Форум » Архив №1: игровые темы » Анохен » Ответить
Анохен
Белый Волк: Дальний сосед и родич Города Дроу, Анохен был построен около 6-ти столетий назад и с тех пор менялся мало. Перенаселенный, пестрый и шумный, всех приезжих он поражает своей дикой и чуждой красотой, яркостью противоречий. Здесь все продается и покупается, здесь всегда пахнет сказками и чудесами, а нищий, копающийся в отбросах, может оказаться наследным принцем древнего рода. Здесь, на цепи, водят по улицам невиданных зверей и людей, способных одним движением руки останавливать армии. Это город тысячи смертей, открытий и тайн, которые, порой, лучше не тревожить. начало
Ответов - 52, стр:
1 2 3 All
Луннария: Один урок из всего происходящего Летунья вынесла совершенно твердо. «- Девочка моя, ты слишком неоригинальна. Да и давай порассуждаем логически: почему же сразу «развод»? Была ли свадьба? Букет? Пышное платье? Велеречивое признание в любви и верности, подкрепленное камушком каратов эток на сорок? - Ревнуешь? - Просто пытаюсь разобраться…» Спорить с даро подобно разговору безумного строителя-разрушителя со стеной, причем первый вооружен только лишь ломиком и своим воображением. Безумный в любом случае проиграет: стена не сдвинется, а то и вовсе придавит сама, упав в другую сторону. И тут уже докажет, что спор был обречен с самого начала. Минус заключался в том, что стена была много добрее, чем один знакомый Пернатый Змей и её можно было куда легче уговорить. Поди поспорь тут, когда при всем своём самомнении приходится неприятно осознавать, что кто-то сильнее тебя. Свято уверенная в то, что Змей ушел далеко вперед, Луннария уже собиралась каяться и молиться, решив последовать недавнему совету… когда один тип, с которым почему-то расставаться было тяжелей всего посмел врезаться в её хрупкое тельце. Спасибо хоть, что поддержал. А вот выбор оставался весьма небольшой: во-первых, настойчивые толчки сзади упорно заставляли двигаться вперед. Во-вторых… голос… «Н-да, моя милая… теперь понятно, кто в вашей семье будет мыть посуду, убирать и готовить» Одним лишь стихиям известно, из каких-таких непонятных сил на`аша продолжила забег. Просто ноги словно сами начали двигаться, игнорируя вопли бренного тела. Тело, впрочем, явно было злопамятно и просто так сдаваться не собиралось. Зато хотя бы послушно заткнулось, полностью отключив чувствительность… даже забавно получалось – двигаешься, а не чувствуешь… только слышишь… Громкий, удушающий стук сердца, колокольным звоном вибрирующий в ушах. Неужели это хриплое дыхание – её собственное? Несмотря на жгучую нелюбовь к бегу, совсем «нюней» Эйвенталь на была – думаете легко летать, когда твои крылья представляют собой сгусток мышц, которыми надо еще научиться управлять… Но поди ж ты, де факто – воздух явно объявил забостовку. Вот и называй его после этого одной из своих любимых стихий!.. …Вероятно, Рок и Удача, вдоволь насмеявшись и утерев слёзы, решили наконец-таки поменяться местами. Луннария не упала, не спотыкнулась во время бега. И, как показала практика, не она одна… Коварный порожек тому причина, или же просто подкосились колени («И то, и другое, это я тебе, как эксперт говорю»), но Летунья, сотворив такое упадническое «па»,на какое она бы не согласилась и после трех ведер крепкой, все же встретилась с полом. Только и правда в этот раз ей повезло более… Картинка сменила ракурс и оттенок, став намного светлее и разборчивей, хотя и многосторонней, расплываясь и дробясь. Что? Почему она на полу? Где туннель? Где то милое сознание, собирающееся поправить своё здоровье одной костлявой тушкой и парочкой более сочных? Повезло? Не верится… или это уже тот свет? Но почему же тогда так сильно болит тело и куда подевался весь воздух, совершенно не желающий попадать в горящие легкие? Двигаться было больно. Стихии, даже думать было как-то противно! Хотелось просто лежать вот так вот, морщась от сильнейшей боли в грудной клетке и боку. Ага, уже… Когда это в безумной компании огненноволосого некроманта удавалось побыть хотя бы минутку в тишине и спокойствии («Угу, не берем во внимание сцену в комнате, на ящерке и… и… хм… склероз?»)? Первый и весьма эмоциональный ответ на столь безобидный вопрос потонул в нечленораздельном хрипе, ради которого Таль сделала буквально титаническое усилие – уже прогресс, вот что делает желание выговориться с женщиной! Воздух наконец-таки попал в нужное место, прекратив застревать на середине пути, и ласковой волной прошелся внутри. Нет, хоть даро и заслуживает многих и многих слов, в хозяйстве пригодиться… …уже который раз спасает… ох, привыкнешь, смотри… да и хлопотное это дело – ненормальных девок спасать… Второй заключал в себе описание всего происходящего, хотя и представлял собой всего лишь одно слово на тролльем языке, которое можно было услышать как на королевском приеме, так и в поле, среди разбойников. Третий и вовсе ограничился чуть благодарным взглядом. Который, впрочем, не обещал ничего хорошего. Ну и куда же это нас завеяло? Безусловно, в фейерверке красных мушек, кругов и просто многомерного пространства разглядеть хоть какие-то детали было непримирительно сложно. Но, одно можно было сказать абсолютно точно – это место было незнакомо. Куда же их занес столь коварный коридор? А чтобы просто повернуть голову для осмотра… …да вы точно садисты…
Мерзавец: ООС: если что-то упустила, подправьте меня, граждане хорошие… и не вопите, что мало – это лишь вступление… Если кто-то очень наивно полагал, что Мерзавец за время всего маршрута вдруг резко стал послушной лошадкой, то сию персону можно лишь заподозрить в прогрессирующем слабоумии. Мерзавец далеко не успокоился – он МЫСЛИЛ. Вернее, его загипнотизированный взгляд следил за Вешалкой, как голодный мышь за куском сыра, но думать это не мешало. Даже наоборот, на одну тему способствовала появлению мысли. Мыслей было много. И все – разные… Начать с того, что ему тут начинало категорически не нравится – город, имевший свою непередаваемую словами атмосферу давил все сильнее. Внешне ничего такого и не было, внешне все было спокойно, внешне Золотистый притворяться умел. Но внутри… неоправданное желание поскорее дать деру по мере приближения к конечной точке не было, конечно, всепоглощающем и всезахватывающем – такие мысли просто не укладывались в голове бесстрашного коня – но тревожным перезвоном отдавало где-то далеко-далеко. Тем более это чувство приближения недоделанной телепатки-хозяюшки тоже было не сахарным. Уж лучше вообще ничего неординарного не чувствовать – вот тогда вся прелесть происходящей картины была более живописной… …Вешалка, Вешалка, копыта Вешалки, крыса… теперь тоже Вешалки… снова копыта… ой, как близко! не попала!.. чьи-то ноги, совсем не тянущие на Вешалку… Философский вздох-всхрап и поднятые «небу» очи не помогли исправить происходящее. Собственно, чего еще он мог ожидать, если с этой ненормальной эльфийской кобылой всегда что-то случается? И даже непонятно – то ли она неприятности ищет, то ли они сами её с восторгом находят и разве что не дерутся за право «покататься» верхом. Даже завидно в некой степени, ей-ей… Тем не мене, во временном бездействии тоже были свои плюсы. К примеру, никто не мешал основательно углубиться в кусты с целью инспекции вкусовых качеств листочков…
Вешалка: От неминуемой и страшной смерти крысу спасла только катастрофическая нехватка времени. Где ж это успеть проделать над болтливым зверьком все то, что в голову пришло за какие-то жалкие пять минут? А меньшего паршивка и не заслуживает! Кто просил швыряться магией да посреди королевского двора, где на каждом камне по десятку тревожных заклинаний, а где-то рядом ошиваеться с полсотни даро. Хорошо хоть, что Корона не держала в собственности некромантов, а то совсем туго пришлось бы. - Еще одна такая глупость… - темные глаза недобро сощурились. Черноволосый редко угрожал – одного его вида зачастую хватало, что бы даже в самых безумных головах проклюнулось хиленькое зернышко здравомыслия. А если и приходилось прибегать к словам, то удостоившиеся такого внимания субъекты имели обыкновение сильно пожалеть о нем в последствии! Сейчас же крысу, хоть и с явной неохотой, нахлобучили на плечо. Даро был существом достаточно сообразительным, что бы понимать: лучше десяток предприимчивых крыс в поле зрения, чем один зверек в свободном состоянии на территории все того же дворца. Подсвечники золотые она, допустим, не сведет (хотя… принимая во внимание старание и усердие…), а вот по сапфирчику из глазок статуй выцарапает точно. Черноволосый раб хмыкнул и отправился на поиски рыжей мерзавки. В кустах что-то жутко затрещало. Такая слабая, такая несчастная лошадка поспешно уткнулась мордой в широкую спину защитника и попыталась ужаться до незаметного состояния. Учитывая немалые габариты, выходило не очень, но Вешалка очень старалась! Вампир, а вампир, ты же защитишь такую юную лошадку от гнева мерзкого даро?! Хитруля еще разок потыкалась мордой в спину защитничка, что бы он, грешным делом, не позабыл о своей благой миссии. Так как клыкастый – Возмутительно! Отказать в помощи даме! – определенно не спешил проникаться геройскими мотивами, эльфинитка решила ему помочь и придала ускорения в нужную сторону. Другими словами, выпихнула несговорчивого защитника навстречу даро и, отбежав чуть дальше, с любопытством принялась наблюдать за происходящим. - Вас уже ищут, - туманно объявил тот, не утратив при этом ни капли своей невозмутимости. Окажись на месте черноволосого простой смертный, зрелище вышло бы презабавным. Изящный, похожий на девушку парень сверху вниз смотрит на более высокого вампира, как древнее божество на какого-нибудь не самого приятного почитателя, - Идем. Ни с кем не говорите, и ничего не трогайте. …Проникать во дворец незваным гостям лучше всего вовсе не обходным путем, а самой что ни на есть центральной дорогой. Если уж у кого-то хватило наглости сунуться в главные ворота, значит, он имеет полное право там находиться. Убийственная человеческая логика, над которой ломает голову уже не одно поколение драконов. Скучающая стража пропустила их и на этот раз, за милую душу, слопав байку о «после» и «священных животных». К лику последних прямо на месте были причислены и лошади, которые, как символ мудрости и силы, просто обязаны находиться подле Дмитрия в такой ответственный момент. «Мудрые» звери, в морде Вешалки, поддержали сомнительную авантюру радостным ржанием, а люди поскорее отворотили ворота, пропуская столь важных гостей. Если вы никогда не бывали в королевском дворце Анохена, вы не видели в этой жизни ничего! Коридоры, витые лестницы, нескончаемые залы и комнаты. И каждая – маленькое, отдельно взятое чудо. Должно быть, надо родиться здесь, в Городе Вечного Лета, Городе Тайн, Городе Поэтов, что бы суметь столь тонко воплотить в жизнь сон. Яркий, откровенно прекрасный, как восточная красавица, волшебный и непредсказуемый, как ожившая сказка. Шелка, редкие породы деревьев, драгоценные камни, хрупкие статуэтки и ажурные кованные решетки. Комнаты синие, как морской океан, комнаты зеленые, как весенний лес, комнаты алые, как розы. Ничего блеклого, ничего скучного и… ничего дешевого. Прошла, казалось бы, целая вечность, прежде чем даро остановился в небольшой боковой гостиной с огромным аквариумом по центру. На гостей, лениво перебирая плавниками, уставился лупоглазый пятнистый сом колоссальных размеров. Такой за один глоток мог сожрать овцу с рогами и копытами. И жрал же! Раз в неделю, когда слуги кормили диковину рыбину. Легенды гласили, что несколько столетий назад один король изволил пошутить и бросил на дно аквариума алмаз с голубиное яйцо. С тех пор из воды еженедельно вытаскивали любителей легких денег в разобранном виде. Но гораздо больше всеобщее внимание привлек несколько другой предмет интерьера. Маленький, низенький столик в окружении вороха подушек и с соблазнительной кучей чашечек и тарелочек сверху. Даро молча опустился на пол и замер. Ни дать ни взять, статуя. Ну и шут с тобой, двуногий! Вешалка незамедлительно полезла громыхать тарелками, проверяя на вид, запах и вкус их содержимое.
Октавия: - И ничего я не делала, - пробурчала зверушка, поудобнее устраиваясь на плече: легонько поцарапала коготками кожу на шее (для большей мягкости... да и вдруг получится норку вырыть?), отделила от шевелюры мужчины солидную прядку, обстоятельно устроилась на ней и благожелательно почесала зубками мочку уха даро. На этом создание удобного места для путешествия по дворцу завершилось. Зевнув, Октавия прищурила глаза, лениво поглядывая по сторонам. Ну, недолго продлилась леность... До первой золотой фигуры какого-то вояки в натуральную величину. Возопив не хуже оркестровых труб, Октавия дернулась в сторону статуи... но вспомнила предупреждение даро и осталась на месте, мрачно провожая взглядом проплывающую мимо роскошь. Хватило её ненадолго. - Священным животным положены подношения и подарки, - пискнула зверюшка на ухо даро, воровато оглядываясь вокруг. - И эти, жертвоприношения! Жертвопринести предлагаю вон то блюдо с засахаренными ананасами. Согласен? - Крыса выжидательно перебрала лапками на плече, незаметно ухватывая хвостом отлитую из чистого золота розу из вазы на столике за спиной у мужчины. Куда она собиралась прятать трофей - не известно было даже самой крысе. Главное - стащить, а там уж найдется, куда деть... - И вон ту кобылу, - мачно добавила крыса, узрев, как лошадиная морда тычется в заветные фрукты. Нет, ну нельзя же так издеваться над священными животными!! А то ведь животные могут оказаться мстительными... Вот и сейчас, пользуясь присутствием охраны дворца, крыса нагло махнула лапкой вампиру и, намеренно гнусавя обычно приятный голос, громко потребовала поднести священному животному кубок вина и что-нибудь сладкое на закусь. Говорящие крысы оказались для простых восточных юношей в диковинку, бедняги резко посмурнели смуглыми ликами. Стремясь закрепить успех, крыса добавила про наложников на ближайшую ночь, когда священное животное обратится прекрасной трехсотлетней девушкой и оценивающе глянула на стражей, отчего те вовсе побелели. Октавии явно понравилось издеваться над беднягами. Последним штрихом зверюшка подмигнула одному пареньку и фамильярно обняла даро за шею хвостом с цветочком, про последний вовсе забыв.
Пернатый Змей: ООС: сори, что мало( Но посмыслу законченно, а на большее не хватило((( Подпольно писалось, как никак) если бы мамка поймала... Ну-ка, малыш, хватит дурака валять! Давай, очухивайся уже… Мне ж Волк голову открутит, если с тобой случиться что-нибудь! Вот, умника, вот молодец… В глазах девицы появилось хоть какое-то осмысленное выражение. Тело все еще жадно хватало ртом воздух и изо всех сил гоняло по венам кровь, точно боялось куда-то не успеть. Но это – ерунда. Пройдет. Да и ноющие, непослушные мышцы через денек-другой угомоняться. Главное, что та опасная грань между утомлением и смертельной усталостью так и осталась непересеченной. Вот и хорошо. Можно и вздохнуть с облегчением. Эээ, дорогая, а кто это тебя такие нехорошие слова учил в приличном обществе произносить?! Да еще при том только-только отдышавшись… - Ругается, значит, жить будет, - философски постановил Змей, ухмыляясь во все 32 зуба. Улыбка была та самая, донельзя раздражающая всех и каждого своей исключительной жизнерадостностью. Но разве у некроманта не было на неё права? Так чувствует себя мастер, исполнив долгую и трудную работу. Удовлетворение. Триумф. Гордость. Готовность хоть весь мир обнять и расцеловать в обе щеки. Получилось! Ура! Ура! Ура! – Дыши спокойней. Ровней. Горячая рука ободряюще взъерошила волосы на белой макушке, а после помогла осторожно перекатиться на бок, так что бы вес тела больше не тревожил рану. По хорошему, стоило бы её осмотреть и перевязать, но где ж тут взять чистых бинтов и воды?! А так – бессмысленно. Только заразу занесешь. Некромант еще раз вздохнул и пристроил голову неусидчивой дурехи у себя на коленях. А то еще об пол стукнется, последний ум выбьет. А так может, запомнит все сомнительные радости приключений и в следующий раз хотя бы подумает, о том куда лезет. Фантазия, воспользовавшись моментом, радостно предъявила хозяину очередное видение: рыжеволосый мерзавец яростно отбиваться от нескольких сотен недружелюбно настроенных червей-переростков, а рядом кружочком сидит с десяток противных хвостатых девиц в леопардовых купальничках и с печатью мудрости на челе старательно обдумывают сложившуюся обстановку. Время от времени одна из них покидает насиженное место, вежливо просит ближайшего червя уделить ей минутку внимания и, проведя допрос с пристрастием, тщательно измеряет «приключение» сантиметром. После чего спокойно возвращается на место, дабы еще разок все обдумать. Змей реальный самочинно расшугал воображаемых монстров громоподобным хохотом. Поздравляю тебя, о гениальнейший из мерзавцев, ты псих. Законченный. Только психам такая ерунда и видеться!... …Вот так они и сидели неизвестно сколько времени. Летунья, пыхтящая как сотня кипящих чайников, и Змей, поддерживающий девушку. Лишь когда ту перестало колотить от утомления, даро поднялся на ноги. Сам он не ощущал усталости. Может быть, они и притаилась где-то там, в мышцах, ожидая самого неподходящего момента, что бы вцепиться в свою жертву. Ну и Стихии с ней. Помещение, до которого их столь любезно проводил местный сторож, было просторным. И это, пожалуй, оказалось всем, что можно было о нем сказать, не сходя с места. Стены и потолок не просто терялись в темноте – учитывая освящение, это-то как раз было не трудно – а, ощущались далеко. Гораздо дальше, чем во всех известных Змею подгорных залах. Уж в этом-то подземный житель ошибиться не мог. Равно как и с определением направления: жилые и рабочие кварталы Анохена остались выше и южнее. Система водных лабиринтов никогда не проходила под дворцом. Да и могла ли природа поставить тут ворота?! Куда же их все-таки занесло?! - Жди тут, о свет очей моих, и рыцарь твой к тебе когда-нибудь вернется! – начальная строчка древней баллады как нельзя кстати подошла к ситуации. Парень огляделся по сторонам в поисках Ваэри. Подопечная с видом счастливой дурочки пальцем выводила в пыли на полу какие-то узоры. Попытка отвлечь её от процесса рисования не привела к успеху: Змея одарили безмятежным взглядом, внимательно выслушали и вернулись к прерванному занятию, - Разотри мышцы как следует. И за этой... блаженной пригляди. Я гляну, куда это нас занесло. Не помню, что бы в этом месте на карте города хоть что-то было отмечено... Выбор был невелик, и даро, вслух продекламировав презабавную детскую считалочку, осторожно побрел в выбранном направлении. Кто его знает, что тут водиться? Еще несколько мгновений силуэт Змея можно было различить в пустоте неведомой пещеры, а потом его, как и звуки шагов, поглотила и впитала темнота. …А где-то там, в глубине пустого зала, загадочно блеснула пара светящихся точек. Блеснула и пропала, словно и не было ничего... И никого… Ведь так?
Луннария: Патологическая и явно не совсем нормальная страсть Змея к таким важным вещам, как волосы и хвост (ладно бы к своим!) начинала уже становиться привычной. Возвращаясь к ностальгии, знала бы вихрастая шальная на`аша, что спустя какое-то время столь удачная посадочная площадка, сыгравшая свою коронную роль при самой первой встречи сможет вот так вот спокойненько нарушать все границы личного пространства нелюдимой девушки и при этом оставаться в относительной целости (Моральный ущерб сей рыжей личности не в счет, ибо неизвестно у кого больше)… она бы точно очень сильно посмеялась над столь бредовой идеей. А вот теперь она же столь удобно устроилась на чьих-то коленях, найдя их весьма удачным аналогом подушки. Если бы не брать во внимание факт общей растрепанности, никак не желающих успокоиться сердца и дыхания, боль во всем теле и аховом положеньице, то едва заметная глупая и мечтательная улыбка была бы принята за вполне закономерное явление. О, эта улыбка… она появлялась практически всегда, как и румянец, когда… хм, об этом лучше умолчать. «- Ненормальная и явно влюбленная девица… что может быть хуже? - Заткнись, я сказала! И вообще больше не поднимай эту тему, наблюдатель гхыров! Он мне просто… нравится… - О, уже прогресс, не замечаешь? Буквально несколько часов назад он был тебе совершенно безразличен… - Гр-р-р-рр….» Заботится… непривычно… Странно… непонятно… Жалеет? Чувствует себя ответственным? Из-за чего? Почему?.. Да, в такие минуты явно будешь жалеть о том, что чьи-то мысли нельзя прочитать, как открытую книгу… Или не будешь… ведь мало кто знает, сколько это боли иногда приносит… Очередной приступ смеха был бы сопровожден нехорошими комментариями – уж больно смех был… нехороший - явно о чем-то нафантазировавший Змей (о, а в том, что у него за фантазия, сомневаться не приходилось) был в восторге от увиденного. Но комментариев не последовало – Летунья просто берегла ставший столь ценным воздух. Разве что недовольно шевельнула головой, чтобы некоторые личности не так уж сильно тряслись от хохота – голова и так пустая и болящая, последнее вытрясет… …жаль, но все приятное имеет нехорошее свойство заканчиваться. Так и пришел тот самый момент, когда пришлось принимать более-менее вертикальное положение в виде сидения на полу и покинуть столь соблазнительную и облюбованную «подушку». Эх, досадно-досадно… может, стоит побольше попадать в переделки, чтобы получить бесплатный абонемент на каждодневный отдых? Идея весьма понравилась и если бы не чуть подкашивающиеся колени, Летунья бы даже попрыгала от радости. А так ограничилась лишь тихим хихиканьем, столь нелепо и подозрительно прозвучавшем в воздухе, но устыдиться не заставившем. Пусть неизведанные враги думают, что тут собрались сплошь психи – весьма правдоподобно. - О, да… рыцарь вернется. Лет через десять и потеряв ключик от пояса верности… а не страшно оставлять двух невменяемых девушек на попечение неизвестности? – с заметной хрипцой вопросила Летунья, массируя голень и пытаясь понять, на месте ли она или пора ампутировать. Судя по ощущениям (вернее, почти полном отсутствии таковых) вариант являлся вторым. – Присмотрю… как будто есть выбор… - уже в спину буркнула она, скосив взгляд на старосту. Ухохочешься, кому скажешь, не поверят. Студент Левиафана заботится о старосте чужого факультета. Куда катится мир?.. Мир катился в очень далекое путешествие, если судить, как по мере ичезновения из поля зрения некроманта, куда-то девалось ощущение спокойствия и относительной безопасности. Ой-ой-ой… Почти инстинктивно подобравшись «крабиком» поближе к «блаженной», Эйвенталь нервно огляделась по сторонам, чувствуя, как неприятно напрягаются мышцы крыльев. Хвост вырисовывал неровные линии, явно мешаю творчеству Ваэри. Та, похоже, была не в обиде и с азартным упорством продолжала что-то выводить своё. На`аше тут не нравилось. Сильно не нравилось. Особенно не нравился тот факт, что в одном из темных углов внезапно стало больше странных бликов, которые поначалу и в одиночестве были приняты за простые выкрутасы зрения. Верхняя губа предупреждающе приподнялась, обнажая многочисленные клыки. Первый выползший «блик» принадлежал глазу. Вернее, одному из глаз… паучок… еще бы размерчиком поменьше – и был бы вообще душкой: чуть мохнатые лапки, большое хитиновое брюшко, много-много глазок и очаровательнейшие челюсти… Что-то очень сильно ворошилось в памяти: где-то, на картинке в учебнике, на уроке звероведения студентка уже видела нечто подобное. Вот только жаль, что на уроках она предпочитала больше спать или рисовать, нежели послушно впитывать знания. «Поздно раскаиваться, знаешь ли… угораздило же связаться с клинической недоучкой!» Напряженно наблюдая за «насекомой», Летунья пошарила неподалеку и… в сторону паука полетел маленький камушек. Он-то наверное и стал сигналом к атаке. Паук ловко отпыргнул, недовольно щелкнув челюстями и потрещав-простучав лапками. Определённо, это не сулило ничего хорошего… Из темноты вышла еще парочка особей. Лунна почувствовала, как по спине болезненно пробежались непрошенные мурашки, с великолепным удовольствием обосновавшись у хвоста… Твари оказались на редкость проворными. И самые первые мгновенно получили неприятный шквальный холодный ветер, отбросивший их назад. Вторые беспомощно стукнулись о стену льда, внезапно отрезавшей их от парочки беззащитных девиц. Ситуация начинала нравится все больше и больше. Можно было бы принять боевую ипостась и спокойненько заморозить тут все и вся к стихиям. Ну, или хотя бы прикрыться крыльями на манер щита до тех пор, пока в голову не придет нечто получше. Но вся проблема заключалась в том, что боевая ипостась буквально «вытянет» всю магию, поддерживать «сферу» из тающего льда станет некому и… вот если бы рядом не сидела одна невменяемая подруга по несчастью, все было бы просто отлично! Крыльями им обоим не прикрыться – человек просто замерзнет, да и тесновато станет. Барьер долго не продержать – проклятая магия была слишком нестойкой и, хотя получала некую помощь от стихии, все равно оставалась весьма зыбкой защитой. Да и условия были неблагоприятными для полуистощенной на` аши… В пещере было жарко, как и практически везде в Анохене. Именно поэтому Эйвенталь неприятно чувствовала себя беспомощной… Чуть дернув телепатическую «нить», отдавшуюся звоном, девушка закрыла глаза, истерично хихикнув - нервы начинали сдавать… «Змей, ты не слишком занят? По моему, у нас проблемы… не поможешь, а?»
Пернатый Змей: ОООС: Змей - псих. Я тоже. *покрутила пальцем у виска* Какого … и … в… с…! Злющий, как сотни мракобесов, Змей имел много чего добавить к подуманному. Какой кретин стоил эту громадину?! Не иначе в расчете вот на таких вот случайных гостей. Или это госпожа фортуна решила, что хорошего по маменьку, и отправила его поперек самой широкой части зала? Как бы там ни было, в ходе этой продолжительной прогулки, некромант обнаружил все, что только можно найти в старой заброшенной пещере: горы мелких камешков, пару не до конца прогоревших факелов (Эх, жаль! Зажечь–то не чем.), груду малопонятного тряпья и остов какого-то огромного насекомого. Все. За исключением одного. Стен не было. Ну, вот не было и все ты! И пусть хваленое ощущение пространства авторитетно заявляло, что они, дескать, присутствуют, но с каждым новым шагов даро все больше в этом сомневался. Встречались в старинных книгах трактаты, посвященные схожим чарам. Когда-то давно маги умели выколупливать кусок пространства и помещать его…. Куда? А шут их, психов этих, знает! Но тогда понятно, почему этого места на карте нет. Его вообще нет нигде в мире Долины. Вот и угораздило же их! Парень яростно тряхнул спутанной гривой волос (от чего последние окончательно и бесповоротно стали напоминать нечто, тщательно облизанное и пережеванное милой сельской буренкой) и с досады пнул податливую пустоту. А вот пустоты впереди как раз и не оказалось. Зато обнаружилось нечто твердое и прочное. Камень, одним словом! - Уууууууу! …! – злобно ругаясь на все лады, некромант запрыгал на здоровой ноге. Ушибленная же ныла и всячески протестовала против разгибания и использования по назначению. Кое-как уговорив паршивку успокоиться, некромант с куда большим интересом уставился вперед. В пустоту, которая на самом деле таковой не являлась. Ну, надо же… Магия тут все-таки есть. Старая, даже древняя, и практически уснувшая, но есть. Остатки какого-то охранного заклинания? Вполне возможно. В таком разе им нереально повезло. Загляни сюда кто-нибудь годика этак два назад и от него бы и мокрого места не осталось. Но что можно охранять в пустом, заброшенном зале? И это когда под самым носом пасется этот червяк?! Значит, тут должен быть другой выход. Иначе, зачем накладывать бесполезные, в сущности, чары такой силы? Определенно просто обязан быть! Но как же его найти?! Осторожно, стараясь дважды не попасться в уже опробованную «ловушку», некромант шагнул вперед. И не ошибся. Темнота расступилась, выпуская из своих объятий гладкую, отполированную поверхность. Непонятного призрачного света едва хватало на то, что бы различить на ней загадочные темные и светлые силуэты. Пришлось почти уткнуться носом в камень, что бы стало возможным рассмотреть рисунки. Драконы. Десятки, сотни, тысячи неправдоподобно реальных ящеров взирали со стен на своего потомка. Они разворачивали кожистые крылья или выгибали глинные шеи. Они летели, распластавшись в прыжке, или дремали, положив увенчанную рогами голову на собственный хвост. Они скалили белые клыки или безмятежно улыбались. А под и над ними нелепой вереницей выстроили руны. Имена тех, кто ушел навсегда. Что-то щелкнуло. Да нет, не в самом зале, а в голове у Змея. Но ощущения были такими, словно весь мир вдруг перевернулся вверх тормашками. Твой маленький и уютными мирок. Даро шумно вздохнул, да так и забыл выдохнуть. От переполнявших его восторга и грусти хотелось то ли сесть прямо тут и разрыдаться в голос, толи кругами носиться по залу и распевать самые несуразные песенки из тех, что удастся выловить из памяти в такой момент. А в место этого он просто стоял, прислонившись боком холодному камню, и безумно улыбался. …Тем больший сюрприз был для выпрыгнувший из марева твари, когда безмятежная жертва стремительно развернулась и резко выбросила вперед руку. Пронзительный стрекот. Удар. Хитиновая защита насекомого слабо хрупнула и лихорадочно дергающаяся тушка нанизалась на боевой посох. Наг подался назад, стряхивая неприятный трофей. В темноте кто-то невидимый энергично процокал хитиновыми лапками в обратном направлении. Такая опасная добыча поземным охотникам была в новинку. Кто это у нас тут такой смелый? Концом посоха Змей поддел и перевернул дрыгающуюся пакость. Паук. Восемь лапок, непомерное количество глаз и жвалки, способные, пожалуй, и клинок перекусить. Почти обычный. Всего-то ростом с молодого бычка! Что-то везет нам сегодня на насекомых-переростков. Ну, червяка, допустим, кормят хозяева. А эти-то тут что жрут?! Если они вообще имеют потребность в пище… Прямо на глазах некроманта убитая зверушка ритмично дрыгнула задними лапками, перекатилась на брюхо и, как не в чем не бывало, посеменила прочь. От дырки, оставленной Нагом, не осталось и следа. Змей поспешно вернул на место отвисшую челюсть и нервно хихикнул. А не создавал ли он совершенно случайно целую армию мертвых насекомых?! Да вроде нет. Хи-хи-хи. Но мало ли. Хи-хи-хи. С психами и не такое случается. Хи-хи-хи. Надо у Летуньи будет спросить. Хи-хи... Стоп. Летунье?! Гхыр!!! Так вот что так навязчиво бубнит где-то в отдалении! Эта проклятая магия не только звуки гасит, но и телепатию каким-то образом перебивает! Некромант подскочил на месте, чисто заяц. Если путь вперед показался ему долгим, то обратная дорога и вовсе растянулась на века. Пару раз под ноги совершенно некстати попадало нечто крупное и мохнатое. Но знакомиться ближе насекомые не пожелали, энергично перебирая лапками на почтительном расстоянии от прыткого ужина. - Это еще посмотрим, кто кем сегодня подзакусит! – пригрозил охотничкам даро. Пауки согласно защелкали: «Посмотрим, посмотрим!». Первыми парень нашел не своих спутниц, а окружившую их черную, шевелящуюся массу. Как же много! Мелкие громоздились на крупных, крупные – потирали лапки в предвкушении трапезы. Уууу, гадость! Сейчас будет вам! Некромант резко встряхнул руками, разминая пальцы. Теперь легкое, натренированное движение. Почти танец. И совсем немного силы. Превратить такую толпу в пепел? Да проще пареной репы! Ээээ… Кто б это еще им объяснил, а?! Змей обалдело вытаращился на непокорную нежить. Пауки не только не собирался пеплом по ветру развеиваться (а должны были бы!), но, напротив, с аппетитом поедали изящное плетение заклинания. Еще и разбухали.на дармовых харчах, паршивцы! Где тот милый, ласковый и симпатичный червячок? Хочу к немууууу! Завопив (для храбрости) и закрыв глаза, Змей смело ринулся в гущу копошащихся врагов. Когда-нибудь он все-таки пристукнет эту хвостатую мерзавку своими собственными руками!
Луннария: «Змеюшка, ты точно не слишком занят, чтоб тебя!..» Стихии и их порожденья! Летунья лихорадочно кусала губы, уже чуть ли не терзая «нить»… та послушно вибрировала, звучала, не совсем понимая, что от нее требуется… и все… ни ответа, ни привета: ни даже привычного ощущения того, что на конце этой самой «нити» кто-то сидит. Съели его уже что ли?! Увы-увы, признаваться паучки не желали, весьма хищно и упорно пытаясь пробить защитный купол. А спросить непосредственно у съеденного не получалось… Послав еще парочку призывов (на которые не на помощь могут кинуться, а, скорее, чтобы прибить посылающую) на`аша нахохлилась, мрачно разглядывая собравшуюся аудиторию. Сидящая рядом староста, ради такого случая бросившая свои художественные труди, оживленно махала «аудитории» ручкой, тем самым подзадоривая её к дальнейшим действиям… аж завидно, ей-ей! Все-таки, что-то определенно знакомое в этих тварюшках было… могильщики? Хм… уменьшить кое-где, чуть-чуть подправить и только лишь тогда они будут соответствовать описанию в учебнике…. Увы, дальше память работать совершенно отказывалась, намекнув, что и так уже выдала больше, чем от неё требовалось. Ни способа бороться с подобными насекомыми, ни более приличной классификации вида – н и ч е г о. Вот сиди тут и продолжай наблюдать незабываемое шоу. Но кто сказал, что можно только лишь наблюдать?.. Истончающаяся стена ощетинилась длинными шипами льда, не слишком вежливо нанизывая или просто царапая не слишком вертких тварей. Помогло это весьма мало – меньше их не стало, зато они как-будто удвоили усилия… и это просто стена защиты в разводах, или и правда пробитые насквозь твари зашевелились и чинно сползли вниз?! Какого?!.. Немного сумасшедшая улыбка заставляла всерьез задуматься о психологическом состоянии Эйвенталь. Кажется, скоро под куполом будет на одну блаженную больше… «- А есть ли в таком случае повод держать защиту? Поверь мне, так просто лед не тает, да и ты не заметила, что почему-то расходуешь побольше сил, чем даже при простом солнце и теплом денечке?.. и что дальше?.. превратишься в неуправляемую зверюгу с дикой манией выбраться отсюда? Не стоит этого, поверь… так зачем же ждать полного ослабления, ели можно попробовать прорваться просто так?.. - Только мне кажется твоя идея бредовой? - Сама же заметила, что твои шипы не дали никаких результатов… просто, я не хочу, чтобы ты стала невменяемой Стражницей и не угробила себя раньше времени. - Какая забота…» Но в словах голоса была некая доля истины… если вообще можно доверять голосам, раздающимся в твоей голове… Когда пауки внезапно чуть увеличились, девушка сначала даже не поняла причину. А уж когда где-то в отдалении мелькнули чьи-то до боли знакомые рыжие волосы, то сомневаться в этой самой причине не приходилось… пришел на помощь, рыцарь ржавого блюда… хотя, не совсем удавалось скрывать тот факт, что появление даро в поле зрения принесло львиную долю облегчения… Впрочем, этому защитничку еще предстояло пробиться сквозь черное шевелящееся и шуршащее море… Поняв, что долго защиту и правда не продержать, Лунна влила последние крохи в плетение и резко прекратила доступ магии, лишь «попросив» лед на правах дочери таять помедленнее… Спешно перестраивающиеся крылья ловко «захватили» в свои объятия хихикающую Ваэри (та как раз увлеченно водила пальцем по полупрозрачной стене, доводя пауков до состояния неистовства), превращаясь в некое подобие прочного кокона… Тяжеловато… но это лишь для этого состояния… состояния хрупкого существа… Спешное и частичное изменение ипостаси заключает в себе не слишком приятные чувства. Зато несет с собой более длинные и прочные когти, клыки, повышенную ловкость и крепкие крылья… а еще словно вливает в кровь заряд адреналина, хотя и требует после этого неимоверно высокую цену… Где-то в отдалении вопил Змей, не то пугая пауков, не то придавая себе храбрости… Лед предательски быстро таял, кружево магии, с трудом поддерживающееся в теплоте и постоянных атаках уже разлеталось на меленькие клочки… а посреди сферы, мозоля многочисленные глаза, восседало странное существо, приглашающее скалящее клыки и изредка встряхивающее копошащийся и похихикивающий пушистый кокон за спиной. Заходите, гости добрые, берите что надобно… Стена, тонкая стена, поддерживающаяся лишь верой, с извиняющимся хрустом раскололась. Кружевное плетение распалось, спешно поглощаемое наиболее прыткими особями… Первые сунувшиеся в образованную трещину обратились в хрупкие ледяные статуи. Стихия – не магия, так просто её не поборешь… вода есть везде, даже в самом спертом воздухе… и может ли она отказать своей дочери, так молящей об одолжении?.. Статуи рассыпались под напором своих сородичей с той целью, чтобы никогда не восставать… остальные помедлили, по одному проникая через исчезающий купол и выстраиваясь полукругом… словно не решаясь…. Или просто – кого-то дожидались?..
Пернатый Змей: Горцы любили говорить, что труднее всего заметить самые очевидные вещи. Точно слепцы, мы годами бродим вокруг них. Но, даже натыкаясь, отказываемся видеть и вновь, ,и вновь ищем неуловимую Истину, там где её и быть-то не может. К чему все это? А попробуем решить небольшое уравнение. Возьмем несколько сотен дохлых пауков прибавим пару законченных психов и помножим все это на темные залы мертвого города. Что в результате? Вкусный ужин, вестимо. Что в неизвестных? А как вы сами думаете? Никак? Плохо. Просто отвратно! И чему вас только в школе учили? Ах, как складывать гениальных мерзавцев с насекомыми вы еще не проходили? А как у вас обстоят дела с наблюдательностью? Что, опять не как? Жаль, жаль… Попробуем зайти с другого бока. Вот есть вы, такие упитанные и, вне всякого сомнения, аппетитные с точки зрения пары сотен голодных тварей. На их стороне несомненное преимущество в силе и количестве. Проходит минута. Пять. Десять. А вы все еще живы. Ни царапинки! Вопрос: а так ли надобно неведомым тварюшкам ваше совершенное тело? У них вроде и своих собственных хватает. Всем бы так регенерировать! Интересная идея. Определенно требует проверки. Змей остановился. Вопить он прекратил уже давно. Воинственно размахивать посохом – тоже. А какой в этом прок? Черное паучиное море было намного проворнее сына огня. Наг только вздымался в воздух, готовясь обрушить на противника удар невиданной силы, а там, куда он был нацелен – уже и не было никого. Все равно, что и впрямь воевать с водой. Даро повертел в руках совершенно бесполезный посох, философски пожал плечами и пристегнул к поясу. Потереться еще в такой суматохе! Тут, ближе к середине зала, марево древних чар было намного слабее. Около стен, едва можно различить что-либо на расстоянии полуметра. А здесь, пожалуйста – целый десяток шагов. Её-ей, лучше бы его не было! Жуткая копошащаяся масса мешала сосредоточиться. Мешала, наконец, решиться на очередную авантюру. Где-то нам края сознания паниковала Летунья. Чужие мысли набатом звучали в голове, а чужие чувства – тревожили разум и сердце. Нет, малыш. Извини. Продеться тебе подождать. Мерзавцы, они такие. Их никогда нет рядом, когда очень этого хочется. Глубокий вздох. Медленно опуститься на корточки. Протянуть вперед руку. Туда, в беснующуюся мешанину из лапок и округлых тел… Если твои догадки подтверждаются, это не всегда плохо. Ну, ладно, ладно, наткнувшись в лесу на засыпанный снегом холмик и что-то лохматое и клыкастое, в нем обитающее, ты едва ли получишь моральное удовлетворение от подтверждение смутных подозрений. Но хотя бы сможешь гордиться в посмертии, что сумел-таки запомнить наглую харю сожравшего (чтоб он от несварения желудка сдох!) тебя медведя. Скажете, мало утешает? Так случайная стрела в спину и того хуже. Даже и не знаешь, кого пугать своими замогильными подвываниями и бледно-зеленым цветом призрачного лица. - Мы – кретины, - флегматично заметил Змей единственному достойному слушателю в этом зале – молодому некро-пауку, устроившемуся на расстоянии вытянутой руки и с нее же и поедающему сгусток магической силы. Насекомое уставилось на своего кормилица всеми своими глазами разом и издало сочувственный стрекот, - Законченные, - печально констатировал очевидное даро и, с изрядной долей близящегося помешательства, подумал что, так и до бесед с мебельными гарнитурами дело дойдет, - Обидели таких милых тварюшек. «Милый» паук иронично цыкнул. Его собрат, устроившийся на плече некроманта (изначально бедняга покушался на Змееву макушку, но тут уж сам парень был категорически против) заверещал что-то в самое ухо и выразительно замахал лапками. Дескать, что мы, не люди что ли?! Не понимаем?! Но раз все миром уладилось, оно и ладно. А кто старое помянет, тому и… - Где тут эта дуреха?! – спрашивал даро уже сам себя. Но пауки, похоже, аналогично оценив умственные свободности одной хвостатой девицы, одновременно тыкнули лапками в пространство. Змей истерически хихикнул. Интересно, а мебельные гарнитуры ему тоже отвечать будут?! Надо как-нибудь на досуге попробовать... – Проводите? Предложение восприняли с энтузиазмом. Наземный паук метнулся в гущу насекомых, а спустя пару мгновений над копошащемся морем подпрыгнула истерично верещащая и колотящая лапами по воздуху знакомая мохнатая тушка. Собрат наплечный тоже не отставал. Азартно пощелкав жвалками, он решительно погнал своего «скакуна» вперед, вереща тем громче и противнее, чем больше Змей отклонялся от заданной траектории. Остальные насекомые сперва просто пропускали, заинтересованно прислушиваясь. Но уже вскорости новая игра нашла в их душах живейший отклик. Первая половина в едином порыве пыталась препроводить блудного рыцаря к его «обожаемой» женушке. Чего хотела вторая осталось неизвестным, но гвал стоял несусветный. …А чего вы, собственно, ожидали? Ели на вас прет нечто уродливое, восьминогое и голодное, это еще не значит, что оно вас съест. Монстрам, знаете ли, тоже бывает скучно Вдруг, они поговорить по душам хотят? А вы в них сразу мечем тыкать, фаерболами кидать. Не красиво выходит, не вежливо!.. А уж если уж оно вообще материей не питается, то вам и вовсе бояться нечего. Ну а чем же еще, кроме как не магической энергией, могут питаться пауки в этом Стихиями забытом месте!? И заклинания охранные они «разъели». И выползли, вовсе не на охоту, а любопытства ради. Скучно же целыми днями одни только пустые подземелья и видеть… Получив последнего напутственного пинка от провожатых и совершенно неожиданно обнаружив под ногами своего наземного приятеля, даро энергично взмахнул руками, безуспешно пытаясь вернуть телу устойчивое положение. Помогло мало. Особенно стараниями второго паука, столь не вовремя покинувшего свой неустойчивый насест. Насекомые огорченно переглянулись - парень распластался на животе и признаков жизни не подавал. Подумали и осторожно – а вдруг та странная деваха опять что-нибудь устроит нехорошее – подобрались к кормилицу и дружными усилиями перекатили на спину. Потом неуверенно потыкали лапками. Потом попрыгали на животе. А потом с визгом удрали к своим приятелям, когда «труп» вдруг с утробным рыком подхватился на ноги. Паукам Змей даже завидовал. Им-то не общаться с этой… этим… чем стала Летунья. Глубокий вздох. Резкий, совершенно нечеловеческое движение-разворот, лицом к спутницам. Изумруды глаз – глубоких и подозрительно бесстрастных – скользнули по изменившейся фигуре девушки. По злобной и опасной бестии, в которую она превратилась. Клыки, крылья, когти – мелочи. Прежде всего, изменяются глаза. Становятся незнакомыми, даже не звериными. Какой зверь способен на такую безумную жестокость?! Боевая трансформация. Защитная реакция организма, перекраивающая на новый лад и тело и сознание. Заставляющая быть кем-то совершенно другим. Чужим. А даро и не представлял, что на’аша на неё способна. Наверное, надо было что-то сказать или сделать. Но как преодолеть собственную неприязнь? Вросшее за долгие годы наземной жизни чувство брезгливости?
Луннария: ООС: и не надо на меня так смотреть… 0.о сама вижу – собрались два ненормальных… Уже устала… Сдавали нервы… Сколько можно? За последнюю прорву часов практически не было и минуты, когда она не рисковала если не своей жизнью, то хотя бы рассудком… сводила ли её с трезвого ума близость даро или пытался съесть огромный червяк, испытывала ли она холод тысячи злобных духов или держал её за подбородок дьявол в черноволосом обличии… У всего есть предел… предел, маскирующийся под усталость, зажимающий в тиски слабый здравый смысл… Светлые-светлые, полупрозрачные нечеловеческие глаза настороженно следили за пауками. Кто-то лихорадочно отнимал у своего собрата остатки быстро исчезающего кружева магии, кто-то не менее внимательно следил за самой на’хассе, а кто-то просто бестолково подпрыгивал на месте… Ну и? Кого мы ждем? Нападайте, чтоб вас все гении стихий побрали!!! Надоело!!!.. Ну!?! Девушка недовольно дернулась, болезненно сморщившись и вызвав легкую волну среди черных тел – приближающийся свист-верещание-стрекот острыми иголочками впивался в нежные барабанные перепонки и масляно растекался внутри. Движение, вырывающееся из общего мельтешения – кто-то приближался. Знакомый?.. Знакомый.. Оскал озадаченно угас, ограничившись лишь легким шипением в сторону слишком осмелевших пауков. Приближающийся человек внезапно не удержал равновесия и упал вниз, на пол… наверное, больно… Знакомый… «Солнышко, так тебя раз так! Почему у тебя всегда все выходит наперекосяк?! Ты когда вообще последний раз тренировалась со своими ипостасями?! Уйди со второй ступени – тебе хватит и первой! Самоконтролю не училась?!?» Знакомый голос… Холодный зеленый лед обжег подобно раскаленному металлу. Змей?.. Светлые глаза мигнули, становясь снова синими, а потом, чуть подумав, просто серыми… Осознание собственной глупости – вещь всегда очень неприятная и несимпатичная. Особенно, когда ты понимаешь, что твое решение было слегка поспешным, хотя и основанным лишь только на внешних признаках, без детального анализа. Да, возможно, у нас сдали нервы. Да, возможно, мы погорячились… Да, возможно, откровенно сглупили… Но это же не повод так смотреть… и такое чувствовать… вибрацией отдающееся на том конце «нити»… Или причина кроется гораздо глубже? Снова судим поверхностно?.. Только вот почему-то желания дотошно копаться в чужих основаниях не было ни на йоту. Его дело, к тому же – как ни крепка «нить», он – загадка… и имеет право оставаться ей, даже в ущерб… ай, да что там… Медленно отпуская ипостась и, сразу же чувствуя нарастающую боль в теле, Луннария вытряхнула из крыльев радостно хихикающую Ваэри, и мгновенно опуская их привычным шелком, в который тут же и закуталась, словно в защитный плащ. Уже не съедят, если так хорошенько подумать… а если и съедят, мы к вам в телохранители не записывались, не наша забота. Мы вообще тут по собственной глупости и не вовремя проснувшейся привязанности. По глупости… стихии, до чего же обидно иногда бывает чувствовать себя в любом случае полнейшей дурой! Успокоиться… просто надо успокоиться… как всегда попытаться «умять» все чувства - обиду; грусть; облегчение, смешанное с львиной долей раскаяния.. эту гремучую смесь – обратно, внутрь. И закрыть на ключ, заморозить… конечно, это снова вырвется наружу. Болезненней и опаснее… но это будет не сейчас – в полете ли или во сне, это придаст либо гнева и скорости… либо снова сделает мокрым подушку и уляжется неровными волнами, позволяя снова покрыться ненадолго льдом… И все-таки, это – усталость. Как у ребенка, обидевшегося на весь мир, что тот не хочет оставить его в покое. Наверное, не слишком точное и лестное сравнение… но хоть как-то описать это необоснованное, но столь странно логичное чувство надо? На`аша… не человек… не надо смотреть на её действия с человеческой точки зрения – глупо. Все равно лишь только для неё самой все-все-все будет вполне обоснованно… а для всех остальных… Стальные глаза скользнули по некроманту, по выжидающе замершим паукам, по лезущей изучить новых друзей поближе Ваэри… Лишняя?.. Резко, словно тело без костей и не разваливается на части от больной усталости, Эйвенталь встала, заставив самых ближайших пауков нервно дернуться. И эти туда же… Не будем мешать дипломатическим переговорам – а то вдруг снова сделаем неправильные выводы? «- Девочка… - Просто помолчи. Не надо…» Развернувшись и поправив крылья, Таль быстро пошла в сторону ближайшей стены, плавно врезаясь в многоглазое «море»… … чуть наклонившись, по пути, извиняющееся прошлась тонкой рукой по спинке одного крупного паучка… А потом, чуть не натолкнувшись на стену, недалеко от памятного входа, опустилась вниз и разве что ручки на коленях не сложила – под снова сомкнувшимися крыльями не видно… Все. Буду сидеть здесь и делайте что хотите. А вы пока поисследуйте сие место… а я даже смотреть не хочу… «- А не слишком ли демонстр… - Хватит…» - голос испуганно пискнул и замолк, задавленный мысленным блоком… …нету логики… Непонятно откуда возникшая боль глубоко внутри пульсировала и притягивала внимание. Хотя, почему – непонятно? Так ноет застарелая рана, не желающая закрываться и до сих пор кровоточащая… это бывает, если очень-очень долго держать все в себе… накапливаешь, накапливаешь… а потом, даже на самый неосторожный жест внезапно срываешься… ..усталость?... С какой бы радостью она оборвала бы сейчас «нить» - оставалось лишь молить стихии об односторонней передаче чувств… но нет – нет… проклятье, полученный «канат» можно лишь вырвать вместе с частью себя – вот до чего доходит несдержанность и глубоко скрываемая эмоциональность… не надо хотя бы его посвящать во внутреннюю бурю… непонимание… Внешне Лунна старалась выглядеть спокойной. В какой-то умной книжке, прочитанной давным-давно, она видела краткий совет: «Если долго улыбаться или сидеть хмурым, выражение лица «прирастет» к вашему психологическому состоянию и изменит ваше настроение». Хотелось бы верить, что произойдет это быстро… Намного быстрее, прежде чем последний заряд бодрости не растает и тело повалится в болезненных судорогах, усугубленных лишь столь хаотичными сменами состояний. Оставалось лишь надеяться и убеждать себя, что скоро будет хоть какой привал… иначе из временно-добровольного он станет вынужденным и самым неудачным… Времени прошло не более минуты…
Пернатый Змей: Завидовать безумцам – зло. Но что еще остается, если единственным счастливым существом в их ненормальной компании остается Ваэри? Червяки там, пауки – да разве это может хоть кого-нибудь волновать?! Вот и староста лета считала, что нет. На корточках, едва не касаясь кончиком носа пола, она снова выводила в пыли странные закорючки прихотливого узора. И сотни восьминогих и мохнатых приятелей, прищуривая свои многочисленные глаза и хмуря несуществующие брови, сосредоточенно двигали лапками. Паукам тоже можно было позавидовать. А вот как назвать то чувство, которое испытываешь, замечая в ком-то другом нечто, к чему стремился сотни лет? Наверное, это тоже зависть. Просто совершенно другая, жгучая. Человеческая. Видеть с какой легкостью чужое тело возвращает себе прежний облик, и понимать – что и само превращение было сознательным и что тебе подобное не удаться никогда. НИ-КОГ-ДА. Слишком долгий срок для бессмертного существа. А тело… оно так и будет творить то, что ему вздумается. И когда вздумается, возвращаться обратно. Или не возвращаться. Совсем. Должно быть, она заметила что-то такое в выражении его лица или прочитала по этой проклятущей связи. Истинный Огонь, ну кто только подарил этому миру телепатов?! Нет, не так… Кого надоумило наделить способностью читать чужие мысли взбалмошную, неуравновешенную девицу? Он почти ожидал, что Летунья закатит великолепную истерику – традиционно женский способ выплеснуть негативные эмоции. А она просто встала и ушла, всколыхнув черное живое море. Наверное, это правильно. Можно было позволить её забиться в какой-нибудь угол. Побыть одной, проклиная свесь белый свет и себя в первую очередь. Окажись она человеком, Змей бы так и поступил. Но… проще уверить разум, что можно летать без крыльев, чем совесть, что никакой твоей вины в случившемся нет. Она все равно будет подло шипеть под ухом и царапать на сердце. Ах да, есть еще это вездесущее чувство ответственности. Куда же без него?! Резко, по-звериному встрепенуться. Загнать подальше и завить и брезгливость. Девочка не виновата, что кое-кто время от времени обрастает чешуей. И не забываем, про нашу фирменную ухмылку! Знаем вы вас, хвостатых! Удумаете очередную глупость, а нам, таким гениальным мерзавцам, потом все исправляй! Телом своим красивым рискуй, понимаешь! Так что никуда вы от нас сейчас не денетесь. Вот как выберемся от сюда – милости просим. А пока – шиш вам. Большой и с маслом! Пауки шарахнулись в стороны, уступая дорогу решительно шагающему мужчине. Лунну искать даже толком не пришлось. Нечто внутри безошибочно указывало направление. Да и новые знакомцы расстарались во всю, когда сообразили, кого ищет некромант. Такую интенсивность стрекота и скрежета не смогла полностью поглотить даже остаточная магия, и по залу, впервые с их прибытия, прошлось многоголосое эхо. Пустота шевельнулась, с явной неохотой выпуская из своих недр нахального рыжего типа. Слишком уж близко выпуская, всего в паре шагов от хандрящей девицы. Змей еще и хмыкнул, сверху вниз пройдясь сияющим драконьим взглядом по «совершенно спокойной» фигуре девушки. И выразительно усмехнулся – не верю! Тело зябко и беззащитно кутается в крылья. Спина – прямая, точно палку проглотила. И выражение лица, которое уж не как нельзя назвать безмятежным. Спокойствие, ха! Скорее похоже на то, что кое-кто наивно пытается себя в нем уверить! Достаточно только прислушаться… Грусть. Обида. Непонимание. Застарелая боль. Сотни эмоций – свои и чужие – в едином, свитом вместе, урагане. Слишком сильно, для того, кто от рождения лишен способностей к телепатии. Слишком опасно, для того, кто даже не может защититься. Как отличить? Как найти в этом себя? А стоит ли искать? Может быть, принять все это? Впитать в себя. Сделать своим. А после успокоить точно так же, как ты усмиряешь самого себя. Очень просто. И почти невыполнимо. Для того, что бы придти к этому, смириться с необходимостью делить себя с совершенно другим существом, понадобились годы практики. Что лечит от хандры? Чужая жалость? Не говорите ерунды! Жалость её только пришпорит, как всадник – послушного коня. От обиды есть лекарство и получше. Злость. Наорите, двиньте кому-нибудь по морде, и вам сразу станет просто до отвращения хорошо. Изумрудные глаза нехорошо сощурились, а на физиономии – мерзкой, до отвращения довольной физиономии законченного мерзавца (И психа. Кто же в здравом рассудке и трезвой памяти станет провоцировать стихию?!) – появилось надменно-презрительное выражение. Вот и попробуй, отличи, сколько тут игры, а сколько – правды! - Мерзавка! – он даже голоса повышать не стал. Одно дело говорить гадости в сердцах и совсем иное – вот так вот намеренно хлестать словами. Тут даже не имеет значения, что именно вам скажут. Больно будет все равно. А всякая боль, как известно, провоцирует агрессию к её источнику, - Влюбленная трусливая дура! Как же – обидели несчастную, обманули! В книгах написать забыли, что пауки не жрут идиоток. А голова нам на что? Ах, шляпы носить! Какого черта ты вообще сунулась в этот город?! Тебе никогда в голову не приходило, что ты мне не нужна?! Есть у даро одно замечательное качество: притворяться они не умеют. Всякие разыгрываемые эмоции, точно маска, надеваются поверх собственных чувств. Чужие, но в тоже время свои. Можно же найти повод возненавидеть даже самого благородного человека. Или разозлиться на самого несчастного. Что же до остального… … Он и так знал что несет несусветную чушь. Но какое, в сущности, это имеет значение?!
Дмитрий: офф:сорри, мало написал))) времени мало было))) вижу, вы тут без меня славно развлекаетесь))) Что остается в таких ситуациях? Правильно. Мысленно поаплодировав выдержке даро, Дмитрий потащился за ним во дворец. На еще одну пару стражников он даже не взглянул. Чего там. Если людям угодно глотать любую гхыротень, которую им впаривают, то это уже их личное дело. Дворец просто поражал разнообразием красок и роскошью убранства. Тысяча и одна ночь отдыхает, как сказал бы старый друг Дмитрия, тот, о котором вампир запретил себе думать вот уже черт знает сколько лет назад....Но фраза просто просилась на язык, жаль, говорить было не с кем. Не с лошадьми же. А даро явно в своем личном списке давал первое место крысе. (Дмитрий не удержался от ехидной мыслишки на этот счет. Правда, оную мыслишку лучше в приличном обществе не озвучивать. Мало ли, до чего доходит фантазия стукнутых по голове и проголодавшихся вампиров). Прогулка с открытым ртом длилась недолго. Очень скоро тяжелая и яркая роскошь дворца стала утомлять Дмитрия, а под конец и вовсе давить. К конечному пункту вампир прибыл, мрачно озирая окрестности с высоты своего роста и этак задумчиво покусывая губу. А чудо-рыбина в аквариуме удостоилась такого тяжелого взгляда, что, право, стоило бы где-нибудь поставить противовес. Постояв некоторое время безмолвной статуей, недовольно косящей на разгулявшуюся над фруктами лошадь и спокойно усевшегося даро, Дмитрий сделал шаг к аквариуму. Просто посмотреть, так сказать. Вампир и рыба, таращащиеся друг на друга через стекло. Исключительное зрелище. Противный писклявый голосок заставил его вздрогнуть и быстро оглянуться. Поздравляю, родной. Прощай, крыша. Ты доигрался. Теперь даже эта крыса, колданувшая что-то в саду, обнаружила способность (и, главное, желание) разговаривать. Причем много и нагло. Вспышка. Мощная вспышка силы...На мгновение забывшись, Дмитрий удивился, что вокруг все так же каменно-спокойно. Хотя такое, казалось бы, можно почувствовать кому угодно - да, кажется, они и почувствовали...все, кроме парочки неизменных стражей, маячившей неподалеку у какого-то очередного прохода. Да и что с них взять, болезных, как бы их эта крыса своей наглостью не выключила... Прикрыть глаза. Увидеть снова нити, ведущие от лошадей вглубь переместившегося узла - нити натягиваются и пульсируют. Что-то с хозяевами лошадей снова творится. А сила бьется, все так же живо и сильно... Открыв глаза, Дмитрий обнаружил, что он мерит торопливыми шагами комнату - от одной стены к другой. Быстро, нервно, угловато. Что это с тобой? Такие магические вспышки уже стали выводить тебя из себя? Заткнись. Мне не нужно сейчас раздвоение личности. Дмитрий на полушаге резко развернулся и посмотрел на даро. - Мне нужно спуститься в подземелья, - тихо сказал он. Тон "возражения бесполезны". Хоть с даро это и почти не прокатывает... Дмитрию в данный момент было глубоко плевать на мнение оного черноволосого субъекта, романтично и невозмутимо усевшегося с крысой на плече.
Луннария: Заниматься самокопанием не всегда полезно и верно. Приходишь к совершенно нелогичным выводам, ухудшая и без того плохое настроение; начинаешь впадать в депрессию; невольно злишься на саму себя… Особенно это опасно, когда в теле властвует усталость - и не только в теле, но еще и в голове. Перестаешь держать себя в рамках, не действует самовнушение, обижаешься на весь мир. Вы видели, как ведут себя маленькие уставшие дети? Они начинают топать ножками, огрызаться на взрослых или просто рыдают. Даже самые воспитанные малыши так или иначе подвержены этому. Вот и сейчас. Можно было в самом начале этой нелепой ситуации рассмеяться, опустить крылья и действительно полезть целоваться с насекомыми, не чувствуя за собой вины и просто радуясь столь быстрому разрешению проблемы. А вот только потом, когда никто не видит и место поспокойнее – повыть и подубасить стены. Но нет, мы всегда идем куда более извилистым путем, сильно любя обижаться на всякие мелочи. «- Милая моя, успокойся. Четвертая ступень ипостаси тебе сейчас совершенно не улыбается: действительно, подумай о последствиях! - Что за ступени, о которых ты мне все время талдычишь?» - лениво, словно пытаясь действительно успокоиться… и словно действительно неинтересно… «- Их всего пять… первая – защитная реакция, простая ступенька. Контролируется. Вторая – чуть заглушающая чувства, более опасная и менее контролируема. Третья – совершенно неконтролируемая, теряешь на время «себя», становясь настоящей машиной… вот только входишь в неё добровольно и осознанно. Четвертая – контроль относительный есть, но лишь как установка на какие-то принятые тобой законы… самая опасная, непроизвольная. Пятая – приравняю её к смерти, хорошо? - Путанно как-то… - А ты ожидала что-то иное в свой адрес?..» Чужое приближение девушка почувствовала сразу же. «Нить» затерялась в круговоротах мыслей и чувств, но она уже и не особо была нужна. Обостренные чувства выдавали окружающих с головой, что было совсем нежелательно… Зачем? Зачем он пришел? Неужели так сложно оставить её хоть ненамного в покое?! Настороженный взгляд, плотно сжатые губы и кулаки – напряженность во всем теле. Как еж ощетинивается всеми иглами… Что тебе нужно?! Уходи, пока не поздно!!! Если он пришел успокаивать, то пускай возвращается к паукам – не нужно! Сами справимся… …внутренне девушка была готова практически ко всему. Но только не к тому, что последовало затем… Холодные презрительные огни глаз. Ухмылка, которую так и хотелось стереть с этой красивой морды лица… И слова… Слова, бьющие, как град размером с половину ладони. С каждым словом, с каждым звуком черты Летуньи менялись. Практически неосознанно… Они становились резче, четче, холоднее… непривычнее… «ужаснее», как добавил бы человек. И рухнул бы в обморок, на всякий случай. Мало ли… …потому что не поймешь по ничего не выражающему лицу, словно скованному судорогой: не то убить тебя собираются, не то просто – покалечить хотят. «Четвертая ступень… он самоубийца?... Он что, не понимает, что сам себе гроб заколачивает?! Не слушай его... нет, нет! Солнышко, солнышко, опомнись! Борись! Не дай себе сорваться – это слишком плохо может кончиться! Успокойся!» - голос, все чувства - словно заглушились, отступив на второй план. Не поймешь – где свои, а где чужие. Где правда, а где ложь… только одно чувство ощущалось невероятно ярко. …Замолчит, пускай он замолчит!.. Страх. И ладно бы за себя… Какими бы словами не бросался даро, он явно не понимал всю серьезность положения. Не понимал одну простую вещь – не надо её трогать в таком состоянии. Не просто так же она ушла! Ведь… Луннария просто физически не сможет ничего ему сделать серьезного. Как и добровольно отстать, перестав восторженно следить за каждым его шагом. Это граничило с безумным обожанием, даже некой преданностью… и пугало не меньше огня. Злая, обиженная, усталая… взбешенная… Даже в этом состоянии есть возможность контролировать себя, если это касается того, кто тебе невероятно дорог… пусть он не считает так же… пусть…главное – не причинить вреда… невозможно пересилить себя…даже на четвертой, предпоследней ступени. - Прекрати! Прошу тебя… - едва слышно прошептала она, зажав ладонями уши, жалея, что не может закрыть глаза – мускулы лица практически не слушались... не видеть, не видеть его… хотя бы… не слышать. Зачем он так?.. Возможно. Возможно, она бы сдержалась… приложив драконью силу самоконтроля, в котором она практиковалась с самого детства по вполне понятным причинам. Если бы не последние слова, проникшие сквозь все барьеры… «…не нужна?..» Набор фразы из двух слов, а эффект, как от громового раската. Самое страшное, что может услышать ребенок от родителей. Самое страшное, что может услышать та, которую бросали бессчетное количество раз… Самое страшное, что впивается в грудь намного сильнее давешней обиды… Самое страшное, что невозможно игнорировать… В воздухе запахло электричеством; на каменной стене, в разные стороны от сидящей фигуры начали разлетаться капризные ленты инея, складываясь не то в загадочные символы, но то в простые узоры. Температура резко падала… Вокруг творилось немыслимое для теплой пещеры действо. Вихревой холодный ветер, злобно гудя, бился о стены, кружил в себе мелкие-мелкие острые кристаллики льда, играл круговоротами вековой пыли. Резко поднятое лицо на`аши на долю секунды утратило любые черты, словно у настоящей мраморной статуи, которую мастер не успел наделить обликом – только горящие синевой глаза выдавали в ней живое существо. В воздухе застыл неуловимый слухом, но ощущаемый всеми клеточками тела крик. Так, наверное, кричит ветер, попавший в плен – неотличим от простого гудения, но так невероятно узнаваем, так выделяем из общих звуков… Сплошная стихии, без всякого признака магии. Просто холодный вихрь, простой ледяной снег… чья цель была тоже невероятно проста – рыжеволосый парень, стоящий в каких-то жалких парочках шагов… еще доля мгновения… еще чуть-чуть… и… Синие гневные глаза через силу закрылись… Нет. Увы, мечтам ветра наказать того, кто обидел его дочь не суждено было сбыться – он словно наталкивался на стену буквально в сантиметрах от совершенного лица и беспомощно развеивался, играя остатками перьев, злобно дергая за волосы – все еще сильный, но не сокрушительный. Не смертельный… просто холодный… Сколь ни велико было желание стихии, сколь не являлась она матерью для этого существа – одновременно, она и подчинялась ей… пусть неохотно, но вынужденно. И не желала причинять боль… ей. Буря, снежная буря, на площади несчастных нескольких метрах, потихоньку успокаивалась. Как бы она хотела разгуляться, уничтожив все, что встретит на своем пути. Простое «нет» любимой дочери, простой окрик хозяйки на слишком ретивого пса. Стихия ушла, оставив после себя чистый клочок пространства, холодный воздух и напуганных пауков, срочно отступивших куда-то как можно подальше. А еще – фигуру с поникшими плечами и съехавшими крыльями, беспомощно раскинувшую руки и чему-то горько-горько улыбающуюся… Кому-то пустота внутри вместо вызверившейся на весь свет боли и может показаться чем-то вполне приемлемым. Но спокойная пустота на то и есть, чтобы её чем-нибудь заполнить… Так почему бы… «Не нужна?.. боюсь, в этом мы не схожи. Ты мне нужен… хочешь ты того или нет… смирись…» - Дурак, - тихо прошептала Таль, поражаясь собственным мыслям, не открывая глаз и весьма гулко стукаясь затылком о стену. – Самоуверенный дурак… - слова с трудом вырывались из раздраженного горла… Ну, зато хотя бы успокоились...
Вешалка: ООС: Дмитрий ты и не представляешь КАК нам весело)))) ПыСы: Бред. Ага. Но и писалось на скору руку) Все проблемы начинаются тогда, когда в плане появляется некто неучтенный. Вместо того, что бы отвести пару лошадей на конюшню и кратчайшим путем оттуда в мертвую часть города, пришлось тащить «посла дружественной державы и его священных животных» испить чаю в одну из комнат, где обычно дожидались высочайшего приема всякие подозрительные типы. Под бдительным надзором бравых стражников, которых необходимо выпроводить за дверь в кратчайшие сроки. Вся прелесть тайных ходов в том, что знает о них малое количество народу. Цветочек, которым вороватая крыса едва не выколола глаз, мужчина благоразумно реквизировал первым же делом. Повертел в длинных пальцах, невозмутимо полюбовался бледно-зелеными лицами бравой дворцовой охраны и решил, что золотая роза будет просто замечательно комбинировать с их нездоровым цветом. - Подарок от благородного посла благородным стражам города! – морды мальчишек при виде драгоценного подношения удлинились пропорционально его стоимости. Умные ребята, далеко пойдут. Даже узнав в злополучном цветке заслуженную гордость нынешней Королевы – фрагмент золотого букета неизвестного ювелира, уже без малого пол века демонстрируемый всем почетным гостям - стражники стойко изобразили на лицах безграничное счастье от получения такого великолепного дара, от души поблагодарили одаряющего на своем родном подгорном наречии («Послу» крупно повезло, что из сказанного он не понял ни слова.) и поскорее, пока никто не заметил, кинулись возвращать спертую крысой вещицу на прежнее место. - В некоторых культурах, - меланхолично и обращаясь, похоже, к лупоглазому сому, обронил даро, - в жертву богам принято приносить священных животных. Считается, что оные гораздо лучше донесут послание до своих покровителей. Не правда ли, удивительная традиция? Вешалка, ради такого дела оторвавшись от сладких круглящей ананасов – эх! Когда ж еще такую баснословную роскошь попробовать удастся! – оттопырила верхнюю губу и раскатисто заржала. Хитрющие раскосые глазищи кобылы внимательно наблюдали за вышагивающим тудыть-сюдыть Дмитрием и, судя по задумчивому выражению изящной морды, их обладательница уде прикидывала, какую бы гадость еще учинить. Наконец, когда на очередном повороте нервы несчастной лошадки не выдержали, белые зубки цапнули мельтешащего вампира за ворот рубахи. В полуподвешанном состоянии «посол» смотрелся просто очаровательно! - Нам нужно спуститься в подвалы, - невозмутимо поправил черноволосый. Темные глаза действовали не чуть не хуже вековечных льдов. Все, попавшее по их влияние, долзно было остыть, замерзнуть и покрыться вековечным инеем. Длинные пальцы оттискали на резной поставке аквариума два неприметных углубления, слегка надавили, пробуждая к жизни сокрытый внутри механизм. Резервуар с водой дрогнул, сом внутри величественно колыхнулся. В полу открылся округлый проем, достаточно большой, что бы внутри поместилась сразу пара другая эльфинитов. Что оные, в морде Вешалки, и не преминули продемонстрировать. Лошадиная голова, с любопытно настороженными ушками, сунулась внутрь, задумчиво втянула ноздрями воздух и, сочтя проход безопасным даже для такой слабой и беззащитной лошадки, с бодрым ржанием скрылась внутри со всем остальным телом. Стремительное «вжух». Радостный визг. Смачное водное «хлюп». И подозрительная тишина. Странные звуки, скажите? Ну… это смотря для чего. Вот для водной горки – в самый раз. И быстро и весело. Не зря же их дети так любят. Дети-то детьми. Но сейчас испробовать такое предстояло вампиру и крысе, уже отдираемой от плеча и водворяемой на самый край проема.
Пернатый Змей: Существо разумное, перед тем как расковыривать снежную шапку на какой-нибудь особо высокой горной вершине, дважды подумает, зачем оно надо и к чему может привести. Змей же, в лучших традициях своего неугомонного народа, сперва вызывал лавину, и уже потом решал, чем осыпающаяся на рыжую голову куча снега может пригодиться. Или куда от неё спрятаться, если с первым пунктом возникали некоторые затруднения. Встречались, конечно, такие авантюристы и среди других рас. Но, вдоволь набегавшись по скалам, не по одному десятку раз ломав конечности и уверившись в том, что жизнь, слишком ценная штука – даже самые безрассудные из них рано или поздно успокаиваются. Остепеняются. Обзаводятся хозяйством в какой-нибудь глухой деревушке, берут в жены смазливую девицу и до самой смерти своей рассказывают многочисленным потомкам байки про свою славную молодость. Кто угодно – только не даро! Знали бы только люди, на какую неистовую силу осмелились когда-то поставить рабское клеймо! Огонь не трудно заключить в недра камина, но что помешает ему спалить ваш дом?! И в этом – все даро. Вся их безумная, бесконтрольная стихия, требующая выхода и помноженная на изрядную долю драконьего любопытства, заставляла время от времени вытворять несусветные глупости. Даже зная, к чему это может привести. Даже зная, какое за это последует наказание. Исключительно обдуманно и осознанно, в общем. За рядом некоторых исключений, слишком безрассудных и экстремальных даже по меркам даро. В список таковых с недавних пор попало и «не доводить на‘ашу до состояния тихого (Негхыра себе тихое!) бешенства» А смысл? Да никакого! Никто и никогда не назвал бы Змея великим пророком, но тот мерзкий голосок внутри, что звался интуицией, клятвенно заверял: лучше не расслабляться. То ли еще будет. Тебе же самому очень хотелось узнать, на что способна твоя спутница! Ну, как, узнал? Узнал. Впечатляет… … Чужая стихия медленно, нехотя отступала. Ветер еще бушевал, обжигая кожу своим ледяным прикосновением, в бессильной злобе бросался на древние стены, на притихших пауков. Трепал одежду и волосы. Поэты любят повторять, что морозный зимней воздух благоухает особой свежестью. Но этот ветер принес с собой только запах незаслуженной обиды. Горечи. И опасности. …Немногие могут похвастаться, что видели, как рождается ТАКАЯ буря, и остались живы… Это было… красиво. Упорядоченный хаос воздушный потоков, невесомое плетение древних сил и управляющее этим искрящимся великолепием холодное, не живое существо. Белая крылатая тень. Само воплощение морозной стужи. Снежная Королева из детских сказок. Все они, такие умные, ошибаются, считая её укутанной в белы шубы стервозной теткой. Эта девушка. Без возраста. Без сердца. Страха не было. Только восторг и восхищение. И будоражащее, медленно разливается по телу тепло собственной встрепенувшейся стихии. Еще не ответившей на брошенный вызов, еще застывшей в напряженной и чуткой готовности. Тут, глубоко под землей, в мертвом городе, построенном драконами, ее зову откликался каждый камешек. И нечто еще, в сотни раз более опасное и дикое, чем сам огонь. Нечто, веками ждавшее своего часа в темноте переходов. Вот-вот она всколыхнется, оближет укутанные инеем стены и доберется до дерзкой девчонки, осмелившейся учудить такое в её владениях! Но была в происходящем и какая-то особая, не поддающаяся логичному объяснению уверенность в том, что чуждая сила не причинит вреда. Не сможет. Ей не позволят… А теперь последние сгустки ветра мстительно дергали зеленые перышки и шелестели на ухо нечто предупреждающе-угрожающее. Хотя, вполне возможно, некроманту лишь показалось. Воздух и вода – не его стихии. Огонь тоже утихал. Так и не выпустив на волю свою мощь, клокотал в душе, бился по венам раскаленной лавой. Недовольно ворчал и ворочался, точно разбуженный посреди зимы медведь. Но успокаивался, оставляя после себя головную боль и легкий намек на раздражение. Тишина. И, наконец… - Впечатляет, - сухо обронил даро, пытаясь кончиками пальцев сколупнуть кусочек покрывшей стены ледяной корочки. Задумчиво повертел в руках хрупкий полупрозрачный хрусталик, чувствуя, как быстро тот тает от соприкосновения с горячей кожей. Жаль. Красивые были фрески, старинные, - Меня удивляет, что при таких силе и несдержанности одной из студенток, школьный замок еще стоит на прежнем месте. Был ли некромант зол? Расстроен? Обижен? Стихии упаси! С какой это стати?! Нарываясь на скандал и в результате получая искомый – надуваться на манер воздушного шарика или метать громы и молнии (увы, фигурально выражаясь. За всю магическую историю придурка, учинившего бы такое в закрытом помещении не находилось. А жаль. Змей бы с удовольствием пожал руку безумцу еще большему, чем он сам.) могут только законченные люди. Или мерзавцы (да, да, те самые, красивые, гениальные, талантливые, умные, одаренные и сами знаете какие еще). Но последние и так прибывали в состоянии легкого шока. И уверенности, что первым делом после возвращения домой, будет посещение библиотеки. Надо, наконец, узнать кто такие на’аши и с чем их едят. Теоретически. Практики нам и так хватило выше рыжей макушки. К слову о практике и её последствиях: хорошо мы погуляли, просто роскошно! Такого добротного, спровоцированного бедствия парню лицезреть еще не доводилось. Даже гордость берет, право слово! Змей прочувствованно присвистнул. Если бы было хоть что-то, что можно перевернуть или сдвинуть, таковое, вне всякого сомнения, было бы сдвинуто и перевернуто. А еще и разобрано на сотни мелких щепок. Буря не только «сдула» всех пауков на безопасное расстоянии, он сотворила невозможное: расшвыряла остатки охранного заклинания. И – ура! ура! – вернула возможность видеть дальше пары шагов. Эх, света бы кто еще прибавил. Со скрытого в темноте пространства изучающий взгляд переместился на стены, где из-под белого налета выглядывали обиженные морды замерзших драконов, и остановился на одной встрепанной хвостатой девице. Человеческое слово «несчастная» и в половину не могло описать состояния на’аши. До предела натянутая и вибрирующая ниточка казалась почти физически ощутимой. Все еще любит… Верно. Дурак он, хоть и гениальный мерзавец. Глупо получилось, если даже не подло. Глупо, как и многое в его жизни. Бедный ребенок. Она ведь ни чем не заслужила этих слов. Надо что-то сделать. Сказать. Утешить… …Медленно подойти. Прислониться боком к холодной, еще покрытой шершавой корочкой льда, стене. Не близко, так что бы не касаться. Не далеко, так что бы можно было ощутить исходящее от него тепло. По-птичьи склонить голову на бок. - Ну, как, помогает? – ехидно. Но в глазах мягкое тепло участия и досада на собственную глупость. Невиданное дело: почти «извини» от Змея! И сразу совсем другим тоном, - Прекрати, малыш. Говорил же, что я – законченный мерзавец, э? – мягко, текучим движением опуститься на корточки, обхватив колени руками. Вскинуть голову посмотреть снизу вверх. Устало. Искренне. И тихо, уже самому себе, - Не понимаю, зачем я тебе нужен. И никогда, наверное, не пойму.
Октавия: Розу, увы, пришлось отдать. С боем и рыданиями! И совершенной яростью в глазах. Даро не лишился уха только потому что второй раз пачкаться в крови крыса попросту не захотела. Ну и обернуться оно могло… Не лучшим образом. Мало ли что ему в голову ударит, а ударяться об стену крысе не хотелось. Определенно, надо было заказать где-нибудь костюмчик! Хоть бриллианты бы спрятала, а так… Хм, похоже, хоть крысой и удобно воровать, с вопросом перемещения наворованного возникают серьезные проблемы. С другой стороны, будь она сейчас человеком, не оказалась бы во дворце. Хотя… что теперь размышлять? Будет странно, если найдется кто-то, способный расколдовать её. Но вдруг… Так, всё, прекращаем мечтать о разной несбыточной ерунде! Обижаемся на даро и… Ой, как шустро эти люди бегают… Ну подумаешь, почти оставили их без какого-то там цветочка, ерунда какая…. Зато какой теперь букет оригинальный! Вместо пятнадцати роз – десять! Очень символично, учитывая географию места. Мертвые ведь достойны букетика? А тут мертвых очень много, значит, и букетик должен соответствовать. Хотя бы по цене, если не по размерам. Однако дождешься от них, как же… Никакого уважения к мертвым! Да и к живым крысам тоже. Оставили без розочки… Услышав слова мужчины, Октавия едва не скатилась с плеча. Её! Жертвопринести! Яростно пощелкав зубами, хвостатая изобразила фанатичную преданность послу: - Наша культура – не некоторая! – Возопила крыса прямо в ухо невозмутимого даро. – Она исключительная! Она великая! Она никогда не опустится до столь варварских традиций! Своими словами ты оскорбляешь не меня и не посла! Ты оскорбляешь наших богов!! На этом полемический задор крысы иссяк. Она уже хотела удрать к вампиру на плечо, когда сообразила, что зубастик находится в непосредственной близости от крысоядной кобылы. А когда она его отпустила, оказалось, что надо… надо… надо лезть в очень шумную воду! - Ай, не трогай меня! Я не полезу… лапы прочь! Ай-ай! Тьфу, гадость, ты когда в последний раз руки мыл? Прощай, кислотно-щелочной баланс… Не-е-ет! Не надо меня туда! Я жить хочу!!! И творить!! И любить!!! А вот фиг тебе, после такого, а не чуйства!!! Крысиный вопль уже перешел в ультразвук, когда Октавии удалось вырваться и – о чудо! – спрятаться. Правда, в качестве убежища приходилось сомневаться: рубаха вампира, в которую забралась зверушка, поражала уровнем вентилируемости. Ну да ладно, в крайнем случае можно будет и в штаны сбежать… Хм, как-то странно. Когда ты крыса, ты почему-то довольно быстро забываешь, что даже крысой ты остаешься девушкой. А девушкам о таком не положено даже думать. Хотя когда это девушкам мешало?
Луннария: Воспоминания – далекие и полузабытые – имеют одну очень плохую особенность. Они приходят совершенно не вовремя, нахально вертят яркими хвостами прямо перед самым носом, а только протянешь руку – ехидно ускользают, оставив тебе на память пару цветных перышек, возможно и имеющих что-то общее, но совершенно непонятных по отдельности. Особенно это досадно, когда ты чувствуешь, что воспоминания играют колоссальную роль и очень многое значат для тебя. Но не хотят возвращаться обратно, в неуютную пустую обитель… И даже ритмичное постукивание этой «обителью» по стене никак не способствовало памяти… Если бы еще волновала только лишь память. Внутри, глубоко-глубоко внутри, куда не доходят связи «нити» и внешние дрязги ворочалось что-то крайне неприятное и колючее. Тихое недовольное шипение стихии, считающей себя до безобразия правой. Надо было задать этому рыжему огоньку по первое число, даже если он и смог бы ответить гораздо сильнее. Как же – посмел затронуть святое, непокорное и дико болезненное. Да как он мог, за такое не прощают… Легкая грустная бездумная тоска. Даже, правильнее – обреченность. Мог… и сколько бы не возмущалась «мать», этот нахал мог продолжать обижать и причинять боль. И ему бы ничего за это не было, разве что только в рукопашную. Да и то – не вариант… он все же сильнее… …надеюсь, ветер не ранил его?... «Ты точно ненормальная. Неправильная на`хассе… Древняя, чтобы тебя стихии обратно забрали…» Приближение даро было встречено очень бурно – если можно попытаться привить это слово к невольно напрягшемуся телу. Что? Что на этот раз? Вы же вроде уже сказали все, что хотели, разве нет?.. не надо продолжения, мы все поняли… не надо… ведь стихия может настолько сильно разозлиться, что уничтожит и дочь, и обидчика… что будет вдвойне больнее в следующей жизни… Поскрипывание остатков быстро тающих льдинок на полу, теплая аура, едва слышное ябедническое потрескивание тысяч невидимых трещинок возмущенного льда на стене, так не желающего погибать в этом горячем помещении даже без помощи чьей-то теплой кожи. Даже если она всего лишь на расстоянии, не желая прикасаться… Открывать глаза, чтобы убедиться в своих подозрениях не хотелось зверски. Но невольно – протестующее вздрогнули ресницы, выгнулась жалобной дугой линия бровей – блекло-голубые глаза робко глянули на Змея… и зрачки удивленно неверующе расширились. Словно у ребенка, которого только что окатили ледяной водой, но когда тот открыл глаза, перед ними предстала не волнующаяся гладь озера, а голова красивого левиафана. Восторг, удивление, легкое недоверчивое опасение… тревога… простая смесь, невозможная под графическое нормальное описание. Это просто надо понять, почувствовать… Впервые за очень долгое время Эйвенталь Ори`Гайя поняла, что совершенно запуталась. Ну и что прикажете делать в подобных ситуациях? Как разобрать, что является ложью, а что – искренностью? Как понять, где настоящее, а где – нет? Как осознать?.. Особенно звонкий удар сказался в виде чуть осыпавшейся белой крошки инея. И все же девушка послушалась, прекратив терзать стену. Мускулы шеи расслабились, как и все тело, отдавшись легкой болью. Одна рука рефлекторно и неловко дернулась, темные лепестки синяков поразительно быстро светлели. Интуиция продолжала чувствовать некую опасность и предвидела предстоящие неприятности. А потому тело спешило изо всех сил восстановить хоть какие ресурсы, черпая их из запретных зон, для того, чтобы его «хозяйка» не упала в усталый обморок… вдруг еще что случится? Не просто же так тут было устроено такое представление?.. инстинктивный процесс… Синие глаза прожившей семь коротких жизней изучающее, со странным непонятным чувством, посмотрели на «законченного мерзавца». И верили ему, отчаянно хотели верить. Он – сам огонь, а что можно требовать от этой стихии – непонятной, пугающей, завораживающей? Не поддающейся привычной логике… такой невероятно чужой, и такой невероятно манящей… верили, хотя сами не понимали почему… …Жизнь у стихии – парадокс. Жизнь её дочери – невозможное. Сколько бы жизней не жила последняя, сколь бы не видела событий, сколько не встречала людей… её чувства – одни на протяжении всех жизней, но умноженные по силе в сотни раз с обыкновенными. Стихия всегда была максималисткой, передав эту склонность своим потомкам… Раз кого-то возненавидев до жгучего замутнения рассудка, на`аша уже не сможет так сильно ненавидеть никогда. Раз кого-то полюбив, сколько бы не увлекалась, поверить в истинное чувство к другому не сможет. Раз кого-то запомнив до учащенного перестука сердца – никогда не забудет даже после перерождения, вспоминая из пустоты и наблюдая, как до боли знакомый образ неизвестного будет затоплять сознание. Только может доверять кому-то безграничное число раз. И разочаровываться… По волосам, вниз, на лицо, к подбородку, по шее… лед таял неуловимо быстро, увлеченно превращаясь в быстротечную воду, потрескивал от перепада температуры, украшая себя изломанными линиями, нежно грозя обрушиться вниз. И не менее увлеченно плакал за шиворот своей хозяйке, делая мокрыми и крылья, и одежду… Кулончик подозрительно живо подпрыгнул на груди. Возможно, причиной тому и мог показаться слишком глубокий выдох. Хорошо хоть он молчал, не высказывая свое неудовольствие на кажущиеся лишними «человеческие» сантименты. Холодный камень, что с него взять?.. Иные говорят, что любовь бывает только в книжках и красивых балладах сладкоголосых менестрелей. Никто её на свете в живую не видел, а только убеждает себя в этом. Да и вообще – никакое это не чувство, а простая страсть, да некие химические процессы в голове. Живое существо не сможет быть преданным кому-то на протяжении столь длительного времени! Но как объяснить тогда безумные поступки, совершаемые влюбленными ради друг друга? Учитывая, что слова «возлюби ближнего своего» чаще обращены у рода людского к ближестоящему зеркалу… Но как объяснить то чувство, засевшее внутри, цепляющееся острыми коготками в мертвой хватке? Преданность? Потребность быть не одной? Просто под руку вовремя подвернулся? Неизвестно откуда взявшаяся приязнь к тому, кто способен тебя уничтожить только своей природой? Обыкновенная глупость хоть кому-то принадлежать, неизвестно почему терзающая сознание? Обыкновенные циничные чувства?.. Просто надобность мыслить хоть раз в мгновенье о нем?.. хоть мимолетный взгляд… Может быть это действительно простая маниакальная страсть. Может быть… Почему же кажется, что так или иначе – это невозможно будет убрать из себя? Невозможно проигнорировать… невозможно попытаться забыть… бесполезно… Безумно старые, безумно мудрые светло-синие глаза повидавшей многое за свою жизнь. Вернее, за все свои семь жизней… одинаково суматошных, быстрых и бессмысленных. Безумно беззащитные. Вновь пытающиеся поверить зеленой теплоте… невиданному ранее раскаянию… и чему-то еще, спрятанному в самой глубине зеленых отблесков… вновь пытающиеся поверить даже зная, что боль после будет сильнее, чем любая иная… И, почему-то, снова верящие… как серая бабочка с обожженными крыльями все равно полетит к свету… снова… и снова… пока не сгорит сама… …Даже если это иные не назовут любовью, а чем-то еще… кого будет интересовать их мнение?.. - Дурачок… - повторила девушка. Хриплый голос оборвался тихим полувыдохом. Говорить было больно (исключительно физиологически), но необходимо… - Неужели мерзавцам так нужно знать причины?… Да и как объяснить причину… - чуть выделяющаяся на общем прерывистом голосе пауза, - причину того… что я люблю тебя?.. что я даже себе не смогу ничего объяснить... а просто принимаю это…
Дмитрий: офф: Я читаю и уверяюсь, что такой я вам нахрен не нужен)))) Отвечу в воскресенье или в субботу))))
Мерзавец: ООС: я знаю, что чуточку нелогично, непонятно, неинтересно и неискушенно (и вполне вероятно, что мой гений опять чего-то не заметил в происходящих событиях)… но мысли не идут, а ждать четыре дня до нужной фазы луны у меня нет желания) Все хорошее и расслабляющее имеет очень нехорошую привычку быстро заканчиваться. Увы, это жестокое немилосердное правило, явно введенное в жизнь каким-то особенно пакостным богом, срабатывает всегда, не давая осечек. Ибо разумному существу всегда все мало – через какое бы время не произошла очередная дельта жизни, он будет упорно уверять, что это и есть понятие «мне не хватило». Так и с листиками на кустах. Рано или поздно они заканчиваются, а уж учитывая, что всякие глупые люди иногда пытаются придать форму этим самым кустам… Нет, безусловно, многие из них смогут оценить художественный взгляд одной очень приличной лошадки на местное творчество. И оценить очень многословно, эмоционально и достойно. Тяжело вздохнув, вкладывая все свое горе по этому поводу, Мерзавец задумчиво огляделся. Жизнь начинала казаться скучной и обыденной (сумасшествие отдельных личностей не в счет), что почему-то совершенно не устраивало коня. Вероятно, за столь долгое пребывание в различных неприятностях у него уже выработалось привыкание. А от привыкания, знаете ли, довольно трудновато избавиться. Приняв вполне логичное решение по разрешению сложившейся ситуации, конь неторопливо отправился вслед недавно ушедшей компании во главе с Вешалкой. При самом удачном раскладе хватило бы только ветреной кобылы, а там – как повезет… Догнать быстро и скромненько притулиться в самом конце, сделав вид, что так – мимо проходил почти получилось. Почти – потому как справедливо показалось коню, от взгляда чернявой красатули, у которого почему-то было очень много общего с одним сквернословящим типом, по чьей прически так и плакала коронная стрижка. Да и «суровые стражи» несмотря на свои кавычки иногда поглядывали назад – ну почему, почему никто не может поверить благочестивому выражению мордашки? Конечно, может она и подозрительно сморится на лице такого существа, как Золотистый Мерзавец, но это же… Ай, да стоит ли обращать свое драгоценное внимание на такие неприятные окружающие мелочи, если можно косить влюбленными глазами в сторону одной очаровательной лошадки? Вот и Мерзавец точно так же думал, великодушно передав право издеваться над двуногими своей подружке по несчастью… …А вот он что – действительно предлагает лезть в этот лаз? В этот противный темный лаз, черт знает куда могущий привести?.. Возмущенно фыркнув и недовольно покосившись на явно оживившуюся подобной перспективе Вешалку, конь предпочел смириться вновь занимая больше наблюдательно-выжидательную позицию.
Пернатый Змей: Дмитрий ООС: Ну почему же так самокритично?) Должен же быть хоть кто-то разумный в нашей компании, э?) Кап. Кап. Кап. Очень громко. Очень монотонно. Если прикрыть глаза, кажется, что по стенам спешат сотни, тысячи крохотных живых созданий. Кап. Кап. Кап. Холодные капли по разгоряченной коже. Обжигают. Сбегают вниз, прокладывая влажные дорожки своим многочисленным товаркам. Сбиваются в крохотные ручейки. Переплетаются меж собой, вычерчивая на золотистой коже малопонятные узоры. Кап. Кап. Кап. Мысли в голове – как эта капель. Слишком хаотичные. Лихорадочные. Мечутся туда-сюда, испуганно наскакивая друг на друга. И набивая синяки. Много-много синяков, от которых так раскалывается голова. Кап. Кап. Кап. Даро никогда не плачут. Но тающий снег – предатель. Он всегда лжет и обманывает. Эти искрящиеся капли… И если только представить… если только подумать… если на секунду увидеть… Кап. Кап. Кап. И еще. И еще. И еще. Огонь может быть разным. Взлетать в небеса голодной рычащей тварью, в чьей пасти гибнет живая зелень листвы. Сварливо ворчать в каменной кладке камина. Кормить и охранять. Убивать и воскрешать. Он нужен каждому – ласковое, искреннее тепло, без которого не обходиться ни одна зимняя ночь. Он опасен каждому – живые существа веками топчут землю и бороздят бескрайние водные просторы. Они даже измыслили сотни приспособлений и заклинаний, что бы летать по воздуху не имея крыльев. И только в огонь все еще может войти лишь тот, кто по сути своей является огнем. Все еще. Всегда. Постоянство – не его стихия. Яростный, дерзкий пламень в глазах-изумрудах почти угас. Теперь это угольки, по которым время от времени пробегают тревожные багровые всполохи. Загадочно. И красиво. Слабый свет едва разгоняет тени, выхватывая из власти темноты лишь едва узнаваемые очертания. Гибкая фигура, застывшая в странной, на первый взгляд неудобной позе. Совершенно нечеловеческая, змеиная пластика движений. Ощущение притаившейся опасности. Силы. Сидеть так можно бесконечно долго. Время – бесценное, невозвратимое… нет, пустое, нелепое, ненужное - золотыми песчинками утекает сквозь пальцы. Где-то там, над землей, суетятся, спешат по своим делам люди и не подозревая, что в сотни метрах под ними две полубезумные стихии ведут задушевные беседы. Есть в этом какая-то особая… ирония. Жизнь тоже любит шутить. По-своему, в одном ей присущем стиле. - Я еще и раб, малыш, помнишь? – прозвучало слишком пусто, «бесцветно» даже для самого Змея, - И мои родители были рабами. И родители их родителей. Даро. Эгоисты. Мы не верим, что что-то может происходить без причины. Без целого вороха таких важных и значимых причин! Мы не верим, что возможно кого-то любить. Просто так. Ни за что. Когда-то люди не пожалели своих сил и усердия, избавляя мой народ от столь вредной привычки. Молчание. Задумчивое. Очень… взвешенное. Змей не просто слова подбирает, он решает, что стоит сказать. Как, конечно, тоже важно. Но что – сейчас важнее. Мерзавцы всегда остаются мерзавцами. Им не применено, вот просто до зарезу, надо отвадить от себя влюбленную Снежную Королеву! Пока не стало… что? Слишком поздно? А разве не уже? Что-то неуловимым образом изменилось. Не сейчас. Давно. Может быть тогда, когда ты признал себя ответственным за эту непутевую дуреху? Или на берегу подземного озера с ледяной водой? Или тогда, когда одна несносная особа избрала тебя своей посадочной площадкой? Жизнь любит шутить. Она мимоходом сплетает меж собой тонкие ниточки судеб, сталкивая двух совершенно непохожих существ. Рождая доверие. Привязанность. Любовь…. …А вот теперь один такой узелочек надо обрезать. Не наигранной злостью. Не дурацкими шутками. Чем-то гораздо более жестким. Жестоким. Правдой. - Наверное, это хорошо, что они достигли успеха, - резко, почти зло. Слова тоже имеют свой вес. Камешки крупны; камешки мелкие – они равно засыпают собой и того, кто слушает и того, кто говорит, - Так проще, понимаешь? Не принадлежать никому. Не владеть никем. Жить только для себя. Только этим единым мигом, не разделяя его ничем и никем. А ты хочешь привязать меня, сделать ответственным… Шуршат в темноте пауки. Что-то негромко мурлычет Ваэри. И капает, капает искрящийся снег. А кажется – плачут нарисованные на стенах драконы. - Малыш, не надо, - услало. Резкое птичье движение: изумрудные глаза встретились голубыми, - Зачем тебе это? Я не смогу тебя полюбить. Я – даро. Неужели тебе так нужен послушный и верный раб?
Atshena: Офф: Каюсь, мало, но что делать... Лейла снова умудрилась уронить клинок. Но уверенность в этой скромной и боязливой девушке росла с каждым мигом. Астрал просвечивал реальность для тех, кто был в нём впервые. Восторг отражался в голубых глазах бывшей рабыни. - Не стоит беспокоиться об оплате за Лейлу, если Вам это так важно, - вернулась к уважительному тону драконесса, отвечая на хамоватые речи мага. Его можно было понять. Сидел у своего пакостного дядюшки, вдруг вламываются гуманные такие товарищи, и, защищая права человека, нарушают идиллию. Слово «идиотами» крылатая простила. По крайней мере её отвлекла кольнувшая рана. Постепенно перепонка срасталась. В целительских способностях молчаливого оборесса сомневаться более не приходилось. Атшена кивнула ему. - Спасибо. Похоже, что мы тут и вправду засиделись. А коли так – полёт до бандитского квартала не ждёт, залезайте, - прикидывая по карте и сверяясь с рисунком улиц сказала она. Даро исчез, вероятно, по более важным делам. Но кто знает: надолго ли? Драконесса осторожно выползла на край выступа и расправила огромные крылья. В перепонку слегка били потоки воздуха. Ощутимый сквозняк, однако. Тем легче будет планировать вниз. Последняя самопроверка состояния (из ряда «семь раз отмерь, один раз отрежь») показала, что магическая энергия успела ещё чуточку восстановиться. Всё складывалось лучше, чем ожидалось. - Давайте договоримся, - шепнула крылатая магу, ожидая посадки пассажиров, - Вы получаете что-то из моих денег, либо я делюсь с Вами магической формулой или каким-нибудь ценным зельем. А Лейла освобождается от рабства. Мы никуда не торопимся, наоборот, лишняя активность вновь вернёт даро на след. Думайте.
Луннария: Трескучий гром тающего льда, вычурные линии, так похожие на изломы молний. Маленькие, чуть мерцающие в тонком свете озера, скапливающиеся в изгибе открытой узкой ладони. Если верить одной науке, имена такая форма: длинные остроконечные пальцы, узкая ладошка указывают на признаки, как холодность, эгоистичность и корыстность. Но это если верить людской физиологии. Не стоит равнять парадоксы жизни с особью человеческой… Холод – одна из самых хаотичных и чуточку непонятных стихий, впитавшая в себя всю неуправляемость и многогранность воды, помноженную на полновесную долю порядка. Зря, очень зря считается она стихией более-менее разумной и подвластной – лед тоже умеет обжигать похлеще лавы, уничтожая с одержимостью маньяка любое препятствие на своем пути. Жгучий холод, чье одно лишь прикосновение способно уничтожить даже саамы прочный материал… …и это одна из самых слабейших стихий, ведь лед будет таять при любой иной – земля, вода, воздух… огонь… Но надо ли?.. Найти слова, чтобы ранить довольно легко. Эйвенталь всегда умела быть язвительной, а если того потребуется, то убить одним лишь словом не составит и труда. Тем более в таком состоянии, когда в памяти плещутся столь различные образы от темницы с горящими углями жаровни до некого пышного собрания, расцвеченного алой кровью. Он верно никогда этого не сможет понять… Что просит действительно невозможного. Не надо. Действительно, слишком поздно… не поздно было лишь тогда, когда она впервые увидела его. Ведь поняла же что-то еще в тот самый момент, заглядывая в возмущенные зеленые глаза! Бежать нужно было, бежать как можно дальше… но нет, нет. Нашла ли в нем на`аша отражения всего того, что пыталась убить в себе, еще тогда, при первой встрече? Притягивало её потому ли, что он был чуть ли не полной её противоположностью? Чего он хотел добиться этими словами? Слез? Отвержения? Новой, только более глубокой и неуловимой обиды? А ведь это еще можно было попытаться подавить. В темноте, полной скалящихся стен и гулкого эха, так сильно напоминающей мешок колодца. Она бы справилась, рано или поздно… смогла прогнать эту чертову фобию и хоть как-то собраться… но он… Это действительно сводит с ума. Глупо… Иначе бы «нить» не зацепилась за него с такой охотой… Мысли рассыпались подобно высохшей песчаной скульптуре, стоящей под напором ветра… ведь в песке так много разных камушков! Черные, белые, хрусталь, базальт… и все такие значимые, только не разобрать в мельтешении их истинную суть… Синие глаза смотрели с теплой… изучаемостью. А затем, внезапно, затянулись некой призрачной дымкой, как у мечтающего о чем-то… - Знаешь, люди любят солнце, пламенно и страстно. Хотя и не смогут в этом признаться, это понять… любят его свет, любят тепло… и пускай оно оставляет на их теле ожоги, слепит глаза… пускай они ругаются на него, ненавистно щурясь и морщась… достаточно лишь посмотреть, что будет творится с ними через несколько пасмурных недель, хотя бы дней… даже самые сильные сдаются, чахнут… неосознанно гибнут… правда – это забавно?.. но непонятна одна вещь. Кто?.. люди ли рабы у солнца, или солнце – невольный раб людей, которому суждено появляться на небе раз за разом, влекомый судьбой или все тем же пресловутым законом мироустройства?.. это неизбежно, неотвратимо… и даже если не будет уже людей, солнце все равно будет сиять… Голос восстанавливался медленно, продолжая оставаться хриплым, чуть треснувшим. …словно девушка говорила сама с собой… Смысл этих слов мог понять только прожженный псих. После третьего ведра самого крепчайшего пойла, которое только сможет найти в самой настоящем притоне… И смысл этот можно истолковать настолько двояко, что голова невольно пойдет кругом, а то и уйдет в самый далекий отпуск. Взгляд, снова становясь чуть осознанным, прошелся по сгорбленной фигуре, чуть полюбовался знакомыми и такими чужими чертами, удивленно отметил странное выражение глаз… - Не обращай внимания… иногда старикам всегда хочется поговорить загадками… а что до тебя… - маленький осколок льда, не выдержав, упал вниз, - Не люби… - покорно, словно не менее безразлично, сухо, - не считай себя ответственным… не обращай внимания на меня… я не принуждаю тебя. Не заставляю, не связываю… не хочу, я слишком ценю любую свободу… пускай я тебе не нужна… я это приму, как и все, что принимала ранее… мне хватит и простого… хватит простого осознания того, что ты есть… даже если тебя не будет рядом никогда… С огромным трудом Эйвенталь отвела взгляд. Он сам говорил, что её глаза всегда выдавали истину… так пусть лучше он её не видит… «- Девочка, мне тебя жаль… ты понимаешь, на что подписываешься? Ты сама убьешь себя, сейчас, в следующий раз… тебе достаточно будет даже не вспомнить, а обратить внимание на эту занозу в сердце. Я понимаю, иначе ты не сможешь… но одумайся сейчас, постарайся прислушаться к его словам, в них есть смысл. Не надо… - Но тогда мне будет еще больнее… если я выну эту занозу, сердца у меня уже не будет… я не буду отличима от Стража, разве что в неопасном виде… - Любовь всегда болезненна. Но верь мне – нет ничего болезненней, чем неразделенная любовь. Это ты сейчас хорохоришься, говоришь, что все равно… но ты же… ты же… - Я знаю. Но, возможно, именно тогда он будет счастлив… если не будет тех оков, которые его так хотят связать… - Ты не посмеешь… - Не посмею. Но посмеет за меня моё сердце… если так будет действительно лучше… хотя есть и еще один способ забыть… - Девочка… не сходи с ума… - Ты сам говорил, что выбора нет… что есть что-то связанное с Ваэри, способное меня убить… исход и так будет ясен…» «Нить» напряглась, испуганно вибрируя. Чуть дернулась и затихла на время… не оборвать, даже если захочешь… но знать всего свободолюбивому Змею вовсе не обязательно… …А часть льда все же упала. Вниз, совсем рядом, с прощальным треском, разлетевшись на сотни острых плачущих капелек.
Дмитрий: ООС: ну лан тогда))) сорри за сумбур, торопился))) Того и гляди, скоро вообще услышу «а не пошел бы ты, кровосос гхыров», - злобно подумал Дмитрий, проводив тяжелым взглядом скрывшуюся в дыре лошадь. Хорошо, это что, значит, что этот даро уже все предусмотрел? Как так? Мерно трепещется живое сердце силы, живое, теплое, совсем неподалеку…рвутся тонкие нити магической паутины, опутавшие мертвый город…если те, в подземельях, будут продолжать в том же духе, это приведет ой к каким нехорошим последствиям. Магическим, естественно. - Что значит «нам»? – ледяным тоном поинтересовался Дмитрий, вылавливая из рубашки чрезмерно обнаглевшую крысу. Хоть он понимал, что, возможно, этот вопрос тоже обречен остаться без внятного ответа, но не спросить просто не мог. Неподалеку послышался звон металла о камень и потрясенные выдохи. Похоже, стражникам не удалось водрузить розу на место без шума, и теперь весь внушительный драгоценный букетик, скорее всего, фигурной кучкой лежал на полу. А стражники – стояли с окончательно (и, наверное, на всю жизнь уже) вытянувшимися лицами. Ну и пусть их, болезных, слишком много потрясений для хрупких мозгов. Однако, какая наглая крыса… Хвостатое животное, наконец, было выловлено из рубашки. Дмитрий некоторое время подержал крысу в руке «на отлете» от себя, думая, куда же ее девать, а потом в очередной раз плюнул на все (это становится уже нехорошей привычкой, э?) и посадил ее себе на плечо. Шепотки в коридоре внезапно смолкли, судя по звукам, драгоценный букет вновь пытались покрасившее утрамбовать в вазу. ювелир бы удавился от злости, видя, как обращаются с его великим творением люди, имеющие наглость не ценить искусство даже после недвусмысленных намеков. В общем, парням повезло, что сий мастер уже присоединился к праотцам. Из хода ничем нехорошим не пахло. Вроде бы. И никаких подозрительных магических штучек тоже не ощущалось. Хотя это, конечно, не значило, что там их нет. Ну, в общем, серебром и осиной оттуда не пахло (да и откуда им там взяться?), так что особо тревожиться было нечего. Мерно, мерно бьется…может, это уже не магия? Почему так захватывает дух от близости этого невидимого, в мертвом городе? Что там все-таки творится, черт подери? Кто же все-таки там?! Нет ответа. Дмитрий подошел к ходу и спрыгнул внизу. Найти. Зачем? Не знаю. Но дело явно не в лошадях? Ну и что. Я же вампир, да? Может, мне нужны чужие эмоции? Верится. Опять?! Скольжение. Одежда пропитывается водой – здесь что, водовод? По крайней мере, судя по запаху, не канализация, и то спасибо. Конечный поворот. Смутно ощущается не то небольшая комната, не то широкий коридор. Вот и вынесло. До настоящего города мертвых мы не дошли, но в двери, кажется, уже постучались.
Вешалка: Иногда, бывают такие мгновения, когда необходимо действовать, а не думать. В таких случаях каждая лишняя секунда приближает тебе к неизбежно плохому финалу. А врагов, соответственно, к празднованию твоей долгожданной кончины. Проигрывать же даро не любили. А, если от счастливого исхода очередной партии зависело нечто большее, чем получение глубокого морального удовлетворения, то и преведущая фраза принимала совсем иной вид. Даро не проигрывали. И уж тем более не проигрывали из-за причуд упрямых жеребцов, не жалующих, видите ли, скатываться вниз! И это при том, что даже серая воровка истерично верещала где-то внизу (Хехе… Бедняга вампир! Что может быть хуже озверевшей женщины? Только озверевшая женщина в крысиной ипостаси!)! Одним словом, конька надо подбодрить. Повысить, так сказать, уровень решимости. Ну или по-простому спихнуть вниз магией, а потом с удовольствием полюбоваться как противная животина скрылась на бешенной скорости где-то в недрах скалы. Характерное громкое ржание. И долгожданный всплеск. А теперь пора, пожалуй, лавочку прикрыть. Пока желающих составить им компанию не набежало. Черноволосый настороженно прислушался, ощущая пока бесполезные ниточки чужих заклинаний, тянущихся, тянущихся… и бесславно сгорающих от прикосновения с его сущностью. Но упорство, когда-нибудь, вне всякого сомнения будет вознаграждено. - Иди уже, - недовольно хлопнул ртом сом и лениво вильнул хвостом. Где-то в дебрях коридора раздалась новая порция грохота и звона, а так же отменная ругань стражников, спешащих на крысиные вопли и намертво увязших в учиненным беспорядке. Оба – и рыба, и даро – с явным удовольствием прислушались к происходящему, - Я прикрою. Черноволосый согласно склонил голову и шагнул с края подземного хода. Место прибытия остальной компании было не то что бы удобным – где ж тут удобство, когда кругом ледяная вода?! – но весьма практичным. Особенно с точки зрения того, кто сам принимать водные процедуры и не собирался. Даро завис в воздухе, поддерживаемый малопонятным ворохом заклинаний и в половину, не таких простых, как обычная левитация. И с невозмутимым удовольствием обозрел унылые лица/морды своих случайных попутчиков. Особенно старалась крыса, вдохновенно высказывающая свое мнение о вампирах, даро, лошадях в частности, и целом мире в общем. Так где же все оказались? Не считая воды, ничего особо примечательного в подтопленном проходе не обнаружилось. Даже дорога вела лишь в одну сторону - вперед. И вниз. Маленький волшебный светлячок недвусмысленно показывал, что вскорости уровень воды станнит выше и скроет собой проход. Спутники, за исключением разве что Вешалки, обнаружившей в себе таланты бывалого водолаза и уже успевший дважды снырять туда и обратно, заметно пригорюнились. - Нам, - даже в подвешенном состоянии черноволосый красотуля умудрялся сохранять вид внушительный и невозмутимый. А вот вопящая Октавия неожиданно обнаружила, что, даже открывая рот, не может больше издать ни звука. Хехе! Магия – крайне полезная штука даже от визглявых крыс, - Мне безразлично, как сдохните вы, когда вас поймают, - а ведь ему и в самом деле совершенно нет до этого дела! И сам бы прикопал «лишних» спутников под ближайшим кустом, кабы не некроманты, способные и мертвого допросить, - Но с вашей помощью можно проследить место нахождение тех, кто мне нужен. А это недопустимо. Рядом со мной, поисковые чары не действуют. Значит, вы будите тащиться туда, куда я скажу. И делать то, что скажу я. Вопросы?
Пернатый Змей: ООС: Красиво, но в логику повествования «въезжала» долго) Тишина тоже бывает разной. Тревожной, застывшей диким хищным зверьком у ваших ног. Спокойной, похожей на ласковый пушистый клубочек спящей кошки. Долгожданной, как у молодой матери лишь под утро угомонившей ненаглядное чадо. Оглушительной. Задумчивой. Выжидающей. И лишь абсолютной она никогда не бывает. Тишина ночного леса полна загадочных шорохов и вскриков. В пшеничном поле –ласковый шепот колосьев, сгибающихся от порывов вольного ветра, и стрекот нахальных цикад. В старинном замке – жутковатый скрип половиц и негромкий говор слуг. Даже на болоте она своя, с утробным кваканьем толстых жаб и жужжанием кровожадных москитов. Эта же тишина казалась… выматывающей. Пропитанная перестуком сотен лапок, стонущая от боли вместе с плачущим льдом и испуганно сжимающаяся от звуков голосов – дерзких, живых голосов столь не уместных в этом древнем месте - она не несла с собой успокоения уставшему разуму и телу. Капля за каплей впитывала и растворяла в себе остатки сил, как и этот ранящий, ненужный разговор. Зачем все это? Чего он хотел добиться? Как же наивно думать, что несколько болезненных фраз сможет отвадить ту, что сунулась за ним даже сюда, в город Вечного Лета! Сердце – гибче стали и тверже алмаза. Не может оно разлюбить по чужой просьбе. Вот ненавидеть – запросто. А разлюбить – нет. Отчего бы стали тогда поэты воспевать это чувство, превознося его до небес?! Но чего же он ждал тогда? Слез? Жгучей обиды? Отрешенной настороженности? Холодной ярости? …Или жалости и уверений, что назло всему этому миру, стоит хотя бы попытаться? Хорошо бы было ответить на этот вопрос хотя бы самому себе. - Солнце, должно быть, самое несчастное существо на свете, - совершенно серьезно, бесконечно устало. Изумрудные глаза неотрывно следят за собеседницей, ловя каждое движение, каждое слово. И медленно загорается в их глубине что-то такое, из-за чего хочется превратиться в крохотное существо и забиться в щелочку, - Но я, малыш, не солнце. А люди могут веками рождаться и умирать, так ни разу и, не взглянув на небесное светило. Люди, они вообще приспосабливающиеся ко всему твари. Если на душе – мерзко, а в голове полно всяких глупостей, надо занять тело хоть каким-то делом. Руки сами собой тянуться подобрать крохотный осколок льда, последний из тех, что еще упрямо борются за жизнь. Но вместо этого - легкое прикосновение самым кончиком пальца и маленький айсберг отправляется дрейфовать по просторам свежанатекшей лужи. Змей бездумно провожал его взглядом, слушая хрипловатый и сухой голос. Можно было даже не поворачиваться, что бы видеть выражение её лица. Тщательно контролируемое безразличие… …Слова, слова, слова… Они сплетаются меж собой причудливой сетью звуков и смыслов. Драгоценная маска, скрывающая настоящие чувства, обрекающая самые безумные наши мысли звуковой плотью. Какую же колоссальную силу вкладываем мы в них! Каково это, давать надежду и повергать в отчаянье всего лишь набором звуков?! Восхитительно. Пьяняще. Если вы законченный мерзавец, разуметься. Но что такое маска да на плохом актере? Пойми же, наконец, глупый ты ребенок! Читать тебя легко, как открытую книгу. Если хочешь что-то скрыть, никогда – слышишь, никогда! – не прячь глаз. - Ложь, малыш, - в темноте невозможно увидеть выражение его лица, но голосу слышно – Змей усмехается. Не весело, цинично. Зло. А вот знать, что это насмешка скорее над самим собой – девчонке совершенно излишне, - Не лги хотя бы себе. Любовь – самое жадное чувство на свете. Она всегда будет желать лишь всего и на меньшее не согласиться. Мимолетные взгляды, «случайные» встречи. Ты никогда не сможешь выполнить обещанное. И, может быть, однажды станешь меня ненавидеть за это. Ненависть… Жгуче-слепящее чувство дракона, побуждающее незамедлительно устранить его причину. Вгрызться когтями и клыками в чужое горло. Или расчетливое, хорошо обдуманное человеческое желание делать ближнему своему как можно больше гадостей. А как ненавидят на’аши?... Как бы не ненавидели, Змей был твердо уверен, что не хочет этого знать. Особенно с практической стороны вопроса. - Отдыхай, - бесцветно, «по-деловому». Ощущение движения – даро бесшумно поднялся на ноги, ставя окончательную точку в этой бредовой беседе, - Как только мы выберемся отсюда, ты оставишь меня в покое. Попробуй найти объект более достойные твоих чувств. А теперь – оставить её одну. Уйти в темноту, туда, где настороженно ожидает развязки не одна сотня глаз. Впереди еще много часов (дней?) совместного пути. И как-то придется все это время находить общий язык, не устраивая при этом впечатляющих разборок и задушевных разговоров. Но это – потом. А сейчас надо, просто необходимо, хоть немного отдохнуть. Дать возможность телу и разуму восстановить силы… ...И все же, все же. Перед тем, как раствориться в глубине зала, Змей обернулся. Всего на какое-то мгновение, повинуясь тому мимолетному порыву, что иногда пробуждается в нашей душе, вопреки навязчивому шепоту разума. Изумрудные глаза полыхнули яркой весенней зеленью. А потом он ушел. …Ваэри уже спала. Свернувшись компактным клубочком и безмятежно посапывая, староста лета точно котенка прижимала к себе паука (вид у бедняги при этом был печальный). Ну и кто после этого самый разумный в их компании?! Некромант не стал мешать сладкой парочке даже навязчивым разглядыванием. Молча добрел до ближайшей стены и растянулся на спине. Хотелось толи взвыть в голос, то ли, по примеру одной хвостатой, поколотиться головой об камень. А вместо этого нужно было закрыть глаза и уснуть. Как ни в чем не бывало. Ну почему - почему же?! - когда твои желания исполняются, на душе так пакостно?!..
Луннария: Один раз попробовав какое-либо чувство на вкус, уже никогда не сможешь забыть его. Любое чувство – ненависть, боль, счастье, спокойствие… любовь, это все деликатесы, в которых алчными становятся даже самые тихие создания. Разочек, только разочек – и ты уже в плену воспоминаний и ощущений. Именно поэтому слишком долго живущие на`хассе редко когда хотят возродиться снова. Ведь именно им суждено отведать свои десерты только раз на протяжении множества жизней, а потом лишь томиться воспоминаниями… болезненными, жгучими, невыносимыми. Избежать их можно только лишь загнав свою личность глубоко-глубоко вовнутрь, но и потом… любое напоминание, неосторожное слово… простой знакомый блеснувший шарик… и невольно вспыхивает сознание тысячью сполохов. Такова особенность этого вида… Даже завидно становится людям… …не все люди такие. Это хочется кричать среди толщи веков, отчаянно борясь за чужие жизни. Да, эгоистичны… да, мерзки. Да, иногда их поступки настолько отвратительны, что хочется немедля кинутся в воду в безуспешной попытке смыть летучую грязь… твари? Не спорю… но не все, не все, не все!!! И хотя мне понятна твоя ненависть, Змей… она – не выход. …завидно становится людям за то, что они умеют любить и ненавидеть сотни тысяч раз. Беспечно. Легко перемещаясь от одного увлечения к другому, с трепетом возвышая свои эмоции и неся всякий бред про Высокие Чувства и Судьбоносные Знаки. Как у них все бывает легко… захотел – полюбил, настрогал кучу детишек… а потом внезапно влюбился снова и ушел, оставив после себя тяжесть и слезы. И пускай ушел не без следа, но нашел же в себе силы признать, что снова – полюбил? Молчание порой больнее слов… Луннария даже не дернулась, когда даро поднялся… только едва слышно сбилась с дыхания, мгновенно выравнивая его снова. И грустно проводила взглядом… досадуя на невольно забившееся сердце, когда он обернулся… когда снова сверкнули его глаза… …обманчиво… - Оставлю, - решимость в голосе, замаскированная под спокойствие. Только если бы кто-то прислушался – решимость «нехорошая», тянущая… слова, сказанные уже в темноту, когда теплится слабая надежда на то, что он её не слышит. - Но и снова ты ошибся… я не умею ненавидеть… …уже ненавидела настолько сильно, что сожгла себя изнутри. И не смогу никогда ненавидеть так сильно. Просто недолюбливать и громко зовя это ненавистью – это да. Вот только зря ты так надеешься попасть в этот список… Неловко подтянув поближе руки, безжалостно разбив воду на тысячи капелек, девушка обхватила руками колени и уткнулась в них носом, закрывая крыльями плечи. Синие глаза безразлично смотрели в одну точку перед собой – на полу растекалась с угрожающей быстротой лужица слез стихии. Неизвестно откуда взявшийся порыв ветерка встрепенул волосы Таль, что-то ласковое нашептывая на хо. Но его дочь не слушала его, глубоко погруженная в свои тяжелые мысли. «- Если хочешь, я могу помочь тебе забыть все эту сцену… просто она скроется в твоей памяти… - …а потом вернется опять, раздирая сердце? Нет уж, спасибо… - Но нам нужна хоть какая-то отсрочка, ненадолго… возможно, в этой жизни ты и не успеешь вспомнить все… - Хмф… не надо, не хочу. Все может и измениться… - Собираешься бороться за свою любовь?» - насмешка потонула в совершенно неуместном злом и горьком веселье. «- Вот еще, сказал тоже. Смысл, если он не хочет? Будет отбрыкиваться всеми частями своего тела, вопить и тыкать мне в нос своей родословной… оно мне надо? Смысл убеждать глупца в его слепоте? - Девочка… ты же говоришь ложь, не замечаешь? Так и клинической лгуньей станешь… - Ему об этом знать вовсе не обязательно. А подавить любовь можно попробовать – это просто одно из чувств, ничего более. Ничего возвышенного… Я уже умела подавить все свои чувства, так почем… - И кем ты тогда стала? Вспомни, ты подавила, да. Но осталось одно единственное чувство, которое будет живо даже на заре миров. И именно из-за него ты тогда убила своего хозяина…» Правда… правда… Глупец был тот, кто утверждал, что правду говорит всегда приятно и легко. Она бывает чаще малоумной, ничтожной, мерзкой, ранящей навылет болтом с зазубринами на конце… и говорить её, даже думать настолько невероятно больно и пакостно, что переворачивается внутри все-все-все… Проклятие! Как бы ей уже хотелось исполнить последнюю фразу даро… найти кого-то более достойного. Но кто будет решать: достойный ли, нет? Нет такого судьи, который бы безропотно вынес приговор… кроме одного. Этот судья настолько однолюбчив и безкомпромисен, что невольно поражаешься ему. Кто? Он есть у каждого… только в основном предпочитает тихонечко бухтеть ритмичным стуком, действуя на барабанные перепонки в разных рискованных ситуациях… Маленькое озеро перед глазами внезапно утроилось, рассыпалось на миллионы разноцветных брызг и собралось обратно уже в более тусклом, черно-белом варианте. Появилось крайне неприятное ощущение, словно она стукнулась лицом о камень – такое же волнами расходящееся отчуждение в области носа, гудящая голова, легкое головокружение. Вовремя поняв, чем это грозит, девушка быстро наклонила голову набок, неуклюже отколупывая кусочек снежного льда со стены и прикладывая к переносице, попросив не таять. Пара капелек разбавленной водой синеватой крови все же скатились вниз, некрасиво пересекая кубы, скатившись косой линией по подбородку. Обыкновенная отдача ипостасей, так бывает… Эйвенталь просидела так буквально несколько минут – усиленная регенерация не была пустым местом, разве только неуверенно пощипывая недавнюю травму, вызванную ящерами и усугубленную чей-то огневой помощью. Долго же заживать она будет, зараза… Лед уже почти весь стаял, открывая мокрые фрески и разливаясь внизу уже совсем не метафоричным озером… но в мокром сидеть не приходилось – вода, повинуясь воле, уже давно утекла, оставив свою дочь в относительной сухости… Откинув в сторону остатки льда и кое-как оттерев кровь (ну вот… и без того неприглядные остатки кофты, так теперь ее и пара капелек остались) девушка вернулась в исходную позицию и полуприкрыла глаза. Спать было нельзя – иначе простым слабым кровотечением она не отделается. Но вот подремать, чуть подрагивая ресницами и боязливо поводя плечами… напоминая нахохлившегося воробья… Почему бы и нет?.. Надо же как-то стереть лишние воспоминания… оставляя лишь те, которые не смогут стереться никогда… Не надо помнить о своих жизнях. Надо жить этой. Одной. Хотя бы до тех пор, пока есть ради чего жить… Глаза закрылись. У кого-то совести нет совсем. Их с лихвой заменяют переживания… переживания, вгоняющие в сон похлеще обуха или пыльного мешка… А дремать… физическая необходимость… ...только бы не… уснуть...
Пернатый Змей: Монотонные, стылые капли срывались с небес и бесславно гибли в потоках клубящейся лавы. Все небо – от края до края несуществующего горизонта - скрывала серая, зловеще-клубящаяся масса. Где-то там, в её недрах, загадочные силы перемешивали между собой воздух и воду, а после щедро выжимали получившуюся субстанцию. Острые копья белесых молний пронзали мглу, а вдогон им летели раскаты грома. Где-то там, внизу, ворочалось огненное море, беспокойно вздыхало багровыми всполохами, корчилось от боли. На границе между хаосом воды и огня, в белесых клубах пара летел дракон. Изящные изгибы перепончатых крыльев, длинное и гибкое по-змеиному тело и прикрытые от удовольствия глаза. Совершенно невозможные, без белков, изумрудные глазища существа без возраста. Тусклый свет разбивался перламутровым сиянием в миллиметрах от полупрозрачной чешуи, и от того казалось, что светиться сам ящер. Он не боялся беснующийся стихии. Молнии не касались удивительной чешуи, капли воды высыхали прежде, чем долетали до развернувшихся крыльев. Этот хандрящий, безумный мир был частью его души, чем-то большим, чем сновидение, чем-то слишком личным, что бы можно было просто так унять нежданное безумие. Но все это ощущал лишь тот, другой. А дракон не задумывался и не удивлялся. Он принимал этот крохотный мир со всеми его безумствами. Он жил лишь этим мгновением, любуясь причудливыми изгибами молний и гротескной лепкой облаков. Он ничего не хотел и никуда не стремился, потому что сама Вечность принадлежала ему… Сон - существо коварное! Подло хихикает в сторонке, когда его прихода особо ждут, и внезапно набрасывается, стоит только решить, что все ночь придется бодрствовать. А еще он – чертовски обидчивый. Чуть что не так – надует губки и уйдет к кому-нибудь другому. И зови потом, не зови – только дулю покажет. - Ох! – некромант судорожно дернулся, пытаясь понять, отчего ему вдруг перестало хватать воздуха. Секундная вспышка страха напополам с навязчивым желанием растерзать подкравшихся врагов, сколько бы их не оказалось. Тело напряглось в преддверии нападения. Перед глазами еще ворочались кучерявые дождливые облака и полыхали вспышки молний, но ощущение реальности оказалось намного сильней и куда как неприятней. Можно даже сказать, весомей. Тяжелей. Даро буркнул сквозь зубы нечто нелицеприятное и спихнул с себя парочку уже знакомых пауков. Похоже, восьминогие решили воспользоваться шансом вздремнуть на чье-то животе, пока его владелец и сам безмятежно посапывал. Ну и Огонь сними, пусть бы себе спали, кабы весили поменьше. Медленное скользящее движение – даро подтянулся и сел, обхватив руками колени. Застыл так, как это умеют одни лишь рептилии. Полная неподвижность, абсолютная, невозможная и пугающая. Где-то на грани сознания бушевала настоящая буря, та самая, из сна. Порождение усталости, царящего в голове сумбура и прикосновения чужой магии. Должно быть, измотанному разуму просто надоело заниматься самокопанием, а совести – подло шептать на ухо всякие гадости, вот подсознание и нашло выход накопившимся эмоциям... …И в каждом ударе незримого грома отчетливо слышалось… …Не стоило этого говорить и делать. Что мешало немного подождать того самого, пресловутого «как только мы выберемся отсюда»! А потом – великолепная истерика, несколько обидных и несправедливых слов. Или неожиданное исчезновение, простой и безболезненный вариант. Она никогда бы не смогла его разыскать, уж он бы приложил к этому все свои старания… А вышло? Мда…. Та-а-ак. Стоп. Опять гениальных нас заносит в какие-то морально-нравственные дебри. Все уже сказано и сделано, а извиняться законченным мерзавцам не положено. Да и за что извиняться-то? За то, что одну упрямую дурочку от собственных выходок защитить хочешь? Да, подло вышло, мерзко. А если по другому не как? Она – не отстанет. Даже сейчас, даже после такого… Отрицательное мотание головой, резкое и раздраженное, точно попытка что-то доказать упертому собеседнику. Ну и общий видок нахохлившегося встрепанного воробья. Волосы в разные стороны торчат, глаза как-то блестят по нехорошему. Замечательно! Докатились! Надо срочно что-то с этим делать. - Есть у вас тут водоем какой-нибудь, э? - лучшее лекарство от хандры – занять руки и разум чем-нибудь полезным. Тогда для всякой прочей ерунды просто времени не останется. Секундное совещательно-размышлятельное затишье. И ответная волна стрекота, щелканья писка и щебета. Ругнувшись сквозь зубы, оглохший на правое ухо (на плечо опять взгромоздилась мохнатая и горящая энтузиазмом тушка) Змей поспешно прижал ладонями парочку неугомонных помощников, не забывая строить самые зверские и выразительные рожицы, какие только приходили на ум. Пауки заинтригованно притихли. - Тише вы. Не разбудите, - Змей неопределенно мотнул головой в сторону клубочка Ваэри. Говоря по правде, разбудить сейчас непробиваемую студентку мог разве что целый оркестр ударных инструментов. А вот в крепость сна чуткой на’аши была под большим вопросом. Даро трагично вздохнул, - Ну, вперед! Новая волна путеводительного стрекота. Да, некоторые существа вести себя тихо не способны по определению… «Вперед» вышел не продолжительным, лишний раз убедив парня в изменчивости госпожи фортуны. Затребованный водоем – небольшое, но чрезвычайно глубокое озеро – располагался в соседнем… хм… наверное все-таки зале, хотя размеры его и уступали прошлой махине. От вправленных в стену камней исходило мягкое, ласковое свечение. После блуждания в потемках даже оно заставило на секунду зажмуриться от рези в глазах. Бездумно, любуясь отражением бликов на зеркальной поверхности, подойти, ласково погладить настороженно притихшую воду. Почему драконы когда-то давно оставили этот водоем в центре своего города? Причудливо вплели торжественное великолепие подземного источника в собственное творение? Что-то было в этом, очень древнее и сказочное. Что-то слишком неуловимое, что бы жалкий потомок смог понять идею безыменного творца. Негромко рассмеявшись собственной дерзости – едва ли строители предполагали, что в произведении искусства станут купаться какие-то там подозрительные типы – даро с удовольствием выпутался из одежды и легко, без всплеска нырнул в обогретую горячими ключами воду.
Мерзавец: Жизнь явно не удалась. Опуская подробности, как конь наблюдал заныривание в открывшийся проход и то, как он сам обреченно туда сунулся под взглядом чернявого… опуская подробности разжигающего адреналином кровь спуска вниз… опуская подробности последующего приземления… В общем, остановимся на том факте, что с самой недовольной мордой Золотистый находился в воде (ледяной, попрошу заметить! Это издевательство над животными!!! Эльфам жаловаться буду!!!), завистливым взглядом следя за ныряющей и резвящейся Вешалкой. Хей-най, у этой лошади, часом, рыб в родословной не было, нет? Жаль-жаль, а то очень похоже… еще бы не выныривала внезапно с плеском совсем рядом, жизнь была бы вообще прекрасной. А то – нервы не к черту, тоскливо поджимаем уши и испытываем жгучее желание укусить причину нервозности. Будь то хоть Вешалка, хоть этот чертов маг, презрительно зависший в воздухе… или сия возмущенная крыса… говорят, они неплохи на вкус… хм… стоит задуматься? Тоскливо вздохнув и чуть не заехав копытом в Дмитрия (а нечего стоять на пути недовольного коня), Мерзавец прислушался к собственным ощущениям… ..мокро. Нет, не то. Звон? Возможно, именно это то, что надо… интересно, а хозяйка тоже его чувствует? Должна, должна, по идее… если, конечно, не блокируется по непонятной для Мерзавца причине. Послав весьма выразительный взгляд черноволосому даро (хоть бы имя своё назвал, право слово! А то и не знаешь, на кого потом жаловаться), рыцарский тихо фыркнул. Кто кого еще использует, хотелось бы знать… и чья помощь кому нужна… Какая жалость, что лошади не умеют говорить. Вот выразительно состроить глубокомысленную морду лица – это да, это обращайтесь, это всегда пожалуйста. Еще один повод покусать разговаривающую крысу? А что еще делать? Терроризировать-то больше некого… к Вешалке прикопаться? Подозрительный взгляд на довольную мордалю красотки. Ахха, а потом уж точно не всплывешь никогда… …Зато, вдоволь понапредставлять, что он сделает с одной хвостатой заразой, втянувшей его во все это, никто не мешает…
Луннария: Сон – это поистине удивительное действо. Что он такое? Почему, когда просыпаешься, чувствуешь себя иным? Почему ты вообще спишь?.. Не можешь без этого, выживая только одиннадцать дней без сна, а вроде бы и ничего особенного… Иногда снятся разные места, картины, существа… а иногда… иногда не снится ничего. Совершенно. Просто некий провал в настоящем – миг, ты закрыл глаза; миг – ты уже их открыл, но все стало иным… а может, что-то все же снилось?... но почему же ты тогда не можешь вспомнить?.. Просыпаться насильно всегда неприятно. Особенно, когда ты дико устала и совершенно разбита. Особенно, когда просыпаешься от каких-то потусторонних шумов, которые на самом деле оказываются чем-то совсем не значащим и не интересным. Например, очень досадно просыпаться, вздрагивая от неожиданности, от эха подозрительно знакомого стрекота. Слава стихиям, в этот раз прозвучавшем на отдалении, но все равно достаточно звонким аккордом впиваясь в чуткие уши. Зевнув так, что чуть не вывихнув себе челюсть, девушка попробовала пошевелиться… мгновенно морщась от проснувшейся боли и общей затекшости организма. Ах, мы такие выносливые, ах мы такие акробатичные… вот и расплачивайтесь теперь за общее исчерпание ресурсов и неудобную позу, больше подходящую для самобичевания, нежели чем для отдыха… Камень, удобно угнездившийся я в районе груди не то, чтобы стал легче за несколько мгновений сна, но словно покрылся некими бинтами… толщиной в паутинку, не более… но уже хоть немного облегчая ощущения. Хотя бы из памяти стерлись лишние моменты жизней… жизней… не нужны они, все эти чувства, все люди-нелюди уже в прошлом и наверняка мертвы… или еще даже не родились – парадоксы разных временных шкал, разных миров. Жаль, что не все стерлось. Или не жаль. Как посмотреть. …Вот тебе и объяснения в своих чувствах. Н-да уж, а менестрели в своих песенках это по иному представляют. Вот бы поймать парочку, да объяснить по душам… Так… Спокойно. Связываем и в рот кляп – не нужно нам сейчас злобная и скалящая зубы депрессия, когда возникает огромное желание повпадать в крайности. Мебель, там, поколотить; упоенно высказать все, что накипело стенам… все равно уже все решили. «- Так ты все еще хочешь это сделать? - Ты сомневался?.. - Надеялся, что хотя бы после сна ты станешь поумнее…» Раздраженно взлохматив волосы (и с тихим шипением пару минут пытаясь вытащить из спутанной шевелюры когти), Эйвенталь, кряхтя словно тысячелетняя старушка, попыталась подняться. Осторожненько так, по стеночке, собирая разъезжавшиеся ноги и уговаривая спину быть хорошей девочкой и разогнуться… самое смешное, что это все же удалось. Чуть постоять, проведя подушечкой пальчика по мордашке одной скалящейся зверушки на стене (ух-ты, дракон!!!). Потянуться, с наслаждением и опаской вслушиваясь в хруст позвонков. С тоской осмотреть место недавней некрасивой сцены, жадно разглядывая еле заметные влажные потеки. А потом, смирившись, что делать все равно больше нечего, с крайней неохотой передвигая ноги, пойти вперед. Туда, где предположительно темнота скрывала Ваэри… …и кого мы обманываем?.. Увы, в предполагаемом направлении оказалась именно что Ваэри и парочка шныряющих пауков. С тихой безобидной завистью понаблюдав за безоблачно спавшей старостой (совершенно проигнорировав тихие попискивания одного паука, которого девушка явно сжимала уже очень давно), Луннария огляделась. Пропажа одного типчика принесла немыслимое облегчение, хотя и внедрила некое подозрительное беспокойство. Снова дергать за «нить», чтобы узнать его местонахождение не было никакого желания, словно в слепой попытке как можно дальше оттянуть предполагаемую встречу. И не то, что было страшно или Летунье совершенно не хотелось видеть его. Она просто не знала, как поступить в подобной ситуации. Согласитесь, полная трагедия для той, которая любит все анализировать холодным, трезвым умом, составляя относительно выгодный макет действия. Макет действий в отношении рыжеволосого даро складываться не желал совершенно. Злобненько пнув ногою воздух, на`аша не удержала шаткого равновесия и полетела вниз. Вот только факт заключался в том, что упала она не на жесткий пол, а на что-то относительно мягкое. С подозрением скосив глаза вниз и вдоволь полюбовавшись судорожно подергивающимися лапками, Таль осторожненько отползла. Паук. Остальные сгрудились поодаль, подбадривая своего смелого товарища-парламентера попискиваниями, но подходить не рискуя… - Извини. Не хотела… - тихо пробормотала девушка, протягивая руку и осторожненько поглаживая пострадавшего. Тот мужественно выдержал подобное издевательство (мало ли что у этой ненормальной на уме) и что-то застрекотал. Тихо, словно догадываясь, что с ним сделает девушка, если он рискнет её оглушить… или предчувствуя. – Чего ты от меня хочешь? Если бы пауки умели вздыхать, наверное, это выглядело бы именно так. Убедившись, что сообразительностью тут и не пахнет, он снова что-то застрекотал, отбегая в сторону и выжидательно оборачиваясь. Полюбовался на недоумевающий взгляд. А затем, уже явно начиная тихо закипать, оббежал хвостатую и увлеченно стал подталкивать её в спину. - Ты хочешь меня куда-то отвести? – наконец дошло до на`аши. Паук увлеченно защелкал челюстями… - Эх, у меня есть выбор?.. Увлеченно прищелкивая к игре «подпихни девчонку дальше» подключились и остальные мохнатые… И куда вы меня тащите!? Нежный мелодичный голос за мгновение опередил зрение, взорвавшись ласковыми переливами. Зрение еще только возвращало себе краски едва видного света, а саму сущность уже тянулась вперед… к матери, столь горячо зовущей свою дочь… Пока глаза не выцепили из древнего красивого зала некоторое несоответствие в виде красной тряпке, валяющейся на берегу и так подозрительно напоминающей чьи-то штаны… Гневно обернувшись, чтобы высказать все мохнолапым предателям-сводникам, девушка грозно попилила взглядом пустое место. Пауки, сделав свое черное дело, вероятно, пошли сторожить Ваэри… может и не хотели они ничего такого плохого, просто решив, что раз один двуногий потребовал озеро, так и остальным, когда проснуться, оно понадобится… кто их знает, насекомых. Возмущенно попыхтев, смеривая нехорошим взглядом одежду Змея и иногда мелькавшую далековато в воде рыжеволосую макушку… Летунья покорилась неизбежному. Но кто сказал, что нельзя сделать себе маленькие и относительно скромные удобства? Все же вода – мать-стихия, должна же она понимать свою дочь… …а то ведь не удержимся и попросим маму чуть потопить одного мерзавца… Скромненько притулившись в углу и с поразительной скоростью избавившись от надоевших деталей одежды (порванная, пыльная… это точно одежда или половые тряпочки?!) и двух амулетов, с куда более осторожностью сгруженных на удобный камень («Эй-эй-эй, не смей меня…»), на`аша, пока один рыжий мерзавец её не заметил (надеемся…), плавно вошла в обжигающее холодную кожу теплое озеро, что-то нашептывая водной волнующейся глади. Немного остатков магии и страстные просьбы…все равно же горячо… белый пар, отделяющий скромный клочок водного пространства – хоть какая-то завеса от купающегося рядом даро. Негхыра ему подглядывать как невинные девушки купаются… и плевать, что этот нахал уже все, что ему надо, видел… у-у-у-у-у…. …Закрыть глаза, сложив руки крестом, опустить голов… успокоиться… позволить водному кокону заключить в свои стремительно холодеющие объятия дочь… хозяйку… …чтобы помочь, поделится остатками силы… верной служанкой стереть с нежной кожи остатки земной стихии… ласково пробежаться пальцами по так и не зажившим некоторым ранам… едва слышно пошептать на ухо разные глупости…
Октавия: Очутившись у вампира на плече, Октавия бдительно огляделась по сторонам, принюхалась, прислушалась и временно угомонилась. Иногда она была очень спокойной зверушкой. Пока её носители не рвались куда не надо. Подозрительный ход относился как раз к таким местам. Сдавленно пискнув, крыса вцепилась коготками в воротник вампирской рубашки, с ужасом в глазах наблюдая за приближением прохода. Последний шаг перед резким скольжением куда-то вниз… Взвизгнув, хвостатая цапнула Дмитрия зубами за ухо, да так и повисла. Будет она в воду падать, щаз-з! Финальный «шлеп» в воду едва не сбросил крысу вместе с куском уха куда-то вглубь. Чудом удержавшись на плече, Окташа почти смущенно отпустила ухо. И сообразила, что – представьте себе! – серая шерстка насквозь вымокла. «И тут Остапа понесло…» - Ах, едрить твою в дышло! Что б тебя перевернуло и пришлепнуло тридцать раз по такой-то матери через левосторонне-легочный внешний перелом позвоночника!! Загрызу-у-у-у-у!!! А ну пойди сюда, гад клыкастый, - вопя на чем свет стоит, крыса совершенно серьезно вцепилась лапами в шею вампира, безнадежно пытаясь задушить мужчину. Ему это, похоже, совершенно не мешало… А вот крысиные вопли кому-то сильно не понравились. До такой степени, что уже секунд двадцать рот Октавия открывала абсолютно бесшумно. Сообразив, что случилось, хвостатая обиделась и мирно уползла на плечо. Усевшись, пушистая с недовольным видом принялась умываться, сердито топорща усы и отстраненно слушая речь даро. Вопросы? Вопросы?! Подпрыгнув на всех четырех лапках, Октавия требовательно захрипела, сверкая глазами в сторону летучего мерзавца. Ух, добраться бы него! Порвала бы на ленточки!!
Котик: Ощущение опасности отпускало - даро на время ушел. Почему? Не ясно, но узнавать желания не было. Правда не стоило и мечтать, что преследование прекратилось надолго. Злость потихоньку отпускала, хотя Котику было жаль, что бывшего хозяина Лейлы не удалось достаточно наказать. Теперь мысль о том, что кто-то посмел забрать в рабство одну из послушниц Храма, уже не вызывала эмоций. Но все же Поднебесный намеревался тщательно разузнать как такое могло произойти. Да, спокойствие вернулось, но за собой всколыхнуло любопытство. Астрал представлял собой довольно любопытный феномен, и вряд ли когда-нибудь Котику удасться самому здесь еще раз побывать. Мысли текли неторопливо, пока не наткнулись на первый камешек вопроса, который не пременул задать вслух Атшене: - А кто еще нас и кого мы можем видеть, присутствуя в астрале? Оборотень коротко взглянул на драконессу и подошел к краю выступа. Посмотрел вниз, на город и поднял глаза на Атшену. Перевел их на мага и ехидно улыбнулся: - Раз мы уже в скорости прощаемся, не расскажите как будете отсюда спускаться, не покидая астрала? Или же вы все же способны из него самостоятельно выйти? Улыбка исчезла, и Инквизитор перевел взгляд на город. Какое же великолепное зрелище! Взгляд совсем не уставал, а наоборот притягивался. Оборотень посмотрел в сторону Лейлы. На девушку кажется тоже произвело впечатление великолепие, раскинувшееся внизу, но подходить к краю она уже опасалась. На мгновение Котик поймал взгляд бывшей рабыни. Она все еще чувствала себя не в своей тарелке и напоминала перепуганного котенка. Только отличалась от него тем, что в случае опасности не умела "шипеть" на обидчика. Впрочем, нормальная обстановка уже начала вселять в Лейлу уверенность. Теперь она все меноше походила на вынужденную обузу. А теперь и наш самый молчаливый спутник. О нем оборотень мог сказать, что он явно обладает способностью меняться и кажеться еще был демоном. Это только предположение, а факты... Котик не знал даже его имени, чем стал самой интересной для Поднебесного личностью.
Лейла: ООС: Знаю, что мало. Но ели осилила. Трудно вникать после такого перерыва. Когда мудрые говорят, сиди себе тихо и помалкивай, покуда не спросят. Ничтожная и так доставила слишком много хлопот, что бы лесть под руки своим нежданным спасителям. Девушка, в обнимку с мечом, забилась в глубь уступа, подальше от опасного края. Только огромные голубые глаза настороженно наблюдали за происходящим и, к смущению девушки, время от времени упорно возвращались к созерцанию его Учителя. Всякий раз, поймав себя на навязчивом разглядывании Поднебесного, ничтожная краснела, обзывала себя невежественной дурочкой и утыкалась взглядом в рукоять меча. А через пару минут все повторялось вновь. - Если бы девушка принадлежала мне, бесспорно, я принял бы столь выгодное предложение. Надеюсь, моего дядю оно тоже устроит, - маг выразительно скривился, показывая насколько он ценит мнение своего ближнего родственника. Задумчивый взгляд парня на секунду задержался на самом предмете торга, переключился на Котика и, наконец, вновь уткнулся в драконессу. Ну влюбилась девушка-рабыня в своего благородного спасителя. Эка невидаль! Маг еще разок вздохнул, представив грозящие ему разборки как с собственным начальством («Куда ты, паршивец, слинять успел, что мы сразу выследить не смогли?!) и все тем же дядькой («С какой стати, бездарь, ты им такую прибыльную рабыню продал, меня не спросив?! А кто теперь за ремонт дома расплачиваться будет?!») и потащился в сторону исцеленной драконессы, щедро предложившей всем свою широкую спину для пуска. Радом уже молча пыхтела, пытаясь взобраться по скользкому боку, Лейла. Меч, выпускать который из своих ладошек в третий раз девушка не решалась, что бы не прогневить благородную Атшену, с тем же молчаливым упорством перетягивал свою носительницу обратно на грешную землю. Парень фыркнул, понаблюдав за представлением, и обернулся к окликнувшему его Котику. - Полагаю, мое пребывание здесь связанно с вашей кражей этой девушки. Я не поднимался сюда по доброй воле и, более того, не выходил в астрал. Полагаю, будет справедливо, если вы же и спустите меня вниз, - маг невозмутимо уцепился за драконий гребень, подтянулся на руках и угнездился на спине метоморфа. – К тому же, для того что бы вывести девушку из города и не попасться Коронной страже, вам понадобятся документы, подтверждающие право собственности.
Пернатый Змей: ООС: *невинно* и какие же вам глупости, второй, вода нашептала? Вниз, вниз, вниз! Набрать побольше воздуха в легкие и, сильно загребая руками водную плоть, нырнуть на самое-самое дно. Это - огромное удовольствие, почти полет! Нагретое озеро щедро делиться своим теплом. Оно проникает в каждую клеточку, смывает следы всех недавних злоключений. Долой усталость! Она осталась там, на берегу, испуганно забившись в угол и зло поблескивая хищными глазками. Пусть караулит другие жертвы! А мы сегодня от неё удерем. Уплывем! Гибкое тело словно ввинчивается в воду. О, да, дети огня не любят плавать. Но «не любят» и «не умеют» – разные вещи. Уверенные, четкие движения, бескостная змеиная грация – просто наблюдать со стороны за тем как движутся в воде даро огромное эстетическое удовольствие. Глупые люди! Испытывая болезненную, мучительную неприязнь к какому либо объекту или явлению – они почти никогда не утруждают себя тренировками с подобного рода вещами. А Судьба – дама с юмором. Раз за разом станет она проверять на прочность ваши нервы. И что тогда? Обидно и глупо умирать просто потому, что ты чего-то там панически боишься. Не проще ли перебороть свой страх и научиться хоть чему-нибудь?! Зато потом – какой повод для гордости будет, э? А гордости и в самом деле было через край! Надо же было устроить такую грязную «семейную» разборку! Нет… Не думать. Не чувствовать. Не останавливаться! Быстрее, быстрее, быстрее! Ладони уперлись в холодную шероховатость каменного дна. Рядом билось, пульсировало живое сердце источника, и его обжигающие горячие волны то накатывали, охватывая с головы до ног, то уступали место ласковой прохладе. Несколько мгновений блаженной неподвижности. Лишь когда легкие обжигает от нехватки воздуха, вспоминается что твое родство с семейством рыб крайне отдаленное. Стремительный бросок вверх, точно распрямившаяся пружина. Несколько сильных гребков и спокойно-невозмутимая поверхность озера взрывается сотней искрящихся брызг. Смех, беззаботный и звонкий. Под водой не надо думать и сомневаться. Там нет ответственности и боли, нет господ и рабов. Только бесконечное движение, только удовольствие от силы и послушности собственного тела, только жизнь ради жизни. И ничего больше. Ну… Почти ничего… - …! – настроение было слишком хорошим, что бы его портить, а вещи, расшвырянные на берегу - слишком знакомыми, что бы их не опознать. Змей неодобрительно покосился на парочку амулетов, пристроенных в опасной близи от воды на скользком округлом камне, и сокрушенно покачал головой. Некоторые никогда не поумнеют. А где же сама владелица разбросанных шмоток, интересно было бы знать? Ах, постойте, постойте… Вот этого белесого клубочка пара раньше определенно не было. Да и на погодное явление – какая же погода в подземном городе?! – непохоже. Хехе. Совсем распустилась современная молодежь! Никакого стыда нет! Девицы лезут купаться с голыми типами сомнительной честности и порядочности. И это при том, что оные девицы всячески отбрыкивались и отфыркивались, когда была необходимость оголить филейные части в лечебных целях. Безобразие? Еще какое! Такое просто нельзя оставить безнаказанным! И Змей, кажется, уже придумал, как именно стоит покарать нарушительницу правил приличия. В изумрудных глазах с новой силой всколыхнулся озорной огонек. Пакостно похихикав – исключительно про себя, между прочим, дабы раньше времени не спугнуть «добычу» - некромант, без всплеска и вообще всячески стараясь не шуметь, нырнул под воду. Несколько метров легчайшего, почти неподвижного скольжения. Наставники, когда-то безо всякой жалости вгонявшие в юного раба основы охоты подводной, и те бы остались довольны. Не один затаившийся зверь не заметил бы. И Летунья тоже ничего не заметила. Просто не могла заметить! И вот Змей замер в паре метрах под своей добычей, выжидая удобного момента и с некоторой запоздалостью соображая: а стоит ли вообще это делать?! Где-то внутри колючим клубочком шевельнулась совесть. Спокойная, совершенно расслабленная и безмятежная поза девушки, после устроенного им представления казалась… невозможной. И нарушать этот хрупкий, мимолетный покой несчастного, обиженного тобой ребенка было кощунством даже по меркам гениального (и прочее, прочее, прочее) мерзавца. Неужели им так и дальше, всю оставшуюся часть этого безумного приключения молча дуться и жалеть друг друга с безопасного расстояния? Как… глупо? А, какого гхыра в конце-то концов?! Стремительный рывок – мгновенный переход от полной неподвижности к движению. Даже заметив, как всколыхнулись в протесте воды, увернуться уже невозможно. Одна рука бесцеремонно обхватывает талию (изначальная версия стащить девчонку за ноги отброшена как не самая удачная), а другая – безапелляционно зажимает уже открывшийся для крика рот. И все это барахтающееся, шыпяще-пыхтящея и поднимающее несусветное количество брызг четырехрукое существо стремительно скрылось под водой. Неглубоко так скрылось, всего на пару локтей, а потом Змей разжал хватку, выпуская лягающуюся и царапающуюся Летунью на свободу. И с разницей в пару мгновений, и сам всплывая на поверхность. Сияющая тридцатидвухзубая улыбка на пол довольной физиономии и поблескивающие смехом глаза. Удивительные глаза, ярко-зеленого весеннего цвета. Э, малыш, нам еще Стихии знают, сколько вместе тащиться! Так что ж теперь шарахаться друг от друга что ли?! Не находишь, что это глупо, э?
Дмитрий: Вопрос только один - когда эти сумасшедшие успели натянуть тебе нос, э, красавчик? - раздраженно подумал Дмитрий, но вслух ничего благоразумно не произнес. Он не так высоко оценивал свои способности в магии, чтобы вякать что-нибудь в это духе в сторону даро. Да и огонь он, мягко говоря, недолюбливал. Однако чувство мстительного удовлетворения осталось - нашлась и на чернявого управа! Так-то вот. Сказать вампиру "мне безразлично, где ты сдохнешь...." или что-то в этом роде - тоже идея не из лучших. Особенно если учесть абсолютно ненормальное отношение Дмитрия к подозрительным штукам типа смерти. И уж конечно, ледяная вода, доставляя все же некоторые неудобства, особо вампира не волновала. Пусть живые боятся застудиться. Нам уже все почерту. Вообразившая себя русалочкой из народных сказочек лошадь внезапно вынырнула рядом, обдав его целым фонтаном брызг. Вода пахла чем-то металлическим - похожие запах у стоячих прудов, забитых водорослями. Кстати, наличие чего-то подобного вполне возможно, учитывая то, что даже крепкий камень подземных переходов не вечен, особенно под водой. Ну да ладно, главное, чтобы лишних представителей местной фауны не обнаружилось, а то мало ли что случится... Лишившаяся способности издавать звуки крыса шарахнулась на другое плечо вампира. У-у-у, зверюга, мало того, что чуть ухо не оторвала да воротник рубашки расширила своими метаниями по самое немогу (да так, что лохмотья повисли - вот так паника была у зверушки), так еще и обматерила под конец. Визгливые вопли в самое ухо (надо подметить: такое истошное верещание Дмитрий услышал бы даже за каменной стенкой трехметровой толщины) были, по существу, куда внушительней, чем то повисание на шее, что за ними последовало. Тоже штучка в себе: говорящая и активно мыслящая (где бы что украсть и как это потом спрятать) крыса....достойное добавление к компаше из двух эльфинитов, вампира и чернывого красавчика, невозмутимо парящего над водой. Полный убой, товарищи. Дайте яду, и не врите, что это вино. Коняга, с которым Дмитрий начинал это милое путешествие, совсем приуныл. Кажись, кто-то ненавидит плавать? Тогда это у нас общее. Жалко, что даро совершенно не умеет оценивать выражение жеребячьей морды, иначе он бы впал в глубокую депрессию. если это вообще возможно для этих невозможных даро. Все то же ощущение чего-то, теперь уж совсем неподалеку...Говоришь, поисковые чары не работают? А откуда тогда я знаю, куда мне нужно, и разве что не имею карты туннелей, чтобы понять, как туда дойти? У меня всегда было неплохо с ощущением магии, но разве поисковые чары - не разновидность чего-либо подобного? если да, почему я их чувствую? Тех, кто находится под этим огромным городом, даже не подозревающим о том, что находится внизу, под нарядными улицами и шумными рынками? - Ну хорошо, - Дмитрий взглянул на даро, про себя усмехнувшись. Приятно иметь какой-то свой внутренний ориентир, а не тупо идти туда, куда тебя потащут. Да и лошади мимо хозяев не пройдут. - Если ты уже успел все продумать - или так сымпровизировать, мне, собственно, почерту, - тогда скажи, куда дальше. Все равно здешняя компаша пойдет только туда, куда ее потянет...та самая нить...или нити... В общем, показывай, красавчик. Все равно консультироваться по этому вопросу тебе придется с лошадьми и крысой. А мы скромно постоим в сторонке...
Вешалка: Крохотный отблеск света – проход, едва видневшийся отсюда – погас, надежно спрятанным днищем аквариума. Исчезли и смутные, различимые лишь натренированному уху звуки возни, грохота, человеческой ругани, сопровождавшие очередное падение несчастного букета. Сом будет отвлекать внимание нерасторопных людишек ровно столько, сколько потребуется времени кому-нибудь из Ищеек заподозрить неладное и нагрянуть с личным визитом. Волшебная рыба, конечно, союзник надежный и проверенный – когда-то черноволосый вытащил странное существо из цепких лапок смертных умников-ученых - но, увы и ах, слабый. Обмануть настырных преследователей не сможет. Даже и пытаться не станет. У зверей, пусть и разумных, с чувством сохранения вообще никаких проблем не возникает. В отличие от людей. И, как не стыдно в этом сознаваться, некоторых представителей драконьего племени. Например, нас. Черноволосый с некоторой долей вежливого интереса воззрился на прыгающую на вампирьем плече крысу, всем своим видом выказывая полную готовность выслушать все, что хвостатая желает сказать. Только вот неурядица – возвратить голос визгливый животине «совершенно случайно» позабыли. Ничего, даме всенепременно представиться возможность высказать свое мнение, восседая на плече одного рыжего субъекта, который, по совместительству, является счастливым владельцем нырятельной кобылы и одной из причин этой сомнительной авантюры. - Прямо, - лаконично описал дальнейшую дорогу даро, неопределенно махнув рукой на то место, где проход полностью скрывался водой. В его исполнении даже этот жест напомнил скорее танцевальное движение, нежели попытку указать спутникам правильное направление движения. А вот выражение сочувствия, промелькнувшее на холеной физиономии и совершенно точно относившееся к «незапланированной» части команды, несколько навязалось с обычной невозмутимостью. Кажется, у людей принято сообщать о возможных проблемах до, а не после их обнаружения? – Длина туннеля – две сотни метров. Одна треть – полностью под водой, в остальной части – можно дышать. Если плыть на спине вплотную к потолку и придерживаться руками за выбоины. В двух-трех местах хватит места для лошадиной морды. Но задерживаться, не советую. Водиться там, - пауза, - что-то. Не поручусь, что оно живое, но вы имеете все шансы проверить это. Похоже, этот скупой и короткий отчет – самая длинная речь, которую посчастливилось спутникам слышать от своего провожатого – привела даро в премерзкое расположение духа. О, нет, невозмутимости и высокомерия большими буквами сквозящих в каждом слове, взгляде и жесте не поубавилось. Но к ним совершенно точно примешивался едкий привкус раздражения. Если бы не говорящая крыса и кровопиец, лазить по всякого рода лужам и не пришлось бы. Даро раздраженно дернул плечом, навешивая на вампира некий аналог маячка, позволяющий с точностью до полуметра определить его местоположение и, за одно, при необходимости послать что-то вроде сигнала тревоги. Грубая работа, но, учитывая что у чернявой красотули и магическая специализация была совсем иной, вполне себе приемлемые и, главное, надежные чары. Что и требуется. Всплеск движения – стремительный рывок к самой границе камня и воды. И уже там мягкая, кошачья грация бывалого охотника. Почти бесшумное погружение. Две тени – рыжая и бело-черная скользнули в темноту провала. И вовсе не обязательно сообщать хозяину, что в его владениях объявились не званные гости. Шарик-светлячок, лишившись магической подпитки, пару раз горестно мигнул и погас.
Луннария: ООС: *проникновенно* первый, а вы точно хотите их услышать при всем честном народе? Вода ласкова и нежна, но не стоит обольщаться, обманутые завлекающей синевой. Ведь никогда не знаешь: взметнется ли она безудержным потоком или рассыплется радужными брызгами озерного тумана. Одно лишь неизменно: вода алчна, жадна, ненасытна. И пускай вас не обманывает кажущееся спокойствие и безмятежность. Она жадна до чувств, жадна до власти над ощущениями… чужими ощущениями – как прижимистый коллекционер она храни любые эмоции, любые неосторожные слова, любые деяния… и сколь многое она могла бы рассказать! Тысячи и тысячи свитков не вместят всех её рассказов… но её редко слушают… а она же… Она с радостью впитает в себя все ваши переживания, чувства, невзгоды. Заставит забыть обо всем на свете, полностью поглощая, растворяя в себе ваши мысли… а вместо этого щедро одарит ощущением свежести, неосознанного счастья и отсутствия времени, как вида… Это можно было назвать наслаждением. Расслабленная поза, ощущение счастья… уюта… как в объятиях очень родного тебе существа… Вода полностью вымыла из своей дочери все разочарования, смыла бурлящим потоком весь груз, придавивший душу, подарила легкость. Нежно пробежалась своими пальцами по каждой клеточке тела, прогоняя усталость; заботливо разобрала волосы, как кошка, ласково вылизывающая лохматого котенка; нашептала успокаивающих неразборчивых слов на ушко, выметая все лишние мысли прочь… …и коварно промолчала, не предупредив свою хозяйку о готовящемся покушении. Вот и доверяй после этого стихии… Невесомый кокон распался блеснувшими ленточками потока, возвращаясь в озеро. Белесый туман шуганутой птицей разлетелся в клочья. Чья-то рука крепко прижимает за талию, другая наглухо перекрывает дорогу уже готовящемуся вырваться вскрику. Сказать, что Летунья испугалась – значит просто промолчать. А как вы бы себя почувствовали, если, полностью уверенные в безопасности, внезапно обнаруживаете нечто сильно кусучее под кроватью, недвусмысленно вызверившееся стоило вам только приготовиться ко сну? Обескураженная до глубины души, на`аша остервенело задергалась, пытаясь вырваться, влекомая под воду… и если бы её не отпустили добровольно, возникали большие сомнения в успехе сего действа… сильные руки… сильное тело… знакомая обжигающая кожа… Быстро вынырнуть, хватая ртом воздух и отфыркиваясь, как мокрая кошка… На такое был способен лишь один человек… вернее, даро. Кашляя и гневно потряхивая мокрыми прядками волос, Летунья возмущенно воззрилась на появляющегося из воды Змея, невольно залюбовавшись его движениями… На миг даже позабыв о его «шалости»… на миг попав в плен зеленых глаз… таких… Та-а-а-ак, стоп! Чегой-то нас не туда заносит?! Этот же мерзавец только что пытался тебя потопить, как обыкновенную девчонку! Разве нет?.. Извращенец… Задумчивый взгляд бледно-голубых, несколько холодных глаз… странное выражение лица… …едва дрогнувшие в ответной робкой улыбке уголки тонких губ… Весь парадокс в том, что хоть как-то воскресить в памяти глубокую обиду на некроманта не получалось категорически. Это было тогда… а сейчас. Сейчас иное время… Когда любишь, быстро забываешь боль… это только люди говорят, что эта боль не забывается никогда… что раз обжигаясь, обратно не вернешься… и нельзя простить. Только люди… М-м-м-м… Слишком нахально. А нахальство следует наказывать… неужели Змей так наивно считал, что нападать на на`ашу в её родной стихии очень удачная идея? Вода вокруг взъерошенной девушки подозрительно заволновалась… …мерзавец! о чем же ты только думаешь, хотелось бы мне знать!? А если бы я ударила в ответ?! ты хоть понимаешь!? тебя что не учили, что нельзя трогать мага в момент единения со стихией!?!.. Злится упорно не получалось… несмотря ни на какие факты и мысли. Несмотря на попытку растравить себя… Невозможно… даже злится. Тем более, когда он так смотрит… Водная стихия ехидно журчала, с готовностью маленькой девчонки предлагая проучить наглого зеленоглазого сына Огня. Хм… а почему бы… и нет?.. И вообще – он первый начал! …пускай нахлебается воды… но не топи его… до конца… Нежно и ласково улыбнуться, пытаясь скрыть подозрительный огонек в синих полуприкрытых глазах… грациозно развести в стороны руки, будто собираясь обнять… чуть изогнуться, что-то неслышно нашептывая… словно в неловкой попытке соблазнения… словно и не смущаясь… словно и не она всячески отбрыкивалась от лечебной «процедуры», благовоспитанно упав в обморок… Вот только, приглядевшись, можно заметить, что никакой романтикой тут и не пахнет. Вода взбунтовалась, поднимаясь горбом, загадочно волнуясь, предвкушая… И ведь практически ни капли магии, только просьба… только стихия… Волна подалась вперед, неимоверно плавно… обманчиво медленно. У даро просто физически не было возможности скрыться – вода, вода, кругом – вода… хе-хе… …недолго… не до полубессознательного состояния… прошу тебя… минуточку… всего минуточку… С затаенным веселым злорадством понаблюдав, как коварного Змея топит волна, накрывая его вместе с рыжей макушкой, Таль пакостно захихикала… и, как ни в чем не бывало, изящно раздвигая воду, поплыла в сторону подобно мифическому монстру – злобному, но дико симпатичному. Хвост, пару минут поизображав своеобразную шею сего чудовища, рыбкой нырнул вслед за своей бесстыдной хозяйкой, игриво изогнувшись напоследок…
Пернатый Змей: ООС: Бред. Но веселый (вроде бы). И писалось весело) Можно сказать, я довольна) ПыСы: второй, вы правда думаете что после этого меня что-то может испугать?! Так что колитесь) Если после вашей милой (ну ладно, ладно, не очень милой) шалости на лице безвинной жертвы испуг сменяется милой-премилой улыбкой (читай – зверским оскалом в предвкушении ответной пакости) это заставляет… насторожиться. Если ваш знакомый принадлежит к славному роду на’аш, секундное замешательство и тяжкая работа мысли (и совести) промелькнувшая на клыкастой рожице – верный признак того, что стоит ждать неприятностей на свою дурную рыжую голову. А хотя бы и так! Пусть – хе-хе – развлечется. Все лучше, чем если будет просто дуться в сторонке. И уж такие гениальные мы всяко сумеем взять реванш! И даже больше того – у нас будет полное право это сделать! Что, уже страшно стало? Ехидно скалясь и прищурив нахальные изумрудные глазища, Змей с изрядной долей интереса ожидал результата трудных мыслительных процессов. И дождался. Сколько страсти, сколько энергии! Солнце ты мое светлое, откуда такой богатый опыт?! И это – у студентки! Определенно, Волку стоит пересмотреть программу обучения. Таки таланты зря пропадают. Парень демонстративно присвистнул. Окинул хрупкую, едва скрытую водой, фигурку о-очень голодным взглядом. Раскинул руки в ответных пламенных объятья, не совсем безрезультатно пытаясь изобразить честной мордою лица должную степень приятного изумления и восхищения. Последнее, впрочем, притворством не было. Эээ… Малыш, а чего это ты так улыбаешься нехорошо, э? А глазки-то глазки как блестят! Знала бы ты, какая сейчас хорошенькая – встрепанная, мокрая и с хулиганистым выражением на кристально чистой физиономии. Ну, ну… Как там говорят в таких ситуациях? НЕ ВЕРЮ! И, меду прочим, совершенно правильно делаю!... Вода подкралась со спины, всколыхнулась высокой волной и накрыла с головой. Верх и низ перевернулись, ощущения пространства смазалось, утратило четкость, как и тогда, в безумном стылом потоке. С небольшой разницей: на этот раз никакой серьезностью в ситуации и не пахло. Ожидая подвоха со стороны на’аши (вы бы тоже ожидали, если б знали одну несносную девицу так же хорошо) и заблаговременно набрав воздуха в легкие и задержав дыхание, Змей нахлебался воды исключительно из-за хохота, нахально рвущегося наружу. Зато утопление вышло донельзя реалистичным – судорожные взмахи руками, тучи брызг и причудливая смесь звуков из бульканья, сдавленных хрипов и стонов. Для пущей достоверности, даро пару раз с чувством, жалостливо так, позвал на помощь… (... на последок ехидно хлестнув волной по лицу и выдрав из рыжей гривы зеленое перышко, чуждая стихия разжала цепкие ручонки. Только что пинка на прощанье не отвесила! Стены, потолок, крохотные огоньки светильников перестали бешено вращаться перед глазами и послушно разбрелись по стихиям предписанным местам. А в груди, вопреки доводам разума, зарождался восторженный вопль. И, стыдно признаться, Змей кажется, был не против повторить… Ага, как-нибудь в другой жизни! ) …и лишний раз убедился, что совесть одной мерзкой девицы спит беспробудным сном. Возмутительно! Тут, понимаешь, тонет любовь всей её жизни, а она, в место того, что бы на помощь кинуться, невозмутимо к берегу гребет. С трудом поборов желание отодрать чей-то хвост (Ах, как же замечательно эта пушистая кисточка будет смотреться над камином!), даро показал удаляющийся спине язык. Задумался. И решил, что такое ну просто никак нельзя спускать с когтистых ручек! Сдавленный хрип. Очень трагичный и исключительно предсмертный. Громкий всплеск, так характерный для бьющихся в воде больших объектов. Безнадежно так бьющихся, из последних сил. А вода она дама настырная, единожды пойманную добычу обратно не отпускает! Особенно такую добычу… И последние, надрывное «Помо…», оборвавшееся на полуслове. Многозначительное бульканье… И жуткая, оглушающая тишина… И неподвижное мужское тело, медленно опускающееся на дно… От смеха не захлебнулся даро не иначе, как чудом. Даже с закрытыми глазами сложившаяся в голове картина была достойна лучших трагедий бессмертных классиков. Сколько надрыва! Сколько пафоса! Надо было речь предсмертную на прощанье толкнуть. Ну да ничего, так даже лучше: можно потом в виде призрака являться убивице и замогильным голосам требовать… а хотя бы и обещанный букетик! Как раз зима скоро. Пусть – хе-хе – к эльфам бегает за цветочками! Будет знать, как в мерзавцев влюбляться! Может быть, идея написать книгу была не настолько плоха, э!? Случайно вспомнившиеся русалы радостно помахали ручкой с обложки, на которой они же и раздавали автографы многочисленным фанатам (Интересно, где он раньше мог видеть эти нахальные рыжие физиономии?!) и фанаткам (Дамы, дамы! Не все сразу! Вы в своих леопардовых купальничках просто очаровательны! Но ради Истинного Огня, зачем же рвать на сувениры фанатов?!)… Вот гхыр! Мечты о вечной славе и прижизненном богатстве деловито сделали ручкой. Лишь чувствительно оцарапав бок о какой-то острый каменный выступ, некромант смекнул, что пускать собственное потопление на самотек далеко не такая гениальная идея. Подводное течение снесло его к самому краю крохотного озерца, неровному и злобно скалящемуся острыми зубками выдающихся вперед булыжников. Пришлось несколько отступить от реалистичности. Едва уловимые, почти неощутимые движения рук и ног, совершенно не годящиеся для плаванья, но очень неплохо контролирующие медленное скольжение на дно. Как полет! Как медленное планирование в восходящих потоках воздуха. Чуть изменим угол наклона крыльев – тех самых, из снов дракона! – и тело тоже скользнет вбок. Невесомо, легко… ..он не забыл… за всем этим малопонятным бредом, за дурацкими розыгрышами, он действительно не забыл, что сам прогнал её … но как просто, как привычно было не вспоминать… оставить на потом, до того самого мгновения, когда придет пора прощаться… навсегда прощаться … Пульсирует сила горячего источника. Глухо отсчитывает удары сердце. Почти полет… Ну и долго нам еще так… летать?!
Atshena: Ответ для Котика был отослан немедленно: - Мы для внешнего мира не более, чем распылённые, почти исчезнувшие призраки. Отсюда же можно, если ещё не привык к астралу, увидеть очертания людей, травы, всего непостоянного, - прошелестела она, решив опустить ту деталь, что сама она гораздо незаметнее, чем слегка, наверное, светящийся в реальности Жрец. Всё равно их не примут даже за клуб пыли. Серебряные глаза пару раз возвращались к Лейле, чьё лицо надумало поиграть в светофор. Атшена даже вспомнила, что в переводе на человеческий, девушка младше её всего на два года! Признаться стыдно, в этот момент драконессу даже тронула лёгкая обида. Если представить жизнь в палитре, то у неё никогда не было полутонов, нежных, ласковых цветов... Один творческий психоз контрастных красок. Никакой романтики, даже лёгкого намёка. Сначала ты маленькая, учись, трудись, развивайся... Потом подросток. Тут уже вопрос в происхождении. Не подобает принцессе ходить с компаниями и тому подобное. А дальше - здесь распишись, война начинается, руку умертвили, гады и вообще труба. Вот так остаются старыми девами. Крылатая фыркнула и отвернулась. Хватит, уже не в ту сторону несёт мысли. Подождав, пока все забрались (Лейла опять закопалась с мечом, ну да ничего, пусть поучится, привыкнет), она сделала мощный удар крыльями. Царапнули когти по камню, оставив борозды и, испытывая уже огромный прилив радости, Атшена кинулась у выступа. Разгоняя несколько стоялый воздух огромной пещеры, драконесса наворачивала плавные круги над городом. Постепенно спираль траектории заворачивалась над вшивым райончиком, на который указал маг. Напрягать зрение, чтобы определить сколько сейчас времени было бесполезно. Но свечение извне погасло. Десять вечера? Тогда гасят фонари этого города? Или в одинадцать? Неважно, главное - они провели в астрале целый день, что очень и очень неприятно может выразиться в переходе назад. А ну это... Вот ещё, беспокоиться... Крылатая тихо и аккуратно опустилась в широковатом переулке. Сидящему у шеи магу она шепнула: - Надо найти какой-нибудь трактир, только не совсем грязный. Есть на примете?
Луннария: ООС: *важно постукивая себя по носу* сыграем на том, что кое-кто постоянно приманивает на себя неприятности, э? Ох, что-то меня заносит… *мстительно* хотя кое-кто сказал, что это мое обычное состояние… ЗЫ: *торжественно* тогда поток мне нашептал, что… *понизив голос* мыться чаще надо!!! а не бегать по грязи наперегонки с огромными насекомыми!!! Демонстративно игнорируя доносящиеся сзади неразборчивые вопли, брызги, веселое бульканье, почему-то так похожее на смех и, вообще: звуковую неповторимую катавасию утопления, Эйвенталь медленно скользила, чуть отстранено улыбаясь… невесело так улыбаясь, словно вынужденно. Улыбаться без причины – можно… улыбаться вопреки причине – сильно… улыбаться из-за причины, по которой только слезы пробегутся – глупо… Вот и улыбаемся… ведь улыбка когда-то считалась совсем недружественным оскалом и никак не склоняла к дружеской беседе. Несмотря на легкую разрядку из-за этой шальной ситуации, да огромную помощь двуликой матери-стихии, неприятный осадок, скрывающийся глубоко внутри и не думал дезертировать. Разве что поменьше стал, ничуть не умаляя свой гадкий характер. А ведь так не хотелось добираться по шкале времени до окончания этого приключения… нет, до окончания хотя бы этого купания! Когда он смеется… Когда все более-менее привычно, нет грубых слов и горечи, нет призрака скорого… он обещал, что «она оставит его в покое». Точнее, даже просто констатировал факт. Неоспоримый… Все же… расстаться можно по разному… Сколько можно!?.. Нельзя думать!.. Два квадрата в одном – символ на`хассе, символ отсрочки чего бы ни было… Как точно тогда совместили все стихии в одном только символе… На`аша яростно ударила кулаком по воде, гневно мотая головой. А водный поток, даже не подумав обидеться, мягко увлек «карающую длань», словно боясь, что дочь может поранится… - Прости… - тихо прошептала Таль… и удивилась – раз воды снова отзывались, значит… неужели таки утопили?! На это самое представление (ближе к концу, конечно) утопающего обернувшаяся на`аша все же успела. И вдоволь полюбовалась, чувствуя, как от непрошенного изумления челюсть медленно падает вниз, обнажая кончики клыков, а брови в строго противоположном направлении прячутся за прилипшими прядями. Ну и какого?.. Стихия охотно сообщила, что она тут не при чем. Что задумал этот рыжий извращенец? Неопределенно дернув плечами, Эйвенталь немного постояла, нерешительно поглядывая то на красноречивые круги на воде, то в сторону берега… и, обреченно фыркнув, поплыла обратно, сдавленно ругаясь сквозь зубы. Ведь сразу видно, что это подстава и засада в одном флаконе! Так нет же! Тревожно, как никак… …гхыр!!!.. Плыла она упрямо медленно, растягивая жесты и буквально подталкиваемая ехидной водой. Задумчиво поболталась рядом с местом предполагаемого потопления… и, не заприметив знакомой рыжей макушки или хотя бы язвительных пузырьков воздуха, тяжко вздохнула, погружаясь в воду с головой… без всплеска, без волнения… как опадает водный бугорок, влекомый шальным ветром… С любопытством осмотрелась, не испытывая никакого дискомфорта… ну и куда ты делся, сын Огня!? Неужели и правда тебя утянул обитающий здесь мифический монстр!? Девушка поняла, что начинает беспокоиться… Недовольно рассекая воду хвостом, Летунья поплыла, сопровождаемая шелковым шлейфом расслабленных крыльев и стремительно холодеющей вокруг водой. Куда ты делся, мерзавец? Не заставляй меня волноваться!.. и так слишком мы из-за тебя гениального напереживались – на все последующие и предыдущие жизни хватило... хватит… гррр… …Несмотря на временную «блокировку нити», Змей нашелся удивительно быстро. Словно и не нужно было искать – левиафанка точно знала, куда нужно было плыть… чувствовала… Практически неподвижное тело, закрытые глаза, художественная цепочка воздушных пузырьков, рвущаяся кверху, развевающаяся щупальцами грива волос, кажущаяся еще больше рыжей (а такое возможно!?) из-за пробивающегося косого света и толщи воды, играющего на смуглой коже… Эффектно. Красиво… Медленно и с опаской приближаясь, Таль настороженно следила за некромантом. Но тревога, поселившаяся где-то на глубине сознания, начинала разрастаться… да что же с ним такое?! Хоть бы признаки жизни подал, нахал! Утонул он что ли действительно!? Хотя, с него станется… Медленно, неуловимо проскользить… осторожно протянуть руку, буквально светящуюся разящим контрастом белой кожи, чтобы попытаться коснуться когтистым пальчиком за плечо, проверяя живучесть объекта… Какого?!.. …На`аша была слишком обеспокоенна поведением своего невзаимно возлюбленного, а потому допустила маленькую, но очень роковую ошибку. Как всегда, впрочем… О, да, вода коварна. И любит делать гадости по собственной воле ничуть не меньше, чем по чьему-либо приказу. Да, ты моя дочь… но дочь лишь наполовину – полукровка, так почему я тебе должна подчиняться с такой же охотой, как ветер? К тому же, ты предала меня… давно… очень давно… Подводные течения напоминают изящное плетение макраме. Где-то ниточка толще, где-то тоньше. Где-то она идет извилистыми изгибами, танцуя своей жизнью; где-то плавно и практически неуловимо оплетает огромную басистую основную нить. И так трудно заметить этот неуловимый переход: два течения рядом, кто разберет где какое идет?.. …Когда протянутая рука резко промахнулась, а объект вожделения начал почему-то двигаться (так, стоп, это же я двигаюсь!?) и очень быстро исчезать из поля зрения, Летунья начала сильно сомневаться в правильности происходящего. Было неучтено всего лишь два факта: течения и правда очень лукавы, даже безумны. Бывают, конечно, ласковые и нежные, но достаточно вспомнить в их противовес тот безумный ледяной поток, в который они приземлились, спасаясь из зверинца… …слишком легкие кости, слишком легкое тело рассекающей небо крылатой на`аши, где все мускулы сосредоточенны в основании крыльев… …слишком сильное коварное течение, притулившееся рядом с ниточкой слабого и, маскируясь, поджидающее добычу… …слишком занята предполагающим утопающим, чтобы предотвратить… …как коварное подводное течение уже упорно несет дочь Воды на острые зубья земной стихии. Все же, ты только полукровка, не истинная дочь Воды… Стихия жалобно всхлипнула прямо над самым ухом… извиняющееся так, покорно… но одновременно с этим злобно, безумно, свирепо… …знакомо… Понимать, что плывешь очень быстро против воли… поневоле запаникуешь… Широко распахнутые глаза, возмущенные пузырьки воздуха, рвущиеся к свободе… и приближающиеся острые камни, на которых очень скоро будет красоваться один крайне оригинальный барельеф… и ведь даже крылья не подложишь: пушистая кожа безвольно трепетала, первой несясь вперед наперегонки с дезертиром-хвостом, не давая шансов на применение щита… слишком тепло, слишком расслабились… слишком устали… …слишком невозможно применение даже пол первой ступеньки ипостаси для этого треклятого прочного щита… Уже который раз, испуганно и отчаянно паникуя, откинуть прочь мысленный блок, тревожно зазвонить «нитью»… …остервенело пытаясь вырваться хотя бы в сторону от сильного течения…
Дмитрий: Интересно – говорить вампиру насчет «дышать под водой» при учете того, что вампир все равно – безнадежно мертвое существо. Нет, проблему составляло даже не это – без дыхания Дмитрий мог бы продержаться просто до осточертения долго, дело было даже не в том, что вода была ледяной или что в тоннелях водилось создание, возможно, неживое – в конце концов, мертвые чудовища гораздо больше любят жрать живую плоть, каковой являлись лошади и даро. И даже магия даро, черпающая силы в огне как в первоисточнике, не была сильно уж большой проблемой – куда большей стал бы сам огонь. Чужую магию, тем более подобного (смутно угадываемого) свойства, Дмитрий еще мог терпеть. Нет. Все было куда банальнее. Дело было в самой воде. Любому ребенку известно, что, чем могущественнее может стать существо, тем больше ограничений на него налагается. Исключением из этого правила могли стать лишь даро, да и то не всегда. Так вот, вампиры, как известно, боятся огня, осины, серебра и солнечного света. Но мало кто задумывался, почему же нечисть любого вида (кроме чисто водной) так ненавидит находиться в воде. Все предельно просто. Вода имеет всеми признанное очищающее магическое воздействие – а на подавляющее количество видов нежити это воздействует крайне удручающе. Вампиры – в частности, Дмитрий – не являлись исключением. И сейчас ему было ну просто крайне неприятно. Ладно, делать нечего. – пожелав неведомому чудищу, чье существование так ненавязчиво поставил под сомнение чернявый красавчик, позавтракать (или, скорее, поужинать) человекообразным типчиком, швыряющим заклинаниями направо и налево, Дмитрий нырнул, совершенно не заботясь о крысе. Жить захочет – вытерпит. Однако, какая неприятная вода….да еще и насквозь пронизанная магией непонятного характера….похоже, фундамент у Дворца Анохена был сугубо магический. Опять вспышка энергии недалеко – все в том же месте. Через воду это почему-то ощущается куда яснее… Дмитрий плыл как можно быстрее, не отставая от даро (хоть и держась на некотором расстоянии – в пределах ощущений). Где-то позади тяжело бултыхался в холодной воде совершенно не нырятельный (в отличие от кобылы) жеребец. Феминистки явно получили очко благодаря бодрой лошадке, успевающей плыть зигзагами – от стенки к стенке, пока остальные тащились по убогой прямой. По воде внезапно прошло едва заметное волнение, от которого Дмитрию сделалось не очень-то хорошо. Тем более, он чувствовал, что если этот проклятый тоннель не закончится, то его просто заэлектричит…в переносном смысле, конечно. Одно можно гарантировать: когда он выберется из воды, его будет капитально поламывать от голода. Крыса на плечах уже не ощущалась – похоже, всплыла. Туда, где может высказать свое мнение громко и при народе. Правда, народу, скорее всего, будет не до этого, но зато дама выговорится как следует…. Так, для разнообразия надо бы нормально всплыть. Не стоит шутить с этим. Узкая прослойка воздуха между поверхностью воды и потолком тоннеля. Воздух затхлый, застоявшийся,…но все-таки лучше, чем эта чертова вода. Рядом показалась мокрая и недовольная морда жеребца. Ух ты, и когда мы успели так много проплыть, э?
Пернатый Змей: ООС: Говорила, говорю и буду говорить! ПыСы: на себя, второй, посмотрите! Если ты действительно тонешь, если над головой уже сомкнулись стылые воды, а до дна осталось всего нечего, если тело – неуклюжее и тяжелое – цепенеет так, что невозможно шевельнуть даже пальцем, если легкие горят огнем от нехватки воздуха и сердце испуганно дергается где-то в районе пяток, то «тревога» это весьма слабое описания испиваемого вами чувства. А как насчет того, что должен ощущать законченный мерзавец, только что отколовший весьма удачную шутку? Самодовольствие, вне всякого сомнения. Возмущенные нотации недовольной совести (игнорируем) Немного гордости, чуть-чуть – ехидства и целое море веселья. Скажите ради всего святого, где к этому списку успела прицепиться тревога?! Вот и Змей ни как не мог вычислить её причину. За себя он не волновался совершенно. Летунья? Вполне может быть (Да не может быть, а точно! Но всякий кто рискнет это озвучить – получит в глаз. Кажется, именно так любит решать свои проблемы Вешалка? Умная паршивка!). Только не в этот раз. Не на берегу подземного озера – её стихии! – и не под охраной нескольких сотен пауков. Вероятно, дело было в недавнем разговоре (точнее, неплохой семейной разборке) или, напротив, в предстоящих трудностях совместного путешествия? Надо найти способ убраться из этих подземелий куда подальше, пока очередная фауна не решила подзакусить легкой добычей. Надо каким-то чудом, не имея ни денег, ни влияния, незаконно покинуть гостеприимный Анахен. Надо привести в порядок Ваэри (хотя… тут еще вопрос, что лучше: отрезвить беззаботную студентку или где-нибудь раздобыть такой же непробиваемой дряни), удрать от общительной стражи и чем-нибудь перекусить. Но все это совершенно точно не заслуживало тревоги. Что не мешало последней нарастать и портить все удовольствие от розыгрыша. И даже более того – постепенно скатываться в глухую панику, чувство, которое некромант не испытывал уже много лет. Есть о чем задуматься. Есть с чем сравнить. Если чувства не твои – просто не могут быть твоими! – значит они, совершенно точно, принадлежат кому-то другому. Тому, кто по собственной дурости связан с тобой очень тоненькой, почти неощутимой, но такой настырной ниточкой! Кто тут вообще на’аша, он или эта несносная девица?! Ну не может же она действительно утонуть в воде?!?! Нет же, правда?! Огонь истинный, скажи, что это не так! Огонь молчал, а некромант, злобно ругаясь – про себя, не хватало еще воды нахлебаться – дернулся, сильно загребая руками, чтобы развернуться против ненавязчивого, но ощутимого течения. Ха! Неощутимого, как же! Это пока вы двигаетесь вместе с ним, оно милостиво изволит поторапливать вас в нужную сторону. А попробуйте-ка поворотиться, да поспорить в упрямстве с водой! Ей-то терять нечего, она дама вечная и по определению утонуть не может. А как насчет белобрысой студентки Левиофанов? Похоже, настало время узнать наверняка. Злобно рыкнув по их телепатической связи в ответ на уже ставшую привычной просьбу о помощи, даро яростно рванулся вперед, и поток, нехотя, выпустил рыжеволосого попутчика. Несколько сильных гребков. И настороженная неподвижность. Что-то было не так, не правильно, не верно. В том, как двигалась вода, появилось нечто новое, не существовавшее до этого. Не приятное и совершенно точно опасное. Другими словами, что-то переменилось. У каждого озерка, у каждой речушки кружево течений неповторимо, уникально. Год за годом они меняются – невидимые мастерицы ткут новые завитки и водовороты, распускают старые узоры, заново мостят подводное дно. На поверхности это вопрос лишь нескольких месяцев. Но здесь, под землей, где воде приходиться подтачивать каменную породу, карты течений столь же постоянны, сколь и рисунок улочек Анохена. Год за годом, столетьями даро использовали эти дороги. И те еще не разу не подводили детей огня. Ну… по крайней мере столь подлым образом! Змей готов был хоть Огнем Истинным клясться, что именно этого потока секунды назад не существовало! Летунья, милая моя, ну почему тебя так постоянно везет?!?! Ниточка дергалась и звенела, и на эти трепыхание тело отзывалось почти физической болью. Сомневаться или думать было некогда. Выбирать – не из чего. Змей мысленно вознес молитву своей стихии, прося хоть капельку удачи, и соскользнул в течение. Вода ударила в спину, швырнула вперед и потащила за собой, с той яростной и бесцельной силой, с которой срываются в пропасть искрящиеся струи водопада. Только этого нам не хватало! Полмгновения, что бы прогнать (на этот раз собственный) приступ паники и справиться с ошарашенным оцепенением тела. А потом… зачем же мешать потоку? Надо плыть вместе с ним, надо плыть быстрее него. Он почти не видел её. Пузырьки воздуха – крошечные, неразличимые человеческим взглядом, но выкрашивающие воду в белесый цвет и большие, щекочущие кожу своими прикосновениями – метались туда-сюда, сплетались в хороводы и снова распадались, что бы спуска какие-то мгновения сойтись вновь. Это мельтешение лишь раздражало, и некромант закрыл глаза. Он все равно просто не мог ошибиться с направлением. Ниточка натянулась до предела. Кажется еще немного, и заклинание можно будет не просто увидеть, - потрогать. Выброшенная вперед рука натолкнулась на преграду, совершенно точно не являющеюся одним из каменных гигантов. Кожа, слишком холодная, что бы быть человеческой. И слишком бледная, если бы можно было различить это за беспорядочным мельтешением пузырьков. Последний рывок вперед, вместе с неправильным потоком, грубая хватка за талию, так чтоб легкое тело девушки прижималось к нему и, прекратило, наконец, трепыхаться. Резкий бросок в бок, люди бы сказали отчаянный, но для даро просто очень сильный. Мышцы под золотистой кожей напряглись и, точно сжатые пружины, распрямились, споря с упрямой водой. Всего одна попытка – потом бесполезно. Можно сколь угодно биться, но если бушующая стихия не выпустила вас с первого раза, бороться с ней не имеет смысла. … выпустила … Свободной рукой, придерживаясь за каменную стену и яростно молотя ногами по упрямой водной плоти, Змей стрелой устремился в верх, к свету, безопасности и воздуху. Пробил рыжей макушкой безмятежную поверхность озера и бесцеремонно вышвырнул на берег притихшую Летунью. Девушка по инерции откатилась от края на пару метров и распласталась на каменном полу. - Я. Тебя. Придушу. – слова прозвучали… зловеще. Некромант задыхался, жадно хватая ртом воздух. Он был настолько зол, что даже ругаться не мог. Изумрудные глаза полыхали от бешенства, а руки так и тянулись исполнить обещанное.
Мерзавец: С внимательной покорностью выслушав все наиценнейшие наставления по предстоящему заплыву в исполнении Черноволосика, Мерзавец, поймав сочувствующий взгляд давешнего вампирчика, согласно вздохнул. Мокро. Противно. Эта красотулька раскомандовалась. И чего дома не сиделось?.. Проводив взглядом нырнувшего даро и возмущенно всхрапнув по повожу исчезновения источника света, конь сделал именно то, что было вполне логичным и единственно возможным: нырнул. Ва-а-а-а-ай, какая противная эта треклятая вода! Забивается в нос, щекочет глаза, мешает зрению… нет, определенно – лошади не созданы для плавания! Рассекать просторы поля или изящно бегать в лесу – это да; воровать еду, гонять людей, выпрашивать вкусное – это да; плавать?! Ага, щаз… Какая досада что именно в самых противных и нехороших ситуациях наличие выбора никогда не просматривается. Стараясь держаться поближе к вампиру (и будем надеяться, что это не предполагаемая монстрюга, о которой вскользь упоминал даро), конь медленно и упорно загребал копытами, пытаясь вспомнить все ругательства, которыми его одаривали за всю недолгую, но бурную жизнь. Ругательства не вспоминались, потому как на них он всегда не обращал внимания, да и вообще был конем. И есть ли в жизни справедливость, господа?! Догадываясь, что от внезапно пришедшей нехватки столь ценной вещи, как воздух, адекватность уходит, Золотистый поэнергичнее заработал копытами, силясь найти тот самый «место для лошадиной головы», то бишь «мешок» с предполагаемым воздухом. Утонуть в расцвете лет и лошадиной красоты не хотелось жгуче. Сопровождаемый шлейфом из гривы и хвостом, конь уже начал потихоньку отчаиваться, пока… О, этот наивкуснейший затхлый вековой воздух, наконец-таки нашедшей достойного пользователя! Копившийся не один десяток лет, медленно испаряющийся… какое же блаженство его вдыхать, осознавая, что это далеко не конец жизни. Но даже это осознание не прибавило счастья. И как был недовольным, Золотистый Мерзавец недовольным и остался. Фыркнул в сторону дышащего рядом Дмитрия, взметнув парочку брызг… Так-с… а где та громкословящая крыса? Неужели утонула!? Не верится в подобное...
Луннария: ООС: Вы мне все-таки льстите, уважаемая) ЗЫ: после вас, первый! Ненависть на`хассе – одно из самых страшных чувств, которое только может испытать на себе существо разумное. Особенно, когда эта ненависть испепеляющая, жгучая, пылкая, несгибаемая. Невероятная. Редко кому её можно подарить… Она будет отдаваться даже в стихии этого существа: вас ненавидит на`хассе земли? Поздравляю: все ямы, камушки, выбоинки и внезапно выпавшие из стен кирпичи будут неоспоримо вашими с частотою 8 из 10 несчастных случаев, которым теоретически можно было бы и не предавать значения. Просто человек (читай – кто угодно) теряет удачу по отношению к этой стихии. К примеру, может утонуть даже в луже… Но гораздо хуже, когда вас ненавидела Хозяйка Воды, тоже теоретически, но управляющая, именно повелевающая водой. И любимая водой до безрассудства… Плохо, когда объектом ненависти становится другая на`хассе. Стихия будет преследовать её повсюду на протяжении всех возрождений. Не часто, конечно, а только когда представится такая возможность… Как вода, находящаяся в колодце и не пожелавшая спасти напуганного ребенка, подняв его наверх, хотя и могла… Вроде безумного потока, едва не погубившему несчастную на`ашу холода, из которого она была вытащена буквально за хвост… Или вроде озера, напитанного древней магией и разве что не получившего свой собственный характер… Вдвойне обидно, если ты сама же принадлежишь к ненавидящей стихии хоть наполовину. Это словно смешивать две противоположные по цвету краски разной плотности. Однородной массы не получится, как ты не мешай – хоть в крапинку, но различия видны будут. И будет дикая мешанина в глазах от пестрой ряби. Смешение преданности и острого желания уничтожить, любви и злости, желания мести и нежной ласки. На`хассе вообще странные существа, не находите? Голос воды был гневный, безумный. Даже торжествующий. …знакомый… Может быть зря она так поспешно отказалась от воспоминаний, открывшихся ей после четвертой ступени? Надо же было хотя бы знать, чему она обязана такой первоклассной жаждой мести, буквально эхом отдающейся на границе сознания. Да и с сознанием творились разные безумные вещи. Подобные даже истинному раздвоению личности. С одной стороны всю суть душило невыносимой паникой и жгучим желанием оказаться где-нибудь подальше. С другой – было спокойствие, даже некоторая отрешенность. Словно бы со стороны: не её телом играет поток… Время снова упрямо замедлило свой бег, словно давая девушке вдоволь насладиться оковами, водной подушкой подчинившие безвольное тело; всем удовольствием вновь выгнанным из грудной клетке воздухом; милыми хлесткими ударами отдельных участков воды, так похожих на банальные женские пощечины. Перед глазами мелькало нечто серое, мельтешащее: крылья, бурлящая вода, так смешавшиеся в неповторимую какофонию… больно практически не было: хотя несчастным средствам воздушного передвижения оставалось только посочувствовать. Как они вообще не порвались от столь дикого напряжения!? Но несмотря на это, несмотря на кажущуюся безнадежность ситуации, Эйвенталь все же нашла в себе силы вцепиться хотя бы во что-то более-менее устойчивое в этом озере. «Нить». Ох, роль телохранителя верно скоро должна была надоесть даро, это точно. Но что поделать, если на кое-чью вихрастую беловолосую макушку с азартом сыплются разнокалиберные неприятности, а? Вот только почему внезапное рычание, донесшееся-таки с того конца не вселяло особой надежды на спокойную старость?! Домыслить столь шокирующее откровение (эй-эй-эй, мне поток больше нравится, чем чья-то взбешенная личность, а-а-а-а-!!!!) до самого конца не получилось. Яростно отбивающуюся дочь воды и ветра схватила новая неизвестная сила, крепко прижала к себе… и лишь дав пару раз сдачи (а на всякий случай! вдруг тут все же водится некая мифическая зверюга!?), студентка поняла, что водой эта «сила» ну никак не может быть, да и ощущается намного горячей, чем окружающая стихия… и облегчение сие знание не принесло такого уж особого. Послушно обвиснув, чтобы не мешать судорожными движениями священнодействию, прозванным «спасение»,Таль мысленно воззвала к стихии. Да, ненависть была сильна… но и девушка была не чужой стихией. К тому же… теперь о камни грозилась разбиться не она одна. Непонятно: то ли стихия все же немного поддалась, выпуская парочку и чуть ли не отвешивая им внушительного пинка напоследок, то ли нужно было благодарить Змея за его поистине титанические усилия… как бы то ни было, вырваться из смертельных объятий безумной стихии получилось. Уже благо. Давно успокоившись полностью, Летунья крепко прижалась к некроманту, словно боясь в любой момент снова испытать на себе предательский удар потока… вперед, наверх… подальше от безумной… тем не менее, её цепкая хватка была безжалостно прервана (и не поручимся, что на совершеннейшем теле одного мерзавца не осталось парочки царапин от когтей), а сама девушка с пугающей легкостью выброшена на внезапно столь любимый бережок, сопровождаемая кристальными осколками брызг. Пространство немного покружилось и кое-как соединилось в милую картину потолка и озера, почему-то поменявшиеся местами… Перевернулась лицом к водной глади, выталкивая из легких непрошенную воду и потирая ушибленное плечо. Чуть кривясь, быстренько подтянула крылья поближе, чувствуя неприятную тяжесть. Посмотрела на своего спасителя, жаждущего, вероятно, все же оторвать хвост… впрочем, последняя часть тела и так была очень близка к самостоятельному отваливанию. - Это не я… - спокойно, совершено не оправдываясь, а просто ставя в известность. Или неужели этот рыжеволосый даро всерьез подумал, что это она вызвала поток? На такое безумие даже она бы не согласилась!!! -Души, - даже несколько флегматично продолжить. – Сопротивляться не буду… - иронично приподнятые черные брови, выделяющиеся через мокрые серо-синие набухшие прядки, коварная усмешка. – Только, оденься для начала, а то я стесняюсь… да и свидетели неправильно поймут… Парочка таких мохноногих «свидетелей» уже осторожно пробиралась по камням, привлеченная слишком долгой тишиной… Эффектная поза девушки (локтями упершись в землю, лежа на боку, едва прикрытая крыльями… ва-а-ай, такой кадр для печатного издания пропадает!), впрочем, почему-то никак не указывала на искомое стеснение. А конец нахальной фразы и вовсе утонул в не совсем адекватном хихиканье, дико прозвучавшем в ехидно булькающей тишине. Уж больно вид у пылающего жаждой убийства даро был… комичен. Встрепанный, мокрый, выглядывающий из воды злющими зелеными глазами, еще более лохматый чем обычно, с какими-то ниточками в волосах (ах, это перышки?! а намокли-то как, не узнать!), Змей уж точно соответствовал всем стандартам «мифического чудища, из воды явившегося». И при этом он еще хотел казаться грозным!.. Боимся! Очень.. хи-хи…
Пернатый Змей: ООС: Не обольщайтесь, второй! ПыСы: *довольно разглядывает себя в зеркале: золотистая кожа, рыжая грива и зеленые глазищи* Хорош! Красавец! *крутиться перед зеркалом* А чего вы там хотели-то второй?! Легкие и сердце, еще немного поскандалив между собой, торжественно пожали руки и разошлись по местам. В ушах больше не бухало, а дыхание мало помалу приходило в норму. За исключением этих неприятных мелочей вынужденные водные процедуры не имели никаких негативных последствий. Следовательно, и особого повода для скверного настроения не было, так? Трижды ха! Как гласила одна мудрая горская поговорка, приятнее сразу утопиться, чем находиться рядом с некоторыми личностями. Особенно если эти самые личности гадко хихикают (Это что, нервное, э?) и всем своим видом изображают сбежавшую из какого-нибудь гарема блудницу. Ну и нравы у современной молодежи! Нет, он ей это всенепременно припомнит, когда придется в следующий раз врачевать раны на… интересных местах. Стеснительная ты наша, ха! Выразительно фыркнув, даро демонстративно прошелся оценивающим взглядом по выставленной на показ девичьей фигурке. Хрупкое, легкое даже на вид, телосложение. Пластичная неосознанная грация, чуждая большинству существ рожденных. Белоснежная кожа. И какая-то ранящая искренность в движениях, недосказанность, незаконченность линий. Очень красива, но совершенно точно не вписывается ни в один из принятых человеческих стандартов. Ну, да и Стихии с ними, со смертными. Вечно все упихать пытаются в какие-то малопонятные стереотипы. Интересно, как бы они жили, в мире абсолютно одинаковых красавцев и красавиц? Придумали бы какие-то новые критерии своей мнимой «красоты»? Первоначальная злость, вызванная даже не глупостью чуть не утонувшей девицы, а собственны мимолетным страхом перед потоком и тем, с какой воистину рыцарской тупостью он по непонятному почину кинулся в пучины водные, постепенно утихала, оставляя после себя навязчивое желание выругаться и набить кому-нибудь морду. И, наблюдая как веселиться спасенная, Змей даже смутно догадывался, кому именно. - А я и не говорил, что это твоих лапок дело, драгоценная моя. Иначе самой бы тебя с этим милым и ласковым потоком объясняться. Но, смею надеться, хоть что-то ты все-таки умеешь делать хорошо, раз уж с водичкой не выходит? - как и всегда, когда Змей был лишен возможности выместить свое раздражение каким-либо иным способом, он вкладывал в свои слова просто море ехидства. И жизнерадостно улыбался во все 32 белоснежных зуба, - Не похоже, драгоценная, что бы нагота тебе особо мешала. Стоило все-таки продать кое-кого в рабство. Такой талант соврашательный пропадает! Мстительно саданув руками по невозмутимой поверхности озера – волна искрящихся алмазами брызг наотмашь хлестнула по прибрежному камню и развалившейся на нем девице, обернувшись крохотными лужицами и влажными пятнами – даро стремительно развернулся, с головой ушел под воду и спустя пару мгновений вновь всплыл на противоположной стороне. Там где виднелась в спешке побросанная одежда. Некромант уперся ладонями в обрывистый край, подтянулся, демонстрируя как слаженно могут двигаться мышцы под золотистой кожей, и рывком выбросил собственное тело на берег. Если Летунья и рассчитывала заметить хоть тень смущения на физиономии законченного мерзавца, то её ждало горькое разочарование. И даже если одной не в меру нахальной студентки Левиофана и приспичило следить за каждым его движением, то одергивать её некромант уж точно не собирался. Он невозмутимо выпрямился, по-собачьи отряхнулся, донельзя перепугав парочку уже знакомых насекомых. Пауки с возмущенным стрекотом отпрыгнула на безопасное расстоянии и уже от туда оскорблено защелкали и погрозили мохнатыми лапками. Даро проказливо усмехнулся, переступил с ноги на ногу – после лавового тепла воды камень казался обжигающе холодным – и полуприкрыл глаза, призывая в помощь собственную стихию. Огонь ответил охотно и легко, точно ожидал, когда его призовут. Капельки воды на золотистой коже лихорадочно задергались, спасаясь от опасного жара, и спеша как можно скорее присоединиться к своим витающим в воздухе товаркам, а уже потом, оттуда, вернуться в родное озеро. И обсыхать не надо! А вот что раздражало выше всяких сил, так это необходимость снова напяливать порядком поднадоевшие шмотки. От одного вида собственной одежи, лицо парня приобрело мученически-страдальческое выражения. Обреченно вздохнув, он с самым разнесчастным видом принялся натягивать штаны на влажную после купания кожу. В утешение оставалось только позлорадствовать: одежда некоей мерзкой хвостатой личности выглядела еще хуже! Хм… Где-то он уже это определенно видел… Затянув шнуровку на последней обувке, некромант решительно нагнулся, цапнув за шкирку (или что там у них ?) шмыгнувшего мимо паука. Существо обиженно пискнуло и протестующее задергало лапками, не желая выпускать ценную находку - подозрительно знакомый кулончик. Даро вежливо, но непреклонно реквизировал вещицу и, впервые получив возможность поближе рассмотреть безделушку своей спутницы, заинтересованно покрутил в гибких пальцах. Небольшой кусочек чёрного авантюрина, шершавый неполированный осколок с острыми краями. Красивый, но бесполезный. В Анохене на серебрушку можно купить приличный булыжник. Только проку с него? Маги авантюрин не жалуют. Как и большинство поделочных камней, он практически полностью невосприимчив к чародействам. Ну, точно, так и есть – никаких заклинаний. Змей еще разок осмотрел кулончик и, в задумчивости, постучал по нему подушечкой пальца. Нечто внутри, именуемое интуицией, авторитетно заявляло, что вещица далеко не так проста, как может показаться. Ну да Стихии с ней. Это не его дело. Под выжидательными взорами пауков, внимательно следящих за вожделенным камешком, даро решительно натянул побрякушку через голову себе на шею (Летунье позже можно передать, когда сия личность изволит, наконец, добраться до своей одежи) и хищно прищурился, высматривая, куда могли утащить его собственный амулет. Невинные-невинные глазишки. Покладисто сложенные перед собой лапки. Только нимбов и белых крылышек за спиной не хватает! Эй, паршивцы, куда вы его деть успели?!
Луннария: ООС: я не обольщаюсь, я догадываюсь! *невинным тоном* а мы и не отрицаем, что хорош… и подумаешь, что средней степени грязности… был… пфе)))) Недовольно поморщившись и прикрыв руками глаза от летящих капель, Летунья даже немного сокрушенно покачала головой. Ну вот… такая поза, такая страсть, а этот нахал кроме одного взгляда не оценил наших способностей! Только в рабство предложил сдать… - Стоило… только за меньше, чем несколько первоклассных ездовых ящеров я продаваться не согласна! Эх, пропала даром моя попытка совращения… – ехидно сказано, жаль, уже расходящимся кругам воды… эй-эй-эй, а я как добираться на тот берег буду?! Мерзавец! Нахал!.. Совершенство… На зрение девушка никогда не жаловалась, считая его одним из своих самых выдающихся достоинств. А потому беззастенчиво принялась разглядывать некроманта, как раз вылезающего из воды. Тем более на таком расстоянии восхищенного взгляда и не особо видно. Ничего, не возгордится… потому как в этом случае одним лишь взглядом явно отделаться не придется. Изящное золотистое тело, огненная грива волос, искрящая капельками воды кожа и перекатывающиеся под ней мускулы… ни одного лишнего движения, невероятная грация матерого зверя… легкость, кажущаяся невозможной… поразительная невозможная красота, притягивающая взор… Умирающая вода от огненного прикосновения родной стихии этого несносного мерзавца… Сплошное наваждение. Сплошное совершенство. В отличии от некоторых. Тяжкий вздох и философски откинутый в сторону и кажущийся почему-то лишним камушек. Теперь понятно, почему «попытка совращения» не удалась… Тоскливо идти пешком на противоположный край озера не хотелось просто зверски. Долго, муторно и скучно… да и шлепать по острым и каверзным камушка… А сунуться в воду повторно девушка бы ни за что не рискнула. Крылья ныли, ни в какую не соглашаясь на своё использование. Грозно на них прикрикнув и пригрозив скорейшим ампутированием, на`аша, чуть недовольно вздохнув, лениво встала и чуть ли не прогулочным шагом отошла от воды как можно дальше. Постояла, перекатываясь с пятки на носок и чувствуя неприятное покалывание на месте давешней интимной раны (которая, несмотря ни на какие ухищрения организма и не думала полностью заживать), изучающе посмотрела на другой берег. Разглядеть, за что даро уже одевшийся мучает несчастных животных не получалось. Зато, он хотя бы отвернулся… а то стыдно даже как-то? Ахха, не в этой жизни. Не в этот раз… Резко стартовав – словно и не стояла она секунду назад в расслабленной позе – хроническая неудачница кинулась в сторону воды, распахивая крылья и призывая просто для помощи и удачи стихию ветра. Мощный прыжок, несколько судорожных взмахов, пославших маленькие водовороты на спокойную коварную гладь… какое счастье, что хотя бы не подкачали размеры помещения и о стуканье макушкой о потолок разговора особого не было… так, легкое касание… ..По сути своей, это даже напоминало странный танец. Рваный, хаотичный, раздробленный, но неумело собранный воедино с какой-то неумолимой правильностью. Плавное движение руки, словно в попытке удержать равновесие на тонкой незримой ниточке, заканчивающееся резким движением аморфного крыла, в которое услужливо дышит ветер. Почти коснуться отставленной ножкой поверхности озера, вызвав маленький щупик злобной стихии, пытающийся схватить за палец. Взмахнуть хвостом, изящно вырисовывая разные невидимые символы. Снова взмыть ненамного вверх, повернувшись в воздухе и стараясь не потерять за всеми этими движениями конечную целю своего пути… …сопровождая его многочисленными каплями, опадающих с пуха крыльев и коротких волос. Просто очередной провал в памяти – только ты, вода и крылья. И никого более… никого рядом. Бесконечная череда настоящего, не имеющая никакого будущего и прошлого… Приземление вышло не слишком, конечно, удачным. Но и когда оно таким было? Хорошо, что хоть в этот раз ни на кого не приземлились. Удивительно. Только ноги чуть-чуть отбили… Благочинно закутавшись в крылья на манер плаща-полотенца (нечего ему там смотреть!) и практически пренебрегая одной рыжей заразой, явно что-то потерявшей, девушка неспешно подошла к свей одежде. Брезгливо приподняла двумя пальчиками то, что с о-о-о-громной натяжкой можно было назвать топиком. Вот гхыр! Разве что сантиметрового слоя грязи нет, а так – очень близко, близко… чуть поскребла коготком засохшее бурое пятнышко… и внезапно расплылась в довольной улыбке вспомнившего что-то полезное существа. Подхватила ворох одежды, перенося её поближе к воде, опрометчиво опустилась на колени совсем рядом. И ласково что-то зашептав на непонятном наречии, осторожно макнула в кристальную воду серую тряпочку. Вода заволновалась, явно пытаясь обхватить руку на`аши покрепче, чтобы утянуть в вою пучину… а потом: опала; взметнулась легким облачком капелька смывшейся засохшей крови, причудливо изгибаясь в неуловимых потоках. Ненависть до хотя бы капли крови… до хоть какой-то имитации нанесения вреда. Пару раз помотав предметом одежды в воде, продолжая шептать, Луннария медленно потянула её наверх… наблюдая, как вода просачивается сквозь едва видные волокна и нити, забирая с собой любые намеки на грязь, забавными «перьями» опускающуюся на дно. Конечно, при таком оригинальном методе стирки-сушки одежда все равно останется чуть влажной, но… ироничный взгляд в сторону «почти новых» красных штанов… уж почище и поприятнее, чем у некоторых. Быстренько закончив с таким нехилым обновлением гардероба, девушка снова задумчиво оглядела даро… а потом, философски пожав плечами, опустила крылья, быстренько натягивая на себя предметы одежды. Естественно, в подобной спешке запуталась в собственном топике, пару раз неправильно просовывая крылья, а потому чуть не завязав их в узел… а так, ничего, справились – даже в штаны сразу ногами попали. И совершенно точно игнорировали чьи-то едва сдерживаемые смешки!!! Так-с, а где тут наша бижутерия?.. удивленно похлопав глазами, не нащупав искомой, Таль повнимательнее посмотрела на Змея… и с каким-то нехорошим злорадством отметила появление на его шее очень знакомого вида кулона. Какое облегчение! Веселея на глазах, на`аша подтянула поближе длинные сапоги, натягивая их на ноги и просто-напросто «подворачивая», засунув туда концы широких штанов.. неплохо… Хе-хе, нас чей-то неизвестный голос не доставал определенное время, а потому это заставляет задуматься о последствиях столь опрометчивого решения… И знала бы девушка, насколько она была права! Кулон был крайне недоволен, насколько только мог быть недоволен кулон. Мало того, что его бросили, оставив на холодном камне; нагло украли, позарившись на блеск; повертели в пальцах, что закружилось все вокруг; постучали так, словно он был простой безделушкой… так еще и какой-то нахальный рыжий тип (и плевать, что он спас нас от участи быть без вести похищенным!!!) нацепил на шею! Возмутительно! Где законная протеже!? Он, конечно, крепился первое время… но, буквально почувствовав настроение своей хозяйки, терпеть больше не смог… не было практически никакой надежды, что один некромант с тараканами в голове сумеет услышать то, что надо… но почему бы не попытаться?.. «Не соблаговолите ли вы, господин хороший,» - сварливо отозвался кулон, разве что не подпрыгивая от возмущения, - «постараться не распускать руки? Сами себя так повертите и побейте своими огромными пальцами. Вот тогда и поговорим… а ваш амулет, который вы так бездарно ищите, сейчас находится под во-о-о-он под тем камнем… да не под этим, а под тем что в крапинку!!! Да-да, серо-желтый такой… чудо лохматое…» Кажется, теперь у даро появилась причина разузнать, почему Эйвенталь последнее время иногда совершенно без причины кривится?
Октавия: Тааак, вы что, серьезно решили туда нырять? Совсем что ли рехнулись, мурзики недобитые?! Кошаки чертовы-ы-ы-ы-ы-бульк! Уморить решили! Утопить! Вообще-то, быть крысой хорошо. У неё есть одно немаловажное достоинство: она меленькая. А уж насколько мал её нос… Пока некоторые ищут выемку в потолке, можно прижаться к нему мордочкой и время от времени дышать – когда вода на пару миллиметров опускается. Правда, на ругань воздуха уже не хватает. Но это и не критично, когда речь идет о сохранении жизни. А поругаться можно будет, когда вокруг слушатели появятся. Это и полезнее для их развития, и просто приятнее. Только не надо грязи! Она вовсе не злыдня. Это образ такой. И вообще, попробовали бы вы без малого сотню лет в крысиной шкуре ходить, когда всяк тебя обидеть норовит, ещё и не такой заразой станешь. Октавия хотя бы только ругается и кусается. Любая другая на её месте ещё и в обувь бы нагадила, и одежду погрызла! Кстати, про ругается. Это галлюцинации, или впереди и впрямь слышно тяжелое дыхание? Поднажав, крыса рывком выскочила из воды прямо перед носом у предателя-вампира. Кажется, ещё секунду о своей подлости он даже не догадывался. Ровно до того моменты, когда крыса с писком (говорить она по прежнему не могла) злобно вцепилась зубами в мокрый нос кровососа. Вынырнувшему рядом даро тоже досталось – хвостом по наглой чернявой морде! Единственный, кого было не в чем упрекнуть – тяжело дышащий здесь же конь. Именно этой свой безупречностью он и злил. Так что ему тоже достался сердитый взгляд. Сочтя, что долг обиженной и обозленной выполнен, крыса заползла вампиру на голову и принялась чистить мокрые усы. Конечно, сейчас опять в воду лезть… Но умывание – это инстинкт, с которым ничего не поделаешь.
Вешалка: Под водой время течет совершенно по другому. Невозможно сказать, сколько вы пробыли в её безраздельной власти. Невозможно не удивится, выбираясь на поверхность и обнаруживая что, минуло не более пары минут. Черноволосый скользил вперед с грацией и уверенностью существа, с раннего детства знакомого с водной стихией. Не быстро, что бы менее искушенные спутники не заплутали где-нибудь и не загнали себя раньше времени. Но и не медленно - каждая секунда, каждая минутка промедления окажется подарком для преследователей. Да и спутники особой радости от водных процедур не испытывали, что подгоняло их пуще аморфной опасности мирно спящего монстра. Если госпожа удача будет благосклонна, так оно и продлиться до самого конца вынужденного заплыва. В верх, в низ, в стороны расходились серые стены затопленного туннеля. Древний камень еще помнил, как много лет назад его топтали босые ноги рабочих и рабов, изящные сандалены аристократов, кованные ботинки стражников, когтистые лапы ездовых ящеров. Достаточно было прислушаться, и окружающее пространство заполнялось гомоном голосов, скрипом телег и визгливыми воплями торгашей. Хлопали друг о друга ладони, символизируя заключение удачной сделки, смеялись дети над выкрутасами бродячего актера, богатый купец выкручивал ухо карманному воришке. Все это казалось теперь таким далеким, таким невероятным. Но память раз за разом упрямо оживляла призраков прошлого, и одна яркая картина сменяла другую, пока в череде кода-то виденных образов не затерялась реальность. Потолок резко подался вверх, образуя приличной ширины щель между водой и нависающими скалами. Это отрезвило. Заложив плавную дугу, черноволосый устремился к поверхности. Не без брезгливости втянул в себя затхлый, сырой воздух. Настороженно прислушался, но активная погоня, если таковая и существовала, избрала для себя более простой путь. Секундой позже компанию даро составила голова Дмитрия и морда золотистого жеребца. Вид у парочки был одинаково взъерошенный, жалкий и унылый. С печально обвисших сосулек волос стекали капельки воды. Переглянувшись, мужчины с удивительным единодушием (и затаенной надеждой) воззрились в ту сторону, откуда только что выплыли сами. Утонула эта мерзкая крыса или нет? Может её уже там кто-нибудь сожрал?! …Или нет. Возникшая Октавия на деле продемонстрировала насколько же слаб слабый пол и защищен – сильный. Лица (и морды) безвинного пострадавших еще больше огорчились. Даро одарил истеричную дамочку сумрачным взглядом. Жаль, приходиться торопиться, а отрывать хвост слишком быстро не интересно. - Тише. Дальше – большой зал. Хозяин спит там, не стоит его будить, - легкое движение – черноволосый без всплеска ушел под воду и скользнул вперед, прижимаясь как можно ближе к неровному потолку Перемена была столь разительной, словно они пересекли какую-то невидимую магическую границу, отделявшую один мир от другого. Там, за этой чертой, остался спокойный и безопасный коридор, но отсюда начинался совершенно другой, неведомый пока мир. Пол и стены столь резко расступились. Голова закружилась от ощущения пространства, а тело обожгло холодом – вода здесь оказалась просто ледяной. А где-то на дне беззаботно дрых неведомый монстр из ночных кошмаров. Они не успели проплыть и половину пути, как подводный зал от пола до потолка вздрогнул от оглушительного визга… … Что-то бело-рыжее стремительно метнулось в опасной близости, осадило на пол пути и спешно юркнуло за надежную спину Дмитрия, едва не перевернув последнего вверх тормашками… Как у вас с логикой, господа? Неплохо? Тогда позвольте дать вам одну простенькую задачку. Возьмем два неоспоримых факта: 1) Эльфиниты умеют плавать. 2) Эльфиниты любят пакостить. Что у нас получается в результате? Очень быстро Вешалка выяснила, что плавать просто так – скучно. Двуногие и воздыхатель с несостоявшимся обедом (ну да ничего, упущенное мы еще наверстаем!) тащились где-то далеко позади. Сухопутные черепахи! Кобыла огорченно взмахнула хвостом и энергично заработала ногами. Чем бы занять себя любимую? Приставать к собственным попутчикам она не рискнула. Начнут еще тонуть, тащи их потом бедной слабой лошадке на своем хребте! О! А это что у нас тут такое? Прямо по курсу, на самом дне гхырова водохранилища, обнаружилась куча како-то старого тряпья. Большая такая, с пару эльфинитов ростом. Или глубиной? Кто её поймет эту нярятельную терминологию! Лошадка воодушевленно осмотрела странное образование и, прицелившись, ткнула в нее копытом. Куча надулась и опала. Вешалка настороженно подождала продолжения и разочарованно булькнула. Ничего! Ну, так не честно! Изящная ножка еще разок прицелилась по аморфной груде. И снова та расширилась. Сжалась. Выпустила стайку пузырьков. И… все?! Какая несговорчивая бяка! С досады она от души саданула сразу двумя задними копытами по упрямому тряпью и неспешно поплыла обратно. Позади что-то шевельнулось, расправляя длинные щупальца. Упс. Кобыла воровато прижала ушки и споро погребла под прикрытие рыцарственного вампира. Дмитрий же не сможет отказать слабой женщине, правда?! А визг достиг её изящных ушек уже за спиной бесстрашного защитника!
Пернатый Змей: ООС: второй, а вы разве не знаете, как опасно наталкивать меня на всякие нехорошие фантазии?! ПыСы: *фыркнул* как будь-то одна хвостатая девица была чище! Пауки мило улыбались. Значит, сознаваться по хорошему не желаем, э? Ну ладно, сами напросились. Будет вам по плохому! Как и водиться в таких случаях, Змей придирчиво изучил невинные морды восьминогих плутов, навскидку пытаясь определить, кто из них изображает наибольшую непричастность к происходящему. Ага. Вот и он…. А ну стой, куда это ты родненький, намылился?! Перехватив нацеленный на себя хищный взгляд, насекомое прибавило скорости. Цепкие лапки еще чаще замелькали в воздухе, застучали по каменному полу. Нет уж, не уйдешь! Даро стремительно метнулся вперед, нацелившись цапнуть шустро удирающего беглеца за шкирку(или что там есть у этих мохнатых?) и допросить с пристрастием. Почти догнал. Почти схватил. Ох уж это вездесущее «почти»! Даро замер, застыл, столь же неожиданно, сколь мгновением ранее начал движение. Точно на стену невидимую налетел. Паук, пользуясь оказией, поскорее спрятался в единственно безопасном месте – на светлой макушке одной несносной девицы, запустив все восемь конечностей в спутанную шевелюру и злобным стрекотом пресекая любые поползновения к снятию живого головного убора. А некромант этого и не заметил… Голос был. Голос был премерзким – пискляво-ворчливо-возмущенно-деловым. Так что богатая фантазия сама собой укомплектовала его обликом заумного очкастого типа, в мятой одежде и со сводом неукоснительно соблюдаемых правил под мышкой. В свое время встречался Змей с сими диковинными представителями рода человеческого. Вариант не самый худший, особой склонности к насилию не имеет. Забьется в дальний угол, бухтит себе чего-то под нос и достает окружающих малопонятными нотациями. Самый обычный зануда, какие с легкостью найдутся в любой компании. Для того, что бы находиться в обществе такого скучного подвида, необходимо обладать безграничным терпением и иммунитетом, порожденным многолетней практикой, к его задушевным лекциям. Вопрос: как занудный очкарик оказался посередь пещеры в заброшенном городе? Не мог же он конденсироваться прямиком из воды? Изучив подлую лужу на предмет наличия в ней всяких полупрозрачных субъектов (А то мало ли что! В месте, где каждая молекула буквально пропитана свободной магией и у озера могла бы появиться собственная личность), даро одарил точно таким же придирчивым взглядом и Летунью. Вид девица имела любопытно-предвкушающий и излишне веселый для несостоявшейся утопленницы. Даже кисточка хвоста самовольно выписывала в воздухе какие-то замысловатые узоры, грозя и вовсе завязаться в узел. Подозрительно. Но – увы - на роль очкарика юная дева подходила еще меньше невозмутимого озера. Было, правда, что-то такое в её позе, что ставило под сомнение полную непричастность к происходящему… Так. Давайте мыслить логически, хорошо? В списке многочисленных достоинств некроманта раздвоение личности пока не значилось. Было бы, конечно, приятно иногда перемолвиться словечком с достойным собеседником, но как-то не сошлось. На назидательные разглагольствования совести, тишайшей шепоток здравого смысла и громогласный набат интуиции это тоже не походило. Итого, что у нас остается? Руки машинально потянулась проверить, на мести ли чужое украшение. Ответ был очевиден. Тонкие губы некроманта украсила самодовольная улыбка. Значит все-таки не совсем простая вещица. Золотистые пальцы задумчиво потеребили кулончик, такой же шершавый и холодный, как и несколько мгновений назад. В нем по прежнему не ощущалось волшебного тепла. Обычный камешек. Самый-самый обычный, какой только можно себе представить. Что бы или кто бы не наделил безделушку разумом, ему пришлось очень постараться, укрывая следы волшебы. Интересно, а Летунья знает, какое чудо носит на шее? И как, во имя Стихий, такая безделицы оказалась в руках вороватой студентки Левиофана!? Хотя… Снимаем последний вопрос. «Какая забавная штукувина», - формировать мысли в понятные и простые фразы, считать которые мог даже телепат-недоучка, было даже забавно. И приятно – врожденный талант вкладывать в самое невинное предложение центнер насмешки, тонну иронии и не измеримое количество высокомерного презрения от мысленного общения нисколько не пострадал. Скорее даже наоборот - развернулся на полную катушку. Змей хмыкнул и в отместку за «чудо лохматое» еще разок повращал нахальную (в хозяйку пошла, не иначе!) подвеску в воспитательных целях, - «Если вас, господин зануда, не устраивает мое великолепное общество, вероятно вы предпочтите вернуться к ним?» Приглашающий взмах рукой в сторону настороженно притихших пауков. Заканчивая представление насмешливым поклоном, даро небрежным тычком ладони смахнул восьминогих воришек с насеста и перевернул указанный крапчатый камень. Небольшая заминка. Булыжник – огромная (тут все какое-то слишком большое) божья коровка, почему-то серая и в ядовито-жетлых пятнах – споро драпает в одну сторону. Некромант с еще большим энтузиазмом отшатывается в другую. Каменный пол, там, где он находился всего долю мгновения назад, ощерился рядком длинный и острых шипов. На кончиках природных кинжалов поблескивают капельки густой жидкости. Не безвинной водицы, это уж точно. Вдзик-бжжж-вдзиц-бжжжж. Недовольно дребезжа крыльями, точно несмазанная телега, ретирующийся жук чудом избежал столкновения с Летуньей, обогнул озеро, покрутился на месте и, наконец, угнездился, спрятав лапки под объемным брюхом. Леталки еще пару раз угрожающе дернулись, и жужжание стихло. Чудесатое зверье вновь превратилось в неодушевленное глянцево-блестящее оформление зала. Секундная пауза, для того, что бы в полной мере осознать происшедшеё. Секундная пауза для того, что бы оценить все перспективы и начать подозревать каждый камешек, каждую щелочку в подлом сговоре с врагом. Не существовало гениального некроманта, с такой филигранной точностью создавшего диковинных пауков. Люди так не способны! Да и даро, наверное, тоже… Змей не многим ошибался, заподозрив воду в наличии вредной личности. Нет, до этого дело еще не дошло – не стоять бы иначе сыну огня на твердом камне после опрометчивого купания! – но сила, обитавшая тут веками, не могла не влиять на окружающее пространство. Магия, как созидание, магия, как творчество. Капля за каплей напитывала она окружающее, искажая первоначальные свойства предметов, придавая им новый смысл. Даруя неодушевленной материи некое подобие жизни. И пауки, и жуки – её порождения. Одни из её многочисленных порождений, если быть точным. - Огхыреть! – обалдело выдохнул даро с подозрением косясь на точно такой же крапчатый камешек по соседству и с трудом удерживаясь от нервного искушения потыкать в него пальцем. Так, на всякий случай… – Какие тут аборигены… интересные! И уже мысленно. С чувством, и дополнительным довеском из жутких образов скорой расправы: «Эй, шутник, еще одна такая выходка и я тебя пеплом по ветру развею, понял?! - Малыш, ты уже оделась? – в голосе некроманта послышались напряженно-тревожные нотки, - Мне почему-то р-резко расхотелось знакомиться с местными достопримечательностями. Пошли отсюда. Найдем Ваэри, пока эту дурочку не нашло… что-нибудь голодное. Бросив еще один настороженный взгляд на опасного крапчатого «соседа», Змей поспешно нагнулся, подцепив пальцами кончик кожаного шнурка. Слава Истинному Огню! В этом вредный камень не солгал! Встрепанный и пыльный, но абсолютно целый амулет! Облегченно выдохнув, даро надел странное украшение на шею. Глупо, но от прикосновения к коже такой знакомой, такой родной вещи вернулось ехидно-насмешливое расположение духа. - Драгоценная моя, может ты поведаешь презренному рабу, с какой это стати сие безобидное озеро едва тебя не утопило? – в голосе – искреннее любопытство. И подобающее случаю заинтересованно участливое выражение на физиономии законченного мерзавца. Очень-очень искреннее. Очень-очень невинное. И, совершенно точно, призвано скрыть раздражение. Оскалившись самым галантным образом, Змей подхватил спутницу под белы ручки и, по широкой дуге огибая всякое подозрительно, потащил на’ашу к жутковатому провалу выхода. Предосторожности, знаете ли, не бывают лишними! Особенно, когда дело касается противных хвостатых девиц с феноменальной способностью обнаруживать неприятности на пустом месте, – И как эта болтливая штуковина, - для наглядности он выразительно побарабанил пальцами по шершавому каменному боку, – попала к тебе? Такие вещицы не имеют обыкновения валяться посреди дороги, поджидая какую-нибудь симпатичную студентку. И совершенно не вязавшийся с интонацией голоса, серьезный вопросительный взгляд,: вернуть эту вредную штуковину тебе, малыш? Перед тем, как навсегда покинуть негостеприимное озерцо, Змей замедлил шаг и обернулся на прощанье. Подрагивала блестящая поверхность воды. Призывно мелькали огоньками-глазками волшебные камешки. В их свете лицо девушки казалось неживой маской, не многим отличающейся от совершенного и бесчувственного лика Снежной Королевы. Заострившиеся скулы, льдисто-холодные глаза. Жутко, но красиво. Стоило видимого усилия вновь обратить свое внимание на стену. Неплохо бы прихватить один из светлячков с собой… Неплохо? Нет. Он решительно одернул тянувшуюся к руку.. Хватит на сегодня практического монстроведения. Не оглядываясь и не останавливаясь более, Змей и Летунья покинули таинственную пещеру, оставив позади волшебные огоньки, чудесные создания и обманчиво безмятежное водное зеркало… …Они уже уходили, они уже не смотрели назад, в сторону затаившегося озера. Как опрометчиво, дорогие мои! Вам ли не знать: стихии свою добычу так просто не выпускают… Безупречно спокойная поверхность воды не выражала ничего. Но под этой обманчивой пленкой, в самом сердце крохотного подгорного водоема, бушевала настоящая буря. Сплеталось кружево пробужденных течений, изменялось, искажалось, превращаясь в один большой сгусток движения. Стонали от боли и крошились многолетние камни, и крошки эти, вместе со сгустками силы перемешивались в беспорядочном котле Превращения. Магия еще не успела одарить озеро собственной личностью, но теперь сама разгневанная Вода решила помочь ей в этом. Вращается, крутиться, кружиться, кипит волшебный котел. Быстрее, быстрее, быстрее! И вдруг все прекратилось. На берег бесшумно выскользнуло (вытекло?) нечто огромное и прозрачное. Оно не имело постоянной формы, стремительно и легко перетекая из одного невероятного облика в другой: птица с шестью крыльями и тремя лапами, пятиногий пес, свесивший дюжину языков из десятка клыкастых пастей, безымянное создание с телом льва, крыльями летучей мыши и головой рыбы. Изменения эти происходили столь быстро, что у всякого случайного свидетеля закружилась бы голова. Еще некоторое время изменчивое существо сидело, поджав многочисленные и разношерстный хвосты, осознавая самого себя и окружающий мир. Потом оно поднялось и неспешно прорысило следом за ненавистной девчонкой и дерзким типом, посмевшим умыкнуть чужую добычу. Озеро довольно булькнуло и затихло окончательно. Наглецы поплатятся.
Луннария: ООС: Первый, вы – точно садист!!! Клянусь всеми стихиями и их квадратом!!! ЗЫ: *показала язык* зато уж не в пример причесанней!.. ЗЗЫ: ох, что-то я вновь ударяюсь в свою нелогичную пессимистичность… пора пить валерьянку… Если бы не оригинальный «шиньон» на голове, протестующий против собственного снимания возмущенным писком и явно уже забывший, кого именно следует бояться – Эйвенталь бы просто умерла от едва сдерживаемого хихиканья. Пакостнического такого и, несомненно, коварного… Они нашли друг-друга! Наблюдая за даро, искренне стараясь сохранить невозмутимое лицо (я тут ни при чем, да-да!!) и, одновременно с этим: отодрать насекомое от бесценной и только расчесанной шевелюры, Летунья испытывала прямо-таки неземное… любопытство. Интересно, насколько хватит сына Огня на сию безделицу… или же он просто воспримет его нотации в духе собственного переносного цирка? А что… было бы неплохо избавиться от куска камня именно таким невинным способом – под предлогом миловидного подарка на долгую память. А то, что память будет о-очень долгой… хе… Нет, но обозвать бедный амулет «штуковиной» мог только даро! Не выдержав, выслушивая их «перепалку» (кто тут телепат, хочу я спросить?! хотя, «подключиться» к вашей линии очень сложно), девушка поскорее отвернулась, уткнувшись в ладошку. Было ли это нервным или просто признаком подступающего сумасшествия, но смех душил почище дыма от благовоний. Скорее, все же, нервное… «Сам ты штуковина, псих!» - обиженно возмутился кулон под недовольный писк нашкодившего паука, как раз почти успешно отдираемого от ценной части тела одной неудачницы. – «Я кому сказал: прекрати меня вертеть! Тебе же хуже будет!..» - чуть помолчав и недовольно попыхтев, - «Во имя Квадратов, верни меня к хозяйке! – разговор есть, пока она сама себя не угробила в ближайшее время… и вообще – меня невыгодно отдавать паукам, все равно вернусь рано или поздно, вот!» Смех все же пришлось прекратить – исключительно только лишь для того, чтобы удостоить своим наивнимательнейшим взором забавный «камушек» на ножках. Даже в глазах девушки зажегся игривый огонёк кошки со стажем – настолько было велико желание каверзно подцепить новую игрушку когтистой лапкой и… ну, к примеру, кинуть в озеро. Или просто – погонять по бережку… Зато, паук, так же отвлекшийся на двигающуюся фауну, соизволил-таки покинуть своё убежище. Хоть это в плюс… Эх, сюда бы парочку учителей из Школы – они были бы в восторге, это уж точно. А как же: новый вид, новый вид, вива!! - Воистину, - только и подтвердила левиафанка изречение рыжего мерзавца. В её голосе, правда, больше слышалось сожаление по поводу столь быстро утраченной игрушки… хотя, вроде там еще одна такая же лежит, ннэ?.. такая краси-и-и-ивая… ..«Пфе… напугал… Пеплом – как же! Уже боюсь и осыпаюсь искрами. Мальчик, не смеши меня…», - язвительно и совершенно бесстрашно. «Как будто ты один такой умник… к тому же, ты лишь искал свою побрякушку, а об остальных факторах не спрашивал. Так мне что каждый раз вас, непросветленных, уму-разуму учить?».. ..Приближение даро и, более того, непрекословное увлечение одной хвостатой девицы за руку в сторону, подальше, было воспринято героически. Подумаешь, схватили за руку именно в тот момент, когда оная уже тянулась к еще одному похожему бегающему камушку, только поменьше… С одной стороны, подленькая обида и холодок в глазах остался… …с другой, надменно отталкивать чьи-то лапки от своей персоны девушка и не собиралась – Стихии, а ведь это было в какой-то степени приятно, заботится ведь. Въедливый голосок о том, что даро просто не хочет лишних неприятностей в виде попытки спасания одной девицы, а потому и тщательно уводит её от предполагаемой опасности, был нагло задавлен еще в зародыше. Нет уж, увольте – от одной говорящей безделушки уже избавились, а раздвоение личности нам не на руку. Не нужно никаких посторонних голосов, нагло лезущих в твою душу с очень-очень-очень полезными советами. - Если тебе это так интересно узнать, мой ненаглядный, то спроси у самого озера. Мне оно не призналось, - чуть злее, чем следовало, огрызнулась Луннария, недовольно нахохлившись. И уже чуть более теплее, заинтересованней, словно, извиняясь: - Так ты его тоже слышишь? - досадливый вздох и мимолетный взгляд в сторону обсуждаемого украшения. – Хорошо хоть не у меня одной такая фантазия… - краткий смешок, - Не поверишь, но именно на дороге я его и нашла. Когда только-только поступать собиралась в Школу… ..«Она не помнит, почему её ненавидит вода, отказал от того, чтобы помнить… может это и к лучшему…» - задумчиво пробормотал голос с какой-то непонятной отеческой симпатией. И, предупреждая вопрос, заранее ворчливо заявил, - «а я помню, да. Собственно, именно из-за этого началась вся эта безумная история… если кратко и в двух словах: эта девица успела крупно насолить Хозяйке Воды… и водой же её убили в отместку за предательство, ведь вода – это Дом, он управляет кланами.... Смешно – ненависть столь крепка, что преследует эту девицу на протяжении всех жизней, ты можешь себе представить? Правда, должен заметит, что сейчас эта ненависть много слабее, чем была ранее… к примеру, после первого перерождения. Только ей не говори… она и так нервная, а узнает – вообще от любой лужицы шарахаться будет…» - взволнованно закончил кулон, вероятно, уже раскаивающийся, что выболтал слишком многое постороннему, в общем-то, парню… которого, к тому же, явно недолюбливал… -…а потом, вижу – лежит недалеко от дороги что-то блестящее. Ну и сунулась посмотреть. Результат ты видишь, - хмуро закончила на`аша животрепещущую историю приобретения кулона и недовольно поглядела на Змея, автоматически проводя рукой по вновь спутанным волосам. Почему он так смотрит – в первый раз что ль увидел?.. ..Почему сложилось впечатление, что он совсем не слушал? Неужели его настолько прельстило бубнение этого кусочка авантюрина, в которые телепатка совершенно не вслушивалась?… Ай, да больно-то надо! – Пускай он пока у тебя побудет («ЧТО!?!?!?! Девчонка, да что ты о себе возомнила!? Не надо меня этому ненормальному отдавать!!! А-а-а-а-а!!...»), а то он меня уже замучил своими нравоучениями… Передернув плечами, Летунья молча уткнулась взглядом в стену, показывая всем своим видом, что говорить больше не намеренна. Да и были на это причины похлеще «семейной размолвки». На душе почему-то было очень муторно… и совсем не в состоянии психики было дело. Интуиция что-то испуганно напевала, хаотично дергая на струны нервов. Хвост недовольно хлестал свою хозяйку по бокам… но почему?! В чем причина беспричинного беспокойства-то?! Мир сошел с ума… Впрочем, это совершенно не мешало прочно игнорировать все эти «предвестники несчастий». …Несчастья начались даже ранее, чем обычно – милая парочка еще не успела миновать относительно длинный коридорчик – выход, как Эйвенталь запнулась о какой-то камушек и, сдержанно матюгнувшись, с грустью посмотрела на выбившуюся штанину. Идти сразу же стало неудобно… категорично вырвав когтистую ладошку из рук некроманта, студентка решительно опустилась на одну ногу, поправляя штаны. - Иди, я тебя догоню… - махнула она рукой, казалось, полностью увлеченная попытками запихать штанину обратно, в сапог… та сопротивлялась со всей упертостью вредного материала… ..«Значит так, лохматый: давай договоримся вот о чем: я тебя не трогаю, ты меня – хорошо?» - мрачно, - «Не надо меня вертеть, бить, умудрено стучать пальцем или, что еще хуже, попытаться вытереть для неземного блеска! Мне это неприятно – так хоть посочувствуй моему положению! В обмен на мою неприкосновенность и безопасность,» - с легким пафосом и затаенным любопытством, - «я, так уж и быть, соглашусь тебя просветить на тему этого хвостатого недоразумения природы… И не обольщайся – исключительно ради того, чтобы ты не сделал еще какую ошибку. Между прочим,» - обиженным тоном, - «Из-за тебя она прошла аж до четвертой ступени изменений и теперь, не дай Стихии, конечно, но если что случится, я за неё не… хм-хм, а что это за милое существо у тебя за спиной???» ..Резко почувствовав неладное, девушка буквально за доли секунды успела распластаться на каменном полу, одновременно выворачивая шею под невероятным углом. Там, где секунду назад находилась чья-то беловолосая голова, стегнул воздух длинный водный щупик… Нехорошо… Пораженному взору на`аши предстало некоторое аморфное чудо-юдо с замашками матерого маньяка. И сомнений почему-то не возникало – чьей кровушки алчет сие создание.. Неужели она настолько пришлась по вкусу стихии воды? Да за что же!?!?.. Хрупкий тонкий лед, на секунду закрывший порождение враждебной стихии до пояса всхлипнул и рассыпался, быстро тая – верх способностей… Летунья с отчаянием посмотрела на собственную руку. Стихия холода отказывалась слушаться… Невовремя. Нехорошо… Надоело!!! Не совсем осознавая, что она делает, дочь стихий закрыла голову руками, съежившись в испуганный комок… Не всегда только лишь дочь влияет на стихию… даже желания матери иногда сказываются на… А нужно ли бороться?.. зачем?.. смысл?.. как-будто кто-то выиграет, если она останется относительно жива… наоборот – меньше проблем… Она ждала буквально считанные мгновения, казавшиеся вечностью… Но потом… словно в слепой попытке побороть свой страх, рискнула приоткрыть глаза, чтобы хотя бы увидеть свою предполагаемую «судьбу»… и резко пожалела о своем поступке позже. Возможно, вода и продолжала изображать что-то невиданное из себя. Но на`хассе видела – в едва проступающих чертах, скособоченных тенях и изломах воды - женский силуэт в странной одежде, казалось, полностью состоящей из неких кусков разной ткани, изящно скрывающие все недостатки и давая весьма большое место для фантазии. Её волосы были распущенны и шевелились неестественными водорослями, немыслимо оскаливаясь в свою очередь странной мордой зверя; на месте глаз темнели провалы, а черт лица не было совершенно – не угадывались они в этой мешанине образов… или просто их не существовало вовсе?.. очень знакомый вид – вот только Страж на`хассе клана Холода выглядит более эффектно… «Ух-ты, к нам высокопоставленные гости пожаловали… а тут и не прибрано…» Фигура протянула руку – неимоверно длинную, с заостренной ладонью, где пальцы сливались в единое гибкое щупальце чудо-юдо-зверя… Так легко уйти, достаточно лишь протянуть руку в ответ, позволяя увести себя туда, где нет никаких переживаний, грусти, тоски, глупых слов и лишних чувств… …достаточно лишь протянуть руку в ответ… …согласно кивнуть… …позволить Хозяйке Дома делать все, что она захочет…
Пернатый Змей: ООС: *показал язык* От вас научился, второй! ПЫСЫ: *ласково* Были? ПыПыСы: Я в вас, второй, и не сомневался! Голос раздражал все больше и больше. Змей незаметно покосился на спутницу. Может она из-за этого постоянного ныться такая… чудная? Попробуй-ка, послушай, такие нотации всю жизнь. Фееее! От одной только мысли об этом жуть берет! «Тогда, штуковина», - злорадно-торжественно объявил Змей, - «Я тебя в камень замурую. Посидишь тысчонку другую лет в полном одиночестве. Будет время подумать над своим мерзким поведением. Как тебе такая перспектива?» Мимо лениво проплывали уже опостылевшие серые стены. Рука уверенно обхватывала когтистую лапку несносной девицы. Странно. Этот наивный ребенок, с вредным характером и способностью всюду находить неприятности на свой пушистый хвост, должен надоесть ни чуть не больше клятого камня, холода и темноты. А вместо этого даро задает ненужные вопросы и, самое удивительно, выслушивает не нужные ответы, машинально откладывая информацию на потом. Ну не глупо ли? Разве этот «потом» для них будет? - Слышу, - презрительно фыркнул некромант, оставив без внимания грубую отповедь и уже привычно выстукивая по кулончику какой-то замысловатый мотивчик похабной трактирной песенки. Забавно. История счастливого обретения оказалась столь неправдоподобно-наивной, что не поверить в её реальность было не возможно, - Зануда. Но бывает хуже. Меч моего приятеля навострился говорить всякие непристойности. Причем, в слух и его голосом! Можешь себе представить, какими взглядами их провожают гуляки… «Как… по-человечески», - даро замедлил шаг, вновь обратив задумчиво-проницательный взгляд на свою спутницу. Под рыжей макушкой, скрытые насмешливо презрительной усмешкой, лукавым блеском глаз и непринужденной болтовней, стремительно мелькали образы и воспоминания. И все это сливалось воедино, образуя какой-то аморфный план действий, слишком призрачный пока даже для самого Змея. Но… попробовать определенно стоит. Как только представиться такая возможность. А передал он совершенно иное, и в каждом мысленном «слове» чувствовалось непонимающее напряжение, - «И как глупо. Бессмысленно. Стихия уже получила свою плату – её жизнь. Чего она хочет еще? Зачем мстить?..» Если чужая душа – потемки, то душа Стихии – бездна. Змеей мотнул головой, отчего вплетенные в волосы бусины мелодично прищелкнули, и с молчаливой решимостью зашагал вперед. Что еще за…? Когтистая лапка дернулась, вырываясь. Некромант нетерпеливо обернулся: ну что еще такое?! Вечно у неё все наперекосяк! И он должен поверить, что эта дурочка действительно догонит? И при этом не сломает себе ногу, не обнаружит какого-нибудь завалящего монстра или не свалиться в специально для нее разверзнувшуюся пропасть? Скептичное фырканье и возведенные к небесам горе очи. Ага, как же... Хотя… Ладно, это её проблемы. Звук удалявшихся шагов. После светлого, пропитанного теплом помещения очень не хотелось возвращаться в огромный, жутковатый зал, со стен которого взирали сотни, тысячи давным-давно покинувших этот мир драконов. Зрение еще не пришло в норму, и даро с трудом различал что либо на расстоянии трех шагов, но блеск живых глазок-бусинок упрямо чудился даже из самых дальних и темных углов. Ощущение тяжелого, враждебного взгляда не оставляло. Позади понуро шваркали лапами мохнатые знакомцы. За то время, что Змей и Летунья барахтались(и тонули!) в негостеприимном озере, бушующее паучиное море изрядно обмелело. Его остатки (по большей части молодняк) небольшими группками рассосались по всему залу и, похоже, вернулись к повседневным делам и заботам. Так что, за исключением вороватой свиты из десятка насекомых, никто не обратил на вернувшегося никакого внимания. Где она там возиться? Хищный зверек-интуиция запустил в душу коготки тревоги. И, чем дальше он отходил от прохода, тем настойчивей становилось желание вернуться. Неужели и правда куда-нибудь провалилась? С неё станется… А вдруг её уже кто-нибудь сожрал?! Найду - убью сам. Спокойнее будет. «Значит так, занудская штуковина, если ты еще раз назовешь меня лохматым, то я… Постой, что еще за существо?!» От души ругнувшись, он развернулся и стремительной тенью метнулся обратно. Туда где осталось самое невезучее создание на свете. Только теперь Змей вычислил причину первоначального беспокойства: связывающая их ниточка молчала… Почему-то принято считать, что огонь слабее воды. Что одна стихия способна уничтожить другую. Чушь! Плесните-ка из ведра на полыхающей пламенем дом. Ну как, что в результате? Облачко пара и обуглившееся пепелище? … но даже если враждебная влага сможет унять жар пламени, неужели вы полагаете, что это доставит ей удовольствие? Огонь никогда не сдается без боя… Текучая мерзость шарахнулась от коленопреклоненной фигуры девушки, налетела на стену коридора, путаясь в избыточном количестве ног и рук. Набросившаяся на неё огненная фурия мало походила на Змея. Резко очерченные скулы, глазища – жуткие, без белков и, словно бы, отражающие отблески невидимого огня. Сквозь кожу шеи пробивалась мелкая, блеклая пока чешуя. Точно такая же, но переливающаяся всем многоцветием радуги украсила руки… нет, не руки – кривые, уродливые лапы с серо-стальными когтями. Драконьи лапы! Миг. Порождения воды и пламени замерли друг против друга. Миг. Покатились, шипя и рыча, точно пара кошек. Миг. Разлетелись в стороны, исходя паром и силой. Миг. Бесформенное, ошарашенное водянистое тело вздрагивало от необычного ощущения – боли. Не победа, и даже не ничья – только небольшая отсрочка перед новой схваткой. Но Змей был не на столько глуп, что бы испытывать милость госпожи фортуны еще раз. Он и в прошлый не особо рассчитывал на успех, просто бросился вперед, повинуясь мгновенному непреодолимому желанию остановить Летунью. Отбросить это отвратительное неправильное существо как можно дальше. А теперь стоит поторопиться. Гибкое создание неестественным змеиным движением соскользнула на пол. Уродливые, обжигающие горячие лапы обхватили девушку за подбородок и рывком вздернули голову. Острые когти кольнули белую кожу. Изумрудные, без белков глаза, как никогда напоминающие пару драгоценных камней – О! если бы только камни могли полыхать таким огнем! – встретились с неуверенно-голубыми… Бешеная драконья ярость. Злость и неприятие происходящего, столь сильные, что кажутся раскаленной лавой струящейся по жилам. Как смеет она сдаться? Опустить руки и отказаться от борьбы после происшедшего?! Невозможно! Немыслимо! Недопустимо! Жизнь слишком ценный дар, что бы вот так, мимо ходом, отшвырнуть его! Только потому, что сейчас очень плохо. Только потому, что сейчас не хочется чувствовать и думать. Не хочется быть. Только из-за сковавшего разум и душу слепого отчаянья! Это – трусость! Это – предательство! И где же твоя любовь?! Ты хочешь бросить меня одного в стихиями проклятом мертвом городе?! Оставить наедине с ЭТИМ?! Хрупкая ниточка связи больше не дрожала, она стонала, пульсировала силой, беспомощно прогибаясь под напором его сознания. Чуждого, не человеческого – яркий ворох пламенеющих образов. Мысли и чувства, не обращенные в слова – звуки, запахи, цвета, видения. Достаточно чуть прикоснуться и вслед за образом придут связанные с ним воспоминания, новая цепочка пестрых ассоциаций. Упорядоченный хаос, окрашенный в тревожно-багряные тона гнева. Не попытка причинить боль – хотя кому, как не ему знать, как остро реагирует чуждый даро разум на какофонию мельтешащих образов?! Просто жесткий и жестокий способ заставить существо двигаться даже против его воли. Вопреки ей. Без жалости и сострадания раскаленным клеймом выжигая в чужой душе собственное неприятие происходящего, пробуждая желание жить и бороться, побуждая к действию. - Совсем сдурела?! – кажется, прошла целая вечность, прежде чем Змей, одернув вцепившиеся в подбородок девушки руки, наглухо забаррикадировал свое сознание. Но даже сквозь эту защиту пробивалось испепеляющее бешенство. Он почти рычал, негромко, но этого еще более страшно, - Чего расселась?! Думаешь… А, проклятье! Позади глухо булькнул и шевельнулся элементаль. Заметив это движение краем глаза, даро дернулся и с нервной поспешностью обернулся к противнику. Бесформенное существо уже приходило в себе, неуверенно, но все быстрее перетекая в какую-то новую форму. Маленькая неприятность не причинила ему вреда, лишь сильнее раззадорила охотничий инстинкт. И некромант с неожиданной ясностью понял – бежать бесполезно. Сотканная из враждебной стихии и магии, пакость не ведает усталости или голода. И гнать свою добычу она будет до победного конца. А он, «победный конец» непременно состоится: второй схватки с этакой бестией они не переживут. Если о бое или отступлении не может идти и речи, стоит подумать о месте, где можно было бы спрятаться. - Отвлеки его, - это было приказом, безоговорочным и не предполагающим объяснений. Одним слитным движением он вскочил на ноги, метнулся куда-то в темноту, вернулся обратно, дважды пересек поперек коридор, и лишь после этого рухнул на колени, тщательно ощупывая неровный пол. Нечеловеческие пальцы несколько раз прошлись туда и сюда по шершавой поверхности, прежде чем неуверенно застыть в одной точке. Тут. Или нет? Исправлять что-то не будет времени… Тут! Острый коготь лязгнул по камню, оставив на нем глубокую выемку. Некромант чуть сместился, усаживаясь в отмеченном центре и медленно, не поднимая головы, как бы бешено не колотилось сердце от страха и тревоги, провел неровную круглую линию. Она так и осталась незавершенной – между началом и окончанием оставалось расстояние в палец шириной. Далее, руны. Когтями – выше локтя, по незащищенной человеческой коже. Застыть на мгновение, прислушиваясь. И кровью на голодном камне мертвого города вывести знакомые знаки. Север. Изящная завитушка первой появляется на законном месте. Дальше – проще. Юг. Резкая загогулина. Восток. Незавершенный полукруг Запад. Короткая, перечеркнутая наискось линия. Несколько более мелких и заковыристых значков по внутренней стороне круга. Что-то защитное, маскировочное и для концентрации энергии. Все. - Малыш! – кривые линии, темно-багровые символы под пристальным взглядом некроманта ожили, наполняясь силой. Старое заклинание, простая и качественная защита от не рожденных тварей. Еще не законченная, не закрытая, - В круг. Живо!
Дмитрий: оос: ржал с известной личностью. Сорри за экстракороткий пост. Крыса моментально получила щелчок по боку. Дмитрий НУ ОЧЕНЬ не любил, когда в радиусе тринадцати метров обнаружилось существо, имеющее наглость тяпнуть вампира. Обычно такие существа оставались без хвоста. Ну почему эта крыса переселилась с плеча даро на многострадальный разодранный воротник вампира?! Ну почему она не утонула? Почему не натолкнулась на что-нибудь зубастое и голодное (сам Дмитрий не в счет) под водой? И почему она снова вылезла именно к нему, а не к даро! Хоть бы этот чернявый разобрался с ней, как только время выпадет... Почти сразу же пришлось нырнуть вслед за даро. И хорошо. Хоть крыса опять прекратила бурную деятельность, и то спасибо. Что происходило здесь годы назад? Здесь, в затопленных залах и коридорах - кипела жизнь? Или нет? еще одна тайна - или ни для кого не секрет? Дмитрий слишком редко бывал в Анохене, чтобы сказать хоть что-нибудь об этих местах. А слухи...вампир никогда не утруждал себя подслушиванием чужих разговоров. Оказалось, зря. Не могло быть так, чтобы о таких древностях забыли абсолютно все. Всегда бродят какие-то слухи, остаются знаки....только одна клыкастая личность все благополучно прохлопала. Ну и ладно. Здесь есть целый даро для этого. И магическая нить, тянущаяся из теперь не такого уж далекого места.... Вода внезапно стала еще холоднее, стены разбежались в стороны, как пуганые тараканы. Капут, лаконично подумалось Дмитрию. Уж очень нехорошие ощущения на тему этого места возникали у чувствительного к таким вещам вампира.... Еще одна вспышка - там. Да что там творится, в конце концов?! И, как нарочно, именно в этот момент - опять эта лошадь! Упс....это что еще за гхыр?!
Дориан: Приходилось признать: дела шли отвратно. То есть, уже давно, с тех самых пор, как Дориан лишился родного дома – кораллового рифа, а заодно и всей семьи. Сколько времени-то прошло? Ночей десять или двадцать, а может быть, и все тридцать. Дориан не привык считать время – в море сезоны сменяются только штормами и штилями, во время штормов нужно уплывать поглубже и отсиживаться где-нибудь под прикрытием толщи воды. А потом начинается веселое время, и Дети Воды выбираются ближе к поверхности… Но то в море. На суше все не так. Неправильно и не особенно-то уютно. Дориан успел десять раз проклясть тех самых магов, которые не дали ему спокойно прожить полагающиеся Никсу или Сирене шестьсот-семьсот лет, и вытащили на сушу, натурально, как рыбу в сети. Если бы проклятье его стоило дороже пустой ракушки – давно бы обоих магов уже сгрызла бы стая пираний. Или кого похлеще. Еще Дориан ругал себя за то, что зачем-то цапнул омар полезть «мстить». Ну в самом деле, какой из него мститель… Дориан, по сути, давно отказался от дурацкой идеи мести. Пусть этим всякие благородные рыцари и прочие эльфы занимаются… и все же в океан так просто не вернешься, к другой стае Никсов и Сирен не прибьешься. Спросят – кто таков, откуда, почему один плаваешь. Придется выкладывать, а местная Матриарх все равно объявит – мол, должен ты отплатить за гибель сородичей. Одна надежда – на якобы «артефактную» жемчужину. Дориан пока шатался по земле, наткнулся на пару гномьих и одного человеческого колдуна, показывал им драгоценность, но ничего, кроме жадного взгляда не добился. Ну плюс попытки отобрать. Пару раз еле ноги унес, еще пару – зачаровывать пришлось. Забавное развлечение – счастливая улыбка и пустые глаза на человеческом (или не человеческом) лице; только Дориану не до смеха, когда таким способом разбойников отваживать приходится. В общем, плохо все. Просто отвратительно. Всем бы обидеть бедного Никса… Дориан сидел в какой-то в меру мокрой пещере (то есть, она была заполнена водой приблизительно на три четверти) и жалел себя. В довершение злоключений он, похоже, заблудился. Несколько дней назад едва не расстреляли из зачарованных луков дроу – мол, вторгся на их законную территорию, а они незнакомцев, да еще из созданий, не принадлежащих (официально) Разумным Расам, любят не больше мухи в собственном супе. Вот Дориан и сбежал. Нырнул в первое попавшееся озеро, окатил напоследок преследователей целым ведром воды, да и скрылся. Озеро вело куда-то вниз, зачем Дориан сунулся в подводный тоннель – не ответил бы и под угрозой распылить заживо. А теперь сидит в каком-то мрачном подземелье, абсолютно не представляя куда же податься далее. Выбраться – гхыра с два. В подземелье, куда угодил невезучий Никс, водились такие твари, что у Дориана все плавники дыбом. Одна из них, бесформенная и черная, словно осьминожьи чернила, загнала его в маленькую пещерку. Дориан уже и считал, что осталось ему жить всего ничего, но тварь то ли рыбу не любила, то ли нашла себе обед повкуснее. Заслышав шум, голоса и возню, Дориан понял: второе. Он высунулся из своего убежища, оценил ситуацию. Какие-то маги, похожи на людей (хотя, мало ли кто *похож* на людей!) плюс пара лошадей – и тварь явно пытается до них добраться. Дориан предпочел бы запастись хрустящим планктоном и делать ставки на победителя – из безопасного места, однако похоже… похоже отсидеться не выйдет. Дориан не любил магов, даже нелюдей, но еще меньше нравилась ему бесформенная дрянь. Из двух зол, как известно, выбирают меньшее. Один из магов очертил Круг. Круг пока удерживал мерзкую тварь, но и магов тоже. Дориан с усмешкой подумал, что эти великие всезнайки очутились в положении не лучше, чем его собственное. Отлично, а что он может предпринять? Ну… попробовать зачаровать, например. Один на один – толку мало, вряд ли не особенно сильная магия Сирен приведет тварь в пожизненный ступор или сделает ее Дориановым домашним любимцем. Но хотя бы ненадолго…отвлечь, чтобы маги сумели разобраться с бесформенной гадостью по-своему. И вытащить из противных подземелий Дориана, разумеется. Он еще больше высунулся из своего укрытия. Устроился на камне, словно у себя дома, на коралловом рифе…закрыл глаза. Мелодичный серебристый голос заполнил, будто осветил скользкие подземелья. Казалось, все звуки перестали существовать, поглощенные магической песней Сирены… «Только бы сработало…в мою пользу».
полная версия страницы