с белобрысой и чувствовалось присутствие хаотически пляшущего огня, золотой цвет глаз только изредко отражал его блики. Звонко рассмеявшись она повалилась на спину и за наконец - то раскрывшемся воротником теперь была видна ее довольная физиономия. Наверное, это особенность всех магов огня - такая резкая смена настроений и их "легкая" неадекватность и невменяемость в каких - то случайных ситуациях, как вела сейчас себя Хайте. И это являлось тем единственным, что она может очень хотела скрыть, но совершенно не могла, хоть такое поведение и выдавало Cвен с потрохами. - Блин, Тиль, ну ты дала! Белый пар валом шел с ее смеющихся губ, и Йерке рассевшись в неком подобии позы лотоса на снегу, уперлась отставленными назад руками в землю, все еще улыбаясь смотря на эльфа. Йэл видимо, так и не уделила внимания тому, что потом говорила Акиджара, а только рисуя что - то ногой на снегу, с каким - то неподдельным удивлением глядела в небо.
Akidjara: офф:..ээм.... Хайте, а какое у нас сейчас время суток? Стена появилась недалеко от тебя. Прямо из воздуха. "Забавно. Интересно, это над этим так смеется сея особа?" Клинок опускается, почти против воли хозяйки. Почти. Глаза опущены под ноги. Что и говорить, ты, разумеется, почувствовала попадение на "мышеловку" жертвы. "Значит, магия энергий, да?" Аккара неожиданно, даже и для себя самой, опустилась на землю, чем-то напоминая маленького одинокого мотылька, садящегося на раскаленную белизну прозрачного стекла лампы. О, какая же она красивая, эта лампа... даже умирать не жалко. Наверное, о чем-то таком и думал тот мотылек, пока белоснежный свет пронизывал тщедушное тельце. Пока Аки разбрасывала в стороны горсти помертвевшего снега. Вот, вот она, эта земля. Теперь мертвая. И на ней никогда не родятся те прекрасные маленькие цветочки. Казалось, за них одних ты и готова была отдать свою, кто бы спорил, не слишком бесценную жизнь. За то, чтобы жили они. Да за то еще, чтобы на них, не дай бог, не наступил кто-нибудь неаккуратно тяжелым сапогом, подбитым дешевым железом. Вот, вот она, эта ваша земля, на которой ничего больше не вырастет. Ваша хваленая плодородная земля, за обладание которой вы все готовы глотки друг-другу перегрызать, слегка отплевываясь от попавшей не в то горло шерсти... Тонкие пальцы проводят по мерзлому грунту. Что и говорить, ты не хочешь прощаться вот так вот. Но как будто тебя кто-то спрашивал... Ноги разгибаются, поднимая от земли тело. Клинок в ножнах. Бал окончен, и свечи уже давным-давно потушены. Я иду, оставляя за собой чуть видные следы на белизне снега. Может, кто-нибудь когда-то через века пройдется по этим следам хотя бы для веселья. А потом ребячески улыбнется и побежит обратно, не найдя здесь ничего заслуживающего такое пристальное внимание босых ножек ребенка... Я собираю ножи, как цветы на широком лугу. Вот они уже опущены в сапоги, и ты растерянно оглядываешься: не забыла ли чего. - Простите меня, пожалуйста. Я должна была уступить вам дорогу, раз вы торопитесь. Голос тихий и опустошенный, не в пример тому, что был минуты назад. Но мне ли удивляться своей неуравновешенности? И ты на секунду закрываешь глаза, возможно, пытаясь отдалиться на как можно большее расстояние от всего мира. На расстояние век. Чтож, не так уж мало.... И продолжаешь, обращаясь к Хайте: - Прости за грубость. И за ножик. Переставляя ноги, когда-то ставшие слишком похожими на палки, отходишь с дороги. Подальше. Туда, к падающим снежинкам да сказкам, быть может, еще играющим среди чернеющих стволов. Какие глупости. Сказки живут только для маленьких детей. Как жаль, что я не ребенок, кхм...
Tiel-Tien: Ухмыляющаяся Тиль одобрительно хмыкнула в ответ на последние слова темной и развеяла стенку, ставшую к тому времени веселья ради не каменной уже, а деревянной с надписью, гласящей о том, что за ней, без сомнения, живет и здравствует "злая собака". Вполне себе достойный ответ...когда признаешь проигрыш так, нельзя точно сказать, кто победитель, потому что война переносится с внешних фронтов на внутренние, ограниченные своей волей и сознанием...Я замечала подобное у Йел, так что думаю, это еще не конец. Шаг к дороге, он же - шаг к Хайте и все еще шаг к темной, но если она сейчас уйдет, следующий шаг будет уже от нее. - Мне, кстати, холодно...!- праведное возмущение, нарочито эгоистичное, призванное, видно, дать понять темной, что извинения приняты, перевести все в дружеский треп и намекнуть ("тонко", с такими, как Хайте, "толсто" лучше не намекать, они и легкий намек должны понять, а что-то более жесткое может отнять свободу действия ) падшей, что на данный момент не так много благородных ответов осталось, выбор невелик. Кстати, маг энергий! Ого...значит, я могу сделать то, о чем мечтала всю жизнь....одно плохо, чем ты сильнее, тем сложнее держать себя в руках....Вон я ни хрена в нападающей магии не могу! Одним рывком Тиль сдернула с левой руки ремень, запихнув его поглубже в карман, размяла замерзшие пальцы обеих неравных рук, и носком ноги написала на снегу "спасибо", не понятно к кому обращенное. Взгляд ласковых снова глаз взлетел на Хайте, удивленно созерцавшую небо, надеясь вернуть ее в реальность, которой она сейчас нужна была сильно больше, чем бесконечному пространству, ни доброму, ни злому, легкий свет которого, наверное, и не могут забыть падшие ангелы, державшие его в руках. А от того так часто и грустно, и радостно смотрят ввысь.
Haite: ОФФ: Блин, погоду в шапке форума посмотри))) Подперев лицо руками, Хайте с постным лицом выслушала извинения в свой адрес, и сладко потянувшись, снова бухнулась на землю, подняв в воздух маленький рой снежинок. А небо, словно крылья раскрывало над головой, будто звало, почему - то снова напоминая падшей о прошлом, заставляя стонать сердце, когда она вспоминала о Нем. О белых кораблях в лазурной дали, о высокой, зеленой траве, которая играясь тенями в ветер, словно оживала с высоты полета птицы, о призрачных, грусных драконах в туманной гавани. И наконец о городах с таким серым небом, каким оно было сейчас. Йерке с легким удивлением проводила глазами темную, и обратившись куда - то в небо, негромко буркнула: - Какая я плохая, убила землю - матушку...От замечания в сторону Тиль, альбинос все - таки воздержался, и прыжком вскочив на ноги, морща нос добавил: - Чего? Я не собираюсь тут еще извиняться! Уже более капризным тенором под конец закончил хриповатый юношеский голос. Хайте нагло глядела своими золотыми глазами из - под челки, чуть склонив голову и тут же начав теребить воротник и фыркать от возмущения. Затем последовали активные отряхивания от снега, в ходе которых Йерке больше походила на собаку своей манерой очищения куртки и штанов от снега, и вновь недовольный взгляд на Тиль, мол, чего еще надо - то?
Akidjara: офф: погода это одно, а время суток другое)) та, и еще, у тебя по определению не может быть тенора, если канешн ты там еще не сменила пол. из женских голосов, если уж на то пошло, выделяют сопрано, мецосопрано и котральто. если что-нить юношеское или детское, то или дисконт, или альт) Без движений. Стоишь. Наверное, смешно походя на маленькое худенькое деревце. Но наконец рука взлетит к лицу, дабы убрать прядь серебристых волос, падающих на глаза. Кхм, похоже на крыло. Улыбка. Немного слишком мягкая на мой вкус. Но, как и всегда, уж ты то точно не держала ни разу себя в руках. Может от того еще, что тебе это нравилось. Вот так вот просто. Хотя тебе и втолковывали, наверное, добрую тысячу раз, что просто никогда не бывает. По крайней мере, не у таких, как ты. А я смеялась тогда. Ты помнишь? И он возводил глаза к небу. Но только я видела, что и он смеялся. Ты, улыбаясь самой себе да, может, еще каким-то летающем в воздухе газовым облачком твоим фантазиям. "Скорее всего, мое местонахождение можно определить именно по запаху этих мечтаний" Глаза опускаются под ноги, на землю. Хотя тебя, по правде говоря, не слишком интересовало, что же происходит рядом с твоими ступнями. Еще одной истиной было то, что там в действительности абсолютно ничего не происходило, вот так. И лишь по пути взгляд мелькнет машинально по Йел, порождая целую вереницу мыслей, скорость которых, как известно, "больше скорости света". Да-да, это мы уже слышали, помнится, и по сему внимание Аккары не слишком задержится на подобных мелочах. Хайте что-то опять бурчала себе под нос, это, видимо была не то дурная привычка, не то способ доказать миру, какая она независимая и крутая. По правде, лишь это и значило, что она слишком зависит от кого-то. И Аки не покидала мысль, что наибольшая зависимость у падшей от себя самой. А потому она и не сможет быть по-настоящему свободной, ибо отделаться от себя - наиболее сложная задача, и Акиджаре казалось слишком сомнительным, что Йерке с ней когда-либо справится. Нет, эта девушка с юношески-хриплым голосом да странными глазами не заслуживает ни смерти, ни осуждения. Жалости? Да, пожалуй. В конце концов, ее воспитание да характер по большей части - не ее вина. Как болезнь больного... Безразличности? Тоже. И в конце концов она сама оказывается в наиболее невыгодном положении. И даже ты не сможешь ей помочь измениться, если уж и себя не можешь поменять. А потому наконец поднимешь раскосые теперь светло-серые глаза на парочку. Все с той же улыбкой, поймав невзначай взгляд Тиль, подобный пушистой и совсем-совсем беленькой маленькой птичке, радостной и легкой. И когда эльф одобрительно хмыкнет, ты приложишь не мало усилий, дабы не рассмеяться. И все же отпустишь эту птицу порхать дальше, быть может, где-то над бескрайними солнечными полянами в поднебесье, куда даже ты вороном не сумеешь взлететь... Лишь по маленькой капельке теряя терпение и, честно говоря, немного замерзая. - Вы, вроде как торопитесь, а? Что-то не бросается в глаза, кхм... Снова ненароком взглянешь на Тиль. Я так и не смогла отвязаться от этой дурацкой ассоциации с белой птицей. Наверное, чайкой, с теми дивными и плачущими песнями. Возможно, из-за того, что я хотела бы видеть себя какой-то такой, поглядывая на серое небо, за которым уж наверняка блистает голубым тот свет А она наверняка там летала и еще не раз будет обнимать белыми крыльями теплые завихры воздуха, светящиеся безо всякой нужды в каких-либо газовых шарах. Так думала темная, странно глядя куда-то за спины девушек, вдаль, да прокручивая в голове мелодию из музыкальной шкатулки...
Tiel-Tien: Тиль вопросительно подняла одну бровь и неровно, но весело улыбнулась Ты же понимаешь, Хайте, есть вещи, которые ты должна сделать, при чем сделать сама...никто не может извиниться за тебя, так же , как прожить жизнь...Ну так... - Ну а кто ж, если не ты...кстати, я про извинения ничего не говорила, а раз уж ты сама до этого додумалась, значит ты и сама прекрасно знаешь, что должна извиниться! С каждым шагом ближе к Йерке, немного настороженно, уж больно опасное дело сейчас ей возражать, но Тиль решила гнуть свое до конца и будь, что будет. - Я ведь тоже довольно упертая, хотя до тебя, думаю, мне еще далеко, я тоже не признаю своих ошибок, но иногда мне кажется, что, если я их не признаю, то забуду какую-то истину, которая позволяет так легко закидывать голову и смотреть в небо. Мне кажется, тогда я никогда не смогу взглянуть туда, где все одновременно так справедливо и хаотично... - Она нахмурилась и уставилась неотрывно куда-то в снег, где терялись последние складки ее шарфа, размотавшегося и обвисшего. Время от времени она кидала беспокойный взгляд в сторону темной, словно надеясь, что та не слышит и не видит ее. Тиль не привыкла во что-то так вмешиваться, но, пожалуй, понимала, что сейчас не тот случай, и вдумчиво сжимала и разжимала рукой левое запястье, мысленно отговаривая себя от создания иллюзорного мира, где можно было бы поговорить с Йэл с глазу на глаз, а лучше спрятаться самой и ни за что не отвечать, особенно за слова. - В общем, извинись...пожалуйста. Перед злополучным "пожалуйста" она закашлялась , закинув голову, и так и осталась стоять очень прямо с высоко поднятой головой, ухмыляясь добро и немного бешено. В глаза падал снег и волосы леденели, Тиль быстро нагнулась, а когда снова выпрямилась, вытянув вперед руку, в сторону Хайте уже летел здоровый такой снежок, нацеленный ей прямо в лоб. - Ну что, извинишься или можешь помочь чем-нибудь, ты же видишь , как мы девушку огорчили!
Akidjara: офф: Тиль, я те дам, огорчили!
Haite: ОФФ: Так ты нашла или нет? Это разные вещи, но дело-то не в этом, там где погода, там же и время суток и дата написаны. И да, я знаю, что такое тенор, и не раз подчеркивала, что у Хайте мальчишеский голос. Cнежок приглушенным звуком ударился о поднятую, раскрытую руку, так что сквозь неплотно прижатые друг к другу пальцы, какие - то его маленькие части попали на Хайте, которая с угрюмым лицом развернулась к Акиджаре. Как с маленькой значит, да? Ну я вам покажу, ма.. Она запнулась, и сдавленно проскрипев зубами "ч-черт", тряхнула головой, что растрепанные волосы закрыли почти все ее лицо. - Я тоже прошу прощения. Извини. Обратилась она к темной, согревая дыханием бледные руки с узкими запястьями. - Мы уже не торопимся. Продолжила Йерке, сдерживаясь от язвительных комментариев в адрес этого вопроса, и, выдохнув, чуть прикрыла веки, пряча глаза за красивыми, белыми ресницами. - В знак извинения, мы можем тебе в чем - нибудь помочь? Вопросильный взгляд и хриплый кашель, а когда Хайте отняла от рта руку, стали видны ее побледневшие, холодные губы. И только взгляд не изменился - такой же спокойный и смотрящий куда - то сквозь, что нельзя было понять ее состояния. А Йэл морщилась от тусколого света солнца, сново уставившись куда - то в небо, да иногда с приглушенным сипом выдыхала, поправляя куртку. Она слушала - где - то вдалеке затевал знакомую песню ветер, и только отрицательно качала головой, когда он вновь принимался звать ее с собой. Слушала танец снежинок, которые к сожалению, как бы ни хотели, не могли рассказать ей, где оставил свои маленькие следы шустрый Джури. И больше всего сейчас Хайте хотела услышать Небо, а оно молчало. Как - то странно молчало, мертво. И от этой тишины, наполнявшей Йэл среди тысячи других звуков становилось не по себе. Она никогда не могла понять тех, кто боялся Неба, кого начинало бросать в дрожь, когда оно так замирало. И не боялась Хайте и сегодня, но ей становилось грустно, и в то же время подавленно интересно; такая тишина умела предвещать что - то страшное и ускользающее из рук, как зыбкий песок.
Akidjara: Все замерли, пусть они то и дело подносили руки ко рту, открывали и закрывали глаза, бросались снежками и тэ дэ и тэ пэ. Но самым главным было лишь то, что все глядели в свою собственную сторону, куда их тянуло больше всего. Даже если это было одно и то же небо. Одно и то же, разве? Застывшее, но для каждой свое. Хоть всё замерло. Нет, я говорю вовсе не о том, не надо приводить мне в пример ветер да летящие снежинки.Троица стояла и молчала. Наверное, все улыбались. Наверное, в глазах, таких разных, играли такие разные огонечки, которых все таки что-то объединяло. Как объединены живые существа в хороводе с матушкой-природой. И это волшебное молчание продолжалось довольно долго, так что Аккаре даже показалось в какой-то момент, что воздух пронизан серебристыми ниточками, блестящими, совсем как живые лучики в полночь или в полдень, а может, перед самым рассветом. Помнишь то сказочное время, когда все вот-так же застывает, будто решается таки запечатлеть такое прекрасное утро с еще не проснувшимися птицами, с этой ощутимой и плотной тишиной, собиравшейся где-то вверху, в оживших скульптурах. И самое главное там, этим рассветом было то, что ни на одной скульптуре так и не окажется короны. Рождающиеся на самом краю мира Лучи будут золотить всех, раздавая нимбы, но на самом деле никто не захочет быть королем. Вот такая вот простая истина. И я слишком отвлекусь наверное, на непростительное "слишком", от этого мира, который никогда не был справедливым. Чтож, в конце концов выбирать было не мне, так что я, скрепя сердце, возвратилась туда, где не присутствовала. - А? Некоторые секунды соображая, что же мне только что втолковывала Йерке, и лишь потом вспомнив о причине моего присутствия на этой дорожке, а не где-то в том объекте, что люди считают небом, летящей к совершенно определенной цели. Кхм, такого уже давно не случалось, так что было весьма и весьма ценным, что я наконец-то вспомнила об этом. То было письмо, написанное летящим тонким почерком Шафхет, о да, его ты всегда узнаешь. Она отправила его мне с одной синицей, резко напомнившей мне о прошлом. Впрочем, нет сомнений в том, что именно на это старушка и рассчитывала. Она уходила в горы. Далеко. - Помочь? О да, это было бы очень мило с вашей стороны. Особенно, если вы уже никуда не торопитесь, может, поможете мне в моих поисках? Приветливая улыбка и открытый взгляд на Хайте, лишь потом изменив ее на Тиль, которой Акиджара не преминула благодарно кивнуть: она прекрасно понимала, что не было бы здесь эльфа, она не то что не заполучила бы никаких попутчиков, но и не известно в каком состоянии дошла бы до ближайшего населенного пункта. Да и вообще ее дальнейшая способность куда-либо идти вызывала определенные сомнения. Ветер развивал намокшие от снежинок пряди серебристо-серых волос. Может, конечно, это отдельные ниточки них показались Аки теми удивительными лучиками. Но ей так хотелось верить. просто верить. В то, что ветер поет ей песни. В то, что небо для каждого свое. Хотелось верить в сказки и настоящее Солнце с настоящим живым Светом. Не в этот газовый шар. Верить в то, что все могут измениться. К лучшему. Верить, как в детстве. Наверное, это было наивно. Даже глупо. Но Аккара верила.
полная версия страницы