Форум » Архив №1: игровые темы » Пещеры на северо-востоке гор » Ответить
Пещеры на северо-востоке гор
Белый Волк: Пещеры в горах на северо-востоке МироуЛэйка всегда пользовались недоброй славой. Бывалые путешественники с охотой травят байки о драконах и вивернах, встречающихся в этих краях. Менее шумные личности рассказывают истории о контрабандистах и жестокой расправе над всеми, кто сунеться с их логово.
Ответов - 35, стр:
1 2 All
Белый Волк: ООС: А мы ТОЧНО сейчас в Городе Дроу? Вы в этом ТАК УВЕРЕННЫ, мои дорогие?) Если хочется выть от бессилия, бросаться на стены, метаться в поисках несуществующего спасения – оставаться неподвижным тоже маленькая победа. Над самим собой. Но кого интересуют такие глупости? Кому вообще нужен этот никчемный мир? Потерять сына во второй раз… так не бывает, так быть просто не может! Что-то теплое доверчиво уткнулось в плече. Волк вздрогнул, на долю мгновения оторвав взгляд от неподвижного Роланда. Испуганная Кейна болезненно напомнила маленькую рыжеволосую девочку. Но погладить её, подбадривая, как бывало многие года назад, у оборотня не хватило духу. Имеет ли право отец утешать забытую дочь? Напряжение накапливалось постепенно. Перед мысленным взором мелькали силовые линии. Не заклинание, что-то проще и древнее, как и сама жизнь. Когда ожидание стало невыносимым, все… закончилось. Чуткий звериный слух уловил ровную пульсацию сердца и тихое дыхание. Лишь потому уловил, что на какое-то мгновение повисла ошарашенная тишина. Первое пришла в себя Кейна. Кинулась проверять – сперва брата, потом неподвижного жреца. Последним-то оборотниха и занялась. Волк, не мешая дочери, опустился на корточки рядом с сыном. Приложил пальцы к его горлу, высчитывая пульс. Нет, умом он понимал, что на этот раз костлявой пришлось убраться без добычи. Но желание лишний раз убедиться было много сильней доводов разума… Дышит!!! Живой!!! И снова: живой, живой, живой!!! Что-то негромко произнесла Белл; знакомый голос заставил инстинктивно вскинуть голову. И начать соображать. Первая задача: убраться отсюда. Убраться быстро, не превеликая внимания. В противном случает, будет совсем не до других задач. Что ж… Убраться… Ладно. Хранитель положил ладонь на загривок сына, прикрыл глаза. Заклинание, возвращающее человеческий облик, было простым. Другое дело что дурака, рискнувшего наложить его на нежить, ждал неприятный сюрприз. Оборотня против воли превратить нелегко. Но какая воля у бессознательного существа? Очертания звери заколебались, медленно переплавляясь в тело полуголого парня, неестественно худого и бледного. Весу в таком – чуть! - Жрец… Янус, - от волнения голос оборотня был хриплым. Стараниями донельзя довольной дочери, Янус уже поднялся и даже стоял без посторонней помощи, - Ты спас жизнь моему сыну… Спасибо, - мужчина неожиданно тепло улыбнулся, - Но нам пора убираться отсюда… Превращение не заняло и минуты. Белый зверь улегся рядом с сыном, выразительно посмотрев на соратников. Идею поняли и поддержали, Роланда подпихнули на спину, кто-то догадливый заставил оборотня обхватил шею своей «лошади» руками и стянул запястья. Волк поднялся, переступил с лапы на лапу и согласно мотнул мордой. Если не придется бегать и прыгать, не свалиться. А теперь – уходим. Главные ворота, понятное дело, никуда исчезать не спешили. И, что радовало особо, с последнего осмотра не изменились. Те же толстые, в человеческую руку, деревянные створки и ржавые петли. Попробуем? Хранитель благоразумно попятился и жахнул оставшимися крупицами силы. Сопротивлялись двери не долго, с залихвацким «Ууух!» устремившись навстречу с землей. Звери в клетках за спиной радостно подбавили шуму, в воздух взметнулось облако пыли. Что ж… тихо не вышло. Зато из проема неожиданно свежо пахнуло лесом. А когда пыль осела и прочихавшиеся, проморгавшиеся попутчики вновь смогли видеть… широкий короткий туннель упирался в серо-черно-бурую стену метели. Выбрались, выходит.
Корт: Телохранителю не привыкать быть элементом интерьера. Как то: колонны, портьеры, стулья, шкафы, торшеры, этажерки или просто - стены. Корт же за все свои немало восемьдесят с чем-то лет в подобной роли оказывался впервые. Нет, ему и раньше приходилось играть мебель в тех случаях, когда привлекать к себе внимания не хотелось, но вот заниматься этим на профессиональной основе довелось впервые. То есть оттащить чересчур активный объект охраны от полуживых, но подозрительных личностей, в одной из которых угадывался оборотень, а в другом - неизвестной породы человек, при которых были еще и двое вполне живых оборотней, у вампира страшным образом чесались руки, клыки, когти и прочие, подходящие для этого части организма. Только вот, поскрипев зубами, Корт все-таки остался на месте. Почему? Потому что отношения госпожи Белладонны с этой кампанией вампиру были не до конца ясны, а ввязываться в семейные дрязги Корт не спешил. "Что мне приказал господин маг?" Мадмуазель де Валуа, отвлекшись от насущных проблем, обратилась к стоящему рядом вампиру. "Приказал. Скушать всех без соли..." Раздраженно выдохнув, Корт сжал зубы. Многолетняя практика подсказывала, что досчитать до десяти - это наименьшее, что может сделать сейчас вампир, чтобы успокоить собственную злость. Поэтому считать пришлось трижды и в дробях. - Нет, мадмуазель, - Спокойно выдохнул Детлеф, легко поклонившись Белладонне. - Это было его единственное приказание. оос: очень извиняюсь за такую задержку
Кайрад Желарлен : Видимо Кай когда падала все же ударилась головой...По-крайней мере, когда она очнулась, то приключение продолжалось...Клетки, клетки, клетки...Звери. Темные каменные стены. Появились новые оборотни, вампиры. Некоторое время Кай без всяких мыслей смотрела на суету: кого-то спасали, кто-то умирал, у кого-то брат(сестра) нашлась... Мысли вяло и нехотя вились в голове. Почувствовав в руке что-то круглое она посмотрела на нее: камешек, обычный зелено-красно-синий камень. Правда со шнурком...ну мало ли какие украшения бывают... Мысли продолжали так же слабо идти в непонятном направлении. Кайрад, не стыдясь, зевнула: хотелось спать. Но. мало ли что хочется. С трудом поднявшись на ноги и порассматривав свое пыльное и мятое платье, она внезапно вспомнив стала оглядоваться. - Папа! Внезапный грохот заставил ее подпрыгнуть. Повернув голову туда, откуда он послышался, Кай увидила, сквозь пыль, пляску снежинок. Внезапно девочке послышался тонкий писк, будто маленький щенок плачет. Ребенок завертел головой: крепко сбитая клетка из дерева, в котором сидел, плача, и требуя, что бы на него обратили внимание маленький-маленький черный щенок с рыжим ухом. Кайрад подергала замок: заперто. - Извини песик, видимо ничего не поделаешь, - развела она руками. Щекон заскулил еще жалобнее, показывая хвостом на гвоздь с ключом, который был сделан из непонятног серебрянного метала, тускло отствечивающегося в темноте. - ну, ладно, сейчас. Кай, не обращая внимания, на предупреждающе нагревшийся камень, схватила ключ с гвоздя и с трудом повернула клетку. Сев на корточки, она позвала: - Иди сюда, не бойся малыш. Малыш...внезапно перестал быть малышом. Перед очееень изумленной Кайрад предстал огромный свирепый черный волк, хотя нет, волчара. С ярко-красными яросными глазами и не сказать что бы дружелюбной мордой. "Волчок" явно хотел кушать и то, что перед ним стоил почти такой же оборотень, как он, его не смущало. Тем более оборотница была кошкой и ребенком. - Я не вкусная, - испуганно пыталась заверить его Кай. Волчий взгляд выразил сомнение. - Да, да, да, да, - уже увереннее сказала девочка. Волчара иронично хмыкнул: пахнешь молоком, сладкая, фкусная, а я давно не завтрако-ужинал. Поняв, что убедить его не получается, Кай, решила сделать более уместное в этой ситуации, а именно, отчаянно завижала. Вспомнила про рогатку. Резко ее выхватила. - Вот тебе! Получай! Теперь уже в ошарашенного волка полетели камушки, быстро подобранные с пола. И это называется добыча?! Волк больше не был в этом так уверен.
Кайрад Желарлен : ООС: простите, немного изменно, ребенку захотелось поиграть)Своих спасаем, на свою голову)
Game Master: Утро следующего дня
Белый Волк: Вода говорила, шептала, пенилась на перекатах, перекатывала разноцветные отполированные гальки. Ее голос проникал в чуткую дрему огромного зверя, от чего тело его изредка крупно вздрагивало, а лапы скребли по камням. Сон был тревожный, звериный сон. Он кого-то искал, за кем-то бежал, да все не мог догнать. Такие видения имели обыкновение забываться, стоило открыть глаза, но оставляли после себя неприятный осадок тщетности любых начинаний. Беспокойство зверя пробудило человеческий разум. Оборотень в последний раз дернулся и затих, сощурив глаза на утреннее солнце. После сумрака подземелий свет резал глаза. Так оглушили звуки и запахи близкого леса, стоило лишь покинуть затхлые пещеры. Зверь внутри ликовал от счастья, он готов был носиться кругами, валяться в снегу, повизгивая от удовольствия, а человеку зачем-то понадобился огонь и место для ночлега. Пришлось смириться. За ночь огонь прогорел, оставив после себя горсть почерневших угольков на серых камнях. Белл и Арманд ушли засветло искать помощи и дорогу, остальные еще спали, укрытые небольшим скальным выступом от бушевавшей всю ночь бури. Составить им компанию оборотень не рискнул, вид у дочери был более чем серьезным. Пришлось изображать из себя важного сторожа и ночевать на дороге. Впрочем, единственным неудобством оказалась промокшая шерсть. Волк бесшумно поднялся и встрепенулся, стряхивая успевшие обратиться в капли воды снежинки. Темно-бардовая полоса на правом боку имела вид значительно лучший, чем вчера. Оставивший ее оборотень удрал в лес, и едва ли в ближайшие дни рискнет еще раз сунуться к кусачей добыче. Дикие считали опасными противниками. Скорее звери, чем люди, они были лишены многих ограничений, накладываемых разумом, но, в то же время, обладали и силой, и хитростью, недоступной простому лесному волку. Их полагали толи обращенным молодняком, то ли матерыми оборотнями, уставшими от человеческого мира. Хранитель не верил ни в то, ни в другое. Дикие не зависели от полнолуний и слишком чурались людей. Скорее всего, они были рождены такими же звероподобными оборотнями и обитали в лесу всю сознательную жизнь. Миновав спящих попутчиков, Хранитель уселся на краю уступа, осматривая окрестности. Ничего утешительного. Места незнакомые, и даже прояснившееся небо не помогло найти хоть какого-нибудь ориентира. Узкая тропа с уступа все так же сбегала в сосново-еловое море и терялось из виду. Рядом с ней серебристо шумел тот самый ручеек, чей звонкий голос разносился по округе. Фыркнув, белый зверь принялся осторожно спускаться по скользким камням к бурлящему потоку. А вот ладони в воду опустил уже человек - взъерошенный сероглалый мужчина без возраста. Пальцы заныли от холода. Волк усмехнулся, набрал пригоршню искрящихся капель и с удовольствием выпил. Хэй, а ведь они действительно выбрались! Живые! Время излечит раны, и однажды, возможно, он сможет примериться с детьми. Или не сможет, но какое это имеет значение по сравнению с тем, что они живы?! Оборотень еще плеснув в лицо ледяной водой а после, поспешил к оставшимся наверху спутникам.
Роланд: Сон - не сон, а тьма непроглядная. Словно тонешь в подземном озере, в одном из тех, где водятся самые страшные чудовища, воплощения всех кошмаров, и нет ни единого проблеска света. Только тьма. Падаешь-тонешь все глубже, не чувствуя уже тела, и черная вода сдавливает грудь, не дает вдохнуть... И пробуждение - не лучше. Все то же озеро, только теперь - стремление вверх. Толчками. А ведь можно потерять направление и только уплыть еще дальше, еще глубже. В лапы к чудовищам, чьи красные, дикие, голодные глаза уже мелькают под ногами... И когда кажется, что скользкие щупальца-лапы вот-вот схватят и утащат на самое дно, приходит пробуждение. Сначала пришел запах - снега, осени, гор, мокрой земли, каких-то людей и нелюдей, еще множество других ароматов. И это насторожило, заставило содрогнуться, замереть в опасении, еще даже не до конца осознавая. Подземелье всегда пахло только подземельем - страхом, железом, плесенью, кровью. Иногда – чьей-то смертью. А здесь сейчас - незнакомые уже, почти забытые запахи. От их обилия, разнообразия его едва не оглушило. Запахи смешивались, словно варево в котле заправской ведьмы, неотделимые пока один от другого. Потом пришел слух, и новое потрясение вместе с ним. Редкий шепот голых ветвей деревьев, шуршание мелких камней, шаги, голоса, карканье ворон... Много, слишком много шума для того, кто сидел почти в тишине два года. Из-за них голову сжал пульсирующий стальной обруч, мешая мыслить, анализировать, оценивать. И все это - за доли секунды обрушилось на голову ледяным водопадом. Роланд очнулся резко, тут же подскакивая, и, по появившейся за время сидения в клетке привычке, забился в угол. Только вот за спиной оказались почему-то не холодные ржавые прутья осточертевшей клетки, а холодный камень. Стоило оглядеться вокруг - и тут же завертелись вопросы в духе "Где я? Кто я? И кто все эти люди?" Осторожно проведя ладонью по камню за собой, не оборачиваясь и не сводя глаз с незнакомцев, Роланд определил - ну точно, скала. Откуда она здесь, а точнее, откуда он у этой скалы – вопрос не выясненный, но очень интересный. Судя по всему, его вытащили они. Но зачем? Босые ноги холодила земля, плечи покрылись "гусиной" кожей. Протянуть руку и схватить какое-то то ли одеяло, то ли просто большой кусок материи - кажется, этим он был укрыт - и завернуться в него, не переставая исподлобья смотреть на незнакомцев вокруг. Или же, знакомцев?... Нет, ниточка запаха снова потеряна. Снова перепуталась в дикий клубок с остальными – будто шаловливый котенок проигрался вдосталь. Похоже, вреда ему причинять не собираются, иначе бы давно посадили на цепь. Или просто связали. Роланд не понимал, где он находится, как сюда попал, почему здесь эта компания и где Годхуар - чтоб ему, поганцу, копыта откинуть в ближайшей пропасти. А потому оборотень сейчас больше напоминал настороженного дикого зверя из тех, каким не стоит протягивать руки - откусит по локоть и не подавится. Друид разве что не рычал, только судорожно сжимал ткань, сжавшись в комок напряжения, нервов, испуга и злобы. Но одновременно он испытывал что-то, похожее на счастье. Ведь он был свободен. Почти. По крайней мере, он уже не в темнице. И ни за какие коврижки не позволит снова затолкнуть себя туда - уж лучше сразу раскроить себе череп. Оказывается, счастье - это не очень-то и много. Это затянутое серыми тучами, осеннее неприветливое небо. Это морозный воздух, колкой звездой сворачивающийся в легких. Сырая, влажная земля под ногами, с засыпающими жилами корней и подземными ручьями под слоем грунта. Живой камень, холодящий спину и шепчущий о своей древности, тихо-тихо. Запахи, звуки, краски, чувства… Просто до одурения, до безумия, бесконечно прекрасно ощущать все это.
Кейна: Давно Кейна не спала столь спокойно. Странное чувство безопасности, приходящее так редко, что и вспоминать его, наверное, не стоит, окутало метущуюся душу мягким покрывалом, излечивая давние-давние раны. И звери внутри спали также спокойно, как и их хозяйка… Долгий вчерашний день принес собой много разного – злобы и счастья, ненависти и возвращения утраченного, понимания предательства и робкого пока, чисто инстинктивного, доверия. Что делать со всем этим богатством оборотень пока не знала, но искренне надеялась разобраться. И помочь в этом должен был сон. Крепкий, целебный по сути своей, наполненный шумом ветра и воды, воспоминаниями о короткой стычке и легком напряжении за раненного вожака. Но забывать о том, что даже спящий зверь остается всё тем же зверем – диким, внимательным, смертоносным –не стоило. Если пробуждение Волка Кейна проигнорировала, лишь дернув ухом, то паника проснувшегося брата заставила поднять голову и внимательно оглядеться, принюхаться – вдруг причина кроется где-то за камнями? Но нет, Роланд боялся не неизвестного врага. Наемница опустила голову обратно на скрещенные лапы, просто наблюдая за обнаруженным братом. Вспомнит ли он? Протянется ли ниточка связи между их зверями, являющимися, по сути, одним целым? Вопросы, ответ на которые даст только время – и когда это случится, не ведает никто. Шумно вздохнув, волчица поднялась на ноги и легко потрусила за запахом отца, вниз, к воде, разминувшись с мужчиной по дороге. Ручей звенел по камням, маня чистотой, свежестью, призывая отринуть вернувшиеся с пробуждением тревоги, выпить воды и снова уснуть. Только было уже не до сна. Опустив голову к воде, волчица принялась пить, изредка довольно фыркая, опуская морду в воду и радостно расплескивая её по сторонам. Не сформировавшиеся пока планы на ближайший день постепенно обретали форму и первым в списке значилось самое, в принципе, простое. Завтрак. Охота. Встряхнувшись, волчица легко перемахнула через ручей и длинными прыжками помчалась к лесу, наслаждаясь запахом свободы и предвкушая вкус чужой крови на языке. Мышцы слаженно работали под кожей идеальным механизмом, цель существования которого до сих пор оставалось загадкой. Убийство? Защита себя и близких? Простая жизнь? К последнему Кейна тяготела больше всего, но как совместить эту жизнь и ту мощь, что прилагалась к бытию оборотнем?
Белладонна Де Валуа: Белл шла по краю тропинки стараясь наступать только на, уже пожелтевшую, траву, что бы как можно меньше промочить ноги. Ведь её нынешняя обувка меньше всего подходила для такий прогулок. Об одежде и вообще не стоит упоминать - низ платья ещё со встречи "охранника" кабинета превратилась в своеобразный микс обрывков тканей. Девушка посмотрела на небо и лёгкая улыбка тронула её губы - по крайней мере солнце не наблюдает за её передвижениями и не отнимает силы: ведь какой бы полукровкой она ни была, но вампирская неприязнь к дневному светилу имела место быть и очень даже сильно подрывала её силы. Убедившись, что солнце намерено оставаться за серой пеленой туч Белладонна огляделась в надежде на хоть какой признак цивилизации, но тщетно. Та лесная глушь куда их занесло была крайне однообразной и умела хранить свои тайны. А жильём не тянуло здесь даже и в помине. - Интересно, как там успехи у отца той маленькой девочки? - пробормотала вслух Белл, решив возвращаться назад: они с оборотнем ещё на развилке решили разделится, для более продуктивных поисков. По возвращению её ожидал небольшой сюрприз - оборотень, которого буквально за хвост вытянули из-за края очнулся и теперь очумело поводил глазами на собравшихся и жался к каменной плите. Здраво поразмыслив девушка решила особо не маячить перед носом у молодого друида, уповая на то, что её племя с обращающимся в зверей не слишком дружно. Ведь он же не знает, что Белладонна давным давно отбросила подобные глупости. Завидев приближающегося Волка, по волосам которого ещё стекали капельки воды она улыбнулась и, несмотря на успевшее произойти за не столь длительный срок она отчаянно нуждалась в нём. В его руках, объятиях, тепле. Да в чём угодно, лишь бы он был рядом! Да и была одна тайна, которую Белл хотела раскрыть оборотню, но желательно без посторонних ушей и глаз. Глядя на то как влага впитывается в одежду, оставляя тёмные пятна на плечах девушку осенила догадка. - Волк, на тебя стряхнула лишнее ель или же ты нашёл пруд ? - тихо спросила девушка, отчаянно надеясь, что ответ будет несколько иным.
Белый Волк: Ручеек остался позади, журчал водой на перекатах. Где-то заунывно свистела незнакомая птица и её пронзительно-тоскливое: «Фиють-фиють» далеко разносилось шалым ветром. Оборотень вздохнул полной грудью и сбавил шаг. Что делать с воскресшей семьей он не знал. Прошло слишком много времени, что бы можно было просто так вернуться в жизнь взрослых, самостоятельных существ. У них было полное право злится, презирать и ненавидеть. За то, что он так легко поверил в смерть родных, за то, что бросил, за то, что теперь, стараниями Темного, вновь пробудил старые воспоминания. Любишь ты, Годхуар, играть с чужими жизнями. Тасуешь их, словно колоду карт. Но на этот раз, старый враг, спасибо тебе за твои игры. Мимо, направляясь к источнику, прошла Кейна. Молча. Все еще злилась и не желала разговаривать? Оборотень замер, проводив дочь рассеянным взглядом. Он не знал, как вести себя с ней, как извинится. Да и стоит ли? Змей полагал, что ни одни слова не исправят содеянного. Покачав головой, мужчина потеряно побрел наверх. День, такой великолепный еще пару минут назад, стремительно утратил свое очарование. Но дурное настроение не помеха узнать любимый запах! Неужели она уже вернулась?.. Неужели так можно соскучиться за несколько часов разлуки?.. Внутренний зверь радостно оживился, вильнул воображаемым хвостом, а человек искренне улыбнулся, безошибочно оборачиваясь к взъерошенной девушке. Секундное колебание и дампирша оказывается в кольце крепких мужских рук. Оборотень негромко смеется. - Немного того, немного другого, - легкий поцелуй в макушку, и Волк выпускает желанную добычу, - Чуть ниже по тропе – ручей. Вода – ледяная. Правда моими стараниями тебе она уже не понадобится – ты и так мокрая! И куда все плохое настроение подевалось? Нет, проблемы остались, но и хандрить расхотелось. В конечном счете, все можно разрешить, и только смерть – навсегда. Что бы не выбрали дети, они будут. Близко ли, далеко ли, но живыми. И это, должно быть, стоит всех сокровищ мира. Это, а еще любовь. Перед сыном Волк предстал уже спокойным и собранным. Опустился на корточки в паре метров, прекрасно понимая, что загонять в угол растерянного оборотня далеко не самая лучшая мысль. Для многих такой подвиг вообще оказывался последним в жизни. Протянул вперед руки, ладонями вверх – старый символ мира, доказывающий собеседнику, что ты безоружен. - Доброе утро, - тихо, ровно, спокойно, - Как ты себя чувствуешь? Мы – друзья, не причиним вреда. Позволишь мне тебя осмотреть? Боюсь, что оставаться здесь и дальше слишком опасно. Придется тебе еще немного покататься на большой собачке.
Роланд: Шаги, слова - рядом совсем, заставляют открыть глаза. Роланд тут же втянул голову в плечи, глазами следя за мужчиной перед собой. Он как раз продемонстрировал старым жестом свою безоружность. Что же, поверим. Волчья сущность оторвалась от ликования – «Свобода! Свобода!» - и внимательно подняла лобастую голову. Интонации заговорившего оборотня успокоили, но волк внутри встревожено прижал уши к голове. Не знак опасности, вовсе нет, но что-то другое, чего Роланд сейчас был не в силах понять. Парень немного успокоился, странно убаюканный этим сильным голосом. - Ты кто такой? - не голос, а хрип сплошной, слишком уж давно молчал. - И почему я должен верить тебе? Да и можно ли, тем более запах и образ мужчины перед ним странно бередит сознание. Словно забытое слово - крутится на самом языке, а сказать-вспомнить не можешь. И это очень раздражает. От того, наверно, слова получились такими резкими, злыми. Или же от страха, который Роланд показывать не собирался кому бы-то ни было из присутствующих - ни оборотням, ни вампирше позади. - Хей, большая собачка, а поведай-ка мне, какого гхыра вы меня вытащили? Запах, как мужчины, так и ушедшей рыжей девушки, не оставляет в покое - такой знакомый, но не может ведь такого быть! Роланд отказывался верить, отказывался понимать - и не понимал, что значат сам запах и те чувства, что он вызывал. Пока - просто запретил себе думать, не желая в это верить. Но от себя ведь долго не побегаешь?... Мысли пробивались вновь, полные желания и страха одновременно. Оставалось еще надеяться, что это еще одно жестокое развлечение Годхуара, но как-то не верится. Ладно, пока – не думать, не думать! Учитывая голод и настороженность, это будет довольно просто.
Кейна: Погода оказалась отвратительной не только с точки зрения комфорта, но и практически. Лапы то скользили, вынуждая отталкиваться от охотно разъезжающейся снежной грязи не подушечками – когтями, то намертво увязали в особо гостеприимных и наиболее оттаявших мини-болотцах, в изобилии разбросанных по дороге. А вот зайцу, чей хвост маячил где-то впереди, было много легче – легкую тушку коричневая мешанина в страстные объятья захватывать не спешила. Выдохнувшись, Кейна оставила преследование и сердито грызанула попавшуюся под горячую руку (вернее, горячие зубы) еловую ветку, а через секунду принялась возмущенно отплевываться. Ну вот, с нюхом теперь минут на десять можно попрощаться… Девушка уже успела понять, что особо богатой добычей лес, от которого за версту смердит метками здешних волков, её баловать не собирается. На паршивого тощего зайца, зашуганного до полусмерти, кажется, с самого рождения, в другом месте и в другое время рыжая и не глянула бы. Но здесь и сейчас приходилось довольствоваться и таким скудным завтраком. Пришлось бы. Если бы не гхырова погода, лишившая и этого сомнительного удовольствия! Будь рядом что-нибудь поприличнее пахучих елок, вокруг точно разлетелись бы щепки. Удивительно это успокаивающее дело – разгрызание древесины. Настраивающее на мирный лад… Злобно чихнув, Кейна потрусила дальше, не забывая поводить носом в поисках хоть немного аппетитного запаха. Ну хотя бы в перспективе… Ах, как будет пахнуть заяц, если его потушить с чесночком и зеленью – аж слюнки текут, приходится обмахнуть пасть языком, а то уже капает… Мечтательность как ветром сдуло, когда чутких ноздрей дерзновенно коснулся острый запах чужого оборотня. Судя по всему – вчерашнего, дикого, сильного, крупного и явно не склонного шутить. Интересно, с какой-то радости он в лесу этом, как дома, а?! Неужели местные серые, изобилие которых видно невооруженным глазом, до сих пор не накостыляли зубастому гхыру? Или… Не смогли? Шерсть на загривке стала дыбом, уступая дорогу слаженно марширующим туда-сюда мурашкам. Где-то неподалеку, несмотря на неурочное время, распевался черный зверь, оповещая всех желающих о своем прекрасном самочувствии и готовности отстаивать занятую территорию, в черте которой и застыла, неудобно, на полушаге, напряженная волчица. Нет, при желании она бы, вполне возможно, отправила опасного соседа к Стихиям, да только после такой драки пришлось бы не один день раны зализывать, даже если вспомнить про возможность залечивать повреждения при смене ипостаси. Грязь веером разлетелась из-под лап постыдно струсившей рыжей, взявшей курс обратно, к куда как более безопасному лагерю. Пройдет не более пары минут – и противник поймет, кто здесь пробегал. И, вполне возможно, захочет продолжить знакомство или как с потенциальным врагом, или как с симпатичной половозрелой волчицей – гхыр знает, что хуже. Задумавшись о превратностях судьбы, оборотень упустила момент, когда под лапами испуганно заухало. От неожиданности шмякнувшись на бок, Кейна успела-таки сомкнуть зубы на крыле секунду назад проходившей по своим птичьим делам куропатки и ударом лапы оборвать жизнь истерично гикающей птицы. Такое везение заставило рыжую еще больше усомниться в ближайшем будущем и прибавить скорости, хоть полукилограммовая птичка и мешала, болтаясь в пасти. У кострища волчица появилась до неприличия мокрая – не перепачканной же в снежном месиве сидеть – и раздраженная вдвое против утреннего. Несколько жалкая после вынужденного купания птичка влажно плюхнулась на землю немым обещанием завтрака. Если, конечно, этот завтрак кто-нибудь удосужиться приготовить. Обведя присутствующих не самым доброжелательным взглядом, рыжая все так же молча отошла к выступу – давешней защите от ветра и снега – и улеглась на широкий, будто для этого и придуманный камень, нарочито-ленивым взглядом скользя по змеящейся вниз дороге и виднеющемуся вдали лесу. Напряжение не отпускало, запустив цепкие лапки в широкую грудь и неприятно дергая за что-то чуткое глубоко внутри.
Белладонна Де Валуа: Оказавшись в объятиях любимого Белл позволила себе на минуту расслабиться и счастливо вздохнуть - что бы там не случилось дальше они вместе. Живы, пусть и не совсем здоровые. Мокрые объятия оборотня спустили девушку на землю, но кажется это не смогло испортить хорошего настроение - и дампирша улыбнулась. Искренне и радостно, почти как в прежние времена, когда неприятности и сыпались, но не в таких количествах. - Хм... Если бы то было ручьём, то мы могли бы рискнуть по нему добраться до Озера, заодно не оставляя следов для возможной погони или холеры, что обитает здесь. - тихо произнесла девушка, садясь рядом с Волком и тоже смотря на проснувшегося оборотня. Тяжело осознать тот факт, что у твоего возлюбленного есть дети. И уж такие взрослые. Хоть Белл и знала, что раньше у Волка была семья, но одно дело знать, а другое дело видеть. Задумавшись Белл положила ладонь на живот и улыбнулась своим мыслям и совершенно упустила момент возвращения Кейны, которая швырнула к костру, что-то отдалённо напоминающее птицу. Пара секунд колебаний и девушка сделав шаг к Волку положила ладошку ему на плечо и нагнулась, позволив растрепавшимся волосам коснуться его щеки. - А с третьим ребёнком справишься? - едва слышно шепнула Белл, прежде чем отойти. Подобрав дохлую птицу девушка быстро принялась за ощипывание. После недолгих колебаний дампирша решила её сварить - вряд ли после стольких дней заточения, что пришлось, буквально, за хвост ловить улетающую душу, молодому оборотню удастся много съесть. А так хоть бульон получится. Оставив ощипанную птицу дожидаться своего часу Белл чуть спустилась вниз и собрав небольшую охапку веток вернулась. Из ладоней, привычно покалывая кожу рванулось пламя, сразу обвив влажную древесину. Шипение, быстро ставшее тихим потрескиванием странно успокаивало, а пламя пушистым котом грело магичку. И только сейчас она поняла, что куропатку варить не в чем и смирившись с этим просто подвесила её над пламенем. Огонь пару раз подпрыгнул, пытаясь перебраться и на птицу, но убедившись в безуспешности попыток успокоился и стал просто румянить голый бок куропатки.
Белый Волк: Почему ему следует верить? Замечательный вопрос! Потому что этот взъерошенный седой мужчина твой отец. Конечно, он не вспоминал о тебе почти сто лет, но он очень рад видеть тебя живым и здоровым. Бред. Волк мотнул головой и прикрыл ладонью глаза. Но взгляд сына – настороженный, недоумевающий – жег кожу. И это твой ребенок… Руки сжимались в кулаки, а воображаемая шерсть вставала дыбом. Только убивать за такое некого, разве что себя самого. - Меня называют Белым Волком. Я… директор Мироу Лэйка, - чистая правда. И наглая ложь. Как порой дико переплетается одно с другим, - Ты оборотень, но не животное. И в клетке сидеть не должен. Вот так. Немного резко, что бы расхотелось расспрашивать. Потому что не хочется отвечать, не хочется видеть ненависть и презрение в глазах сына. Движение за спиной. Зверь внутри радостно встрепенулся. До семьи человека ему дело не было, а как звери они и так входили в его стаю. А вот близости подруги он был рад, и хотя бы в этом Волк был с ним солидарен. - Пойдем по берегу, - отвечать дампирше было гораздо проще. Но вот нацепить на лицо нейтрально-деловое выражение ни как не удавалось. Оборотень тепло улыбнулся и накрыл ладонь девушки своей, - Если кто-то хотел нашей смерти, у него была вся ночь. Годхуар добился того, чего хотел, и выпустил нас всех. Живыми и невредимыми… Хранитель замолчал. Белл склонилась к нему… В первую секунду оборотень даже не понял о чем речь. Во вторую - застыл, ошарашено уставившись в пространстве. В голове толкались и пихались ошалевшие мысли. Сумасшедшие, бредовые. А еще мгновение спустя оборотень вскочил на ноги и сгреб ненаглядную… милую… любимую… в охапку. И тут же неловко выпустил, отступил на пару шагов, не зная, что говорить и делать. Резкий ветра пригнул к земле макушки деревьев. В ноздри ударил резкий запах зверя. Хищного, большого и опасного. Хранитель вздрогнул, пристально всматриваясь в дебри леса, окружившего приютившую их гору. Вчерашний знакомый? Чего он хочет? Отомстить обидчикам? Внутренний зверь рявкнул, он уже был готов порвать незваного гостя на сотню мелких волчат. Растерррзать! Тени шевельнулись, громадная тварь бесшумно выскользнула из леса. На ладонь выше Волка, массивнее. Она должна была быть неповоротливой и грузной, но поражала грацией и точностью движений. Оборотень. Старый, опасный и недружелюбный. Чужак потянул носом воздух и сделал еще два неуверенных шага, после чего замер, исподлобья уставившись на вожака. И, совершенно точно, чего-то ожидая.
Роланд: - Директор? Какая честь, куда бы деться. Злобно как-то вышло. С другой стороны, а почему это вдруг он должен здесь распинаться, в ответ на резкие слова, не пойми перед кем? Точнее, кто, теперь понятно – Белый Волк, директор, большая шишка. Отлично. Но это не заставило Роланда проявить уважение. Судя по тому, как мужчина порывисто вскочил и кинулся к женщине - возлюбленная видимо, - он получил хорошие новости. Роланд фыркнул, отводя взгляд от обнимающейся парочки. Подтянул колени в груди, обнимая их. Запах жарящегося мяса дразнил волка, человека же чуть не начало мутить. Желудок, наверно, к позвоночнику уже присох. Но при этом этот важный орган не забыл возмущенно напомнить о себе негромким урчанием. Кажется, придется есть через "не могу". Не успев как следует убедить себя, что еда нужна для жизни и вообще, еда - это хорошо, как запах жарящегося мяса перебил другой - куда более неприятный. Парень невольно пригнул голову, напрягшись. Ветер принес с собой нерадостную новость – рядом враг, опасный. Роланд был слишком слаб для защиты, не говоря уже о нападении. Какое там, встать бы получилось - и то хорошо. От собственной слабости злость берет - тряпка, а не оборотень! Роланд с некоторым трудом встал на дрожащих ногах, опираясь на скалу. Одеяло соскользнуло к ногам, шелестом совсем заглушив и без того тихие шаги старого оборотня, вместе с желанием куда-то соваться. Эта громадина на четырех на лапах боевой дух не поднимала, совсем наоборот – забивала в корне. Вот только почему он не нападает? На вид так явно не лучится дружелюбием. Роланд нервно покусывал губу, не совсем понимая, что происходит. Вроде пришел враг - такой, что сердце в пятки запросто убежит, и записки не оставит. Сила в его движениях видна, и угроза тоже - слишком отчетливо, чтобы это проигнорировать. Но он так неуверенно подошел к Белому Волку, что это выглядело почти несуразно. С одной стороны, хорошо конечно, что не нападает, опасен, стар, и значит, опытен. Но ведь совершенно неясно теперь, в чем дело. Хотя… - Это что, ваш знакомый? – негромкий вопрос, адресованный Волку. Надо будет – услышит, парень не сомневался.
полная версия страницы