Форум » Архив №1: игровые темы » Дом, на границе леса и города. » Ответить
Дом, на границе леса и города.
Пернатый Змей: Дом, на границе леса и города. Нелепый до смешного, таинственный до опасного. Он был столь неказистым, что с первого взгляда становилось понятно – от разрушения удерживает его одна лишь магия. Первый этаж был собран из массивных камней похоронно серого цвета, второй – из кирпича, и третий из деревянных брусьев, плотно подогнанных друг к другу. Балконов не было, но огромные почти всегда распахнутые окна компенсировали жильцам это неудобство. Сруб во дворе – самая старая часть всего здания – был устроен под кухню, из трубы в крыши в небо серой струйкой поднимался дымок. Переход, соединяющий едальню с основным зданием, лишал обитателей сомнительного удовольствия бегать туда-сюда зимой по морозу. Рядом располагались амбар и конюшня. На заднем дворе виднелись остроконечные маковки стеклянной теплицы. Все это, вместе с передним двором, усыпанным мелким песком и небольшим садиком за домом, окружил высокий глухой забор и небольшая сосновая рощица. Жили здесь не люди, нелюди, столь же странные, сколь их нелепое строение. Добрые и злые, веселые и серьезные, они практиковали запретные искусства и черную магию, танцевали по ночам у разожженных костров и убивали чужаков без сожаления. Они были разными, но они были стаей. Дикая Охота – вот как они называли себя.
Ответов - 13
Пернатый Змей: Сознание возвращалась медленно, нехотя. Сперва - обоняние, потом – слух. Последнем вернулось зрение. Очертания предметов плыли, плясали перед глазами. Даро зажмурился, прижал ладони к лицу. Замер, прислушиваясь к ощущениям. Он лежал на чем-то мягком, заботливо укрытый теплым пледом. Комната знакомо пропахла травами и благовоньями, в приоткрытое окно тонкой струйкой просачивается морозный дух. Дома… Неужели действительно дома? Последние, что вспоминалось – жгучая боль по всему телу. Скачка. Падение… Змей резко сел, отбросив в сторону одеяло. И почти тут же со стоном повалился обратно – тело колотило от озноба. Рука коснулась чего-то холодного, но, определенно, живого. Новый рывок и широко распахнутые глаза. Ну конечно, кто бы мог сомневаться. Источник неприятностей сопел на расстоянии вытянутой руки, совершенно определенно живой и невредимый. От золотой паутинки осталось только воспоминание – девушку завернули в белую простынку. Но почему так кружится голова? Даро негромко фыркнул, уже догадываясь. Ощупал запястье и презрительно фыркнул повторно. Воистину, только Сыну Огня лечение Инквизитора могло пойти на пользу. На всякий случай подгреб к себе спящую на’ашу, выпутал из складок ее руки и внимательно изучил. Что ж, Котику хватило соображения не испытывать свои варварские методы на другом существе. Успокоенный, некромант повалился обратно на подушки. Окружающее покачивалось перед глазами, точно корабельная палуба в сильный шторм. От этого голова кружилась только сильнее. Даро попробовал сосредоточить взгляд на чем-то одном, и тот сам собой вернулся к спящей. Синяки по всему телу, небольшие ссадины… Нечего страшного, непоправимого, следы сойдут черед пару недель. О, если бы отметины в душе заживали так же быстро! А еще, похоже, она все-таки добилась своего. Он не ушел, пока не ушел. Просто не смог. Скверно. Потом сделать это будет еще труднее… Больнее… Но пока можно об этом не думать. Время еще есть… Мысли путались, обрывались на полу фразе, бегали по кругу. Тело бросало то в жар, то в холод. Даро устало прикрыл глаза, пережидая очередной приступ головокружения. Пару раз глубоко вздохнул-выдохнул сквозь плотно сжатые зубы. Не помогло… Время еще есть… Можно и не сражаться с собственным организмом, а отдохнуть по-настоящему. Кому на этот раз будет лучше из-за пустого упрямства? Змей перевернулся на бок, подтянул к себе кокон Летуньи, прижал, легко коснулся макушки губами. Какое же все-таки счастье, малыш, что ты жива, что ты дышишь, что ты есть! Но этого ты никогда не узнаешь. Потому, что нельзя. Потому, что ты все равно должна уйти. Как… жаль? Даро уткнулся носом в белую макушку и закрыл глаза, медленно покачиваясь на волнах головокружения.
Луннария: Что же, если именно так выглядит загробная жизнь, то не понятно, почему все так к ней не стремятся. Ведь там так тихо, тепло и пряно, пахнет деревом и травами. Ведь там так спокойно и чувствуешь себя защищенной… вот только почему тело так нещадно ноет, а по коже словно пробежали тысячи огненных змеек? почему так онемели запястья и не чувствуется шея? Или это такое наказание, даже после смерти ощущать собственное тело? – действительно, глупо было рассчитывать, что за все свои прегрешения она попадет в рай… Странно. Почему-то казалось, что смерть должна быть иной. Не настолько приятной, не настолько нежной. Во всяком случае, в смерти точно не должно было быть теплых и знакомых рук, а волосы не может шевелить чье-то дыхание… Летунья не обернулась. Она даже не стала открывать глаза, чтобы убедиться, чтобы поверить. Почему-то было боязно, почему-то не хотелось. Тонкие руки нерешительно приподнялись, замерли лишь на мгновение… и мягко, ладонями, прижались к такой горячей, такой знакомой обжигающей коже. Дыхание сбилось лишь на мгновение, из тихого став задыхающимся, судорожным. Плечи дрогнули, на`аша сильнее прижалась спиной, тихо всхлипнув. Что случилось? Неужели она правда умерла и все-таки заслужила если не рай, то хотя бы его отголосок? Если нет… Как она здесь оказалась? – второстепенные вопросы, ушедшие на задний план, затесавшиеся среди каких-то размытых воспоминаний о боли, страхе и такой яркой вспышке, когда сознание ушло окончательно. Змей… он ведь уехал, он ведь бросил. Так почему? Откуда? Зачем? Невысказанные вопросы, оседающие на закрытых ресницах и скатывающиеся по переносице, по виску. Превращающиеся в облегчение – ведь все уже закончилось. А, значит, и не стоит пока об этом вспоминать. Ведь можно просто лежать рядом, в кольце объятий, а все прочее пусть уйдет… Он рядом. И остальное не важно.
Пернатый Змей: То ли явь, то ли сон: он то выныривал на поверхность, то вновь проваливался в пучины воспоминаний и видений. Живых, болезненно-ярких… …Он – раб. Новый хозяин осматривает покупку, презрительно кривит губы. Так и хочется заехать кулаком по этой наглой жирной физиономии. Но надо стоять прямо, не двигаясь. Человек в своем праве. И пусть, единственное, что интересует ханыша – благополучие собственного толстого пуза, ты все равно обязан подчиняться… …Он – видящий, отражение. Часть единого целого, зачем-то разделенного на два тела, две личности. Лес, бег сквозь ночь, твои-чужие лапы топчут пожухлую листву. Каждый запах, каждый звук – открытая книга. В ветвях вскрикнула птица, хрустнула ветка под копытами молодого оленя… …Он – дракон. Сияющее перламутром тело пронзает штормовые облака, вспышки молний отражаются в глазах. Небо роняет на кипящий океан лавы белые капельки-снежинки. Он купается в ветре и пространстве, танцует со свинцовыми тучами. Его мир, его душа… И снова знакомая комната, аромат благовоний и кто-то, доверчиво прижавшийся к груди. Они все еще живы, вопреки шуткам судьбы, собственной глупости и упрямству. Все еще живы и все еще вместе… По изменившемуся дыханию, по мимолетному движению, но понял – почувствовал – что она уже не спит. Едва касаясь, провел ладонью по волосам, успокаивая словно испуганного котенка. Горячими пальцами стер дорожки от слез. - Тише, малыш, тише. Не плачь, - язык слегка заплетался, но голова была ясной, чистой как никогда, - Эти злые дядьки едва ли рискнут снова сунуться к тебе. Не бойся, малыш. Все хорошо будет, веришь? И снова погладить. Белые пряди, длинные золотистые пальцы. Странное существо, глупое, нелепое, несмышленое. Но, почему-то, единственно-нужное, единственно важное. Только одно имеет значение, когда мир сходит с ума: лишь бы с ней ничего не случилось. Почему? Кто так решил? Чья это глупая шутка? Даро не умеют любить, так говорили. Врали, должно быть. Люди так часто врут. Только как глупо, как самонадеянно думать, что он – именно то, что ей необходимо. Будет лучше, если Летунья уйдет… Но время еще есть! Секунды, минуты, часы, дни – они принадлежат им! Нет, одному ему, закоренелому мерзавцу и эгоисту. Некромант решительно развернул на’ашу лицом к себе и командным тоном, с трудом скрывая ухмылку, потребовал: - А ну прекрати плакать! Понимаю, присутствие несравненного меня столь тяжкое бремя, что заставляет лить слезы ведрами. Но, увы, изгнать меня ими не удавалось еще никому!
Луннария: Прикосновения – чужие, осторожные, успокаивающие. Пробегаются по волосам, касаются лица, воруют слезы. Тихий голос, хриплый, спотыкающийся. Не оставляющий ни малейшего сомнения в том, что все происходящее – не что иное, как реальность. Что же, если такова действительность, то и никакая загробная жизнь не нужна, будь она хоть трижды прекрасной, будь она хоть четырежды раем! Только, пусть тогда настоящее продлится если не вечность, то чуть-чуть побольше? Даже так, вот так нагло, пускай подольше будет это ощущение покоя, ласки, доверия… Но как наивно верить в даже самые сладкие минуты спокойствия, когда рядом с тобой находится сын Огня. Разобьется на осколки, а ты даже и не заметишь… Чужие руки обхватила за плечи, потянули, разворачивая лицом к предполагаемому «глюку». Шмыгнуть носом, осторожно приоткрывая один глаз… чтобы через мгновение и вовсе возмущенно распахнуть мокрые ресницы, наконец увидеть… требовательное, до ужаса серьезное лицо законченного мерзавца, обкорнанные рыжие волосы, зеленые омуты, в которых хочется гореть уже самой… Расцеловать или лучше вмазать? Крепко так, от души и всего-всего, что накипело?.. На мгновение зажмуриться – с силой, чтобы словно выжать последние слезинки и… - Я не плачу! – а голос звучит жалко, сипло. Совсем не вяжется с восторженно светящимся лицом, полуобозначенной дурной улыбкой. – И вовсе не поэтому! Ничего ты не понимаешь!.. Тряхнув головой, усиленно пытаясь не дать губам разъехаться в разные стороны окончательно, на`аша скрестила руки на груди, дабы обозначить свое решительное «пффф» к пониманию мужской (а, точнее, пернатозмеевской) логике, когда… Брови поползли вверх, а глаза – вниз. С интересом изучающим посозерцали как-то слишком спавшую простынку, для надежности даже отогнув уголок и заглянув под нее, дабы окончательно убедиться, что… Философский вздох – полыхнувшее желание завизжать в лучших традициях девичьих романов если и постучалось ненадолго в беловолосую макушку, то задерживаться и воплощаться в жизнь не пожелало. Ибо чего этот рыжий там не видел, спрашивается?.. Гораздо более волновали фигурные красные полоски на белой коже, по одной девушка даже пальцем провела, сморщившись – саднили. Затем изучение перешло на комнату, на деревянные стены, мех на кровати… и снова вернулось к Змею. Вопросов было очень много. До безумия много, но самый важный… - Где мы?
Пернатый Змей: Странными дорогами, порой, ведет тебя судьба. Хочешь уйти, а приходится возвращаться. Даро криво усмехнулся, наблюдая за сменой выражений на мордашке Летуньи. Что ж, у нее были все основания обижаться. И на то, что бросил, и на то, что вернулся, и на множество иных мелких и крупных гадостей. Но… Мерзавец, что с него возьмешь? - Абсолютно не понимаю, - торжественно провозгласил даро, словно поведал миру величайшую тайну. Склонился, сильные руки уверенно легли на талию девушки. Он вновь оказался близко, слишком близко. Слышно как лихорадочно бьется в плену ребер сердце, чувствуется жар от золотистой кожи, от горячего дыхания чуть шевелятся волоски. Тихий чувственный шепот, - И знаешь что? Мне это нравится! О, если бы только не распирающее изнутри хихиканье, то сцена имела бы куда более непристойное продолжение! Хохоча на зависть своей кобыле, даро удрал прежде, чем Летунья успела опомниться. Вихрем прошелся по комнате, наводя видимый порядок. Все опасное – книги, амулеты и талисманы, старинные рукописи – кучей в мешок. Потом можно будет разобрать. Но Истинный Огонь упаси, если одна из этих безделушек попадет в когтистые ручки… Так что в сундук и под замок. Магический. Непонятные бутыльки туда же. И окно – нараспашку. Так, что б стылый ветер вытеснил из комнаты запахи трав, Котиковых зелий и одиночества. Как, вы не знали? Оно тоже пахнет. Впрочем, как и все в этом мире… - Определенно, на этот раз мы угодили в самое ужасное место на земле! – его все еще разбирало неуемное веселье. И жажда деятельности. И хорошее настроение. Любопытно, к чему бы? - Это логово мерзкого, противного, эгоистичного, беспринципного, наглого, хамоватого, жадного и просто очаровательного меня! Странная это была комната, необычная. Много света, пространства и воздуха. Стены обиты золотисто-медовыми деревянными панелями, дощатый пол чуть темнее тоном. Огромное окно с широким подоконником. Из мебели куча пушистых шкур – кровать, столик на низких ножках, за которым удобно работать прямо на полу, и сундук для всякой всячины. На стенах – рисунки, оружие, жуткие маски, на столешнице - свитки, рисунки, перья, карандаши. Все вперемешку, в беспорядке. Комната, которая могла бы принадлежать или очень свободолюбивому, или очень творческому или ленивому существу. Разумеется, тоже очень. - Знаешь что, малыш, давай-ка я посмотрю, что они от тебя оставили, - резкая смена настроений: из заразительного веселья в заботливое участие. В зеленых глазах еще пляшут безумные огненные всполохи, но смеха уже нет. Он спокоен и собран, только по ниточки доносится эхо отголоска-воспоминания о недавней боли. Медленно, как к зверьку готовому вот-вот сбежать от охотника, подошел даро и текучим движением опустился на край кровати. Помог девушке пересесть спиной к себе, и углубился в бесстрастное осматривание-ощупывание синяков, ушибов, царапин и ссадин. Теплые пальцы бережно касались обнаженной кожи. Бедный малыш, как же тебе досталось! За этим занятием их и застал Котик, не утруждавший себя даже стуком. Вошел, чуть сощурился. В Танахи любят шутить, что жреца можно узнать по семенящей походке, смиренно опущенным глазам и абсолютно непримечательной внешности. Инквизитор любил демонстрировать зрителям именно то, на что они и рассчитывали – образа более стереотипного священослужителя видеть Змею еще не доводилось. - Милостью Стихий, вы уже очнулись, - чхать поднебесный хотел и на полуголых девиц и на правила приличия. Но раньше некроманта это почему-то так не раздражало. Рука дрогнула – даро надавил сильнее, чем следовало. Разумеется, внимание Котика тут же переключилось на другой объект, - Где ты достал это сокровище? - Лучше б подсказал, как его вернуть обратно! - Я никогда не видел таких, как она. Очень интересное строение психики и тела, не человеческое. В ней спят дикие силы. Если тебе не нужно, то возможно я… - И не думай. - Жаль, - Инквизитор тут же утратил к предмету разговора всякий интерес, - Поправил связывающие вас чары, заблокировав их от внешнего воздействия. Неплохая работа, но бездарный выбор партнеров. Девочка, когда ты рядом с этим существом, тебе нечего боятся… кроме него самого. Рука на мгновение замерла. Змей, не мигая, уставился на жреца далеко не самым доброжелательным взглядом. - Я зашел сказать, что Гельтеро приглашает нас на очередное ежегодное сборище, - невозмутимости Котика было как воды в озере – не вычерпать, - Не знал, что ему ответить и предпочел подождать тебя. Полагаю, предложение все еще в силе… Инквизитор чуть пожал плечами и вышел. Даро не удержался и состроил уморительную рожицу закрытой двери. Вот зануда!
Луннария: …Завизжать-то может и не завизжала, сохранив относительное спокойствие (сердечко ёкнуло, конечно, но до полной остановки от осознания собственного счастья его спасло последующее ржание, вновь ломающее всю романтику), да вот румянец на бледных щеках поселился снова, прочно, совершенно не беря в расчет, что, вообще-то Летунье нездоровится и полыхающее лицо смотрится на общем фоне слишком… слишком. Авось и не заметит. Ага. Демонстративно показать язык и неудачно попытаться закопаться в кровать поглубже – тихое шипение сквозь клыки, когда «узоры» вновь потревожились. Словно от ожога легкого – пока не трогаешь, вроде и зудит, а внимания не обращаешь. Стоит же только неудачно коснуться, взвыть хочется тут же. Логово, значит?.. Девушка промолчала, то так, то этак пытаясь выловить одинаково удобную для всех частей тела позу. К сожалению, это было сравнимо с ульем – вот лежала же! и удобно было! и не ломило ничего! а стоило только пошевелиться – все, растревоженное тело не заставило себя долго упрашивать и закатило увлекательный ноющий концерт. Значит, замираем на месте и стараемся лишний раз не шевелиться. С легким недоумением наблюдая с кровати за оригинальным способом наведения порядка в комнате. Догадываться, что это скорее походит на «ныканье» и уж тем более осознавать, от кого это самое ныканье, совершенно не хотелось, так как это вполне могло повредить чувству собственного достоинства. Да и потом, любой замок можно сломать… все зависит от желания, да головы дурной. Чтобы не поддаваться заранее соблазнам, на`аша отвела взгляд, предпочитая им скользить по диковинным маскам, странного вида оружию. Право слово, гораздо интереснее и познавательнее, чем вглядывание в тот мусор, который так экстренно смахивается в мешок. И совсем-совсем не интересно, что это за украшение на шнурке мелькнуло, почему так странно прошелестел пергамент и что именно находится в этой привлекательно булькнувшей витой бутылочке. Совсем. Совершенно. Мерзавец. От весьма бездарного аутотренинга Летунью отвлек голос Змея – идущий в разрез с тем, что звучал минутами ранее. Не привыкать к частой смене настроения у этого взбалмошного даро, но каждый раз невольно настораживаешься. Вот и сейчас – будь на то ее воля, да отсутствуй подлая мысля не шевелиться совсем, девушка уползла бы сразу и далеко. Под кровать, например. Знаем мы вас, господин добрый дядя Доктор, помним, как вы нас хвостом кверху для осмотра задирали… Увы, сопротивляться бы никто не дал. И, страшно признаться самой себе, не возникает и желания. Даже из чистой вредности… Покорно принять относительно вертикальное положение, поворачиваясь спиной и изредка вздрагивая под чуткими пальцами. По плечам, по спине, касаясь этой странной раны на шее (которую так до сих пор и не удалось рассмотреть), отмечая наличие новых «увечий», убеждаясь в присутствии внушительной шишки на голове. По отведенной и поднятой руке, прощупывая запястья. Танцуя по причудливой вязи на теле… Не знай, что это просто медицинский осмотр, можно подумать и на нечто куда более личное… Тихое вяканье, чуть сильнее вздрогнуть. Не сколько от боли, сколько от неожиданности – под мягкими прикосновениями не грех и расслабиться, а тут на тебе – всему виной дрогнувшие не вовремя пальцы да кто-то наглый вломившийся в дверь. Чуть повернув голову, Летунья с некой толикой любопытства разглядывала вошедшего мужчину. Откровенно – по виду он напоминал жреца. Жрецом, походу, и являлся. Было в нем что-то знакомое, будто видела его где девушка мельком, но выцепить это самое «мельком» не получалось категорически. Ну и Стихии с ним. Гораздо более интересно прислушиваться к разговору и внутренне начинать кипеть от негодования: разговаривают о ней так, будто она какой зверек чудной и редкий! Хамы! А чего там не думать должен вошедший?.. Чего там бездарное!? Ах, это уже нам… «Ну уж извините, мне мой выбор кажется более чем удачным...» Синие глаза полыхнули недовольством, на`аша фыркнула, задирая нос. Его? Змея? Бояться?.. Может, иногда некромант и поступал странновато, но явных причин обзаводиться фобией девушка не видела. И глубоко сомневалась, что когда-нибудь увидит их вообще… - Что это за тип? – только дверь закрылась, а Летунья уже была готова вцепиться лапами в даро, чтобы вытрясти из него все-все. Начиная от того, почему она очнулась тут и заканчивая, где же именно это «тут» находится. Совершенно не обращая внимания на то, что для этого пришлось развернуться, садясь чуть боком, и очень коварная простынка не собирается держаться на теле вечно, а поддерживать ее никто не вызывался. – И кто такой Гельтеро? Что за сборище? Ты куда-то собираешься уходить?.. – вопросы как капельки в дожде, а в голосе легкий намек на волнение.
Пернатый Змей: Да уж, посидеть смирно – это явно не про нее. Любопытство сгубило кошку? Какая чушь! Есть гораздо более любознательные существа. На’аши, например. На теле живого места нет, но хвостатая она хвостатая и есть – всюду сунет свой… хвост! Вот и берись таких лечить – вертятся, как юла, с вопросами пристают… - Тише, малыш, не все сразу! - некромант беззаботно рассмеялся. Драгоценную баночку с мазью бережно закрыли и припрятали до худших времен. А они, как смутно подозревал Змей, не за горами. Не может быть так, что бы обошлось без синяков и ссадин, когда рядом крутится эта невезучая девица. И ладно бы еще они на него, мерзавца, сыпались, а то все достаются этой дурехе, - «Тип» вовсе не «тип», а Котик. И он – друг. Подонок, конечно, садист, извращенец, но прежде всего друг. И телепат из лучших. Если бы не его помощь, тебя бы здесь не было. Тебя бы вообще не было, малыш. Пугающая перспектива. Даро замолчал, рассеянно перебирая длинными пальцами жестяную коробочку. В изумрудных глазах полыхнула дикая, первозданная ярость. Полыхнула и угасла, сменившись чем-то иным, незнакомым, почти тоскливым. Когда некромант осторожно коснулся лба девушки, убирая за ухо выбившуюся серебристую прядь, кожа его была сухой и горячей, словно в лихорадке. Неожиданно встал, почти вскочил, свирепо пересек комнату. Непредсказуемый мятник настроений опять качнулся. Что на этот раз? Злость? Ненависть? Или… страх? Не за себя, за себя не страшно… За себя сердце не болит… Остановился у окна, уставился на усыпанный белыми хлопьями двор. Золотое солнце, золотая кожа, золотые стены комнаты. Существо из сказки, не более реальное, чем оживший сон. Видение, которое вот-вот растает. Некромант шевельнулся. Иллюзия не пропала, просто обернулась реальностью. - Почтенное сборище почтеннейших магов, - голос, сладкий, как патока, превратил эти слова в оскорбительные ругательства, - Ежегодный костюмированный бал для крупных шишек. А Гельтеро – его устроитель. Скользкий проныра, слишком трусливый и слабый, что бы его можно было считать врагом. Но слишком… влиятельный, что бы про него просто забыть. Раз в год он дает бал на золото казначейства и обязан приглашать туда всех видных колдунов и колдунишек Танахи. Увы, я и мои друзья имеют несчастие входить в этот список. Не желая расстраивать нашего дорогого Гельтеро, мы исправно наведываемся на каждое представление. Подозреваю, скоро бедняга будет зеленеть от одного моего вида. Пару лет он пытался отправлять нам приглашения в самый последний момент, видимо полагая, что дамы не успеют заказать платья. Кара добила почтенного организатора, заявившись в одном фиговом листве и утверждая, что это – костюм Евы. Теперь Гельтеро передает приглашения лично, за несколько месяцев, и еженедельно напоминает. А вдруг забудем? Даро зло хохотнул, азартно блеснул глазами. Бедный, несчастный маг. Если Змей доводил кого-то до точки кипения, то делал это профессионально, с фантазией. - Как думаешь, он будет сильно горевать, если не обнаружит меня среди гостей? – гениальный мерзавец усмехнулся морозному утру и вдруг метнулся назад, плюхнулся на корточки, посмотрел снизу вверх. И физиономия такая… подозрительно счастливая, и улыбка искренняя, широченная от уха до уха. Понятно же, придумал очередную блестяще-ненормальную идею. И ведь глядя в эти честные-честные, невинные-невинные, зеленые-зеленые глазища все равно отказаться не сможешь! - Но мы ж не изверги какие, не станем его так расстраивать, верно? Возьмем да и придем вместе!
Луннария: «Тебя бы вообще не было, малыш…» Слова, пробежавшиеся по хребту куда ощутимее невесомых подушечек пальцев. Утешительно звучит, однако. Настолько утешительно, что Летунья зябко повела плечами, не желая себе представлять это самое «не было». Тем более, до сих пор и неясно, почему «не было» так и не стало явью. Последние запомненные кусочки не давали никаких зацепок, никаких толчков… …Да и на них не удавалось сосредоточиться. Мешало слишком многое – например, вспышка ярости на самом-самом краешке сознания, заставившая со смятением всмотреться в зелень глаз… и поразиться, даже решить, что кажется – таким быстрым был переход необузданного пламени к тревожным углям. Прикосновение – горящая кожа, странная… да что такое творится с ним?.. нет, он и обычно нормальностью никогда не блистал, а теперь и вовсе навевает странные подозрения. Но побудем оптимистами – стихии знают, чего там поправлял Котик, а уже радует то, что давешний блок потихонечку снимается сам. Озадаченно посмотреть в спину, чувствительно сощурившись на слепящий яркий свет. Рыжие волосы в таком освещении казались и вовсе расплавленными металлом, а на кожу будто кто позолоту нанес. Единственная разница что и была: это золото не внушало ужас, от этого золота не хотелось бежать на другой край света, памятуя о совсем недавних ощущениях. Нелюдь. Завораживающий… как пестрая ящерица цвета песка на камне – только лишь когда шевельнется поймешь, что она живая. Разглядываемое видение, между тем, как раз таки доказало, что оно вполне живое и материальное. А еще – что умеет разговаривать, сладко-сладко и приторно настолько, что хочется плеваться. Или с любопытством слушать, удивляясь про себя, как такое даже в чем-то лестное описание может превратиться на устах талантливого даро чуть ли не в сборник идеальнейших ехидных ругательств. Похлопать глазами, когда парень стремительно вернулся обратно. Лишь мгновение же назад он был у окна! Как тут просмотришь, вытирая невольно выступившие слезы от солнца – нипонятно. Стоп. Куда мы там идем??.. - Во-первых, я далеко не один из видных колдунишек, а во-вторых, - демонстративно потеребить за край простынки. – Ты предлагаешь мне явиться на светский прием в одном цельном куске ткани, немногим не догнав… ммм, Кару? Думаю, это сможет расстроить Гельтеро больше, чем твоя неявка на праздник. Или у тебя есть запасное платье? …И какой глупый вопрос ты задаешь. Хвостом чую – добром все не кончится, расцветут на теле еще какие ссадины. Ан нет, все равно интересно. Все равно захватывает. Все равно отказать сил нет. И не хочется их искать.
Пернатый Змей: Опять слезы! И побольше бы таких в твоей жизни! Не от горя и отчаянья, не от бессилия и злобы, а от шалого солнечного лучика, заглянувшего в окошко! Ты должна быть счастлива, малыш, просто обязана! Не в этой так в другой жизни, другом мире, рядом с другим существом, правильным, порядочным и благородным. Принцы, они все такие в сказках. И хоть говорят, что так не бывает, пусть тебе повезет! Не может же быть, что бы все эти детские истории оживали на пустом месте, что бы после десятки, сотни юных принцесс мечтали о призрачном счастье. - Во-первых, на балу положена дама, - даро расхохотался, потянулся и с грациозностью дикого кота встал. Кота? Да нет, котищи! Усатого такого, наглого и чем-то невероятно довольного, - У людей, почему-то, не принято одному ходить. А в моем случае это еще и опасно! Ты даже не представляешь, сколько голодных светских львиц готовы наброситься на беззащитного и очаровательного мерзавца! Не отпустишь же ты меня одного на встречу с охотящимся прайдом? Новый взрыв смеха. А ведь этот… мерзавец уже все понял! По недовольному тону и выражению лица, по движению рук и блеску глаз… А может коварная ниточка поведала ответ? Летунья будет ворчать, возмущаться, строить недовольные рожицы, но... непременно пойдет! Не может не пойти! - А во-вторых, простынка создает простор для фантазии, - некромант наградил девушку особым взглядом, разом напомнившим и о том что он, собственно, мужчина, и о том, что обсуждаемая тряпочка давно сползла с положенного места. И снова расхохотался, - Но если ты не хочешь шокировать публику, можно одолжить у Свиристель что-нибудь менее экстравагантное! Пошли! «Пошли» в исполнении Змея это когда тебя хватают за руку и тащат в коридор. Настойчиво так, не вырвешься. Только и остается, что вертеть головой по сторонам. Смотреть, правда, особо не на что. Дом пуст, кто-то отсыпается с ночной смены, кто-то пару часов назад заступил на дневную. Пушистый ковер заглушает шаги, со стен насмешливо смотрят карандашные наброски обитателей, да справа и слева мелькают закрытые деревянные двери. За одной из них и скрылся даро. Просторное помещение в зеленых тонах поражало количеством растений и размером поистине колоссального шкафа. Рыжий усмехнулся и решительно сунул нос с недра предмета меблировки. - С каких пор, милый Змеюшка, тебя интересуют женские юбки? – искренне удивились из-за зарослей папоротника. Обладательница голоса оказалась среднего роста, худощавой лесной эльфийкой. Ее нежная кожа была цвета оливы, а грива непокорных волос поражала всеми оттенками синего. Мягкие черты лица, миндалевидные глаза и добродушная улыбка – древнейший рецепт красоты, известный любой девушке. - Свиристель, подбери что-нибудь ей! Хотим порадовать почтенное сборище… - О, наша гостья... Рада видеть тебя в добром здравии. Ты заставила нас поволноваться, - хозяйка тепло улыбнулась, - Иди-иди, большой рыжий парень. Тут мы как-нибудь разберемся без тебя! Змей не заставил себя долго упрашивать и смылся прежде, чем эльфийка успела договорить. Разумеется, не забыв напоследок ехидно напомнить, что на крайний случай можно разорить одно из чудных растений. А по ниточке мельком скользнул образ Летуньи в злополучном фиговом листке и бьющее через край веселье некроманта. Какое-то неправильное, взвинченное, сумасшедшее… - Ты похожа на меня телосложением. Должно подойти, - красавица обернулся, пристально рассматривая «жертву», - Жаль, руки придется спрятать. Синяки слишком заметны. Ладно, посмотрим, что у нас есть… На кровать кучей полетела одежда – платья, костюмы, штаны. Разные цвета, разная ткань – целый ворох всевозможных вещей. Некоторые отвергались сразу, иные после задумчивого изучения, оханья и комментариев. Гора росла, беззаботная болтовня Свиристели заполняла комнату. Похоже, эльфийка была из тех, кому совершенно не важно, слушают ее или нет. - Как тебе вот это платье? Да, слишком много кружев, я полностью с тобой согласна. Чувствуешь себя взбитыми сливками. Ты же не хочешь нарядиться на карнавал взбитыми сливками, верно? А вот у этого совершенно безвкусная вышивка! Какой олух сподобился так испортить великолепную ткань?! Ядовито-салатовая туника это, наверное, слишком вульгарно? Но я в ней просто очаровательна! Знаешь, именно в ней я встретила свою любовь! Может, примеришь? Хотя нет, определенно нет. А вот эта чудесная кофточка… И так без остановки. Кажется, прошло не меньше вечности, прежде чем неугомонная Свиристель сделала свой выбор. Нечто невесомо-воздушное романтично-синее и жутко дорогое. - В этом ты будешь просто великолепна! Лучшие эльфийские шифон и шелк – невероятная редкость в наши дни. Один знакомый купец подарил мне это чудо в уплату за маленькую услугу. Конечно, юбку придется ссади немного перешить, что бы хвост был виден. И корсет стянуть потуже. Очень, очень выгодно подчеркнет талию. Главное, не перестараться! Обморок на балу – это уже слишком. Еще бархатные синие перчатки, цветок в волосы и маску – и ты будешь просто конфетка… Так, милочка, не стой столбом! Одевайся, посмотрим, что из тебя получится! Ты точно не хочешь перекрасить волосы в пурпурный? Это было бы так волнующе!..
Луннария: - Обойдется твой прайд, мне самой тебя мало! – взвилась на`аша, возмущенно сверкнув глазищами… чтобы в следующий момент, охнув, вновь натянуть коварный предмет «одежды». Простор для фантазии ему, видите ли, дает. Ну конечно, на «без фантазии» уже насмотрелся по самое не хочу, теперь ему фантазию подавай. Мерзавец огненноволосый! И никуда я не пойду, слышишь!? Не желаю участвовать в твоих авантюрах, не хочу… и все равно пойду. – Что? Глупый вопрос, повисший в воздухе и смешавшийся с теплой рукой, одним силовым движением вздергивающей на разъезжающиеся ноги. Придержал хоть и на том спасибо, не дав упасть после резкого перехода из сидящего в стоячий режимы. А потом и шагающий… Это как если больно ударить ногу о железо – сначала болит, наступать больно, но потом расходишься и не замечаешь. Вот и шагаешь следом, все меньше и меньше спотыкаясь, сжав сравнительно большую ладонь и заинтересованно мотая головой. Жаль, навстречу никто не встретился, а полученной информации было слишком мало, чтобы понять, где точнее она находится. «Логово Змея», конечно, звучит – сразу себя осознаешь некой принцессой из так популярных на Долине сказок-легенд. Тем не менее, хотелось знать, тем более, только слепой не заметил бы множество дверей в этом длинном коридоре. «Куда ж ты меня упер, Змиюка ковааарный?..» - меланхолично подумала Летунья, смиряясь с тем, что все в этом мире имеет право быть под завесом тайны. Между делом, походу, пришли они ни куда-то, а в палисадник… стоп, какой-такой палисадник посреди дома?! Ах, вон, заметно, просматривается, что помещение жилое, занятое и тщательно охаживаемое. Это ж кем надо быть, чтобы жить тут? это ж кем надо быть, чтобы умудряться все это в живом состоянии держать?! У самой студентки только как-то раз кактус в горшке вырос… чисто случайно… да и тот подох, от нехватки внимания, видимо. Кактусы – они такие. Пока на`аша в легком ступоре разглядывала поразившую ее воображение комнату, даро без всяких угрызений совести залез в шкаф. И наверняка бы с интересом там покапался, если бы не голос, раздавшийся откуда-то из озеленений. Мелодичный такой, музыкальный чисто… …эльф, как и думалось. Только у этих ненормальных хватит заботы и терпения, чтобы содержать такой впечатляющий рассадник листьев. Неправильная, правда, эльфийка какая-то… или синие волосы и загорелая кожа теперь стали новой иконой моды белокурых и бледных эльфийских дев. Впрочем, делая логику из ничего – в этом доме жили такие неординарные личности, что, похоже, на`аша скоро разучится удивляться совсем. - О, наша гостья... Рада видеть тебя в добром здравии. Ты заставила нас поволноваться, - Летунья неловко улыбнулась, хлопая глазами и честно пытаясь отойти от глубокого культурного шока. - Иди-иди, большой рыжий парень. Тут мы как-нибудь разберемся без тебя! Тоскливый взгляд вслед ухихикивающемуся некроманту… быстро сменился вновь загоревшимся румянцем, в этот раз не столько от смущения, сколько от гнева. Нет, конечно, растения можно разорить… вот только обязательно похабные картинки передавать-показывать!? Меткое «Извращенец!» в спину, демонстративный фырк и отвернуться. Ну и иди! Сами справимся! А тебе пусть завидно будет, вот! И легкий отголосок волнения, вновь. Когда он уезжал он был чуточку иным… что… Завидно-то может и завидно, но оставлять ее, бедную и несчастную, наедине с эльфийкой и кучей одежды… нет, Летунья любила эффектно одеваться, но не в компании же. Жертва икнула, посетовала на отсутствие совести у отдельно взятых личностей (исключительно про себя!) и покорилась неизбежному. Даже если это самое неизбежное подразумевает потихонечку вытягивающееся лицо от ужаса перед кучей тряпок (ибо у самой на`аши их однозначно было меньше), нет ничего такого, что нельзя героически вытерпеть… …поэтому когда эльфийка наконец остановила свое бесконечное перебирание нарядов и обернулась, то взгляду ее предстала сидящая на кровати и наполовину заваленная сползшей горой девушка с немой печалью в глазах и непереводимым желанием смыться куда подалее и понадежнее. О, Стихии Всемогущие, она почти была готова согласиться идти в одной простынке! Хотя, признать, выбор Свиристели был хорош. Чертовски хорош и… чертовски дорог. Студентка могла позволить себе подобную ткань. Скажем, небольшой клочок чуть больше и продолговатее носового платка – как раз лучшая замена топу! А тут… целое платье. И все это – нам?! - Нет, спасибо, в пурпурный мне пока рановато… - легкий смешок. Сопротивляться голосу увлеченной одним из любимых дел остроухой – себе дороже. Где-то благодаря когтистым ручонкам, где-то с посильной помощью синеволосой, но платье потихонечку начало переползать на тело. Затянутый корсет, пара щелчков ножницами и перепархивание нитки – вот уж в чем надо отдать должное, эльфы великие мастера! – с долгими уговорами надетые перчатки… Когда в зеркале наконец отразился конечный результат, на`аша с трудом удержалась от того, чтобы не потереть глаза. Оказывается, эльф может все что угодно заставить выглядеть как девушка, даже если это будет неадекватная студентка факультета Левиафанов. И даже очень неровные волосы, осторожно уложенные и с одной стороны заколенные цветком, словно дополняли образ, делая его чуть более неряшливо-романтическим. Впрочем, повторный шок парадоксально отрезвил. - Эээ, я бесконечно благодарна, но… - тяжкий вздох, виновато-смущенная клыкастая улыбка - …это слишком шикарный жест. Боюсь, рискую не вернуть платье в относительно целости.
Пернатый Змей: Шелест листьев, шуршание веток и зеркало отразило возникшую за спиной на’аши эльфийку. Странно. Неужели хозяйка отходила, пока девушка удивленно разглядывала свое отражение? Видимо так. Разношенные штаны и свободная рубашка сменились полупрозрачной мантией, переливающейся всеми цветами радуги. Движение, и ткань меняет цвет, по-новому облегает тело. Слишком заметно, слишком интригующе, слишком вызывающе! И все-таки, как красиво. Не по-человечески, вопреки всем законам соразмерности – красиво. Безумно красиво. Даже синяя грива не кажется такой уж нелепой. - Какие глупости, - Свиристель рассмеялась своим музыкальным голосом, и сразу стало понятно, откуда у нее такое прозвище, - Неужели ты думаешь, что у меня настолько мало одежды, что бы требовать вернуть подарок? Тебе действительно идет, носи на здоровье. Еще одно маленькое дополнение… Негромко щелкнул замочек, на шее повисла приятная тяжесть кулона. Синие камни, тонкие серебряные нити – совсем не броско и изящно. Лучшего способа спрятать ужасный след на шее и не придумаешь. - А вот теперь – готово! С платьем можешь делать все, что угодно, но кулон лучше вернуть, - строго напутствовала эльфийка, выразительно закатив глаза, - Кару карой вовсе не зря называют – потом до самой смерти пилить будет! Пойдем, мальчики уже протоптали в ковре дорожки, ожидая своих дам… Может ли дом изменится за какой-то час? Абсолютно. Полностью. Ожить, проснутся, наполнится голосами, звуками, атмосферой. По коридору ходили, бегали, прыгали, скакали существа всех мастей и форм. Крылья, хвосты, пара лишних рук или ног – кто вообще обращает внимания на такие мелочи? Все они переговаривались, шутили, смеялись, напевали и рычали, усугубляя переполох. Пару раз на «дам» чуть не налетали, но извинившись, успевали удрать прежде, чем Свиристель выдавала хорошую порцию нравоучений. Чудом разминувшись на лестнице с троллем и не споткнувшись об огромного пса (волка? оборотня?), они оказались в просторной гостиной. Людно (хотя являлся ли хоть кто-то из загадочных обитателей дома человеком?) было и тут. На шкафу, свесив вниз длинный хвост и держа вверх ногами книгу, восседал самый натуральный черт. Мохнатый такой, с пяточком и рожками. С люстры, завернувшись в полупрозрачные кожистые крылья, свисала загадочная фигура… кого-то. Эффектная вампирка, скорей умело раздетая, нежели одетая, поучала бородатого гнома. «Мальчики» дорожек в ковре не протаптывали, а расположились на полу перед горящим камином и обсуждали что-то в полголоса. Или кого-то? -... почти ничего. Возможно, горцы смогут рассказать тебе больше. У них нет книг, но есть мудрецы, хранящие знания предков. То, что за давностью лет кажется нам небылицей, для них – истина этого дня, – названный Котиком задумчиво рассматривал рисунок на листке бумаги. Белоснежные жреческие одежды как ничто иное подходили к его безразлично-скучающему виду. - Мудрость непознанная хранится в знаниях предков, – малопонятно, но весомо провозгласило существо с люстры. Никто не обратил на него внимания. - Возможно, что-то есть и в свитках моего народа, - заговорил эльф, златоволосый и сероглазый. Точнее, серым был лишь один глаз, второй скрывала плотная черная повязка самого пиратского вида. Рядом небрежно валялась кривая сабля - вопреки карнавальной традиции, не простое украшение – и шляпа с огромным пером. - Многие знания хранят старинные книги, - авторитетно поддакнули с люстры. - Почему бы тебе просто не спросить у нее? - Она не знает, - знакомый голос и легкое движение закутанной в плед фигуры, - Только полупризрачные сны-воспоминания о прошлых жизнях. Слишком сумбурно, хаотично и апоследовательно, что бы даже я уловил какой-то смысл. Она же, боюсь, и вовсе забывает все при пробуждении… Стоять и ждать, пока тебя изволят заметить – неприятно. Эльфийка недовольно притопнула ножкой, обутой в невесомую сандалию. А они… Они не обращали внимания. Предполагали, спорили, выдвигали идеи, передавали из рук в руки листок с рисунком… Вспышка магии, движение слишком быстрое, что бы взгляд смог за ним уследить и клочок бумаги оказывается уже в ухоженных женских ручках. Длинноухая этак тоненько фыркнула, сунула под нос спутницы добычу. Нанесенная быстрыми карандашными штрихами, с листка, как живая, смотрела крайне знакомая хвостатая девица. Увлекшиеся конспираторы почти правдоподобно смутились. Ага, почти! - Мальчики… - Свиристель укоризненно замолчала. Странное дело, но все присутствующие в комнате мужчины поднялись на ноги. Даже черт, отложив в сторону книгу, спрыгнул со шкафа. Внимательные, измеряющие взгляды – все они беззастенчиво рассматривали новое незнакомое создание. Оценивали, взвешивали, изучали… - Я же говорил, что ты красавица! – хохотнул Змей, нарушая затянувшуюся паузу. И ощущения… Ниточка принесла отзвук тупой боли и триумфа, пьяного веселья и затягивающей слабости, восхищения и беспокойства. Жар от его тела ощущался даже на таком расстоянии. В чем же причина? Неужели остальные не замечают этого лихорадочного возбуждения? Замечают. Но слишком хорошо понимают, что спорить бесполезно. Кара неодобрительно нахмурилась, склонила голову Свиристель, переглянулись Котик и незнакомый эльф. Даро не смотрел на них, просто не замечал. Невозможно зеленые глаза, безумные, шальные, жадные не отрывались от Летуньи, и в их глубине горел тревожный огонь. О непредсказуемый, непостоянный, изменчивый Сын Огня, что волнует твою мятежную душу? Как понять тебя? Познать? Предвидеть? А может быть, не стоит и пытаться? Для того, что бы любоваться пламенем и греться его теплом, совсем не обязательно знать, почему оно горит. Некромант шагнул вперед, горячие пальцы мимолетно коснулись щеки девушки. Жест нежный и властный одновременно. Он вновь засмеялся, легко и бездумно… - Достойная добыча для кровожадных светских львов. Малыш, ты хочешь оставить хищниц из высшего света без обеда и ужина? Новый взрыв хохота, жестом театральным и пафосным он скинул с плеч клетчатый плед. Ахнули все. Разом, дружно. Медленно разворачиваясь, чуть трепеща от колебаний воздуха, невероятные и невозможные. Переливающиеся всеми оттенками зеленого, огромные. Не иллюзия, не заклинание. Настоящие. Бархатные, обманчиво-невесомые крылья. Чудо, от которого дух захватывает. Чудо, которого хочется коснуться… потрогать рукой, что бы убедится в его реальности. Чудо, от которого по спине ядовитыми змейками расползается боль. Чудо, то которого разит запретной некромантией.
Луннария: Девушка предпочла тактично промолчать. Даже если одежды не мало, не стоило её так опрометчиво отдавать на растерзание когтистых лапок. А стойкое свербение в основании хвоста явно говорило о том, что неприятностей на свою задницу Летунья еще сыщет. Даже раньше чем бы ей хотелось. Карма, как говорится, тут уж ничего не поделаешь. Щелчок – на шее тяжесть. Синее и серебристое… щелчок уже иной – звучный, но в мозгах. Отстраненное кивание головы в знак согласия, что уж кулон точно нужно вернуть, а в черепушке рой мыслей. Синее и серебристое… острые края, ехидный голос, блестки. Автоматически коснуться пальцами украшения. Интересно, что же стало с авантюрином? Кажется, последний раз он был замечен на шее у Пернатого, разве нет? Спросить, нужно спросить, почему-то нестерпимо важно. Мгновение – потрясти головой. С удивлением ловя себя на порыве унестись прямо тут и сейчас и все из рыжего вытрясти. Глупо-то как, потом ведь можно спросить… Ведь правда? Если бы на`аше сказали до примерки, что в этом доме полно народу, она бы приняла это к сведению, но вряд ли бы поверила полностью. Слишком тихо было, слишком безлюдно… вся соль в том, что было. Да не стало – водоворот лиц, мелькание различных частей тела тут и там. Не будь рядом этой странной синеволосой эльфийки, студентка наверняка бы потерялась в этой мешанине. Яркой и брызжущей красками. Так бывало лишь в Школе, в преддверии праздника, да и то не во владениях факультета Левиафанов. Смех, улыбки, суета… деланно-строгое лицо Свиристели. Одно слово идеально подходило к царящей вокруг атмосфере. Семья. Просторная комната казалась до безобразия маленькой. Слишком много живых существ, слишком много взаимодействующих друг с другом созданий. Нелюди. Принаряженные, готовые, что-то обсуждающие… такие разные. Что невольно поражаешься, удивляешься и… ищешь в них что-то общее. Самое странное при этом – что находишь. Настолько находишь, что первое время не обращаешь внимания на шушукающуюся компанию, в которой мелькает знакомая остриженная шевелюра. А затем – начинаешь чутко прислушиваться. Удивленно изогнув бровь и уперев руки в бока. Ах, сплетничаем, значит? Досадно, когда понимаешь, что сплетничают о тебе, любимой, а и половины из сказанного не доходит до понимания. Любопытно, с чего это так заинтересовались-то… Летунья смутно понимала, почему интересно Змею. Как же, знать, что за репей к хвосту прицепился иногда полезно для здоровья. Но вот отчего так любопытно остальным?.. Нашли азартную игру, называется, угадай что за хвостатое несчастье тут шляется. Признаться по чести – Эйвенталь бы с удовольствием постояла незамеченной, прислушиваясь ко все больше и больше абсурдным заявлениям и мотая их себе на ус. Но, вероятно, эльфийка на такой подвиг была неспособна. Марево чужой магии и под нос суют пергамент, что еще совсем недавно по рукам ходил у этого ученого совета. На`аша возмущенно фыркнула, разглядывая смутно знакомую хвостатую девицу (кажется, точно такая же иногда смотрела из зеркала). Нет, ну что за наглецы… еще бы и в фас, и в профиль, и с точными мерами длинны хвоста или размаха крыльев. А там того глядишь и до изучения внутреннего строения недалеко. Заспиртовать и в шкафчик по частям спрятать… Недовольную череду мыслей (недовольную большей частью оттого, что не дали до конца подслушать) прервало не слишком уютное ощущение. Летунья не любила, когда ее пристально разглядывают… особенно, когда кажется, что разглядывают без весомой на то причины – сразу начинают розоветь скулы, а глаза нервно блестеть. Прирожденные инстинкты вора и вовсе вопят о том, что пора давать деру и мимикрировать в окружающую среду. Волна – ожившая нить принесла ощущения… множественные и странные на вкус. Переключающие сознание мгновенно, заставляя судорожно сжать пальцы на пергаменте и с тревогой в глазах посмотреть на даро, не обращая внимания, что уж от его-то комплимента румянец стал ярче. Посмотреть и… Пропасть, попасться и забыть – в зелени глаз, как в хмельном мареве, тонуть. Опасном и зыбком. Словно пьяном, опьяненном если быть точнее. Небо, что происходит?.. Горячие пальцы – он всегда горячий и теплый, иногда бывает обжигающим, как и его родная стихия. Но сейчас слишком мягко и хочется, прерывисто вздохнув, обнять и прижаться. Летунья никогда не умела задавать вопросы. Или выражать свою заботу, на самом-то деле… но иногда так просто выразить в одном жесте все-все-все, как в этом легком прикосновении к щеке. - Хищникам иногда полезно посидеть на оздоравливающей диете, не находишь ли..? – оборванный на полуфразе ответ, да так и замереть с приоткрытым ртом – только кончики клыков торчат. Откуда у даро… крылья? Рисунок, выпадая из разжавшихся пальцев, плавно бы упланировал куда-то на пол, кабы хвостом вовремя не подхватили – вот еще, личными портретами разбрасываться. Но тем не менее… Откуда? Нахмуриться, чуть склонив голову налево. Потом направо. Затем чуть изогнуть хребет и словно сверху-вниз. Под разными ракурсами, озадаченно покусывая уголки губ и едва ли не кругом обходя чудо-чудное, диво-дивное. - Они настоящие?? – по-детски сорвавшийся вопрос и неуверенно протянутая когтистая ладонь, замершая в нескольких миллиметрах, не касаясь. Еще один всплеск тревоги в синих глазах, смешанный с львиной долей сомнения. Показалось? Или нет? Показалось?.. Слишком сильно и слишком мутно, слишком многое в тебе кипит, Сын Огня. Не прочитать и не познать до самого конца. Тихо, неуверенно продолжить: – Тебе больно?..
Пернатый Змей: Странные ощущения – испытывать то, что природой тебе не положено. Болезненно–приятные. Чувствовать, как морозный воздух из приоткрытого окна ласково гладит бархатную поверхность крыльев, как в каждой клеточке нарастает покалывание, сбегает вниз по паутине нервов и растекается по спине обжигающей волной. Его крылья – изумрудно зеленые полотнища, нежные, как шелк, и прочные как драконья чешуя. Их можно развернуть – и они заполнят собой все пространство от потолка до пола, а если свернуть, окажутся не больше мешка за спиной уставшего путника. И лишь одно никогда не будет им доступно – полет. Какая ирония! - Самые настоящие, малыш, - опять этот лихорадочный смех и глаза сияют от счастья. Он смог, он сделал это! – Не иллюзия, не морок, не видения – они настоящие! Изумрудный бархат всколыхнулся, одергиваясь назад. Змей отступил, спасая крылья от прикосновений когтистых пальчиков. Слишком рано, пусть тело привыкнет, пусть незнакомая тяжесть станет своей, а растекающаяся по спине боль – утихнет. Истинный Огонь, она же тоже ее чувствует! - Да, малыш, - зачем отрицать очевидное? Руки его уже завладели когтистой лапкой, горячие пальцы сжались чуть сильнее, успокаивая, - Но так и должно быть. Все правильно, так надо. Это пройдет… - Эй, голубки, вы едите или нет? Мы и так уже опаздываем! – Мгновение трогательной идиллии оказалось нарушено. Кара никогда не отличалась терпением и чуткостью. А уж ревнива была до крайности! Выразительно закатив глаза, гениальный мерзавец скорчил уморительную рожицу – вселенское раздражение напополам с царской надменностью – и потянул свою горе-спутницу к дверям. Вампирша чуть не плюнула с досады. Глупость. Какая неслыханная, немыслимая, пустая глупость. Мимолетная прихоть, секундное желание. И еще раз – глупость, глупость, глупость. Котик нашел и другие слова. Много слов, если быть точнее. Он не понимал, просто не желал понимать. Люди! Зачем они прячут лица под масками? Как будто кусок ткани с блестками способен превратить кого-то в фею, дракона или злую колдунью! Высшее мастерство стать кем-то другим по-настоящему. Пусть на день, пусть на час взглянуть на мир в другом цвете. Настоящее чудо. По плечам, по позвоночнику ручейками струилась боль, пальцы дрожали от слабости, но разве это плата за мечту? Во дворе уже ждали сани. Четырем запряжкам было тесновато: лошади недовольно всхрапывали, прижимали уши, звенели колокольчиками на сбруях. Змей галантно поклонился и подал «даме» руку, помогая спустится с крыльца. Кабы не самодовольство, даже не на лице написанное, а прямо таки излучающееся от его фигуры, вышел бы приличный принц. А так – натуральный мерзавец! Свист, щелкают поводья - лошади срываются в задорную рысь. Захлебываются смехом-звоном колокольчики, смеется пригревшаяся рядом Свиристель, смеется правящий лошадьми Змей. Летят сани по улицам вечернего города…
полная версия страницы