Форум » Архив №1: игровые темы » Анохен » Ответить
Анохен
Луннария: Дальний сосед и родич Города Дроу, Анохен был построен около 6-ти столетий назад и с тех пор менялся мало. Перенаселенный, пестрый и шумный, всех приезжих он поражает своей дикой и чуждой красотой, яркостью противоречий. Здесь все продается и покупается, здесь всегда пахнет сказками и чудесами, а нищий, копающийся в отбросах, может оказаться наследным принцем древнего рода. Здесь, на цепи, водят по улицам невиданных зверей и людей, способных одним движением руки останавливать армии. Это город тысячи смертей, открытий и тайн, которые, порой, лучше не тревожить. Старая тема
Ответов - 26, стр:
1 2 All
Луннария: ООС: *в ужасе* От меня-а-а-а?! Еще неизвестно кто кого заразил этим!.. *бухтит* Зато нам расчесаться легче, чем кое-кому с кое-какой гривой!.. ЗЗЫ: *проникновенно* А я в вас, первый… ЗЗЗЫ: опять эта тема закрылась... жуть... «…Зачем? Хороший вопрос… во всяком случае, для тебя… Просто… Не забывай, кто она… Потом, с чего ты взял, что стихия забрала её жизнь, если она спокойно идет позади тебя? На`хассе знают о том, что они перерождаются… знали в ту пору, когда держались вместе… но и их можно убить, правда, уже я не знаю подобного способа, как не знала и та, что создала меня. Убить насовсем, развеять, перекрыть любую возможность возвращения… Месть же не заключена в том, чтобы просто отобрать какую-то из жизней – она ведь не имеет никакого значения для этих детей Стихий. Они не ценят жизнь, так что… Это не совсем та плата, которую требуют от другой на`хассе. Вот будь эта хвостатая человеком с одной-двумя осознанными жизнями – тогда, убив её, ненависть успокоилась бы… сама месть заключена в том, чтобы методично отнимать жизнь за жизнью… существует предел перерождений – у каждого он свой, но он есть. На`хассе просто не захочет больше рождаться… или не вспомнит, что это так необходимо… увы, в этой стороне вопроса даже я до конца не разбираюсь…» - голос был задумчивым. И немножко грустным… а, затем, резким и до невозможного противным. «Хотя, чего я перед всякими лохматыми теплокровными распинаюсь?..» - Кулон оскорблено замолк. А потом и вовсе пожалел о том, что судьба оставила его на шее этого несносного отродья огненных глубин… Уйти. Уйти, забыв обо всем… Так проще, так гораздо легче. Но так же неправильно?.. С чего ты взяла? Что тебя тут держит? Не стоит… жизнь – всего лишь одна из лишних искорок… там будет куда приятнее. Но… Уйти. Забыть… Оставить. Легко? Возможно… Но если что-то мешает тебе сделать это реальностью?.. Кто-то не хочет по неизвестной тебе причине… Красивое лицо Стража воды – такое завораживающее, такое… родное – исказилось в едва слышном несуществующем стихийном крике… а затем силуэт заслонил другой, чем-то до боли знакомый… пугающий настолько, что хотелось тоненько взвыть и дать деру… оказаться как можно дальше от иссушающего пламени… Но наваждение начало пропадать. Контакт – хотя бы зрительный и такой необходимый – распался… С легким промедлением возвращалось ощущение времени и пространства. Ощущение реальности, жизни, воли… хотя на`аша и не совсем понимала происходящее прямо перед глазами – удивленно, но практически безучастно наблюдая за битвой двух противоположностей; вернее, за ожесточенной грызней двух стихий – осознавание происходящего постепенно возвращалось. Хотя это осознавание казалось куда безумнее, чем давешняя покорность. Луннария сначала даже не узнала даро. Кто это?.. что это, превратившееся в некое подобие чешуйчатого существа, лишь отдаленно имеющее сходство с привычным вспыльчивым Змеем? Ипостась? Невозможно… он – не её рода, не е ё крови. Неужели у даро есть какие-то тайные фишки, о которых она не имеет не малейшего понятия? Кто они, эти дети Огня?.. Страха не было. Совсем. Ну, не совсем так категорично – страх был на уровне инстинктов, желающих как можно быстрее уползти куда подальше… Удивление? Бесспорно… Любопытство? Есть немного… на донышке… Легкое извращенное любование? Так у на`хассе и вовсе извращенное понятие красоты… А потом её поглотил бушующий огонь… Это действительно было, словно гореть заживо. Гореть не полностью, а только лишь сознанием, разумом, чувствами. Не в силах прервать, отвести взор, Эйвенталь смотрела в изумрудные глаза, страшные глаза, чувствуя, как по спине неприятно ползут капельки воды, прозванные в народе банальным потом. Бушующее море чужых образов затопляло сознание, картины срывались на него безумным потоком, сминая все внутренние заслоны, игнорируя слабое сопротивление. Да и было ли оно? Ты по глупости допустила его в свое сознание, сама открыла брешь в защите, сама… Иное, чуждое, слишком сложное для понимания… Без совершенно лишних слов, цифр, рун… Каскад мыслей, образов, безудержной злости… ярости… Чужих желаний, мышлений, чувств, вписываемых в собственные, оплетающие их… заменяющие, преображающие, по-своему покоряющие… Где-то пугающие… …Слишком слабая, слишком безвольная… …Слишком легко поддающаяся чужому влиянию… …Слишком легко навязать свои желания… …Слишком легко заставить ненамного полюбить то, что кажется бессмысленным и таким дешевым… Когда наконец даро убрал обжигающую лапу и сам отвел взгляд, девушка была практически близка… к безумию? избитому перегреву? того маленького порожка, отделяющего страх от боли?.. Может, все вместе взятое… А, может, и ничего из вышеперечисленного… Тяжело дыша, словно только-только она выбралась на поверхность, Эйвенталь уперлась ладонью в пол, чтобы хоть как-то сохранить пошатнувшееся равновесие. Очумело потрясла головой, чувствуя жжение на коже там, где пальцы даро сжимали лицо… Более-менее осознанным взглядом осмотрелась вокруг… Удивленным, чуть непонимающим, но осмысленным… насколько это только было возможно для девушки… Эй!.. Удивленно покосилась на убегающего куда-то даро, на Стража, услышав последний рычащий приказ… Отвлеки? Ха, да нет ничего проще!.. может, еще реку выпить и снег прямо сейчас заставить пойти? Хотя… отвлекать – это было то единственное, на что сейчас адекватно бы хватило сил истощенной на`аши. От резко выброшенной вперед когтистой руки рассыпался узор плетения магии. Похожий на невесомую паутинку – он, однако, прочно оплел водяное чудо-юдо, покрывая его (ну, хотя бы часть его) легкой корочкой льда… эх, сюда бы всю силу стихии! Уж тогда бы мы посмотрели, как задвигалась бы водяная скульптура, уже подчиняясь своей новой хозяйке… Конечно, столь бездарная попытка задержания врага потерпела весьма плачевную, хотя и ожидаемую неудачу – урон холодом не подействовал, а застывший льдом прозрачный нарост просто опал вниз, просочившись сквозь порождение стихии, чтобы уже там, внизу, растаяв, снова вернуться обратно в «тело». Но, хотя бы, действительно отвлекли от неторопливой погони за дерзнувшего перечить огненного существа. Эм… Неуверенно обернулась на сидящего вдалеке даро, снова быстро возвращаясь к наиболее важной цели… Отвлечь-то, я её отвлекла.. привлекла, если быть точнее… а дальше что?!.. Чувствуя, как губы сами по себе растягиваются в нервной улыбке-оскале, девушка приняла защитную стойку, с силой поводя плечами и слушая, как с тянущим хрустом разминаются суставы и позвонки – простой удачливой гибкости тут явно будет недостаточно… От первого выпада щупика она просто отклонилась, не слишком элегантно накрениваясь набок. Второй же заставил неестественно выгнуть тело, словно ставя под большое сомнение существование скелета, как хоть какой-то твердой и негнущейся части в теле на`аши холода. Третьего удара, как такового, не последовало и вовсе – вода снова была отброшена на легкое расстояние простым сгустком магии. Грубо, но хоть как-то эффективно в укор родной стихии. Зато четвертый-таки коснулся плеча… чтобы быть мгновенно одернутым, осыпав свой путь отступления снежной крошкой. То место на коже, которое соприкоснулось со стихией, мгновенно посерело, стянулось, покрылось неприятной шершавой коркой… Да она просто играет со мной!.. Недовольство, потихонечку перераставшее в не совсем привычный гнев было… опасно. Контроль и только контроль – никаких неуправляемых эмоций! Никаких самовольных переходов в ипостась! Перед глазами чуть замешкавшейся Луннарии, на секунду, вновь мелькнуло красивое лицо неизвестной на`хассе… Чтобы вновь отступить, пораженно поводя многочисленными ногами-руками. Чтобы захватить с собою на память кусочек кожаного и такого бесполезного крыла, выставленного скорее рефлекторно для защиты… Боль была… конечно была, хотя её и трудно было описать банальными словами. Существу, у которого нет крыльев, представляющих собой сплошную сеть кровеносных сосудов, нервов, кожи и мускулов, никогда не понять эту боль. Она есть везде и нигде, ослепляя и отрезвляя одновременно… Зашипев, девушка болезненно поджала крыло, заворачивая его так, чтобы рана (ай, да все равно, у нас и так неровные крылья! главное, чтобы серьезно ничего там не задето было…) оказалась внутри и не слишком мешала текущей неуверенными толчками кровью и… отступала. Медленно, пытаясь откинуть Стража назад простыми сгустками магии, которые показали себя куда более эффективными, нежели чем привычная стихия. Хотя, что могли сделать эти жалкие толчки с почти пустым резервом? Только лишь истощить до непроизвольной… Не сейчас. Не надо. Она боялась этого стража. Боялась до непроизвольной дрожи, хотя и почему-то думала, что бояться его совершенно не надо. Словно стар этот не имел под собой основы, словно мы уже отбоялись все-все-все… Да. Было что-то знакомое в ней. А то, что это была она, Таль почему-то не сомневалась ни на секунду. Ведь было же знакомым это немыслимое лицо с оромнейшими глазами и отсутствием черт, как таковых… чем? Чем? Чем!? Вспомнить не удавалось. Мысли словно плавали на поверхности, но уцепиться за них не представлялось возможным – миг, и они уже на самом дне памяти… Проклятие! Еще один удар был встречен своеобразной холодной защитой. Вот только пришелся он под ребра, утяжеленный прозрачным кастетом, выбив воздух, отбросив назад, едва не сбив с ног… Заставив тихо охнуть сквозь сжатые клыки, но не дать себе расслабиться… Что он так долго возится?! Ведь… он же знает, что он делает, правда?.. …Два раза просить не пришлось. Ловко отскочив от очередного выпада, девушка кинулась к Змею (ох, как мы близко подошли… а я и не заметила… хотя, занята была больно), чудом не спотыкнувшись о многочисленные выбоинки в полу. Притормозила, со всей осторожностью заходя в круг, стараясь не дай стихии задеть светящиеся символы или выйти за границы не совсем ровного круга. Неловко замерла – даро сидел прямо посередине готовящейся защиты, а ввиду не совсем наличествующей ровности, свободного места оставалось мало. мешать же не хотелось… – держась за бок, куда пришелся удар и тяжело дыша – попробуйте-ка позаниматься такой «зарядкой» после состояния полнейшего истощения… легко отделались – все-го то парочка синяков-шишиек, да «серьезное» ранение крыла, которое должно будет зажить уже скоро… Прости меня… снова. Опять из-за меня одни неприятности…
Мерзавец: Маленькая пометочка на будущее – крысу все же цапнуть! А то, похоже, тут начинается взаимная неприязнь, пока не имеющая столь серьезной основы для глобальных партизанских военных действий. Жуть какая… Мрачно попускав пузыри, Мерзавец вздохнул, в тоске посмотрел стремительно пустеющий пятачок святого воздуха… и, не желая оставаться одному (а по сути, просто не горя желанием заблудиться в этом чертовом коридоре и, впоследствии, пугать возможных путников белеющим скелетом, дай стихии – относительно целым). Колокольчик в голове звенел все настороженней, явно указывая на то, что с хозяюшкой творится что-то… м-м-м-м… не слишком приятное? Хей-най, а может вообще не следует туда соваться, раз уж эта хвостатая зараза втихую паникует? Или не втихую? Злобно тряхнув головой, Золотистый с громким плеском тяжеловесного камня погрузился в воду, быстренько перебирая массивными копытами, догоняя уплывших чуть вперед. Дом Блаженных какой-то… кому расскажешь, не поверит же… Хорошо хоть пока это подводное рандеву длится в относительной безопас… Так. А вот некоторых личностей, любящих распускать копыта, надо связывать заранее и тянуть буксиром! Возмущенно выпустив из ноздрей парочку веселеньких воздушных пузырьков, конь пасмурно попилил взглядом спрятавшуюся за Дмитрием эльфинитку, чувствуя даже некоторое подобие… зависти? ревности? обиды?.. У-у-у-у-у-у, коварная! Вот только обратись потом ко мне! Демонстративно остановившись, Мерзавец разве что копыта на груди не сложил (увы, не позволяло строение скелета) и не отвернулся. К счастью, конь не был настолько глуп, чтобы поворачиваться спиною к предполагаемому врагу… Вот нашла себе защитника, пускай и защищает! А мы, порядочные кони, понаблюдаем… …послушаем… Появление нового действующего лица-хвоста не прошло незаметным. Разглядев эту личность, Мерзавец только и успел, что расстроено махнуть хвостом – еще один черняво-длинноволосый… медом им чтоль намазано!? Жуть… таки и появляется в воображении этакий парад черноволосых, ведомых двумя лошадьми и одной крысой… хозяйка будет в восторге…. однозначно… А потом время растворилось… существовал только лишь звук – мягкое пение, не поддающееся под описание обычных слов – который полностью поглотил окружающее пространство, расцветив его серое нутро в яркие цвета… Бульк… так, заслушавшись, и утонуть не долго! А-а-а-а-!.. бульк….
Пернатый Змей: «Ты говоришь мне все это потому, что мы все в одной упряжке, а твоя хозяйка по уши влюблена в меня. И как бы не этого не хотелось – избавиться от вас раньше выхода на поверхность не выйдет. А если вода мстительна, как может быть мстителен любой из смертных, если она помнит прошлое и задумывается о бедующем – с ней можно договориться. И не пытайся разубеждать меня, что это не так!», - злорадно огрызнулся даро: всеведающий очкарик, запертый в недрах крохотного камешка, успел достать некроманта по самую рыжую макушку. С другой стороны – это занудство не угомонится, пока не получит пищу для размышлений, - «Мой народ родился из первого пламени этого мира, родился вместе с ним. Люди исказили нашу природу по своему образу и подобию. Предатели!» - а вот теперь мысленный голос даро звенел от гнева, - «Они заставили нас помнить, ненавидеть, боятся, стремиться к чему-то. Загнали нас в рамки человеческой личности. Огнь живет лишь этим мигом. Он не тревожится о будущем и не помнит прошлого. Он ничего не чувствует, ничего не хочет и никогда не обещает. Он просто есть. Как существовали и драконы, сгустки стихии от рождения и до смерти. Умирая, мы вновь становимся огнем. А все человеческая мишура просто уходит… в никуда. Но эта жизнь – принадлежит мне, а не стихии. И даже есть я предам Огонь – хотя не представляю, как такое возможно! – это ничего не изменит. Он не станет забирать мою жизнь. Никогда», - спокойно, по деловому. Что бы там люди не учудили – сейчас не место и не время вспоминать старые обиды, - «А теперь, заткнись и подумай. И не мешай мне работать!!!» Опущенный к полу взгляд. Выражение лица – не рассмотреть, неряшливый водопад огненно рыжих волос закрывает. Странная поза, на корточках – правая рука упирается в землю, левая, перемазанная кровью от самого локтя и до кончиков пальцев, благоразумно поджата к груди. И опасная, напряженная неподвижность во всем теле. Он не поднял головы, даже не взглянул на шагнувшую в круг на‘ашу, но искрящиеся силовые линии заклинания шарахнулись в стороны беспорядочным клубком сцепившихся змей и вновь сомкнулись за её спиной. Некромант не был уверен, что даже в своем незаконченном виде чары, созданные смертными и для смертных, при соприкосновении с телом не рожденного существа, не выкинут чего-нибудь… незапланированного. Время замедлило бег. Секунды обратились днями, мгновения – вечностью. Грузное, аморфное тело приближалось с величавой текучестью реки. Не суматошных весенних ручьев и не нервных горных потоков, а именно реки – широкой, до самого горизонта. Такие бывают во внешнем мире. Уверенная в себе, спокойная сила, которой просто некуда торопиться – ничто и никто не посмеет заступить ей дорогу! ..Шлепающий шаг множества лап. Один. Другой... Даро ждал. Кривые линии на полу горели ровным, бледно-зеленым светом. Точно огоньки на кладбище. Их вовсе не надо было принюхиваться, что бы ощутить гнилостно-приторный смрад разложение – неизбежное и не приятное последствие особо заковыристых заклинаний из арсенала некроманта. Полыхнули огнем руны, опечатываясь в камень уже навсегда. Одна за одной, в порядке появления. Север. Юг. Восток. Запад. Он даже не вздрогнул, когда рядом с упертой в пол ладонью вырвался сноп разноцветных искр пополам с раскаленной каменной крошкой. ..Еще несколько беспорядочных движений, сопровождающихся тошнотворными изменениями: новые руки, новые ноги, новые головы… Даро ждал. Вот-вот готовая порваться паутинка чар, хаотично и беспомощно вздрагивала, точно под порывами ветра. Слишком уж слабым якорем для незавершенного контура был разум живого существа. Чуть не доглядишь – и вся работа насмарку. Чуть ошибешься – и соскребать по окрестным кочкам да камешкам будут уже твои останки. Если, конечно, нежить благородная да жалостливая попадется и вздумает похоронить незадачливого чароплета. Ой, не зря - совсем не зря! - для таких заклинаний используют полноценные пентаграммы и активируют их разом, просто вкачивая энергию в уже замкнутый круг! И уж конечно никакой отсебятины, точное, один в один, следование заранее расчерченному на бумаге рисунку. А перед этим долгая и муторная подготовка, тщательное высчитывание углов наклона, количество рун, диаметра контура и прочей магической ерунды. То же, чем занимался Змей, можно было назвать одним словом - безумство. По памяти, обрезав рисунок пентаграммы настолько, насколько это возможно и на глаз перекроив (как ни как не от зомби спасаемся какого-нибудь!) заклинание, он стремительно достраивал недостающие элементы – черточки, линии, закорючки рун – мысленно, одновременно весьма безрассудно выплескивая в воображаемую конструкцию энергию. Не хватало еще ждать потом пару минут, пока вся эта многоступенчатая дура напитается магией и оживет! Милой водной твари этого времени как раз хватит пообедать парочкой идиотов. …И даже когда заклинание было завершено, даро все равно ждал, не зрением и даже не слухом следя за приближением водянистого чуда-юда. Терпеливо и хладнокровно, как затаившийся в засаде хищник. Ближе. Ближе. Еще немного… Водянистые лапы (Ласты? Или это все-таки руки?) протянулись вперед, неуверенно, осторожно. Замерли, чуть подрагивая. Чем бы не было это существо, в первую очередь оно являлось порождением магии и ощущало любую волшбу, как пес чувствует зарытую в землю кость. Ну, дорогой, чего же ты стесняешься? Смелее, смелее! Вот же такие великолепные мы, прямо перед твоим носом (носами?) расселись! Элементаль колебался (во всех смыслах этого слова: Змей наконец вспомнил, что же ему напоминает бесформенная прозрачная масса – праздничный пудинг, один вид которого отбивал у некроманта аппетит). Даро не шевелился. …И все-таки желание добраться до одной несносной девицы (И чего эта паршивка сделала такого, что бы так прогневить спокойную, в сущности, Стихию?! Определенно, стоит стребовать с этой занудской штуковины всю историю!) пересилило крохи природной осторожности. Многочисленные конечности выстрелили, прогибая хрупкую вязь заклинания... Он успел. Каким-то чудом в самый последний миг перед тем, как вся сложная и энергоемкая конструкция разорвется от напряжения, некромант подался вперед и полосонул когтем по камню, завершая заклинание. …Контур замкнулся… Тончайшие ленточки чар, переливающиеся всеми цветами радуги, новогодним серпантинов взвились вверх, до самого потолка. И натянулись, вибрируя, как тетива лука. Расширились, заполнив собой все пространство от нарисованной линии и до потолка. Почти все. Лишь в одном месте целостность, к которой так стремилось заклинание, нарушал подозрительно застывший водный щуп. Ай-яй-яй! Как же неосторожно с его стороны! Магия – уже безо всякого участия со стороны самого Змея – вскипела возмущением. Где-то там, за гранью видимости и чувствительности, в другой реальности зашевелились силы совершенно иного порядка. Некромант злорадно оскалился в морду (лицо?) элементаля. Никогда, ни за что не допускайте, что бы какое-то другое сильное заклинание попадало на границу контура в момент его активации. Результат вам… не понравиться. - Малыш, ничего не бойся… – тишайший из шепотов. Он уже притянул застывшую в самом сердце пробуждающейся мощи дуреху к себе, прижал, столь крепко, что даже дышать оказалось трудно. Жар и холод. Вместе. Одинаковые в своей непохожести, удивительные, невероятные существа. Две противоположности, шутки ради сплетенные судьбой в одно целое. Стоит ли столь упрямо бороться с её волей? Стоит. Хотя бы для того, что бы она осталась жива. Что бы там не говорил этот занудный кулон, значение имеет лишь одна жизнь – эта. Властным тычком по затылку он заставил девушку уткнуться лицом в его плечо, сберегая чувствительные после блуждания в темноте глаза от всё нарастающего и нарастающего (куда уж больше?!) сияния. Даже сквозь закрытые веки пробивались обживающие лучи. Человеческие глаза бы ослепли. Глаза дракона – изумрудная зелень, наполненная огненными отблесками – смотрели на вакханалию не мигая. …А ответный удар контура был страшен… …Представляй Змей хоть отдаленно последствия собственного выбора, гхыр бы на него решился… Полупрозрачная, точно водяной пузырь, пленка защитных чар взорвалась ослепительно белым светом и сгустком физически и психически ощутимой силы. Что там творилась за границей, было даже представить страшно. Но двум сжавшимся в общий клубок и не смеющим вздохнуть существам впечатлений и так хватило на всю оставшуюся жизнь. Или жизни. Фантасмагория света и цвета, беспорядочный всплеск энергии столь сильный, что сам собой складывался в какие-то кружева заклинаний. А спустя мгновения они вновь распускались, что бы соткаться во что-то новое и еще более жуткое. На какое-то время (Мгновение? Вечность?) волна хаоса захлестнула весь туннель, а потом схлынула, оставив после себя опаленные стены, несколько бесформенных лужиц воды в выбоинах на полу и две скрючившиеся фигуры в коряво очерченном круге. Прямо на изумрудных глазах одной из них, ближайших водный сгусток, вопреки законам физики, переполз по камням и канул в недрах самой глубокой лужи. Змей нервно хихикнул и только теперь почувствовал как уходит сковавшее все тело напряжение и беспокойство. В таком-то обществе оба этих чувства быстро станут привычными. - Все. Уже все, малыш, - мышцы под золотистой кожей чуть шевельнулись, расслабляясь. Драконья лапа осторожно коснулась подбородка девушки, заставив её поднять голову, - Посмотри на меня. Вот умница. Хорошая девочка. Ты цела? Из защищающих объятья превратились в успокаивающие, обнадеживающие. А еще спустя мгновение даро и вовсе с брезгливой гримасой одернул руки-лапы. Перемазанную кровью левую неловко подтянул к груди, поленившись даже осматривать. Какая разница? Через какое-то время заживет сама. Вторую конечность, раздражающую не чуть не меньше, некромант упер в пол. Так, что бы эта гадость не попадалась на глаза. Но ничего поделать с чешуей на шее (которая, к пущей радости, зверски чесалась с непривычки) он все равно не мог. Гадство! Грубовато спихнув с колен пригревшуюся там Летунью (не то, что бы место позволяло особо расшвыриваться всякими там девицами, но демонстративно шепнуть рядом все-таки можно) и нахохлился, окончательно утратив всякое сходство с человеком. Взъерошенный полудикий зверек с восхитительно-золотистой кожей хмуро пялиться в пространство. На спине, чуть пониже левой лопатки, упрямо выглядывал из-под огненной гривы насмешливый глаз распластавшегося там дракона. Говоря по правде, Змей и сам понимал, что не справедлив к девушке. Она вовсе не виновата, что любое изменение в собственном теле вызывает в нем острую смесь брезгливости пополам с раздражением. Но… Что поделаешь: никто и никогда не обвинял его в постоянстве. - Все, - хмуро повторил некромант в пространство перед собой, наблюдая как еще две лужицы сливаются в страстных объятьях. Сидеть им тут теперь, пока элементаль либо не уберется по доброй воли, либо в голову не придет чего-нибудь более действенного. Можно, конечно, рискнуть и дать деру… только в таком состоянии не больно-то побегаешь, - Спи. Нам тут еще долго куковать. Как он не старался, а раздосадованного вздоха сдержать не смог. Как и беглого взгляда на приткнувшуюся радом девушку.
Октавия: ООС: Дориан, лично я слабо представляю, как можно под водой круг очертить ;) Что, опять под воду?! Стихии, как мне это надоело! Нет бы тихо-мирно посидеть где-нибудь в трактирчике… Эх, что теперь мечтать? Поспешно уцепившись за остатки вампирского воротника, крыса изобрела наиболее комфортный и быстрый способ передвижения под водой. Называется – паразитизмом. Шикарно! Буль-буль… Нет, определенно. Так лучше, чем самой лапками перебирать. Но всё равно приятного ма-а-а-а-ало-о-о-о!! Ой, что-то холодом повеяло… Куда уж дальше-то?! Крыса недовольно выпустила пару пузырьков. Между прочим, крысы очень предрасположены к респираторным заболеваниям! Кто её лечить будет? Вампир?! Даро?!! Рев, сотрясший своды затопленного подвала, едва не оставил крысу седой. Волна от эльфинитки (спряталась гора за березкой…) чуть не отправила хвостатую в свободное плавание. Очередное возмущенное бульканье было заглушено очередным же ревом подводного существа. О-о-о-ой, ну и рожа у вас, сударь… или сударыня? Нет, женщина, даже если она монстр, такой уродиной быть не может! Чего ты там булькнул?! Кто тут «Уррррррргрррррум»?! Сам давно в зеркало смотрел, а, осьминог-переросток?! Пустите, я ему всё выскажу… Выбулькаю!! Возмущение крысы достигло своего максимума. Отцепившись от вампира, хвостатая решительно погребла в сторону хищной мерзости. Тут бы ей (Октавии, вестимо) и пришел бы логичный конец, если бы не третья сила, неожиданно вмешавшаяся в события. Чарующий голос словно нполнил грудь воздухом, словно дал возможность дышать… Нет, тут крыса погорячилась. Зато и отрезвление тут же пришло! Вспомнив, зачем она вообще отцепилась от вампирского воротника, Окташа продолжила путь. Ещё пара гребков – и острые зубы сомкнулись на остром щупальце. Стихии, ну и гаааадоооость!! Может, он и не бронированный, но зря! Вода приобрела явный привкус озона. Крыса покрепче сжала зубы, почувствовав, что её раскручивают. К счастью, заторможено – явно сказывается пение неизвестного благодетеля. Впрочем, у крысы и хватка, как у племенного бульдога – фиг скинешь! И чего вы там бултыхаетесь, а?! Крысы тут геройствуют, а они смотрят! Плывите уже, «разумные расы»! Не вечно же ей тут болтаться, воздух уже заканчивается!! Очередной взмах щупальцем – и крыса умудрилась глотнуть воздуха, больно ударившись о потолок хребтом. У-у-у-у, изверг! Мотает он… Убить хочет, сожрать… А вот фигушки!! Ну да, крыса – зверек небольшой, особенно для такой махины. Так ведь и блоха неприятностей доставляет уйму. Во время очередного броска Октавия отпустила щупальце, отправившись прямиком в пасть к монстру. Шутка. Чуть выше. Пронзительно булькающая крыса шлепнулась прямо между глаз. Именно в один из них и вцепились острые резцы, благо, соображал зверек очень неплохо, даже в таких условиях. Вопль, в сравнении с которым все прочие вяки не значили ровным счетом ничего, буквально снес хвостатую героиню. Оставляя за собой пузырьковый след, крыса впечаталась в даро и, не теряя ни секунды, юркнула в черную шевелюру. Фух, не сьели! Но разъярились конкретно. Надеюсь, свои-то есть не будут? Она, между прочим, их спасала!
Луннария: На`аша вяло наблюдала за происходящим с какой-то обреченной отстраненностью. Теоретически и внешне. Практически же ей хотелось тоненько взвыть и, наплевав на все возможные последствия такого поступка, дать деру в сторону.. да хоть какую сторону, желательно подальше от сей многообликовой твари, с явной издевкой медленно приближающейся к парочке… ..Почему он медлит?!.. Виски неприятно покалывало – от ощущения творящейся вокруг магии внутри буквально все переворачивалось, забывая после своё верное место; грозили встать оригинальным дыбом беловато-синие влажные волосы. Разум, не совсем еще (точнее, совсем не) восстановивший хоть какие блоки после давешней атаки, мрачно грозил отключиться вовсе, меланхолично наплевав на все остальное и предпочитая блаженную темноту творящемуся безумию. Когда тело Стража внезапно всколыхнулось – для атаки, мощной многорукой атаки, от которой уже вряд ли получится уклониться – девушка непроизвольно зажмурилась. А когда, не почувствовав волне ожидаемого удара, удивленно рискнула приподнять ресницы… сильно пожалела, что при рождении не потеряла зрения и вовсе. А что еще должно испытывать неадекватное существо, наблюдая за буйством плетений магии, переливающихся несуществующими оттенками, почти обретших собственное я? Желание бегства скорого и стремительного всколыхнулось с новой силой, затмевая все остальное… …И наверняка было бы приведено в исполнение, если бы, чуть моргнув, Эйвенталь не осознала себя в узком кольце из горячих непреклонных рук. И пускай у них не было ничего общего с изящными линиями творца, пальцы которых в последнее время уж очень полюбили сжиматься в тисковом захвате на чьих-то запястьях; пускай на белой коже при соприкосновении с шершавой чешуей расцветали красные цветы, словно девушка слишком долго лежала на горячих камнях… пускай… Она сама прижалась к даро, закусив губы, преодолев вполне инстинктивный и нормальный позыв отшатнуться от источника жара… С болезненной тщательностью прислушиваясь к такому знакомому голосу… С ужасом глядя по сторонам, хотя после слов Змея все страхи казались такими… несуществующими. Ведь он сказал, что бояться нечего… ведь нечего, правда?.. Голова дернулась, сменяя угол обзора. Перед глазами мелькнули редкие зеленые перышки, парочка бусинок и бесконечная паутина рыжих волос. Боясь, что волосы могут попасть в глаз, минуя защиту ресниц, девушка зажмурилась, чувствуя, как по многострадальному лицу разливается не совсем ласковое тепло. Как под судорожно сжатые веки проникает нетерпимый нежными глазами свет. Проклятие, ведь если даже просто солнечный денек вызывал резь в глазах… По щеке пробежала одинокая слеза, не имеющая ничего общего со своими предыдущими коллегами. В ней не было соленой горечи, непреходящего ужаса или тоскливой обиды… она была просто попыткой защиты… невольной, но ожидаемой… А затем на`аша вздрогнула, словно от хлесткого удара, выгнулась, уже сама до боли вцепляясь в даро. Казалось, что какой-то шутник интереса ради ткнул раскаленной иглой в сознание открывшегося перед ним телепата. Будь на месте Летуньи поражено заткнувшийся кулон, он бы наверняка съехидничал, что имей сие действо чуть больший стихийный объем, он ничуть бы не удивился, если бы посреди обезображенного коридора не возникла очередная новородившаяся на`хассе. А что? Все факты есть – выброс магии, стихийное воздействие (в духе огня или все того же водного чуда), все мощное и значимое. Но… возможно, в этот раз действительно повезло – даже при всех обстоятельствах возникновение на`хассе не всегда возможно. Повезло относительно – мелькнул лишь на задворках зрения странный образ рыжей огромной кошки с разными глазами, укоризненно посмотревшей на парочку (кулон пораженно охнул, явно узнав сие создание), да Эйвенталь подозрительно притихла, опустив плечи и лишь редкая дрожь, пробегающая по позвоночнику, показывала, что, вроде бы, девушка еще жива. Но вменяема ли?.. На поднятом лице не было ни малейшего проблеска эмоций. Хищно заострившиеся черты лица, красные пятна, темные тени под тусклыми глазами, покорно посмотревшие на даро, лежащий мертвой веревкой хвост. Она далеко не сразу поняла вопроса, не мигая глядя прямо и словно бы сквозь. А затем, моргнув… - Цела, - пострадавшее крыло возмущенно дернулось, о замерло, явно реши отомстить после, когда девушка попытается расправить складки кожи с засохшей кровью… Односложный ответ, бесцветным тоном, слишком спокойным для… На`аша даже не сопротивлялась, когда некромант не слишком мягко спихнул её на пол, совершенно игнорируя легкий укол ниже пояса – давешний укус сварливо давал понять, что он, вообще-то, еще тут и требует к себе наиболее нежного внимания. Уперлась подрагивающими руками в пол, чувствуя, как по виску стекает затесавшаяся капелька воды с так и не высохших волос… Безучастная. Погруженная в себя до такой степени, что невозможно понять – так уж ли спокойно она перенесла эту «взрывную» волну… Но что-то иное, более важное, все же привлекло внимание девушки. Чуть повернув шею, она с легким удивлением посмотрела на кровь, оставшуюся на коже и кое-где: на одежде. Немного посмотрела, словно пытаясь понять, что же это такое… И её лицо дрогнуло – чуть шевельнулись губы, изумленно-взволнованно изогнулись брови, в блекло-голубых глазах зажегся робкий тревожный огонек. Приподняв голову, Таль с тревогой (вернее, её проблесками, что уже было прогрессом) посмотрела на сгорбившегося даро, на его руку, столь художественно заляпанную красным, на спутанные волосы… на нечеловеческие черты, готовые напугать любого иного. Он ранен?.. ему больно?.. что такое?.. Неуверенно протянула дрожащую руку, словно желая коснуться подрагивающими пальцами… Но затем… медленно опустила, великолепно расслышав тяжелый вздох и испытав сильный укол вины… Едва заметно кивнула головой, соглашаясь со словами даро… …«М-да, тут и золота не нужно, она сейчас на любой глупый приказ-просьбу готова… совсем довел ребенка, лучше бы сразу утопил еще там, при побеге из зверинца. Лохматый, теперь я точно согласен с тем, что ты полный…» - кулон с удовольствием перечислил все, как ему казалось, подходящие слова, ни разу не повторившись. Опыт у него был, учитывая, что иногда он ругался и вовсе на непонятных языках, не существующих в этом мире. Образованный, чтоб его… А затем, резко прервав свою многообещающую речь… «Мстительна не вода а та, которая возомнила себя равной стихии. И, как это не странно, почти угадала…» - кулон возмущенно фыркнул, гулко изображая эхо. Вероятно, чтобы показать, насколько сильного он мнения об одном огненноволосом. Получалось весьма и весьма похоже – чтобы наловчится в телепатии у этого осколка камня явно было много времени. – «Нашла, в кого влюбиться… нашла, к кому привязаться, в этом – увы, но ты прав… впрочем, для себя она уже все решила, а потому, кто я такой, чтобы отговаривать её от этого?» - словно для самого себя забухтел он тоном прожженного ворчуна. «Ненормальная… и ты ненормальный…и вообще – я один самый вменяемый!» - чуть помолчав и выразительно посопев несуществующим носом, - «Опять же, ты сравниваешь себя и её. Не смотря на вашу возможную схожесть в некоторых аспектах, это все равно, что сравнивать луну и солнце. Твоя жизнь – огонь, мимолетный и ярко вспыхивающий. Её – бесконечная череда образов, в которых она обречена… тебе слишком долго это объяснять…» - авантюрин замолк, явно собираясь с мыслями… Медленно сползла на пол, все так же неуверенно двигаясь, доверчиво и осторожно уложив голову Змею на колени, подложив руки для пущей мягкости и просто не совсем осознавая, как бы поудобнее их устроить. Собственно, выбора у рыжего особого и не было. Маленький круг-защита не заставлял привередничать, требуя отдельный вип-участок, чтобы можно было спокойно вытянуть ноги, лежа на расстоянии в два метра, а не болезненно изогнувшись, лежать в заведомо неудобной для обычного существа позе. Ахха, сейчас – не на ту напали… Закрыть глаза было минутным делом… …«Ей надо отдохнуть… хоть ненамного – чтобы её организм смог снова перестраиваться… своими заклинаниями, лохматый, ты мало чего добьешься, стихии упрямы до нервного тика… и наивно ждать, что она уползет, получив по ушам разок… пфе… а вот если одна наша общая головная боль попробует себе подчинить этого разбушевавшегося псевдо-Стража, заморозив его и обратив в нечто себеподобное, это может сработать… во всяком случае, в прошлые разы это удавалось. Иногда… нет, стихиями клянусь, если эта ненормальная выберется живой из этой передряги, я её сильно зауважаю…» - чуть помедлив, мрачно. – «А с тобой, надеюсь, больше никогда не встречусь после… Хотя, после я с тобой так и так не встречусь, если…» - камень поспешно замолк, невинно притворяясь молчаливой побрякушкой.
Дориан: Итак, песня подействовала на неведомое чудовище не хуже, чем на бравых моряков. Ну ладно, преувеличивать и хвастаться рано: чудовище вовсе даже не собиралось бросить все, покаяться перед Стихиями во всех грехах и безоговорочно подчиняться Дориану. Только немного… затормозило. Словно слегка приморозили. Пестрая компания (Дориан мог поклясться, что помимо гуманоидов и коней разглядел здоровенную крысу!), впрочем, тоже… на мгновение. Дориан спросил себя, не будет ли его услуга «акульей». Он вовсе не желал, чтобы незнакомцы захлебнулись: это значило бы, что бедный Никс останется в полном распоряжении бесформенной нечисти, и что надежды выкарабкаться из темного, холодного и неуютного подземелья не больше, чем у камбалы Матриархом Сирен стать. Но немного погодя команда магов с лошадьми и крысой, пришли в себя. Дориан протер глаза: именно крыса отважно набросилась на монстра. Даже почувствовал что-то вроде уважения к храброму зверьку – или к его дрессировщику. Дориан пел и одновременно внимательно наблюдал за действом – умение, которым обладают далеко не все, в основном Сирены, ну или кто еще магией голоса владеет. Любопытство боролось с осторожностью. С одной стороны, вроде бы чудовище собирается удрать, а значит, Дориану можно подплыть поближе и объявить о своих заслугах, с другой… Ой… крысе, кажется, досталось неплохо. Чудовищу тоже. Дориан словно сидел на нехилом таком морском еже. Высунуться-не высунуться? Инстинкты говорили ему сидеть тихо и не рыпаться, как будто он мало и без того приключений себе на хвост наловил. Любопытство, свойственное всем Водным созданиям, подталкивало подплыть поближе. Тем более, монстр «взбесился» окончательно и в прямом смысле. Дергался от боли, которую причинила ему боевая крыса (одна штука). Только воздействия – его, Дориана, между прочим, немного сдерживали осьминога-выродка. «Интересно, а мне за это что полагается? Награда какая-нибудь…» «Выбраться отсюда», ответил он сам себе. И все-таки вильнул хвостом, подплывая ближе. Но за пределами досягаемости монстра, разумеется, готовый чуть чего – юркнуть обратно в малонадежную, но все же служащую убежищем пещерку, куда монстр попросту не помещался. Голову Дориан держал над водой, чтобы не прекращать песни. На поясе неудобно болтался насквозь мокрый тюк с одеждой и вещами, было бы удобнее плавать не снимая всего этого, но штанины, например, две, а хвост у него один. И ткань не умеет перекидываться, как то ни обидно. Дориан еще сократил расстояние между закутком подземелий города Дроу, куда его загнали сами неприветливые хозяева и «полем боя». Монстр угрожающе дернулся – кажется во все стороны сразу. Дориан – тоже. По направлению к пещерке. И понял, что попал. В уху. А может быть, монстр слопает его живьем… Щупальце плюхнулось ровно за спиной Никса, свилось, образовывая кольцо. «Откуда! Откуда *здесь* ты взялся, чтоб тебя крабы грызли!» - едва не взвыл Дориан, но не смел прерывать песни, это сделало бы монстра *еще* опаснее. Еще злее. Как будто, есть куда… Одна надежда: на магов… и крысу. Он махнул руками. Мол, ну же. Вы чародеи или планктон? Сделайте что-нибудь с этим монстром и спасите меня. То есть, нас всех, конечно.
Вешалка: Неизвестный гхыр с радостью подтвердил вампиру свое нецензурное поименование. Следом за вредной кобылой выстрелило нечто длинное и узкое, больше всего напоминающее щупальце осьминога, если увеличить последнего в сотню раз и добавить по костяному наросту-когтю на конце каждой конечности. В сочетании с ядовито-салатовым (от возмущения) в красную крапинку (от голода) цветом, вид диковинная тварюшка имела самый располагающий к позорному бегству. Даро, чуть опередивший Дмитрия, голосу интуиции не внял. Развернувшись столь стремительно, что без магии дело явно не обошлось, саданул чем-то убойно-изящным по обвившему клыкастого спутника щупальцу. Осьминог, оскорбленный в лучших чувствах, страстных объятий не разжал, напротив – поскорее добавил яростно сопротивляющегося черноволосого. Не то, что бы это ему особо удалось, но второе щупальце изрядно осложнило жизнь красавчику. Пока мужчины махали кулаками и заклинаниями, перемежая это выразительным нецензурным бульканьем, Вешалка, как истинная дама, поспешила удалиться. А что? Надо же припудрить носик! Вот тут сколько кавалеров! А ты, золотистый, не в счет! Нечего губы раскатывать на такую красавицу! Ответив категоричным отказом на непристойной предложение щупальца и желудка (бедняга осьминог поспешно одернул очередную конечность, но было уже слишком поздно – вредная лошадь украдкой сплюнула в сторону оттяпанную часть), такая молодая и такая красивая кобыла споро погребла подальше отсюда. Не волнуйтесь, боевые товарищи, она вас никогда не забудет! Где-то на пол пути лошадь раскаялась в своем мерзком поступке. Точеные парные копытца сами собой перестали баламутить воду. Вешалка блаженно зажмурилась, покачиваясь на волнах восхитительной мелодии. Голос зачаровывал, завораживал, звал. К нему хотелось плыть со всех ног. И ноги, вопреки всякого участия со стороны головы, тоже поддержали эту замечательную идею, развернув тело и на крейсерской скорости погнав его обратно. Мимо мужчин, мимо суматошно одергивающего щупальца осьминога, мимо золотистого жеребца с вытянувшейся мордой и прямиком к источнику восхитительного звука. Эй, а это что такое?! Оскорбленная в лучших чувствах Вешалка с возмущением воззрилась на источник. А тот, надо полагать, ответил ей тем же. А где сногсшибательный вороной мохноногий жеребец, которого она себе представляла и который, вне всякого сомнения, должен был исполнять серенады только самой достойной слушательнице?! Для верности рыжая еще разок огребла кругом, но никого, акромя мужчины (правда тоже черноволосого, хоть такое-то удовольствие) и обхватившего его щупальца не обнаружила. Искренне огорчившись такому развитию событий, кобыла от души хряпнула хватательную конечность. Осьминог судорожно дернулся и поспешно разжал хватки. Булькнув в лицо певцу что-то нелицеприятное – как ты мог так обмануть доверчивую лошадку, мерзавец! – и цапнув зазевавшегося музыканта за шкирку – пусть еще потом немного пообманывает, ей понравилось! – коняга споро поплыла вместе с добычей к выходу. По пути, едва не налетев на кобылу, мелькнуло что-то серое и истерично (хотя, конечно, это вполне могла бы быть и воинственная жестикуляция, подробно описывающая куда и зачем следует отправиться монстру) дергающее лапами. А, священное животное! Кобыла хищно насторожила уши – под водой особого проку с этого не было, но привычка, сами понимаете – на секунду выпуская добычу. Но потом поспешно опомнилась. Певец был больше. А уж прилетевший следом вопль и вовсе развеял все сомнения, придав рыжуле требуемой скорости. Но все-таки женщины – непредсказуемые существа! Добравшись до вампира и даро, теперь на пару крошащих в капусту щупальца, и Мерзавца, скромненько притулившегося рядом, Вешалка уже клокотала от праведного гнева. Возмутительно! Крысу первой нашла она! С какой стати это… это… это… мерзкое дрянной невоспитанное существо тянет лапы к чужой добычи?! Пусть себе другую ищет! Ткнув буксируемого певца в самую морду золотистого жеребца полукровки – и только попробуй упусти! – кобыла развернулась, воинственно задрала хвост и ринулась мстить обидчику. Спустя еще пару мгновений бедный, несчастный монстр лишился второго глаза…
Пернатый Змей: Темно. Лужицы воды – черные пятна на сером камне. Изредка пробегает блик по невидимым граням контура. Две неясные тени причудливо изгибаются на полу, порожденные приглушенным светом из соседнего зала. Тихо. Где-то монотонно капает вода. Ровно, успокаивающе гудит защитный контур. Если чуть прислушаться, можно уловить шорохи сказочных обитателей мертвого города, ровное дыхание спутницы. Даро не надо было смотреть на девушку – он чувствовал её присутствие, ощущал кожей исходящую от неё прохладу. Мышцы словно каменные. Сознание уныло цепляется за необходимость поддерживать клятый контур, что бы не провалиться в темноту окончательно. Тяжелые веки опускаются. Спать. Хороший совет. Но когда он им, хорошим советам, следовал? Движение. Тяжесть на коленях, приятная и неожиданная. Успокаивает. Некромант чуть опустил взгляд. Ноги, руки, крылья и хвост – все сжалось в один живой клубок. Разметались короткие светлые волосы, неуловимо отливающие синевой. Чуть заметно дрожат ресницы. Ровно бьется сердце. На белоснежной коже алые пятна ожогов и темно-багровые – крови. Неудобная поза. Но даже во сне, совершенно неосознанно, она прижимается к нему. Наивный, доверчивый ребенок. Чудо. Невольная усмешка. Уродливая когтистая лапа одергивается, так и не коснувшись спящей, не потревожив её покоя. Предательская конечность, не удостоившись даже взгляда, возвращается обратно. Змей замирает, застывает, едва дыша. Он так умеет. Научен годами, проведенными в рабстве, когда несколько часов к ряду приходилось сидеть, не шелохнувшись, позади высокородной свиньи пока она вдоволь напеться и натреплется с такими же кретинами-приятелями. Тогда это превращалось в настоящую пытку. Теперь – долгожданный отдых. Никуда не надо бежать. Ничего не надо делать. Не думать. Не тревожится. Не боятся. Потом всего этого еще будет с лихвой. Но сейчас можно часами сидеть и любоваться спящим на твоих коленях творением. Маленькая снежная королева. Красивая и чуждая. Чужая. Не твоя. Хорошо, что она сейчас не может видеть выражение его лица. Хорошо, что она вообще не может его видеть. Огненный монстр из ночных кошмаров склонил рыжую голову, любуясь пригревшейся на его коленях снежной стужей. О, да, госпожа Судьба знает толк в хороших шутках… Что-то заунывно трындит на ухо упрятанный в камешек очкарик. Мимолетное удивление: это штуковина вообще когда-нибудь молчит?! Меланхолично-ироничное признание очевидного: нет. Сочувственная улыбка. Бедная девочка. Столько слушать его заунывные нотации. «Почему ты все не можешь угомониться?» - меланхолично. От прошлого раздражения и злости не осталось и следа. Змею даже не важно, что ответит ему странный собеседник, лишь бы он, наконец, замолчал, - «В чем ты меня упрекаешь? В том, что она влюбилась в меня? В том, что сунулась в Город Вечного Лета? В том, что я действительно не утопил, а еще лучше не связал и не бросил её где-нибудь по дороге? Чего ты хочешь от меня? От нас? Оправданий? Извинений? Заверений в любви до гроба? Хочешь, что бы я ушел? Прямо сейчас?» Ворох вопросов – песок сквозь пальцы. Пылью оседает на коже, лезет в глаза, скрежещет на зубах. В них мало смысла, но так много одуряющей монотонности и привкуса неправильности. Он не хочет уходить. Не сейчас. Ему совсем не безразлично, что будет с доверчиво свернувшимся на его коленях существом. Неожиданное открытие. Можно обдумать его после, а сейчас – принять как данность. «Найди ей жениха по вкусу», - легкий, но едкий привкус иронии в каждом слове. Он не телепат, но несколько лет делить свое сознание с совершенно другим существом – неплохая школа. Жестокая, - «Стабильного. Богатого. Правильного. Пусть увезет ей на край света, посадит под замок, запрет в серебряной клетке и будет пылинки сдувать. Это, по-твоему, счастье? О, да, ты прав. Я не понимаю её, и до конца не пойму никогда – и это, что бы там не бубнил ты, замечательно! – но чего стоит твоя вменяемая, пустая жизнь, ворох таких жизней по сравнению с одной, страстной и пламенной?!» Когтистая лапа вновь замирает, не коснувшись. Сжимается в кулак. Пробегают по белесой чешуе радужные всполохи отраженного света. Уже поблекшие, но все еще явственно различимые. Он не станнит объяснять, сколь мало выпущенная на свободу сила относится к его заклинаниям. Просто Тьма и Смерь – ревнивые женщины. Не любят они, когда кто-то или что-то вмешивается в их дела. Элементаль попытался – за что и был наказан. Он не станет спорить, что милостью его чар, они до сих пор живы и находятся в относительной безопасности, а водянистая мерзость капля по капле собирает себя обратно. Ну да Стихии этой драни в помощь. Когда-нибудь да соберется. Он не будет напоминать о недавней ссоре. Они и так наговорили много всего такого, о чем лучше бы было молчать. Покинув Город Сотен Загадок вместе, каждый из них пойдет своей дорогой. Но сейчас все это действительно не имеет никакого значения. Пусть все будет так, как есть. Вода больше не капает, а глаза видят лишь темноту сомкнутых век. Наверное, этот занудный кулончик что-то отвечал. Даро не слушал и не слышал, пребывая на границе между сном и явью, в плену своих воспоминаний.
Луннария: «То, чего я хочу, уже заведомо обречено на провал. Да, я хочу чтоб ты исчез из её жизни, как мимолетная искра, я желаю этого настолько, что тебе и не понять… хотел бы, чтобы она тогда ни за что в жизни не свалилась на тебя, тем самым полностью сломав привычный ход жизни. Ей не нужен никто. Незачем. Она не должна привязывать себя к чему-либо: ненавистью, дружбой, все той же любовью… Ей это не надо. Так гораздо сложнее – мне, собственно, было бы все равно, как она проживает свои жизни. Если бы у неё не была цель, которую ей задали, которую поручили мне проследить. И которую она должна выполнить, а после – пусть идет, куда хочет. Хоть снова пытается возродиться в этом мире, это будет уже её собственное решение, без меня. Может ты и прав – эти жизни бессмысленны и ничто, по сравнению с пламенной, с одной…» - легкая брезгливая издевка, -«Но это – её жизни, хочет она того или нет. Она обречена была заранее, еще тогда, когда посмела вмешаться во все эти распри между Хозяйками и выборе Пути. Любой выбор повлечет за собой ненужную мишуру последствий. Так будет, так было… но… Неужели ты думаешь, что если ты оставишь её, то ей будет лучше? Тебе ли решать? Ты так решил? Ты так знаешь? Ты считаешь, что ей нужна будет подобная жизнь – ей, которая не ценит именно свою, не находя её такой уж незаменимой? Она отпустит тебя, конечно… о, да, она отпустит, возможно, даже улыбнется и помашет вдогонку платочком, пустив сентиментальную слезу… а дальше что? Думаешь, она забудет тебя? Вернется в Школу, будет ходить на уроки, получит диплом, победит уйму монстров, а потом осядет в какой-то деревне, найдя себе добродушного паренька, который будет её невзаимно боготворить? Или окончит свою жизнь на чьем-то столе или глотке, устав быть такой уж бессмертной? Нет… Может, она даже кинется следом за тобой, в слепой попытке, безрезультатно пытаясь найти, что-то доказать… и что? Что?! Это– жизнь?! Поверь мне, это не жизнь… и вряд ли она не будет считать так же, а потом чувства сами её по… не слушаешь? Не слушай, не слушай, притворяйся глухим, тебе идет. Только запомни: после, коря себя на все корки, стоя посреди быстротающего снежного поля в середине лета, не забывай, что я хотя бы пытался тебя предупредить…» Кулон все же замолк – демонстративно, непреклонно. Пускай-пускай этот лохматый рыжий идиот остается при своем мнении. Все равно в выигрыше так и так останется именно он – бездушный кусок авантюрина. Вот тогда и посмотрим… …Где-то вдалеке пару раз мелькнули мохнолапые тени – но бесстрашные пауки так и не рискнули приблизиться поближе к странной картине, хотя, возможно, магия и казалась им изысканным деликатесом. Обожженные стены немым укором смотрели в темноту, не совсем понимая, чем они обязаны такому жестокому обращению. Странная лужа на полу уже давно начинала подозрительно походить на карманное озеро, иногда любопытно поднимая бугорок-щупик и тот час втягивая его обратно. Не факт, что несчастный псевдо-Страж соберется обратно в прежнем облике – наверняка ведь сбросит пару килограммов (литров?), если только не пожелает совершить небольшую пробежку обратно, к озеру. Тишина. Но… Эта тишина владела звуками: монотонным гудением защиты; редким, очень редким бульканьем обиженного на жизнь водного порождения; редким шорохом неправильно поставленной мохнатой лапки; подозрительно странным потрескиванием – вероятно, где-то камень пострадал настолько, что осыпался вниз несуществующей в темноте пылью; тихим дыханием спящей, слишком неподвижно лежащей для беззаботных сновидений… - Ты предаешь свою стихию, ты предаешь свою природу!! Как можешь быть ты так слепа, ведомая другими, не доверяя своей сути… - Так что же, ты – природа?! ты – сама стихия?! – голос звенел, хлестко стегая воздух. – Ты?! – суть!?! Ты – правда?! А что остальные?! Это напоминает безумие, Моана… ты совершенно… Девушка немного дернула головой, потревожив волосы, невольно сжав ладони, пока еще не сильно вцепившиеся в красную ткань. Слишком глубоко вздохнула… и успокоилась, снова ничем не выделяясь на фоне звуков… успокоилась. Неужели? Кулон что-то пробормотал, распространяя едва чувствующиеся волны тревоги. Он, как никто из иных, знал, что могут нести в себе сны на`хассе. Тем более, вот этой, слишком беспечно и сильно прижавшейся к ненавистному парню. Неужели она не могла выбрать себе позу получше?!.. - Ты пошла против меня, дочь… Но ты не остановишь меня… ты сама сделаешь то, к чему я стремлюсь… но будь ты проклята за это!… Обезумевшая и, возможно, красивая женщина, стремительно теряющая собственное обличие, резкий болезненный толчок, падение на что-то твердое и округлое. Занесшаяся рука для удара резко заострилась, превращаясь в сплошное острое щупальце, казалось, полностью состоящее из воды. Глаза – голубые глаза – испуганно расширились, но остановить неотвратимый удар было уже невозможно. Посыпались вниз поблескивающие осколки Камня, непривычная ощущение завладело телом – тянущее, пустое, где-то раздался протяжный полувскрик-полувой… Удивленно приподняв голову, в неверии посмотрела на синевато-краснеющий водный клинок, впитывающий кровь, уходящий концом прямо в тело… Тревога камня усиливалась. Девушка, неловко дернувшись и едва не выйдя за защиту контура, едва слышно всхлипнула-вздохнула, изогнув губы в болезненной ниточке. От её волос, от её кожи вверх начали подниматься едва заметные белесые ленточки, складывающиеся в замысловатый узор, так похожий на танцующее пламя. Такое увидишь, когда вынесешь из холодного погреба кусок льда и положишь его в теплом месте – белая дымка, так похожая на пар. Когтистые пальцы с побелевши костяшками впились в ткань, спина изогнулась – Летунья прижалась к единственному теплому существу, испуганно подрагивая… …Тысячи искр, гудя роем рассерженных насекомых, сорвались с осколков Камня, завихрились… и, вытянувшись сплошным потоком, резко впились в открытую рану на теле, отбросили в сторону окружающих, завихрились собственными узорами… …холодно… неужели может быть так холодно? той, которая не знает этого слова?... … не хватает воздуха… не хватает… …безумное чувство, причиняющее лишь одно – боль… …как внутри все взрывается снегом, пронизывается каждая клеточка острым шипом… Таль проснулась резко – просто стремительно открыв глаза и дрожа всем телом. Бессмысленно уставилась в одну точку, все еще видя так пугающую холодную темноту, поглощающую сознание, прерывисто дыша и пытаясь успокоить сердце. Образы кошмара смывались стремительно, словно некий умелец споро стирал их влажной губкой, оставляя после себя серые стены с потеками красок. Возможно, девушка и не смогла бы по памяти пересказать все подробности того, что она увидела – но описать, что она чувствовала… Вот только вряд ли бы она нашла подходящие слова. Медленно пошевелилась, поднимая взгляд вверх и пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь странные светящиеся пятнышки (последствия прежней какофонии света) и частокол из серых волос, упавших на лицо. «А теперь, судя по всему, она может хотя бы попытаться «договорится» с этой водой. Растормоши её и заставь хоть ненамного мыслить адекватно» - ничего не выражающим противным голосом посоветовал кулон, умело скрывая свой испуг за эту бестию. Хорошо, что в этот раз она проснулась сама… Иначе могла бы и вовсе не проснуться, заново пережив все во сне… Включая полную пустоту.
Пернатый Змей: ООС: Кхм… Ну… Вы сами понимаете, весна и все такое… Мягкая, напитанная влагой осенних дождей листва устилает землю. В небе из-под кучерявых облаков и древесной кроны изредка выглядывает краешек смущенной луны. До полнолуния еще добрых два дня, но его пьянящий вкус уже витает в воздухе, чувствуется сладкой кровью на языке. Это особая, ни с чем не сравнимая радость мчатся вперед по ночному лесу в сильном, здоровом, послушном теле. Пробовать ветер на вкус, как гурман - яства в дорогом ресторане. Ощущать с какой легкостью подчиняется тебе каждая мышца. Знать все тайны леса. Как же слепы люди! - Прекрати, слышишь?! – раздраженный голос Кары ломает видение. Лес не куда не делся – но желто-алый ковер опавшей листвы топчут теперь чужие лапы. Хорошо так топчут, продуктивно. Теперь эта тварь точно не сбежит. Секундная вспышка животного непонимания и злости. Почему нельзя? Почему? Почему? Почему? Ему хочется бежать, хочется выть, хотеться гонять дикое зверье! Покусать её, раз она запрещает нам! Стой. Мы на охоте, братец. Ты нашел его? Рывок, быстрый и грациозный. Луна серебрит белоснежную шерсть взвившегося в прыжке хищного зверя. Всего мгновение назад он был за несколько миль от сюда. А теперь снова здесь. Потому, что сейчас полная луна. Потому, что тут - его отражение. - И? – снова Кара. Остальные ждут в низу, в овраге. Не хрустнет ни одна ветка, ни всхрапнет конь – но волчий нос обмануть труднее. - Туда. Он вышел левее переправы и сбил какой-то дрянью магический след, - вампирша молча поворачивает коня, но на лице её так и читается облегченное: «Ну, наконец-то!». Рыжуля чуть переступает с ноги на ногу, подбирается перед рывком. Она тоже любит скорость, любит бежать вперед вослед за белоснежным зверем, там, где не пройдет ни одна другая лошадь… … Это охота идет уже вторую неделю. Охота за мразью, отправившей на убой сотни живых существ, доверивших ей свои жизни. За мразью, вздумавшей считать себя вправе решать за других. Рвутся с цепей горные волкодавы, прядут ушами привычные к долгой скачке кони, хмуро и зло молчат спутники. Они не станут убивать добычу. Не на этот раз. Не сейчас. Она издохнет сама, от усталости и голода, от истощения, все так же уверенная в своих благих помыслах и великих целях… …впервые Дикая Охота не взяла за свою работу ни гроша… Странная штука память. Свежий ветер в лицо или затхлый воздух подземелий? Бешенная скачка сквозь ночь или застывшая неподвижность. Упругая конская спина или холод камня? Что есть прошлое, а что настоящие? Одно накладывается на другое, как бусины на нитку. Бусина белая, бусина красная. Злость и спокойствие, пьянящий звериный восторг и тихая нежность. И ненависть. Сквозь видение и реальность – ненависть! Именно она отыскала эту тропку среди сотен других дорог воспоминаний. Что бы показать. …голос, который судит… голос, который решает… …как ему надо…как ему проще… … лживое, насквозь фальшивое благородство… участие и помощь, которых лучше никогда не знать… Слова не имеют значения. Интонации не имеют значения. Больше не имеют. Это так очевидно, что кажется даже смешным, как он не понял раньше! Тихий зануда в очках, уткнувшийся в стопку своих книг? Да как бы не так! Не молодой уже мужчина с голосом ангела и пустыми, безучастными глазами. Он говорил, а они верили ему. Он обещал привести к свету, но забавлял добавить: свету лишь для него одного. Зло бывает разным, но это – недостойно называться даже им. Мерзость. Человеческое желание управлять другими, решать за других, определять, что будет лучше для них, стремясь лишь к собственному благу… Тоненький всхлип, суматошное движение, пробирающий до костей холод – почище ведра воды на голову. Воспоминания – волшебный осенний лес, летящие по следу тени – блекнут, растворяются, принося в реальность только застарелую ненависть. Это больше не походило на спокойный сон. Напряжение в каждой клеточке, каждом мускуле. Безнадежное. Отчаянное. Скрюченные когтистые пальцы из последних сил цепляются за другое живое существо так, словно от этого зависит сама жизнь. И холод, не имеющий ничего общего с искрящимся великолепием зимней стужи. Он везде – щиплет кожу, покрывает белой пеленой инея разум, заползает в душу… Что же тебе снится, малыш? Какие монстры живут в твоих кошмарах, снежный ребенок? Горячая ладонь некроманта неуверенно ложится на взъерошенную светлую макушку. Разбудить? Не стоит? Она просыпается сама. Дыхание с шумом вырывается из легких. Огромные, испуганные глазищи подслеповато щурятся на скудный свет. Привлечь её к себе и стиснуть в объятьях. Сильно-сильно, до боли, позабыв и об уродливых лапах, о том, что одна из них перепачкана кровью. Выплеснуть в этом мимолетном порыве хаос эмоций. Лишь когда она сама начинает вырываться – то ли заподозрив неладное в поведении своего спутника, то ли от недостатка воздуха – хватка послушно слабеет. Теплая, человеческая рука медленно, прочувствованно гладит сжатые в комок мышцы спины. Как и тогда, в обитой алым шелком комнате, пальцы легко пробегают по линии позвоночника, пробуждая волну мурашек и заставляя все тело инстинктивно подается вперед. Он успокаивает притихшее в кольце мужских рук существо так же, как мог бы успокаивать испуганную кошку. И от этого странным образом успокаивается сам. - Тише, это просто плохой сон. Кошмар. Покажи ему свои чудесные зубки – он сам испугается и убежит, - некромант чуть улыбнулся, отстранил девушку от себя и мимолетным жестом откинул назад серебристые пряди. В изумрудных глазах отражается участие и забота. И что-то еще. Решимость? Отголоски былой злости? - Малыш, обещай мне кое-что, ладно? Ты будешь жить. Не существовать, а жить. Со мной или без меня. Ты – удивительное, невероятное чудо. Не лишай мир такого сокровища! Еще несколько секунд обманчивой неподвижности. Вместе. Существа столь разные, что идеально дополняют друг друга. Хотят они того или нет, признают или нет, они необходимы друг другу, как воздух. Кулон не понимал, но едва ли стоило винить его в этом непонимание. В конце концов, он был просто разумным кусочком холодного камня. Он не мог знать, что сам добавит последний кирпичик в возведенную судьбой стену из совместных переживаний, тревог и забот. Есть узы, сковывающие вместе крепче любви. Ответственность. Восхищение. Болезненная жалость. С некоторых пор становится невозможным просто пройти мимо. …А еще, будучи гениальным мерзавцем, Змей просто обижал портить мерзкие планы своих «коллег»… - Эта дрянная штуковина говорит, что ты можешь прогнать нашего милого сторожа, - с некоторым запозданием, он неловко отвел раненую руку. Чуть шевельнулись, напрягаясь, мускулы под золотистой кожей, - Пора нам отсюда выбираться. Да и Ваэри, похоже, совсем замучила этих восьминогих бедолаг, пока нас не было, э? – он усмехнулся, - Только за приделы контура без надобности не выходи, хорошо? Магию он пропускает…
Луннария: ООС: *ехидно* а вы только заметили, что весна пришла? Вовремя, однако… Резкие объятия были… не то, чтобы совсем уж неприятны. Скорее, даже наоборот, просто… Отдохнувшая вместе с девушкой боль ехидно напомнила о себе – уж кого тут у нас били в ребра? Ах, не знаете?.. а если напомнить?.. Невольно задержав дыхание, Лунна непроизвольно попыталась отстраниться – насколько сильно она не была напугана, собственные кости казались чуть более важной темой. Инстинктивной, но важной – нужно будет после проверить, а одним ли простым синяком она отделалась?.. Впрочем, стоило даро хоть как-то справиться с собой, уже сама на`аша прижалась к нему, изредка вздрагивая. И хотя холоднющая кожа не совсем была в восторге от соприкосновения с теплом… кто её мнение спрашивать будет, м? Змей был успокаивающим. Змей был реальным. Змей был живым. Её успокаивали его пальцы, его дыхание, даже простое ощущение того, что он рядом… Его слова. Смысл которых, особенно в конце, не слишком мягко заставил сердце биться чуточку быстрее… Голубовато-серые глаза с легким непониманием посмотрела на некроманта. Утонули в одуряющей зелени радужки, поразились странному выражению… почему он так смотрит? Этот вопрос… просьба… удивила её. Удивила настолько, что даже на какое-то мгновение от былого страха не осталось и следа – только странная задумчивость. К чему он это говорит? Зачем просит? Что скрыто в этих словах – что послужило причиной их появления? Что он вообще имел в виду?!.. Но его слова были… приятны. Неожиданны, непонятны, но приятны. Парадоксально приятны. «Она не сможет тебе этого обещать искренне, как бы ты того не хотел. Это не её природа – любить до одури жизнь, не её природа жить долго. Даже если она постарается что-то изменить, неужели ты считаешь, что ставшая неотъемлемой за шесть жизней череда привычностей изменится от твоих слов? Именно сейчас она прожила свой привычный срок – еще год, два и все. Если не меньше… я уже понял, что это не тот мир, который нам нужен. А значит и оставаться в нем боле не нужно…» - голос звучал вкрадчиво. Кулону не нравилось, что творилось в голове этого сына огня. Отчасти потому, что полностью разобраться в нем не получалось – сознание было иным, не таким, к которым он привык. Заставить эту девчонку жить и наслаждаться жизнью – это может не слишком хорошо повлиять на ближайшие планы. Конечно, был и запасной вариант, даже целых два. Первый – самому попытаться повлиять на на`хассе. С её психикой и происходящим вокруг будет очень легко завести её в пучину дикого отчаяния, а все остальное она сделает под аффектом сама. Но вопрос теперь заключался в другом – а так уж легко этот проклятый рыжий парень захочет снова повесить обратно невинный кусочек авантюрина ей на шею? Что-то подсказывало, что нет… Второй вариант был проще, но одним только стихиям было известно, сколько до него оставалось ждать. Он был наиболее перспективным, но и наиболее нежелательным… - Я… я постараюсь… - голос звучал неуверенно, с сомнением, ловко замаскировавшемся под усталость. Кулон презрительно фыркнул… даже немного удивленно – откровенно сказать, этот кусок авантюрина искренне надеялся на то, что девушка вообще не ответит на столь горячую просьбу… досадно. Нет, решительно пора обратно, к ней – и так уже слишком много времени потеряно, а ему нужно с ней поговорить без свидетелей. – Постараюсь, - слабая улыбка, её тень на тонких губах. Почему так легко? Почему такое ощущение, что что-то свалилось с души? Почему?.. Растерянный взгляд, вновь боязливо повела плечами, старясь переключиться на нечто «более важное»… Неужели кулон считает, что ей хватит сил прогнать это странное существо? Эйвенталь с легкой опаской покосилась сначала на лужу, а потом… её взгляд сам притянулся к шевельнувшейся руке, запачканной кровью… укол вины заставил девушку заглянуть в глаза даро, а потом... Её собственная холодная ладошка осторожно коснулась раны, пробежалась невесомо подушечками пальцев… и легла, не совсем касаясь кожей – чтобы не тревожить своим весом, но хоть немного играя роль своеобразного холодного компресса… не факт, что холод поможет – далеко нет. Но девушка действительно чувствовала себя сильно виноватой… и не знала, что могла сделать… Повернув голову, на`аша вновь с легкой тоской посмотрела на холмик воды, недвусмысленно бурлящий за контуром. Увы, тот не устыдился и замерзнуть только от этого укоризненного взгляда совершенно не торопился. Подавив разочарованный вздох, Таль… сосредоточилась? Как бы не так! Наоборот – расслабилась, тихонечко выманивая из закоулков сознания силу стихии. Опустились поникшие плечи, с тихим шелестом полуразвернулось неудачно сложенное раненное крыло, буквально повиснув, сцепленное засохшей кровью. Но не обращаем на это внимания… слишком оно рассеянно… слишком направлено в одну точку. Разве что черты лица – и без того усталые, ярко выраженные, с коварно залегшими тенями, делающими юную, в общем-то, девушку гораздо старше – немножко исказились, как искажается гладкая поверхность воды при нулевой температуре. Появляется полупрозрачные ниточки, делающие гладь резче, болезненней… выразительнее… клыкастее… когтистее… но несильно. Первая ступенька – и то, с натяжкой. Никаких лишних пассов, лишних движений, демонстративного успокаивающего бормотания… Только немая тихая, нежная просьба… властная, непреклонная… мягкая, чуть заискивающая… требующая… Водный бугорок недовольно дернулся – шевельнулись мелькнувшие лапы, возмущенно сверкнули огромные глаза, булькнул Страж что-то верно не совсем лестное… Девушка нахмурилась, невольно подавшись вперед, повелительным взглядом из-под полуопущенных ресниц глядя на воду. Словно испугавшись остроты стальной радужки, вода недовольно… отступила, отползла… ненамного, словно сомневаясь… но все увереннее продолжая двигаться по направлению к стене… Чтобы распластаться там неряшливой сплошной паутиной, боязливо цепляясь за стены и неловко сидя на полу… Чтобы позже увидеть несуществующими глазами беловатый пар, вырывающийся изо рта хозяйки и по не поддающимся законам физики траектории приближающийся прямо к… На`аша дула. Дула так, будто бы в её легких был неисчисляемый запас воздуха – непринужденно, ласково, как дует мать на царапину ребенка. Вот только дыхание это вырывалось сквозь более крупные клыки все той же дымкой, усиленной легким и незаметным узором магии. Голая стихия, в совокупности со столь нелюбимой силой, дающие поразительный результат. Через считанные мгновения, растянувшиеся на минуты, только странноватого вида глыба льда и напоминала о том, что тут был некогда страшный и грозный Страж – порождение безумной стихии… «А если бы вы соизволили меня отдать обратно, я бы вполне мог убедить её в том, что она вполне способна покорить эту гхырову субстанцию» - невинно заметил авантюрин, распространяя легкую волну недовольства. Не признаваться же, что если бы это у него получилось, то последствия для истощенной на`аши были… не самые приятны? Хотя, для кого как… Эйветаль зевнула – отчасти потому что была легка нехватка кислорода, отчасти – потому что спать хотелось просто зверски… нет. Снова окунуться в очередной кошмар? Увольте… Зато, не хотелось есть… Милое состояние после длительной голодовки – когда при мыслях о еде к горлу подкатывает противная желчь, а желудок чувствуется (хотя, обычно, он не должен о себе напоминать, как о самостоятельном органе) и недовольно ноет, сам не понимая, чего он хочет. Хей-най… стоп. Потом будем анализировать состояние тела. Лучше головой займемся… Кулон – у даро, так какого же что-то мелодично звенит?!.. Али это уже глюки? Хотя… скорее, это склероз и уже привычная головная боль. - Я не знаю, насколько сильно это его задержит. Все будет зависеть от того, с какой скоростью растает лед, - чуть извиняющимся тоном пробормотала девушка, виновато поглядывая на Змея. – Но нам и правда лучше уйти как можно быстрее… я слышу приближение Мерзавца и не думаю, что этому вредному коню удалось самостоятельно зайти так далеко.
Пернатый Змей: ООС: таки знаю, что бред) Но.. как есть) Лунна, солнышко, я могу убрать онец, как в асе и говорила. Бушевать, подобно лесному пожару, когда к тебе прижимается дрожащая снежная королевна из зимней сказки занятие… невозможное. Сокрушающая волна злобы и ненависти схлынула, оставив после себя небывалую легкость во всем теле. Цветной калейдоскоп мыслей и эмоций сменился ощущением внутреннего спокойствия и силы, не имеющей никакого отношения к магии или физиологии. Это было неожиданно, непривычно и… приятно. Говоря по правде, даро был совсем не против обшарить все это гхырово подземелье в поисках какого-нибудь завалящего монстра для его последующего торжественного усекновения, а рассказы о благородных рыцарях во славу прекрасных дам истребивших ни один вид редкой нежити не казались более художественным вымыслом. Скорее, подробной (даже слишком) инструкцией вот таким вот психам. Привычно взъерошив рукой светлую шевелюру своей спутницы, некромант, сам того не ожидая, разразился неуместным жизнерадостным смехом. А потом привлек опешившую девушку и легко коснулся губами взъерошенной макушки. «Мерзавец», - с чувством, но совершенно непонятно кого неугомонный даро имел ввиду. Самого себя? Или зловредный кулон, даже прикасаться к которому стало неприятно? Хм, хм… Как только они выберутся от сюда, стоит куда-нибудь пристроить эту болтливую штуковину. Не таскать же её вечно с собой?! – «Знаешь, если бы я был чуть более милосердным, то пожалел бы тебя. Но, уж прости, мы с тобой натуры подлые и мерзкие, так что не обессудь: что бы ты там не задумал, придется обождать хотя бы парочку столетий». - Не постарайся, малыш. Просто сделай это и все. А я… - он замолчал, обрывая себя на полуслове. Чуть передернул плечами, с вновь появившейся беззаботностью и легкостью. Змей и сам еще не знал, что намерен делать, но нисколько не сомневался: его гениальный (мы никогда не умрем от скромности, э?) ум что-нибудь да изобретет. Холодная ручка коснулась зудящей ранки. Даро вздрогнул, скорее от удивления, нежели от боли. Порез был глубоким, но ровным и совершенно точно не опасным. Просто кровил сильно, как и всякая подобная рана, и Змей намеренно отстранялся, что бы не перепачкать еще и свою спутницу. Но не устраивать же представления из-за такой мелочи?! Особенно если учитывать что это действительно оказалось приятно. Не столько само прикосновение, сколько выражение – сметь вины, беспокойства и тревоги – промелькнувшее в её глазах. Ну да что с законченного мерзавца и эгоиста возьмешь, э? - Спасибо, - тихий шепот в спину обернувшейся на‘аши. Едва ли она могла его расслышать, отдавшись морозному великолепию собственной силы. С затаенным любопытством он наблюдал, как неохотно, сопротивляясь до последнего, ожившая лужа превращается в искрящийся бликами лед. Наблюдал, от всей души жалея, что не может приобщить к процессу собственную стихию – облачко пара имело бы куда менее внушительный и гораздо более унылый вид. «Ты меня что, за идиота держишь?! Да её чуть от истощения не трясет!» - искренне возмутился Змей, по некоторым размышлением найдя возросшую в коридоре глыбу неплохим прижизненным памятником сгинувшему элементалю. Жаль, недолговечную, - «Гхыр тебе! Оно мне и в таком виде нравится!» Искушение подойти, потрогать и даже отколупать маленький кусочек на память оказалось столь велико, что некромант подался вперед, почти высунувшись за границы активного контура. По стенам гуляли радужные отсветы отраженного и искаженного ледяными гранями света. Казалось, это не просто кусок замороженной вода, а алмаз, драгоценный, обманчиво хрупкий. - Такая глыба? Около часа у нас точно есть… – даро скептически фыркнул. С грацией ядовитой змеи, он выскользнул из объятий девушки, встал, недовольно цыкнул. Мышцы затекли до полной не послушности, противно ноя и недвусмысленно намекая, что сидение в скрюченной позе на холодном полу не самое лучшее время препровождения. Пусть и приятное. Мягким, текучим движением, захватившим все тело от стоп и до кончиков пальцев рук, некромант потянулся, изрядно напомнив большого хищного зверя. Ага. С чешуей и ядовитыми клыками! – Поверить не могу! Я настаивал на ледяных фигурах для новогоднего праздника в прошлом году. В жизни теперь такую дрянь в дом не понесу – мало ли во что она растает, – чуть склонив голову на бок, словно прислушиваясь к чему-то, Змей задорно улыбнулся и подмигнул, - Моя вертихвостка тоже неподалеку. Вот паршивка! Опять до заикания довела какого-нибудь проводника. А гениальному мне потом выдумывай историю с одинокой больной бабушкой и семеркой голодный братишек! Словно не веря в коварство собственной кобылы, некромант вновь рассмеялся, по-собачьи встряхнув огненной гривой, и решительно шагнул вперед. Ничего не изменилось. Корявые линии, все так же украшали неровный пол. Все так же укоризненно пялились выжженные стены и дулся замерзший элементаль. Но в воздухе больше не чувствовалось гнилостного привкуса Смерти. Магия исчезла без следа, словно заклинания никогда и не существовало. А еще спустя четверть часа не останется и пентаграммы. Змей слишком хорошо знал – некромантия не любит ленивых и обожает преподносить сюрпризы. По большей части неприятные, на вроде толпы гремящих костями скелетов, вежливо провожающих случайных посетителей кладбища на тот свет. - Идем, - веселье слетело с него, но в изумрудах глаз по-прежнему полыхал упрямый огонек. Даро протянул руку, помогая Летунье подняться, и недовольно нахмурился, заметив, как бережет девушка левый бок, как осторожно двигается, стараясь лишний раз не потревожить больное место, - Ты неисправима, - с мрачной уверенностью констатировал очевидной некромант. Прежде чем невезучая дуреха успела протестующее вякнуть, её деловито развернули и бесцеремонно ощупали, уделив особое внимание подозрительному синяку (синячище!) чуть повыше талии. По тому, как напряглась от мимолетного прикосновения «пациентка», даро и вычислил источник боли. И усилил нажим, пытаясь прощупать сквозь опухшую плоть ребра. Наконец, вердикт, - Кости целы. Но выглядит все равно паршиво… Проклятье! Как же не вовремя! Змей раздосадовано прикусил губу, положив теплую ладонь на потревоженный синяк, что бы хоть на время утихомирить боль. Можно было понести девушку на руках (очень романтично и, как подозревал некромант, это бы избавило от целого ряда проблем, которые кое-то умудряется притягивать на свой хвост с удручающим постоянством), но даже у даро есть придел выносливости. Да и встречаться с местными жителями лучше имея свободные руки. А то не больно они тут гостеприимны… - Придется потерпеть, малыш. Я ничего не могу сейчас с этим сделать. Если совсем плохо будет, скажи, - поддерживающая рука исчезла. Змей отступил на пол шага, разглядывая на’ашу чуть прищурив изумрудные глаза. А потом повернулся и первый бесшумной гротескной тенью скользнул вперед по коридору, туда где виднелся темный провал в соседний драконий зал. Интересно, есть ли из той махины другой выход? В любом случае сперва стоит найти Ваэри. Понадеемся, никто и ничто не прельстилось такой сомнительной добычей. А ежили и прельстилось, то уже выплюнуло и убежало от ужаса… …Милая сердцу картина осталась неизменной. Староста факультета Единорогов безмятежно посапывала, свернувшись уютным клубочком. Паук тоскливо обвис и, похоже, окончательно утратил надежду выбраться из богатырского захвата. При виде двух фигур, соткавшись, казалось, из окружающее темноты, он истерично дернул лапками и пронзительно завизжал. То ли девушка от природы обладала крепким и здоровым сном, то ли свою черную лепту внесло выпитое ей зелье, но пробуждаться она не пожелала. Визг перешел в надрывный хрип, а потом и вовсе трагически оборвался. Вымотавшийся и вдоволь навоевавшийся, Змей воззрился на сие безобразие с задумчивостью садиста, готовящего какую-нибудь гадость. После небольшой паузы обреченно вздохнул и неопределенно махнул рукой, прибавив к этому парочку негромких, но эмоциональных эпитетов. Что с неё, блаженной, возьмешь?! Разбудить спящую красавицу оказалось посложнее, чем выставить с десяток защитных контуров. После пятой попытки, когда даро уже всерьез заподозрил неладное и склонился проверить все ли в порядке, эта… паршивка очнулась сама. И как очнулась! Протестующий возглас не успевшего отшатнутся Змея перекрыл торжествующий вой вцепившейся в него всеми четырьмя студентки. Несколько минут парочка, пыхтя и сопя, ожесточенно боролась, пока, наконец, более сильному и ловкому даро не удалось отодрать от себя пылкую подопечную. - Гхыр знает что! – с чувством буркнул парень, за ворот удерживая улыбающуюся счастливой улыбкой полной дурочки девицу на расстоянии вытянутой руки. Стоило неосмотрительно разжать пальцы, как Ваэри тут же предприняла новую попытку задушить некроманта в страстных объятьях... …а по залу, на расстоянии полудюжины шагов тихо-тихо, пока никто не заметил, ковылял на заплетающихся лапках потрепанного вида паук…
Луннария: ООС: 1-ое: у меня бред больший, но имейте совесть, у мня егэ в пятницу)) 2-ое: немного получилось, но… мне кажется законченным) Все хорошее имеет особенность когда-то заканчиваться. Пришлось и вставать, чуть недовольно разжимая руки; как всегда вновь невольно залюбоваться грацией некроманта, наверняка имея весьма глупый вид при этом; но что самое ужасное – сам момент становления на разъезжающиеся ноги, который неминуемо затронул больной бок… Увы-увы, скрыть сию неприятность не получилось. Мимолетно искривленные губы, неловкий поворот – так, чтобы хоть немного уменьшить неприятные ощущения, которые и так были не совсем ожидаемыми из-за протянутой руки помощи… приятно, неожиданно. От студентов-сокурсников такого редко когда можно было добиться… Оставалось лишь радоваться, что этот удар пришелся не куда еще – голова или хребет были бы куда худшими мишенями. Как выяснилось, что все сие предосторожности были напрасными. От проницательного взгляда зеленых глаз не укрылось ничто… а увернуться от настойчивых золотистых пальцев было еще более невозможно. Как невозможно и сдержаться, чтобы не зашипеть сквозь стиснутые клыки, во время проверки «на прочность»… стихии, до чего же больно!.. - Могло быть и хуже, - не желая показывать, что ей больно, на`аша даже нашла в себе силы на слабую тень улыбки. Благодарной, усталой, кривой… но улыбки, именно улыбки – когда на лицо словно падает косой лучик света. Не надо, хватит ему волноваться о ней… это совершенно лишнее… Теплая ладонь действовала… странно. Когда прикладываешь холод к синяку, то кожа немеет, перекрывая боль и, хотя ты продолжаешь её чувствовать, она не особо тебя донимает. Словно эта самая боль ожесточенно грызется со льдом, забывая о своей истинной цели. Когда же тепло… из пронизывающей она стала… немного тянущей, мягкой, больше похожей на простое тихое нытье ребенка, которое совсем не раздражает… иногда. И если оно не злое… Пытается помочь, заботится… - Не страшно. Я потерплю… - «…но говорить все равно ничего не буду». Только лишь позволив себе чуть скривиться в плаксивом выражении, в спину уходящего Змея, Летунья заспешила следом, двигаясь немного… неуверенно – простые последствия истощенного вида ипостаси. Легкая потеря скорости, реакции, общая заторможенность… Интересно, чтобы сказал на это вездесущий кулон? Нужно будет его забрать при случае… а то без его нотаций непривычно… и какое-то странное растущее неприязненное беспокойство… Тряхнув волосами, девушка недовольно прикрыла глаза – тусклый свет зала показался просто убийственным для и без того «опаленных» глаз. Немного поморгав, смахнув невольно выступившие слезы, Эйветаль с любопытством огляделась, отмечая и немного рассеявшееся паучиное море, и странный силуэт впереди, один из составляющих который как-то подозрительно знакомо завопил-заверещал, явно надеясь на помощь… Наивный… Или, скорее, наивным был даро, рискнувший попытаться разбудить девушку. Неужели ему никто не говорил, что будить спящую студентку – дело опасное? Причем, о-о-очень … - Мне можно начинать ревновать? – благоразумно не заходя в зону поражения массового оружия под названием «Ваэри», Эйвенталь скромно уткнулась носом в кисточку хвоста борясь с не совсем приличным хихиканьем. Хей-най, какая страсть, какой пыл, какие эмоции!.. какая ничем не прикрытая радость (хотя бы с одной стороны)… Даже с легкой завистью понаблюдав за «обнимающейся парочкой» (хм-хм, чем там старосту опоили? может, попробовать? будет вполне хорошим оправданием в случае чего…), на`аша все же нашла в себе силы оторваться от столь занимательного зрелища и даже нашла ему замену. А именно – её необычайно заинтересовал странный блик, подпрыгнувший в челюстях воровато крадущегося куда-то паука. Как истинная воровка (и найдя хороший повод отвернуться от остальных разумных существ), студентка левиофанов ну просто не могла пройти мимо столь заманчивого объекта, а потому осторожно пошла к мохнолапому, умудряясь даже не особо шататься при ходьбе – уже достижение! .. «Так ты не хочешь меня отдавать, рыжий даро, я правильно тебя понял?» - тихим мурлыкающим тоном пропел кулон, слегка охлаждаясь, привлекая к себе внимание. – «А ты совершенно точно уверен в своем решении?.. ты думаешь, что у этой беловолосой есть в запасе еще хотя бы сотня-другая лет?.. а давай теперь вместе подумаем…» - ласковый, приторный тон, - «Посмотри на эту рыженькую девчушку, которую ты с таким пылом пытаешься отодрать от себя. Кто она? Что она? Пошевели своими гениальными мозгами и следом подумай, что из себя представляет во-о-о-он та личность, которая сейчас столь занимательно виляет хвостом… никаких мыслей нет?» Авантюрин, вернее, давайте так – некая сущность, сформировавшаяся магией за столь долгое время, была в ярости. Ярости несдерживаемой, но тщательно маскируемой. Не привык кулон к такому обращению, забыл о том, что ядовитой правдой успеха редко добьешься, особенно в таком случае – тут бы хитрость проявить, да как-нибудь попасть к «хозяйке»… А вместо этого – разозлившись из-за пустяка! – из-за какой-то мальчишеского самоуверенного заявления! – пытаться доказать ошибочность мнения… которое лучше бы вообще не разглашать!.. …синеватый длинный коготок деловито постучал по спинке, заставив нервное насекомое ошарашено подпрыгнуть и резко развернуться к предполагаемому обидчику… чтобы с ужасом узнать в этом самом обидчике давешнюю ненормальную, из-за которой род паучиный потерпел даже некоторые потери. Лунна обворожительно улыбнулась, нагибаясь поближе (а паучок - хороший! размером с матерого волчика, ей-ей… прелесть какая…) и стараясь получше разглядеть сей странный предмет, столь любовно сжимаемый пауком. М-да, странная страсть у этих восьмилапых к блестящим штучкам… - Дашь посмотреть?.. – вероятно, неудачная попытка отползти спиной подальше должна приниматься, как отрицательный ответ. – Жлоб… хорошо, - хитрый блеск голубых глаз, - а обменяться не хочешь? – паук недоверчиво что-то курлыкнул, явно сомневаясь в том, что девушка может предложить хоть что-то относительно ценное и с недоверием поглядывая на сжатый кулачок. – Даже на это? – продолжала коварная на`аша, медленно разжимая протянутую ладошку… на которой столь соблазнительно колыхалось тонкое плетение незаконченного заклинания. Значит, вы, мои хорошие, любите магию?.. Уловка девушки сработала безотказно - мгновенно выплюнув странно блеснувший камушек, паук с довольным урчанием вцепился в плетение, а побледневшая Эйвенталь наконец-таки получила доступ к вожделенной вещи. Камушек был странным: осколочным, явно никогда не видевшим рук хоть какого мастера… молочно белый с одной стороны, он резко светлел к другому концу, становясь почти прозрачным – голубым, но неуловимо отсвечивающим желтым… вай-ме, что это еще такое? Но наиболее важное – откуда это? - Пушистик, а ты не покажешь, где ты откопал эту вещицу? Честное слово – я никому не скажу! Паук немного посомневался… а затем, что-то стрекотнув и явно надеясь на еще что, величественно махнул лапкой, предлагая следовать за ним.
Дмитрий: ....Хорошо, что клинок все еще так легко вылетает из ножен!... Пение отвлекало только поначалу. Потом стало уже не до этого - Дмитрий слегка увлекся кромсанием щупальца неведомого гхыра. Благо даро помогал неслабо. Тварь была живой или все же нет?... Если бы вампир был уверен в том, что этот гхыр - не нежить, тогда бы все было ясно. Заклятье помощнее из своего арсенальчика магии Теней - и вперед. Но проблема была в том, что магия теней ориентировалась в основном все же на живых существ. Вернее, на их умерщвление. Еще вернее - Дмитрий сам переориентировал для себя эти заклинания. И теперь кто бы знал, как он жалел об этом своем поступке. ...?!!!!!..... Вот так крыска! Вот так лошадка! Мы тут, понимаешь, героико-эпически кромсаем щупальца, а они уже до глазок добрались! Нет, ну никакого канонического порядка в женской голове определенно не бывает. Совсем никакого. А уж прибуксованный лошадкой некто вообще заслуживал пары хороших тролльих словечек на его голову за несвоевременное появление. Хотя.....с другой стороны, после его пения (в хор, товарисчи, нэ?) тормозить это гхыроватое чудище со щупальцами стало неслабо - даже лошадь, которой полагается вроде бы бегать, а не плавать, умудрилась оставить его без глаза и самой остаться не разобранной виде детской мозаики. Так все же?!.... А какая, в сущности, разница.... Дмитрий прекратил швыряться простенькими заклятьями из арсенала "что вижу, то и режу" - пришлось усиленно замахать измазанным зеленоватой слизью клинком, так как чудище явно решило не сдаваться и двинуло весь свой щупальцевый арсенал в направлении "теплой компаши". Уже без всякой системы отмахиваясь от нахального осьминога (и слыша неподалеку попытки распеться с одной стороны и злобное шипение с другой), Дмитрий пытался вспомнить хоть одно подходящее заклятье. Для того, чтобы тянуть силы, нужен контакт....ага, пожать склизкую лапку этому чуду природы....ихором эта гадость явно не истечет...тем более, глаз у осьминога уже нет, а он все еще удивительно ловко колошматит щупальцами по всем подряд....тепло чувствует? Родной мой, учись думать! По тебе он тоже колошматит, а где ты у себя тепло видел?! Вон отсюда, шиза! Рано еще! ...все остальное не поможет.... Но! До свиданья, крыша, - подумал Дмитрий, выдернув из-за пояса мешочек подозрительного вида (и как его еще крыса не обнаружила? с ее-то любопытством...наверное, просто времени не было - ишь как сгеройствовала...). С водой может и не среагировать....а, почерту! Слово, символ, материал. Сочетание, от которого когда-то над головой незадачливого алхимика разорвало на щепки парочку приличных балок. Небольшое вредоносное "исследование" из области алхимии символов - почти что магии, имеющей весьма немного общего с традиционной отравляющей алхимией. Между щупальцами осьминога что-то разорвалось с тяжелым бульканьем. Сначала - вроде безобидно. ...но волна, возникшая от этого "взбулька", унесла компашу и ослепшего осьминога далеко в разные стороны. Ну, хотть щупальца здесь больше не носятся... Да и поубавилось их, - ехидно подумал вампир, глядя на плавающие неподалеку от места разрыва темные слизистые ошметки. Переменка, господа.
Октавия: «А во-о-о-о-о-олны бушу-у-у-у-уют и пла-а-а-ачу-у-у-ут, И бьюу-у-у-у-у-утся о борт корабля-а-а-а-а-а, Растая-а-а-ал в далё-о-о-оком тума-а-а-ане Рыба-а-а-ачий, Роди-и-и-имая на-а-а-аша-а-а-а земля-а-а-а!» А волны и впрямь бушевали. И-и-и-и вверх! И-и-и-и вниз! И-и-и-и влево! И-и-и-и вправо! И-и-и-и… ну и вонь, скажу я вам! Ой, и голова что-то кружится… И хребет болит… Кажется, это всё-таки была баба-монстр. Мужики женщин не трогают! Знают, что себе дороже… Похоже, на сей раз хвостатую доконали-таки. Ох, и в глазах темнеет… Пока шел бой, крыса, хоть и с трудом, но сдерживалась в шевелюре даро. Но стоило только мужчинам опустить мечи, как серый комок с плеском и тихим стоном скатился в воду. Холодно. Мокро. Противно. Качает. Сильно, аж подкидывает. И запах. Всё сильнее и сильнее. Очередная волна от полудохлой – или всё-таки дохлой? – твари подкинул безвольное тело и радостно швырнула на плечо вампира. И без того пострадавший от удара об потолок хребет хрустнул. Писк резко оборвался. Утро. Сквозь шифон занавесок пробиваются робкие лучи, в союзе с зеркалами порождающие солнечные зайчики, весело мечущиеся по стенам. Ветряно, шифон лениво шевелится, меняя углы падения лучей на зеркальные поверхности. Потому и зайчики беспорядочно мечутся вместо того чтобы смирно застыть на деревянной панели. Вот один из зайчиков грустно погас: его накрыла тень. Человеческая. В зеркале отразилась немного сонное, но уже свежее, влажное после умывания лицо молодой девушки. Теплые темные глаза, обрамленные смоляными ресницами, веселая улыбка, завитушки мокрых волос надо лбом. Вторая тень. Суетливая горничная, опрятная девушка на выданье. Яркое пышное платье, искусная прическа и – самое ненавистное! – слой белил, румяна, помада… В зеркале отражается лицо не человека – надушенной куклы. Но всё так же сияют теплые глаза. Вы что, правда думали, что крыса – существо неразумное, бесчувственное, движимое лишь инстинктами? Значит, вы никогда не видели, как увлажняются бусинки глаз, как слезы путаются в шелковистой шерстке… Шок, нежелание подчиняться обстоятельствам. Нет, так не может быть! Он не мог погибнуть!! ЭТО не должно занять Его место! Ага, кто б тебя спросил… Ну здравствуй, дядюшка. Солнечные лучи всё так же проникают сквозь шифон. Горничная всё так же приходит, но чаще с книгами, чем с белилами – и слава Стихиям! Из человеческой памяти быстро стирается важное, но с таким трудом забывается то, что хочешь выкинуть прочь, о чем хочешь забыть навсегда… Остается только один выход: посвятить себя чему-то, что отнимет все силы, что займет мысли. Этим стала магия. Дыхание ещё есть, сердце чуть бьется, жизнь едва теплится, утекая по капле в минуту. Минута… Это много? За минуту можно прожить целый день прошлого. За несколько минут пролетят годы. Годы до спасения. Или минуты до гибели? - Госпожа! Госпожа! Радуйтесь! Его больше нет! Ваш дядя, он мертв! Вы спасены, госпожа! Немного менее молодая, уже замужняя, горничная осталась прежней, несмотря на прошедшие годы. Избавление? Спасение? А чем один узурпатор отличается от другого? Не пришло ещё время, когда женщина сможет править наравне с мужчинами. Как бы не была она хороша в политике, ей уготовлена роль максимум серого кардинала. А вот и он. Спаситель, избавитель. Косая сажень в плечах, золотистая шевелюра, квадратный подбородок и полное отсутствие мысли в глазах. И, конечно, министры. Министры, пережившие и твоего отца, и дядю. Они и тебя переживут, голубушка. А морды довольные-е-е-е… Да, несмотря на все свои недостатки, правил дядюшка сам. И отлично правил! Государство и с внешними долгами расплатилось, и солидно сокровищницу пополнило. Ну что же, похоже, ближайшие годы именно они будут править, министры. Это даже интересно… Вода, смешанная с кровью монстра, заливается в рот. Противно, а откашляться не можешь, всё хуже и хуже. Спасения уже не хочется – хочется покоя. И чтобы не было этой омерзительной воды…
Пернатый Змей: ООС: а у нас страшные перепады погоды. И я зверски хочу спать.... Как хоть экзамен, э? ПыСы: если что удалю выделенный курсивом конец. но... не удержалась!) Какое счастье: подопечная все еще жива. Её никто не съел и не покалечил, а выпитая дрянь по-прежнему поддерживала девушку в счастливом неведении безумца. К тому же Ваэри - единственная в их небольшой команде! - потратила время с пользой. Выспалась. Отдохнула. И теперь имела все возможности цепляться за предмет обожания железной хваткой! Какая же все-таки досада, что её кто-нибудь не сожрал! Неужели в этом стихиями проклятом месте не нашлось достаточно голодных и нетребовательных в еде монстров?! - Всенепременно, - огрызнулся Змей, а Ваэри, пытающаяся то ли просто задушить некроманта, то ли задушить в объятьях серьезно кивнула. И кто только называет женщин слабой половиной?! Найти лгуна и надавать по шее! – Развлекаться с сумасшедшими дурочками – увлекательное занятие. Мечта всей моей мерзавчатой жизни! – и злобное рычание, сопровождающее последнюю отчаянную попытку избавится от налипшего балласта, - Да отвяжешься ты от меня или нет?! Нет. Что и требовалось доказать. Огромные-огромные, невинные-невинные глазищи без проблеска мысли. Счастливая, на пол лица улыбка Ваэри. Не менее радостная, но тщательно маскируемая – другой вредной личности. Предательница! Ну и гхыр с вами двумя! Вот обидюсь и будите плакать! Показав язык – непонятно кому, зато с чувством мстительного удовлетворения – он отвернулся с видом оскорбленного достоинства, скрестив руки на груди и высокомерно созерцая исчезающий где-то в вышине потолок. Над ухом довольно посопели и поудобнее обхватили добычу. Даро даже не шелохнулся. Эка невидаль – любвеобильная девица. За последние сутки ему и так на них ну [b}очень{/b} сильно везет. Сопение стало неуверенным. Кто-то нетерпеливо подергал за рыжие пряди, и, по ощущениям, приобрел в собственность одно из поникших зеленых перышек. На этот раз губы некроманта, не удержавшись, искривились в мимолетной самодовольной улыбке. Ну, вот и добилась ты, моя дорогая, такого великолепного меня. А дальше? Победа, она такая, мимолетная и скучная!.. Тяжесть на плечах исчезла. Ваэри потыкала заинтересовавший её «объект» пальцем. И возмущенно вякнула, когда попытка сдвинуть с места золотую статую в натуральный рост не увенчалась успехом. Не то, что бы она совсем не старалась, но… Статуя проказливо усмехнулась и принялась насвистывать мотивчик разухабистой горской плясовой с очень неприличным припевом. А еще – ждать продолжения… Но То ли Ваэри наскучила игра, то ли он слишком глубоко погрузился в свои мысли… … это было все то же шутовское веселье, поверхностное, напускное. Великолепная маска, призванная сокрыть истинные чувства. Она не касалась души и разума, стиснутых в незримые кольца чужой беды. Беды, о которой удивительное, невероятное существо из зимней сказки не имеет ни малейшего представления. Оно просто не понимает, не может понять и почувствовать, потому, что еще никогда и никто не пытался показать ему сколь удивительна, великолепна жизнь. А этот голос… Этот въедливый, лживый голосок… …иллюзорная уверенность, подаренная её близостью, слетела, искрящимися капельками воды, оставив после себя глухую озлобленность. И навязчивое желание свернуть невидимому собеседнику шею, помноженное на врожденную брезгливость к всякого рода… типам. «Правильно мыслишь, штуковина. Не отдам. Никогда», - не один занудный хмырь может быть приторно-сладким. Пожалуй, это умение присуще всем законченным мерзавцам, - «Тебя, должно быть, изрядно позабавит то, что скажу я. Привратница есть. Она нужна уставшему миру. И Летунья есть. И может быть она и не нужна тут никому, кроме меня, но это не имеет никакого значения. Уже не имеет. Я ничего не могу поделать с приходом привратницы, но могу избавить одну несносную девицу от твоего вредного руководства. А дальше… Истинный огонь милостив. Он рассудит по-своему». Легкое прикосновение. Даро недоуменно дернул головой, с трудом возвращаясь к реальности. Перед его мысленным взором извивался, переливаясь алым и золотом, язычок древней, могучей силы. Если уж Вода отказывает в милости своей дочери, так ли глупо наедятся на покровительство прихотливого Огня? … Истинный Огонь милостив… В конец расстроившись таким невниманием к своей персоне, Ваэри вернулась к увлекательному рисованию. Угнездившись на корточках, девушка сосредоточенно водила раздобытым перышком в пыли, время от времени прерываясь на вопросительно-выжидательный взгляд в адрес столбом стоящего Змея. Лишь повторное робкое прикосновение заставило его чуть удивленно посмотреть вниз. Паук. Старый знакомец – любитель прокатиться на чужом плече. Позади, в паре шагов, угадывались гротескные очертания второго насекомого. Но даже на таком расстоянии было видно, как он взволнован. Чуть на месте не подпрыгивает! - Чего вы хотите, маленькие воришки? – негромко спросил он, просто для того, что бы хоть как-то показать, что усилия мохнатых не пошли в пустую и были замечены. Что бы не обнаружили, это казалось таким неважным, не стоящим внимания. Единодушный тычек лапок. Куда-то в гулкую пустоту за спиной некроманта. Что за…! Куда её опять понесло?! Белая кисточка хвоста деловито помахивала, удаляясь в одно её хозяйке ведомое направление. - Летунья! – никакого результата. Кисточка еще разок прощально дернулась туда-сюда и окончательно растаяла в темноте зала. Разумеется, вместе с на’ашей. Пр-р-ридушу! Секундный порыв – рванутся следом и привести в исполнение угрозу - был отброшен как крайне неэффективный. Пусть и очень желательный. Сокрушенно покачав головой – везет же кому-то на всякие… неожиданности – даро вздернул на ноги Ваэри, подсадил радостно взвизгнувшего паука к себе на плече и поплелся следом за сгинувшей незнамо в каких дебрях спутницей. Впереди, пофыркивая от усердия, семенил восьминогий плут. В конечном итоге, если не знаешь куда идти, то чем эта дорога хуже остальных? Может и выведет… куда-нибудь. Перед тем как юркнуть в глубины узкого лаза – трещины в скальной породе - вслед за Ваэри и мохнатым проводником, он оглянулся и неприязненно передернул плечами, что бы скинуть ощущение навязчивого, пристального взгляда. Сотен, тысяч маленьких, блестящих, нарисованных взглядов… Они смотрели, жадно вбирая все – неуловимое движение и отблески света, сказанное и, то, что никогда не будет произнесено в слух, и даже то в чем боишься признаться самому себе. Самое сокровенное. Самое поверхностное. Все. Так люди воспринимают музыку – рокот барабанов и тихие нотки флейты, плачь скрипки и суровый гитарный перебор. Радость и боль, слезы и смех – в едином совершенстве темных и светлых красок. Хищные драконьи глаза наблюдали. Оценивали. Запоминали. Они сторожили этот зал множество лет до рождения потревоживших его смертный покой, и будут сторожить – после. Вечные. Непостижимые. Страшные. Если бы ничтожные твари, топчущие древние камни, хоть на миг забыли свои проблемы. Хоть на миг – огляделись по сторонам. Внимательно, пристально. Как в первый раз. Они увидели бы как быстро убегают пауки, как следом за ними, наползая друг на друга, волной бесформенной клубящейся массы выползают из углов, и спешат, торопятся следом…
Дориан: Возмутиться, по какому праву нахальное животное тащит за шкирку, Дориан не успел. По правде говоря, решил оставить все претензии на потом. Возможно, предъявить полным списком и потребовать компенсации за моральный ущерб. …Но с другой стороны, храбрый конь утаскивал Дориана из щупалец монстра, а не пытался ему скормить. Поэтому Никс смирился с невежливым обращением в виде таскания за шкирку – зубастая, что твоя акула, коняга едва не вырвала клок волос, Дориановой гордости, и Никс недовольно шлепнул хвостом по воде. Лошадь послушалась, отпустила – прямо в гущу незнакомых и разношерстных существ. Чудовище помаленьку очухивалось от гипноза. Дориан прекрасно знал, что после того, как оно отойдет от магического воздействия – будет втрое злее. «Ну, я сделал что мог», - утешил себя Никс, - «По крайней мере, я ведь задержал его! А вот драться я не вызывался. Я вообще существо не драчливое». С той мыслью Дориан и нырнул поглубже, надеясь отсидеться ближе к дну. Но долго не выдержал: подземные воды лабиринта премерзко воняли то ли тухлятиной, то ли продуктами жизнедеятельности разной монстрятины… Дориан вынырнул, брезгливо морщась и отфыркиваясь. Интересно, а эти наземные существа вообще понимают, что здесь вода отвратная? Хуже всякой канализации. Мертвая вода, будто ею покойников омывали, а может и какие-нибудь некроманты в своих целях пользовались… «Потом объясню если чего», Дориан отплыл подальше от битвы и монстрячьих щупалец, но все же не слишком далеко от компании спасителей. Вдруг за углом еще какой-нибудь спрут водится. Кстати, а вот этот – вовсе не осьминог… с осьминогами Дориан бы договорился. Существа они тупые, но в общем, не злые, только не любят когда их трогают. А вот болезненного исступленного голода и злобы в них нет. «Точно какие-то чародеи поработали», хмуро думал Дориан о существе, похожем на спрута, - «Поди, выловили маленького кальмарчика и сделали из него вот ЭТО…» А потом еще эти сухопутные удивляются – отчего это водные создания их не любят! Внезапно раздался оглушительный всплеск. Взметнулись до – нет, не небес, небес здесь и в помине не было, зато были потолки подземелья, и вот до них и взметнулись – волны. Дориан снова скривился – Стихии, как же мерзко дышать этой водой! Все равно, что есть мертвечину, провалявшуюся на солнцепеке неделю. Может, какому упырю это по вкусу, но не добропорядочному Никсу! «Отравлюсь еще чего доброго, и помру», в который раз пожалел себя Дориан. Он плыл неизвестно куда, скорее не плыл, а довольно бестолково метался в залитых нефтяно-черной жижей воде. Дышать ею становилось все труднее, жабры заволакивало чем-то вроде масляной пленки. - Фу, гадость какая! – вынырнул он. Дышать воздухом было легче: внутренности лопнувшего монстра не заразили его. Новые почти-знакомцы Дориана тоже болтались неподалеку в не самых горделивых и позах. «Эй, герои, что же вы пафосных речей не произносите по поводу победы над чудищем», мысленно съязвил Дориан. Так, но язвить пока не стоит. А стоит держаться… ну вот хоть того вампира. И коня. Конь его, Дориана, спас, а вампир – одолел осьминога-нежить. Вот и Дориан рядом с ними покрутится. Пока не вылезут они из этого совершенно малопригодного как для земных, так и для водных созданий, места. Внезапно Дориан услышал писк. Крыса… та самая боевая крыса, секретное оружие магов. Дориан ухмыльнулся, вспомнив яростную атаку зверька. Писк повторился. Явно из-под воды. «Вроде бы, крысы не умеют дышать под водой», подумал Дориан. А еще не умеют дышать под водой лошади, маги и вампиры. Так что кому вытаскивать храброго грызуна – вопрос не стоял. «Ладно, мне это не трудно. Хотя вода и мерзкая». Дориан нырнул и почти на ощупь (чернила-внутренности заполнили пространство чем-то густым, противно-скользким) поплыл к источнику писка. Точно так же на ощупь схватил барахтающегося зверька за… ну, за что пришлось. Этим «чем пришлось» оказался длиннющий хвост. - Только попробуй цапнуть, - мрачно сообщил крысе Дориан, - выкину и сама выплывай. С этими словами (и крысой в руке) он поплыл наверх.
Луннария: ООС: *тяжелый вздох-всхлип* Ох, не напоминайте мне об этой пытке… ЗЗЫ: Аналогично – могу потом поправить… и заранее извиняюсь за этот пост – у меня снова затяжная депрессия… «Ты наивен даже больше, чем я думал… что же, ты можешь оставаться при своем мнении – я не против, совершенно! Будет интересно понаблюдать за милостью твоего Истинного Огня к существу, чья суть являет собой простой холод, временно втиснутый в рамки телесной оболочки…» - тихий то ли смех, то ли фырканье. Самоуверенно. Убежденно. – «Но тем не менее замечу: я все равно никуда не денусь, я все равно буду в выигрыше, чтобы ты там ни пытался сделать… она, возможно, даже попытается меня вернуть, слишком завися от моего присутствия. Или влияния.. хм… Я – ограничитель… или же ты сам хочешь попробовать посдерживать силу той, «которая только тебе нужна»? Смешно… Что ты можешь сделать против мощи древнейшего артефакта?.. ха…» Кулон резко заткнулся… очень подозрительно быстро заткнулся, отказываясь подавать хоть какие признаки жизни. Вероятно, был очень занят одному ему известными делами… Они уже миновали зал, нырнув в изящного вида разлом, заставив невольно забеспокоиться – а найдет ли их после некромант? Не суть важно – в случае чего, просто вернемся обратно… Паук уверенно семенил вперед, изредка косо оглядываясь, а то и поджидая прихрамывающую девицу. Последняя же была в раздумьях. Непривычных, но, тем не менее, кажущимися важными… Во-первых - в голове было слишком пусто. Привыкшая с самого детства к безграничному морю чужих мыслей, потоку чужих чувств, ей ощущать только лишь присутствие насекомых было… непривычно. По сути, конечно, эти мохнолапые были относительно разумными, но… насекомое, оно насекомое и есть, будь оно хоть драконью дюжину раз мутировавшим и преобразованным. Простой набор, простые позывы… ни-че-го интересного. Во-вторых, хотя «ниточка» и чувствовала Змея (хм, это нам только показалось, или и правда мы слышали его голос? Хмф, верно, глюки уже пошли…), было весьма и весьма странное ощущение... отдаленности. Словно некто пытался заблокировать эту самую «ниточку» хотя бы для на`аши. Даже Мерзавец ощущался приглушенно… хм… Нужно будет не забыть спросить у даро – возможно, какая-то банальная природно-магическая аномалия и блокирует связь… В-третьих… хей-най, а не многовато ли куда-то увлеченно спешащих паучков вокруг и в соседних коридорах? Быстрее… скорее… пока не стало поздно… переждать… убежать… Девушка потрясла головой, пытаясь прогнать наваждение. Инстинктивные эмоции «неразумных существ» – огромное спасибо, но нам хватает и своих… …В коридоре совершенно не было темно. Нежные глаза студентки, так невозможно ненавидящие любой яркий свет, находили приглушенные отблески странных камушков в стенах (ой ли? а усики на некоторых не считаются?) вполне великолепным аналогом магических светильников. А что? Мягкий свет, не раздражающий сетчатку, не отвлекающий от всего остального пейзажа (или натюрморта???), лишь выделяя выразительные тени. Думать о том, как выглядит одна «бледная немочь» в таком освещении не хотелось просто категорически. Кошмаров нам и в жизни хватает… Смотреть по сторонам, восхищаясь потеками паутины и таинственными бликами, играющими на тонких нитях; невольно провожая глазами промелькнувшую мимо восьмилапую тень – наскучило весьма скоро. Однотипность никогда не может нравиться долго… Бок, растревоженный (ох, как хорошо, что можно свалить хоть на кого-то все шишики!) «чудо-лекарем» болел и стенал, невежливо напоминая о себе-любимом. Полузаживший укус ящера своеобразными «пинками» напоминал о себе при каждом шаге. Крыло наконец-таки смогло развернуться, пугая живописно застывшей разводами-сосульками затемненной крови на шерсти и коже, особенно явственно делая акцент на рваный кончик новоприобретенной складочки-неровности. Некоторые ожоги на открытых участках рук до сих пор кричаще выделялись покраснением. Впору было забиться в угол и начать тихонечко заниматься самокопанием. Другой вопрос заключался в том, что делать этого ну… категорически не хотелось. Это было даже странно – безусловно, еще месяц назад девушка бы так и поступила (хотя, месяц назад мы бы в такую авантюру и не рискнули бы ввязываться). Сейчас же… Все было словно затемнено прозрачной вуалью фиолетового цвета… Не хотелось совсем ничего. Кроме, конечно, скромного желания упасть, где стоишь, и погрузиться в волшебный сон… ну, денька на два – это точно! …чтобы вновь увидеть тот самый кошмар… М-дя, сплошная засада… даже во снах, когда-то столь любимых… Волосы увлеченно прилипали к влажному лбу, и без того заслоняя обзор; шаг становился все более механическим, уменьшая и без того едва заметное теперь сходство с человеком разумным… В конце-концов, сдавленно дыша (боясь слишком глубокими вдохами раздразнить и без того злобно ноющий синяк), на`аша остановилась, уперев руки в колени и с тихой ненавистью глядя на бодрое насекомое. - Так, все, подожди хоть минутку, хорошо?.. – жалобно попросила она укоризненно остановившегося паука и, оглядевшись, попыталась облокотиться об наиболее ровную поверхность стены, чтобы можно было вполне уютно сползти на пол, не сильно мучая уставшее тело… И… далеко не сразу поняла, что облюбованная стена почему-то предпочла коварно вдавиться внутрь, даруя «восхитительное» ощущение неконтролируемого кувыркающегося полета, почему-то исчезающего светящегося квадратика, в который заглядывала знакомая многоглазая и донельзя удивленная мордаля, странного звука (вай-ме, это мы так вопим???) и… Угадайте. Когда это у нас было мягкое приземление?! Некоторые мгновения Летунья пролежала неподвижно и даже молча, закусив губы, борясь с выбитым от боли дыханием и вполне ожидаемым продолжением вопля. Не стоило и загадывать, ибо приземление произошло именно на тот самый несчастный больной бок, наверняка добавив еще парочку цветастых пятен. Как на кожу, так и на одежду. С легким стоном подняв голову и заглянув вверх, девушка немного посозерцала раздваивающийся квадратик со слабым светом наверху. Подняться обратно получится вряд ли – это крылатая определила сразу. Конечно, по узости сей лаз не мог сравниться с тем дымоходом, через который пролезла она еще в снятой комнате в погоне за неприятностями, но… Там стены были гладкими, тогда она была в силе и могла заставить ветер поднять её, не применяя усилий крыльями. А тут… студентка невольно сглотнула, разглядев тень особо острого уступа, который вполне мог поставить яркую точку в сем перевоплощении. Дуракам, блаженным и студенткам всегда везет. Подняться, пускай и не на ноги, все же получилось. Сгорбившись и держась за раненное место, Таль с невероятной тоской посмотрела чуть в сторону. Туда, где тьма сгущалась особенно четко, обрисовывая, вероятно, единственно возможный выход… вернее, хоть какой-то ход… Сидеть на одном месте казалось глупым… идти в пугающую темноту со стенами – не хотелось… Обреченно заскулив, девушка таки забилась поближе к более светлому месту. И внезапно захихикала. Громко… неадекватно… Иногда плохо, когда твои тайные желания имеет особенность сбываться с такой скоростью… …Паук, с удивлением пронаблюдавший, как щедрая хвостатая девица внезапно исчезает в открывшемся проходе, с интересом заглянул в него, чуть не сметенный визгом…. почесал лапкой предполагаемый затылок… подозрительно послушал приглушенный смех… и, подпрыгнув, с пронзительным стрекотом помчался обратно по прямому коридору – туда, где по идее находился столь опрометчиво покинутый опасный зал… и, соответственно, известный рыжеволосый тип, единственный могущий хоть принять хоть какое адекватное решение.
Мерзавец: ООС: Кхм, почему у меня такое ощущение, что меня почти все игнорируют!? Ау, я здеся!.. *а то сейчас как пикачушну, да молнией шандарахну, бу-га-га!!* ЗЗЫ: не обращайте внимания, меня заносит... хм... депрессия переросла в эйфорию... к чему бы это??? Мерзавец возмущенно булькал, мрачно посверкивая глазами. Он продолжал благоразумно не вмешиваться в бой, великолепно понимая, что вампир, даро и женская половина маленького, но уже сплоченного коллектива великолепно справиться и без него, великолепнейшего и несравненного. Но вытерпеть подобную наглость было выше его скромных и терпеливейших сил… …Когда подплывшая кобыла сердца от всей своей широкой души вручила то ли рыбу, то ли парня и глазами пообещав великолепный коллаж того, что она сделает с одным лошад, если он случайно потеряет оный подарок, Мерзавец впал в легкий блаженный ступор. Вай, какая внимательность, какая забота… ладно, кавалеры дарят дамам украшения, деньги ипрочие важные подарки, а тут… приятно. Так и должно быть!.. Увы, может от разлившейся в воде темной жидкости, может – из-за того, что вовремя схватить за предполагаемую шкирку не получилось, а может – просто сам рыба не понял, что его подарили… Как бы то ни было, Золотистый был брошен, обижен и разве что не получил прощальный удар хвостом по своей изящнейшей мордашке. Это требовало серьезной мести – изощренной, жестокой и весьма-весьма-весьма мощной. Кажется, давешний вампирчик потерял свой рейтинг в мини-списке. В-принципе, на несчастного хватит и одной крысы… Уверившись в этой мысли, конь деловито поплавал из стороны в сторону, брезгливо отталкивая копытами странные куски непойми чего и пытаясь найти преусловутый новый «мешок», в котором можно было подышать. А то… чегой-то в легких поселилась странная горячая волна – не нравится это добропорядочным лошадкам… …когда конь все же вынырнул, часть компании уже тоже была наверху, наслаждаясь жизнью… Особенно… Этот «мешок» был много больше, нежели предыдущий – или же компания просто не заметила, что проплыла так много. Довольно небольшая пещерка с уже привычным спертым воздухом, чуть мерцающими камушками и даже небольшим уступчиком, за который двуногий может уцепиться, а то и присесть, если особо изощриться… …хе-хе, тут же был и новознаккомый сладкоголосый чернявый рыба, с обреченно обвисшей крысой в своих лапках. Несчастный пока еще не заметил таиственно вынырнувшую без всплеска мордалю, едва ли не скалящую зубы в коварной усмешке. Ах, если бы лошади умели!.. хотя, это так бы и выглядело, как вы наверняка уже поняли. В общем, незаметно подплыть сзади и мрачно вцепиться в черноволосую макушку, немного и воспитательно её потрепать было плевым делом, как и выпустить после, чуть проредив черные прядки. А уж когда возмущенный таким обращением хвостатый парень повернулся, мстительно фыркнуть ему в лицо, сверкая злобным взглядом – нечего забывать про несравненнийших нас! –мимолетный взгляд на слабо дрыгнувшую хвостом крысу – даже во имя спасения милых барышень с шерстью и острым носом!!!..
Пернатый Змей: ООС: *жутко горд собой* Та-та-та) все рекорды побиты) 12000 знаков) Странное это чувство – идти по населенному чудесами коридору, вдыхая пыль, осевшую тут множество столетий назад, и спорить с самим собой. Ну и что, что твое второе Я всего лишь чья-то грубая шутка. Разум, которым неизвестный псих наделил кусочек бесполезного камня и непонятным образом связал с невезучей девицей. Собеседник невидим, он не шагает рядом с тобой, не усмехается великодушно и не кривится в брезгливо-высокомерной гримасе. Он даже вреда тебе никакого причинить не может. Образы – это не словесные мысли. Они личные, неповторимые, окрашенные в тона эмоций и утяжеленные балластом воспоминаний. Читать их – все равно, что за мгновение прожить чужую жизнь. Всю, целиком от рождения и до настоящего дня. Огромное количество тесно переплетенных между собой знаний – ни одно существо не способно сознательно воспринять такое количество информации. Наверное, по этому никто из даро не обладают даром телепатии. Зачем? И своих мыслей с лихвой хватает. Нет, любопытная побрякушка Летуньи в этом споре не участвовала. Скорее – задавала наводящие вопросы - весьма и весьма удачные - сообщая некроманту намного больше чем намеривалась, а в ответ получая лишь жалкие крохи тщательно отобранных мыслей. А спорил даро с самим собой. Этакое внеплановое совещание совести, интуиции и здравого смысла, призванное не только упорядочить новые знания, но и собрать до конца мазанку с одной хвостатой дурехой в середине картинки. Но кусочки упорно сопротивлялись, и простое решение, навязчиво проступающее где-то на границе сознания, всякий раз ловко выворачивалось. Внятный и четкий образ на‘аши не как не желал складываться, зияя дырами, как изъеденный мышами сыр. Даже после стольких совместных передряг, Летунья продолжала оставаться загадкой. Непонятной, но гораздо более интересной, чем можно было предположить в начале знакомства. И не то, что бы Змей особо возражал против такого развития событий. Ни одно живое существо не возможно познать полностью. Как бы этого не хотелось. «А ты, похоже, слишком ленив», - подозрительно ласковым голоском проворковал некромант, неожиданно развеселившись. Эээ, дорогой мой, неужели такому самоуверенному тебе никто и никогда не говорил, что врага нельзя недооценивать, а местность, перед боем, неплохо было бы изучить? Ты же, похоже, даже не желаешь прилагать к этому усилий. Уж за пару десятков лет общепризнанные истины можно было бы и запомнить, - «Наш Истинный Огонь – горит в каждом живом существе. Похоже, Стихии оказались столь неосторожны, что наделили им и тебя», - короткий смешок-фырканье, с удивительной точностью копирующий реакцию самой штуковины, - «Это - душа, сущность. Называй как угодно, но именно оно делает одно создание этого мира не похожим на другого. Пламя же горящие в кострах усталых путников – есть ничто иное, как душа самого мира. Точно так же как Земля является его плотью, Ветер – мыслями, а Вода – памятью. Но не расстраивайся. Я непременно одарю тебя восхитительным трактатом одного моего религиозного друга. Поверь, после пятисотой страницы даже ты сможешь уловить общую суть». Торжественно-возвышенная речь, когда-то выданная Котиком перед благодарным слушателем (Кара украдкой играла в морской бой с длиннобородым гномом и, судя по сосредоточенном выражении на лице, уже успела продуть большую часть своей флотилии; Змей меланхолично водил карандашом по бумаге, изображая морду вредной кобылы, а Версавия спала с открытыми глазами, согласно посапывая в особо проникновенных местах), чудесным образом уместилась в паре строк. Против пяти часов заунывного оригинала – прогресс был очевиден. Он негромко хихикнул. Вслух, заставив идущую впереди Ваэри обернутся и радостно посмеяться за компанию. Как там говориться? Счастье в неведенье? Категорически воспрепятствовав поглаживанию какого-то осклизлого выроста, от одного вида которого любой нормальной девице положено было рухнуть в обморок, даро подхватил любительницу неожиданных ощущений под локоток и ускорил шаг. Паук, чьи когтистые папки щекотали плечо, одобрительно заурчал. И верно, стоит поспешить. Уж больно сильно они отстали. Хорошо хоть потеряться тут физически не возможно, а то телепатическую ниточку опять перебивает какая-то местная волшба…. Туннель загибал к северо-востоку, все дальше и дальше уводя от Коронного дворца Анохена. Гладкие, но лишенные следов какой-либо ручной обработки, стены невольно напоминали о бушующем потоке, с клекотом прокладывающем себе путь сквозь толщу скальной породы. За многие сотни лет, он выгладил свой путь до зеркального блеска, а потом, по неведомой причине, избрал другую дорогу. Теперь же даже память о прошлом стерлась – пол был сухой, а воздух – немного затхлым, но никак не сырым. Хорошо это или плохо? С какой стороны посмотреть. Речки не имеют обыкновения возникать из неоткуда. Вполне вероятно, где-то впереди этот туннель пересекается с другими или и вовсе выводит на поверхность. Но что-то же заставило воду изменить свой путь много лет назад! Руки талантливых строителей? Обвал? Какая-то иная неведомая преграда? Если упрямая река не смогла её проточить, стоит ли паре двуногих соперничать со Стихией? …Никогда – слышите, никогда! – не оставляйте без присмотра оказавшуюся в опасной близости от вас девицу! Ваэри радостно вякнула, вырвалась, пребольно саданув некроманта локтем в бок, и кошкой прыгнула вперед, руками и ногами обхватив что-то крупное и истошно верещание. А потом триумфально уселось на изловленное сверху. Паук хрипло квакнул, отчаянно дернулся и обмяк. …! - Милая, хорошая, как тебе не стыдно мучить этого симпатичного пушистика? – ласково, обходя девушку с левого фланга, вопросил даро, когда ругательства, проклятья и угрозы подошли к концу. Их он, к слову, тоже выдал, сияя белозубой улыбкой самой заботливой мамочки на свете, - Отдай его дяде Змею. Неужели ты не любишь дядю Змея? - Не-а, - тут же решила девушка. Придавленная к полу нежить сдавленным всхлипом объяснила, в каком именно гробу она этого дядю, на пару с его безумными спутницами, видала. - Пожаааалуста! Задумчивое сопение. Серьезный оценивающий взгляд снизу вверх по молитвенно сложенным рукам и жалостливой физиономии. Новая порция звуков, сопровождающих, тяжкие душевные переживания. И, наконец, медленно-медленно, в любую минуту готовая передумать, Ваэри выпустила несчастного мохнатого. Волшебное слово. Хе-хе. Но освобожденный бедняга вовсе не собирался кидаться наутек. Отодрав себя от пола и отбежав на безопасное расстояние, он разразился потоком стрекочаще-скрежесчащих звуков, энергично тыкая лапками во что-то у себя за спиной. Спустя еще пару мгновений к его истерическим визам присоединились и Змеевы восьминогие приятели. Отказаться от такого приглашения было невозможно. К тому же некромант не как не мог отделаться от ощущения, что лично знаком с причиной переполоха. Что она там опять нашла?! …Наверное, он так и проскочил бы мимо черного провала, надежно укрытого среди теней, да проводники не позволили. Сперва один, а потом и второй паук нырнули в бок и скрылись из вида. Словно сквозь камень просочились! Заинтригованный, парень тут же сунулся проверить и едва сам не загремел вниз, когда пол коридора неожиданно исчез из-под ног. Какая прэлесть! Позвольте уточнить: а не пробегал ли где-нибудь в опасной близости от этой очаровательной дырочки некий хвостатый субъект? А если и пробегал… где его теперь искать?! Уж не на дне ли?! - Малыш? –даро распластался на камне, опасно свесив вниз рыжую голову. Надежды на то, что восьминогие приятели привели его сюда только для того, что бы ознакомить с местной достопримечательностью растаяли без следа. Очень уж это в духе Луны – найти единственную на всю дорогу дыру и свалиться в неё Внутри оказалось темно. И глубоко. Крохотный квадратик света вырисовывался где-то далеко внизу, не столько помогая, сколько мешая. Все, что выходило за его пределы, превращалось в аморфное нагромождение теней, слишком невнятных, что бы можно было хоть как-то их идентифицировать. Но цепкий взгляд Змея все равно смог уловить какое-то шевеление. Тревога усилилась. Пару раз ожесточенно дернув за ниточку, он добился лишь головной боли и подтверждения собственных опасений: девушка была тут. Эх, малыш, малыш, куда же тебя снова занесло, а? Не можешь ты без приключений! Но над «занесло» подумать можно и позднее. А вот что теперь делать? Попробовать спуститься? Даро передвинулся еще немного вперед, руками ощупывая гладкий да узкий скат. Нет, не пойдет. Даже если не брать во внимание Ваэри – идея далеко не самая удачная. Ну, окажется он на дне. И? По таки стенам обратно не залезешь. Больно скользко, да и наклон большой. А тут ведь и девушку поднимать продеться, сама она едва ли сможет вскарабкаться. Веревки тоже как назло нет. Да и толку с неё?! Все равно закрепить негде… На этот раз ниточка испуганно задребезжала, вот-вот грозя оборваться, но своего Змей добился – неожиданная преграда исчезла. Только радости от этой маленькой победы было немного. По телу эхом прокатилась чужая боль. Въедливая. Навязчивая. Нет, так не пойдет. Надо как можно скорее спуститься в низ! Но как?! В поисках подсказки, даро еще раз безнадежно ощупал стены ската. Пристально, внимательно. И… с чувством выругался. Вот олух, а? Проем имел прямоугольную форму. Сколь бы искусным строителем не был водный поток, а к созданию этого лаза приложили руку двуногие. Старая ловушка для незваных гостей? Потайной ход? Как бы то не было, пещеры внутри использовались существами разумными. Вывод: тут должен иметься второй, нормальный, вход. Или выход. - Малыш, я тут спуститься не смогу. Попробую поискать другую дорогу. Подожди там, хорошо? Не уходи не куда, - слова прозвучали жалко и на редкость глупо. Как будь-то она может куда-то уйти из этого каменного мешка! Недовольно встряхнув огненной гривой, даро поспешно дал задний ход. Пауки вопросительно блестели многочисленными глазками. Что там этот неуклюжий двуногий возиться? - Есть другой путь вниз? …Интересно, можно ли считать оглушающую волну стрекота положительным ответом? Тень мелькнула и исчезла. Змей ушел. Было слышно, как беззаботно топает Ваэри, возбужденно пищат пауки. Но вскорости и эти звуки превратились в малопонятный отдаленный гул, а потом и вовсе затихли. И вот тогда квадратик мигнул еще раз, вырисовывая силуэт, который никак не мог принадлежать человеку. Один. Другой. Третий. И так, пока крохотный источник света не исчез полностью. Всего на мгновение, тут же появившись вновь. Что-то большое, но невесомо-легкое скользнуло внутрь. И снова – ничего. Тишина, пустота и одиночество. Ни дыхания. Ни запаха. Ни ощущения присутствия. Но все равно он был тут. И когда сгусток тени шагнул вперед, когда вспыхнули многоцветные глаза… Какими словами описать совершенство? Соразмерность, правильность каждой линии. Невесомую грацию тела, лишенного какого либо представления о постоянстве. Матовое великолепие чешуи, более темной, чем самая черная безлунная ночь. И глаз, огромных, сияющих, глубоких глаз, светлых, как искрящиеся гранями алмазы. Все так же величественно вздымались стены пещеры, рисовался на неровном полу квадратик света, чуть-чуть подрагивал застывший воздух. Нет, мир остался прежним. Изменилось его восприятие. Словно кто-то неведомый щедро плеснул на черно-белый рисунок яркими красками. Подвел каждую черточку угольным карандашом, наполнил воздух невесомым кружевом мелодий и пряным ароматом давно исчезнувших трав. А он сидел, обернув хлесткий хвост вокруг передних лап и склонив увенчанную рогами голову. Воплощение грации, гармонии и силы. Пробудившаяся легенда. Сказка. И вместе с ним, там, за границей скупого света, выгибали длинные шеи, разворачивали тонкие полотнища крыльев сотни сгинувших в веках драконов. Давно умершие, с жадным любопытством разглядывали они живую дочь холода. Чуть трепетали нежные ноздри, вбирая незнакомый запах. Тянулись вперед когтистые лапы… …и не могли коснуться. Потому что тем, кого нет, не дозволенно трогать живых. …Старый-старый опустевший город, камни, тоскующие о былом… …Старые-старые забытые истории и запретные истины… …Старое-старое предательство, раскинувшее паутину лжи на потомков … …Старые-старые кости и древняя кровь, напитавшая гулкие залы… … и магия. Много-много дикой, старой магии, которая тоже умеет помнить… …и желать… …и творить…
полная версия страницы