Форум » Архив №1: игровые темы » Пещеры на северо-востоке гор » Ответить
Пещеры на северо-востоке гор
Белый Волк: Пещеры в горах на северо-востоке МироуЛэйка всегда пользовались недоброй славой. Бывалые путешественники с охотой травят байки о драконах и вивернах, встречающихся в этих краях. Менее шумные личности рассказывают истории о контрабандистах и жестокой расправе над всеми, кто сунеться с их логово.
Ответов - 35, стр:
1 2 All
Кейна: Острые коготки зверька немного неприятно царапали кожу под тканью. Примерившаяся было цапнуть белое животное за что получится, в конце концов девушка махнула рукой и принчлась поливать жреца водичкой и легонько похлопывать по быстро покрасневшим от напора щекам. Юноша остался безразличен к потугам Кейны. Девушка даже чуть обиделась. Никому до нее нет дела! Даже зверь на плече сидит в конкретном ступоре. Рассеянно тронув пальцами раненой руки (больно!) мягкую шерстку зверька, девушка хотела было сообщить Белому, что бес-по-лез-но, когда развивший бурную деятельность оборотень сунулся куда-то не туда. Почувствовав, что куда-то падает, дочка Снежка исключительно на автомате выхватила кнут. Тот с тонким свистом распрямился, подобно атаковавшей змее, и обернулся вокруг дверной ручки. Та жалобно всхлипнула, но честно выдержала вес оборотнихи. Свист воздуха в ушах – и девушка больно ударилась пятками о стену….чего? Гм… Условно говоря – подземелья. Не промахнешься. В следующую секунду Кейна взвыла в голос. На левом плече зияла рана. Правое занял зверек. Так какого-то черта девушка поберегла животное и рукоять кнута лежала именно в левой, больной, руке! Тихо скуля, Кейна с трудом удерживалась на тонкой полоске витой кожи. Опустив голову, девушка с неудовольствием отметила зияющую темноту. Падать очень не хотелось… «Но придется» - поняла оборотень, заметив знакомый сгусток на пороге. Или упасть, оставшись без хлыста, или упасть, сохранив оружие. Что бы выбрали вы? По плетеной коже пробежала волна, ручка двери оказалась свободна и девушка с безнадежным видом полетела вниз.
Кайрад Желарлен : Кайрад, вся внутрене сжавшись,только уставилась на противоположную стену. И что она такого натворила? Всего лишь побывала у Повелителя. Ну-у, еще влипла в остросюжетную погоню, как в детективе, с подозреваемыми, потерпевшими, детективами, жертвами...Только непонятно, кто на этот раз жертва... А на счет "живейшего участия в намечающемся веселье" ее отец был, конечно, прав, но для это надо было понять: а что все таки произошло? И с какого все перепугу за ними гонятся, будто за укравшими у цыганки её карты и теперь весь табор принимает участие в игре "держи вора? Пока она так размышляла, беглецы остановились перед дверью. - Есть другие предложения? - услышала девочка и пожала плечами: а окно на что? правда не решившись это предложить...хотя может у Годхуара и окна-то нет. "В склепе сидит" - ответил ехидный внутренний голос. Ну, значит оно тоже заколдовано. "Угу, что бы всякие ненормальные приходили, как все нормальные люди, через дверь." - прокоментировал тот же голос. - Я могу телепортировать нас всех, но мне потребуется чужая кровь, для проведения заклинания... - сказала Повелительница вампиров. Разве Кай могла догадатся, как на это отреагирует жрец... ...Прижавшись к отцу и теперь выглядившей, на все свои 10 лет, если не меньше, она оказалась укрытой плащем. Котенок высказал про обстановку все, что думает, прошипев это себе под нос и чувствуя шевеление волос на затылке. Когда все закончилось, Кайрад все же решилась высунуть модочку из плаща. Да-а, вот это называется все серым-серо. Случайно глянув на пол, и увидя среди обломков тело, и, испытывая желание оказаться где-нибудь далеко отсюда, Кай быстро отвернулась, момент вылезания был выбран не очень удачным. Отвернулась она очень даже вовремя, не увидев зверушку. Для ребенка достаточно было и того, что отразилось на лицах взрослых. На слова... - ...помнишь, чему я тебя учил? - она лишь только кивнула. Вроде, да... Погружение вышло, похожим на вхождение в воду...В холодную воду. Видимо поэтому Кай не очень любила эту магию. А кто сказал, что кошки, даже, которые любят купаться, как Кай, любят когда холодно? Неет, им надо по-ближе к печке и теплу, что бы с верху разглядывать этих стррранных двуннногиххх, мряу. В кабинете Вол.., тьфу, Годхуара она, увидев, как в результате "уборки", под ноги подлетел какой-то перелевающийся камешек на шнурке и не спрашивая никого, спрыгнула с рук. В конце концов такое прилючение, и все пропустить мимо? Подобрав камешек, она стала расматривать свою находку. Неизвестный камень, перелеваясь из ярко-красного в зелено-синий цвет, завораживал. А кто сказал, что кошки не любят таких вещиц? Поэтому ребенок расматривал находку, когда непонятно куда девался пол. "Хм...это не я!..Или я?.." Простите, что так долго не отвечала, но так по уши загружена этим английским и 1 курсом, что время понятие быстро проходящее...
Арман Желарлен: ООС: прошу прощения за задержку Арман лишь неопределенно пожал плечами в ответ на справедливое замечание Волка о том, что теневое заклинание не остановит странную тварь. "Темная вуаль" не было защитным заклинание, а атакующим в принципе быть не могло. Для исполнения заклинания необходима стандартная концентрация. Достаточно малого магического вливания. Словесной формулы не требуется. Сила зависит от степени магического вливания и предрасположенности творца к виду магии. Магам Света и стихйникам не рекомендуется. Действие: не направленное. В стандартном случае: резкое увеличение мощи до трёх шагов от заклинателя, далее медленный спад до полного затухания. Зона поражения (стандартный случай): от десяти до пятидесяти метров. Откат и отдача отсутствуют. Применяется при быстром отходе с позиций или разведке боем. Не рекомендуется использовать в морских сражениях. Исполнение (левшам рекомендуется действовать в зеркальном порядке) Как часто бывало в голове всплыли строчки из учебников, накрепко вбитые в голову мага суровым дедом, почитавшего теорию магии наиглавнейшим делом, отчего будущему герцогу пришлось заучивать наизусть еще и особенности других видов магии. Это кстати, было одной из причин, по которой он решил отдать Кай в школу. Ну не способен был Арман издеваться подобным образом над своей единственной дочерью. Прикладное волшебство. Том первый: Нападение и оборона. Часть первая Эти размышления заняли не больше мгновения, а затем были вытеснены более насущными проблемами, одна из которых настойчиво пыталась закусить беглецами. Карты? Даже если они здесь и были, в этом бедламе сейчас с трудом можно что-либо отыскать Впрочем помочь волку в поисках Арман не пытался по одной простой причине - у него были заняты руки и он намеревался сделать все возможное, чтобы на этот раз неугомонный ребенок вел себя так, как того желает родитель – то есть сидел смирно. По прежнему держа дочь на руках маг отступил к массивному столу, у которого рыжая девица пыталась привести в чувство безвольную тушку жреца, краем глаза отметив белый комочек меха у нее на плече. Армана заинтересовала каким-то чудом оставшаяся нетронутой стопка желтоватых листков, придавленных пресс-папье черного цвета, изображавшим не то дракона, не то вайверна. Сдвинув мраморную безделушку в сторону, маг разглядывал исчерканные страницы: небрежные наброски какого-то чертежа, пояснения, написанные аккуратным убористым почерком и изобиловавшие сокращениями, а поля изрисованы веселыми кривляющимися рожицами. Действовать приходилось одной рукой, второй он держал жавшуюся к нему Кай. - Сомнительно, что карта туннелей города или даже их приблизительная схема могла бы быть оставлена на самом видном месте. Но думаю, Вам стоит на это взглянуть. – обратился он к Волку, протягивая тому находку. Однако именно этот момент Кай выбрала, чтобы спрыгнуть с отцовских рук. Арман потянулся следом, намереваясь поймать дитя за шиворот, но пальцы схватили пустоту. А в следующий миг он уже падал куда-то вниз. Последнее, что маг успел увидеть перед падением – растерянные глаза дочери. Падение не было продолжительным. Не успевший сгруппироваться маг упал на спину, лишь по чистой случайности ничего не повредив, угодив на кучу какого-то сена. В руке он попрежнему сжимал те самые листы, правда теперь изрядно помятые. Темно. Застоявшийся воздух наполнен запахами. Пахнет зверем, кровью, а еще отчего-то мокрым войлоком. Напрягая зрение, начинавшее понемногу адаптироваться к темноте, Арман различил стоявшие вдоль стен (а вдоль стен ли?) большие клетки. По осторожным шорохам и приглушенному ворчанию можно было предположить, что не все они пустуют. Гхыр, Кай – сквозь зубы прорычал маг, порываясь подняться. Но что-то (или кто-то) «удачно» упавшее сверху, вернула темного в горизонтальное положение, заставив сдавленно охнуть от боли. Виверн (англ. Wyvern — уайверн), виверна — род дракона, в отличие от классического экземпляра имеющий только одну (заднюю) пару конечностей, а вместо передней - нетопыриные крылья. Для него характерна длинная змеиная шея и очень длинный, подвижный хвост, оканчивающийся жалом в виде сердцеобразного наконечника стрелы либо копья. Этим жалом виверн пользуется весьма ловко — ухитряется резать или колоть жертву, а при соответствующих условиях даже пронзить её навылет. Кроме того, жало ядовито. Виверн часто встречается в алхимической иконографии, в которой (как большинство драконов) олицетворяет первичную, сырую, непереработанную материю, либо металл. В религиозной иконографии его можно увидеть на картинах, изображающих борьбу святых Михаила или Георгия. Можно его также найти на геральдических гербах, например, на польском гербе Лацких, гербе семейства Дрейк или Враждов из Кунвальда.
Белый Волк: Пол исчез. А законы земного притяжения – нет. Хранитель провалился в темноту, сердце позорно убралось в пятки, а зверь внутри тихонечко поскуливал от ужаса. Падение длилось не больше минуты, но по ощущениям прошла целая вечность. Перед самым… эм… дном скорость резко замедлилась, а то никакая живучесть оборотней бы не спасла. Приземлиться на лапы после падения с такой высоты? Бррр… Но Годхуару, похоже, незваные гости нужны были в целом виде. И то хлеб. В висках пульсировало, колени так и норовили подкоситься. Хранитель осторожно переступил с лапы на лапу, пытаясь сообразить, куда их занесло. Помещение было простым и темным. Резко пахло зверем, смутно угадывались очертания больших кубических объектов. Но понять, если здесь кто-нибудь живой, оказалось невозможно – шум гасила какая-то магия, а обоняние в спертом воздухе было практически бесполезно. Оборотень неодобрительно чихнул и перекинулся в человека. - Все живы? – наугад спросил он, присматриваясь. Какая-то тень шевельнулась – мужчина шагнул в её сторону. Что ж, жрец хотя бы очнулся. Хранитель помог ошарашенному парню утвердиться на своих двоих. Хм… Что ж с жрецом случилось? Утомился и решил поспать? Какая-то мысль навязчиво крутилась в голове. Где-то он о таком уже слышал, - Белл! Кейна! Крик обратился в жалкий шепот и не принес ответа. Хранитель раздраженно встряхнул головой. Внутренний зверь, по своему обыкновению, возмущался, что изрядно мешало человеку нормально соображать. Для паники определенно не время. Вероятно, их просто расшвыряло по разным углам этого… гм… зала. - Пошли, надо найти их, - в голове что-то почти ощутимо щелкнуло. Неуловимая мысль-догадка, надо полагать. Хранитель остановился и обернулся к жрецу с куда большим интересом, - Прислушайся к себе. Можешь сказать, где сейчас находиться тот белый комок меха? Оборотень был почти уверен в своих подозрениях. Такая шутка вполне в стиле Темного. Ха-ха, ну просто очень весело. Хорошо хоть блуждать пришлось недолго. Поманеврировав между клеток лишь частично пустых, Хранитель едва не споткнулся о растянувшуюся на полу дочь. Глухо рыкнув сквозь зубы, мужчина опустился на колени рядом с осоловело моргающей оборотнихой. - Цела? – спрашивал Волк скорее самого себя. Бегло осмотрев дочь, Хранитель издал странный звук смесь рычания и фырканье. Мужчина быстро встал и отвернулся, - Присмотри за ней, я поищу остальных. Не дожидаясь ответа, он скрылся между клеток.
Янус: Голова… она была, и даже в положенном месте. Затылок ощутимо пульсировал болью, сквозь ткань рубашки и мантии спину холодили камни. Янус шумно выдохнул, призывая к порядку свое «я», и открыл глаза. Вы думаете, он что-то увидел? Не в этот раз. Вокруг было темно, сыро и пахло мокрой шерстью. Жрец поморщился, и с трудом сел, оглядываясь по сторонам. Глаза понемногу привыкали к темноте, и удалось рассмотреть очертания огромных клеток неподалеку. Рядом что-то сказали, но тьма поглотила резкий звук – разобрать слова было сложно. Таинственная тень оказалась уже знакомым белым оборотнем, что Януса действительно порадовало. Не требовалось вроде бы бежать, драться или что-то подобное. Именно с таким запозданием пришла мысль: «человек». Жрец очнулся в собственном, привычном уже за двадцать с гаком лет, теле. Никаких лапок, усов, хвоста и шерсти. Как, что, почему? Одни вопросы, и ответы на них не спешили показаться на горизонте. Оборотень подскочил, и помог подняться на ноги – добрый человек, и на том спасибо. Ошарашенный Янус еще не пришел в себя, и мог бы долго просидеть на сыром полу, пытаясь логически уложить в голове частички картинки. Могу ли я услышать, где это существо? Могу ли я услышать?.. Могу ли я… Осознание пришло четко. Спокойно и ясно – могу. Не затрудняясь, без проблем. Что вообще за глупый вопрос? Как можно не чувствовать руку, или ногу? Это же часть единого тела, управляемая единым сознанием. - Там. – Кивнул он в сторону клеток. Плутать в лабиринте прутьев пришлось недолго. Решительный оборотень впереди… «Вожак» - вдруг появилась подлая мысль. – «Вожак однозначно. Лидер». Зачем вообще нужны лидеры? Чтобы такие мальчишки как Янус, имели точку опоры. Имели уверенность в этом переменчивом и зыбком мире, часто враждебном. Руль и парус заблудшего корабля. И пусть жрец прошел храмовую школу, пусть буквально зубами выгрыз свою жизнь – небольшую отсрочку перед встречей с Матерью, он был все тем же молодым парнем, которому зачастую не хватает не сообразительности и решительности, а именно холодного опыта. Сейчас он послушно шел за вожаком, временно растеряв все свои сомнения – не место, не время. Не думай, милый, за тебя есть кому думать. Рыжую девушку нашли первой – она сидела возле клетки, баюкая раненую руку. Рядышком валялся белый комочек меха – тот самый зверек, из глаз которого Янус имел возможность взглянуть на мир. Он присел на корточки, подбирая зверька. «Горностай» Горностай альбинос – ушки, лапки, шерстка. Я. Тельце зверя ощущалось как свое собственное, жрец фантомно ощущал свои собственные руки на своих собственных ребрах. Бред? Абсурд и нонсенс. Как выяснилось – реальность. - Присмотри за ней, я поищу остальных. – Послышалось со стороны. Янус встрепенулся, откладывая горностая, и обернулся к девушке. Она негромко ругалась сквозь зубы, рассматривая рану на плече. Это было очень кстати – лидерская аура Белого исчезла, и парень мог впасть в размышления и созерцания бытия, но тут уже верх взяли навыки жреца. Он решительно придвинулся, профессионально осматривая поврежденное место. Нерадостно, но магических повреждений вроде бы, не видно. - Не возражаете? Конечно же, лезть руками к раненому зверю, не получив хотя бы формального согласия – замечательный повод без рук остаться. А они, почему-то, были Янусу чем-то дороги. Волосы пришлось все же убрать в косу, чтобы не лезли в глаза. Плоская сумка из выделанной кожи не раз и не два выручала в самых тяжелых ситуациях. Пять холодных железных заклепок на лицевой части – прикосновение к определенной, открывает нужное отделение. На этот раз звякнула походная аптечка. Среди десятка одинаковых флакончиков из темного стекла, Янус без колебаний выбрал один – знаменитую святую воду. При отсутствии магической составляющей повреждения, ничего лучше нее не существует. Рубашку девушки пришлось осторожно разрезать, чтобы добраться до раны. Потом уже все было механически – аккуратно обрабатывать края, наблюдая, как буквально на глазах затягиваются повреждения. Еще немного, и о встрече с кислотным слизняком напоминает только неровное пятно белой гладкой кожи на плече. - Со временем пройдет. – Кивнул жрец, затыкая пробочку бутылки. Появилось определенное затруднение. Была ли у Кейны запасная рубашка? А горностай удобно упаковался в пустующее до сих пор пятое отделение сумки – удачно поместился. С ним Янус решил разобраться позже.
Роланд: Тишину подземелья нарушил странный звук. Через пару мгновений звук утих, совсем рядом почувствовался всплеск странной магии. А спустя еще секунду пропал потолок. Послышались брань, треск, шелест. Из образовавшейся дыры, словно снег на голову, свалилась разношерстная компания. Существа упали кто где, затерявшись между клеток. Затхлость подземелья разрушил свежий воздух. В одной из клеток послышался шорох. Когда-то белый, а теперь грязно-серый волк, с трудом открыл глаза, внимательно осматривая помещение. Роланд, истинный оборотень, не ждал ничего хорошего. «Кто-то пришел... Кажется, их шестеро» - мелькнула вялая мысль. Роланд усилием воли заставил себя не закрывать покрасневшие глаза. В последний месяц усталость замедляла даже ход мыслей, не говоря уже о каких-либо телодвижениях. Нет, встать он мог, и, возможно, даже пройтись. Но – недалеко. Максимум до ближайшего кладбища. К тому же на шее мертвым грузом висел тяжелый рабский ошейник. Роланд всеми фибрами души ненавидел эту полоску стали, пропитанную магией. Ошейник дроу не давал перекинутся, да и к тому же вытягивал силы, постоянно держа носителя в ослабленном состоянии. Чтобы не сбежал. Роланд страшно исхудал в плену. Мускулы проступали словно веревки, кости четко обрисовывались сквозь когда-то шикарный мех. Да и его дух был подорван двухлетней неволей. Быть пленником нелегко. Особенно пленником самого сильного мага Долины. Годхуар сумел заставить его повиноваться, но не сломал. Единственное, чего он добился – так это заронил в душу Роланда семя отвращения и желания жестоко убить, щедро поливая его в течении двух лет. И теперь в сердце оборотня раскинул черные лепестки цветок острой, испепеляющей ненависти... Свежий воздух наконец достиг оборотня, окутывая ароматом свободы. Роланд прикрыл глаза, вспоминая… … Ночной ветер мягко колышет серебрящуюся в свете звезд траву. Деревья шепчутся в ночи, словно передавая по бесконечной цепочке древние тайны мира. Посреди долины, прямо в центре, лежит озеро. Оно словно огромное зеркало, от него так и веет силой. Роланд мягко ступает по теплой, нагревшейся за день земле. Чистое, без единого облака небо расцвечено яркими звездами. Оборотень вдохнул свежий воздух, чувствуя, как что-то меняется в нем. Он перетекал из одной формы в другую, неуловимо меняясь. Менялось видение мира, угрюмость и злость покидали душу Роланда. Оборотень подошел к озеру. Вода, словно зеркало, отразило перемигивающиеся звезды и белого волка с синими, словно вода подо льдом, глазами. Роланд протянул лапу и коснулся воды, наблюдая, как расходятся по воде круги, нарушая четкость отражения. Зеркальное Озеро действительно меняло души. Слухи не врали. От компании отделилась белая тень. Крупный белый волк бродил меж клеток, выискивая что-то. Роланд следил за ним взглядом. Повернуть голову не хватало сил. Волк явно был прирожденным лидером. Сила и мощь невидимым ореолом окутывали его фигуру. Сбоку что-то мелькнуло. Роланд перевел взгляд. Беловолосый человек совершал какие-то махинации над рыжей девушкой. Человек разорвал рубашку пострадавшей, собираясь обработать рану. Нос защекотал запах крови. Другие «гости» пока не выявляли особой активности. Роланд почувствовал интерес. Давно он этого не испытывал. Точнее, давно чувства не пробивались сквозь плотную пелену усталости. Оборотень померкшими глазами следил за происходящим, ожидая, что же будет дальше.
Кейна: Полет оказался до обидного коротким и, к счастью, не очень болезненным. Шлепнувшись на пятую точку, Кейна ошалело помотала головой. Горностай поспешил удрать с плеча от греха подальше – на пол. Хороший такой каменный пол. Твердый. Чуть сыроватый. Шершавый. Между каменными плитами – широкие щели, в щелях, из них торчит земля. Мягкая. Теплая. Запах. Острый мускусный звериный запах. Запах… Запах… Запах слабого, забитого зверя, от которого рот наполняется слюной. Слабый. Чужой. Уничтожить чтобы не создавать риска своей стае. Нет. Не зверь. Вот она, та нотка… Та напряженная, едва слышная, опасная нотка. Оборотень. Запах… Чем-то неуловимо, непонятно, устрашающе знакомый. Разгадка висела перед самым носом девушки, но схватить её наемница не успела, воздух всколыхнул крик, резко перешедший в шепот. Но какая разница напряженно прислушивающемуся не-человеку? Очнувшись от ступора, вызванного чересчур резкой сменой обстановки, Кейна наконец-то в полной мере ощутила, что стало с плечом. К величайшему сожалению самого оборотня. Тихо зашипев от боли, девушка вцепилась в раненую руку. Что это за привычка – прижимать к себе больную конечность? От этого только неприятнее, и намного. Собственно, в этот момент появились Волк и жрец. Злобно покосившись на мужчин, девушка с независимым видом вздернула носик и воинственно (хотя виной тому всего лишь пыль) чихнула. Только вот незадача – от резкого, хотя и малозаметного, движения руку пронзила новая вспышка боли. Стиснув зубы, Кейна негромко сообщила странному помещению всё, что она о нем думает. Подземелье, увы, осталось равнодушно к воззваниям девушки, а той довольно быстро надоело впустую сотрясать воздух, так что минуты через две дитя казарм перешло на невнятное бормотание. Показывать свои собственные честно заработанные раны кому-то постороннему девушка не привыкла. Но судя по профессиональности уверенных движений жрец знает, что делать. По крайней мере, на это хотелось надеяться. Особенно когда в тонких сильных мужских пальцах оказался нож. На всякий случай Кейна даже оскалилась, чтобы у Януса не осталось сомнений на тему результатов ошибочных действий. Но нож всего лишь легко вспорол ткань рубашки, обнажая рану во всем ее великолепии. И не только рану. У оборотней, вообще-то, отношение к наготе совершенно равнодушное. Где вы видели животное, которое бы смущалось из-за отсутствия штанов? Так и Кейна не видела ничего особенного в том чтобы пройтись по улице нагишом. Между прочим и некоторую работу лучше выполнять, когда на теле не мотаются человеческие тряпки. И тише, и быстрее получается. Но в данном случае девушка почему-то слегка порозовела, впервые в жизни столкнувшись с тем фактом, что к её тело интересует мужчину исключительно с медицинской точки зрения. Это было… непривычно. И настраивало на странный лад. Дождавшись конца процедуры, девушка с интересом провела пальцами по белой коже, оставшейся на месте затянувшейся раны. Место отозвалось легким пощипыванием, но не болью, что радовало просто несказанно. - Спасибо, - оборотень улыбнулась жрецу, пытающемуся запихнуть белого зверька в сумку и скинула со плеча чудом не потерявшийся мешок. Положив его на пол, девушка наклонилась и принялась выискивать в ворохе различной нужной дряни новую рубашку. В сыром помещении все запахи, смешиваясь с влагой в воздухе, всегда стелятся внизу. Так что наклонив голову, Кейна мгновенно ощутила тот запах, но уже на порядок более сильный. Просто потому что ближе к полу. И на сей раз девушка безошибочно нашла взглядом светлую тень за рядом клеток. Застегивая рубашку, оборотень не отводила вгляда от волка с удивительно-синими глазами и осторожно, по оттенкам, раскладывала запах, выискивая то странное, что заставило её напрячься в первый раз. И нашла. Янус попросту отлетел в сторону, сметенный мини-цунами стремительно бросившейся к пленнику девушки. Примерно та же судьба постигла одну из клеток, оказавшуюся на пути. Через вторую Кейна перемахнула, по сути даже её не заметив, и рухнула на колени, вцепившись мгновенно побелевшими пальцами в прутья клетки. Оборотни со временем если и меняются, то настолько незначительно, что сейчас Кейна со слезами на глазах вглядывалась в совершенно родную морду. - А раньше, Ро, от тебя пахло лесом и костром, - прошептала Кейна, просунув руку в клетку и осторожно поднеся к морде зверя. Ей и в голову не пришло, что пленный оборотень может быть безумен или попросту не узнать её – человеческая кожа несет на себе гораздо меньше запаха, чем шкура зверя.
Белладонна Де Валуа: Сильная усталось, которая не покидала тело и сознание Белл дали о себе знать. Сознание остовалось на месте, но абсолютно не фиксировало события. Кабинет, листки-бумажки как снег кружат по комнате... Голоса и лица... Выражение лица, далёкое от этого мира неожидано сменил лёгкий испуг от падения. Вот уж такого не ожидаешь направляясь к милому созданию. Темнота... Уже не различимо где она начинается: в голове или вокруг ? Всё таки вокруг. Приземление оказавшееся, кажется, самым твёрдым в жизни дампирши на мгновение лишило её дыхания и по щекам побежали струйки слёз. Это были слёзы ни за что обиженного тела, которые вырываются непроизвольно и обжигают кожу. Увы, жизненая наука - не лежать в опасных ситуациях, не позволила дать хотя бы минуту отдыха измученому организму. С 7 лет в неё вбивали изнуряющими тренировками: остановишься и тебя ждёт смерть. Расслабишься и тебя тут же настигнут. Вот и сейчас. Резкий рывок.. Для человека могло показатся что и небыло никаких напряжений мышц... Лежало существо, а теперь стоит. Даа... Темноту не спишешь на ушибленую голову... А если... а друг ? - проносилось в голове Белл, которая надеялась что зрение её не обманывает и тут действительно темно. Она прекрасно помнила вампирессу из клана, которая случайно посмотрела на солнце. Слишком страшна участь всю жизнь блуждать во мраке........ ....Кольцо огня разошлось от дампирши, зажигая всё деревяное и мягко обходя живих. Ослеплёная на пару секунд девушка вскрикнула от неожиданости, когда сделав шаг назад натолкнулась на Волка. Такого счастья от прикосновений к нему она давно не испытывала. Обняв любимое создание девушка позволила себе секундную слабость, которую тут же размазала по щекам. Кто не видел, тот и не скажет что она плакала. Хоть колцо и растворилось света хватало для того, что бы осветить дальние стены. Вся "весёлая" компания в сборе. Но кажется намечается прибавление... Кейна сидела около клетки с каким то зверем. Увы, более того что там сидит животное и даже живое Белл со своего места не видела, да и не то что бы интересно, кто и зачем там сидит....
Белый Волк: Случайно заглянувший в зверинец смотритель рисковал поседеть раньше времени и заработать сердечный приступ. Людей, впрочем, не попадалось, а обитатели клеток и сами были хороши собой. Пара святящихся глаз, белая грива, привращавшая своего носителя едва ли не в приведение и впечатляющий оскал. Массивный волк остановился, жарко дыша и недовольно дергая носом. Затхлый, полный запахов воздух в животном облике стал совершенно невыносим. Внутренний зверь нервничал, побуждая одно на двоих тело мерить шагами пространство от клетки, до клетки. В кое-то веки Хранитель не сопротивлялся, только маршрут устанавливал свой собственный. Ничего путного осмотр, впрочем, не принес. Помещение было достаточно большим - то ли строилось с запасом, то ли коллекция обитателей здорово поредела. Зверье в клетках тоже не блистало разнообразием: в основном различные горные виды и породы. Несколько лесных созданий скорее подчеркивали общее правило. В северной части располагалось нечто вроде маленького амфитеатра, приспособленного под склад каких-то железяк и досок. По назначению это сооружение не использовали уже лет так двадцать. Выходы тоже нашлись, целых два. И, разуметься, оба наглухо закрытые. Большими воротами не пользовались, петли проржавели, но маленькая дверь у противоположной стены содержалась в должном порядке. Честно посозерцав массивный замок, заколдованный так, что сводило зубы и стальные пластины с многочисленными следами когтей, оборотень пожал плечами (насколько это позволяла животная форма) и прорысил вглубь нового клеточного ряда. Тут не пройти, ворота и те проще высадить. Любимый запах он любимый и есть – ни с чем не перепутаешь. Зверь прибавил ходу, потом – побежал. Он остановился на расстоянии двух-трех шагов, не желая пугать. Хвост приветливо дергался. Яркой вспышки Волк не ожидал. Огонь больно резанул по чувствительным звериным глазам, Хранитель зажмурился. Что-то налетело сбоку, зверь глухо рявкнул, но почти сразу же успокоился и уткнулся мокрым носом в ладонь дорогого существа. После блужданий в темноте и гонок со временем, эта короткая ласка принесла небывалую уверенность и успокоение. Зверь отбежал на пару шагов, обернулся, мотнул хвостом приглашая следовать за собой. Януса Хранитель к своему удивлению застал сидящим на полу. Кейны… дочери рядом не было. Изрядно озадаченный, оборотень огляделся и оторопело попятился. Злая на язык рыжая оборотниха сидела на корточках и притягивала руки сквозь прутья решетки навстречу неподвижной серой тени. Волк и сам не заметил, как шерсть грозно вздыбилась, а уши прижались к черепу. Кого он собирался защищать и от кого, пожалуй, так и осталось загадкой даже для самого Хранителя. Пахло от обитателя клетки знакомо. Или нет, не так – не знакомо, но в то же время… знакомо. Зверь резко мотнул головой, пытаясь стряхнуть наваждение. Потом неуверенно шагнул вперед и неожиданно сорвался в стремительном беге. В один прыжок оборотень оказался на клетке уже в своей человеческой форме. - Отойдите, - сухо предупредил он. Магический заряд прокатился по металлическим прутьям и ушел в землю, не причинив вреда. Вторая попытка вышла удачнее – одна из железяк с противным тресканьем разошлась на середине. Разогнуть её окончательно для отца и дочери не составило особого труда. Спустя почти век, эти двое делали что-то в полном согласии и понимании.
Корт: Никто не любит, когда Судьба, лишая выбора, заставляет заниматься черте чем. Это общепринято и общеизвестно. Для Корта образ Судьбы принял вид, внешность и замашки господина Великого Темного Мага Годхуара. Чем это грозило? А чем хорошим может грозить внимание сильных мира сего к обычным обитателям этого же мира? Для самих обитателей? Правильно, ничем. Как минимум покоя при таком раскладе ожидать не приходилось совершенно определенно, ибо у сильных свое (совершенно извращенное) представление о том, как должен выглядеть мир и кто какую роль в новообразующемся мировом порядке должен играть. Вампир неопределенно, но очень не радостно хмыкнул, шагая дальше по коридору. Быть втянутым в игры, ведущиеся между неизвестно кем, - не та участь, которую он себе бы выбрал. Однако, кого-то там, наверху (если верить в существование высших сил и именно на небе) его желания интересовали в последнюю очередь. Корт усмехнулся, подцепив носком сапога какой-то камешек и отбрасывая его с дороги. "Учитывая то, что где-то наверху располагаются покои господина Мага, то положение становится своеобразным..." Впрочем, времени додумать мысль у Корта уже не оставалось. Толкнув дверь "подземелья", вампир мысленно чертыхнулся. Дверь поддалась с таким оглушающим скрипом, что надеяться на "незаметное появление" уже не приходилось. Нервно улыбнувшись, он оглядел сперва помещение, которое не внушало радостных мыслей и не вызывало приятных впечатлений, а затем – собравшихся. «Звери, оборотни, прочие темные личности… И что мне дома не сиделось?..» И без того сомнительная улыбка сползла с лица вампира. Раздраженно выдохнув, Корт направился к единственному существу, похожему из всей этой кампании на вампира и подпадавшему под описание его возможной «работы». То есть к черноволосой девушке в серебристом платье. Остановившись в нескольких шагах от нее, Корт учтиво поклонился, отмечая краем глаза наличие рядом с ней некоего мужчины (Который потенциально может быть опасен… Но учитывая то, как она в него вцепилась… кхм…). - Полагаю, Вы – госпожа Белладонна де Валуа? – Вампир взглянул в глаза девушки, ожидая ее ответа. – Меня прислал господин Маг, - Вот тут Корт тяжко вздохнул. – Охранять Вас… - Он развел руками и скорбно опустил голову.
Янус: И тут успокоившиеся на первый взгляд события сорвались с поводка и понеслись вскачь. Жрец даже не успел ничего сообразить, он был всего лишь человеком, и куда ему до реакций оборотня. Вот он спокойно вставал с колен, оправляя длинное одеяние, а вот уже от мощного удара отлетает обратно на землю. Отличная благодарность за медицинскую помощь, однозначно. Куда она? Зачем? Подниматься Янус не спешил, перегруппировался и приготовился вскочить в любой момент – это да, а вставать сейчас и соваться под новые удары – увольте. Никогда неизвестно, что придет в голову этим зверям. Ро? Знакомые-друзья-родственники? Как неисповедимы твои пути, Мать. С опаской наблюдая, как оба оборотня выламывают прутья клетки, жрец подумал, что наверняка сидящий в ней ну очень близкий друг - столько какого-то неистовства было в действиях девушки и вожака. Похоже, никакой драки не намечалось – все внимание сосредоточилось на волке в тесной клетке. Янус все же осторожно поднялся, и прихрамывая подошел поближе, складывая руки на груди. В голове сама собой всплыла молитва, и жрец, не задумываясь, начал проговаривать про себя затверженные до механичности слова, привычно находя в них успокоение и равновесие. Вера отнимала личность, вера помогала найти себя. С первого взгляда – нонсенс, как выяснилось – жизнь. Похоже, местным богам нравилось развлекаться. Казалось бы – куда еще-то? И так уже небольшая армия – два оборотня, вампир, маг с дочерью, жрец. Да бессильно лежащий на дне клетки волк-пленник, да новый персонаж – изысканно одетый вампир. Рядом с растрепанными и перемазанными беглецами смотрящийся минимум слегка странно. Одно радует – нападать не собирается, и демоны с ним. Хоть телохранителем назовись, да под ноги не лезь. Клетка оказалась разворочена, и вяло порыкивающего оборотня почти освободили. Нужна ли его помощь, Янус не знал, но на всякий случай подошел поближе, стараясь держаться поближе к рыжей. С ней-то уже поближе познакомились, можно надеяться, что перед тем как вознамериться оторвать голову, она хотя бы предупредит. Слегка коснувшись пальцами ее плеча, и механически отдернув руку, да еще и спрятав за спину, жрец легко кивнул на волка с невероятно тоскливыми глазами. Видно он провел в этом вонючем подземелье немало времени, искра жизни почти покинула истощенное тело. Вздумай он сейчас умереть, не факт что изрядно вымотанный представлением с рухнувшим потолком жрец, сможет выцепить едва уловимый огонек, да еще и удержать в теле. Но если надо было, попробовать он мог. Все же эта странная компания не бросила его на съедение тому слизняку, и это требовало хоть какой-то ответной благодарности. Жрец еще раз приценился к пленнику, и вяло подумал, что добить несчастного тоже будет милосердием. В чертогах Азорат ему будут рады.
Роланд: ООС: простите за качество и за задержку, творческий кризис... Похоже, его заметили. Рыжая принюхалась и бросилась к клетке, снеся белоголового словно былинку. Перемахнула через клетку и рухнула на колени, сжимая прутья его тюрьмы. Что-то прошептала, просовывая руку в клетку. Оборотень с трудом принюхался. Человеческая кожа, пахнущая подземельем и железом, не всколыхнула ничего. А слова просто не дошли до сознания. Волк, бродивший меж клетками, обратил внимание на происходящее. Удивленно втянув воздух, он бросился к клетке Роланда, в прыжке превращаясь в человека. Оборотень – теперь Роланд был уверен, что это именно оборотень - провел какие-то магические манипуляции. Прутья погнулись, и действующие удивительно слажено спасители без особого труда разломали клетку. В голове билась пойманной птицей лишь одна мысль. Надежда на свободу. Несмотря на разломанную уже клетку, забыть о положении пленника не давал ошейник. Впрочем, этот же самый ошейник придавливал к земле, не давая даже поднять голову. Странная боль вдруг пробила тело, но тут же отошла на второй план. Ведь рядом – свобода. В поле зрения появился белоголовый. Окинул Роланда взглядом, словно говорящим «его проще добить». На какой-то момент друид согласился с ним, тут же впрочем отогнав эту мысль. К тому же вдруг почему-то стало трудно дышать. Друид боролся теперь за каждый вдох. Со свистом втягивал воздух, глаза закатились. «Ну вот и все, - в полузабытии подумал он. – Так близко к свободе». Последний хрипящий вздох, судорожно дернулся хвост. Роланд умирал.
Кейна: Даже шок от встречи с давно потерянным существом не меняет сущности оборотня. Не уничтожает инстинктов. Не ликвидирует природы. Слишком резкое перемещение отца заставило глухо рыкнуть. Ну а что поделаешь? Нечего было пугать так… с другой стороны, наемница прекрасно понимала Волка – сама ведь не заметила, как толкнула жреца… который сейчас не имел значения. Повинуясь окрику вожака, Кейна отодвинулась от клетки, не сводя глаз с пленника. Вспышка, другая – и девушка вцепилась в решетку, словно умирающая от голода псина – в мозговую кость. Скрип стали – и на пол попали бесполезные куски металла. Кейна и Волк уничтожали клетку, понимая друг друга с полувзгляда и с легкостью подстраиваясь под движения напарника. Не прошло и нескольких минут, а друид почти был свободен. Только «почти» какое-то странное… Видя, что Ро задыхается, Кейна растерянно застыла. В это время приблизился Янус и именно на него оказались обращены умоляющие зеленые глаза. Кажется, жрец не верил в успех мероприятия… Поняв, что ждать решения придется, возможно, фатально долго, девушка вцепилась в неумолимо сужающийся ошейник. Пальцы сдавило болью – ломаться ошейник отказывался напрочь. С трудом пропихнув ладони между кожей и металлом, девушка, напрягшись до придела рваных мышц, остановила сжатие стали. Единственное, что она смогла. Оборотень стояла на коленях над умирающим, держа ошейник, и беззвучно молила магов: «Быстрее, быстрее, ну же, сделайте уже что-нибудь!!!». Невыносимая боль сковала напряженные мышцы, мешая думать, не давая понимать. Звери внутри устроили что-то невероятное, кидаясь на «стенки» своей тюрьмы, пытаясь когтями вырвать себе путь на волю. Они не хотели боли. Они хотели свободы. Свободы хотело почти мертвое существо, распластанное перед Кейной. Между пальцами сочилась кровь, но больше ошейник сжаться не мог. Даже у магии Годхуара есть свой предел. Годхуар. Жажда мести вернула сознание, забитое нереальным напряжением. Вкусив еще и ее, звери внутри обезумели вовсе – теперь боль только дразнила их, заставляла яростнее бросаться на «стены». Но они ничего не могли. Как и Кейна не могла спасти умирающего. «Жрец, чего ты медлишь?!»
Белладонна Де Валуа: Белл провела рукой между ушами любимого оборотня и встала. Жизнь не раз и не два, лишала её всего и сразу. Но бывают моменты, когда хочется заорать милому, мол, неужто другое не подождёт? Вот я тут, а вдруг меня не будет через минуту? Постепенно до Белл стало доходить что мыслит она как последняя человеческая истеричка. И где же хвалёная сдержаность отца, прочно поселившаяся в характере? Когда она увидела вошедшего вампира. ей очень захотелось застонать в голос. Опять за ней охрана... Интересно, на долго ли этот задержится? Жо этого её охранички или с воплями сбегали или успешно её теряли, не без помощи охраняемой, конечноже. - Здравствуй... Кто тебя послал? - она понимала что вопрос глупый, но вдруг это клан приставил, что бы не лишится удовольствия убить главу... Или того хуже: посланый кланом до этого гиблого дела. Девушка с усмешкой представила, что сделает Волк с ним, случись с Белл что. Краем глаза дампирша заметила оборотня в клетке. И повышеное внимание к нему Волка и его дочери. Дочери... По лица девушки пробежала тень грусти. Сколько уже лет прошло? А о доме даже близко разговора ни разу не стояло... Не говоря уже о дальнейших планах друг на друга... Какая собственно разница? - осточертело подумала Белл. - Мы ведь вместе и это главное. Не предадим друг-друга и не бросим.. Такие мысли придали ей уверености и глаза сново обратились к новоприбывшему вампиру. Бровь властно-вопросительно изогнулась, молча повторяя ранее заданый вопрос.
Белый Волк: Запах есть у всего. У существ, у вещей, у событий. Есть запах у чувств. Цветами благоухают любовь и нежность, кровью – ненависть, ржавчиной – отчаянье. У смерти тоже есть свой аромат – приторно-сладкий. Он заполняет собой все, так что становиться трудно дышать… И ты – задыхаешься… задыхаешься… Больно уходить? Больно. Но еще больнее оставаться… Оборотень через силу пошевелился. Движения нервные, осторожные. Внутренний зверь скорбно выл, прощаясь с родным существом и собратом. Он, зверь, уже смирился. Но человек так легко сдаваться не собирался. Только не сейчас… Хранитель медленно опустился по другую сторону от дочери. На лице – странное выражение, пустое и собранное одновременно. Мужчина молча подался вперед и прикоснулся к ошейнику кончиками пальцев. Отвернувшаяся Кейна даже не заметила этого движения. Странная магия. Незнакомая. Такие игрушки были в моде много лет назад и за сотни километров (или миров?) отсюда. Стоит ли рисковать? Снять ошейник физически – невозможно. Руки Кейны мелко дрожали, выдавая предельное напряжение. Волк не сомневался ни в силе дочери, ни в том, что и его потуги механически уничтожить артефакт обречены на провал. Значит, попробуем по другому. Хранитель прикрыл глаза и расслабился – странное зрелище спокойный, безмятежный мужчина склонился над умирающем волком. Тонкий узор незнакомого заклинания проступил перед мысленным взором. Разноцветные линии силы беспорядочно переплетались, обещая массу проблем и головную боль любому, кто рискнет распутать чары. Нет? Ну и не надо… Волк сосредоточился, выискивая наибольшее скопление разноцветных ниточек. А потом выплеснул в силовые линии оставшийся резерв. Перед мысленным взором полыхнуло так, что Хранитель болезненно поморщился. Испуганный возглас оборотнихи. Открыв глаза, Волк к своему удовольствию обнаружил озадаченную Кейну, машинально вертящую в руках две половинки разорванного браслета. Тускло улыбнувшись дочери, сероглазый мужчина обернулся и пристально посмотрел на жреца. - Ты сможешь ему помочь? – с деланным спокойствием осведомился Волк. Сиплый от тревоги голос жутковато прозвучал в пустом зале. Кейна хрипло выдохнула. Подавшись вперед, Хранитель обхватил запястья дочери. Мужчина встал, силой вздернув девушку на ноги и оттащив на пару шагов от сына. Потом кивнул жрецу. Давай, дескать, мы не мешаем, - Успокойся, слышишь? Пусть он посмотрит…
Корт: Вампир раздраженно выдохнул, но тут же попытался взять себя в руки. Для этого надо было всего-то закрыть глаза, сосчитать до пяти, еще раз сказать себе, что все еще может быть неплохо, и снова открыть глаза. На эти действия у Корта ушло не более трех с половиной секунд. По истечению этого времени на девушку с вопросительно-властным выражением личика снова смотрели спокойные, темно-карие глаза, в которых для полноты картины не хватало только, пожалуй, мягкого лукаво-насмешливого выражения этакого старого добрячка-мага. Поэтому холодноватый, с оттенком былого раздражения взгляд выглядел не слишком естественно на лице новоявленного телохранителя. Корт еще раз глубоко вздохнул и внятно, чуть ли не по слогам произнес, повышая голос: - Меня прислал господин, ма… - На этом слове он споткнулся. Тихо и крайне недовольно рыкнул себе под нос и уже тише закончил: - Годхуар. Имя мага заставило вампира еще раз вздохнуть, пожалеть о том, что только что он пытался повысить голос на свою «подопечную», и оглядеться по сторонам. Даже на самый непритязательный взгляд обстановка в подвале была крайне далека от идеальной и безопасной. Оборотни, ковырявшиеся у клетки, были явно не в духе. Это если мягко говоря. А значит, все они могут представлять потенциальную опасность. «Хотя, не так давно она обнимала одного из них… Вряд ли он ее враг, не так ли?» Корт как-то неуверенно хмыкнул, продолжая краем глаза следить за находящимися в комнате существами. Мало ли что.
Янус: «Жрец, чего ты медлишь?!» А что, собственно, я должен делать? Упасть и притвориться бревном? Плакать и стенать? Молебен отслужить, за грязную шкуру этого волка? Мать моя… вечная, неделимая… глаза. Глаза, оборотень, отдай мне свои глаза… Смогу ли помочь? Должен?.. Согласен, вероятность выживания в случае отказа, упорно стремиться в область отрицательных значений. А в случае согласия? Зеленым изумрудом, прозрачным аквамарином, акварелью на стекле… Притвориться? Сделать вид бурной деятельности, и развести руками? Просто добить без разговоров? Столько вопросов, тысяча ответов да-нет-не знаю. Не знаю-не знаю-не знаю. Пальцами обвести полукружья бровей, поймать тайный взмах ресниц… Янус молча опустился на колени, кое как подобрав и так уже испачканную мантию, и в нерешительности вытер о себя внезапно повлажневшие ладони. Ему сотни раз приходилось убивать, и еще ни разу… нет, ложь. В Храме учили всему, и были тренировки, были – уловить тихую ускользающую искорку жизни, подцепить, вцепиться изо всех сил и до слез кровавых молиться о чуде. Иногда помогало. Чаще, в несравнимые тысячи раз – нет. Чуть заметно дрожащие пальцы прикоснулись к грязной свалявшейся шерсти, неуверенно пробежались и замерли на голове подыхающего зверя. Внешний мир будто отодвинулся, накрылся мутной колышущейся пеленой из отдельных красок и звуков. И среди круговерти нитей, жрец увидел то самое – мигающую искорку, еле теплящуюся и готовую в любой момент раствориться с тихой вспышкой. Он потянулся туда, стараясь поймать ее в сложенные лодочкой ладони, но промахнулся. Голова ощутимо закружилась, а во рту появился кислый привкус. Ничего, еще раз… за твои глаза, зверь… Еще раз мазнул пальцами по воздуху, но, все же исхитрившись, схватил в несильно сжатый кулак, осторожно как бабочку, трепещущую тонкими крылышками. Как раскаленный уголек, прожигающий ладонь насквозь. Подавив боль и желание немедленно выбросить все, и вырваться из липкого затягивающего плена, Янус зажмурился и побелевшими губами начал читать молитву. Первую попавшуюся, которая в голову пришла, какая уже разница-то? За первой вторую, потом третью – все так же скороговоркой, глотая окончания. Жжение в руке постепенно слабело. Бесполезно-бесполезно-бесполезно… отпустите… В ушах шумело, а во рту было солоно – с уголка губ прокладывала себе путь влажная дорожка. Слюна? Кровь? Некогда сглотнуть. Быстрее, еще быстрее. Дальше, выше. Перед закрытыми веками что-то вспыхнуло, уголек в кулаке обжег настоящим пламенем и рефлекторно выпущенный, царственно опустился на исконное место – глубоко между ребрами, рядом с постепенно разгоняющимся опять сердцем полудохлого оборотня. У которого впереди еще много украденных у смерти дней. Последним усилием воли, Янус распахнул глаза уже в реальном мире, неловким движением вытер губы, и тихо лег на ледяные плиты пола, прислонившись в ним пылающей щекой и виском. Отпустите…
Роланд: Туман, всепоглощающий туман… Зверь бродит в этом тумане, и чувства стираются, теряют цвет воспоминания… Еще несколько минут в этом очищающем тумане – и туда, откуда не возвращаются. Туда, где должны быть мама, сестра и, возможно, отец. Вот только ждут ли? Белый волк с черной полосой на спине и льдом в потухших глазах шагает по туману. Казалось, эта дорога бесконечна. И самые радостные воспоминания – горя, радости, успеха, неудачи, смерти, жизни – вспыхивают по бокам, заставляя улыбаться и лить слезы. Но вот, туман становится вязким, и впереди появляется фигура в темном балахоне. Она стоит спиной. И оборотень мог поклясться, что секунду назад ее там не было. Когда он подходит ближе, балахон оборачивается. одним лишь этим движением заставляя его снова стать человеком. Вот только не чувствуется тела. Наверно, его просто нет. Смерть – теперь оборотень узнал ее – берет его за руки и кружит в танце. Предсмертный вальс – что может быть прекраснее? И с этим танцем начинают стираться все воспоминания, все ощущения… Новое движение – и новая пустота там, где раньше было что-то дорогое сердцу. Шаг вперед и два назад, это наш танец со смертью. Только тьма в балахоне не дает отвести взгляда, и не чувствуется холод чужих, сотканных из той же тьмы рук. Только тьма напротив, а в глубине полыхают образы и видения ушедшего прошлого, и несбыточного теперь будущего. Серый туман, и прощальный вальс со смертью в пустоте. И несуществующей кожей чувствуется обещание «Скоро ты уйдешь. А пока – наслаждайся, маленький оборотень». И ничего больше не остается. А есть ли что-то сейчас? Нет тела, почти нет чувств и памяти. И лишь собственные бледные руки перед глазами, крепко зажатые в чужих, несуществующих и таких реальных, да собственные же белые волосы, всполохами света мелькающие порой вокруг, ставшие почему-то гораздо длиннее, чем было… когда? Миг, минуту, столетие, жизнь назад? А было ли что-то? Была ли улыбка и тепло в зеленых глазах, была ли сильная рука на плече, знак поддержки? Было? «Нет.» - шепчет туман вокруг. «Не было.. и никогда уже не будет…» Не было. Ни-ког-да. По слогам, вот так, чтобы въелось в умирающую душу, только чтобы ушла боль, давая спокойно уйти, прочь, туда, откуда родом туман. Чтобы исчезла память. Прочь-прочь-прочь, но только не оставаться здесь. Слишком больно. Хотя нет, было больно. А что такое боль?... В тумане нет чувств. Они здесь не нужны. Шаг, шаг, поворот… Скоро конец. Но дама в балахоне с сожалением отталкивает меня прямо в объятия появившегося из ниоткуда луча света. А в ушах звенит на тысячи голосов обещание нового танца. Но не скоро. И больше нет тумана вокруг, нет ужаса и страха, и ушло даже то странное облегчение… Первый вздох в хрипом врывается в глотку. И вместе с ним – реальность и память. Спасибо, человек.
Кейна: Больно. Больно. Больно. Мышцы пока еще повиновались. Но уже с явным трудом. Вот-вот судорога заставит сдаться – и что потом? Хоронить обретенного брата? Нет уж. Слишком многие были отпущены в объятия девушки-старухи, смерти. Отдать ей еще одного? Ни за что. Но… Разве можно что-то сделать? Как-то исправить? Отец… Опустился рядом, делает что-то. Боль. Красные капли окрасили шкуру волка, брызнув из раненных давлением и металлом пальцев. И неожиданно – все закончилось. Кейна от неожиданности отлетела на пару шагов назад, удивленно глядя на половинки ошейника в руках. Значит, получилось. Отбросив куски металла в сторону, наемница кинулась обратно, склонилась над умирающим, не представляя, что делать. Волк сказал что-то… А в следующую секунду растерянная, пребывающая в шоке девушка оказалась поставлена на ноги и оттащена в сторону. Волк… Отец снова что-то говорил, но в уши словно ваты набили – ничего не слышно и еще меньше понятно. Не сдержав порыв, Кейна уткнулась лицом в сильное плечо немолодого оборотня и тихонько заскулила. Ей было страшно. Не за себя – за утекающую , проносящуюся мимо жизнь братца Ро. Так же резко, как припала к сильному и такому безопасному родному человеку. Оборотню. Отцу. Гхыр! Сообразив, что только что устроила, Кейна поспешно отвернулась вообще и уставилась на читающего молитвы юношу. Бледный, сосредоточенный, сражающийся с самой смертью… Оборотень смотрела на жреца с нескрываемым уважением и восхищением. Он творил то, что недостижимо для любого наемника – оживлял почти мертвое существо. Сколько прошло времени – не знал, наверное, никто из напряженно наблюдавших за незримой битвой . Но все поняли, когда она завершилась: запах смерти, само ощущение её испарились, а жрец мешком с картошкой рухнул на каменные плиты пола. Кейна поспешно подскочила к волку. Жив, однозначно: сердце бьется тихо, но вполне уверенно. Оставив Роланда отцу на растерзание, девушка метнулась к Янусу, прислушалась… Просто глубокий обморок. Перенапряжение, вестимо – собственных сил почти не осталось, все пошли на удержание оборотня в мире живых. Не раздумывая особо, наемница осторожно приоткрыла рот жреца и коснулась прохладных губ своими, вместе с дыханием отдавая человеку то, что он отдал смерти на откуп. Жизненная сила обильно разлилась в пространстве, но, не смотря на расход, лицо жреца постепенно обретало некую свежесть. Не прошло и пяти минут, а Янус уже вполне прилично выглядел – как будто честно проспал часов девять, предварительно сытно поев. А вот кошка внутри Кейны предпочла уползти поглубже – сил набираться. Наемница же не удержалась от легкой шалости – и закончилась передача энергии небольшой фривольностью, заключенной в нежном, игривом поцелуе. Все-таки права была помощница Годхуара… Смутившись, Кейна поспешила отпрянуть от Януса. А то мало ли…
Белладонна Де Валуа: Как же мало Белл знала о своём возлюбленном. Конечно она знала, что у него когда-то была семья и она погибла, но не более того. Хотя, судя по лицу Волка, оборотень назвавшаяся его дочерью стала для его открытием. Белл задумчиво присела около вытащеного из клетки волка, поглядев на него с сочувствием. Бедное создание... Сколько он тут пережил? И зная магнит в своей и Волка пятой точке - сколько ещё переживёт? Дорога жизни изгибается самыми крутыми виражами, а ты летишь по ней, словно безумец, зачастую не глядя по сторонам... - когда до Белл дошло, что она произнесла это вслух ей стало ещё тоскливие. Сейчас сочтут или за сумасшедшую или за смертельно уставшую и потащят куда в сторону. Ох, как же ей надоела эта чрезмрная забота. Словно она ребёнок, честное слово! Но если размышлять на чистоту: она почти всегда и везде, не считая школы, была самой младшей из всех. Но вот шрамов на её душе было по-больше старейших мудрецов людей. О других расах не стоит говорить - они не раскидываются знаниями подобно людям, а бережно хранят оные, и не где-нибудь, а в своей памяти. В то время взгля упал на жреца. Конечно, не двинься Кейна в его сторону, вряд ли дампирша заметила бы почти бездыханное тело. Но увидела и взгляд зацепился за бледную кожу... А далее... Белл прыснула в кулак от смеха, заметив ЧЕМ оборотниха там занимается. Вот так как правило и бывает.... Тревожный звоночек отчаяно бился в круговорот мыслей. Годхуар! Следить за Белл послал Годхуар! Зная этого проныру Повелительница хитрым прищуром глянула на Корта: - Больше, господин Годхуар ничего не велел? - вкладывая в голос как можно больше яду проговорила Белладонна и смерила "подданого" оценивающим взглядом.
Белый Волк: ООС: А мы ТОЧНО сейчас в Городе Дроу? Вы в этом ТАК УВЕРЕННЫ, мои дорогие?) Если хочется выть от бессилия, бросаться на стены, метаться в поисках несуществующего спасения – оставаться неподвижным тоже маленькая победа. Над самим собой. Но кого интересуют такие глупости? Кому вообще нужен этот никчемный мир? Потерять сына во второй раз… так не бывает, так быть просто не может! Что-то теплое доверчиво уткнулось в плече. Волк вздрогнул, на долю мгновения оторвав взгляд от неподвижного Роланда. Испуганная Кейна болезненно напомнила маленькую рыжеволосую девочку. Но погладить её, подбадривая, как бывало многие года назад, у оборотня не хватило духу. Имеет ли право отец утешать забытую дочь? Напряжение накапливалось постепенно. Перед мысленным взором мелькали силовые линии. Не заклинание, что-то проще и древнее, как и сама жизнь. Когда ожидание стало невыносимым, все… закончилось. Чуткий звериный слух уловил ровную пульсацию сердца и тихое дыхание. Лишь потому уловил, что на какое-то мгновение повисла ошарашенная тишина. Первое пришла в себя Кейна. Кинулась проверять – сперва брата, потом неподвижного жреца. Последним-то оборотниха и занялась. Волк, не мешая дочери, опустился на корточки рядом с сыном. Приложил пальцы к его горлу, высчитывая пульс. Нет, умом он понимал, что на этот раз костлявой пришлось убраться без добычи. Но желание лишний раз убедиться было много сильней доводов разума… Дышит!!! Живой!!! И снова: живой, живой, живой!!! Что-то негромко произнесла Белл; знакомый голос заставил инстинктивно вскинуть голову. И начать соображать. Первая задача: убраться отсюда. Убраться быстро, не превеликая внимания. В противном случает, будет совсем не до других задач. Что ж… Убраться… Ладно. Хранитель положил ладонь на загривок сына, прикрыл глаза. Заклинание, возвращающее человеческий облик, было простым. Другое дело что дурака, рискнувшего наложить его на нежить, ждал неприятный сюрприз. Оборотня против воли превратить нелегко. Но какая воля у бессознательного существа? Очертания звери заколебались, медленно переплавляясь в тело полуголого парня, неестественно худого и бледного. Весу в таком – чуть! - Жрец… Янус, - от волнения голос оборотня был хриплым. Стараниями донельзя довольной дочери, Янус уже поднялся и даже стоял без посторонней помощи, - Ты спас жизнь моему сыну… Спасибо, - мужчина неожиданно тепло улыбнулся, - Но нам пора убираться отсюда… Превращение не заняло и минуты. Белый зверь улегся рядом с сыном, выразительно посмотрев на соратников. Идею поняли и поддержали, Роланда подпихнули на спину, кто-то догадливый заставил оборотня обхватил шею своей «лошади» руками и стянул запястья. Волк поднялся, переступил с лапы на лапу и согласно мотнул мордой. Если не придется бегать и прыгать, не свалиться. А теперь – уходим. Главные ворота, понятное дело, никуда исчезать не спешили. И, что радовало особо, с последнего осмотра не изменились. Те же толстые, в человеческую руку, деревянные створки и ржавые петли. Попробуем? Хранитель благоразумно попятился и жахнул оставшимися крупицами силы. Сопротивлялись двери не долго, с залихвацким «Ууух!» устремившись навстречу с землей. Звери в клетках за спиной радостно подбавили шуму, в воздух взметнулось облако пыли. Что ж… тихо не вышло. Зато из проема неожиданно свежо пахнуло лесом. А когда пыль осела и прочихавшиеся, проморгавшиеся попутчики вновь смогли видеть… широкий короткий туннель упирался в серо-черно-бурую стену метели. Выбрались, выходит.
Корт: Телохранителю не привыкать быть элементом интерьера. Как то: колонны, портьеры, стулья, шкафы, торшеры, этажерки или просто - стены. Корт же за все свои немало восемьдесят с чем-то лет в подобной роли оказывался впервые. Нет, ему и раньше приходилось играть мебель в тех случаях, когда привлекать к себе внимания не хотелось, но вот заниматься этим на профессиональной основе довелось впервые. То есть оттащить чересчур активный объект охраны от полуживых, но подозрительных личностей, в одной из которых угадывался оборотень, а в другом - неизвестной породы человек, при которых были еще и двое вполне живых оборотней, у вампира страшным образом чесались руки, клыки, когти и прочие, подходящие для этого части организма. Только вот, поскрипев зубами, Корт все-таки остался на месте. Почему? Потому что отношения госпожи Белладонны с этой кампанией вампиру были не до конца ясны, а ввязываться в семейные дрязги Корт не спешил. "Что мне приказал господин маг?" Мадмуазель де Валуа, отвлекшись от насущных проблем, обратилась к стоящему рядом вампиру. "Приказал. Скушать всех без соли..." Раздраженно выдохнув, Корт сжал зубы. Многолетняя практика подсказывала, что досчитать до десяти - это наименьшее, что может сделать сейчас вампир, чтобы успокоить собственную злость. Поэтому считать пришлось трижды и в дробях. - Нет, мадмуазель, - Спокойно выдохнул Детлеф, легко поклонившись Белладонне. - Это было его единственное приказание. оос: очень извиняюсь за такую задержку
Кайрад Желарлен : Видимо Кай когда падала все же ударилась головой...По-крайней мере, когда она очнулась, то приключение продолжалось...Клетки, клетки, клетки...Звери. Темные каменные стены. Появились новые оборотни, вампиры. Некоторое время Кай без всяких мыслей смотрела на суету: кого-то спасали, кто-то умирал, у кого-то брат(сестра) нашлась... Мысли вяло и нехотя вились в голове. Почувствовав в руке что-то круглое она посмотрела на нее: камешек, обычный зелено-красно-синий камень. Правда со шнурком...ну мало ли какие украшения бывают... Мысли продолжали так же слабо идти в непонятном направлении. Кайрад, не стыдясь, зевнула: хотелось спать. Но. мало ли что хочется. С трудом поднявшись на ноги и порассматривав свое пыльное и мятое платье, она внезапно вспомнив стала оглядоваться. - Папа! Внезапный грохот заставил ее подпрыгнуть. Повернув голову туда, откуда он послышался, Кай увидила, сквозь пыль, пляску снежинок. Внезапно девочке послышался тонкий писк, будто маленький щенок плачет. Ребенок завертел головой: крепко сбитая клетка из дерева, в котором сидел, плача, и требуя, что бы на него обратили внимание маленький-маленький черный щенок с рыжим ухом. Кайрад подергала замок: заперто. - Извини песик, видимо ничего не поделаешь, - развела она руками. Щекон заскулил еще жалобнее, показывая хвостом на гвоздь с ключом, который был сделан из непонятног серебрянного метала, тускло отствечивающегося в темноте. - ну, ладно, сейчас. Кай, не обращая внимания, на предупреждающе нагревшийся камень, схватила ключ с гвоздя и с трудом повернула клетку. Сев на корточки, она позвала: - Иди сюда, не бойся малыш. Малыш...внезапно перестал быть малышом. Перед очееень изумленной Кайрад предстал огромный свирепый черный волк, хотя нет, волчара. С ярко-красными яросными глазами и не сказать что бы дружелюбной мордой. "Волчок" явно хотел кушать и то, что перед ним стоил почти такой же оборотень, как он, его не смущало. Тем более оборотница была кошкой и ребенком. - Я не вкусная, - испуганно пыталась заверить его Кай. Волчий взгляд выразил сомнение. - Да, да, да, да, - уже увереннее сказала девочка. Волчара иронично хмыкнул: пахнешь молоком, сладкая, фкусная, а я давно не завтрако-ужинал. Поняв, что убедить его не получается, Кай, решила сделать более уместное в этой ситуации, а именно, отчаянно завижала. Вспомнила про рогатку. Резко ее выхватила. - Вот тебе! Получай! Теперь уже в ошарашенного волка полетели камушки, быстро подобранные с пола. И это называется добыча?! Волк больше не был в этом так уверен.
Кайрад Желарлен : ООС: простите, немного изменно, ребенку захотелось поиграть)Своих спасаем, на свою голову)
Game Master: Утро следующего дня
Белый Волк: Вода говорила, шептала, пенилась на перекатах, перекатывала разноцветные отполированные гальки. Ее голос проникал в чуткую дрему огромного зверя, от чего тело его изредка крупно вздрагивало, а лапы скребли по камням. Сон был тревожный, звериный сон. Он кого-то искал, за кем-то бежал, да все не мог догнать. Такие видения имели обыкновение забываться, стоило открыть глаза, но оставляли после себя неприятный осадок тщетности любых начинаний. Беспокойство зверя пробудило человеческий разум. Оборотень в последний раз дернулся и затих, сощурив глаза на утреннее солнце. После сумрака подземелий свет резал глаза. Так оглушили звуки и запахи близкого леса, стоило лишь покинуть затхлые пещеры. Зверь внутри ликовал от счастья, он готов был носиться кругами, валяться в снегу, повизгивая от удовольствия, а человеку зачем-то понадобился огонь и место для ночлега. Пришлось смириться. За ночь огонь прогорел, оставив после себя горсть почерневших угольков на серых камнях. Белл и Арманд ушли засветло искать помощи и дорогу, остальные еще спали, укрытые небольшим скальным выступом от бушевавшей всю ночь бури. Составить им компанию оборотень не рискнул, вид у дочери был более чем серьезным. Пришлось изображать из себя важного сторожа и ночевать на дороге. Впрочем, единственным неудобством оказалась промокшая шерсть. Волк бесшумно поднялся и встрепенулся, стряхивая успевшие обратиться в капли воды снежинки. Темно-бардовая полоса на правом боку имела вид значительно лучший, чем вчера. Оставивший ее оборотень удрал в лес, и едва ли в ближайшие дни рискнет еще раз сунуться к кусачей добыче. Дикие считали опасными противниками. Скорее звери, чем люди, они были лишены многих ограничений, накладываемых разумом, но, в то же время, обладали и силой, и хитростью, недоступной простому лесному волку. Их полагали толи обращенным молодняком, то ли матерыми оборотнями, уставшими от человеческого мира. Хранитель не верил ни в то, ни в другое. Дикие не зависели от полнолуний и слишком чурались людей. Скорее всего, они были рождены такими же звероподобными оборотнями и обитали в лесу всю сознательную жизнь. Миновав спящих попутчиков, Хранитель уселся на краю уступа, осматривая окрестности. Ничего утешительного. Места незнакомые, и даже прояснившееся небо не помогло найти хоть какого-нибудь ориентира. Узкая тропа с уступа все так же сбегала в сосново-еловое море и терялось из виду. Рядом с ней серебристо шумел тот самый ручеек, чей звонкий голос разносился по округе. Фыркнув, белый зверь принялся осторожно спускаться по скользким камням к бурлящему потоку. А вот ладони в воду опустил уже человек - взъерошенный сероглалый мужчина без возраста. Пальцы заныли от холода. Волк усмехнулся, набрал пригоршню искрящихся капель и с удовольствием выпил. Хэй, а ведь они действительно выбрались! Живые! Время излечит раны, и однажды, возможно, он сможет примериться с детьми. Или не сможет, но какое это имеет значение по сравнению с тем, что они живы?! Оборотень еще плеснув в лицо ледяной водой а после, поспешил к оставшимся наверху спутникам.
Роланд: Сон - не сон, а тьма непроглядная. Словно тонешь в подземном озере, в одном из тех, где водятся самые страшные чудовища, воплощения всех кошмаров, и нет ни единого проблеска света. Только тьма. Падаешь-тонешь все глубже, не чувствуя уже тела, и черная вода сдавливает грудь, не дает вдохнуть... И пробуждение - не лучше. Все то же озеро, только теперь - стремление вверх. Толчками. А ведь можно потерять направление и только уплыть еще дальше, еще глубже. В лапы к чудовищам, чьи красные, дикие, голодные глаза уже мелькают под ногами... И когда кажется, что скользкие щупальца-лапы вот-вот схватят и утащат на самое дно, приходит пробуждение. Сначала пришел запах - снега, осени, гор, мокрой земли, каких-то людей и нелюдей, еще множество других ароматов. И это насторожило, заставило содрогнуться, замереть в опасении, еще даже не до конца осознавая. Подземелье всегда пахло только подземельем - страхом, железом, плесенью, кровью. Иногда – чьей-то смертью. А здесь сейчас - незнакомые уже, почти забытые запахи. От их обилия, разнообразия его едва не оглушило. Запахи смешивались, словно варево в котле заправской ведьмы, неотделимые пока один от другого. Потом пришел слух, и новое потрясение вместе с ним. Редкий шепот голых ветвей деревьев, шуршание мелких камней, шаги, голоса, карканье ворон... Много, слишком много шума для того, кто сидел почти в тишине два года. Из-за них голову сжал пульсирующий стальной обруч, мешая мыслить, анализировать, оценивать. И все это - за доли секунды обрушилось на голову ледяным водопадом. Роланд очнулся резко, тут же подскакивая, и, по появившейся за время сидения в клетке привычке, забился в угол. Только вот за спиной оказались почему-то не холодные ржавые прутья осточертевшей клетки, а холодный камень. Стоило оглядеться вокруг - и тут же завертелись вопросы в духе "Где я? Кто я? И кто все эти люди?" Осторожно проведя ладонью по камню за собой, не оборачиваясь и не сводя глаз с незнакомцев, Роланд определил - ну точно, скала. Откуда она здесь, а точнее, откуда он у этой скалы – вопрос не выясненный, но очень интересный. Судя по всему, его вытащили они. Но зачем? Босые ноги холодила земля, плечи покрылись "гусиной" кожей. Протянуть руку и схватить какое-то то ли одеяло, то ли просто большой кусок материи - кажется, этим он был укрыт - и завернуться в него, не переставая исподлобья смотреть на незнакомцев вокруг. Или же, знакомцев?... Нет, ниточка запаха снова потеряна. Снова перепуталась в дикий клубок с остальными – будто шаловливый котенок проигрался вдосталь. Похоже, вреда ему причинять не собираются, иначе бы давно посадили на цепь. Или просто связали. Роланд не понимал, где он находится, как сюда попал, почему здесь эта компания и где Годхуар - чтоб ему, поганцу, копыта откинуть в ближайшей пропасти. А потому оборотень сейчас больше напоминал настороженного дикого зверя из тех, каким не стоит протягивать руки - откусит по локоть и не подавится. Друид разве что не рычал, только судорожно сжимал ткань, сжавшись в комок напряжения, нервов, испуга и злобы. Но одновременно он испытывал что-то, похожее на счастье. Ведь он был свободен. Почти. По крайней мере, он уже не в темнице. И ни за какие коврижки не позволит снова затолкнуть себя туда - уж лучше сразу раскроить себе череп. Оказывается, счастье - это не очень-то и много. Это затянутое серыми тучами, осеннее неприветливое небо. Это морозный воздух, колкой звездой сворачивающийся в легких. Сырая, влажная земля под ногами, с засыпающими жилами корней и подземными ручьями под слоем грунта. Живой камень, холодящий спину и шепчущий о своей древности, тихо-тихо. Запахи, звуки, краски, чувства… Просто до одурения, до безумия, бесконечно прекрасно ощущать все это.
Кейна: Давно Кейна не спала столь спокойно. Странное чувство безопасности, приходящее так редко, что и вспоминать его, наверное, не стоит, окутало метущуюся душу мягким покрывалом, излечивая давние-давние раны. И звери внутри спали также спокойно, как и их хозяйка… Долгий вчерашний день принес собой много разного – злобы и счастья, ненависти и возвращения утраченного, понимания предательства и робкого пока, чисто инстинктивного, доверия. Что делать со всем этим богатством оборотень пока не знала, но искренне надеялась разобраться. И помочь в этом должен был сон. Крепкий, целебный по сути своей, наполненный шумом ветра и воды, воспоминаниями о короткой стычке и легком напряжении за раненного вожака. Но забывать о том, что даже спящий зверь остается всё тем же зверем – диким, внимательным, смертоносным –не стоило. Если пробуждение Волка Кейна проигнорировала, лишь дернув ухом, то паника проснувшегося брата заставила поднять голову и внимательно оглядеться, принюхаться – вдруг причина кроется где-то за камнями? Но нет, Роланд боялся не неизвестного врага. Наемница опустила голову обратно на скрещенные лапы, просто наблюдая за обнаруженным братом. Вспомнит ли он? Протянется ли ниточка связи между их зверями, являющимися, по сути, одним целым? Вопросы, ответ на которые даст только время – и когда это случится, не ведает никто. Шумно вздохнув, волчица поднялась на ноги и легко потрусила за запахом отца, вниз, к воде, разминувшись с мужчиной по дороге. Ручей звенел по камням, маня чистотой, свежестью, призывая отринуть вернувшиеся с пробуждением тревоги, выпить воды и снова уснуть. Только было уже не до сна. Опустив голову к воде, волчица принялась пить, изредка довольно фыркая, опуская морду в воду и радостно расплескивая её по сторонам. Не сформировавшиеся пока планы на ближайший день постепенно обретали форму и первым в списке значилось самое, в принципе, простое. Завтрак. Охота. Встряхнувшись, волчица легко перемахнула через ручей и длинными прыжками помчалась к лесу, наслаждаясь запахом свободы и предвкушая вкус чужой крови на языке. Мышцы слаженно работали под кожей идеальным механизмом, цель существования которого до сих пор оставалось загадкой. Убийство? Защита себя и близких? Простая жизнь? К последнему Кейна тяготела больше всего, но как совместить эту жизнь и ту мощь, что прилагалась к бытию оборотнем?
Белладонна Де Валуа: Белл шла по краю тропинки стараясь наступать только на, уже пожелтевшую, траву, что бы как можно меньше промочить ноги. Ведь её нынешняя обувка меньше всего подходила для такий прогулок. Об одежде и вообще не стоит упоминать - низ платья ещё со встречи "охранника" кабинета превратилась в своеобразный микс обрывков тканей. Девушка посмотрела на небо и лёгкая улыбка тронула её губы - по крайней мере солнце не наблюдает за её передвижениями и не отнимает силы: ведь какой бы полукровкой она ни была, но вампирская неприязнь к дневному светилу имела место быть и очень даже сильно подрывала её силы. Убедившись, что солнце намерено оставаться за серой пеленой туч Белладонна огляделась в надежде на хоть какой признак цивилизации, но тщетно. Та лесная глушь куда их занесло была крайне однообразной и умела хранить свои тайны. А жильём не тянуло здесь даже и в помине. - Интересно, как там успехи у отца той маленькой девочки? - пробормотала вслух Белл, решив возвращаться назад: они с оборотнем ещё на развилке решили разделится, для более продуктивных поисков. По возвращению её ожидал небольшой сюрприз - оборотень, которого буквально за хвост вытянули из-за края очнулся и теперь очумело поводил глазами на собравшихся и жался к каменной плите. Здраво поразмыслив девушка решила особо не маячить перед носом у молодого друида, уповая на то, что её племя с обращающимся в зверей не слишком дружно. Ведь он же не знает, что Белладонна давным давно отбросила подобные глупости. Завидев приближающегося Волка, по волосам которого ещё стекали капельки воды она улыбнулась и, несмотря на успевшее произойти за не столь длительный срок она отчаянно нуждалась в нём. В его руках, объятиях, тепле. Да в чём угодно, лишь бы он был рядом! Да и была одна тайна, которую Белл хотела раскрыть оборотню, но желательно без посторонних ушей и глаз. Глядя на то как влага впитывается в одежду, оставляя тёмные пятна на плечах девушку осенила догадка. - Волк, на тебя стряхнула лишнее ель или же ты нашёл пруд ? - тихо спросила девушка, отчаянно надеясь, что ответ будет несколько иным.
Белый Волк: Ручеек остался позади, журчал водой на перекатах. Где-то заунывно свистела незнакомая птица и её пронзительно-тоскливое: «Фиють-фиють» далеко разносилось шалым ветром. Оборотень вздохнул полной грудью и сбавил шаг. Что делать с воскресшей семьей он не знал. Прошло слишком много времени, что бы можно было просто так вернуться в жизнь взрослых, самостоятельных существ. У них было полное право злится, презирать и ненавидеть. За то, что он так легко поверил в смерть родных, за то, что бросил, за то, что теперь, стараниями Темного, вновь пробудил старые воспоминания. Любишь ты, Годхуар, играть с чужими жизнями. Тасуешь их, словно колоду карт. Но на этот раз, старый враг, спасибо тебе за твои игры. Мимо, направляясь к источнику, прошла Кейна. Молча. Все еще злилась и не желала разговаривать? Оборотень замер, проводив дочь рассеянным взглядом. Он не знал, как вести себя с ней, как извинится. Да и стоит ли? Змей полагал, что ни одни слова не исправят содеянного. Покачав головой, мужчина потеряно побрел наверх. День, такой великолепный еще пару минут назад, стремительно утратил свое очарование. Но дурное настроение не помеха узнать любимый запах! Неужели она уже вернулась?.. Неужели так можно соскучиться за несколько часов разлуки?.. Внутренний зверь радостно оживился, вильнул воображаемым хвостом, а человек искренне улыбнулся, безошибочно оборачиваясь к взъерошенной девушке. Секундное колебание и дампирша оказывается в кольце крепких мужских рук. Оборотень негромко смеется. - Немного того, немного другого, - легкий поцелуй в макушку, и Волк выпускает желанную добычу, - Чуть ниже по тропе – ручей. Вода – ледяная. Правда моими стараниями тебе она уже не понадобится – ты и так мокрая! И куда все плохое настроение подевалось? Нет, проблемы остались, но и хандрить расхотелось. В конечном счете, все можно разрешить, и только смерть – навсегда. Что бы не выбрали дети, они будут. Близко ли, далеко ли, но живыми. И это, должно быть, стоит всех сокровищ мира. Это, а еще любовь. Перед сыном Волк предстал уже спокойным и собранным. Опустился на корточки в паре метров, прекрасно понимая, что загонять в угол растерянного оборотня далеко не самая лучшая мысль. Для многих такой подвиг вообще оказывался последним в жизни. Протянул вперед руки, ладонями вверх – старый символ мира, доказывающий собеседнику, что ты безоружен. - Доброе утро, - тихо, ровно, спокойно, - Как ты себя чувствуешь? Мы – друзья, не причиним вреда. Позволишь мне тебя осмотреть? Боюсь, что оставаться здесь и дальше слишком опасно. Придется тебе еще немного покататься на большой собачке.
Роланд: Шаги, слова - рядом совсем, заставляют открыть глаза. Роланд тут же втянул голову в плечи, глазами следя за мужчиной перед собой. Он как раз продемонстрировал старым жестом свою безоружность. Что же, поверим. Волчья сущность оторвалась от ликования – «Свобода! Свобода!» - и внимательно подняла лобастую голову. Интонации заговорившего оборотня успокоили, но волк внутри встревожено прижал уши к голове. Не знак опасности, вовсе нет, но что-то другое, чего Роланд сейчас был не в силах понять. Парень немного успокоился, странно убаюканный этим сильным голосом. - Ты кто такой? - не голос, а хрип сплошной, слишком уж давно молчал. - И почему я должен верить тебе? Да и можно ли, тем более запах и образ мужчины перед ним странно бередит сознание. Словно забытое слово - крутится на самом языке, а сказать-вспомнить не можешь. И это очень раздражает. От того, наверно, слова получились такими резкими, злыми. Или же от страха, который Роланд показывать не собирался кому бы-то ни было из присутствующих - ни оборотням, ни вампирше позади. - Хей, большая собачка, а поведай-ка мне, какого гхыра вы меня вытащили? Запах, как мужчины, так и ушедшей рыжей девушки, не оставляет в покое - такой знакомый, но не может ведь такого быть! Роланд отказывался верить, отказывался понимать - и не понимал, что значат сам запах и те чувства, что он вызывал. Пока - просто запретил себе думать, не желая в это верить. Но от себя ведь долго не побегаешь?... Мысли пробивались вновь, полные желания и страха одновременно. Оставалось еще надеяться, что это еще одно жестокое развлечение Годхуара, но как-то не верится. Ладно, пока – не думать, не думать! Учитывая голод и настороженность, это будет довольно просто.
Кейна: Погода оказалась отвратительной не только с точки зрения комфорта, но и практически. Лапы то скользили, вынуждая отталкиваться от охотно разъезжающейся снежной грязи не подушечками – когтями, то намертво увязали в особо гостеприимных и наиболее оттаявших мини-болотцах, в изобилии разбросанных по дороге. А вот зайцу, чей хвост маячил где-то впереди, было много легче – легкую тушку коричневая мешанина в страстные объятья захватывать не спешила. Выдохнувшись, Кейна оставила преследование и сердито грызанула попавшуюся под горячую руку (вернее, горячие зубы) еловую ветку, а через секунду принялась возмущенно отплевываться. Ну вот, с нюхом теперь минут на десять можно попрощаться… Девушка уже успела понять, что особо богатой добычей лес, от которого за версту смердит метками здешних волков, её баловать не собирается. На паршивого тощего зайца, зашуганного до полусмерти, кажется, с самого рождения, в другом месте и в другое время рыжая и не глянула бы. Но здесь и сейчас приходилось довольствоваться и таким скудным завтраком. Пришлось бы. Если бы не гхырова погода, лишившая и этого сомнительного удовольствия! Будь рядом что-нибудь поприличнее пахучих елок, вокруг точно разлетелись бы щепки. Удивительно это успокаивающее дело – разгрызание древесины. Настраивающее на мирный лад… Злобно чихнув, Кейна потрусила дальше, не забывая поводить носом в поисках хоть немного аппетитного запаха. Ну хотя бы в перспективе… Ах, как будет пахнуть заяц, если его потушить с чесночком и зеленью – аж слюнки текут, приходится обмахнуть пасть языком, а то уже капает… Мечтательность как ветром сдуло, когда чутких ноздрей дерзновенно коснулся острый запах чужого оборотня. Судя по всему – вчерашнего, дикого, сильного, крупного и явно не склонного шутить. Интересно, с какой-то радости он в лесу этом, как дома, а?! Неужели местные серые, изобилие которых видно невооруженным глазом, до сих пор не накостыляли зубастому гхыру? Или… Не смогли? Шерсть на загривке стала дыбом, уступая дорогу слаженно марширующим туда-сюда мурашкам. Где-то неподалеку, несмотря на неурочное время, распевался черный зверь, оповещая всех желающих о своем прекрасном самочувствии и готовности отстаивать занятую территорию, в черте которой и застыла, неудобно, на полушаге, напряженная волчица. Нет, при желании она бы, вполне возможно, отправила опасного соседа к Стихиям, да только после такой драки пришлось бы не один день раны зализывать, даже если вспомнить про возможность залечивать повреждения при смене ипостаси. Грязь веером разлетелась из-под лап постыдно струсившей рыжей, взявшей курс обратно, к куда как более безопасному лагерю. Пройдет не более пары минут – и противник поймет, кто здесь пробегал. И, вполне возможно, захочет продолжить знакомство или как с потенциальным врагом, или как с симпатичной половозрелой волчицей – гхыр знает, что хуже. Задумавшись о превратностях судьбы, оборотень упустила момент, когда под лапами испуганно заухало. От неожиданности шмякнувшись на бок, Кейна успела-таки сомкнуть зубы на крыле секунду назад проходившей по своим птичьим делам куропатки и ударом лапы оборвать жизнь истерично гикающей птицы. Такое везение заставило рыжую еще больше усомниться в ближайшем будущем и прибавить скорости, хоть полукилограммовая птичка и мешала, болтаясь в пасти. У кострища волчица появилась до неприличия мокрая – не перепачканной же в снежном месиве сидеть – и раздраженная вдвое против утреннего. Несколько жалкая после вынужденного купания птичка влажно плюхнулась на землю немым обещанием завтрака. Если, конечно, этот завтрак кто-нибудь удосужиться приготовить. Обведя присутствующих не самым доброжелательным взглядом, рыжая все так же молча отошла к выступу – давешней защите от ветра и снега – и улеглась на широкий, будто для этого и придуманный камень, нарочито-ленивым взглядом скользя по змеящейся вниз дороге и виднеющемуся вдали лесу. Напряжение не отпускало, запустив цепкие лапки в широкую грудь и неприятно дергая за что-то чуткое глубоко внутри.
Белладонна Де Валуа: Оказавшись в объятиях любимого Белл позволила себе на минуту расслабиться и счастливо вздохнуть - что бы там не случилось дальше они вместе. Живы, пусть и не совсем здоровые. Мокрые объятия оборотня спустили девушку на землю, но кажется это не смогло испортить хорошего настроение - и дампирша улыбнулась. Искренне и радостно, почти как в прежние времена, когда неприятности и сыпались, но не в таких количествах. - Хм... Если бы то было ручьём, то мы могли бы рискнуть по нему добраться до Озера, заодно не оставляя следов для возможной погони или холеры, что обитает здесь. - тихо произнесла девушка, садясь рядом с Волком и тоже смотря на проснувшегося оборотня. Тяжело осознать тот факт, что у твоего возлюбленного есть дети. И уж такие взрослые. Хоть Белл и знала, что раньше у Волка была семья, но одно дело знать, а другое дело видеть. Задумавшись Белл положила ладонь на живот и улыбнулась своим мыслям и совершенно упустила момент возвращения Кейны, которая швырнула к костру, что-то отдалённо напоминающее птицу. Пара секунд колебаний и девушка сделав шаг к Волку положила ладошку ему на плечо и нагнулась, позволив растрепавшимся волосам коснуться его щеки. - А с третьим ребёнком справишься? - едва слышно шепнула Белл, прежде чем отойти. Подобрав дохлую птицу девушка быстро принялась за ощипывание. После недолгих колебаний дампирша решила её сварить - вряд ли после стольких дней заточения, что пришлось, буквально, за хвост ловить улетающую душу, молодому оборотню удастся много съесть. А так хоть бульон получится. Оставив ощипанную птицу дожидаться своего часу Белл чуть спустилась вниз и собрав небольшую охапку веток вернулась. Из ладоней, привычно покалывая кожу рванулось пламя, сразу обвив влажную древесину. Шипение, быстро ставшее тихим потрескиванием странно успокаивало, а пламя пушистым котом грело магичку. И только сейчас она поняла, что куропатку варить не в чем и смирившись с этим просто подвесила её над пламенем. Огонь пару раз подпрыгнул, пытаясь перебраться и на птицу, но убедившись в безуспешности попыток успокоился и стал просто румянить голый бок куропатки.
Белый Волк: Почему ему следует верить? Замечательный вопрос! Потому что этот взъерошенный седой мужчина твой отец. Конечно, он не вспоминал о тебе почти сто лет, но он очень рад видеть тебя живым и здоровым. Бред. Волк мотнул головой и прикрыл ладонью глаза. Но взгляд сына – настороженный, недоумевающий – жег кожу. И это твой ребенок… Руки сжимались в кулаки, а воображаемая шерсть вставала дыбом. Только убивать за такое некого, разве что себя самого. - Меня называют Белым Волком. Я… директор Мироу Лэйка, - чистая правда. И наглая ложь. Как порой дико переплетается одно с другим, - Ты оборотень, но не животное. И в клетке сидеть не должен. Вот так. Немного резко, что бы расхотелось расспрашивать. Потому что не хочется отвечать, не хочется видеть ненависть и презрение в глазах сына. Движение за спиной. Зверь внутри радостно встрепенулся. До семьи человека ему дело не было, а как звери они и так входили в его стаю. А вот близости подруги он был рад, и хотя бы в этом Волк был с ним солидарен. - Пойдем по берегу, - отвечать дампирше было гораздо проще. Но вот нацепить на лицо нейтрально-деловое выражение ни как не удавалось. Оборотень тепло улыбнулся и накрыл ладонь девушки своей, - Если кто-то хотел нашей смерти, у него была вся ночь. Годхуар добился того, чего хотел, и выпустил нас всех. Живыми и невредимыми… Хранитель замолчал. Белл склонилась к нему… В первую секунду оборотень даже не понял о чем речь. Во вторую - застыл, ошарашено уставившись в пространстве. В голове толкались и пихались ошалевшие мысли. Сумасшедшие, бредовые. А еще мгновение спустя оборотень вскочил на ноги и сгреб ненаглядную… милую… любимую… в охапку. И тут же неловко выпустил, отступил на пару шагов, не зная, что говорить и делать. Резкий ветра пригнул к земле макушки деревьев. В ноздри ударил резкий запах зверя. Хищного, большого и опасного. Хранитель вздрогнул, пристально всматриваясь в дебри леса, окружившего приютившую их гору. Вчерашний знакомый? Чего он хочет? Отомстить обидчикам? Внутренний зверь рявкнул, он уже был готов порвать незваного гостя на сотню мелких волчат. Растерррзать! Тени шевельнулись, громадная тварь бесшумно выскользнула из леса. На ладонь выше Волка, массивнее. Она должна была быть неповоротливой и грузной, но поражала грацией и точностью движений. Оборотень. Старый, опасный и недружелюбный. Чужак потянул носом воздух и сделал еще два неуверенных шага, после чего замер, исподлобья уставившись на вожака. И, совершенно точно, чего-то ожидая.
Роланд: - Директор? Какая честь, куда бы деться. Злобно как-то вышло. С другой стороны, а почему это вдруг он должен здесь распинаться, в ответ на резкие слова, не пойми перед кем? Точнее, кто, теперь понятно – Белый Волк, директор, большая шишка. Отлично. Но это не заставило Роланда проявить уважение. Судя по тому, как мужчина порывисто вскочил и кинулся к женщине - возлюбленная видимо, - он получил хорошие новости. Роланд фыркнул, отводя взгляд от обнимающейся парочки. Подтянул колени в груди, обнимая их. Запах жарящегося мяса дразнил волка, человека же чуть не начало мутить. Желудок, наверно, к позвоночнику уже присох. Но при этом этот важный орган не забыл возмущенно напомнить о себе негромким урчанием. Кажется, придется есть через "не могу". Не успев как следует убедить себя, что еда нужна для жизни и вообще, еда - это хорошо, как запах жарящегося мяса перебил другой - куда более неприятный. Парень невольно пригнул голову, напрягшись. Ветер принес с собой нерадостную новость – рядом враг, опасный. Роланд был слишком слаб для защиты, не говоря уже о нападении. Какое там, встать бы получилось - и то хорошо. От собственной слабости злость берет - тряпка, а не оборотень! Роланд с некоторым трудом встал на дрожащих ногах, опираясь на скалу. Одеяло соскользнуло к ногам, шелестом совсем заглушив и без того тихие шаги старого оборотня, вместе с желанием куда-то соваться. Эта громадина на четырех на лапах боевой дух не поднимала, совсем наоборот – забивала в корне. Вот только почему он не нападает? На вид так явно не лучится дружелюбием. Роланд нервно покусывал губу, не совсем понимая, что происходит. Вроде пришел враг - такой, что сердце в пятки запросто убежит, и записки не оставит. Сила в его движениях видна, и угроза тоже - слишком отчетливо, чтобы это проигнорировать. Но он так неуверенно подошел к Белому Волку, что это выглядело почти несуразно. С одной стороны, хорошо конечно, что не нападает, опасен, стар, и значит, опытен. Но ведь совершенно неясно теперь, в чем дело. Хотя… - Это что, ваш знакомый? – негромкий вопрос, адресованный Волку. Надо будет – услышит, парень не сомневался.
полная версия страницы