Форум » Архив №1: игровые темы » Анохен » Ответить
Анохен
Луннария: Дальний сосед и родич Города Дроу, Анохен был построен около 6-ти столетий назад и с тех пор менялся мало. Перенаселенный, пестрый и шумный, всех приезжих он поражает своей дикой и чуждой красотой, яркостью противоречий. Здесь все продается и покупается, здесь всегда пахнет сказками и чудесами, а нищий, копающийся в отбросах, может оказаться наследным принцем древнего рода. Здесь, на цепи, водят по улицам невиданных зверей и людей, способных одним движением руки останавливать армии. Это город тысячи смертей, открытий и тайн, которые, порой, лучше не тревожить. Старая тема
Ответов - 29, стр:
1 2 All
Пернатый Змей: ООС: Второй, вы... *подробно объяснила кто именно* ПыСы: несколько нудновато, философично и мы со Змеем опять мучаемся всякими разными сомненьями… Ну да сами, второй, напросились! Нечего посты на 6 листов с лишним раскатывать! ПыПыСы: *ехидно* надеюсь вашего преклонения перед моим несравненным талантом хватит на то, что бы это осилить) … наверное, все-таки нельзя. … наверное, пауки ошиблись с выбором направления, или нормального прохода и вовсе не существовало. Дорога казалась бесконечной, а поворачивать назад было слишком поздно. Все дальше и дальше вилась лента туннеля. Гибкой гадюкой уползала к сердцу горы, сердцу города, оставляя над собой песчано-кирпичные домики, негостеприимные, опустевшие к ночи улочки, мозаичные плиты площадей. Здесь, в наполненном шелестом и шепотом одиночестве, в сказочном мирке невероятных созданий, невозможно было вообразить, что над твоей головой, над толщей безличной серой породы, существует что-то еще. Как могут эти слепые и глухие люди спать, есть, заниматься своими мелочными незначительными делишками, когда под ногами кипит совершенно иная жизнь? … А как могут забыть те, кто обречен помнить вечно? Почему дети огня, такие мудрые, всегда готовые познавать новое, отвернулись и закрыли глаза на сей раз?... Даже маленький ребенок знает, что где-то там, под его домом, беспорядочно разбросаны давно покинутые пещеры и лазы с их тайнами, чудесами и сокровищами. Ждут, дожидаются своего часа подвиги, великие открытия и слава героя. Да-да, прям, прям как в тех песнях, что пела на ночь его мама! Так отчего же никто не посмел проделать известный путь? Зачем вбивали смертные в своих потомков страх перед глубинами столь сильный, что даже сама идея придти сюда кажется несусветным бредом? И причина, и страх рассосались временем. А табу, негласный и почти неосознанный запрет, въелось в повседневную жизнь. Какие тайны ты хранишь, Город-Сказка? Поворот за поворотом, ныряя вниз и карабкаясь на возвышения, торил себе пусть упорный поток. Запертый в слишком узком для его торопливого течения узилище, он с величайшим терпением шлифовал стены, и пылинка за пылинка поддавался твердый камень. Рачительным и умным хозяином выметал ручей из своего уютного жилища всякий сор, пока не осталось ничего, что можно было бы сдвинуть. А потом, пресытившись бездельем, оставил его, пустое и осиротевшее. И Змей, повторяя причудливый путь, следуя древней дорогой, наслаждался слепой мощью Стихии, ощущал себя сопричастным тому потоку, что забросил свои владения много лет назад. И голос метающейся воды, грезящийся за каждым новым поворотом, смешился со звуком шагов и грохотом сердца в барабанных перепонках, рождая будоражащею мелодию Свободы. Идти нормально, своим обычным размашистым шагом, казалось столь же трудно, сколь и остановиться. Странным образом, это значило тревожиться и беспокоиться, думать о чем-то неважном и ненужном. Пусть подождет… Пусть все подождет! Даро побежал, той легкой и неутомимой хищной рысью, которой так славились ночные охотники, клыкастое серое племя, вгоняющее в дрожь селян и припозднившихся путников. Ровное дыхание, мерно бьет по венам пульс, перекатываются под золотистой кожей жгуты мышц. И все проблемы – много-много придуманных людьми проблем! – отстают и остаются далеко позади. Бегство - не самый плохой способ выплеснуть накопившееся напряжение. Бегство – не самый плохой способ изгнать чужую боль и одуряющий страх. Почему бы и не оказать такую маленькую услугу самому себе и той, с кем приходиться делить ощущения? Не такая уж это и большая плата… Только вот за что? Как умудрился этот доверчивый, глупый, несносный ребенок сделать так, что его общество, забота о нем, воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Его несчастья, его проблемы затрагивают как свои собственные. Это даже не в тягость, не кажется чем-то неправильным или ненужным, не требует просьб и благодарности. Как… привычка. Вредная такая, противная, с вожделенной пушистой кисточкой на хвосте. Ах, как бы очаровательно этот трофей смотрелся на стене, между жуткой маской какого-то туземного племени и старинным клинком эльфийской работы! Но даже от вредной привычки – увы! – так просто не избавишься! Он не загадывал о том, что будет, и не вспоминал прошлого. И то, и другое померкло, став отдаленным призраком, гротескным и аморфным. Не страшным, а забавным. Смешным. Далеким. …Протестующий возглас ворвался в причудливый круговорот отстраненных размышлений. Змей смачно выругался и остановился. Хорош, ничего не скажешь! Не то удивительно, что такой гениальный он носиться сломя голову по полутемным переходам (что с психа взять?!), а то, что следом хвостиком прилипла Ваэри. Отдохнувшая, она охотно перебирала ногами. Первое время. Но теперь с каждым новым шагом все больше и больше напоминала пышущий жаром паровой котел – вот-вот дым из ушей повалит и крышечка захлюпает. Маги гхыровы! Чему их Волк там обучает?! Гонять всех так, чтоб только пятки сверкали! Раздосадованный и злой, скорее на свою глупость и преподавательские таланты приятеля, чем на лупоглазую, задыхающуюся девушку, даро угнездился на корточках и привалился спиной к восхитительно прохладному камню. Его прикосновение к разгоряченному телу вызывало какие-то странные и неуместные ассоциации с... Летуньей в главные роли! Заметьте, все в том же купальничке леопардовой расцветки. Нет, надо что-то с этим делать. Но не сейчас. Определенно, не сейчас. Когда-нибудь после… «Ну и не изучай», - великодушно позволил даро, машинально коснувшись пальцами нагретого авантюрина. Хм… С чего бы это? Уж не от избытка ли самомнения? Черный кусочек камня на шее, разумная побрякушка, верующая в крупицы своих знаний. И ненависть, переплавляющаяся в отстраненное призрение, - «Но миру ничего не мешает изучать тебя, не так ли? Далеко-далеко отсюда, за горами, есть согретая солнцем страна, а в ней – птица страус. Она прячет голову в песок и мнит себя невидимкой. Знаешь, у вас много общего. Но птица мне как-то больше нравиться. Она хотя бы забавная, не находишь?». Он усмехнулся, прикрыв веки. Перед глазами возникла давно виденное изображение страуса – огромной птицы с массивным клювом, длинными лысыми лапами и роскошным хвостом из пушистых перьев. Усмехнувшись, даро не пожалел усилий, что бы довести панораму с эффектно оттопыривший объемистый зад курицей до своего «собеседника». «Одно и то же, но такое разное?» - переспросил он, смеясь. Сквозь простоту фраз и человеческих мыслей пробивалось что-то драконье, окрашивающее слова в ало-золотистые веселые тона, - «О, друг мой, поздравляю! Ты делаешь несомненные успехи. Одно и то же, но такое разное… Я склоняюсь перед твоей мудрость!» - торжественно-восторженный «голос» был переполнен искреннего трепета перед великим умом. Пожалуй, даже слишком искреннего, - «Хотел бы я посмотреть, как в хаосе нашего мира, хаосе любого из миров, ты станешь искать две одинаковые души, два похожих друг на друга язычка пламени», - даро чуть пожал плечами и демонстративно замолчал, не желая продолжать бессмысленный спор. Гораздо лучше прислушиваться к себе. Или не совсем к себе… Тонкая ниточка едва ощутимо вибрировала, то чуть провисая, то вновь болезненно натягиваясь, но не на секунду не ослабляя напряжения. Наученный горьким опытом, Змей не испытывал никакого желания стряхивать лишний балласт вновь и, по собственному почину, поддерживал связь в активном состоянии. Но боль есть боль. Дели её хоть на двоих, хоть на сотню – меньше от этого не станет. Противно поскуливало все, что только могло (и не могло) поскуливать. Даже отсутствующие хвост и крылья, как с мрачным весельем заметил некромант. Но было в этом и нечто обнадеживающее - только живые существа испытывают боль. Да и не такая уж она и сильная. Терпимо. Бывало и похуже. Но, если такова острота восприятий для него, насколько легко сама телепатка способна считывать состояние Змея? Бррр… Даже представлять не хочется. Что может быть страшнее припадочного психа с весьма… свободным толкованием норм морали и нравственности?! Можно ли оборвать эту ниточку совсем? Или, еще лучше, перевести на качественно иной уровень? Искомый псих на другой другом конце, похоже, гораздо больше устраивает кое-того чем отсутствие оного. Да и – чего греха таить – это гораздо удобнее, чем, утробно завывая, нарезать круги в поисках сгинувшей в чьем-нибудь желудке невезучей девице. Но тут уже сам псих категорически против всяких там посторонних гадостей, после которых голова раскалывается как от хорошего кирпича! Некоторое время было слышно только сопение умастившийся под боком Ваэри да цокот хитиновых лапок. Проводники поджидали тут, неподалеку. Блестели умными множественными глазищами и шерстинками на брюшках. Прискучившись разглядывать нелепых разумных попутчиков, готовых, похоже, сидеть без движения сутками на пролет, насекомые вскорости приступили к обмену новостями и сплетнями, оживленно повизгивая и, даже, подскакивая на месте. Тема беседы оказалась животрепещущей – Змей оглох на левое ухо, прежде, чем стороны толком приступили к обмену мнениями. А когда равномерно загудело и правое, решил что с отдыхом пора завязывать. Подопечная вон уже на плече его моститься, явно намереваясь вздремнуть. Ну не наглость ли, э? С трудом утвердив на ногах Ваэри (Две попытки изобразить обморок не возымели должного действа. Может, Змей бы и проникся сочувствием, кабы не глазки хитро блестящие из-под неплотно прикрытых век) и шикнув на проводников (болтуны воровато присели от неожиданности и состроили знакомо-невинные рожицы – парень поспешно проверил на месте ли украшения),они побрели вперед. А идти, как выяснилось вскорости, пришлось недолго… …Проход обрывался, устремляясь вниз под прямым углом. Когда-то, разбрасывая белые хлопья пены и сотрясая воздух тревожным гулом, отсюда ниспадал в глубину ручей, и протяжное эхо возвращало назад его монотонный рокот. Мутного света хватало, что бы, заглянув в пропасть, уважительно присвистнуть. Если дно и наличествовало, то даже драконьи глаза отказывались его обнаруживать. А смельчакам, рискнувшим повторить путь потока, предстояло спускаться по узкой лесенки из частично осыпавшихся, частично расколотых ступенек. Она, не замеченная в начале, испуганно жалась к стене, так и норовя вовсе раствориться в камне. Может проще вернуться? Там как-то менее… травматично. Но пауки, ловко перебирая лапками, уже преодолели больше десятка ступенек и теперь с нетерпеливо обернулись назад, гадая, что задержало это странное двуногое. - Я её придушу, - с тоской пробормотал Змей. Вид уходящего в никуда колодца не вызывал в его подлой мерзавчатой душе должного энтузиазма. Есть гораздо более приятные способы совершить самоубийство, - Ладно уж, ведите… … и они вели… Вниз. Вниз. Вниз. Крутые, осыпающиеся ступени. Много-много крутых осыпающихся ступеней. И мелкая галька, исчезающая в необъятной пустоте гулкого колодца, Идти вперед приходилось с величайшей осторожностью, тщательно выбирая куда поставить ногу, прежде чем перенести на неё вес тела. Змей был легче любого мужчины человеческого племени своего телосложения, но даже это не превращало безумную авантюру в безопасную прогулку. Вжимаясь в стену и продвигаясь вперед со скоростью спящей черепахи, он от всей души надеялся, что возвращаться продеться не этой дорогой. Не может же госпожа судьба быть столь жестока? Вниз. Вниз. Вниз Каким-то чудом, милостью наития или удачи, Ваэри с серьезным выражением на мордале, двигалась вслед-вслед, отставая от некроманта всего на пару шагов. Настороженная, встрепанная в мятой одежде и с кругами под глазами, она ни чем не напоминала недавнюю дурочку. Даже на студентку походила мало – куцый свет выбелил кожу и проложил на лице длинные тени. Школьная форма черным саваном трепыхалась от ползущего со дна сквозняка. Должно быть, где-то там была вода – воздух стал холоднее и в нем появился затхлый болотный дух. Вниз. Вниз. Вниз. Он не боялся высоты. Но черный провал бездны заставлял втягивать голову в плечи и отводить взгляд. Это новое, незнакомое чувство, не было страхом или неуверенностью. Едва ли оно имело внятного именования на человеческом языке. Едва ли оно относилось к сжавшейся от боли на’аше. Это было намного древнее и девушки, и самого Змея. Непостижимым образом даро знал, что увидит, он помнили эту лестницу – такой, какой она была когда-то – и ворота, и зал с ровными рядами белоснежных мраморных колон… Вниз. Вниз. Вниз. Вниз. Вниз. Вниз. Вниз. Вниз. Вниз. …По старым-старым тоскующим камням к старым-старым давно позабывшимся историям старого-старого опустевшего города... Что такое время? Он не ведал ответа. Секунды, минуты, часы или года – они проносились мимо говорливым весенним ручьем или шествовали неторопливой полноводной рекой. Кто и зачем считает их? Как воды огибают остров, ярясь белопенными брызгами, так уходили в никуда века, не оставляя ни следа на матовой черной чешуе. Не затрагивая многоцветия глаз. Что такое пространство? Он не понимал и не мог понять. Ширина, высота, глубина – какая глупость. Для чего придумали смертные эти слова, если мир – целый мир! – готов измениться. Оно может быть таким, каким ты захочешь. Жаркой пустыней, соленым океаном, пиками гор, золотящимися под восходящим солнцем. Или солнцами?... Что такое реальность? Только тень. Только призрак безграничного мира Снов, Фантазий и Творчества. Черно-белый набросок яркого полотнища из сотен непрожитых жизней и не свершившихся историй. Маленькие трагедии, маленькие радости. Светлые и темные краски в палитре художника. Наверное, он мог бы изменить цвета. Спасти дюжину другую чумазых детишек или не дать родиться предателю и убийцу, повернуть вспять лавину или обрушить стену дождя на горящий дом. Мог. Но не хотел. Потому что мир этот нравился ему во всей своей жестокой простоте. Убери темные краски – и кто оценит на чистоту светлых? Он не был злым, циничным или жадным. Не клокотала в душе его пьянящая ярость и не дремал там безразличный покой. Не сжималось сердце его от жалости и сострадания. Он ничего не хотел, ни к чему не стремился и никуда не спешил. Он просто был. Не Светом и Тьмой. Не Добром и не Злом. Не Зимой и не Летом. А чем-то неизмеримо большим и высоким, и в то же время – ничтожно малым. Он был ничем и всем. Первым криком ребенка, голосом весенней капели, скрипом дорожной пыли под ногами утомленного путика, ветром, спустившимся с гор, стоном умирающего в казематах, пеплом костра, слезами на щеках не любимой - в каждой крупице этого мира был он. Вы пели ему песни, дарили ему цветы и признавались в любви, оскорбляли его или делились самыми сокровенными секретами, а он слушал, утешал, проклинал или смеялся вместе с тем, к кому обращены ваши слова. Он был каждым, но не являлся никем… Он был Драконом. Мелодичный стон-вздох, заставивший душу смертную кануть в глубочайшую бездну отчаянья и вознестись под небесный купол от радости. Не его радости и отчаянья – лишь отзвук чужого горя и чужого праздника. Наверное, ему было бы грустно и одиноко, но он не умел грустить и никогда не искал компании. У него был весь мир! Разве этого мало? Может и так. Он никогда не задумывался об этом. Черной статуэткой – изящным совершенством – сидел дракон, позволяя любоваться собой. И из-под прикрытых век разглядывал ту, что оказалась перед ним. Что увидел бы человек? Диковинного зверька, нелюдя, непонятного, а от того - пугающего. Как часто судят смертные глазами? Жестоко судят, страшно, несправедливо. И выносят приговор: ты виновен в том, что непохож на нас. Если непохож на нас… Что увидел Дракон? На’ашу, дочь холода, гостью из дальних уголков реальности. Ту, какой она когда-то была, ту, какой она могла бы быть. Каждое её рождение и каждую смерть. Да, кулон был прав, этот мирок не являлся её Родиной. Но так ли это важно? Она жила тут сейчас, сплетая свою судьбу с историей сокрытой в глубине гор долины. Надолго ли? Рано или поздно кончиться любая ниточка, а мастерица-судьба начнет новый узор другим цветом. Но повод ли это горевать? Все меняется. Это один из непреложных законов бытия. Тень от тени, он оставался неподвижен и величав. Но звук голоса - полного жизни, любопытства и наивного интереса голоса ребенка, а еще пуще – алогичность, бессмысленность вопроса - привлекли его внимание. Плавно поднялась и опустилась в дюймах от упертой в пол ладошки когтистая лапа. Он шагнул из темноты в окошко света и вот уже нависал над на’ашей в блеске своей силы и красоты. Ниспадающее из проема лучистое покрывало серебром подводило прихотливые изгибы тела рептилии, окантовывало каждую чешуйку, словно весь дракон, с головы до кончика хвоста, оказался покрыт кругляшами монет. Они – каждая по-своему, но в единой гармонии – переливались в такт с дыханием, когда могучие легкие вздымали покатые бока. Крутая линия спины с четко проступающими позвонками перетекала в изогнутую шею и заканчивалось мордой. Узкой, не имеющей сходства с безобразными рожами ездовых ящеров или хитрой продолговатости змеиного лика. Дракон шевельнулся, склоняя точеную голову к чешуйчатому плечу. Дважды мигнули алмазные глаза. Из-под губ показались кончики белоснежных клыков, когда он чуть приоткрыл пасть и небрежно обмахнул нос длинным языком. Волшебное создание так и не ответило. С небрежной грацией, от которой любая уважающая себя кошка выдрала бы усы от зависти, оно перешагнуло через застывшую у его ног девушку. Всколыхнулся, поддерживая равновесие, тонкий кончик хвоста. Взъерошил пряди убирающийся с драконьей дороги ветерок… …Но он еще не ушел. Канувшая во мрак фигура остановилась и обернулась, четко выделяясь на фоне провала выхода. Дракон ждал, маня за собой… …И когда холодная ладошка доверчиво легла на горячую чешую драконьего бока, началась самая невероятная экскурсия в истории города сказок, и живого, и мертвого… …По старым-старым тоскующим камням к старым-старым давно позабывшимся историям старого-старого опустевшего города...
Октавия: Кровь шумит в висках. Громко, очень громко, очень-очень громко. Так громко, что ничего, кроме неё не слышно. Впрочем, зачем слышать-то? Главное – чувствовать. А чувства… Боль. Всепоглощающая, бесконечная, разрывающая связки, ломающая кости, испепеляющая нервные окончания, заставляющая мечтать о забвении – хотя бы коротком. И что-то – что-то неясное – сквозь неё всё-таки пробивается. Так. И какая сволочь старую больную зверушку за хвост дергает?! Или это её спасают? Тогда ладно, тогда так и быть… Короткое бодрствование вновь сменилось полным отупением. Сменяющие друг друга руки, разные – но такие похожие! – запахи, смутное ощущение огневого тепла, аромат дыма… И, наконец-то, глубокий, не прерываемый видениями, обморок. Если кто и умеет бороться за жизнь, так это некроманты. Создается ощущение, что даже организм у них устроен слегка иначе. На деле же – сильнее, почти как у любого мага, развито подсознание. Пока Октавия пребывала в бессознательном состоянии тело успешно восстанавливало нервные связи и энергетические резервы. Сильно помогала издохшая тварь. Может, она и не относилась в полной мере к живым существам, но эмоциональный выброс получился – ого-го! Грех не подобрать. Хотя и противно до невозможности, но на безрыбье, сами понимаете, и рак сгодится. Прошло совсем немного времени – и сознание начало возвращаться в безвольное тело. И первое, что ощутила уже-не-крыса – дичайшая головная боль. Почти сразу заныли кости и мышцы. Из губ вырвалось тихое незлое слово… И почти сразу – многоэтажная фраза, ибо пришло полное понимание случившегося. - Проклятье… - Кутаясь в чужой плащ и кряхтя, как столетняя старуха, девушка с третьей попытки села. Оу-у-у, а почему пол крутится? – За семь сотен лет я сильно отвыкла от этого тела, - тело, явно, тоже отвыкло от хозяйки. Иначе с чего бы ему так болеть?! Хотя… как раз для боли причины были. Не каждый день всё-таки тебя раз в сто увеличивают. Должно же это как-то на организме сказываться, верно? Вот оно и сказывалось, здорово напоминая жесточайшее похмелье… Интересно, сии чудные ощущения алкоголем не вылечатся, а? С другой стороны, у нас и пить-то нечего… Разве что черную дрянь, пятна которой виднелись то тут, то там на земле. Отвратная всё-таки штука, сильнейший яд, что-то, переваривающее заживо. Хорошо хоть нормальная вода рядом плескалась… Стоп. Лошади. Нечто, слегка напоминающее панику, мелькнуло в карих глазах. В сочетании с глуповатой, но явно благодарной улыбкой, посланной всем присутствующим, смотрелось оно на редкость неуместно. Нда-а-а, лицевые мышцы явно здорово заторможены… Да и остальное слушается попытки с третьей. Моторику разрабатывать и разрабатывать… Не откладывая эту самую разработку в долгий ящик, Октавия взялась разминать пальцы, сжимая их в кулак и расслабляя. Может, память тела и восстановилась, но слегка напомнить, где что и как с этим обращаться стоило. Кхм, кажется, что-то она только что хотела сделать. Или сказать. Кажется, всё-таки второе. Ах, да… - Красавица, - обратилась девушка к кобылице. Если в чем Октавия и сумела убедиться за прошедшие часы, так это в исключительной разумности рыжули, - ты бы к водичке-то подошла… Льется она сильно, достаточно высоко, прекрасно всё смоет. А то эта черная пакость скоро начнет шкурку разъедать. – Глянув на Мерзавца, девушка поспешно добавила: - И к тебе это тоже относится. Разобравшись с самым насущным, девушка прикрыла глаза, собираясь с мыслями, тараканами расползающимися по черепной коробке и старающимися удрать через уши. Пара пинков по вредным насекомым – и легкая упорядоченность всё же образовалась… - Итак, господа, пришло, видимо, время познакомиться, - от чересчур резкого открытия глаз закружилась голова. – Октавия Торри Гралисия-Реаст Нашарская, - имечко вспомнилось отнюдь не сразу, - наследная принцесса государства, которого уже шестьсот лет как не существует. Прошу прощения, к сожалению, я сейчас не в том состоянии, чтобы изобразить реверанс, - девушка немного смущенно улыбнулась. Что-то подсказывало, что её нынешнее состояние может здорово помешать… Чему, кстати?! Зачем они вообще здесь? Её-то вообще не спрашивали, цапнули за шкирку и втравили в неприятности. А вот зачем нечаянные спутники сюда забрались? - А вы, - слегка недовольный взгляд в сторону недавнего горе-спасителя, - видимо, меня за хвост таскали… Спасибо, конечно, но можно было и поаккуратнее! Кобчик до сих пор болит… Болело, правда, всё, но это уже нюансы. Кто сказал, что если крыса – тетка препротивнейшая, человеком она будет лучше? Хе-хе, вы просто плохо крыс знаете…
Atshena: И всё же на этой улице было очень и очень тесно для гибкого, но массивного и длинного чешуйчатого объекта. И самое необычное для астрального измерения - дома были видны слишком уж ясно, особенно для не отживших и полвека. Все спутники уже сползли со спины драконессы и та села прямо. Что-то точно здесь не так. Мистическое синеватое свечение ползло из окна на том углу дома и разливалось слабой подсветкой во тьму переулков. Из-за того самого угла вынырнул пьянчуга. Было бы больше света - на его физиономии бы стали видны лиловые синяки, неприятного вида щетина и весьма глубокий порез на щеке (официантка ногти явно не стригла). Касательно остального - грязь двухсантиметровым слоем нависшая на одежде и так была видна. Повалял кто-то дядьку конкретно. И вот этот обыватель грязного трактирчика полз домой, чтобы наутро встретить там похмелье, как вдруг... "Шо за дела, хто это такие?!" - подумал наш ползун, не зная как ему ужаснуться лучше. Колоритная компания, на бандитов не похожа, чудовища, в силу наличия одного только дракона, неважные, но сомнительные жуть. Пьяный ночнобдивец вскрикнул, но тут же пожалел. Чудовище обратило свой взор на прохожего. Он поспешил ретироваться. А Атшена, будь в своей "человеческой" форме, хлопнула бы себя ладонью по лбу. "Ой дууурааа..." - ища что бы выдержало таранные удары рогатой башкой, подумала крылатая. Надёжной стенки не обнаружилось - один кирпич - не долговечно и смешно. Зато потом пришла ещё более гениальная мысль, - "А днём тогда что?!" - Чёрт, книга! - воскликнула крылатая, отшатнувшись от спутников. Надо было очень срочно проверить... По привычке накрывшись огромными кожистыми крыльями, Атшена сконцентрировалась. Это почти неощутимо, но всё же лёгкое покалывание самопоглощающихся клеток отзывается на нервные импульсы. Хвост, ноги руки, крылья, рога, голова... Когда авантюристка открыла свой неполный кокон и сложила его ровным веером на спине, под блёклым светом она сразу же различила свою левую руку без перчатки. Жалкое зрелище безжизненной плоти... Из щели в сумке высунулась пепельно-серая, любопытная морда. Шакрэн замечательно выспался. "Как я тебе завидую, зверюга" - подумала драконида, вытаскивая перчатки и шаря под своим деймоном книгу. Книга нашлась, - "Открытая! Фух, главное, что нас особо никто не видел..." Дракончик выскользнул вслед за рукой хозяйки и пробрался на самое милое его сердцу место - плечо. Всё видно, всё слышно, и заметно, что можно спереть без шуму и проблем. Атшена подняла голову и кивнула девушке. - Никто не уличит тебя во лжи, перестань так трястись. Мы уже не в астрале и не в воздухе, веди к таверне.
Вешалка: ООС: Дмитрий, во-первых, все равно скоро станешь. Во-вторых, коли не супруг, то и кусать не можешь. Не твое – так что клыки не разевай) В-третьих, даже претензии предъявить будет некому! В-четвертых… Слюшай, дарагой, расслабься и получай удовольствие, э? Лунна, сори. Не утерпела) Хыхык) Надеюсь, ты не в обиде?) Если кто-то полагает, что до этого одна вредная кобыла пакостила от злобы душевной или из-за неприязни к кому из спутников, но он глубоко заблуждается. Вешалка искренне полагала, что чем больше неприятностей доставит визит леди, тем более он выйдет запоминающимся. А истинная дама, как известно, должна запомниться с первого взгляда и до самой смерти. Причем тот факт, что именовали лошадку словом далеко не добрым, несколько её не смущал. Во-первых, всегда есть повод треснуть копытом при второй встрече. Во-вторых, вид удирающего со всех ног ухажера так умиляет! Прямо стоишь и думаешь: а не помочь ли бедняге драпать еще быстрее? Зубками там поскрежетать, поржать зловеще, копытами потопать, пинка ускорительно отвесить. Если дистанция забега оказывалась долгой и прямой, где-то на середине сердце милосердной лошадки не выдерживало, и она всеми силами принималась оказывать содействие... В общем, жизненная позиция «подними себе настроение, испортив его другим» устраивала рыжулю целиком и полностью. Давайте посмотрим на это другой стороны: никому из спутников этого мерзкого вида транспорта еще не приходилось испытывать на себе прелесть особого отношения эльфинитки. Но все предпосылки, так сказать, на лицо. Точнее на морду. А еще точнее – мордочку. Длинную такую, изящную, с парой аккуратных ушек и огромными блестящими хитрыми глазами. Сейчас все это выражало крайнюю степень возмущенного обалдения. Начать с того, что еще никто и никогда в здравом уме и трезвой памяти не рискнул ляпнуть такое в морду разъяренного эльфинита. Это кто тут гхыр, это она тут гхыр?! Даже два гхыра, получается?! А немого для одной лошадки?! Вешалка оглянулась, воззрившись на Мерзавца, как муж на воскресшую тещу, пошевелила ушами, что-то там про себя прикидывая далеко не в пользу оскорбителя, и вновь уставилась на рыбину. Значит вот этот, золотой, что, второй гхыр получается?! Жалкий полукровка недостойный даже её парные копытца лобызать?! И их вместе гхырами окрестили?!... Закончить, вероятно, следовало больничной койкой или уютной кочкой на погосте. Но это в первую очередь не гуманно, а во вторую – не интересно. Не оглядываясь, махнув кисточкой хвоста превратившейся крысе (да-да, чудесно, волшебно, необычно, не каждый день твой обед превращается в нечто двуногое и волосатое, но сейчас и по важнее дела есть!) и нечаянно заехав Мерзавцу по носу, лошадь грудью надвинулась на своего обидчика. Спустя еще пару минут упирающегося «не конюха» за шкирку подволокли к ручейку, нагородив по пути дюжиной тычков, толчков и пинков изящными лошадиными коленками. Выбрав местечко по глубже, кобыла с наклонностями бывалого маньяка пару раз макнула физиономию наглеца в воду. Рыб процедуру выдержал, а вот ткань - нет. Лошадка собрала глазки в кучу, пытаясь сообразить, куда делся вес и что это за тряпочка такая торчит у неё из пасти. Смекнув, что к чему, она брезгливо сплюнула трофей и кинулась вылавливать воспитуемого. Но тут уж свою посильную лепту внесло течение, утащив утопшего на добрых четыре метра. Спешно раскаявшись во грехах, лошадка кинулась в вдогонку, изогнула шею цапнула пропревающий мимо объект за штанину и… не удержав равновесия на скользких мокрых камнях, сама загремела в воду. Рыбу все-таки вытащили, парой десяткой метров ниже по течению за все ту же штанину, сгрузили на бережок, одарили злобным взглядом и, гордо задрав нос, прошествовали к остальной компании, всем своим видом показывая, что ничего не случилось. А вопрос с купанием отпал как-то сам собой… Отвечать, как и всегда, даро счел излишним. Вся вычурная речь светской дамы, с неуместной в нынешнем положении вежливостью, прошла мимо его ушей. Ни движением головы, ни едва заметным кивком не выказал он, что вообще что-либо слышал. Или видел. Свежевыколдованной принцессы словно бы и не существовало. Молча и безучастно пялясь в пространство, черноволосый механически перебирал пальцами воздух. Темные глаза в свете факела казались черными и зловещими. Ему не было никакого дела до их имен, и до их судеб. И уж совершенно точно не волновало кто, когда и за что (Как будто одного характера мало!) проклял эту женщину. Но сейчас было гораздо проще и удобнее вернуть ей истинный облик, чем оставлять такой прелестный манок некромантам. Не сказать, что бы черноволосый предвзято относился к Мастерам Смерти – их искусство не могло не восхищать своей жутковатой красотой – но знакомиться с ним на своей шкуре не желал совершенно. Значит, следует поторопиться. Не утратив ни капли присущей ему женственной грациозности, черноволосый встал и направился к привязанным поодаль ящерам. Теперь, когда боевой угар несколько утих, разглядеть зверюг можно и повнимательнее. Всего их оказалось пять. Крупные, чуть ниже обычных лошадей, с мощными задними ногами и тупыми клыкастыми рожами, впечатление производили они… удручающее. Менее подходящих для верховых прогулок тварей и представить себе сложно было! Они косили маленькими злыми глазками и непрестанно перерыкивались друг с другом, производя больше шума, чем десяток эльфинитов. И тем не менее, спину каждого украшало неудобного вида седло, а на мордах позвякивали удилами уздечки. Стоило только даро подойти к транспорту на расстояние укуса, как последний не замедлил этим воспользоваться. Отчаянно щелкнули натянувшиеся поводья, многозначительно блеснули зубы. Черноволосый шутки не оценил. От души приласкав ящера по лбу и, пока чудо-зверушка соображала, почему количество драчливой провизии увеличилось в три раза, состегнул с её спину и так же молча перекинул вампиру тюк с одеждой. Мужская рубашка и свободные штаны немного велики, но если мадам не устроит, она может ехать голышом. - Возьмешь её в седло, посол, - даро кивнул головой в сторону польщено облизнувшегося ящера, самого крупного из всех и, судя по всему, самого же голодного. Вид при этом и у зверюги и у самого раба, мимоходом отвесившего очередную затрещину собственному транспорту, был донельзя довольным, - Рыба, ты на этом и второго в поводу. Похоже, то, что такой вид путешествий может кому-либо не понравиться, в расчет не брался. Равно как и отсутствие опыта в управлении ящером. Особенно такими – злющими боевыми тварями, связываться с которыми не желало большинство здравомыслящих ханов. Сам черноволосый уже сидел в седле, умело натягивая повод и предотвращая, тем самым, оттяпывание собственных пальцев. Упрямая зверушка попалась! Погони не было слышно, но отсутствие поисковых чар не радовало: как известно, искать перестают тогда, когда что-то уже найдено.
Дориан: Вот ведь наглость! Наглость и нахальство, нет, ну какого гхыра эти сухопутные звери так обращаются с приличным Никсом? Это… это просто возмутительно! Что-то такое и вопил Дориан, пока кобыла волокла его в ручей. Утопить видно, собиралась. Ага, утопить рыбу. «Не бросайте меня в терновый куст» и так далее… было бы смешно, если бы не то, как кобыла с ним обращалась. Ой, проклятье. Медузу тебе под хвост, милая лошадка! Еще и одежду всю порвала… а одежда-то гнилая оказалась, ну Дориан-то ее с утопленника содрал, а ткань, как известно, под водой быстро гниет. Вот и ходи теперь… полуголым. Выбрался он, прикрываясь одной лишь надбедренной повязкой – все, что осталось от еще, в общем-то, средней паршивости штанов. Хорошо, хоть вещи остались. Если бы жемчужину посеял… совсем плохо было бы. Позор. - Как вам всем не стыдно! – чуть не всхлипывал Дориан. – Я вас всех спас, между прочим! Да, именно я и никто другой! Он потрясал кулаками. Ну попадись лошадки где-нибудь в воде… он еще отомстит! Но на суше водные создания практически беспомощны, и довольно-таки неуклюжи, и с сухопутными по любому не совладать. Но что за наглые кони! И почему Дориан должен терпеть от каких-то животных подобные издевательства??? - Попадись ты мне, - ворчал Дориан, впрочем, держась подальше от норовистой кобылы. – Попадись где помокрее будет. Таким манером и вернулся к компании свеженайденной. Зачем, кстати, толком не понимал. Удрать, может быть, плюнув на благородную месть обоим конягам? У него свои дела, у этих…свои. Тем более, коль тут кони такие боевые и крысы в людей превращаются – вряд ли чего хорошего ждать можно. Но это ж несправедливо! Получить бы хоть какую-то благодарность. Хоть бы провели на более безопасное место, где всяких дроу и монстров не будет. Дроу даже хуже. У них стрелы и полное наличие отсутствия жалости и сочувствия к чужакам на своей территории. Да, а еще неплохо было бы одежду раздобыть. Голышом и в надбедренных повязках по суше почему-то ходить не принято. Дурацкие у земных созданий нормы приличий, но не Дориану судить… - Эй, - громко сказал он. – Что ваши кони себе позволяют?! Я, между прочим, вас всех спас от того чудовища! И вас вот, девушка, - он уставился на бывшую крысу, - лично. А вместо благодарности ваши кони меня за волосы таскают и одежду рвут. Гхыр знает что творится!
Мерзавец: ООС: Пфе, первый, мое уже привыкло, что никто его не ждет... к чертям всю схему, виват анархии, та? *иронично созерцает* хотя, было ли оно?... Мерзавец философски наблюдал. А что еще ему оставалось делать, когда вокруг творился сущий беспредел? Патетичную речь пока еще относительно длинноволосой рыбки умный конь благоразумно пропустил мимо своих очаровательных ушек, внимательно наблюдая за тем, как остальные члены команды занимались Чем-то Очень Интересным. Крысу было жалко. Возрыдать, пощипать светлую гриву и побиться головой о пол – такой вкусный, питательный и явно очень сочный завтрак-обед-ужин и на тебе! Превратили! И в кого?! Ведь от этих женщин одни сплошные проблемы (философский взгляд в сторону возмущенной кобылы, как раз увлеченно доказывающей рыбке, что тот был, мягко говоря, ну не совсем прав), а уж если учесть характер этой хвостатой представительницы млекопитающих в усато-хвостатом облике… у-у-у-у-у… хотя, плюс, конечно, был – кусаться так эффектно теперь у неё вряд ли получится. Не так поймут, да и зубки вряд ли те… Слабое утешение, вай какое слабое. Но, вернемся к нашим баранам, вернее – к нашей уже выкупанной кобыле и теперь недовольному никсу или кто там он такой. Крысятинка, конечно, была права – изгваздался Мерзавец не в пример меньше, чем некоторые, но те места, на которые таки попало что-то крайне неприятное уже начинали подозрительно чесаться. Оставить без нескольких клочков волос двуногих – святая обязанномсть, а если от этой дряни у тебя самого проплешины на ухоженной шкурке появятся?! Возмутительно! Куда катится мир?! Мы что, такие благородные и красивые, должны сами себя мыть?! Мы похожи на эльфиниток с манией величия?!? Ну-ка, ну-ка, где там наш обещанный сервис «того, кто нас всех спас», э?.. Неужели он собирается дезертировать без выполнения своего священного долга перед родиной? Спас, так уж спасай до конца, а то не оценят героизму. Мелодично фыркнув и напрочь игнорируя одну наглую кобылу (все, милая моя, я с тобой не разговариваю! Ты меня не уважаешь!), рыцарский незаметно подкрался к уже кое-как успокоившейся черноволосой рыбке, как раз собирающемуся отойти от ручья куда подальше и опять толкающему какую-то слезную речь. Иронично оглядел остатки штанов (сразу видна, чья работа), смерил хитрым взглядом (не будем вспоминать былое, но, кажется, ты назвал меня гхыром, прировняв с этой вертлявой пародией на лошадь?!?) и… упоенно вцепился в загривок, находя волосы очень вкусными. Потащил обратно, к ручью… Элегантно мотнул головой, полюбовавшись на вновь всколыхнувшиеся брызги… Зашел сам, неспешно перебирая копытами и наблюдая за отфыркивающимся несчастным, испытывающим на себе все больше и больше порций извращенно-банального лошадиного юмора. Так улыбаются гиены, нашедшие себе для поживы маленьких львят. Но никак не лошади! Милый мой, незабвенный и уже почти любимый… клятвенно уверяю тебя – ты не покинешь сей ручей, пока на моей шкурке не останется никаких пятен. Нежнее, мягче, ласковыми массирующими движениями. Приступайте, гражданин… Несчастный рыбка явно еще не догадывался, кого желательно бояться в этой компании.
Котик: ООС: *обалделый взгляд* Рея, ты решила попасть в книгу Гинеса? Столько писать... У Котика начало кончатся терпение, когда Лейла наконец решилась воспользоваться рукой и спуститься. Меланхолично проводив бряцающий меч, оборотень перевел взгляд на то место, где недавно был старик. Его там уже не было. В это мгновение пьянчушка как раз свернул в проулок прочь от пугающих глаз дракона. Кажется, он даже успел несколько протрезветь: скорость была развита приличная. И все-таки девушка заставляла Поднебесного о себе задуматься: привычку быть рабыней из нее будет трудно изжить. Вот даже меч в ее руках и то, пропитался смыслом свободы, постоянно пытаясь доказать свое право на частное существование, выскальзывая из рук. Манера речи, певедение и даже мысли Лейлы доказывали, что она присто не сможет жить самостоятельно. А найти для взрослой девушки няньку будет сложно. Подсознание ехидно намекало, что нянька то как раз уже есть, но Котик упрямо отгонял докучливую мысль. И все-таки, погруженный в мрачные мысли о будущем, Инквизитор зацепился за несколько слов во фразе Лейлы. "Хозяин водил", а стоит ли тогда туда соваться? Придется потом еще доказывать знакомым рабовладельца, что девушка уже не собственность. Он задумчиво посмотрел на мага. - Бывали там, любезный? Котику отчаянно не хотелось сталкиваться с даро, который может вновь появиться, если им придеться сцепиться в трактире. Еще не известно, смогут ли они справиться с даро. Мысли незаметно опять вернулись к Лейле. И что же с ней все-таки делать? Оборотню теперь казался этот вопрос самым сложным, и он пока не имел решения, поэтому Поднебесному пришлось просто с ним смириться и ждать, пока ответ не появится сам. Из созерцания внутреннего мира его вывело что-то необычное творившееся с драконессой. Котик встретил только конец обращения и сумел заметить, что именно прячит Атшена под перчатками. Возможно это была плата за обладание мечами-реликтами, а возможно и нет. Инквизитора это не особенно заинтересовало. Признаться, сейчас ему больше всего хотелось бы плотно поесть и оказаться в чистой постели. Впрочем, пара часов и наличие еды с чистотой постелью станет необязательной роскошью. - Чтож, красавица, показывай путь к таверне, - попросил Поднебесный у Лейлы. Ответ мага становился теперь почти неважным. Котик взглянул на мага, Атшену и наконец на Лейлу. Как же, наверное, устала сама девушка! Ведь у нее сегодня такой переизбыток событий. Сон сейчас и вправду бы всем не помешал, но будет ли время на него?
Лейла: ООС: Огхыреть! Не помню, как мага зовут) Вроде, Ахир? Пьянчуга удрал, сверкая босыми пятками. Ахир проводил его до поворота хмурым взглядом. Ну вот, будет утром работы! Очередной неизвестный, выловленный из канала, или заявление от безутешной жены – «найдете кормильца»! - Не имел удовольствия, - коротко обронил маг, всем своим видом показывая, что и в дальнейшем знакомиться с сервисом «Бычьего Носа» не желает. Есть такие заведеньица в Анохене, куда соваться – себе дороже. Мало того, что там плотность воров на один квадратный метр больше, чем по всему городу, так потом еще и друзья собственные засмеют, - Но, похоже, придется составить вам компанию. Возвращаться в лоно семьи сейчас, без рабыни и без денег, мне не кажется разумным. Утром сходим к Коронным чиновникам и оформим необходимые бумаги. Надеюсь, это вас устроит? Лейла вновь густо покрасневшая на все лады костерила себя за никчемность и глупость. Надо же умудриться доставить столько хлопот благородным! Вот, теперь еще платить за неё! Но промолчала, не кинулась извиняться или отговаривать. Во-первых, каков спрос с рабыни? Её дело, стоять в стороночке, да помалкивать, покуда не спросят. А во-вторых, возвращаться назад до дрожи не хотелось. У хозяина рука тяжелая… - Д-да, конечно, поспешно пробормотала она, и меч, довольный собой, загромыхал по мостовой вторя словам девушки. В гулкой пустоте улиц звук вышел каким-то нехорошим, зловещим. Пискнув что-то, ничтожная сгребла железяку за рукоятку и поволокла вперед, показывая дорогу. Каким-то чудом, скорее всего именуемым смущением, не позволявшим двигаться рядом с объектом обожания, Лейла оказалась рядом с благ… Атшеной. Она еще раньше заметила, какой неестественной белизной выделялась рука драконессы, и теперь, сгорая от гремучей смеси любопытства, тревоги и желания хоть чем-то помочь, виновато спросила, - Госпоже нужна помощь? Ничтожная немного разбирается в целительстве, другие рабыни наусчили… Идти и впрямь было не далеко – уже второй поворот вывел их к запахам дешевого трактира – аромату свежего хлеба и стойкому пивному духу помноженным на миазмы немытых тел, курева и чего-то еще мерзко-гнилостного. Маленькие квадратики окошек зазывно светились живым красным огнем, в то время как остальная улица терялась во мраке. В этом районе далеко не у всех были деньги даже на простые свечи, не говоря уже о волшебных светильниках. Лейла остановилась и вопросительно оглянулась на своих защитников и господ.
Atshena: Атшена было снова начала рассматривать свою руку, это всегда отгоняло напрашивающийся на язык сарказм. Слова коронного мага, что способ решить проблему официально и мирно существует, несказанно обрадовали передозированную адреналином и совсем потерявшую где-то по дороге хорошее настроение дракониду. - Отлично, - сказала она, повернув голову к магу, - всё обсудим в трактирчике. Ночную тишину Анохена нарушил угрожающий звяк светлого меча-артефакта, который вновь задумал побег от временной своей обладательницы. Девушка, вновь проходя мимо жреца, немного порозовела, но скорее отвлеклась и подняла меч. Она прошла мимо крылатой. Та поймала взгляд на свою неживую конечность ещё на подлёте. Ладно взгляд, но вопрос... Внезапно мысли наполнились какой-то невообразимой злобой и яростью. Серебряные глаза вновь опустились на камень преткновения. Вспомнились и перчатки. Атшена стала их натягивать. Мёртвая рука двигалась очень плохо, рывками, как дверь на несмазанных петлях. "Совсем паршиво, магия очень близко к нулю," - на переносице стали видны морщинки, - "Надо поесть и поспать хотя бы час, иначе я буду не полезнее этой девочки..." - Мне помощь не нужна, - решительно ответила Лейле драконида. Но вспомнив, что сутки назад ответила то же самое оборессу (а как мы ещё помним, то помощь действительно была нужна), то несколько оправдательно добавила, - Мне даже самый искусный целитель не поможет. Я привыкла. Они двинулись к расположенному, как оказалось, в двух шагах, трактиру. Эта улочка была освещена гораздо лучше за счёт данного заведения, где не погасал свет почти круглосуточно. Драконида первая подошла к тяжеленной дубовой двери и дёрнула её на себя. В этот же миг её обдало паром и дымом. когда они рассеялись, пред ней предстал достаточно просторный зал, в котором, несмотря на весьма поздний час, была занята треть мест. Крылатая сразу посмотрела на свободный стол совсем недалеко от двери и рядом с окном. Она кивнула головой в ту сторону и потянула Лейлу за запястье. Атшена прошествовала по узкому проходу. Стол был на удивление не загаженным, да и заведение на первый взгляд было далеко не последним. С "Тремя Фазанами" в сравнение, конечно, не шло, но более менее прилично. Искательница приключений сняла с плеча сумку и повесила на спинку стула. - Давайте сейчас выясним кому и чего заказывать, а потом поговорим о проблемах завтрашнего дня, - присев предложила она.
Луннария: ООС: *с тихими подвывающими нотками* А ВЫ, Первый… *высказала еще более подробно и витиевато, с исторической справкой и детальным перечислением всей родни до пятого колена, страдающей весьма извращенной эротической фантазией по отношению к оригинальным предметам обихода и скотоводства* ЗЫ: Аналогично, незабвенная: негхыр нас дразнить иначе МЫ ударимся в такие рассуждения, что вам плохо станет *злорадная и чуть виноватая усмешка* ЗЗЫ: *ласково* Первый – вы садист, это я уже уяснила… но идите вы знаете куда? Все – этих страничек с вас хватит, берите во внимание, что мне завтра ЕГЭ по русскому писать, а я дурью маюсь! *схватилась за лохматую голову, пряча улыбку* М-да, подобного неуважения к себе кулон не испытывал уже довольно долго. С той памятной истории, но о ней гораздо позже – уши этого двуного явно не выдержат выслушивать все шесть жизней этой дамочки… именно шесть – о седьмой не знал даже кулон, что и наводило его на одни подозрения… но поедлиться ими было не с кем – не оценят. «Ну, допускаю тот факт, что на эту самую милую птицу похож ты боле, чем я – перья, во всяком случае, у вас одинаковые. Были. Когда-то…» - ни намека на обиду в интонациях. Смысл обижаться на мерзавцев? Только нервы себе попортишь. А вот послать встречный мыслеобраз в виде все той же курицы, только с рыжими перышками по всей поверхности и шикарнейшими зелеными, торчащими прямо из хвоста было святым: не один вы можете мыслить картинками, дорогой. - «Но ты снова ничего не понял, хотя и пытаешься сделать умный вид. Ты придираешься к мелочам, я же мыслю глобально. Беря за суть единую сущность, я смею обобщить все «такие разные» души вашего мира и души тех, кто вынужден рождаться жизнь за жизнь в бесконечной череде перерождений. Ты улавливаешь суть моих размышлений?.. это все равно, как сравнивать истинную магию на`хассе и ваше плетение. У них будет бесконечно общего, но… крупица магии на`хассе будет равняться безудержному взрыву вашей. Ты не знаешь, что твориться с Реальностью, когда рождается порождение стихии, это порождение стихии. Понимаешь?.. сомневаюсь, слишком сомневаюсь…- » - кулон с легким презрением замолк, явно обдумывая что-то. А затем нежным, ласковым голосом продолжил - «…но есть и вещь, в которой я не смогу сомневаться никогда, несмотря на тебя и твою упертость, не смотря на твоё глупое уверование и банальные случайности. Я обещаю тебе – её «истинный огонь» погаснет еще до первого наземного снега. Из принципа, я позабочусь об этом… что ты пытаешься сделать сейчас? Чего добиться? Я все равно же получу свое, а ты сделаешь ей только хуже, попытавшись сломать привычное существование… глупо…» Как же мог этот рыжеволосый тип не понимать всего?.. Упорно бороться, цепляясь даже в ущерб себе за эту проклятую телепатическую связь, не давая даже надежды на попытку заглушить её. В чем есть счастье наслаждение жизнью? К чему это той, которая рождается столько раз?.. Упиваться, радоваться, пребывать в эйфории… делить боль, слезы, отчаяние… уподобиться обычному человеку – ведь, как известно, это смертное существо умудряется быть безумно счастливым и довольным даже тогда, когда испытывает непереносимую боль… К чему? Зачем? Ведь познав непереносимое счастье, эта безумная вряд ли пожелает снова возродиться там, где источника этого искомого счастья не будет, а то он её плохо знает. Она просто откажется и тогда… Ставить само существование на`хассе (хотя, если вдуматься, угроза существует только лишь для одной колонии, но… тем не менее!!) под угрозу только лишь из-за одной влюбившейся особи, на которую возложена такая ответственность? На это пойти невозможно, неравноценный обмен… А уж если подумать. Даже не понимая устройства этого мира, не понимая всех его основ… кто знает, что задумает сущность хвостатой? Что там происходит с даро после смерти? Утрируя в нашем понимании, из того, что мы успели выслушать даже раньше – он вернется в свой истинный огонь, сольется с ним, верно?.. а если… нет, такое невозможно совершенно… но… если она кинется следом? Неосознанно, игнорируя все нити Реальности, предпочтет сгореть в чужеродном пламени?.. Кулон накручивал… но все же… Такое нельзя допустить, ни в коем случае! Чем больше времени пролетает мимо, тем больше крепнет эта гхырова связь, тем больше этот мерзавец чувствует себя отвтественным за эту дурочку… невозможно!.. Ведь стоит лишь малейшему камушку скатиться с горы, как он может повлечь за собой целый обвал – все планы, предположения, выводы: все полетит ко всем стихиям… как может он жить… вот так вот? Невыносимый сын огня, не имеющий никакого представления о том, что может быть завтра… Нагреваясь все сильнее, кулон усилил нажим… оборвать эту нить, авось и вовсе заплутают в дебрях этого древнего города, потеряв друг друга… а слишком долго поддерживать подобие жизни в таких условиях она не сможет… то ли съест её кто, то ли организм, плюнув на все, превратиться в Стража, а там и до смерти недалеко в таком состоянии… мечты-мечты… Вряд ли сможет долго противостоять этот недо-дракон натиску силы. Главное – немного его поотвлекать… глупо, конечно, надеяться, что парень грохнется с этой ненадежной лестницы и с ветерком пролетит до самого пола, вниз… но на это мы надеяться и не будем. Удача – такой глупый миф!.. просто случайность, ничего более… надежда для дураков. «Эм, да ты еще безумнее, чем та девчонка. Чувствуешь, что уже бывал тут? Интересно-интересно, как бы оценил это врач? Помутнением рассудка или очередной игрой вашего «истинного огня»?» - тихое фырканье. Но чуть-чуть напряженное. Получать лишь обрывки плохо распознаваемых чувств (все же, кулон всегда ориентировался на мысли) было дико неприятно. Нет, все же, как было легко и просто с крылатой! Она без размышлений жить не может, чтобы там не считала – каждое мгновение в её голове творится такая каша из фраз и словесных ассоциаций, что запутаешься… а этот… псих. – «А ты не можешь думать, что там низу – обвал? Или стены, не выдержав времени, полностью заблокировали проход?.. что тогда, милый мой? Полезешь в колодец, плюнув на все соображения безопасности?.. Или… все же уйдешь?.. к чему тебе возня с этой девицей, которая только и ждет, чтобы приманить неприятности на свой хвост? Только подумай, а не слишком ли большую палату ты себе за это назначил?..» Кап. Снова этот въедливый звук на грани слышимости – словно в издевку, он преследует тебя лишь тогда, когда ты не вслушиваешься в него. Кап. Где же тут может находиться вода? Очередное агрессивно настроенное озеро? Спокойная река с коварными течениями? Просто капельки, являющиеся практически неотъемлемой частью любого уважающего себя мрачного и таинственного подземелья? Кап. Чуть подавшись назад в мимолетном порыве – рефлекторно, стоив заметить движение дракона – Таль приподняла голову, разве что не с открытым ртом разглядывая крупномасштабную ящерицу. Нет, конечно, назвать последними словами дракона вслух она вряд ли бы рискнула – хоть какое-то уважение присуще на`ашам, верно? – но, что мешало относиться к жизни с нездоровым самоубийственным юмором? Да и потом… если так подумать… Ящерица, она ящерица и есть – чешуйчатая, изящная и хвостатая. Пускай и древняя… пускай и вызывающая упоение, которое можно приравнять только лишь со щенячьим восторгом. Другой вопрос – видеть в каждой маленькой ящерице осколок драконьей сущности, осколок её грации, безграничного великолепия, вызывающих ничего кроме как восхищения и какого-то слепого благовения. Слова-слова… такие похожие друг на друга и не могущие выразить все то, что хочешь сказать… Кап. О, да, она назвала все же бы его прекрасным. Невзирая на такую глупость слов, их легкую стадию пошлости и ограниченности. Раз они придуманы, значит их надо использовать. Хотя только существам разумным надо называть все своими именами – они даже имена рекам и горам придумывают. Назвала прекрасным… как назвала бы небо, облака, звезды, луну и так ненавистно притягательное солнце. Этим невозможно не восхищаться, но… Никто никогда не задумывался? Да, все те же существа разумные любуются прекрасным – большинству из них не чуждо это чувство. Но любуются они… со стороны. Как чем-то, что, безусловно, имеет какое-то отношение к их жизни, но словно идет где-то сбоку. Такое невыносимо важное, такое невыносимо незаметное… такое… привычное… воспринимающееся, как должное. Вряд ли это можно как-то понять – ведь очень мало существ, способных выразить словами свои чувства так, чтобы их поняли. Слишком мало… Просто осознать жизнь без неба, солнца или звезд невозможно. Они всегда есть – скрыты ли тучами или пеленой дождя. Просто – есть… нельзя сравнивать, нельзя придумывать что-то иное… Кап. Такой красоте сложно завидовать – к чему? Можно, конечно, завидовать свету солнца или таинственности звезд, безусловно, можно. Мало чего нельзя – да и что запрещают, считают невозможным, то чаще всего и происходит. Ведь запреты – просто очередная глупость… даже, когда они верные, они лишь разогреют инетерс… Но… смысл? Ведь свет солнца… Он просто – есть. Неотъемлемая часть, которую просто на мгновение решили рассмотреть как что-то самостоятельное, автономно существующее. Так и этот дракон. Его красоте сложно завидовать… как великолепию дикого зверя – право слово, не будете же вы представлять себе его точеные изгибы лап или ушей? И пуще того – лоснящуюся шерсть по всему телу… Но что мешает просто любоваться им, как любуются бликами драгоценных камней?.. Кап. Страхи куда-то все ушли. «Нить» тихонечко гудела, подтверждая своё наличие томной головной болью… и вместе с ней передавая что-то такое… иное… чувства. Ощущения. Даже оттенки эмоций. Словно некий лекарь пришел с доброй улыбкой и, легкими колючими прикосновениями, прошелся по всему телу – как по телу сознания, так и по физическому, грозно хмуря брови и изгоняя такую въедливую стервозную Усталость, кинув ей вдогонку горячую собутыльницу Боль. Это были… чужие чувства. Где-то там, в глубине, все еще сидело ощущение подавленности, ощущение беспомощности – свое, родное, сдобрено горючей смесью остатков обиды и одиночества, страха. Но в этом и заключалась вся суть – «где-то в глубине». Что же ты делаешь, рыжеволосый даро?.. Если дракону нельзя завидовать, то… можно тебе? Хоть немного? Даже восхищаться тобою… Кап. С легким клацаньем прикрыв рот, Летунья с беглым настороженным интересом наблюдала за наблюдающим драконом. Этакое взаимное наблюдение… И если итерес к дракону был понятен, самой девушке было совершенно не известно – а что же нашел этот древний ящер в ней самой?.. Есть, похоже, он все же несчастную не собирался (и правильно делал – кожа, кости, да и постоянные нервные срывы, плохо влияющие на вкусовые качества…), а это означало, что пока одна теория все же имела свой вес. На весах самой Таль, конечно, но вещи порой бывают так относительны и взаимосвязаны. Что же задумало это древнее порождение магии или чем-то там являются эти массивные ящерки? Или уже от такой невообразимой скуки и одиночество будешь рад любому проявлению жизни? Даже такому – встрепанному, истощенному и дико болезненному?.. Дракон шевельнулся. Вперед… заставив белую кисточку испуганно припасть к полу… Кап. С трудом подавив неуместное и дико кошачье желание игриво подцепить коготками мелькнувший в такой близости изящный шипастый хвост (да, теперь мы понимает маниакальную страсть Змея к этой ценной части тела), девушка едва не завалилась назад, пытаясь проследить за этим странным существом. Её словно даже и не заботило, что, поставь дракон лапы чуть иначе и от одной слишком любопытной особы могла остаться только замерзшая лужица в эффектном пятне на полу. Почему-то… бояться живую легенду… не получалось. Темные стены, для сравнения, казались куда более опасными противниками, чем… Зато заботило все же кое-что иное… Неужели, он уходит? Хочет бросить? Теория пролетела где-то быстро и высоко? Обид… Но нет, нет. Дракон стоял, дракон ждал… приглашал. Звал за собой, явно не слишком заботясь о выборе решения на`хассе. Да и какое решение могло быть у Таль? Как будто был очень широкий выбор… Уйти от такой тайны, когда хвост сладко дергается в изгибах – верный признак чего-то интересного, чего-то тайного, чего-то не совсем запретного для безумных, но, несомненно, безрассудно любопытного. Древнего. Наверняка даже древенее той, которая живет все семь жизней. Да, почему наверняка? Однозначно! Кап. Решение пришло как-то само собой. Не обращая внимания на протестующее вякнувший бок, на злобно дернувшийся заживающий укус, порождение холода, и без того всегда двигающееся порывистыми урывками, а теперь и вовсе по сравнению с драконом кажущееся себе таким нелепо-«сломанным», встало, чуть скривившись… Повела спиной, прошуршав опавшими вниз крыльями, теперь подметающими пол, незаметно передернула плечами… Неуверенно перекатилась с пятки на носок, кусая губы и чуть нервно сжимая руки. Шагнуть в темноту, разгоняемую большей темнотой… жуть-то какая, рассказать кому – не поверит. Подобное подобным?.. хмф, ну-ну… Бояться все равно не получалось. Так спокойно было лишь тогда, когда… рядом был Змей. Понимать, что ничего плохого не будет, что бояться некого, что страхи – это глупость… Все же подошла, стараясь ровно дышать, почти без опаски, уже не думая, что будет хуже… но всегда готовая нырнуть обратно, в серый островок-прямоугольник спасения. Достаточно робко коснулась пальчиками такой гладкой чешуи… странное чувство – вы трогали металл, полежавший продолжительное время на солнце в раскаленный жаркий летний день? Вроде бы и обжигаешься до боли и желания поскорее сунуть конечность в ведерко со льдом, но если прислонить всю ладонь, закрыв глаза и не одергивая руку… нет, рука не приварится к металлу дополнительным орнаментом, вовсе нет (хотя, это уже смотря какой металл – если он подозрительно краснеет, а после прикосновения не менее подозрительно пахнет жженой кожей, делать выводы надо самостоятельно и логично). Наоборот, после первого шока коже станет… невозможно… приятно. Ведь трудно всегда признавать, но в душе каждого живет тайный мазохист. Кто выражает свой мазохизм в чувствах, кто-то: в ощущениях… а кто-то – не может без него жить… Кап. Привстав на цыпочки, уже заранее провально попытаться заглянуть в восхитительно-волшебные глаза своему новоявленному спутнику-добровольцу. Широко раскрыв глаза, с безграничным доверием… глупым доверием – как можно доверять тому, кого плохо знаешь? Как можно доверять?.. Оказывается, это так легко. Доверять. Кап. Ну что же, Дракон?.. что ты хотел бы мне показать?.. вернее, что хочет быть увиденным с твоей помощью?.. я готова идти… Кап. Я ведь не боюсь… Не боюсь темноты… почему-то… только… можно я пойду рядом?.. на всякий… на всякий случай… просто – рядом… ощущая, что ты не одна… Кап. Конечно, даро вроде бы говорил, чтобы она ждала его тут, внизу. Но судя по всему, из этого мешка только лишь один выход (и все же, этот дракон играет с пространством! Ну не может он физически тут помещаться! эх, сюда бы парочку умников из Школы… хотя, свихнувшихся в этом мире и так хватает), так почему бы не пойти Змею навстречу?.. Идем, ожившая легенда… Мы уже начинаем привыкать – не удивляться…
Котик: ООС: Кажется, нет, но я тоже не помню его имени Котик двинулся вслед за Лейлой. Темнота ночи, освещаемая луной и звездами медленно прояснялась. По воздуху потянулись аппетитные запахи, заставляя забыть обо всем и маня к себе. Поворот, и оборотень увидел сам трактир. Дрожащий свет из окон плясал по замызганным стенам домов и дороге. Тут было, пожалуй, даже грязнее, чем в другой части улицы. К трактиру быстро пробежала большая серая крыса, пересекая дорогу. Оборотень проводил ее глазами и вошел вслед за Атшеной во внутрь. Трактир встретил шумными голосами и дымно-алькогольным воздухом. На появившихся обратили многие внимание. Самые разнообразные взгляды ловил на себе Инквизитор. Заинтересованный принадлежал женщине с шрамом, пересекавшую щеку и глаз. Последный был при ней, но какой-то странный. Котик допускал, что этот глаз был всего-лишь артефактом. Женщина вытерла руки о передник и двинулась в их сторону. Любопытных взглядов тоже хватало. Они принадлежали самым разным типам обоих полов. Но насторожить смог только один взгляд. Он принадлежал молодому парню с рассеченой губой. Парень тихо что-то шептал на ухо своему соседу по столику. Последний сразу взглянул на Лейлу. Котик буквально ощутил как к ароматам трактира присоединился острый запах опасности. Кажется, они узнали девушку. Инквизитор подошел к столику, приглянувшийся Атшене, и отодвинул стул около стены и драконессы, после чего выжидательно посмотрел на Лейлу. Сам же он собирался сесть с другой стороны от бывшей рабыни. - Я бы не отказался от мясного блюда, - ответил Поднебесный на вопрос Атшены и взглянул на Лейлу: - Ну, а что хочет, красавица? Вопрос был задан лишь из-за предчувствия, что сама девушка попросить постесняется. Инквизитор вновь осторожно поднял взгляд на подозрительную парочку, но их на месте не оказалось. Внутри все напряглось, но внешне только появилась вежливая улыбка, адрисованная подошедшей трактирщице со шрамом.
Дмитрий: Из всего выданного очнувшейся девушкой Дмитрий, отвлекшись на разглядывание шумящих зверушек нехорошего вида, усвоил нормально только одно слово: Октавия. Видимо, это было имя недавней крыски. Кстати, с первого взгляда сразу определялось только одно: что проблем с девушкой будет ничуть не меньше, чем с крысой. Валла...Особенно если учесть, что крыса и девушка - одно...кхм....одна....личность. Вот так приехали. А ведь что-то смыслит, эта мертвая гадость для живых действительно - отрава. Хотя...догадаться действительно было нетрудно. Да и общее магическое ощущение от этой "крыски"...резко усилилось и сдвинулось в совсем неприятную для вампира сторону. Похоже было, что в крысином облике девушка была как бы запечатана, а ее силы - приглушены и рассеяны. Но теперь.... На Дмитрия как будто пахнуло чем-то знакомым. Очень знакомым. Мертвые. Некромантия. Вай, как нехорошо....оголодавший вампир для некроманта - почти что бесплатный источник силы. По крайней мере, злобных флюидов в воздухе хватает, а уж про резко увеличивающееся каскадом напряжение и чувство голода - на этом знающий некромант ой как далеко уедет....Оставалось только надеяться, что за столько-то веков принцесса слегка подзабыла свои темные делишки с магией. Дмитрий совсем не хотел надеяться "на авось"....но что ж делать, сейчас снова настораживать защиту - прямой путь к.... ...к чему? Ни одно заклятье поиска все равно уже не работает, настолько интересно здесь запутаны все магические потоки. А может, просто никто уже не ищет? Отпустили? Вряд ли. Вампир перебросил девушке сумку даро и встал. Пусть дама сама разбирается. Не маленькая, как-никак, в семь раз старше самого Дмитрия. Тем более, еще и некромант. Рыбак рыбака, как известно, не только видит издалека, но еще и ненавидит наверняка. Ну и конечно, Дмитрий не стал пояснять, что не имеет ни малейшего понятия о том, кому принадлежат эти лошади, а если кто и имеет, так это вон тот чернявенький красавчик, увлеченно мутузящий свое средство передвижения...кстати, откуда здесь ящеры?! Только что дошло, что ли? Ну и ну....деградируем. А, к черту. Это ж даро, чего вы хотели. Понимать надо. С любопытством покосившись на свирепого вида зверушку, указанную даро, Дмитрий ухмыльнулся: интересно, долго ли выдержит эта зверюга такую компанию? Кто знает, эту крыску даже лошади не выдержали... А, кстати, о компании....Лошадей эти твари не сожрут? А если и сожрут....меньше хлопот, в конце концов. Хотя будет скучно. Неожиданно Дмитрий закашлялся - в груди и горле нарастало ощущение холодной пустоты. Темнота по углам помещения побледнела и стала прозрачнее. Тепло уже можно было увидеть. Стало еще хуже. Ну и черт с ним. Дождавшись, пока свежепревращенная принцесса наконец оденется, Дмитрий подошел к топчущемуся ящеру. На таком ему доводилось ездить только пару раз, но приемчики обращения с такими тварюгами запоминались на всю жизнь. Вот и Дмитрию запомнились. Едва успевший примериться для тяпанья ящер внушительно получил по носу. Если костистым кулаком треснуть со всей вампирьей силы, получается ой как больно...так что пока зверюга моргала, Дмитрий успел усесться в седло и натянуть узду, заставляя ящера наклонить морду к полу. - Вечно ты мне гадости устраиваешь, - недовольно бросил он в сторону даро. Почему не вышло то же, что и с лошадьми? Все просто. Просто сейчас вампиру было совершенно не до шуток. - Залезай, - обратился к Октавии вампир, с трудом удерживая в руках повод. А зверюга сильная....видимо, боевая. Вот когда начинаешь говорить спасибо за то, что силенок у тебя куда побольше, чем у обычного человека....
Октавия: Увесистая сумка благополучно ударила девушку, слегка обалдело наблюдавшую за расправой коняги над парнишкой, в грудь. Недовольно поморщившись, Октавия всё же заглянула внутрь… и окопалась там надолго. Когда столько времени не меняешь гардероба, хочется выглядеть максимально… интереснее. Сообразив, что интереснее чужого плаща вообще вряд ли что-нибудь можно придумать, бывшая крыса препохабно ухмыльнулась и выудила из сумки рубашку со штанами. Мда-а-а-а, да в них три такие девицы влезут… Не растерявшись, Октавия временно отложила в сторону добытое и осторожно приблизилась к стае ящеров. Красавцы зверюги! Разве можно таких бить? Зубастенькие… А кто-то тут – живодер форменный! Девушка сама едва не набросилась на вампира, поднявшего на «милого зверика» руку. Впрочем, «милым звериком» ящер оставался ровно до того момента, пока его сосед не вцепился зубами в подол вампирского плаща, в который некомантка куталась. Сразу после превращения неплохой, в общем-то, вещи в лохмотья зубастик был обозван «лапулечкой». У бывших животных к четвероногим вообще странное отношение… Распространяемое, кстати, в обе стороны! А может, крысы и впрямь священные животные? Хотя бы у этих ездовых громил? - Ой, какой ласковы-ы-ы-ы-ый… - К ужасу все присутствующих, Октавия решительно отвязала ближайшего к ней ящера. Тот совершенно обалдело уставился на повисший повод, а после – на спятившую человеку. Эй, дорогая, ты вообще в курсе, что я хищник?! Дорогая была в курсе. Более того, её это совершенно не волновало. Она уже увлеченно чесала злющую тварь по носу. Тварь заметно перекосило… Вообще-то, к зверям Октавия потащилась вовсе не затем, чтобы поняньчиться с «лапушкой». Девушка твердо решила, что ей совершенно необходимы швейные принадлежности. Хотя бы самые-самые простые. Меч там, кинжал… Очень хороши для шитья. Честно-честно. Как раз кинжал, кстати, и нашелся в одном из отделений чересседельных сумок. Освобожденный ящер был поощрительно похлопан по шее. Негромко рыкнув, зверь предпочел удрать подальше от ненормальной. И то, что путь пролегал мимо ручья с плещущимися там конем и нечеловеком – так это вовсе мелочи! Лирическое, так сказать, отступление. Ага, вот оно самое. Разжившись кинжалом, Октавия вернулась к одежде и в четыре взмаха привела её в порядок, краем глаза замечая, что ящер с плеском и ревом вошел в воду, направляясь к Мерзавцу с самыми гастрономическими намерениями. Одеваться у всех на виду девушке совершенно не хотелось, но глянув на плещущегося зверика, она передумала отвязывать ещё одного. То-то деликатно подсказывало бывшей принцессе, что и за этого зубастика по головке её ой не погладят… Культурно скрывшись за ближайшим валуном, некромантка переоделась и до пояса отрезала мешающиеся космы (кажется, становилось понятно, где примерно находились слабые узлы. Волосы же не должны били отрастать, верно? Однако теперь хоть свитера вяжи… Если кто-то захочет на себе носить столь сомнительную прелесть.). Где бы обувь достать, э? Ладно, мелочи… Хотя ногам, вообще-то, больно! Обрубки штанины (вторая пошла на ремешок, связывающий волосы) и рукавов девушка на всякий случай сунула обратно в сумку, и только после этого вышла из-за камня, сверкая голыми ножками и таким же животом. Нда, похоже что-то не так стало с чувствительностью… По идее, в подземелье должно было быть холодно и сыро. Некромантка же изнывала от жары, совершенно не знала куда себя деть. Сумка (вместе с оставшимся там ещё одним комплектом одежды) перекочевала к в очередной раз выбравшемуся из воды никсу, не избежавшему заинтересованного взгляда только что вспомнившей, что она девушка, причем довольно привлекательная, не-крысы: - В качестве извинений, - мило улыбнулась Октавия, кокетливо опустив ресницы. Быстрый взгляд в синие глаза – и девушка уже снова возле ящеров, обрадовано заволновавшихся: вдруг и их отпустят?! Ага, щаз. Тут и от одного ящера один убыток: он, вон, уже хвост Мерзавцу проредил! Ещё чуть-чуть – и не будет у Вешалки ухажера…Даже если он и бывший. Нет, определенно, лишиться такого коняги – это трагедия. А трагедии в маленьком, но уже сплоченном (вот сейчас к вампиру прижмусь – ещё сплоченнее будет... Только соображу, как на ящера забираться... Э, а может, поможет кто?!) коллективе – это очень-очень-очень плохо. И их надо если не ликвидировать, то хотя бы сводить к минимуму. И именно в рамках этого сведения Октавия ну очень недовольно оскалилась (зубы, конечно, человеческие, но получилось удивительно эффектно) и рванула к «зверику», угрожающе ворча. По идее, хрупкая девушка не может рычат ненамного тише того ящера. Но идея – это одно, а крысоопыт – другое… «Лапулечка» моментально понял, что его сейчас опять будут тискать и резко затормозил, а потом и вовсе припустил от некромантки. Та огорченно остановилась. Ладно, они и так задержались… Решив, что ничего не случится, если нос зверя не будет лишний раз почесан, Октавия развернулась и вприпрыжку устремилась к уже давно зовущему её вампиру. Его зверушка аж попятилась, но не удержала равновесия и присела на собственный хвост. Судя по реву – довольно болезненно… Зверика было жалко. Он тоже был почесан по носу и даже чмокнут в лоб! Справившись с этим ответственным делом, девушка обошла ящера и запрыгнула в седло позади клыкастого. Ага-а-а-а, так вот почему тут так жарко! Он же прямо пышет. М-м-м… Просто необыкновенно приятное ощущение… Такое забытое, такое сладкое, такое бесподобное, мр-р-р-р-р. Хрипло вздохнув, девушка прижалась ладонями к плечам мужчины. Мозг мягко отошел на задний план, затянутый маревом перенасыщения энергией. Жарко… Кожа жадно втягивает влагу, висящую в воздухе, кровь пульсирует сама по себе, сердце почти не сокращается, предоставив сложную циркулятивную функцию чистой магии, в которой утонул уже весь мир… Весь отдельный взятый небольшой мир, окутывающий человека незримым одеялом снов и мечтаний засиял призрачным цветом-ароматом. Легкий вкус корицы осел на языке, электрическим разрядом разогнал марево… Девушка поспешно отпрянула от вампирской спины, едва не свалившись с ящера: - Прости… извини, пожалуйста… - Девушка виновато попыталась отодвинуться ещё дальше, попутно пытаясь сообразить, как бы отгородиться от соблазнительного коричного жара. Будь возможность, Октавия радостно сбежала бы на другого ящера, но… У неё бы банально не хватило бы сил управляться со зверем. Единственным пока выходом стал накинутый на спину вампира плащ. Уже что-то.
Мерзавец: ООС: не утерпела... да и потом, не вечно вам меня теснить?))).. Пока несчастный все же отмывал коня (ахха, у него был выбор, та? Не смешите мои копыта, уважаемые, не смешите!), сам Мерзавец весьма меланхолично смотрел то на воду, то на несчастного никса (так, куда это вы удрать собрались, а?!), то, с поворотом, на творящийся беспредел на суше. М-да, судя по тому, с каким ажиотажем эта превращенная кинулась к ящеркам, спокойно не… Хищно оскалившуюся лошадь надо было видеть. Ух-ты, ящерки… а мы по вашему брату уже скучать начали! Особенно, в областях резкого хука левым копытом и попыткой станцевать извращенный гномий танец на хребту. Уж не подобное вам тогда посмело покуситься на наше ценное тело и тело нашей не очень ценной хвостатой хозяйки? Вай, а мы даже отомстить как следует не успели – кажется, на нас более тощие звери нападали, э?.. Встряхнувшись и наконец выпустив лохматую рыбку из своего импровизированного плена, Золотистый грациозно выбрался из воды, не сводя глаз с предполагаемых врагов. Один из них, к слову, как раз увлеченно драпал от недокрысы (ах, бедный, как я тебя могу понять… хотя, так тебе и надо!!!)… в наши сторону… мощным движением крупа вновь спихнув только-только выбравшегося рыба-люда в воду. И игнорируяфырканье несогласного – ящер, эта гадость мерзкая… Впрочем, эта ящерица-переросток мгновенно решила показать жто на деле. Возмущение от того, что кто-то покусился на хвост… можно понять, если он, очаровательное животное, треплет кого-то за волосы, а тут… Бедный ящер. Бедный-бедный ящер… он протсо не смог правильно оценить габариты рыцарского коня, разбавленные пакостливой кровью эльфинитов…. Копытом прямо в нос, эффектно отпихнуть от себя, недвусмысленно оскалив зубы и угрожающе заржав. В общем, быстренько удрать, пока чешуйчатый пребывал в ступоре, получилось моментально. И потом, кажется именно на этого показывал даро, когда говорил, что это никсов? Хе, вот пусть и разбирается с разобиженной животинкой. Подмигнув рыбе, Золотистый Мерзавец, потряхивая светлой гривой, быстро удрал к основной компании…. Ну, что же... никс, ваш выход! Гы!...
Дориан: …а хуже всего, что и правда не удерешь. Дориан бы и рад – ну их ко всем гхырам, компанию эту с бешеными лошадями, которые только и умеют, что кусаться, волосы драть и в дурацкий ручей запихивать. Кстати, почему именно в ручей – совершенно непонятно. Утопить, что ли пытаются? Так тут у Дориана как раз преимущество – был бы ручей поглубже, а не курице по колено, можно было бы попробовать утянуть коняг под воду. И крыса эта… (Дориан решил про себя называть девушку крысой, тем более представиться она не соизволила). Ее, между прочим, за хвост вытаскивали, задыхаясь в противной жиже и рискуя получить щупальцем по башке. Ну, оторванным уже на тот момент щупальцем, но все-таки. Крыса, кстати, в человеческом обличие нравилась Дориану куда меньше. Гнилью от нее пахло… нет, не гнилью. Гнилью – вернее, не-живым, мертвым – это от вампира, но для водных созданий вампиры почти неопасны: только очень голодный кровосос покусится на холодную и вязкую рыбью кровь. А вот крыска эта… что-то в ней неприятное. Наподобие давешнего монстра. Не-живое. Ну и угодил в переделку! Бешеные кони (чтоб их медведь в лесу задрал!), крысы-нежить, вампиры… и еще какие-то малопонятные существа. Вот, кстати. Ящерицы. Ящериц пестрая компания то ли побаивалась, то ли… вампир вон попытался найти общий язык, экс-крыса – помчалась за чешуйчатым животным, словно за пушистым котенком, которого вознамерилась потискать. А вот кони ящериц побаивались, хотя и драться попытались. Оно и понятно: ящерицы эти не любили всех, кто относился к так называемым «разумным расам». К ним формально относили людей, эльфов и дроу, вампиров и оборотней. Остальных почему-то эти «разумные» считали чуть не полноценными, а ящерки, соответственно, наоборот. На этих ящерицах очень даже неплохо можно ездить… и они даже не кусаются… если от тебя не пахнет чевечиной-эльфятиной… да-да, кстати человеческих и эльфийских лошадей (Дориан покосился на зловредную эльфинитку) они тоже недолюбливают. После удара копытом, ящерица металась и щелкала клыками в два пальца длиной и полтора толщиной. А кони и прочие благополучно удрали, оставив Дориана наедине с возмущенными животными… Не, ну кто просил этих противных лошадок драться?? Ящерки неопасны. Ну почти. Дориан бы их усмирил, договорился по-хорошему, как конюх – с лошадьми, но особым умом и терпением ящерицы эти не отличаются, а потому злить их крайне не рекомендуется… Вот и какого гхыра, спрашивается? А говорят, рыцарские кони и эльфиниты – умные! Нет, все-таки нет на суше нормальных существ. Разумные расы. Ха. Дориан конечно безумно, просто бесконечно безумно, рад тому, что именно ему предоставили разбираться с ящеркой. Но укрощать после того, как заехали копытом по морде… даже лучший конюх вряд ли так просто успокоит разъяренного коня. Верно? А эти существа, к сожалению, не умнее коней. И много злее… Дориан вновь прикинул, как бы удрать понадежнее. Однако ящерка двинулась к нему, щелкая зубами. Э-эй, потише. Своих не узнаешь, что ли? Не узнает похоже. Гигантского краба под хвост этим наглым коням! А заодно и «крыске», вздумавшей погонять животинок. Правда, у крысы теперь хвоста нет. Жаль… Дориан стоял по колено в ручье, а ящерица уставилась на него, тупо моргая маленькими глазками с пленкой вместо века. Щелкала зубами и явно намеревалась отыграться на ком угодно за нанесенный ущерб… Ой, как скверно… Мама-Сирена, спрячь меня в икринку обратно… Дориан сглотнул, чувствуя как пересохло во рту и вся уверенность в том, что удастся укротить земноводное средство передвижение – тает, как айсберг в южных водах. Мамамамама… Ящер щелкнул зубами в нескольких сантиметрах от лица. «Пожалуй, выдранным клоком волос не отделаюсь». Дориан закрыл глаза и протянул руку к ящерице. - Тише… тише… спокойно… - нараспев протянул он; это было сродни укрощению змей. Дориан видел, как на рынках играют люди на свирели или дудке, а ядовитые кобры пляшут в кувшинах… переняли у Никсов манеру обращаться с подобными созданиями… Ой, только бы получилось… - Тише… Холодное дыхание и запах прогорклых водорослей. Того гляди – вцепится. - Ты должен слушаться меня. Ты успокоишься и будешь слушаться меня… Будет ли? Ящер клацнул зубами. А потом махнул хвостом. Дориан провел по чешуйчатой морде, погладил острые выступы-щитки. Чешуя была прохладная и относительно сухая - вода на чешуе высыхает почти моментально, от прикосновения мокрой ладони ящерица вздрогнула, но слушалась. Да, как змея от звуков дудки укротителя. В следующую секунду Дориан уже сидел верхом на ящере. И, злорадно ухмыльнувшись, погарцевал к старым знакомцам-коням… Ну, теперь пропадет наверное, желание кусаться и в воду кидать?
Пернатый Змей: ООС: *заслушался* Вай, второй, какая у вас фантазия извращенная! ПыСы: *пакостно хихикает* А то вы в них не ударяитесь, м?) ПыПыСЫ: *нахохлился* А у меня - экзамины через 2 недели! ПыПыПыСы: Второй, все притензии по поводу второй части - к Анис! Это она меня вдохновила) Вниз. Вниз. Вниз… Мрак поглотил в себя и округлые спинки пауков, и очертания ступенек, оставив только невнятные контуры на расстоянии полушага – призрачную гладкость стены и бездонную пустоту под ногами. Она надвигалась постепенно, урывками и перебежками, как крадущийся убийца, пожирая все больше пространства. Вот канули в темноту мохноногие приятели, все еще разглагольствующие на какие-то свои, несекомные темы, вот видимый островок ступенек сократился до десяти шагов. До пяти. До двух. До одного. И… не осталось ничего – мрак набросился неожиданно, со спины, оставив двух ковыляющих по лестнице существ в одиночестве. Самом-самом страшном, какое только можно себе представить. Словно целого мира, прогретого солнышком и умытого осенними дождями, не существовало. Даже глаза даро перестали различать дорогу. Верный Наг нетерпеливо дернулся, предлагая помощь. Отказываться Змей и не подумал. Оружие привычно легиона ладони и развернулось с грозным шелестом ядовитой кобры. Заостренный кончик «хвоста» с величайшей осторожностью простукивал каждую притаившуюся во мраке ступеньку, и глухие удары дерева с охотой подхватывало эхо. Сколько раз такая предосторожность спасала им жизни? Наверное, только духи гор смогут дать ответ. Что-то крошилось и скрежетало, щелкало и брякало, перекатывалось и затихало, срываясь с края. Четырежды посох натыкался на пустоту и тогда приходилось тщательно огибать провалы, то вжимаясь спиной в стены, то опасно балансируя на тонком бортике между двумя безднами. Единожды по-кошачьи осторожная Ваэри едва не канула в неведомые глубины колодца, когда из-под её ног предательски выскользнуло рассыпчатое каменное крошево. Только ловкость и сила некроманта не позволили подопечной разделить незавидную участь гальки, но еще долгие минуты спустя со дна долетал отчаянный перестук падающего щебня. И разум, и тело пребывали в каком-то несвойственным им лихорадочном возбуждении. Что-то внизу заставляло трепетать от страха и сгорать от неуемного и неуместного любопытства. Почти причиняющее физическую боль желание вызнать истину. Самому Так маленькие дети, зная, что играть с огнем опасно, рано или поздно возьмут спички и обожгутся. А может и что похуже. Все они такие, существа разумные, никогда не удовольствуются чужими словами. А потому с упрямством спускаются по древним ступеням мертвого города на самое-самое дно колодца. Вы же слышали о драконьем упрямстве, не так ли? Что должно чувствовать сейчас? Настороженность? Беспокойство? Мерзкий голосок встрепенувшейся интуиции? Следовало бы остановиться и на секунду задуматься: стоит ли иди туда, в эту пустоту, не имея света и представления о том, разрушена ли лестницу впереди. Наверное, это безумие. И, вне всякого сомнения, самонадеянность. Но здравый смысл спал, укутавшись теплыми одеяниями целеустремленности, а мысль о возвращении назад, подъеме по сотне уже пройденных, осыпающихся ступеней вызывала обоснованное недоумение и нетерпение. Каждый новый виток лестницы приближал их… к чему? Память хранила высокомерное молчание. В мельчайших подробностях рисовала она прихотливую картину: овальный ход, неосвещенный полумрак короткого коридора, ворота в три человеческих роста, с жуткими личинами, и зал, чей потолок теряется где-то в глубине, поддерживаемый шеренгами белоснежных колон. Каждая щелочка, трещинка, отбитый уголок плиты – все казалось столь реальным, что можно было отколупать расписную плиточку на сувенир. Но стоило лишь чуть надавить, и величественная красота пустынных пещер меркла под гнетом черного ужаса. Это казалось сном, одним из кошмаров, которые, порой, сняться людям. Невнятные блуждания в лабиринтах, в поисках цели, заведомо недостижимой и неопределенной. И лишь монотонное бурчание не вписывалось в какие-либо рамки, придавая происходящему легкий привкус комизма и едкий аромат пародии. Воистину, надо быть гениальным мерзавцем, что бы найти нечто забавное в этой бессмыслице. Но разве не он считает всю жизнь одной большой шуткой? Главное, успеть посмеяться в нужных местах, а то она окажется совсем уж неудачной. Похоже, самое время. Ха-ха. Полегчало? О-очень! «Не сомневаться – весьма бесполезное качество. Как и твое «глобальное» мышление. Заметь, при всех твоих «неоспоримых» достоинствах, сейчас тебе изрядно мешает одна мелочь. Я, сын огня, не шиша не понимающий, но всюду сующий свой длинный нос. И самое удивительное – такой исключительный вундеркинд как ты, ничего не может со мной поделать», - сквозь тонкую насмешку обжигающими угольками проскальзывали образы и видения, слишком хаотичные, что бы сам некромант мог их распознать. Да он и не пытался. Все его существо, каждая клеточка организма с затаенным любопытством тянулась вниз. А разговор - способ отвлечься, занять разум чем-нибудь другим, что бы окончательно не свихнуться. Он замолчал, небрежно прокручивая в голове «подаренный» облик причудливой птички. Хм, хм… Что-то в этом есть. Немного перьев на голову – пожалел, что ли, жмот каменный? – клюв подлине, да когти поострее. И пусть кто-нибудь попробует встать на дороге такого «страуса»! «Дам я тебе один совет. По старой – хехе – дружбе», - Змей усмехнулся. Посох, направляемый уверенными руками, все так же выведывал безопасный спуск вниз. И лестница, скрипя щебенкой со злости, покорялась железной воле и несгибаемому упрямству дерзкого существа, - Никогда не обещай того, чего не сможешь исполнить. Истинный огонь – вечен, иначе от чего бы его называли истинным, э? У душ множество путей и множество рождений. И никому не дано проследить всю цепочку, как и вспять, повернуть – не дано. Твоих жалких сил не хват загасить такое пламя. А я уж позабочусь, что бы ты и телу не смог причинить вреда. Если хочешь – из того же принципа. Мы же всё-таки принципиальные мерзавцы и закоренелые эгоисты, так?..» …Зачем? Какой простой и какой сложный вопрос! Потому, что каждая жизнь – неповторима. Её надо прочувствовать от рожденья и до самого конца, полностью. Горе, отчаянье, боль, предательство. Радость, веселье, признание, преданность. Смысл жизни в ней самой, в наслаждении каждым мигом существования. Как можно выбрасывать её будь-то старое изношенное тряпье? Как можно не любить, не упиваться каждым мигом осознания себя самого и целого мира вокруг, такого восхитительного, яркого, непредсказуемого, пьянящего мира?! Потому, что это – гадство, намеренно и расчетливо загонять на тот свет кого-то, кто тебе доверяет. Как ударить в спину друга. А потом еще и труп попинать! Так будет «лучше», вы говорите? Лучше кому? Гротескному обществу или аморфному человечеству? Может, стоит признать – лично вам? Только счастье на чужих бедах не построить – больно уж шаткая конструкция выйдет. Есть и еще одно, достойное мерзавца объяснение: так хочется одному избалованному даро. Могут же у гениев быть свои прихоти? Маленькие такие, хвостатые и вечно лезущие в неприятности. И так ли важно, какова причина этой причины? ..без её выкрутасов станет скучно, пожалуй… Только какое же из объяснений в силах «переварить» болтливый осколок камня? И так понятно. Зачем же в пустую распинаться?... О, Летунья, должно быть, посмеётся, если ей рассказать о нашем «глобальном» мыслителе! Если ей рассказать… Хм… Молоточки в голове забарабанили быстрее. Должно быть, болела она зверски. Ах, да… Опять что-то мешается! Нет, вот наглость а?! Долой балласт и вся недолга! Кто вообще внимания обращает на ерунду такую?! Да рухни сейчас потолок – он и этого бы не заметил! Манило, влекло на глубину неведомое, трепетала ниточка связи и теснились, толкались, пихались под рыжей макушкой великолепные продуманные планы. Почему бы не рассказать Летунье? История неприятная, грязная, но… Решение-то за ней. «Польщен, польщен. Безумство – одно из моих лучших качеств, не находить?» - комплимент требовал ответной награды. Жаль, не вживую беседуют, ни кокетливо ресничками трепыхнусь, ни воздушный поцелуй послать. Увы, пришлось ограничиться банальной насмешкой, но столь тонкой, что об неё можно было и порезаться, - «Есть великолепный способ проверить, что внизу: спуститься туда! Неужели тебе неведомо любопытство?» - всплеск эмоций – интереса, нетерпения, предвкушения, суматошного веселья - и задорные колокольчики веселья, - «Да и с ценой мы как-нибудь договоримся. Она – дама, а дамы – падки на красивых мерзавцев! Неужели такому очаровательному мне скидки не сделает? Но отчего столько заботы, дорогой мой? Расслабься. Эти туннели не люди строили, а Драконы. Так что стоять им, не перестоять!». Правая рука потянулась демонстративно погладить стену, а нащупала – лишь пустоту. Что, уже? Змей самодовольно хмыкнул. Уже, уже. Вот и ступеньки разгладились в небольшую площадку. Лестница, она, конечно и дальше спускается, до самого обещанного дна. Только нам с ней больше не по пути! Переступив высокий порожек, некромант с величайшей радостью оставил за спиной колодец с неизведанным содержимым. Пусть себе спит себе несколько столетий в ожидании говорливого, шумного подгорного ручья. А может и правда вернется. Долгая у воды память, очень долгая… Стоп. А такие умные мы случайно ничего не забыли? Из мрака вынырнула длиннопалая длань, сграбастала недоуменно крутящую головой Ваэри за шкирку и утянула в темноту. Хе-хе. С кем не бывает, э? Мир велик, но можно ли познать его размеры, выглянув из комнаты? Можно ли судить, насколько раскинулась паутина мертвого Анохена, оказавшись лишь в одной из его пещер? Она ошибалась… «Единственный» выход разбегался дорожками, упрямо карабкался вверх и сползал вниз. Мимо слепых домов с пустыми глазницами окон, мимо осиротевших улиц, через площади с фонтанами, позабывшими говор искрящихся струй, и с бронзовыми статуями, утратившими свое глянцевое великолепие. Ни лучика света не пробивалось сюда, но каждая завитушка, каждый камешек проступал с болезненной отчетливостью, словно вспарывая темноту. Долгое время никто не отваживался нарушить величественный покой этого места. Толстый слой пыли покрывал все, на что ни падал взгляд. Её частички недовольно клубились в воздухе, потревоженные шагами дерзнувших. За спинами незваных гостей оставались четкие цепочки следов - его, драконьих когтистых лап, и её, маленьких почти человеческих. И то лишь до тех пор, пока серебристые искорки не осядут вновь, стирая всякое напоминание о живых. Два существа бок о бок брели сквозь Древность. …Менестрели, поэты, писатели, как любите вы повторять, что у каждого древнего города своя душа. Что неузнанная бродит она среди прохожих и песня её, беззвучная, западает им в сердце. А ночами, когда опускается милосердная темнота, роняет она ожерелье из черно-белых бусин сновидений. Вы говорите, что души разные. Одни укутаны в черные блеклые одежды и с глазами, полными невыплаканных слез. Иные подкупают доверчиво-наивным взглядом ребенка, кучерявого, конопатого и невинного. Бывают души-воины, рыцари с суровыми, жесткими лицами и мечами на поясе, души-купцы, шумные, пузатые, говорливые, вечно продающие и покупающие, души-трактирщики, гостеприимные и дружелюбные, готовые угодить всякому, у кого хватит звонких монет. Если это и так, то душа Анохена была танцовщицей. Уличной плясуньей, за горсть медяков радующей почтенную публику. Вечно юной, чернобровой и кареглазой, с гибким тонким станом. Взметались цыганские юбки, звенел бубен, притоптывали в такт босые ножки. И летела, летела вдаль пойманная камнем мелодия, поверяя вольному ветру секреты вечного счастья. Залы большие, залы маленькие, дерзко-красивые или неброско-простодушные, как платья в гардеробе красавицы, теснились они друг к другу. Россыпью браслетов и колец разметались по стенам мозаики из искрящихся каменей, румянами – нежный багрянец заморского мрамора, солнечным загаром – золотые блоки песчаника. Вздымались и опадали ажурные арки мостов, столь хрупкие, что казались кружевной ленточкой из волос уличной плясуньи. И виделась то там, то тут, в изгибах статуй, в линиях фресок её прогнувшаяся в танце фигурка. Она очаровывала, соблазняла, заманивала. И кто заметит, что ткань юбок давно потускнела от времени, а на вороных локонах осела пыль столетий? Как и века назад, она была бы прекрасна… …Но уже многие годы господствовала здесь еще одна хозяйка. Смерть. Её гибельное дыхание, в начале ненавязчивое, ощущалось тем сильнее, чем дальше углублялись они в лабиринты старого Анохена. Налетом беспокойства, легким запахом тревоги, когда зоркие глаза все чаще и чаще примечали на статуях, узорных плитках, стенах домов неуместные сколы и трещины. Отметины, оставленные в каменной плоти не временем, нет – руками человека. Противно хрустели под ногами черепки. Одухотворенные лица варварски разбитых статуй с немым укором взирали на потревоживших их сон смертных. Угадывались под слоем пыли темные обгорелые пятна, оставленные не самыми меткими колдунами. То тут, то там попадались узнаваемые по матовому блеску оружие и фрагменты когда-то дорогих доспехов. Насквозь проржавевшие, яично-хрупкие, они ломались от легчайшего прикосновения Это Её скрюченные пальцы проломили крышу одного из домов. Это Её костлявые руки толкнули слепящую белизной колонну, и теперь та, сломленная, испуганно жалась к полу, перегораживая путь мраморным телом. Черные крылья чуть колыхнулись, но не раскрылись. Он, как и прежде безучастный, свернул в сторону, огибая преграду. И чуть левее, прикрытые тенью погибшего мраморного гиганта, обнаружились ворота. Рогатая голова пригнулась, поднырнув под покосившуюся дверь. Всю её поверхность покрывали вмятины, а уцелевшая петля оказалась погнутой. Но пали ворота не под напором врага. То, что начал таран, довершило время и ржавчина. В лицо ударил затхлый стоячий воздух. Пыльный, душный он нес в себе смрад давно непроветриваемого помещения и солоноватый привкус окислившегося железа. Да что-то еще, неуловимо знакомое. Запах вечности. Запах склепа. Нелепые нагромождения обрели пугающею четкость. Ни кусочки осыпавшейся штукатурки, ни глиняные черепки, ни осколки статуй. А люди. То, что когда-то было людьми. Время голодным псом обглодало их плоть, оставив только кости. Много-много костей. Так много, что под ними не было видно пола. Дракон шагнул вперед, на жуткий хрустящий ковер. Из-под лапы скалился череп воина в пробитом шлеме, блестящий коготь царапал нагрудник доспеха. Но погибшие не беспокоили волшебного святотатца. Он ступал по могиле так же, как мог бы идти по берегу с крупной галькой – чуть балансируя хвостом и помогая поддерживать равновесие полотнищами крыльев. Безжалостный, он не позволил спутнице в ужасе отшатнуться, и ослабевшие ноги сами понесли её вперед, на осыпающееся, шевелящееся месиво. Было противно только несколько первых и самых трудных шагов, а потом все стерла собой опостылевшая усталость. Механически переставлять ноги, словно заводная игрушка. И не в коем случае не смотреть вниз. Ты же не хочешь знать, девочка, что сейчас топчут твои стопы? …Может быть, она слишком ослабела, или крылатый отпустил свои чары, но ноги неожиданно подкосились, отказываясь держать вес тела. На’ашу швырнуло вперед, распластав по тому, что служило полом склепа. Взволновалось белое море. Зашуршало, осыпаясь, с охотой принимая в себя еще одну горсточку костей. Живых. Пока. ...Как наивно, как опасно доверять тому, что не ведает ни верности, ни милосердия. Оно не предаст, нет. Предавать оно тоже не умеет. Оно просто уйдет, что бы никогда больше не возвратиться… Осиротевший мир, печальный и молчаливый, смиренно прощался с еще одной своей частичкой. Дракон уходил. Исчезли музыка и сияние его силы. Растаяли алмазные переливы бесцветных глаз и шипастый кончик хлесткого хвоста. Он оставлял пустые гулкие своды пещер, становясь еще одним воспоминанием. Обещание, данное человеку, было исполнено, и волшебное существо не видело более необходимости оставаться. А за его спиной бесшумно опустился занавес темноты и одиночества, отрезая от пугающего окружающего мира. Чуть впереди угадывались очертания чего-то большого, черного, отмечавшего середину могильника и цель путешествия… Экскурсия подошла к концу.
Вешалка: Кругом – хамы! Нет, как есть – одни хамы и грубияны! Слабая, беззащитная лошадка мерзнет, а им хоть бы хны! Полотенце бы, что ли, подали, да чаю теплого. С малиной! А они с этими мерзкими зверюгами возятся и на даму даже не смотрят (ну это, между прочим, совершенно зря! Мы же с горя и гадость какую устроить можем. Еще как можем, а то вы нас не знаете!) Мужланы невоспитанные! Уууу… так бы и дала копытом в лоб, кабы от холода ножки не тряслись. Промахнешься, в камене застрянешь - вытаскивай потом сама. Опять ведь некто не поможет! Нет, перевелись на свете деж… джет.. джен-тель-ме-ны! Эх, где ж ты бродишь, мой длинногривый вороной красавец? Когда ж ты, лоботряс разнесчастный, свою хрупкую даму станешь носить на копытах, да оными же в глаз всяких там подозрительных личностей раздавать?! Кобылка томно трепыхнула ресничками и мечтательно закатила глазки. Да нет, что вы, что чем тут черный жеребец? Он же все еще где-то шляется (его проблемы!) и морду свою бесстыжую демонстрировать истосковавшейся красавице не желает. Ну да ничего, когда-нибудь попадется, как миленький! А пока можно и пофантазировать на тему того, что бы сделала она с имеющимися в наличии хамами, кабы зубки не лязгали от холода! Одухотворенные мечты зубками же и были прерваны. Правда, не самой Вешалки, что эльфинитку искренне возмутило, а каким-то там плешивым ящерообразным, да еще и с не первой свежести вампиром на загривке (на бывшую крысу её бы глазки бы не смотрели!). Этой ошибке природы почему-то вздумалось попробовать на вкус её очаровательный пушистый хвостик. Нет, только вдумайтесь. Её. Очаровательный. Трепетно хранимый. Обожаемый. Пушистый. Хвостик! Да жалко, что ли? Рыжуля прищурилась и попотчевала зверюшку кисточкой да по наглым глазкам. Рептилия подачки почему-то не обрадовалась (И почему, спрашивается? Она-то от всей своей широкой души угощала!). Утробно рыкнув, лязгнула пастью на конский круп. Попасть – не попала, но у Вешалки от огхырения глаза на лоб полезли! Что-о-о-о?!?!?! На святая святых покуситься?!?! Ну,ты попал! Ящер, пусть и дурак дураком, но сам факт своего «попадания» осознал и проникся. Больно обернувшаяся к нему рожа страшной была. Зубки уже у лошадки не стучали, а скрежетали, а точеные копытца лихо скребли камень, оставляя в оном глубокие борозды. Живописная панорама открылась всего на какую-то долю мгновения, а потом сменилась крупным планом стройных длинных ножек. Что случилось дальше, падальщик уже не видел… С явным удовольствием обозрев результат (не каждый же день наблюдаешь ездового ящера на двойном шпагате!), кобыла смачно попинала нахала по той самой части тела, которая ему отчего-то так приглянулась. Убедившись, что жертва если и не перевоспитана, то хотя бы на время физически неспособна домогаться до приличных леди, лошадка мрачно воззрилась на слегка позеленевшего (или это естественный цвет его лица?) вампира. Дмитрий со старательно (но весьма не натурально) изображавший глубокий обморок Октавией колоритно завершал скульптурную композицию. Экс.грузунья соскальзывала с седла столь прочувствованно медленно и так яростно сигналила глазами спящей в Вешалки женской солидарности, что грех не воспользоваться! Красавица нагнула морду и любовно поскрежетала зубками над самым ухом клыкастого. Наездник, похоже, тоже проникся важностью момента, потому как в поводья вцепился с большим усердием. Лучше бы крысу хватал, олух! Для жизни и здоровья оно как-то безопаснее… Раздав последние указания и величественно взмахнув хвостом, Вешалка, как и положено истинной даме удалилась по направлению ароматно пахнущего обеда. Рыб, тот самый «который всех спас», и его ездовой ящер, который не спасал не кого, но страждал приобщиться к мировой славе героя, наблюдали за приближающейся лошадью с абсолютно одинаковым выражением на физиономиях. Что-то вроде здорового скептицизма напополам с инстинктивным желанием заныкаться как можно дальше, глубже и недоступнее. Экие у нас мужчины нервные пошли! Растроганная такими теплыми чувствами к своей скромной персоне, кобылка одарила настороженную парочку самой широкой улыбкой, продемонстрировав полный комплект из клыков, резцов и коренных. Нервы у рептилии сдали. Живность дала задний ход с такой скоростью, что даже эльфинитка обзавидовалась. Уй! А смотреть куда идешь, что, не положено? Но ящер и сам уже сообразил, что что-то не так и притормозил. Только Мерзавцу от этого легче не стало. Кобыла одобрительно хрюкнула спихнутому обратно в ручей золотистому и с головой зарылась в чересседельные сумки, пристроенные на спине ошарашенного ящера. Колбаска, колбаска, колбаска… Где-то тут точно пахло колбаской! Истинный огонь, вероятно, затмил разум своего непутевого сына, когда в голову того закрылась замечательная идея проэкскортировать парочку эльфинитов через запруженный народом Анохен. С того светлого времени минуло меньше суток, но даро успел пожалеть, что не решил проблему более простым путем. Теперь же, когда она разрослась до размеров вампира, крысы-принцессы и рыбки, прирезать и испепелить бесполезных попутчиков не представлялось возможным. Смерть, она смерть и есть – хороший некромант за пару километров почует. А рисковать так, преодолев самую трудную часть путь – расточительство. Да и когда еще в цирк попадешь в следующий раз? - Не я один, - меланхолично обронил даро. На лице его не промелькнула ни тень улыбки, но и без неё было видно, что выходки кобылы раба забавляют. Дмитрию заботливо всунули в руку повод вьючного зверя (тот, донельзя польщенный такой честью, попробовал избавить нежить от лишних пальцев) и вздернули на разъезжающиеся лапы ездового. Беднягу раскачивало так, словно малейший порыв ветра мог опрокинуть его на пол. Нет ли случайно у вампира или крысы морской болезни? Переступил, звякнув сбруей, зверь под черноволосым. Даро лишь чуть приподнял бровь, но Вешалка, оскорблено фыркнув, вытащила морду из мешка с провизией и ответила мужчине довольным взглядом и сытой отрыжкой. Ему хватило ума не комментировать самоуправство рыжей паршивки. Одарив высокомерно-предупреждающим взглядом помаленьку закипавшего рыба, точно ведром ледяной воды окатив, даро поворотил ящера и наподдал босыми пятками по чешуйчатым бокам. - Не загоняйте зверей, - проводник даже не удосужился обернуться и проверить, едут ли за ним остальные. И так знал, что да. Куда ж они еще денутся? Черноволосый не любил объяснять причины тех или иных своих поступков. Вообще был не многословен. Но… Даже он понимал разницу между стадом безмозглых овец, слепо гонимых пастухом, и овчарками, помогающими охранять скот. Понимали её и преследователи. От первых кроме невнятного беленья ничего не добиться, а вторые, хоть и знают и могут знать нечто полезное, еще и кусаться умеют. Кавалькада двигалась резвой рысью. Но цокот копыт и когтей по камню не мешал разговору, а ветер надежно уносил слова к растянувшимся позади спутникам. - Нас ищут. Лошадей – из-за связи с всадниками. Вас – из-за того, что вляпались, куда не следовало, - даро чуть натянул повод, направляя своего зверя за один из больших валунов и дальше – по длинному прямому коридору, освященному факелами, - Мое присутствие сбивает чары, но не советую особо на это полагаться. Есть множество других способов, а Ищейки – лучшие в своем деле, - миниатюрный с тонкими запястьями и длинными, спускающейся на круп огромного ящера, смолянисто-черными волосами, он напоминал девушку. Но едва ли нашлось бы в этом мире хоть одно живое существо, рискнувшее сострить! – С ними есть и кто-то посерьезней. Падальщик и довольно старый. Зная, на кого идет охота, предполагаю кого-нибудь из водных или воздушных магов. Думаю, мне не стоит рассказывать, что они сделают, если вас поймают? – он помолчал, - Наша задача: найти хозяев лошадей до того, как это сделают другие. Вы либо уберетесь из города вместе с ними, либо… подобного рода вопросы перестанут волновать вас раз и навсегда.
Луннария: ООС: *подумало… и добавило еще сверх этого парочку банальных и уже привычных констатаций факта по отношению к одним мерзавцам* ЗЫ: *оскробилось* Да, не имеем такой привычки! ЗЗЫ: *фыркнула* а у меня последующие две недели… гррр….. ЗЗЗЫ: *вздох* Таки вас уже двое?.. вээээк, а меня вдохновлять кто будет?.. ЗЗЗЗЫ: эх, обещанная гадость в виде всех семи страниц не получилась)).. но, зато я взяла наскоком иную гадость – скоростью написания, гы-гы))))) На мой вкус – неплохо)).. закончено даже как-то и писать откровенно больше нечего)).. Возмущенное неслышимое сопение. Злобно обострившиеся скулы и непереносимое желание двинуть собеседника по породистой роже. Эх, будь авантюрин существом из плоти и крови (ну, или хотя бы имя относительно материально-призрачную форму), он бы наверняка так и поступил. Под аффектом, на секунду потеряв все свое хваленое самообладание и выдержку, поддавшись банальному низменному желанию диких теплокровных… Этот рыжий начинал досаждать… «Ты слишком большого о себе мнения, мальчик, слишком большого!.. и тут ты ошибаешься» - тихое фырканье, - «Проследить цепочку перерождений-то как раз возможно. Заметь, именно в отношении знакомой тебе девчонки. Я знаю каждое её перерождение, я знаю каждую её историю… и я знаю конец всех этих историй, который всегда один и тот же.» - ни грамма сомнения. Не надо знать этому наглому парню, что все же на знал он одного перерождения. Да и одного ли?.. самого первого, самого жгучего… сколько не пытался он, а заглянуть почему-то не получалось… вероятно, чтобы вспомнить, нужно прожить больше одной сотни лет, больше этих жалких двух циклов. Но так ли это необходимо? – «Повернуть вспять? Зачем?.. загасить? Легко. Теперь ты недооцениваешь меня. Сейчас я – ничто. Согласен… максимум, что я могу устроить тебе – кол тока, ей – доведение до самоубийства и скрытое манипулирование. Но… вся моя сила, вся сила целого Камня, осколком которого я и являюсь, заключена в её тщедушном тельце. Заключена, постепенно завладевая ею… вот ведь интересно – даже я не знаю, что с ней случится, когда она будет вынуждена отдать эту силу. Неужели ты думаешь что её «огонек» выдержит подобное?.. она слаба, безвольна, всегда даже неосознанно хочет от кого-то зависеть, сколько бы она не твердила что-то о свободе и вольном ветре. Не в состоянии заботиться о себе…» Как объяснить этому типу, что ей действительно не надо наслаждаться сей гадкой жизнью?.. вероятно, никак. Это словно пытаться объяснить слепому всю насыщенность алого заката или мрачность темно-синего аксамита… Она – иная. Привяжется она не к жизни, хотя, возможно, научится её ценить и «упиваться», а привяжется к тому, кто населяет её жизнь. Он помнил тот случай, когда она-таки привязалась к своему «Хозяину»… и впервые отказалась следовать его указу, злобно пообещав просто раздробить камушек в случае продолжения его нотаций. И так же помнил он, в какой непереносимой боли она была, когда этот самый её «Хозяин» умирал на её глазах. Помнил то, как она согласилась с ним… и сама ушла… Воспользоваться случаем, надавить, куда нужно и напрочь стереть из памяти обещания «позаботиться о…» было легко. Зачем ей лишние хлопоты? Эмоции?.. Это же такое ненужное… лишнее. Глупое. Она – сломается, наверняка сломается. Жизнь – полновесная жизнь – это ведь бесконечная дорога, когда сегодня ты можешь потерять самое ценное, а завтра буквально пройти через Огненные Врата, оставив за собой только лишь пепел разбитых мечтаний. Презирать трусливы страх раба судьбы? Гордо идти вперед, не склоняя голову, не бояться бессмысленной силы случая, даже бросая подобие вызова тем неумолимым силам, на которых и висят узловые основы этого мира… всех миров… Не для нее это, не для нее. Даже если ты сидишь в золотой клетке, в этом есть толк – если она упадет, а на неё сверху грохнется еще что-то, клетка может спасти. Все просто зависит от толщины прутьев и весомой доле золота в металле. Свить свой маленький мирок в этой золотой клетке, спрятаться в нем от внешнего ветра, прибоя и звезд… это не так плохо, как может казаться. Далеко не так плохо – даже приемлемо. Когда не стоит чему-то удивляться, привязываться к чему-то иному, любить что-то иное или даже просто подозревать о чем-то ином. Степень рабства? Не-е-е-ет… Обыкновенная жизнь, подчиненная повторяющемуся алгоритму действий. Рождение. Впитывание информации. Поиск. Вывод. Смерть. Рождение… Просто, привычно… надежно?.. Эх, последнее казалось таким верным, а вот теперь один золотокожий мерзавец пытается доказать всю шаткость этого сооружения, отработанного годами! Ненормальный!.. Хотя, о чем это мы?.. сам в этом признался, а с такого и все взятки сильно гладки… «У тебя много качеств, которые можно было бы назвать неповторимыми» - тихо, ласково. Покорно. – «Но я же простой кусок камня, откуда мне знать ваши эмоции – эмоции теплокровных? Мне это не нужно. Хочешь, могу, конечно, их поизображать, но ты же умное существо, должен понимать, что это можно будет назвать простым фарсом. А разыгрывать представление для тебя не вижу смысла, раз ты такой умненький и прилежный мальчик» - легкая, колючая и уже привычная издевка, совершенно не желающая быть опознанной в тоне… Кулону не нравилось. Все не нравилось. Он не мог детально прочитать рыжего – верно, к сожалению, верно. Сколько бы он не мог расшифровать, все это являлось лишь жалкими крупицами, крохами того, что могло бы быть… Но почувствовать, что-то изменилось в его настроении все же получилось. Словно… он что-то задумал? Что? Что?!.. Вряд ли этот идиот может задумать что-то полезное, во всяком случае, по отношению к нам или к этой девчонке… хотя, на счет последнего – он-то как раз и может думать, что сделает ей что-то полезное. Так, глушить «нить», глушить, как… Додумать не получилось. Легкое онемение… онемение на очень тонком уровне – как словно перед огромной волной вся вода куда-то убирается, заставляя бархатно высыхать влажный песок… А затем… волна удушающего страха, перебившая желание продолжать дальше раскрывать карты частично с мастью «блеф», перебившая желание порываться разгадать все козыри своего «коллеги». Страха девчонки, этой несносной девчонки, явно вляпавшейся в очередную проблему. Как это получилось невовремя!!! – заглушить эту чертову «нить» так и не получилось. Проклятый сын огня – выдумала же Судьба тебя, вероятно, найдя привычную жизнь скучной. А ведь всегда считалось, что играть-то ты должна на нашей стороне, а не на стороне этого больного на голову типа. Лучше бы, если этот даро не слышал «нить»… но тут уж ничего не попишешь… слепо попытаться снова что-то исправить? Заранее можно понять – ничего все равно не получится, так зачем же… А ведь ей действительно может быть страшно. Сложно представить, что сейчас испытываю её эмоции – раз такая отдача тому, кто вообще недолжен получать никакой существенной информации… с чего бы это?.. «Ух-ты… наша бедная девочка снова чего-тоиспугалась. Наверняка ведь не усидела на месте и пошла исследовать все новое… И после этого ты будешь мне с уверенностью говорить, что жизнь – прекрасная штука?.. она не умеет жить в этом вашем «новом» и никогда не сможет научиться, оставь это бесполезное занятие, эти попытки научить... Хотя, я правильно понял, что ты его и так собираешься оставить? Верно… как там? После Анохена ваши пути разойдутся? Прекрасно… сомневаюсь, что ты научишь её жить да этого трогательного и наверняка имеющего очень плохие последствия момента, а потому и пытаться тебе не стоит. Не твое это. Заведомо обречено на провал… и именно поэтому я снова настоятельно тебе рекомендую вернуть меня ей. Я – её единственное светлое окошко, она уже привыкла слушать меня. Раньше слушала, принимая за свой собственный внутренний голос, теперь же научилась выделять меня из общего потока мыслей…» Есть… Есть в мертвых городах толика завораживающего очарования – былого очарования некогда чего-то величественного и гордого, но теперь просто покрывшегося пылью забвения… словно изломанными линиями, пытается прошлое выглянуть – из неровного изогнутого в невероятном изгибе камня, бывшего некогда аркой или из искривленного в непонятной гримасе лица прекрасной холодной статуи… или же из покрытых пылью серых выцветших мозаичных стен… Безусловно. Есть это очарование… Но оно – вселяет смятение, вселяет легкий страх. Непонимание… то болезненное чувство… пустоты. Почему? Что стало с этим городом?.. так хотелось бы сказать – его сгубило Время, этот маленький ребенок с безумно старыми глазами, но слова сами по себе замерзали на губах, отказываясь даже мимолетно обращаться в осознанные мысли. Не может Время так изуродовать город, не может Время оставить на камнях явные следы существа разумного, существа агрессивного… не ведающего пощады? Банальной сдержанности? Хоть каких-то крупиц восхищения перед красотой?.. Какой истинный безумец мог дерзнуть поднять руку на этот Город? Какому невероятному безумцу хватило бы сил и ненависти варварски не пощадить хрупкий туман искусства, облаченный в камень?.. В чем смысл?.. Ответ был, о да – он был, скрывался, не желая быть осознанным, насмешливо дул в лицо, играя многочисленными пестрыми тряпочками в своей шевелюре… Ответ, не желающий… не стремящийся быть названный по той простой причине, что казался, если не невозможным, то хотя бы слишком… предсказуемым. Это же ведь так глупо сваливать все на… Воздух пах этим. Ненавистью. Той злой ненавистью, когда ненавидишь только лишь из-за того, что тебе так сказали. Ненавистью, на которую способна только толпа – одуряющей, пронизывающей, ломающей все преграды… ненавистью, завистливой ненавистью на которую способно только лишь одно известное на`аше существо. Существо, которое найдешь в любом уголке любого Мира… существо, из-за которого на`хассе когда-то решили покинуть облюбованный мир, не способные бороться за него, трусливо уходящие дальше… Слышать осколки – именно осколки – мыслей… неоформленных, едва слышных, создающих белый шум на задворках сознания… их нельзя описать, их нельзя объяснить… как умудряются сохранять древние города эти мысли? Радостные, злые, любовные, жестокие… они уже давно потеряли своё значение, свой оттенок, звучность… они теперь просто – есть, как констатация факта. Эхом гуляют они, неслышимые, по любому древнему городу, даже если он еще не покинут… облачаются в сны, присоединяются к живым мыслям… или даже снова обрастают плотью, повторяясь в чьей-то голове… Но у мыслей мертвого города такого второго шанса нет.. вот и звучат они, словно в некой песне, обволакивают сознание даже тех, кто не умеет их слышать… А что уж говорить о тех, чье сознание – открыто для посторонних потоков? О тех, кто умеет слышать… Не разобрать… белый шум… просто ощущение… Испытывая острое желание замотаться в крылья, словно в защитный плащ – хоть какую-то преграду для реальности – Эйвенталь старалась не отставать от Дракона. Она шла уже давно – механически, просто только лишь потому, что не разрешала себе безвольно опуститься вниз и решительно заявить, что дальше двигаться она не намерена. Шла только лишь потому, что не было выбора… шла… а что еще оставалось делать? Ноздри изящного длинного носа недовольно раздувались – тот непередаваемый аромат пыли смешивался с чем-то еще, чем-то очень узнаваемым и знакомым. Словно давным-давно уже чувствовался этот запах, ощущались его веяния, знаком был этот неприятный осадок-послевкусие, вызывающий весьма странные ассоциации… Isse`Atto… Ис`Сато, грубо ломая произношение… Ледяной Сон… Смерть… для Клана Холода… Ведь даже у на`аш есть свой язык. Неповторимый для каждой линии Квадрата и общий для всех… Неуловимый аромат – что дорогих духов, к которым бесполезно принюхиваться – граничащий со смрадом, от которого хотелось сжаться в комок и невольно задрожать от чьих-то колючих коготков, пробегающих по хребту… впивающихся в шею… сладкой и уже совсем не приятной дрожью танцующих на хвосте… Невольно попытаться сильнее прижаться к Дракону, тяжело дыша и испуганно оглядываясь – не мелькнет ли в изломе таинственная тень? – не покажется ли в мертвом провале окна когда-то радостное лицо?.. Куда же ты ведешь меня, Ожившая Мечта? Ожившее Воспоминание? Оживший Долг?.. Что ты хочешь показать?.. что даст мне увиденное?.. и… что будет со мной после?.. Как много пустых «что», зачем только были придуманы слова?.. Дракон не отвечал – глупо было бы произносить эти слова вслух, очень глупо. Он все равно бы не ответил на эти немые пока вопросы, вряд ли придал бы им хоть какое-то особое значение, особый вес… Но все это совершенно не мешало уставшей студентке постоянно спотыкаться и сбиваться с шага – неизвестно, что может давить сильнее: замкнутый темный каменный мешок или же огромное пространство мертвого города, в котором были… …шагнуть следом, смерив удивленным взглядом сломанные ворота… а затем медленно… очень медленно… перевести взгляд… вперед… втянуть в следующем вздохе… возможно, когда-то этим воздухом тоже дышали… когда-то в этом воздухе роился сладковатый душок разложения… не в силах даже моргнуть… чувствуя, как невольно сжимаются руки… …люди. Как и было задумано… вернее… То, что было людьми. Зияющие провалы глазниц и носа, раскрытая в последнем крике или же вовсе утерянная нижняя челюсть, оскаленные зубы и кокетливо сдвинутые шлемы. Покореженные доспехи, почти истлевшие в пыль тонкие косточки, практически не сохранившиеся фрагменты волос – редких, буквально по волосинке виднеющихся только кое-где… Люди. Самые жестокие, самые злобные, самые нещадные… звери. Люди. Простые люди? С легким шелестом мысли становились на свои места. Не зря ум у девушки все же был, что бы там не утверждала одна личность – логическая картинка, сдобренная простой фантазией мгновенно дорисовала все то, что не хватало ранее… Город Драконов? Почему бы и нет… Ненависть даро к людям? Почему бы и нет… Оправдания? Почему бы и нет… Логическая связь? Неполная пока еще, ибо основана лишь на предположениях от увиденного? Почему бы и нет… Она остановилась – все же остановилась - буквально на долю секунды – пораженная, оглушенная увиденным, зябко обхватившая себя за плечи; словно и не существовало в тот момент тянущей боли в боку, словно не существовало ничего, кроме этого увлекающего куда-то в гипнотическом трансе зрелища… А затем – пошла вперед, влекомаячуть ли не насильно чем-то иным, чуждым… просто пошла, словно со стороны наблюдая – как отскакивает в сторону потревоженный кусок железа, как трещит кость даже под таким легким весом, как цепляются выбившиеся штанины за что-то… хотя, почему «за что-то»? Все и так слишком явно… Кладбище… хотя назвать это кладбищем было несколько странно. С одной стороны – теоретически, они находились все же под землей (глупый обычай), с другой… что они делают здесь в таком количестве?!.. что произошло… что?! «Нить» натянулась, завибрировала, грозя оборваться уже со стороны девушки… волна простого ужаса… страха… непонимания… болезненного отчаяния… Она не боялась мертвых – вовсе нет, как можно бояться тех, от кого осталась лишь пыль и тлен? Она боялась того, что могло сделать их такими… мертвыми… Вдох-выдох… Спокойно… спокойно… спо… Резко подскочивший пол, внезапная боль в коленях и локтях от чего-то остро-режущего, то ватное ощущение собственного тела… Повернув голову, мазнув короткими волосами по шуршащей кости… С разгорающимся ужасом в глазах наблюдать, как уходит тот единственный, чье присутствие отделяло простой страх от синего ужаса… нет… пожалуйста… не сейчас… не оставляй меня наедине с этим… чувством… Устало опустив голову, Летунья с некоторой отчужденностью посозерцала сочувственно скалящийся череп. А потом… тихо и нервно рассмеялась… Одна… лежа на тех, кто когда-то были людьми… испытывая чувство какой-то детской обманутости – ахха, как же, обещали сказку, а привели на смертный одр – буквально уткнувшись носом в чье-то бывшее лицо… боится… не костей, не стен, а чего-то еще даже не определенного… Смеяться нечему, совершенно… совершенно… Но столь любимый даро способ приведения мыслей в порядок оказался очень уж заразным… Заразным, кашляющим смехом, чуть аллергичным от пыли… Смеялась ли она минуту или все десять – гуляло ли эхо, придавая еще больше унылости этому месту или нет… стало просто безразлично. Совершенно безразлично. Покорно. Послушно тому странному ощущению, все так де притягивающему взгляд туда… Поднять голову, осмотреться во внезапно потемневшем пространстве… неловко, словно неумелый кукловод, впервые увидевший нити, заставить себя встать, даже не обращая внимания на застрявшие тоненькие костяные лезвия, кое-где даже так сильно впившиеся в кожу… Пойти… вперед… снова… неизвестно зачем… словно продолжая идти по некой ниточке… К середине этого импровизированного склепа. Могильника. Некрополя. Комнаты на убой… Туда, где скорее всего и кроется что-то самое важное… Навстречу очередной глупости… Безрассудству… Тайне… которая теперь-то уж должна быть раскрыта из простой врожденной вредности…
Лейла: Только оказавшись в светлой, полном привычных запахов и звуков общей комнате трактира, ничтожная поняла насколько же она устала и замерзла. Тоненькие шароварчики мало подходили для ночных прогулок. По настоящему-то Анохен не остывал никогда – с чего бы его иначе звали Городом Вечного Лета? – но к середине ночи дневная жара спадала до сырой, полной сквозняков прохлады. А много ли надо что бы её, непутевую, застудить? Но глупая рабыня скорей откусила бы себе язык, чем хоть словечком пожаловалась благородным спутникам. Даже мимолетная догадка-воспоминание о том, что Учитель может прочитать в душе о этой постыдной слабости, заставило её густо покраснеть и уткнутся взглядом в пол. Но, не считая этой малости, она никогда еще не чувствовала себя настолько хорошо. Даже усталость не имела ничего общего с таким же чувством из её прошлой бесполезной жизни. Там осталась пустота и одиночества крохотной комнатушки, голод и боль во всем теле. А эта новая усталость пахла чудесами и сказками, как книги, которые она читала еще маленькой девочкой в Святилище. Сияя огромными голубыми глазищами, густо-красная от смущения, ничтожная неловко забралась на отодвинутый благородным стул и, старательно разглядывая грязное пятнышко на столешнице, тихо пролепетала что-то похожее на «спасибо, господин». - Там, где не справиться самый лучшей целитель, есть смысл обратиться к некромантам, - сухо заметил коронный маг, а Лейла, пискнув от неожиданности, нырнула под стол за ускользнувшим из рук мечем. Посетители на миг прекратили разговоры и заинтересованно повернули головы на грохот. Лейле удалось покраснеть еще сильнее, хотя это казалось невозможным. Ахир же, как не в чем не бывало, разглядывал руку в перчатке профессиональным интересом, - Полагаю, это больше по их части. Откуда-то прибежал тощий босоногий мальчишка-раб и, низко поклонившись, вежливо, даже подобострастно, поинтересовался, что будут гости. - Как господину угодно, - поспешила заверить Лейла. С каким бы удовольствием рабыня сейчас провалилась сквозь землю или стала маленькой и незаметной как мышка. Внимание пугало её едва ли не больше криков и ругани.
Пернатый Змей: ООС: *Аж заслушался* Сколько комплиментов, второй, сколько комплиментов! Не ожидал, не ожидал от вас такого! ПыСы: *скептично* ну-ну, второй... Не верю) ПыПыСы: *огорченно* А у меня аж до июля... И по ходу - до июля ответа не ждите( ПыПыПыСы: *Ласково* в этот раз я честно писала одна. Надюсь этот факт хоть немного вас порадует, ибо - хыхы - одна я тоже умею отрываться) ПыПы-сколько-то там-Сы: Таки вышло коже короче, чем хотелось. Но а) экзамины. б) добавить мне нечего) Что написалось, то и написалось) Мне нра) …И еще один туннель! Сколько их было сегодня, самых-самых разных, на любой вкус? И с уродливыми, исходящими желчью червяками, и петляющими, точно след подгорной гадюки, и похожими на драгоценные шкатулки, обитые шелком и устланные коврами. Судьба, рыночной торговкой предлагала испробовать товар, один за другим. Авось какой-нибудь послужит уютным последним пристанищем. А если нет, так еще веселее – всегда можно подкинуть придирчивому покупателю новенькую гадость. Не смертельную, но неприятную. Для полной коллекции ощущений. Взять, например, и связать двух таких схожих в своей неповторимости существ – шалость в её стиле. Раз за разом стачивать с их душ что-то ненужное, лишнее, пустое. Налипшее за их долгую-долгую, не всегда справедливую жизнь - или жизни? – порознь. Только госпоже Судьбе невдомек, как это больно – изменяться и изменять… А туннель? Так, ерунда. Напоминание, что не следует расслабляться. Ругаясь сквозь зубы, Змей энергично растирал ушибленную макушку. Узкий и низкий лаз эхом отражал слова от стен и ехидно возвращал из сквернослову. Идти приходиться боком, неудобно склоняя голову к плечу, отчего мышцы шеи мгновенно затекли и злорадно грозились неповиновением. Вот он - недостаток всех тайных ходов – дважды подумаешь, прежде чем лезть в такую дырку! А вдруг не вылезешь? …И еще одна задержка! Когда позади – темное нутро колодца, когда плетьми подгоняют нетерпение и беспокойство, когда эта клятая связь подсказывает, что кое-кто, не дождавшись, отправился на поиски приключений, а опыт – что она таки их найдет… Совсем чуть-чуть… осталось совсем чуть-чуть… за перекрывающий путь плитой… Там, все там – и древние загадки, и туманные ответы, и опять-во-что-то-вляпавшеяся (а разве может быть как-то иначе?!) Летунья. Малыш, ну куда же тебя опять понесло? Смешно сказать, а ведь он до самого последнего надеялся, что проход окажется открыт! Как же не вовремя! Хотя когда неприятности случались по расписанию?! В эти мгновения он почти ненавидел тех, кто возвел на пути досадную помеху. До зарождающегося в груди рычания ненавидел. Руки тряслись от злости и желания вцепиться в податливую живую плоть так кстати отросшими когтями. В полной темноте слепо шарили они по скале, оставляя глубоки царапины и даже этой разрушительной малостью принося своему хозяину извращенное удовольствие. Если бы он смог… если бы только хватило сил… Какой бы камень осмелился помешать сыну огня?! Бешенство – не лучший советчик. Змей знал, понимал, что раздражительность – последствия переутомления. Что не в коем случае нельзя потакать собственному безумию. Не хватало еще превратиться в ящерицу и с утробным воем кидаться на все, что движешься в угоду собственному скверному настроению! Хвостатой девице с ним сдуревшим никогда не справиться. И выбраться в обитаемый Анохен без адекватного проводника – никаких шансов. Да и захочет ли она, влюбленная по уши, без проводника – тоже вопрос. Но холодные рассуждения разума не остужали полыхающей в сердце бури. Словно кто-то невидимый рассек его на два существа, и одно из них нудно бубнило под ухом, а другое – металось, кричало, налетало на стены и его пламенная, обжигающая энергия заглушала тихий, робкий голосок здравого смысла. Даро больше не мог управлять взбунтовавшимися эмоциями, и это еще больше выводило его из себя. До побелевших костяшек пальцев. До абсолютно невменяемого состояния. Где же, где этот гхыров ключ?! И кто только такие замки придумал – такни туда, не зная куда, авось чего-нибудь и откроется?! Люди! Все тяп-ляп делают! Звери безмозглые! Гррр! Ага. Покусай их за это. А потом сядь и блох зубами вылавливай, да правой задней за ухом почеши, существо ты разумное! Видение было столь живым и столь ярким… Змей уткнулся лбом в холодный камень, сотрясаясь от истерического хохота и безуспешно пытаясь успокоиться. Выходило только хуже. Случайный свидетель, услышав такой набор звуков, мог бы решить, что бедную лошадь скрутило жесточайшим приступом астмы. Даро шипел, фыркал, хрюкал и всхлипывал на все лады, пока последние искорки веселья не покинули его, беспомощно привалившегося к шершавой стене. Жадно хватая ртом затхлый воздух, почти задыхаясь, некромант брезгливо всматривался в неразличимые во мраке очертания не-рук и настороженно прислушивался к самому себе. Ничего. Глухое опустошение. Ни проблеска гнева или веселья. Волна окатила с головой и схлынула, оставив на губах солоноватый привкус. Мы опять мы - гениальные, обаятельные и талантливые мерзавцы. Здорово! Может быть, кто-нибудь теперь объяснит нам, что это было? Передернув плечами и взъерошив пятерней встрепанные пряди, он провел чуткими пальцами по истерзанной преграде. На этот раз с особой тщательностью, стараясь не торопиться и не заострять внимания на длинных глубоких царапинах, исчертивших крепкий камень в доли и поперек. Тут должен быть выход. Тут должно быть нечто, его открывающее. Ты же помнишь это, правда? Помнишь? …Что б тебя Стихии побрали, каменюка! Неужели придется подниматься назад, по лестнице из осыпающихся ступеней, над колодцем, не имеющим дна? Утихшая было ярость полыхнула силой – не раздумывая, даро пнул плиту, отделяющую его от вожделенной цели. …?! Это он не сказал, это он только подумал, кубарем вылетев в открывшейся лаз и едва успев выставить вперед ладони, что бы не расшибить свою несравненную мерзавчатую физиономию. Несколько секунд ошеломленной неподвижности. Оттолкнувшись, Змей перекатился на спину и уставился в потолок, чувствуя, что его снова начинает трясти от смеха. Стихии… хи-хи… Побрали… хи-хи-хи… Побрали… хи-хи… Стихи-хи-хи… Побрастихи-хи-хи-хи-и… Начинающуюся истерику остановил вспыхнувший огонек. Веселье как рукой сняло. Блеклый, тусклый лучик, защищенный боками стеклянного шарика, выхватил из мрака страховидную бледную харю с длинным цепким носом и черными провалами глазниц, в глубине которых поблескивали темные зрачки. Крючковатые кисти рук поддерживали волшебное солнышко, расцветая узором из костей и вен, а за спиной у призрака дня клубилась многоглазая, полная стрекота и шевеления тьма… Вот так и становятся заиками! - Молодец, - Змей обронил это вслух, хриплым шепотом, показавшемся чужим и незнакомым. Ваэри настороженно сопела и шмыгала носом, не желая приближаться к психу. Умная девочка, - Покажешь, где нашла? Счастливый кивок. Подопечная почти ощутимо расслабилась и в припрыжку понеслась вперед путеводной звездочкой. Хм… Можно было и самому догадаться… Потухшие светлячки уютно дремали в скобах, вбитых глубоко в породу. Должно быть в свое время эта пещера служила перевалочным пунктом для иноземных караванов. Привезенное взвешивалось, оценивалось и оплачивалось. А до того – раскладывалось на заполонивших все помещение полках, теперь местами развалившихся и основательно проржавевших. Да, для такой работы света мало не бывает. Странно только, что покидая город никто не удосужился забрать магические шарики. Даже в нынешние дни за них можно выручить неплохие деньги, а тогда эльфийские диковинки и вовсе стоили баснословно дорого. Без особого труда выломав ближайший светильник, даро задумчиво весил его на ладони. Стекло оказалось холодным и пыльным. На совесть заложенные чары еще держались, но безделица была полностью, безнадежно разряжена. И светить отказывалась наотрез. З-зараз-за! «А твое самомнение, друг мой нелюбезный, зашкаливает без какой-либо объективной причины», - огрызнулся некромант, недовольно подбрасывая провинившийся шарик. Очень хотелось в кого-нибудь им запустить. Хотя почему это в кого-нибудь? Очень даже в конкретную, хотя и неудобную для метания, личность. Зачем спорить со слепцом о цвете? Все равно, что на разных языках говорить. Тела принадлежат подарившему их миру, возвращаются земле. А души? Как далеко уходят они в своих скитаниях? Кому как не некроманту, знать это? Не полностью… не до конца… Но едва ли найдете вы хоть одного Мастера Смерти не попытавшего заглянуть за краешек бытия, хоть не надолго, одним глазком поглядеть на запретное, «Сила – всего лишь сила. Она не делает нас нами. Это мы делаем её частью себя. А зависимость – не всегда слабость. Прыгнуть в бездну – глупость. Прыгнуть в бездну ради кого-то – тоже дурость, но уже героическая. Чуешь разницу, очкарик!?» Слова… Нет… Уже не слова, а руны. Отрывистые. Без интонаций, без эмоций. Выведенные пером опытного писца. Вслушивается ли он? Понимает, о чем пишет? Или механически водит острым кончиком по бумаге? По очень-очень необычной бумаге живой души, где под измятым белым листиком отсчитывает удары маятник. Щелк – грузик взлетает к звериной злобы. Щелк – истерическое веселье. Щелк. Щелк. Щелк. Это нарастало постепенно, капля за каплей заполняя всю его сущность и подчиняя себе. И уже нельзя… невозможно… сопротивляться упоительно приятному зову. Его раздражало, доводило до бешенства все – беззаботная улыбка Ваэри, стрекотание насекомых, занудные проповеди кулона, отчаянно звенящая ниточка. Все, что мешало добраться до цели. Туда, туда, туда – выбивало сердце по барабанным перепонкам. Скорее, скорее, скорее – самозабвенно скулил разум. Теперь – совсем близко. Рядом. Чего ты ждешь? Зловредный шарик прожигал чувствительные драконьи глаза - зеленые, без белков изумруды. И он сгорал от переполняющей ненависти. Зачем ему свет? Он любит темноту! Она ласковая, милосердная. Это весело, правда? Потомок огня – и темноту. Хи-хи. …И последней гирькой на чашу весов – страх… чужой… захлебывающийся… панический… …Паника – тоже безумство… Ломким голосом вскрикнуло стеклом, лопаясь в стиснувших его пальцах. На пол, искрясь, посыпались острые осколки. Хрупкое, как мыльный пузырь. Хрупкое, как и все, что ему мешает. По ладони, запястью, стремительно покрывающемуся радужными переливами чешуи, скатывались капельки крови. А он стоял и смеялся, и в смехе этом не было ничего человеческого. Как?.. Вы не знали?.. Драконы не чувствуют боли… Шаг. Шаг. Шаг. Что ты ищешь, дитя, в темноте? Не боишься ли новых открытий? Не здесь ли, среди теней, притаились твои страхи? Стой! Одумайся! Не поздно повернуть назад! Еще не поздно… пока не поздно… Не свершила ты самого непоправимого, последнего шага. Вернись. Пока можешь. У старых историй – много тайн. У старых историй – кровавый конец. Так стоит ли будить мертвецов ради праздного любопытства? Это было так давно. Кто вспомнит? Кто захочет услышать правду? Оглянись кругом, девочка, - в мешанине сегодняшних дней, кого волнуют дряблое прошлое? Что подарит тебе это знание, кроме ужаса ночных кошмаров? Оставь. Забудь. Зачем? Для кого? …Ты все-таки идешь вперед?.. Щелкали, перекатывались под ногами косточки, словно поторапливая. Хрустели, осыпаясь пылью, железяки, когда-то верой и правдой охранявшие своих владельцев. Все обращалось в пепел и пыль. Только золотые украшения, ставшие слишком большими для высохших конечностей, нисколько не изменились и все так же высокомерно взирали на незваную гостью. Что погубило этих людей? Почему их тела лишили последних почестей? И почему ни один мародер не осмелился забрать сокровища умерших? О, только не говорите о взыгравшей совести! Просто было что-то, что пугало охочих до чужого гораздо больше нищеты… …Ты все-таки идешь вперед… Он возник неожиданно. Просто в какой-то момент бесформенная масса обрела и объем, и вес. И присутствие заполнило собой все пространство, так что огромная пещерка показалась крохотной. Он был черен, но чернота это проистекала и не смешивалась с мглой зала, а словно отталкивала её, позволяя насладиться идеальными геометрическими пропорциями и острыми гранями углов. Даже солнце, разбросай оно свои золотые кудри, не смогло бы смутить его. По зеркально-глянцевой поверхности не скользнуло бы ни блика. Надменный, он покоился в груде человеческих костей, возвышался над ней равнодушным циничным божеством. Камень, не имеющий ничего общего с благородными творениями земли. Обелиск, воздвигнутый во славу своих создателей. Вечную славу. Он пульсировал, исходил энергией и ненасытностью. По черной плоти змеились письмена незнакомого языка. Изящные руны сплетались в слова, а те – перетекали в предложения, прося Серую Госпожу принять жертву и подарить крупицы мнимого покоя и безопасности. Многие-многие годы назад, поддавшись отчаянью, они сами заключили договор со Смертью. Вероятно… скорей всего… их вынудили так поступить. Раня и калеча на своем пути прекрасный город, загнали сюда точно скот на бойню, заперли внутри. Враги уже мнили себя победителями, героями, сумевшими ухватить за хвост удачу, а добычу изловчилась преподнести последний сюрприз. Вот и ответ. Как просто, правда?... И как… грустно?... мерзко?.... Нить испуганно дернулась, предупреждая о приближении привязанного к другому её концу существа. Суматошно так дернулась, с изрядной ноткой беспокойства. И, точно в ответ на её беспорядочные трепыхания, очнулось что-то внутри Камня, заливая его безмятежную поверхность грязно-серыми пятнами. Почти ощутимо шевельнулся неживой воздух, передавая во вне силу и обещания. Не явные, а сокрытые. Тонкие намеки, легкий шепоток, в котором каждый увидит самое заветное, самое желаемое. Он укутывал разум теплым покрывалом, пробуждая нечто бессознательно-звериное. Но… лишь мельком, походя, касаясь на’аши, как чего-то ненужного. Зачем смерти порождение холода? Сегодня, нетерпеливо и жадно, она охотилась совсем на другую добычу. И поймала. Если бы не связавшая их вместе магия и приторно-сладкое ощущение опасности, Летунья заметила бы его появление позднее. Намного-намного позднее, когда уже ничего нельзя было бы изменить… Некромант вынырнул из темноты в стороне от неё, каким-то образом умудряясь передвигаться бесшумно и быстро, почти бегом. Жуткий белый ковер остался неподвижен под его весом, опыляя происходящее налетом нереальности. Да и как может оказаться реальным… это? Создание такое знакомое… и совершенно неизвестное. В звере, выступившем из мрака, ничто не напоминало ни человека, ни даро, ни дракона. Не гибкие ловкие пальцы некроманта, а уродливые когтистые лапы. Не золотистый бархат кожи, а светло серая, похожая на рыбью чешуя, местами уже разбивающая несуществующий свет на сектор радуги. Отчетливее проступили позвонки, готовясь стать острым спинным гребнем. От тела расходились волны жара, как от огня, разведенного в небольшой комнатке. Но самым страшным были глаза. Почерневшие от переполнявшей их энергии, без белков, они казались слишком большими на заострившемся лице. И совершенно пустыми и незнакомыми. Она могла бы кричать, прыгать окликать по имени, но… Он не обернулся, даже не заметил. Словно её и не было, словно нечего было замечать. Его взгляд жадно, не отрываясь, пожирал лишь на одну вещь в целом мире – черный, блестящий обелиск в самом сердце мертвого города. Только это занимало пламенное существо – ни мысли, ни образы, а нечто примитивно-животное манило его вперед. И чем ближе подходил он к источнику силы, тем больше изменялось тело. Превращалось во что-то… иное, непредсказуемое и опасное. Необратимое.
Дмитрий: Бешеная компания, однако….если бы Дмитрию не было на данный момент так гхырово, он бы понаблюдал за этим с удовольствием. Такое не везде увидишь, и тем более – не всегда. И даже над даро, если подумать хорошенько, можно было бы втихушку поржать. Громко – это, конечно, опасно, особенно если учитывать отношение нежити к огню. А так….если учитывать явную психическую ненормальность с владельца сего странного мировосприятия, то бишь самого Дмитрия…..то можно и покамикадзить погромче….под конец. Но голод…. Вампира прошиб легкий озноб – тем болезненнее, что воздух вокруг просто раскалялся от излучаемой им же энергии. Парадоксальный закон, который всегда добивал Дмитрия – чем ты голоднее, тем больше своей же энергии выбрасываешь в пространство. Собственно, это даже не чистая энергия – это эмоции, это все, что было до этого внутри. Этакое духовное выворачивание наизнанку. Рванувшего в ручей ящера Дмитрий проводил злорадным взглядом – кажется, нарвалась одна коняга, уже давно искавшая на свой…гм….круп…неприятностей. К сожалению, особо насмотреться не удалось – надо сказать, коняга тоже умела неплохо разделывать чересчур нахальных приставал (надо же, какое открытие!). Тем более… ….!!!!! Вот к чему приводит невнимательность. Он ухитрился пропустить момент, когда бывшая крыска бодренько подрулила к ящеру, на котором в данный момент восседал вампир, и вскочила в седло. Ладно, если бы она этим ограничилась, но! Вместо того чтобы ухватиться нормально, она ухитрилась положить ладони ему на спину – она, некромант! Да тут и простого мага бы хватило! Дмитрия почти видимо передернуло, по позвоночнику как будто прошлась небольшая такая колючая молния. Энергия, которую он сам сейчас удержать не мог, потоком хлынула в ладони девушки, предательски раскрывая перед ней, магом, что-то из того, что долго и упорно не стиралось из «условной» души вампира. Кто-то ведь говорил, что у мертвых не может быть душ….Почему? Потому что из круговорота жизни они безусловно выпадают, а энергию чем-то восполнять надо… И все нарастало ледяное ощущение где-то в груди. И все четче ощущались живые рядом. …Наконец-то! …мгновение, показавшееся настоящей портативной вечностью, закончилось. Как она там, не свалилась? Да гхыр с ней, если что, снова залезет… - мрачно подумал вампир, очухиваясь от этого мини-шока. - Просто каналы свои закрой силовые, - буркнул он на такой громкости, чтобы бывшая крыска услышала. – И желательно так больше не делать. Дальнейшее – в том числе и расправа лошадки над «ездовым средством» Дмитрия – он просто не воспринял. Стормозил, культурно выражаясь. Прошел на автомате. Снова же включился только когда ящер двинулся вслед остальным своим собратьям. Оцените: не только включился (в таком-то голодном, злом и замотанном состоянии!), но и сообразил, о чем же таком интересном в данный момент разглагольствует чернявенький красавчик. - Полагаю, спрашивать, почему ты идешь за хозяевами этих милых животных, нежелательно? – уточнил вампир, немного приходя в себя. Черт, это тепло за спиной может и крышу заставить поехать! – И насчет магии. Можно попробовать прикрыть следы живых некромантией. Вроде как замаскировать под перемещения местной нежити. Ее здесь и так дочерта, так и нам спокойнее, и им без искушений… - вампир замолк, опять понемногу входя в ступор, который всегда возникает при отсутствии возможности нормально поохотиться…
Atshena: Компания расселась по местам. В кабаке было тепло и уютно, что несказанно влияло на паршивое настроение дракониды. Только вот взгляды пьяной публики не давали приятных ощущений и откровенно раздражали. А вам бы понравилось, когда на вас пялятся? Навряд ли. Конечно, добрая часть заинтересованных взоров были отведены именно Лейле, видно, девушка бывала тут часто. Но надоедало прямо жуть. В конце концов крылатая повернула голову и бросила на самого трезвого из зрителей прямо-таки испепеляющий взгляд. Тот быстро просёк, что может последовать потом и сделал вид, что отвернулся. А метаморф повернулась назад, лицом к спутникам. - Там, где не справиться самый лучшей целитель, есть смысл обратиться к некромантам, - прозвучало сухое замечание мага. Ох, ка-акой умный... - Ха, я похожа на последнюю дуру? Естественно обращалась, только вот рука у меня омертвела от яда и к тому моменту, как закончилась резня... хорошо, что только рука пострадала, а то бы мир пополнился ещё одним живым мертвецом. Некромант просто закрепил всё на моём магическом резерве, дальше делать было нечего. В принципе именно поэтому я и не полагаюсь на магию, она у меня в других нуждах жизненно-важна. Всё, тема неприятная, давайте поставим точку, - тихо, но уже не чувствуя огромного интереса к соей персоне, ответила Атшена. Звяк, дзынь, бряк... Лейла сползла под стол, за вновь упавшим мечом. Крылатая мигом позабыла про разговор с Ахиром и усмехнулась. - Да... Это тебе совсем не по силам... Надо мне будет с тобой позаниматься, когда на поверхность вернёмся. А то у тебя нет никаких навыков совсем, - заметила она, протягивая руку за мечом, - Давай сюда, не буду тебя больше мучать такой ношей, - светлый артефакт отправился в ножны. Очень вовремя появился мальчишка, присланный к гостям. Драконида пошевелила крыльями, когда начала думать, что бы ей заказать. - Лично я бы не отказалась от котлет с луком и овощами. А из выпить... Сегодня я трезвенница, мне неси чай... - Атшена повернула голову к Лейле, - Ну уж нет милочка, за тебя решать никто не будет, потрудись подумать сама и непостесняйся сообщить нам результаты.
Октавия: Так вышло, что Октавия всю жизнь не то чтобы не любила лошадей, просто совершенно не представляла себе, какая, кроме тягловой силы, от них польза. Будучи ребенком, она просто не интересовалась животными, бывшими частью обучения по программе «Школа наследниц: углубленная версия», когда же она подросла… В башне лошадям было бы тесновато, не находите? Крысе же копытные тем более не нужны. Но за последние часы Октавия поняла, что всю жизнь жестоко ошибалась. Лошади – они не только тягловая сила. И даже совершенно не тягловая сила. На самом деле, лошади – особо извращенная кара, посланная людям (вернее, ей самой, вампиру, даро и никсу, который всех спас… ну и ящерам тоже) за какие-то жуткие прегрешения. Спросить у спутников, что же они натворили, раз за ними столько народу гоняется, Октавия не успела. Пришлось заняться куда более важным делом: подогнать под вышепреведенную лошадную характеристику ещё и ящеров – этих ещё недавних «милых звериков». Ну вот зачем тянуть в рот всякую дрянь?! Даже если она пушистая аппетитно выглядит. С трудом удержав равновесие (и даже не вцепившись в вампира), девушка выдала многоэтажную, с чердачком, конструкцию и пообещала себе всеми силами избегать тактильного контакта с клыкастым. Себе дороже. Нет, правда, нельзя же быть таким злым! «Закрой каналы», тоже мне, умный выискался… А раз умный, напомни, как это делается!! Угу, дождешься от него, как же. Не покусал – и на том спасибо. Хотя… Что, говоришь? Замаскировать некромантией? Лучше бы покусал… Некромант здесь был только один. Точнее – половинка, поскольку Октавии сим гордым слом ой как сложно назвать… А давайте я лучше сперва попробую закрыться, а? «Силовые каналы»… Стандартное понятие, но явно выдуманное человеком, не имеющим совсем никакой фантазии. С чисто технической точки зрения – магический резерв, как водохранилище, наполняется энергией через «каналы». А если брать эстетику? Конечно, вся эта метафизическая чепуха, вернее, её вид – понятие субъективное. Каждый маг видит мир и себя по-своему. И чувствует тоже. Хотя во многом видение и ощущение зависит, в первую очередь, от того, кто учит молодого мага. Именно преподаватель закладывает основы взаимодействия со спящими внутри волшебника-постреленка силами. Именно поэтому некротические силы все воспринимают почти одинаково: тлен, запах белых кладбищенских цветов, холодный гранит, карканье воронов над полем брани… У Октавии мудрых наставников не было. Своё видение она формировала сама – долго, кропотливо… И даже успешно. Для неё некромантия, энергия смерти, её дыхание, её мягкие вкрадчивые прикосновения не были страшны, холодны или очаровательно-мрачны. Октавия чувствовала подвластную ей силу словно… мягкую, вкусную, теплую, сладкую и необыкновенно вкусную булочку с корицей, которыми потчевала госпожуслужанка, пока та корпела над книгами. «Каналы» же виделись шелковистой паутиной, сверкающей бриллиантиками росы. Закрыть каналы. Просто замкнуть края паутинки, тянущиеся к миру, на самое себя. Увидеть паутинку… Подхватить края… Соединить… Нет, не половинка. Даже не четвертинка. Максимум одна восьмая. Неосторожно задетая «росинка» с тихим метафизическим звоном слетела с места и, более не удерживаемая ничем, понеслась вниз – за пределы энергетической оболочки некромантки, в среду, заполненную бурлящей энергией, только и ждущей одной-единственной искры. Росинки. Полыхнуло так, что уши заложило! На метафизическом уровне, разумеется. Если их действительно искали, как сказал даро, искалки у бедняг надолго вышли из строя. Это можно было сравнить со спичкой, зажженной в газовой камере в момент казни. К счастью, действовало это безобразие только на магов. - По крайней мере, теперь за нами точно не следят, - ошеломленно пробормотала девушка. Такой «взрыв» мог возникнуть только при одновременной гибели десятка сильнейших магов. Ну, или от невнимательности некой недонекромантки, находящейся в непосредственной близости от голодного вампира. Выдав сие предположение, получившая сильнейший удар по рецепторам восьмушка некроманта благополучно откатилась во вполне настоящий обморок. Нет, всё-таки четверть. Каналы она всё-таки закрыла. С испугу.
Дориан: Связываться с явно вылезшей из самой бездны (полной огня, бесов и прочей нечисти) лошадкой не хотелось ни Дориану, ни ящерке. Последняя, несмотря на то, что интеллектом не блистала, все-таки сообразила: безопаснее будет держаться на расстоянии от этого кошмара с копытами. Дориан тихонько порадовался, что не его седельные сумки подверглись атаке. Строго говоря, у него и не было седельных сумок. Впрочем, сомнительного вида тип сообщил новости куда неприятнее дюжины бешеных эльфиниток. - К-какие еще поиски?! – Дориан легонько ткнул голыми пятками чешуйчатые бока, ящерица мотнула головой, покрытой резными щитками, прозрачными, словно раковина, и соизволила-таки прибавить ходу. Так, чтобы поравняться с этим. Который тут главный. Вроде бы. Если только Дориана не подводило чутье. - Кого еще ищут!? Ты хочешь сказать, я из-за вас с вашими дурацкими конями в переделку вляпался?! На гхыра мне оно нужно! – он потряс бы кулаком, но ящерица затравленно косилась на обеих лошадок, а потому являла собой крайне ненадежное средство передвижение, несмотря на то, что седок вполне устраивал. – Какие еще Падальщики?! Я вообще… вообще случайно тут… оказался! Дела не хочу иметь ни с какими падальщиками. И с ищейками тоже. Я не глупая селедка, чтобы на меня охотились! Не дожидаясь, пока черноволосый соизволит ответить, Дориан (вернее, ящерица) подскочил к вампиру и бывшей крысе. - Я, вроде бы, еще в той луже спрашивал – кто вы вообще все такие! А теперь выясняется, что за вами какая-то нечисть гонится… - ворчал он, так чтобы слышали все присутствующие, включая злокозненных эльфинитов. Вот уж «повезло» так повезло этой компании, взявшейся переправлять сих извергов рода лошадиного! Самое неприятное, что потихоньку отстать от попутчиков, которые как выяснилось, были лакомым кусочком для неких «падальщиков и ищеек» (от одних имен – настоящих или иносказательных, Дориана бросало в дрожь). Но этих мест он не знал вовсе, боялся заблудиться, и как следствие – попасть в лапы (зубы, клешни, нужное вписать) упомянутым созданиям. Все-таки Дориан предпочитал обнаглевших донельзя лошадей неведомым монстрам… - Так кто все-таки гонится? И кто вы вообще такие? – он уставился прицельно на крысу, которая в человеческом облике нравилась Дориану куда меньше, чем в том самом. Миленьком таком. Сером. С длинным хвостиком. Уж лучше крысы… людей и так слишком много. Про вампира можно умолчать. - Может быть, ты и есть падальщик? – подозрительно вопросил Дориан, указывая на вампира. Доевшая содержимое седельных сумок коняга презрительно фыркнула, выражая сим звуком свое бесконечное превосходство над остальными присутствующими. Дориан сделал вид, что внимания не обратил, но ящерку на всякий случай отогнал подальше. - В общем, требую объяснений! – пафосно завершил он свою речь.
Вешалка: ООС: Ну... Что вышло. Мыслить логически я не в состоянии.Пусть кто-нибудь другой ловит Октавию) ПыСы: Дориан Солнц, очень-очень прошу, реагирую на све происходяшее, ладно? Понимаю, что это иногда в ущерб здравому смыслку и логике.... Впереди победно реяла бело-рыжая кисточка хвоста. Объяснить парнокопытной мерзавке кто тут транспорт, а кто – проводник даро не рискнул. Здоровье дороже. От преследователей весточек не поступало, и ничего не мешало рысить бок о бок с вампиром и время от времени бросать на клыкастого «посла» задумчиво-безразлично-высокомерные взгляды, присущие скорее на торгу по отношению к сомнительного качества товару. Стоило отдать бедолаге должное: ему совершенно точно не нравилась подобравшаяся компания (разве что с потребительской точки зрения), не нравилась обстановка, в которую их занесло и… в общем, совершенно все не нравилось, но биться головой о стену, падать в обморок или закатывать истерику (традиционно человеческий метод разрешения проблем) не он спешил. Разве что очень хотел кусаться, но с этим совладать проще. Даро чуть шевельнул пальцами, набрасывая на нежить паутинку зеркального щита. Колдовать в такой дряни самоубийство – сквозь себя невидимая пленочка ни крупицы рассеянной энергии не выпускает, зато все, что сильнее фаербола из вне без труда проникает сквозь «защиту». Излюбленный способ «подзарядки» смертных магов среднего звена. Слабым – способности не позволяют, сильным – завышенная самооценка. А вот кто раздражал по настоящему – так это болтливая рыба, каким-то чудом обнаружившаяся в одном из тайных ходов дворца. На беглый экспонат из зверинца (весьма популярного способа потратить нечестно заработанные деньги потомками знатных домов) водоплавающий не тянул – там быстро выбивают излишнее любопытство. А как еще морской обитатель мог оказаться в этих краях даже даро с его богатой фантазией вообразить не мог. Ящер осадил, поджав хвост и заскрипев когтями по полу. Вампир с его ненаглядной прогарцевали дальше, а чашуйчатый зверь под даро стремительно развернулся, перегораживая дорогу рыбу. - Не хочешь – не надо, - как и прежде сын огня не стал повышать голоса, но теперь в нем явственно проступал гнев. Неуловимо-резким движением миниатюрный мужчина выбросил вперед руку и пальцы сомкнулись на горле любопытствующего героя с силой, которую сложно было ожидать от столь изящного создания. Хватка разжалась почти тут же, даро дернул повод, поворачивая ездового зверя, и небрежно бросил через плечо, - Я могу избавить тебя от нашей компании в любое удобное время. Пнуть ящера по чешуйчатым докам и поравняться с клыкастым было делом техники. Еще несколько мгновений кавалькада двигалась молча, сопровождаемая лишь цокотом когтей по каменному полу да тяжелым дыханием зверюг. Но долго так продолжаться не могло. - Приказ хозяина, - коротко бросил черноволосый раб и замолчал – не потому, что не хотел говорить. Скорее, выбирал слова. Упаковать в пару предложений несколько лет политических интриг – это надо умудриться. А началось все около десятилетия назад, когда от власти официально отошел по сей день здравствующий монарх и назрел вопрос о том, кому же править городом. Полнокровные наследники не то, что в этом не разбирались. Скажем так – они даже не догадывались, что венценосным особам положено интересоваться чем-то кроме выпивки и рабынь. Переучивать детишек было поздновато – они давно преодолели третий десяток. Отец, конечно, погоревал-погоревал, да сделал так, как из века в век поступали правители Города вечного лета: нашел бастарда посмышленее (благо этого добра во все времена хватало), признал и передал на воспитание одному из Коронных рабов. Кому, догадаться, думаю, не трудно? И все бы было ладно да гладко: народ, уставший от зверств братьев-транжир, ханы, опостылевшие платить за бесконечные приемы венценосных особ - они не имели ничего против и даже стряпали потихоньку приличествующие случаю заговоры (особо рьяные головы приходилось охлаждать в дворцовых казематах до поры до времени). И именно тогда, когда все уже было приготовлено к совершенно случайному (а как же еще?) несчастному случаю и был отдан тайный высочайший приказ, на арену действий выступила третья, доселе молчавшая, сила. Десятка два самых старых аристократических семейств города. И, разуметься, даро. Разве может хоть что-то в Анохене произойти без их участия? А уж без участия именно этих ребят точно не обойдется не одно политическое сражение. Разуметься, Птицы. Разуметься, Падальщики. Самые старые, самые беспринципные Мастера Смерти в городе. Только вот ведь незадача – поддерживать юного узаконенного принца они не пожелали. Анохен лихорадило несколько месяцев. Ненужные - убирались, нужных – пропихивали к власти. Кто-то там обнищал, кто-то – скопил неплохое состояние. И вот весь город разодрали на два враждебных лагеря. Сейчас-то, конечно, страсти несколько улеглись и трупов в канавах стали находить поменьше, но самого главного никто так и не смог понять: зачем? Нет, там, на поверхности, это дело может бы и выгорело, но здесь, под землей? Почему далеко не самые последние умы Анохена вот так просто взяли и поставили все на пару бездарных пьянчуг?! Ради денег? Не смешите! Одна агитация народным масс обошлась им в королевскую казну за пол века. Ради власти? Фе! Какая ж это власть?! Это на земле можно за ниточки подергать куклу-монарха или посадить на трон под шумок какого-нибудь внучатого племянника третей сестры четвертого сына короля. В Анохене – свои законы. Можно обмануть народ и даже ханов – но Коронные даро липовому королю служить не станут, и править чужими руками тоже не дадут. А без их поддержки – даже самый мудрый правитель обречен на провал. Значит, гражданская война. Значит, ничего кроме угольков от города не останется. Значит, помешать этим ребятам надо любой ценой. Так что когда Падальшики заинтересовались беглым соплеменником и странной девицей, это просто никак нельзя было оставить без внимания. Пришлось взять вожжи в свои руки и немного подредактировать чужие планы с поправкой незапланированный на побег. Так и не сумев выяснить чего же понадобилось политическим оппонентам (не больно-то и хотелось: меньше знаешь о делишках некромантов – крепче спишь), дальнейшим пунктом было решено поставить возвращение объектов на поверхность и сокрытие от загребущих Птичьих лапок. Но тут уже сами объекты активно взялись за порчу планов и все дальше и дальше увлекали оба поисковых отряда – и «свой», и «чужой» - в неведомою глухомань. Махнуть на все рукой теперь - как-то несолидно, да и не умели даро отказываться от намеченной цели. Если что-то надо, значит, это что-то будет. Все остальное уже несущественно. Результат: «несущественного» в складчину набралось аж три надоедливых штуки, от которых теперь гхыр отвяжешься. - Падальщики. Птицы, - даро, не встретив должной степени понимания на трех обращенных к нему лицах, мимолетно скривился, точно при виде таракана, - Мои соплеменники-некроманты. Падальшиками называют тех из них, которые убивают ради своего колдовства. Они… Дальнейшее определение моральных ценностей (их отсутствия) уложилось в пару емких и красочных эпитетов исключительно неприличного содержания. Чуть приметно дернув плечом, на котором, под водопадом черных волос, скрывалась его собственная родовая метка, даро все-таки попробовал изложить суть дела в нескольких емких отрывисто-деловых формулировках. Магией пахнуло так, что волоски всколыхнулись от нездешнего ветра. Ящер сделал вперед пару неуверенных скачков и с хрипом остановился, когда его наездник слишком сильно натянул повод. Раб с шипением прижал свободную руку к виску, энергично сворачивая (скорее, обрывая) собственные заклинания. Слабое человеческое тело полыхнуло сильнейшим жаром истиной драконий сущности. А когда первая «взрывная» волна схлынула, пришел ответ. Щупы чужой силы прошлись по туннелям, на этот раз зная, где и что искать. Волшебство накрыло с головой, точно приливная волна, обдав приторно-сладким запахом разложения и насмешливым вызовом-приглашением. Поиграем?
Дмитрий: Ровно через пять секунд после того, как Дмитрий посоветовал "прынцессе" закрыть каналы, он об этом горько пожалел. Хуже некроманта может быть только некромант-недоучка, который еще и пытается освоить все сам. Ну какая наивность для вампира, которому перевалило за сотню, доверяться умениям первого же мага, от которого несет некромантией! Дмитрий никогда не считал особо сильной свою магию. Но вот чувствительности нежити к силам некроманта у него никто не отнимал, как и врожденной чувствительности к магии. Так что силовым взрывом его подбросило так, что давешняя «молния» показалась щекоткой. В глазах блаженно помутнело от прилива магии. Правда, и откат наступил моментально и жестко. Седло подозрительно заскрипело. Дмитрий, догадавшись, резко развернулся, едва успев подхватить некстати грохнувшуюся в обморок Октавию. Некстати? Да зато в лучших традициях «прынцесс». Кстати, о маскировке теперь можно забыть. Равно как и о том, что надо скрываться. После такого взрывчика найти их по остаточной энергии было лишь делом техники. Было смутное ощущение, что есть что-то неправильное в том, что он поддерживает нокаутированную ее же магическими потугами бывшую крыску, чтобы она окончательно не сползла с седла. До вампира не сразу дошло: его энергия, которая, по идее, в будущем целиком уйдет на охоту, больше не стремилась к силе некромантки, и вообще, вела себя так, будто никакого постороннего источника притяжения нет вовсе. Значит, каналы она все-таки закрыла. На подскочившего рыба Дмитрий посмотрел так, что сразу стало ясно: при случае он и кровью водного создания не побрезгует, это тоже все-таки кровь и свойствами нужными тоже обладает. А большего и не надо. Что же до Октавии…ее кусать пока резону нет (ох уж эта постчеловеческая мораль, от которой никак не избавиться! ну какой резон нужен, чтобы кого-нибудь укусить?!), к даро не подступишься – себе дороже, животных пусть чересчур моральные кусают,…кто же остается-то? Рыб. Никс, который всех спас. Вот такая вот черная неблагодарность. А чего же вы, дорогие, ожидали от нежити? От злой и голодной, тем более? Но даро все-таки иногда приходит чертовски вовремя. Особенно с нужными объяснениями. Пусть они и короткие до самого немогу. Дмитрий попытался додумать, что же имелось ввиду под всеми этими фразами, но ничего, кроме очередной сварообразной каши в высших чинах Анохена, ему в голову не приходило. Да и что это еще могло быть? Кстати, что это за заклинаньице такое? Зеркало? Кажется, даро набросил. Ну и ладно, черт с ним. …. ЧТО ЗА…?!!!!!! Дмитрий уже устал задавать этот вопрос, так как слишком уж часто повторял его за последние часы. Вот уж от кого не ожидал – даро! Это ж надо было так далеко зайти в описаниях, вот к чему приводит чрезмерная тяга к литературе у существ магических. Может, и лучше бы было, если б он молчал…. Опаляющая вспышка оставила болезненное ощущение на коже, хотя на самом деле никакого ожога не было – но магия часто вызывает совершенно неожиданные ассоциации. И тотчас – ощущение куда неприятнее. Чужая магия. Пусть от нее и знакомо несло смертью, тленом и всем прочим набором, она все же была чужая. Возможно, дело было просто в том, что к магии своих спутников Дмитрий уже притерпелся. Еще можно было пропустить превращении Октавии, хитро пущенное по незаметным паутинным нитям ритуальной магии. еще можно было пропустить тот богатый ассортимент слабых заклинаний, который компания пускала в ход на протяжении всего пути. И даже резкую вспышку силы некроманта можно было проморгать или спутать с дракой местной нежити. Но вспышку драконьей магии, магии Истинного пламени, пусть и лишь следа ее, нельзя было пропустить или классифицировать как-то по-другому. Чье-то внимание неприятно остро сосредоточилось именно здесь. Знакомо пахнуло гнилью. Дмитрий, все еще придерживая Октавию, резко повернулся к даро. - Впереди можно найти место с сильным полем? Или нам лучше остаться здесь? Забеспокоившиеся ящеры начали натягивать удила. Любой мог почуять такую волну магии. Что дальше?
Октавия: Хор-р-р-р-рошо-о-о-о-о… Висишь себе в вампирских лапах, никто тебя не трогает, никто на тебя не орет… Можно подумать о жизни, о прошлом (думано неоднократно), о будущем (открываются интересные перспективы… Если выживешь, конечно), о настоящем, слушаешь рассуждения даро. Кстати, о чем это он? Какие интересности… Люди говорят, свой свояка видит издалека, а некоторые твердо уверены, что этим самым «своим» легче друг с другом договориться. А на деле? Конкурентов маги давно перестали устранять, но то просто маги. А что делать с этими Падальщиками? В ножки броситься, слезно молить в ученицы взять? Октавия представила, как бы на такое отреагировал «их» даро. Потом представила его в энное число раз злее и примерно во столько же жестче. Посмеялась над своей идеей и… И тут пришло ЭТО. Мощная волна откуда-то из глубины пещер. Вскинувшись в руках Дмитрия, девушка пребольно стукнулась лбом о его плечо, но предпочла боль проигнорировать. Вообще-то она считала, что ИМ потребуется больше времени, чтобы оправиться от взрывной волны, но раз так… Наверное, стоит вспомнить, о чем писалось в книгах. Пусть это было давно, пусть не всё было проверено… Главное – оно было. Восстановить в памяти – дело двух минут. А дальше… Вы помните, что имеете дело с потомственной правительницей, пусть и слегка устаревшей? Быстренько найти на протяжении коридора два трупа, уже очень и очень плохо сохранившихся, было просто. Но стоит ли спешить? Прятаться уже не стоит точно… Тогда начнем командовать. - Даро, если нас подслушивают – спрячь нас, - лучшая защита – нападение, верно? Если сейчас перехватить инициативу, авось на неё и не наорут… Главное – говорить достаточно уверенно. Ну, на это можно надеяться. – Я могу создать двух дублей и фальсифицировать смерть оставшихся. Лошадьми «сделаем» двух ящеров. Ты, - требовательный взгляд в сторону даро, - сможешь соорудить реальным нам щит, через который они не проникнут, а подделкам защиту сильную, но, хоть и с трудом, но пробиваемую, едва заметную? Мы выиграем хотя бы полчаса… Да, очень банально. Но зачем изобретать велосипед? Поставить пару ловушек по дороге – хотя бы пару тушек прибить – и деру! Где-то впереди точно есть развилка. Если удастся послать их по не тому пути… Но стоит ли на это надеяться? Не дожидаясь ответа даро – попробовать надо в любом случае! – Октавия отправила назад и вперед по сложному двойному плетению. Слишком быстрые, чтобы их можно было почувствовать, да к тому же слегка заглушенные двумя вспышками «смерти», порожденные двумя каплям крови из пальца. Не прошло и двух минут, как два бодреньких и вполне живых мертвеца с искусно восстановленной плотью дошли до вьючных ящеров и взгромоздились на хрипящих и сопротивляющихся животных. Почему плетения были двойными? Так ведь несолидно оставлять проходы свободными… Там такой милый мертвый паучок, размером с дракончика, лежал – грех не воспользоваться! А с другой стороны – и вовсе непонятная, но теперь уже крайне агрессивная субстанция. И очень хищная. В итоге резерв некромантки почти истощился. Почти. Может, хватит даже на что-то крупное – но только одно. Хотя… Девушка с сомнением покосилась на вампира. Хе-хе, считаем вас запасным вариантом. Нет, жалко, конечно, но всё-таки… - Начнем?
Дориан: - П-позвольте… Дориан вскинул руки, тем не менее удерживая равновесие верхом на ящерице – может быть, потому что само средство передвижение неплохо относилось к ездоку и не желало, чтобы тот позорно с него свалился. Потер горло. Кувырнадцатая по счету мысль «надо отсюда мотать пока жив» пришла, растворилась как песок в воде, и оставила после себя горьковатое уныние. Куда сматываться-то? Вот бы до города добраться, до безопасного места… - Обязательно хватать? Что лошади, что хозяин, - ворчал Дориан, провожая растерянным взглядом ярко-голубых, похожих на аквамарины, глаз. – Подумаешь, какие-то «падальщики», - вслед крикнул он, - может, вы все выдумываете и нету никого! Почем мне знать? И зачем верить? Он не успел договорить. Из пещеры рванулось *нечто*. Настолько чуждое – переполненное какой-то иррациональной, болезненной злобой, чужеродное – словно некое создание вывернули наизнанку швами наружу и выпустили в таком виде на белый свет. Дориан не знал, что это. Не хотел знать. Никогда не хотел бы знать. Он пришпорил ящерицу, но чешуйчатое земноводное встало, словно упрямый осел. Пронзительно заверещало – голосом общипанного заживо петуха, ей вторили сородичи, но быстро замолкли под взглядом того же черноволосого типа, мелкого и тощего, но почему-то невыносимо важного – аж тошнит. «Вывернутая» магия приближалась. И явно жаждала порвать на куски всех присутствующих. - Мы так не договаривались! – Дориан шмыгнул куда-то в сторону, силясь удрать от плотной колючей Силы, похожей на ледяной шторм, на тайфун, рожденный из сердцевины океана и возросший в бедствие. – Хватит с меня всякой нечисти! Он поглядел на вампира и очаровательную дамочку, на поверку оказавшуюся чем-то вроде некромантши. Прелестно, просто прелестно. Для полного счастья не хватало только… - Ой, мама, засунь меня обратно в икринку, - простонал Дориан, увидев воочию, что его худшее предположение подтверждается. Не хватало только живых мертвецов? Кому тут их не хватало? Вон, маршируют, едва не роняя с опухших зеленоватых лап клочья гнилой плоти, кишащей червями и комьями земли. Теперь вполне осязаемо воняло тухлятиной, словно вода в давешнем озерце. Дориан подумал, что за всю жизнь не встречал столько дохлятины – в море об утопленниках быстро заботились крабы, омары и рыбы, в считанные часы оставляя от неудачливых пловцов тихий-спокойный скелетик. Который лежал себе мирно, зарастая ракушками и планктоном. А не шлялся, тупо раззявив гнилые челюсти. - Это вот еще откуда вылезло!? – Дориан скривился, выражая своим видом крайнюю степень отвращения. Потом до него дошло. - Это ты, что ли? Ты их призвала?! – обратился он к бывшей крысе. – Зачем ты эту дохлятину сюда приводишь? Тебе мало того, что тут… есть? Последней фразой он имел в виду чужеродное. Мертвецы были мертвецами, ничего хорошего, но иррационального ужаса, от которого все чешуйки (то есть, в данном случае все волосы на всех частях тела) дыбом – не вызывали. В отличие от неведомой Силы. «Если это и есть падальщики, я не хотел бы их встречать. Интересно, они мне поверят, если я скажу, что вообще ни при чем, а лошадей, коль они за ними гонятся могут забрать себе… вместе с потрохами, ага». Ходячие трупы взгромоздились на ящериц в опасной близости от Дориана. Тот отшатнулся от мерзкой вони, беспомощно обвел взглядом окрестности… и решил, что лучше всего спрятаться за эльфинитов. Гхыровы лошадки дорого продадут, в случае чего, свою бархатную шкурку. Дориан успел убедиться, что их так просто не возьмешь. ...Авось, пока «падальщики» будут разбираться с конягами, ящерица с седоком успеют сделать ноги. И хвосты тоже.
Вешалка: ООС: чуть-чуть подправила, как и обещала) Ящер хрипел и исходил пеной от боли и страха. Его наездник, прижавшись к мощной шее животного, до предела натянул повод. Даро с шумом выпускал воздух сквозь плотно сомкнутые зубы. Пространство вокруг него прогрелось до температуры знойного летнего полдня и искрилось неоформленной в заклинания силой. Как найти иголку в стогу сена, особенно если последняя была столь нерасторопна, что кольнула искателя в палец? Не так уж и трудно. Главное подобрать магнит побольше. Или, в нашем случае, заклинание поэфективнее. Есть одна такая простая вещичка, которую проходят студенты еще на первом курсе, для выявления истиной сути живых (или не очень) существ. Только вот в том проблема, что плетение занимает пару другую минут и для применения по назначению нисколько не годиться. Во-первых, надо с погрешностью в десяток метров знать, где находиться жертва. А во-вторых, точно представлять её. Ну и где ж вы такого упыря терпеливого найдете? А вот даро найти не так и трудно (чай сами пару минут назад такой прекрасный сигнал послали!), а уж с учетом того, кем на самом деле являются драгоценные рабы Анохена… Ошибиться в интерпретации реакции объекта на эту маленькую и незаметную другим волшбу было невозможно. Даже принимая во внимание абсолютную защиту от всякой поисковой дребедени и старательные потуги крысы (много же ей продеться сил приложить, что бы быть, наконец, причисленной к роду человеческому) исправить собственную дурость, предпринимать что-то было поздно. Ездовой стегнул воздух хвостом и скакнул в бок, приложившись о камень и надежнее ведра воды воротив пассажира к действительности. Даро зашипел от боли – на этот раз физической – и тычком отправил бушующую зверюгу вперед. Пара размашистых скачков и тварь остановилась сама, слишком уставшая и испуганная, что бы выказывать скверный норов. В темноте блестели бусинки маленьких глазок, когда тупая морда обернулась назад, к спутникам. - Бесполезно, - слова показались змеиным шипением. Вешалка, давно опередившая медлительных попутчиков, воротилась назад. Недовольная рыже-белая физиономия неожиданно высунулась из-за поворота, по пробудив бунтарский дух в разозленном ящере. Даро засветил поводьями по лбу непокорной твари и хмуро воззрился на лошадь, всем своим видом изображавшую непричастность напополам с хрупкостью и беззащитностью, - Единственный источник силы слишком далеко и это не собьет преследователей. Только не Ищеек. Нисколько не смутившись изучением своей персоны и даже кокетливо похлопав пушистыми ресничками, вредная кобыла оттопырила верхнюю губу и томно заржала. Лишний раз убедившись в подлости мужчин, лошадка на рысях подбежала к рыбу (трогать грозно нахохлившегося вампира было боязно – а вдруг даст сдачи?!) и, пристроившись за плечом, принялась навязчиво вздыхать и голодно скрежетать зубками, повергая жертв – и никса, и его транспорт – в трепетную дрожь. Черноволосый отвернулся. Его темные глаза из-за расширившихся зрачков казавшиеся черными окинули вампира прицельным взглядом. Даро восстанавливался с завидной быстротой, возвращая частично порванные чары. В том числе и наброшенный на клыкастого щит, изменивший на этот раз свою структуры и превратившись в некое подобие боевой защиты от враждебных заклинаний. По здравому размышлению, нечто похожее раб набросил и на героическую рыбину, и на обморочно-деятельную принцессу. Лошади, напротив, получили весомого тычка под хвост и улетели куда-то дальше по коридору. - Я – Энергетик. Не надо полагать меня всесильным. Заклинание должно быть в пределах моей видимости, что бы я мог его искажать, - даро произнес это тоном верховного бога, уверяющего всех в своей безобидности. С откровенным скептицизмом он осмотрел обоих мертвецов и оскорблено фыркнул. Для человека – весьма правдоподобно. А как насчет даро, поклоняющихся Истинному Огню? - Дешевая подделка. У них нет душ. Он не торопился. Да и куда было спешить теперь? Гости изволят пожаловать в любую минуту. Мало вероятно, что бы господа преследователи не поиграли с временем и пространством, а загонять ящеров – большая глупость. Звери могут еще понадобиться. Раз уж удрать не вышло… Есть другие не менее эффективные способы избавиться от погони. Например, пойматься. На какое-то время. … даро почти физически ощущал, как в паре сотен метров преследователи благополучно преодолели один из заградительных барьеров и даже не почувствовали этого. Хм. Это становилось интересно. Черноволосый пнул ящера, и преодолел с десяток шагов и остановился в самом узком месте. Как раз перед тем, как туннель разветвлялся. Ждем?
полная версия страницы