Форум » Архив №1: игровые темы » Анохен » Ответить
Анохен
Белый Волк: Дальний сосед и родич Города Дроу, Анохен был построен около 6-ти столетий назад и с тех пор менялся мало. Перенаселенный, пестрый и шумный, всех приезжих он поражает своей дикой и чуждой красотой, яркостью противоречий. Здесь все продается и покупается, здесь всегда пахнет сказками и чудесами, а нищий, копающийся в отбросах, может оказаться наследным принцем древнего рода. Здесь, на цепи, водят по улицам невиданных зверей и людей, способных одним движением руки останавливать армии. Это город тысячи смертей, открытий и тайн, которые, порой, лучше не тревожить. начало
Ответов - 52, стр:
1 2 3 All
Луннария: Один урок из всего происходящего Летунья вынесла совершенно твердо. «- Девочка моя, ты слишком неоригинальна. Да и давай порассуждаем логически: почему же сразу «развод»? Была ли свадьба? Букет? Пышное платье? Велеречивое признание в любви и верности, подкрепленное камушком каратов эток на сорок? - Ревнуешь? - Просто пытаюсь разобраться…» Спорить с даро подобно разговору безумного строителя-разрушителя со стеной, причем первый вооружен только лишь ломиком и своим воображением. Безумный в любом случае проиграет: стена не сдвинется, а то и вовсе придавит сама, упав в другую сторону. И тут уже докажет, что спор был обречен с самого начала. Минус заключался в том, что стена была много добрее, чем один знакомый Пернатый Змей и её можно было куда легче уговорить. Поди поспорь тут, когда при всем своём самомнении приходится неприятно осознавать, что кто-то сильнее тебя. Свято уверенная в то, что Змей ушел далеко вперед, Луннария уже собиралась каяться и молиться, решив последовать недавнему совету… когда один тип, с которым почему-то расставаться было тяжелей всего посмел врезаться в её хрупкое тельце. Спасибо хоть, что поддержал. А вот выбор оставался весьма небольшой: во-первых, настойчивые толчки сзади упорно заставляли двигаться вперед. Во-вторых… голос… «Н-да, моя милая… теперь понятно, кто в вашей семье будет мыть посуду, убирать и готовить» Одним лишь стихиям известно, из каких-таких непонятных сил на`аша продолжила забег. Просто ноги словно сами начали двигаться, игнорируя вопли бренного тела. Тело, впрочем, явно было злопамятно и просто так сдаваться не собиралось. Зато хотя бы послушно заткнулось, полностью отключив чувствительность… даже забавно получалось – двигаешься, а не чувствуешь… только слышишь… Громкий, удушающий стук сердца, колокольным звоном вибрирующий в ушах. Неужели это хриплое дыхание – её собственное? Несмотря на жгучую нелюбовь к бегу, совсем «нюней» Эйвенталь на была – думаете легко летать, когда твои крылья представляют собой сгусток мышц, которыми надо еще научиться управлять… Но поди ж ты, де факто – воздух явно объявил забостовку. Вот и называй его после этого одной из своих любимых стихий!.. …Вероятно, Рок и Удача, вдоволь насмеявшись и утерев слёзы, решили наконец-таки поменяться местами. Луннария не упала, не спотыкнулась во время бега. И, как показала практика, не она одна… Коварный порожек тому причина, или же просто подкосились колени («И то, и другое, это я тебе, как эксперт говорю»), но Летунья, сотворив такое упадническое «па»,на какое она бы не согласилась и после трех ведер крепкой, все же встретилась с полом. Только и правда в этот раз ей повезло более… Картинка сменила ракурс и оттенок, став намного светлее и разборчивей, хотя и многосторонней, расплываясь и дробясь. Что? Почему она на полу? Где туннель? Где то милое сознание, собирающееся поправить своё здоровье одной костлявой тушкой и парочкой более сочных? Повезло? Не верится… или это уже тот свет? Но почему же тогда так сильно болит тело и куда подевался весь воздух, совершенно не желающий попадать в горящие легкие? Двигаться было больно. Стихии, даже думать было как-то противно! Хотелось просто лежать вот так вот, морщась от сильнейшей боли в грудной клетке и боку. Ага, уже… Когда это в безумной компании огненноволосого некроманта удавалось побыть хотя бы минутку в тишине и спокойствии («Угу, не берем во внимание сцену в комнате, на ящерке и… и… хм… склероз?»)? Первый и весьма эмоциональный ответ на столь безобидный вопрос потонул в нечленораздельном хрипе, ради которого Таль сделала буквально титаническое усилие – уже прогресс, вот что делает желание выговориться с женщиной! Воздух наконец-таки попал в нужное место, прекратив застревать на середине пути, и ласковой волной прошелся внутри. Нет, хоть даро и заслуживает многих и многих слов, в хозяйстве пригодиться… …уже который раз спасает… ох, привыкнешь, смотри… да и хлопотное это дело – ненормальных девок спасать… Второй заключал в себе описание всего происходящего, хотя и представлял собой всего лишь одно слово на тролльем языке, которое можно было услышать как на королевском приеме, так и в поле, среди разбойников. Третий и вовсе ограничился чуть благодарным взглядом. Который, впрочем, не обещал ничего хорошего. Ну и куда же это нас завеяло? Безусловно, в фейерверке красных мушек, кругов и просто многомерного пространства разглядеть хоть какие-то детали было непримирительно сложно. Но, одно можно было сказать абсолютно точно – это место было незнакомо. Куда же их занес столь коварный коридор? А чтобы просто повернуть голову для осмотра… …да вы точно садисты…
Мерзавец: ООС: если что-то упустила, подправьте меня, граждане хорошие… и не вопите, что мало – это лишь вступление… Если кто-то очень наивно полагал, что Мерзавец за время всего маршрута вдруг резко стал послушной лошадкой, то сию персону можно лишь заподозрить в прогрессирующем слабоумии. Мерзавец далеко не успокоился – он МЫСЛИЛ. Вернее, его загипнотизированный взгляд следил за Вешалкой, как голодный мышь за куском сыра, но думать это не мешало. Даже наоборот, на одну тему способствовала появлению мысли. Мыслей было много. И все – разные… Начать с того, что ему тут начинало категорически не нравится – город, имевший свою непередаваемую словами атмосферу давил все сильнее. Внешне ничего такого и не было, внешне все было спокойно, внешне Золотистый притворяться умел. Но внутри… неоправданное желание поскорее дать деру по мере приближения к конечной точке не было, конечно, всепоглощающем и всезахватывающем – такие мысли просто не укладывались в голове бесстрашного коня – но тревожным перезвоном отдавало где-то далеко-далеко. Тем более это чувство приближения недоделанной телепатки-хозяюшки тоже было не сахарным. Уж лучше вообще ничего неординарного не чувствовать – вот тогда вся прелесть происходящей картины была более живописной… …Вешалка, Вешалка, копыта Вешалки, крыса… теперь тоже Вешалки… снова копыта… ой, как близко! не попала!.. чьи-то ноги, совсем не тянущие на Вешалку… Философский вздох-всхрап и поднятые «небу» очи не помогли исправить происходящее. Собственно, чего еще он мог ожидать, если с этой ненормальной эльфийской кобылой всегда что-то случается? И даже непонятно – то ли она неприятности ищет, то ли они сами её с восторгом находят и разве что не дерутся за право «покататься» верхом. Даже завидно в некой степени, ей-ей… Тем не мене, во временном бездействии тоже были свои плюсы. К примеру, никто не мешал основательно углубиться в кусты с целью инспекции вкусовых качеств листочков…
Вешалка: От неминуемой и страшной смерти крысу спасла только катастрофическая нехватка времени. Где ж это успеть проделать над болтливым зверьком все то, что в голову пришло за какие-то жалкие пять минут? А меньшего паршивка и не заслуживает! Кто просил швыряться магией да посреди королевского двора, где на каждом камне по десятку тревожных заклинаний, а где-то рядом ошиваеться с полсотни даро. Хорошо хоть, что Корона не держала в собственности некромантов, а то совсем туго пришлось бы. - Еще одна такая глупость… - темные глаза недобро сощурились. Черноволосый редко угрожал – одного его вида зачастую хватало, что бы даже в самых безумных головах проклюнулось хиленькое зернышко здравомыслия. А если и приходилось прибегать к словам, то удостоившиеся такого внимания субъекты имели обыкновение сильно пожалеть о нем в последствии! Сейчас же крысу, хоть и с явной неохотой, нахлобучили на плечо. Даро был существом достаточно сообразительным, что бы понимать: лучше десяток предприимчивых крыс в поле зрения, чем один зверек в свободном состоянии на территории все того же дворца. Подсвечники золотые она, допустим, не сведет (хотя… принимая во внимание старание и усердие…), а вот по сапфирчику из глазок статуй выцарапает точно. Черноволосый раб хмыкнул и отправился на поиски рыжей мерзавки. В кустах что-то жутко затрещало. Такая слабая, такая несчастная лошадка поспешно уткнулась мордой в широкую спину защитника и попыталась ужаться до незаметного состояния. Учитывая немалые габариты, выходило не очень, но Вешалка очень старалась! Вампир, а вампир, ты же защитишь такую юную лошадку от гнева мерзкого даро?! Хитруля еще разок потыкалась мордой в спину защитничка, что бы он, грешным делом, не позабыл о своей благой миссии. Так как клыкастый – Возмутительно! Отказать в помощи даме! – определенно не спешил проникаться геройскими мотивами, эльфинитка решила ему помочь и придала ускорения в нужную сторону. Другими словами, выпихнула несговорчивого защитника навстречу даро и, отбежав чуть дальше, с любопытством принялась наблюдать за происходящим. - Вас уже ищут, - туманно объявил тот, не утратив при этом ни капли своей невозмутимости. Окажись на месте черноволосого простой смертный, зрелище вышло бы презабавным. Изящный, похожий на девушку парень сверху вниз смотрит на более высокого вампира, как древнее божество на какого-нибудь не самого приятного почитателя, - Идем. Ни с кем не говорите, и ничего не трогайте. …Проникать во дворец незваным гостям лучше всего вовсе не обходным путем, а самой что ни на есть центральной дорогой. Если уж у кого-то хватило наглости сунуться в главные ворота, значит, он имеет полное право там находиться. Убийственная человеческая логика, над которой ломает голову уже не одно поколение драконов. Скучающая стража пропустила их и на этот раз, за милую душу, слопав байку о «после» и «священных животных». К лику последних прямо на месте были причислены и лошади, которые, как символ мудрости и силы, просто обязаны находиться подле Дмитрия в такой ответственный момент. «Мудрые» звери, в морде Вешалки, поддержали сомнительную авантюру радостным ржанием, а люди поскорее отворотили ворота, пропуская столь важных гостей. Если вы никогда не бывали в королевском дворце Анохена, вы не видели в этой жизни ничего! Коридоры, витые лестницы, нескончаемые залы и комнаты. И каждая – маленькое, отдельно взятое чудо. Должно быть, надо родиться здесь, в Городе Вечного Лета, Городе Тайн, Городе Поэтов, что бы суметь столь тонко воплотить в жизнь сон. Яркий, откровенно прекрасный, как восточная красавица, волшебный и непредсказуемый, как ожившая сказка. Шелка, редкие породы деревьев, драгоценные камни, хрупкие статуэтки и ажурные кованные решетки. Комнаты синие, как морской океан, комнаты зеленые, как весенний лес, комнаты алые, как розы. Ничего блеклого, ничего скучного и… ничего дешевого. Прошла, казалось бы, целая вечность, прежде чем даро остановился в небольшой боковой гостиной с огромным аквариумом по центру. На гостей, лениво перебирая плавниками, уставился лупоглазый пятнистый сом колоссальных размеров. Такой за один глоток мог сожрать овцу с рогами и копытами. И жрал же! Раз в неделю, когда слуги кормили диковину рыбину. Легенды гласили, что несколько столетий назад один король изволил пошутить и бросил на дно аквариума алмаз с голубиное яйцо. С тех пор из воды еженедельно вытаскивали любителей легких денег в разобранном виде. Но гораздо больше всеобщее внимание привлек несколько другой предмет интерьера. Маленький, низенький столик в окружении вороха подушек и с соблазнительной кучей чашечек и тарелочек сверху. Даро молча опустился на пол и замер. Ни дать ни взять, статуя. Ну и шут с тобой, двуногий! Вешалка незамедлительно полезла громыхать тарелками, проверяя на вид, запах и вкус их содержимое.
Октавия: - И ничего я не делала, - пробурчала зверушка, поудобнее устраиваясь на плече: легонько поцарапала коготками кожу на шее (для большей мягкости... да и вдруг получится норку вырыть?), отделила от шевелюры мужчины солидную прядку, обстоятельно устроилась на ней и благожелательно почесала зубками мочку уха даро. На этом создание удобного места для путешествия по дворцу завершилось. Зевнув, Октавия прищурила глаза, лениво поглядывая по сторонам. Ну, недолго продлилась леность... До первой золотой фигуры какого-то вояки в натуральную величину. Возопив не хуже оркестровых труб, Октавия дернулась в сторону статуи... но вспомнила предупреждение даро и осталась на месте, мрачно провожая взглядом проплывающую мимо роскошь. Хватило её ненадолго. - Священным животным положены подношения и подарки, - пискнула зверюшка на ухо даро, воровато оглядываясь вокруг. - И эти, жертвоприношения! Жертвопринести предлагаю вон то блюдо с засахаренными ананасами. Согласен? - Крыса выжидательно перебрала лапками на плече, незаметно ухватывая хвостом отлитую из чистого золота розу из вазы на столике за спиной у мужчины. Куда она собиралась прятать трофей - не известно было даже самой крысе. Главное - стащить, а там уж найдется, куда деть... - И вон ту кобылу, - мачно добавила крыса, узрев, как лошадиная морда тычется в заветные фрукты. Нет, ну нельзя же так издеваться над священными животными!! А то ведь животные могут оказаться мстительными... Вот и сейчас, пользуясь присутствием охраны дворца, крыса нагло махнула лапкой вампиру и, намеренно гнусавя обычно приятный голос, громко потребовала поднести священному животному кубок вина и что-нибудь сладкое на закусь. Говорящие крысы оказались для простых восточных юношей в диковинку, бедняги резко посмурнели смуглыми ликами. Стремясь закрепить успех, крыса добавила про наложников на ближайшую ночь, когда священное животное обратится прекрасной трехсотлетней девушкой и оценивающе глянула на стражей, отчего те вовсе побелели. Октавии явно понравилось издеваться над беднягами. Последним штрихом зверюшка подмигнула одному пареньку и фамильярно обняла даро за шею хвостом с цветочком, про последний вовсе забыв.
Пернатый Змей: ООС: сори, что мало( Но посмыслу законченно, а на большее не хватило((( Подпольно писалось, как никак) если бы мамка поймала... Ну-ка, малыш, хватит дурака валять! Давай, очухивайся уже… Мне ж Волк голову открутит, если с тобой случиться что-нибудь! Вот, умника, вот молодец… В глазах девицы появилось хоть какое-то осмысленное выражение. Тело все еще жадно хватало ртом воздух и изо всех сил гоняло по венам кровь, точно боялось куда-то не успеть. Но это – ерунда. Пройдет. Да и ноющие, непослушные мышцы через денек-другой угомоняться. Главное, что та опасная грань между утомлением и смертельной усталостью так и осталась непересеченной. Вот и хорошо. Можно и вздохнуть с облегчением. Эээ, дорогая, а кто это тебя такие нехорошие слова учил в приличном обществе произносить?! Да еще при том только-только отдышавшись… - Ругается, значит, жить будет, - философски постановил Змей, ухмыляясь во все 32 зуба. Улыбка была та самая, донельзя раздражающая всех и каждого своей исключительной жизнерадостностью. Но разве у некроманта не было на неё права? Так чувствует себя мастер, исполнив долгую и трудную работу. Удовлетворение. Триумф. Гордость. Готовность хоть весь мир обнять и расцеловать в обе щеки. Получилось! Ура! Ура! Ура! – Дыши спокойней. Ровней. Горячая рука ободряюще взъерошила волосы на белой макушке, а после помогла осторожно перекатиться на бок, так что бы вес тела больше не тревожил рану. По хорошему, стоило бы её осмотреть и перевязать, но где ж тут взять чистых бинтов и воды?! А так – бессмысленно. Только заразу занесешь. Некромант еще раз вздохнул и пристроил голову неусидчивой дурехи у себя на коленях. А то еще об пол стукнется, последний ум выбьет. А так может, запомнит все сомнительные радости приключений и в следующий раз хотя бы подумает, о том куда лезет. Фантазия, воспользовавшись моментом, радостно предъявила хозяину очередное видение: рыжеволосый мерзавец яростно отбиваться от нескольких сотен недружелюбно настроенных червей-переростков, а рядом кружочком сидит с десяток противных хвостатых девиц в леопардовых купальничках и с печатью мудрости на челе старательно обдумывают сложившуюся обстановку. Время от времени одна из них покидает насиженное место, вежливо просит ближайшего червя уделить ей минутку внимания и, проведя допрос с пристрастием, тщательно измеряет «приключение» сантиметром. После чего спокойно возвращается на место, дабы еще разок все обдумать. Змей реальный самочинно расшугал воображаемых монстров громоподобным хохотом. Поздравляю тебя, о гениальнейший из мерзавцев, ты псих. Законченный. Только психам такая ерунда и видеться!... …Вот так они и сидели неизвестно сколько времени. Летунья, пыхтящая как сотня кипящих чайников, и Змей, поддерживающий девушку. Лишь когда ту перестало колотить от утомления, даро поднялся на ноги. Сам он не ощущал усталости. Может быть, они и притаилась где-то там, в мышцах, ожидая самого неподходящего момента, что бы вцепиться в свою жертву. Ну и Стихии с ней. Помещение, до которого их столь любезно проводил местный сторож, было просторным. И это, пожалуй, оказалось всем, что можно было о нем сказать, не сходя с места. Стены и потолок не просто терялись в темноте – учитывая освящение, это-то как раз было не трудно – а, ощущались далеко. Гораздо дальше, чем во всех известных Змею подгорных залах. Уж в этом-то подземный житель ошибиться не мог. Равно как и с определением направления: жилые и рабочие кварталы Анохена остались выше и южнее. Система водных лабиринтов никогда не проходила под дворцом. Да и могла ли природа поставить тут ворота?! Куда же их все-таки занесло?! - Жди тут, о свет очей моих, и рыцарь твой к тебе когда-нибудь вернется! – начальная строчка древней баллады как нельзя кстати подошла к ситуации. Парень огляделся по сторонам в поисках Ваэри. Подопечная с видом счастливой дурочки пальцем выводила в пыли на полу какие-то узоры. Попытка отвлечь её от процесса рисования не привела к успеху: Змея одарили безмятежным взглядом, внимательно выслушали и вернулись к прерванному занятию, - Разотри мышцы как следует. И за этой... блаженной пригляди. Я гляну, куда это нас занесло. Не помню, что бы в этом месте на карте города хоть что-то было отмечено... Выбор был невелик, и даро, вслух продекламировав презабавную детскую считалочку, осторожно побрел в выбранном направлении. Кто его знает, что тут водиться? Еще несколько мгновений силуэт Змея можно было различить в пустоте неведомой пещеры, а потом его, как и звуки шагов, поглотила и впитала темнота. …А где-то там, в глубине пустого зала, загадочно блеснула пара светящихся точек. Блеснула и пропала, словно и не было ничего... И никого… Ведь так?
Луннария: Патологическая и явно не совсем нормальная страсть Змея к таким важным вещам, как волосы и хвост (ладно бы к своим!) начинала уже становиться привычной. Возвращаясь к ностальгии, знала бы вихрастая шальная на`аша, что спустя какое-то время столь удачная посадочная площадка, сыгравшая свою коронную роль при самой первой встречи сможет вот так вот спокойненько нарушать все границы личного пространства нелюдимой девушки и при этом оставаться в относительной целости (Моральный ущерб сей рыжей личности не в счет, ибо неизвестно у кого больше)… она бы точно очень сильно посмеялась над столь бредовой идеей. А вот теперь она же столь удобно устроилась на чьих-то коленях, найдя их весьма удачным аналогом подушки. Если бы не брать во внимание факт общей растрепанности, никак не желающих успокоиться сердца и дыхания, боль во всем теле и аховом положеньице, то едва заметная глупая и мечтательная улыбка была бы принята за вполне закономерное явление. О, эта улыбка… она появлялась практически всегда, как и румянец, когда… хм, об этом лучше умолчать. «- Ненормальная и явно влюбленная девица… что может быть хуже? - Заткнись, я сказала! И вообще больше не поднимай эту тему, наблюдатель гхыров! Он мне просто… нравится… - О, уже прогресс, не замечаешь? Буквально несколько часов назад он был тебе совершенно безразличен… - Гр-р-р-рр….» Заботится… непривычно… Странно… непонятно… Жалеет? Чувствует себя ответственным? Из-за чего? Почему?.. Да, в такие минуты явно будешь жалеть о том, что чьи-то мысли нельзя прочитать, как открытую книгу… Или не будешь… ведь мало кто знает, сколько это боли иногда приносит… Очередной приступ смеха был бы сопровожден нехорошими комментариями – уж больно смех был… нехороший - явно о чем-то нафантазировавший Змей (о, а в том, что у него за фантазия, сомневаться не приходилось) был в восторге от увиденного. Но комментариев не последовало – Летунья просто берегла ставший столь ценным воздух. Разве что недовольно шевельнула головой, чтобы некоторые личности не так уж сильно тряслись от хохота – голова и так пустая и болящая, последнее вытрясет… …жаль, но все приятное имеет нехорошее свойство заканчиваться. Так и пришел тот самый момент, когда пришлось принимать более-менее вертикальное положение в виде сидения на полу и покинуть столь соблазнительную и облюбованную «подушку». Эх, досадно-досадно… может, стоит побольше попадать в переделки, чтобы получить бесплатный абонемент на каждодневный отдых? Идея весьма понравилась и если бы не чуть подкашивающиеся колени, Летунья бы даже попрыгала от радости. А так ограничилась лишь тихим хихиканьем, столь нелепо и подозрительно прозвучавшем в воздухе, но устыдиться не заставившем. Пусть неизведанные враги думают, что тут собрались сплошь психи – весьма правдоподобно. - О, да… рыцарь вернется. Лет через десять и потеряв ключик от пояса верности… а не страшно оставлять двух невменяемых девушек на попечение неизвестности? – с заметной хрипцой вопросила Летунья, массируя голень и пытаясь понять, на месте ли она или пора ампутировать. Судя по ощущениям (вернее, почти полном отсутствии таковых) вариант являлся вторым. – Присмотрю… как будто есть выбор… - уже в спину буркнула она, скосив взгляд на старосту. Ухохочешься, кому скажешь, не поверят. Студент Левиафана заботится о старосте чужого факультета. Куда катится мир?.. Мир катился в очень далекое путешествие, если судить, как по мере ичезновения из поля зрения некроманта, куда-то девалось ощущение спокойствия и относительной безопасности. Ой-ой-ой… Почти инстинктивно подобравшись «крабиком» поближе к «блаженной», Эйвенталь нервно огляделась по сторонам, чувствуя, как неприятно напрягаются мышцы крыльев. Хвост вырисовывал неровные линии, явно мешаю творчеству Ваэри. Та, похоже, была не в обиде и с азартным упорством продолжала что-то выводить своё. На`аше тут не нравилось. Сильно не нравилось. Особенно не нравился тот факт, что в одном из темных углов внезапно стало больше странных бликов, которые поначалу и в одиночестве были приняты за простые выкрутасы зрения. Верхняя губа предупреждающе приподнялась, обнажая многочисленные клыки. Первый выползший «блик» принадлежал глазу. Вернее, одному из глаз… паучок… еще бы размерчиком поменьше – и был бы вообще душкой: чуть мохнатые лапки, большое хитиновое брюшко, много-много глазок и очаровательнейшие челюсти… Что-то очень сильно ворошилось в памяти: где-то, на картинке в учебнике, на уроке звероведения студентка уже видела нечто подобное. Вот только жаль, что на уроках она предпочитала больше спать или рисовать, нежели послушно впитывать знания. «Поздно раскаиваться, знаешь ли… угораздило же связаться с клинической недоучкой!» Напряженно наблюдая за «насекомой», Летунья пошарила неподалеку и… в сторону паука полетел маленький камушек. Он-то наверное и стал сигналом к атаке. Паук ловко отпыргнул, недовольно щелкнув челюстями и потрещав-простучав лапками. Определённо, это не сулило ничего хорошего… Из темноты вышла еще парочка особей. Лунна почувствовала, как по спине болезненно пробежались непрошенные мурашки, с великолепным удовольствием обосновавшись у хвоста… Твари оказались на редкость проворными. И самые первые мгновенно получили неприятный шквальный холодный ветер, отбросивший их назад. Вторые беспомощно стукнулись о стену льда, внезапно отрезавшей их от парочки беззащитных девиц. Ситуация начинала нравится все больше и больше. Можно было бы принять боевую ипостась и спокойненько заморозить тут все и вся к стихиям. Ну, или хотя бы прикрыться крыльями на манер щита до тех пор, пока в голову не придет нечто получше. Но вся проблема заключалась в том, что боевая ипостась буквально «вытянет» всю магию, поддерживать «сферу» из тающего льда станет некому и… вот если бы рядом не сидела одна невменяемая подруга по несчастью, все было бы просто отлично! Крыльями им обоим не прикрыться – человек просто замерзнет, да и тесновато станет. Барьер долго не продержать – проклятая магия была слишком нестойкой и, хотя получала некую помощь от стихии, все равно оставалась весьма зыбкой защитой. Да и условия были неблагоприятными для полуистощенной на` аши… В пещере было жарко, как и практически везде в Анохене. Именно поэтому Эйвенталь неприятно чувствовала себя беспомощной… Чуть дернув телепатическую «нить», отдавшуюся звоном, девушка закрыла глаза, истерично хихикнув - нервы начинали сдавать… «Змей, ты не слишком занят? По моему, у нас проблемы… не поможешь, а?»
Пернатый Змей: ОООС: Змей - псих. Я тоже. *покрутила пальцем у виска* Какого … и … в… с…! Злющий, как сотни мракобесов, Змей имел много чего добавить к подуманному. Какой кретин стоил эту громадину?! Не иначе в расчете вот на таких вот случайных гостей. Или это госпожа фортуна решила, что хорошего по маменьку, и отправила его поперек самой широкой части зала? Как бы там ни было, в ходе этой продолжительной прогулки, некромант обнаружил все, что только можно найти в старой заброшенной пещере: горы мелких камешков, пару не до конца прогоревших факелов (Эх, жаль! Зажечь–то не чем.), груду малопонятного тряпья и остов какого-то огромного насекомого. Все. За исключением одного. Стен не было. Ну, вот не было и все ты! И пусть хваленое ощущение пространства авторитетно заявляло, что они, дескать, присутствуют, но с каждым новым шагов даро все больше в этом сомневался. Встречались в старинных книгах трактаты, посвященные схожим чарам. Когда-то давно маги умели выколупливать кусок пространства и помещать его…. Куда? А шут их, психов этих, знает! Но тогда понятно, почему этого места на карте нет. Его вообще нет нигде в мире Долины. Вот и угораздило же их! Парень яростно тряхнул спутанной гривой волос (от чего последние окончательно и бесповоротно стали напоминать нечто, тщательно облизанное и пережеванное милой сельской буренкой) и с досады пнул податливую пустоту. А вот пустоты впереди как раз и не оказалось. Зато обнаружилось нечто твердое и прочное. Камень, одним словом! - Уууууууу! …! – злобно ругаясь на все лады, некромант запрыгал на здоровой ноге. Ушибленная же ныла и всячески протестовала против разгибания и использования по назначению. Кое-как уговорив паршивку успокоиться, некромант с куда большим интересом уставился вперед. В пустоту, которая на самом деле таковой не являлась. Ну, надо же… Магия тут все-таки есть. Старая, даже древняя, и практически уснувшая, но есть. Остатки какого-то охранного заклинания? Вполне возможно. В таком разе им нереально повезло. Загляни сюда кто-нибудь годика этак два назад и от него бы и мокрого места не осталось. Но что можно охранять в пустом, заброшенном зале? И это когда под самым носом пасется этот червяк?! Значит, тут должен быть другой выход. Иначе, зачем накладывать бесполезные, в сущности, чары такой силы? Определенно просто обязан быть! Но как же его найти?! Осторожно, стараясь дважды не попасться в уже опробованную «ловушку», некромант шагнул вперед. И не ошибся. Темнота расступилась, выпуская из своих объятий гладкую, отполированную поверхность. Непонятного призрачного света едва хватало на то, что бы различить на ней загадочные темные и светлые силуэты. Пришлось почти уткнуться носом в камень, что бы стало возможным рассмотреть рисунки. Драконы. Десятки, сотни, тысячи неправдоподобно реальных ящеров взирали со стен на своего потомка. Они разворачивали кожистые крылья или выгибали глинные шеи. Они летели, распластавшись в прыжке, или дремали, положив увенчанную рогами голову на собственный хвост. Они скалили белые клыки или безмятежно улыбались. А под и над ними нелепой вереницей выстроили руны. Имена тех, кто ушел навсегда. Что-то щелкнуло. Да нет, не в самом зале, а в голове у Змея. Но ощущения были такими, словно весь мир вдруг перевернулся вверх тормашками. Твой маленький и уютными мирок. Даро шумно вздохнул, да так и забыл выдохнуть. От переполнявших его восторга и грусти хотелось то ли сесть прямо тут и разрыдаться в голос, толи кругами носиться по залу и распевать самые несуразные песенки из тех, что удастся выловить из памяти в такой момент. А в место этого он просто стоял, прислонившись боком холодному камню, и безумно улыбался. …Тем больший сюрприз был для выпрыгнувший из марева твари, когда безмятежная жертва стремительно развернулась и резко выбросила вперед руку. Пронзительный стрекот. Удар. Хитиновая защита насекомого слабо хрупнула и лихорадочно дергающаяся тушка нанизалась на боевой посох. Наг подался назад, стряхивая неприятный трофей. В темноте кто-то невидимый энергично процокал хитиновыми лапками в обратном направлении. Такая опасная добыча поземным охотникам была в новинку. Кто это у нас тут такой смелый? Концом посоха Змей поддел и перевернул дрыгающуюся пакость. Паук. Восемь лапок, непомерное количество глаз и жвалки, способные, пожалуй, и клинок перекусить. Почти обычный. Всего-то ростом с молодого бычка! Что-то везет нам сегодня на насекомых-переростков. Ну, червяка, допустим, кормят хозяева. А эти-то тут что жрут?! Если они вообще имеют потребность в пище… Прямо на глазах некроманта убитая зверушка ритмично дрыгнула задними лапками, перекатилась на брюхо и, как не в чем не бывало, посеменила прочь. От дырки, оставленной Нагом, не осталось и следа. Змей поспешно вернул на место отвисшую челюсть и нервно хихикнул. А не создавал ли он совершенно случайно целую армию мертвых насекомых?! Да вроде нет. Хи-хи-хи. Но мало ли. Хи-хи-хи. С психами и не такое случается. Хи-хи-хи. Надо у Летуньи будет спросить. Хи-хи... Стоп. Летунье?! Гхыр!!! Так вот что так навязчиво бубнит где-то в отдалении! Эта проклятая магия не только звуки гасит, но и телепатию каким-то образом перебивает! Некромант подскочил на месте, чисто заяц. Если путь вперед показался ему долгим, то обратная дорога и вовсе растянулась на века. Пару раз под ноги совершенно некстати попадало нечто крупное и мохнатое. Но знакомиться ближе насекомые не пожелали, энергично перебирая лапками на почтительном расстоянии от прыткого ужина. - Это еще посмотрим, кто кем сегодня подзакусит! – пригрозил охотничкам даро. Пауки согласно защелкали: «Посмотрим, посмотрим!». Первыми парень нашел не своих спутниц, а окружившую их черную, шевелящуюся массу. Как же много! Мелкие громоздились на крупных, крупные – потирали лапки в предвкушении трапезы. Уууу, гадость! Сейчас будет вам! Некромант резко встряхнул руками, разминая пальцы. Теперь легкое, натренированное движение. Почти танец. И совсем немного силы. Превратить такую толпу в пепел? Да проще пареной репы! Ээээ… Кто б это еще им объяснил, а?! Змей обалдело вытаращился на непокорную нежить. Пауки не только не собирался пеплом по ветру развеиваться (а должны были бы!), но, напротив, с аппетитом поедали изящное плетение заклинания. Еще и разбухали.на дармовых харчах, паршивцы! Где тот милый, ласковый и симпатичный червячок? Хочу к немууууу! Завопив (для храбрости) и закрыв глаза, Змей смело ринулся в гущу копошащихся врагов. Когда-нибудь он все-таки пристукнет эту хвостатую мерзавку своими собственными руками!
Луннария: «Змеюшка, ты точно не слишком занят, чтоб тебя!..» Стихии и их порожденья! Летунья лихорадочно кусала губы, уже чуть ли не терзая «нить»… та послушно вибрировала, звучала, не совсем понимая, что от нее требуется… и все… ни ответа, ни привета: ни даже привычного ощущения того, что на конце этой самой «нити» кто-то сидит. Съели его уже что ли?! Увы-увы, признаваться паучки не желали, весьма хищно и упорно пытаясь пробить защитный купол. А спросить непосредственно у съеденного не получалось… Послав еще парочку призывов (на которые не на помощь могут кинуться, а, скорее, чтобы прибить посылающую) на`аша нахохлилась, мрачно разглядывая собравшуюся аудиторию. Сидящая рядом староста, ради такого случая бросившая свои художественные труди, оживленно махала «аудитории» ручкой, тем самым подзадоривая её к дальнейшим действиям… аж завидно, ей-ей! Все-таки, что-то определенно знакомое в этих тварюшках было… могильщики? Хм… уменьшить кое-где, чуть-чуть подправить и только лишь тогда они будут соответствовать описанию в учебнике…. Увы, дальше память работать совершенно отказывалась, намекнув, что и так уже выдала больше, чем от неё требовалось. Ни способа бороться с подобными насекомыми, ни более приличной классификации вида – н и ч е г о. Вот сиди тут и продолжай наблюдать незабываемое шоу. Но кто сказал, что можно только лишь наблюдать?.. Истончающаяся стена ощетинилась длинными шипами льда, не слишком вежливо нанизывая или просто царапая не слишком вертких тварей. Помогло это весьма мало – меньше их не стало, зато они как-будто удвоили усилия… и это просто стена защиты в разводах, или и правда пробитые насквозь твари зашевелились и чинно сползли вниз?! Какого?!.. Немного сумасшедшая улыбка заставляла всерьез задуматься о психологическом состоянии Эйвенталь. Кажется, скоро под куполом будет на одну блаженную больше… «- А есть ли в таком случае повод держать защиту? Поверь мне, так просто лед не тает, да и ты не заметила, что почему-то расходуешь побольше сил, чем даже при простом солнце и теплом денечке?.. и что дальше?.. превратишься в неуправляемую зверюгу с дикой манией выбраться отсюда? Не стоит этого, поверь… так зачем же ждать полного ослабления, ели можно попробовать прорваться просто так?.. - Только мне кажется твоя идея бредовой? - Сама же заметила, что твои шипы не дали никаких результатов… просто, я не хочу, чтобы ты стала невменяемой Стражницей и не угробила себя раньше времени. - Какая забота…» Но в словах голоса была некая доля истины… если вообще можно доверять голосам, раздающимся в твоей голове… Когда пауки внезапно чуть увеличились, девушка сначала даже не поняла причину. А уж когда где-то в отдалении мелькнули чьи-то до боли знакомые рыжие волосы, то сомневаться в этой самой причине не приходилось… пришел на помощь, рыцарь ржавого блюда… хотя, не совсем удавалось скрывать тот факт, что появление даро в поле зрения принесло львиную долю облегчения… Впрочем, этому защитничку еще предстояло пробиться сквозь черное шевелящееся и шуршащее море… Поняв, что долго защиту и правда не продержать, Лунна влила последние крохи в плетение и резко прекратила доступ магии, лишь «попросив» лед на правах дочери таять помедленнее… Спешно перестраивающиеся крылья ловко «захватили» в свои объятия хихикающую Ваэри (та как раз увлеченно водила пальцем по полупрозрачной стене, доводя пауков до состояния неистовства), превращаясь в некое подобие прочного кокона… Тяжеловато… но это лишь для этого состояния… состояния хрупкого существа… Спешное и частичное изменение ипостаси заключает в себе не слишком приятные чувства. Зато несет с собой более длинные и прочные когти, клыки, повышенную ловкость и крепкие крылья… а еще словно вливает в кровь заряд адреналина, хотя и требует после этого неимоверно высокую цену… Где-то в отдалении вопил Змей, не то пугая пауков, не то придавая себе храбрости… Лед предательски быстро таял, кружево магии, с трудом поддерживающееся в теплоте и постоянных атаках уже разлеталось на меленькие клочки… а посреди сферы, мозоля многочисленные глаза, восседало странное существо, приглашающее скалящее клыки и изредка встряхивающее копошащийся и похихикивающий пушистый кокон за спиной. Заходите, гости добрые, берите что надобно… Стена, тонкая стена, поддерживающаяся лишь верой, с извиняющимся хрустом раскололась. Кружевное плетение распалось, спешно поглощаемое наиболее прыткими особями… Первые сунувшиеся в образованную трещину обратились в хрупкие ледяные статуи. Стихия – не магия, так просто её не поборешь… вода есть везде, даже в самом спертом воздухе… и может ли она отказать своей дочери, так молящей об одолжении?.. Статуи рассыпались под напором своих сородичей с той целью, чтобы никогда не восставать… остальные помедлили, по одному проникая через исчезающий купол и выстраиваясь полукругом… словно не решаясь…. Или просто – кого-то дожидались?..
Пернатый Змей: Горцы любили говорить, что труднее всего заметить самые очевидные вещи. Точно слепцы, мы годами бродим вокруг них. Но, даже натыкаясь, отказываемся видеть и вновь, ,и вновь ищем неуловимую Истину, там где её и быть-то не может. К чему все это? А попробуем решить небольшое уравнение. Возьмем несколько сотен дохлых пауков прибавим пару законченных психов и помножим все это на темные залы мертвого города. Что в результате? Вкусный ужин, вестимо. Что в неизвестных? А как вы сами думаете? Никак? Плохо. Просто отвратно! И чему вас только в школе учили? Ах, как складывать гениальных мерзавцев с насекомыми вы еще не проходили? А как у вас обстоят дела с наблюдательностью? Что, опять не как? Жаль, жаль… Попробуем зайти с другого бока. Вот есть вы, такие упитанные и, вне всякого сомнения, аппетитные с точки зрения пары сотен голодных тварей. На их стороне несомненное преимущество в силе и количестве. Проходит минута. Пять. Десять. А вы все еще живы. Ни царапинки! Вопрос: а так ли надобно неведомым тварюшкам ваше совершенное тело? У них вроде и своих собственных хватает. Всем бы так регенерировать! Интересная идея. Определенно требует проверки. Змей остановился. Вопить он прекратил уже давно. Воинственно размахивать посохом – тоже. А какой в этом прок? Черное паучиное море было намного проворнее сына огня. Наг только вздымался в воздух, готовясь обрушить на противника удар невиданной силы, а там, куда он был нацелен – уже и не было никого. Все равно, что и впрямь воевать с водой. Даро повертел в руках совершенно бесполезный посох, философски пожал плечами и пристегнул к поясу. Потереться еще в такой суматохе! Тут, ближе к середине зала, марево древних чар было намного слабее. Около стен, едва можно различить что-либо на расстоянии полуметра. А здесь, пожалуйста – целый десяток шагов. Её-ей, лучше бы его не было! Жуткая копошащаяся масса мешала сосредоточиться. Мешала, наконец, решиться на очередную авантюру. Где-то нам края сознания паниковала Летунья. Чужие мысли набатом звучали в голове, а чужие чувства – тревожили разум и сердце. Нет, малыш. Извини. Продеться тебе подождать. Мерзавцы, они такие. Их никогда нет рядом, когда очень этого хочется. Глубокий вздох. Медленно опуститься на корточки. Протянуть вперед руку. Туда, в беснующуюся мешанину из лапок и округлых тел… Если твои догадки подтверждаются, это не всегда плохо. Ну, ладно, ладно, наткнувшись в лесу на засыпанный снегом холмик и что-то лохматое и клыкастое, в нем обитающее, ты едва ли получишь моральное удовлетворение от подтверждение смутных подозрений. Но хотя бы сможешь гордиться в посмертии, что сумел-таки запомнить наглую харю сожравшего (чтоб он от несварения желудка сдох!) тебя медведя. Скажете, мало утешает? Так случайная стрела в спину и того хуже. Даже и не знаешь, кого пугать своими замогильными подвываниями и бледно-зеленым цветом призрачного лица. - Мы – кретины, - флегматично заметил Змей единственному достойному слушателю в этом зале – молодому некро-пауку, устроившемуся на расстоянии вытянутой руки и с нее же и поедающему сгусток магической силы. Насекомое уставилось на своего кормилица всеми своими глазами разом и издало сочувственный стрекот, - Законченные, - печально констатировал очевидное даро и, с изрядной долей близящегося помешательства, подумал что, так и до бесед с мебельными гарнитурами дело дойдет, - Обидели таких милых тварюшек. «Милый» паук иронично цыкнул. Его собрат, устроившийся на плече некроманта (изначально бедняга покушался на Змееву макушку, но тут уж сам парень был категорически против) заверещал что-то в самое ухо и выразительно замахал лапками. Дескать, что мы, не люди что ли?! Не понимаем?! Но раз все миром уладилось, оно и ладно. А кто старое помянет, тому и… - Где тут эта дуреха?! – спрашивал даро уже сам себя. Но пауки, похоже, аналогично оценив умственные свободности одной хвостатой девицы, одновременно тыкнули лапками в пространство. Змей истерически хихикнул. Интересно, а мебельные гарнитуры ему тоже отвечать будут?! Надо как-нибудь на досуге попробовать... – Проводите? Предложение восприняли с энтузиазмом. Наземный паук метнулся в гущу насекомых, а спустя пару мгновений над копошащемся морем подпрыгнула истерично верещащая и колотящая лапами по воздуху знакомая мохнатая тушка. Собрат наплечный тоже не отставал. Азартно пощелкав жвалками, он решительно погнал своего «скакуна» вперед, вереща тем громче и противнее, чем больше Змей отклонялся от заданной траектории. Остальные насекомые сперва просто пропускали, заинтересованно прислушиваясь. Но уже вскорости новая игра нашла в их душах живейший отклик. Первая половина в едином порыве пыталась препроводить блудного рыцаря к его «обожаемой» женушке. Чего хотела вторая осталось неизвестным, но гвал стоял несусветный. …А чего вы, собственно, ожидали? Ели на вас прет нечто уродливое, восьминогое и голодное, это еще не значит, что оно вас съест. Монстрам, знаете ли, тоже бывает скучно Вдруг, они поговорить по душам хотят? А вы в них сразу мечем тыкать, фаерболами кидать. Не красиво выходит, не вежливо!.. А уж если уж оно вообще материей не питается, то вам и вовсе бояться нечего. Ну а чем же еще, кроме как не магической энергией, могут питаться пауки в этом Стихиями забытом месте!? И заклинания охранные они «разъели». И выползли, вовсе не на охоту, а любопытства ради. Скучно же целыми днями одни только пустые подземелья и видеть… Получив последнего напутственного пинка от провожатых и совершенно неожиданно обнаружив под ногами своего наземного приятеля, даро энергично взмахнул руками, безуспешно пытаясь вернуть телу устойчивое положение. Помогло мало. Особенно стараниями второго паука, столь не вовремя покинувшего свой неустойчивый насест. Насекомые огорченно переглянулись - парень распластался на животе и признаков жизни не подавал. Подумали и осторожно – а вдруг та странная деваха опять что-нибудь устроит нехорошее – подобрались к кормилицу и дружными усилиями перекатили на спину. Потом неуверенно потыкали лапками. Потом попрыгали на животе. А потом с визгом удрали к своим приятелям, когда «труп» вдруг с утробным рыком подхватился на ноги. Паукам Змей даже завидовал. Им-то не общаться с этой… этим… чем стала Летунья. Глубокий вздох. Резкий, совершенно нечеловеческое движение-разворот, лицом к спутницам. Изумруды глаз – глубоких и подозрительно бесстрастных – скользнули по изменившейся фигуре девушки. По злобной и опасной бестии, в которую она превратилась. Клыки, крылья, когти – мелочи. Прежде всего, изменяются глаза. Становятся незнакомыми, даже не звериными. Какой зверь способен на такую безумную жестокость?! Боевая трансформация. Защитная реакция организма, перекраивающая на новый лад и тело и сознание. Заставляющая быть кем-то совершенно другим. Чужим. А даро и не представлял, что на’аша на неё способна. Наверное, надо было что-то сказать или сделать. Но как преодолеть собственную неприязнь? Вросшее за долгие годы наземной жизни чувство брезгливости?
Луннария: ООС: и не надо на меня так смотреть… 0.о сама вижу – собрались два ненормальных… Уже устала… Сдавали нервы… Сколько можно? За последнюю прорву часов практически не было и минуты, когда она не рисковала если не своей жизнью, то хотя бы рассудком… сводила ли её с трезвого ума близость даро или пытался съесть огромный червяк, испытывала ли она холод тысячи злобных духов или держал её за подбородок дьявол в черноволосом обличии… У всего есть предел… предел, маскирующийся под усталость, зажимающий в тиски слабый здравый смысл… Светлые-светлые, полупрозрачные нечеловеческие глаза настороженно следили за пауками. Кто-то лихорадочно отнимал у своего собрата остатки быстро исчезающего кружева магии, кто-то не менее внимательно следил за самой на’хассе, а кто-то просто бестолково подпрыгивал на месте… Ну и? Кого мы ждем? Нападайте, чтоб вас все гении стихий побрали!!! Надоело!!!.. Ну!?! Девушка недовольно дернулась, болезненно сморщившись и вызвав легкую волну среди черных тел – приближающийся свист-верещание-стрекот острыми иголочками впивался в нежные барабанные перепонки и масляно растекался внутри. Движение, вырывающееся из общего мельтешения – кто-то приближался. Знакомый?.. Знакомый.. Оскал озадаченно угас, ограничившись лишь легким шипением в сторону слишком осмелевших пауков. Приближающийся человек внезапно не удержал равновесия и упал вниз, на пол… наверное, больно… Знакомый… «Солнышко, так тебя раз так! Почему у тебя всегда все выходит наперекосяк?! Ты когда вообще последний раз тренировалась со своими ипостасями?! Уйди со второй ступени – тебе хватит и первой! Самоконтролю не училась?!?» Знакомый голос… Холодный зеленый лед обжег подобно раскаленному металлу. Змей?.. Светлые глаза мигнули, становясь снова синими, а потом, чуть подумав, просто серыми… Осознание собственной глупости – вещь всегда очень неприятная и несимпатичная. Особенно, когда ты понимаешь, что твое решение было слегка поспешным, хотя и основанным лишь только на внешних признаках, без детального анализа. Да, возможно, у нас сдали нервы. Да, возможно, мы погорячились… Да, возможно, откровенно сглупили… Но это же не повод так смотреть… и такое чувствовать… вибрацией отдающееся на том конце «нити»… Или причина кроется гораздо глубже? Снова судим поверхностно?.. Только вот почему-то желания дотошно копаться в чужих основаниях не было ни на йоту. Его дело, к тому же – как ни крепка «нить», он – загадка… и имеет право оставаться ей, даже в ущерб… ай, да что там… Медленно отпуская ипостась и, сразу же чувствуя нарастающую боль в теле, Луннария вытряхнула из крыльев радостно хихикающую Ваэри, и мгновенно опуская их привычным шелком, в который тут же и закуталась, словно в защитный плащ. Уже не съедят, если так хорошенько подумать… а если и съедят, мы к вам в телохранители не записывались, не наша забота. Мы вообще тут по собственной глупости и не вовремя проснувшейся привязанности. По глупости… стихии, до чего же обидно иногда бывает чувствовать себя в любом случае полнейшей дурой! Успокоиться… просто надо успокоиться… как всегда попытаться «умять» все чувства - обиду; грусть; облегчение, смешанное с львиной долей раскаяния.. эту гремучую смесь – обратно, внутрь. И закрыть на ключ, заморозить… конечно, это снова вырвется наружу. Болезненней и опаснее… но это будет не сейчас – в полете ли или во сне, это придаст либо гнева и скорости… либо снова сделает мокрым подушку и уляжется неровными волнами, позволяя снова покрыться ненадолго льдом… И все-таки, это – усталость. Как у ребенка, обидевшегося на весь мир, что тот не хочет оставить его в покое. Наверное, не слишком точное и лестное сравнение… но хоть как-то описать это необоснованное, но столь странно логичное чувство надо? На`аша… не человек… не надо смотреть на её действия с человеческой точки зрения – глупо. Все равно лишь только для неё самой все-все-все будет вполне обоснованно… а для всех остальных… Стальные глаза скользнули по некроманту, по выжидающе замершим паукам, по лезущей изучить новых друзей поближе Ваэри… Лишняя?.. Резко, словно тело без костей и не разваливается на части от больной усталости, Эйвенталь встала, заставив самых ближайших пауков нервно дернуться. И эти туда же… Не будем мешать дипломатическим переговорам – а то вдруг снова сделаем неправильные выводы? «- Девочка… - Просто помолчи. Не надо…» Развернувшись и поправив крылья, Таль быстро пошла в сторону ближайшей стены, плавно врезаясь в многоглазое «море»… … чуть наклонившись, по пути, извиняющееся прошлась тонкой рукой по спинке одного крупного паучка… А потом, чуть не натолкнувшись на стену, недалеко от памятного входа, опустилась вниз и разве что ручки на коленях не сложила – под снова сомкнувшимися крыльями не видно… Все. Буду сидеть здесь и делайте что хотите. А вы пока поисследуйте сие место… а я даже смотреть не хочу… «- А не слишком ли демонстр… - Хватит…» - голос испуганно пискнул и замолк, задавленный мысленным блоком… …нету логики… Непонятно откуда возникшая боль глубоко внутри пульсировала и притягивала внимание. Хотя, почему – непонятно? Так ноет застарелая рана, не желающая закрываться и до сих пор кровоточащая… это бывает, если очень-очень долго держать все в себе… накапливаешь, накапливаешь… а потом, даже на самый неосторожный жест внезапно срываешься… ..усталость?... С какой бы радостью она оборвала бы сейчас «нить» - оставалось лишь молить стихии об односторонней передаче чувств… но нет – нет… проклятье, полученный «канат» можно лишь вырвать вместе с частью себя – вот до чего доходит несдержанность и глубоко скрываемая эмоциональность… не надо хотя бы его посвящать во внутреннюю бурю… непонимание… Внешне Лунна старалась выглядеть спокойной. В какой-то умной книжке, прочитанной давным-давно, она видела краткий совет: «Если долго улыбаться или сидеть хмурым, выражение лица «прирастет» к вашему психологическому состоянию и изменит ваше настроение». Хотелось бы верить, что произойдет это быстро… Намного быстрее, прежде чем последний заряд бодрости не растает и тело повалится в болезненных судорогах, усугубленных лишь столь хаотичными сменами состояний. Оставалось лишь надеяться и убеждать себя, что скоро будет хоть какой привал… иначе из временно-добровольного он станет вынужденным и самым неудачным… Времени прошло не более минуты…
Пернатый Змей: Завидовать безумцам – зло. Но что еще остается, если единственным счастливым существом в их ненормальной компании остается Ваэри? Червяки там, пауки – да разве это может хоть кого-нибудь волновать?! Вот и староста лета считала, что нет. На корточках, едва не касаясь кончиком носа пола, она снова выводила в пыли странные закорючки прихотливого узора. И сотни восьминогих и мохнатых приятелей, прищуривая свои многочисленные глаза и хмуря несуществующие брови, сосредоточенно двигали лапками. Паукам тоже можно было позавидовать. А вот как назвать то чувство, которое испытываешь, замечая в ком-то другом нечто, к чему стремился сотни лет? Наверное, это тоже зависть. Просто совершенно другая, жгучая. Человеческая. Видеть с какой легкостью чужое тело возвращает себе прежний облик, и понимать – что и само превращение было сознательным и что тебе подобное не удаться никогда. НИ-КОГ-ДА. Слишком долгий срок для бессмертного существа. А тело… оно так и будет творить то, что ему вздумается. И когда вздумается, возвращаться обратно. Или не возвращаться. Совсем. Должно быть, она заметила что-то такое в выражении его лица или прочитала по этой проклятущей связи. Истинный Огонь, ну кто только подарил этому миру телепатов?! Нет, не так… Кого надоумило наделить способностью читать чужие мысли взбалмошную, неуравновешенную девицу? Он почти ожидал, что Летунья закатит великолепную истерику – традиционно женский способ выплеснуть негативные эмоции. А она просто встала и ушла, всколыхнув черное живое море. Наверное, это правильно. Можно было позволить её забиться в какой-нибудь угол. Побыть одной, проклиная свесь белый свет и себя в первую очередь. Окажись она человеком, Змей бы так и поступил. Но… проще уверить разум, что можно летать без крыльев, чем совесть, что никакой твоей вины в случившемся нет. Она все равно будет подло шипеть под ухом и царапать на сердце. Ах да, есть еще это вездесущее чувство ответственности. Куда же без него?! Резко, по-звериному встрепенуться. Загнать подальше и завить и брезгливость. Девочка не виновата, что кое-кто время от времени обрастает чешуей. И не забываем, про нашу фирменную ухмылку! Знаем вы вас, хвостатых! Удумаете очередную глупость, а нам, таким гениальным мерзавцам, потом все исправляй! Телом своим красивым рискуй, понимаешь! Так что никуда вы от нас сейчас не денетесь. Вот как выберемся от сюда – милости просим. А пока – шиш вам. Большой и с маслом! Пауки шарахнулись в стороны, уступая дорогу решительно шагающему мужчине. Лунну искать даже толком не пришлось. Нечто внутри безошибочно указывало направление. Да и новые знакомцы расстарались во всю, когда сообразили, кого ищет некромант. Такую интенсивность стрекота и скрежета не смогла полностью поглотить даже остаточная магия, и по залу, впервые с их прибытия, прошлось многоголосое эхо. Пустота шевельнулась, с явной неохотой выпуская из своих недр нахального рыжего типа. Слишком уж близко выпуская, всего в паре шагов от хандрящей девицы. Змей еще и хмыкнул, сверху вниз пройдясь сияющим драконьим взглядом по «совершенно спокойной» фигуре девушки. И выразительно усмехнулся – не верю! Тело зябко и беззащитно кутается в крылья. Спина – прямая, точно палку проглотила. И выражение лица, которое уж не как нельзя назвать безмятежным. Спокойствие, ха! Скорее похоже на то, что кое-кто наивно пытается себя в нем уверить! Достаточно только прислушаться… Грусть. Обида. Непонимание. Застарелая боль. Сотни эмоций – свои и чужие – в едином, свитом вместе, урагане. Слишком сильно, для того, кто от рождения лишен способностей к телепатии. Слишком опасно, для того, кто даже не может защититься. Как отличить? Как найти в этом себя? А стоит ли искать? Может быть, принять все это? Впитать в себя. Сделать своим. А после успокоить точно так же, как ты усмиряешь самого себя. Очень просто. И почти невыполнимо. Для того, что бы придти к этому, смириться с необходимостью делить себя с совершенно другим существом, понадобились годы практики. Что лечит от хандры? Чужая жалость? Не говорите ерунды! Жалость её только пришпорит, как всадник – послушного коня. От обиды есть лекарство и получше. Злость. Наорите, двиньте кому-нибудь по морде, и вам сразу станет просто до отвращения хорошо. Изумрудные глаза нехорошо сощурились, а на физиономии – мерзкой, до отвращения довольной физиономии законченного мерзавца (И психа. Кто же в здравом рассудке и трезвой памяти станет провоцировать стихию?!) – появилось надменно-презрительное выражение. Вот и попробуй, отличи, сколько тут игры, а сколько – правды! - Мерзавка! – он даже голоса повышать не стал. Одно дело говорить гадости в сердцах и совсем иное – вот так вот намеренно хлестать словами. Тут даже не имеет значения, что именно вам скажут. Больно будет все равно. А всякая боль, как известно, провоцирует агрессию к её источнику, - Влюбленная трусливая дура! Как же – обидели несчастную, обманули! В книгах написать забыли, что пауки не жрут идиоток. А голова нам на что? Ах, шляпы носить! Какого черта ты вообще сунулась в этот город?! Тебе никогда в голову не приходило, что ты мне не нужна?! Есть у даро одно замечательное качество: притворяться они не умеют. Всякие разыгрываемые эмоции, точно маска, надеваются поверх собственных чувств. Чужие, но в тоже время свои. Можно же найти повод возненавидеть даже самого благородного человека. Или разозлиться на самого несчастного. Что же до остального… … Он и так знал что несет несусветную чушь. Но какое, в сущности, это имеет значение?!
Дмитрий: офф:сорри, мало написал))) времени мало было))) вижу, вы тут без меня славно развлекаетесь))) Что остается в таких ситуациях? Правильно. Мысленно поаплодировав выдержке даро, Дмитрий потащился за ним во дворец. На еще одну пару стражников он даже не взглянул. Чего там. Если людям угодно глотать любую гхыротень, которую им впаривают, то это уже их личное дело. Дворец просто поражал разнообразием красок и роскошью убранства. Тысяча и одна ночь отдыхает, как сказал бы старый друг Дмитрия, тот, о котором вампир запретил себе думать вот уже черт знает сколько лет назад....Но фраза просто просилась на язык, жаль, говорить было не с кем. Не с лошадьми же. А даро явно в своем личном списке давал первое место крысе. (Дмитрий не удержался от ехидной мыслишки на этот счет. Правда, оную мыслишку лучше в приличном обществе не озвучивать. Мало ли, до чего доходит фантазия стукнутых по голове и проголодавшихся вампиров). Прогулка с открытым ртом длилась недолго. Очень скоро тяжелая и яркая роскошь дворца стала утомлять Дмитрия, а под конец и вовсе давить. К конечному пункту вампир прибыл, мрачно озирая окрестности с высоты своего роста и этак задумчиво покусывая губу. А чудо-рыбина в аквариуме удостоилась такого тяжелого взгляда, что, право, стоило бы где-нибудь поставить противовес. Постояв некоторое время безмолвной статуей, недовольно косящей на разгулявшуюся над фруктами лошадь и спокойно усевшегося даро, Дмитрий сделал шаг к аквариуму. Просто посмотреть, так сказать. Вампир и рыба, таращащиеся друг на друга через стекло. Исключительное зрелище. Противный писклявый голосок заставил его вздрогнуть и быстро оглянуться. Поздравляю, родной. Прощай, крыша. Ты доигрался. Теперь даже эта крыса, колданувшая что-то в саду, обнаружила способность (и, главное, желание) разговаривать. Причем много и нагло. Вспышка. Мощная вспышка силы...На мгновение забывшись, Дмитрий удивился, что вокруг все так же каменно-спокойно. Хотя такое, казалось бы, можно почувствовать кому угодно - да, кажется, они и почувствовали...все, кроме парочки неизменных стражей, маячившей неподалеку у какого-то очередного прохода. Да и что с них взять, болезных, как бы их эта крыса своей наглостью не выключила... Прикрыть глаза. Увидеть снова нити, ведущие от лошадей вглубь переместившегося узла - нити натягиваются и пульсируют. Что-то с хозяевами лошадей снова творится. А сила бьется, все так же живо и сильно... Открыв глаза, Дмитрий обнаружил, что он мерит торопливыми шагами комнату - от одной стены к другой. Быстро, нервно, угловато. Что это с тобой? Такие магические вспышки уже стали выводить тебя из себя? Заткнись. Мне не нужно сейчас раздвоение личности. Дмитрий на полушаге резко развернулся и посмотрел на даро. - Мне нужно спуститься в подземелья, - тихо сказал он. Тон "возражения бесполезны". Хоть с даро это и почти не прокатывает... Дмитрию в данный момент было глубоко плевать на мнение оного черноволосого субъекта, романтично и невозмутимо усевшегося с крысой на плече.
Луннария: Заниматься самокопанием не всегда полезно и верно. Приходишь к совершенно нелогичным выводам, ухудшая и без того плохое настроение; начинаешь впадать в депрессию; невольно злишься на саму себя… Особенно это опасно, когда в теле властвует усталость - и не только в теле, но еще и в голове. Перестаешь держать себя в рамках, не действует самовнушение, обижаешься на весь мир. Вы видели, как ведут себя маленькие уставшие дети? Они начинают топать ножками, огрызаться на взрослых или просто рыдают. Даже самые воспитанные малыши так или иначе подвержены этому. Вот и сейчас. Можно было в самом начале этой нелепой ситуации рассмеяться, опустить крылья и действительно полезть целоваться с насекомыми, не чувствуя за собой вины и просто радуясь столь быстрому разрешению проблемы. А вот только потом, когда никто не видит и место поспокойнее – повыть и подубасить стены. Но нет, мы всегда идем куда более извилистым путем, сильно любя обижаться на всякие мелочи. «- Милая моя, успокойся. Четвертая ступень ипостаси тебе сейчас совершенно не улыбается: действительно, подумай о последствиях! - Что за ступени, о которых ты мне все время талдычишь?» - лениво, словно пытаясь действительно успокоиться… и словно действительно неинтересно… «- Их всего пять… первая – защитная реакция, простая ступенька. Контролируется. Вторая – чуть заглушающая чувства, более опасная и менее контролируема. Третья – совершенно неконтролируемая, теряешь на время «себя», становясь настоящей машиной… вот только входишь в неё добровольно и осознанно. Четвертая – контроль относительный есть, но лишь как установка на какие-то принятые тобой законы… самая опасная, непроизвольная. Пятая – приравняю её к смерти, хорошо? - Путанно как-то… - А ты ожидала что-то иное в свой адрес?..» Чужое приближение девушка почувствовала сразу же. «Нить» затерялась в круговоротах мыслей и чувств, но она уже и не особо была нужна. Обостренные чувства выдавали окружающих с головой, что было совсем нежелательно… Зачем? Зачем он пришел? Неужели так сложно оставить её хоть ненамного в покое?! Настороженный взгляд, плотно сжатые губы и кулаки – напряженность во всем теле. Как еж ощетинивается всеми иглами… Что тебе нужно?! Уходи, пока не поздно!!! Если он пришел успокаивать, то пускай возвращается к паукам – не нужно! Сами справимся… …внутренне девушка была готова практически ко всему. Но только не к тому, что последовало затем… Холодные презрительные огни глаз. Ухмылка, которую так и хотелось стереть с этой красивой морды лица… И слова… Слова, бьющие, как град размером с половину ладони. С каждым словом, с каждым звуком черты Летуньи менялись. Практически неосознанно… Они становились резче, четче, холоднее… непривычнее… «ужаснее», как добавил бы человек. И рухнул бы в обморок, на всякий случай. Мало ли… …потому что не поймешь по ничего не выражающему лицу, словно скованному судорогой: не то убить тебя собираются, не то просто – покалечить хотят. «Четвертая ступень… он самоубийца?... Он что, не понимает, что сам себе гроб заколачивает?! Не слушай его... нет, нет! Солнышко, солнышко, опомнись! Борись! Не дай себе сорваться – это слишком плохо может кончиться! Успокойся!» - голос, все чувства - словно заглушились, отступив на второй план. Не поймешь – где свои, а где чужие. Где правда, а где ложь… только одно чувство ощущалось невероятно ярко. …Замолчит, пускай он замолчит!.. Страх. И ладно бы за себя… Какими бы словами не бросался даро, он явно не понимал всю серьезность положения. Не понимал одну простую вещь – не надо её трогать в таком состоянии. Не просто так же она ушла! Ведь… Луннария просто физически не сможет ничего ему сделать серьезного. Как и добровольно отстать, перестав восторженно следить за каждым его шагом. Это граничило с безумным обожанием, даже некой преданностью… и пугало не меньше огня. Злая, обиженная, усталая… взбешенная… Даже в этом состоянии есть возможность контролировать себя, если это касается того, кто тебе невероятно дорог… пусть он не считает так же… пусть…главное – не причинить вреда… невозможно пересилить себя…даже на четвертой, предпоследней ступени. - Прекрати! Прошу тебя… - едва слышно прошептала она, зажав ладонями уши, жалея, что не может закрыть глаза – мускулы лица практически не слушались... не видеть, не видеть его… хотя бы… не слышать. Зачем он так?.. Возможно. Возможно, она бы сдержалась… приложив драконью силу самоконтроля, в котором она практиковалась с самого детства по вполне понятным причинам. Если бы не последние слова, проникшие сквозь все барьеры… «…не нужна?..» Набор фразы из двух слов, а эффект, как от громового раската. Самое страшное, что может услышать ребенок от родителей. Самое страшное, что может услышать та, которую бросали бессчетное количество раз… Самое страшное, что впивается в грудь намного сильнее давешней обиды… Самое страшное, что невозможно игнорировать… В воздухе запахло электричеством; на каменной стене, в разные стороны от сидящей фигуры начали разлетаться капризные ленты инея, складываясь не то в загадочные символы, но то в простые узоры. Температура резко падала… Вокруг творилось немыслимое для теплой пещеры действо. Вихревой холодный ветер, злобно гудя, бился о стены, кружил в себе мелкие-мелкие острые кристаллики льда, играл круговоротами вековой пыли. Резко поднятое лицо на`аши на долю секунды утратило любые черты, словно у настоящей мраморной статуи, которую мастер не успел наделить обликом – только горящие синевой глаза выдавали в ней живое существо. В воздухе застыл неуловимый слухом, но ощущаемый всеми клеточками тела крик. Так, наверное, кричит ветер, попавший в плен – неотличим от простого гудения, но так невероятно узнаваем, так выделяем из общих звуков… Сплошная стихии, без всякого признака магии. Просто холодный вихрь, простой ледяной снег… чья цель была тоже невероятно проста – рыжеволосый парень, стоящий в каких-то жалких парочках шагов… еще доля мгновения… еще чуть-чуть… и… Синие гневные глаза через силу закрылись… Нет. Увы, мечтам ветра наказать того, кто обидел его дочь не суждено было сбыться – он словно наталкивался на стену буквально в сантиметрах от совершенного лица и беспомощно развеивался, играя остатками перьев, злобно дергая за волосы – все еще сильный, но не сокрушительный. Не смертельный… просто холодный… Сколь ни велико было желание стихии, сколь не являлась она матерью для этого существа – одновременно, она и подчинялась ей… пусть неохотно, но вынужденно. И не желала причинять боль… ей. Буря, снежная буря, на площади несчастных нескольких метрах, потихоньку успокаивалась. Как бы она хотела разгуляться, уничтожив все, что встретит на своем пути. Простое «нет» любимой дочери, простой окрик хозяйки на слишком ретивого пса. Стихия ушла, оставив после себя чистый клочок пространства, холодный воздух и напуганных пауков, срочно отступивших куда-то как можно подальше. А еще – фигуру с поникшими плечами и съехавшими крыльями, беспомощно раскинувшую руки и чему-то горько-горько улыбающуюся… Кому-то пустота внутри вместо вызверившейся на весь свет боли и может показаться чем-то вполне приемлемым. Но спокойная пустота на то и есть, чтобы её чем-нибудь заполнить… Так почему бы… «Не нужна?.. боюсь, в этом мы не схожи. Ты мне нужен… хочешь ты того или нет… смирись…» - Дурак, - тихо прошептала Таль, поражаясь собственным мыслям, не открывая глаз и весьма гулко стукаясь затылком о стену. – Самоуверенный дурак… - слова с трудом вырывались из раздраженного горла… Ну, зато хотя бы успокоились...
Вешалка: ООС: Дмитрий ты и не представляешь КАК нам весело)))) ПыСы: Бред. Ага. Но и писалось на скору руку) Все проблемы начинаются тогда, когда в плане появляется некто неучтенный. Вместо того, что бы отвести пару лошадей на конюшню и кратчайшим путем оттуда в мертвую часть города, пришлось тащить «посла дружественной державы и его священных животных» испить чаю в одну из комнат, где обычно дожидались высочайшего приема всякие подозрительные типы. Под бдительным надзором бравых стражников, которых необходимо выпроводить за дверь в кратчайшие сроки. Вся прелесть тайных ходов в том, что знает о них малое количество народу. Цветочек, которым вороватая крыса едва не выколола глаз, мужчина благоразумно реквизировал первым же делом. Повертел в длинных пальцах, невозмутимо полюбовался бледно-зелеными лицами бравой дворцовой охраны и решил, что золотая роза будет просто замечательно комбинировать с их нездоровым цветом. - Подарок от благородного посла благородным стражам города! – морды мальчишек при виде драгоценного подношения удлинились пропорционально его стоимости. Умные ребята, далеко пойдут. Даже узнав в злополучном цветке заслуженную гордость нынешней Королевы – фрагмент золотого букета неизвестного ювелира, уже без малого пол века демонстрируемый всем почетным гостям - стражники стойко изобразили на лицах безграничное счастье от получения такого великолепного дара, от души поблагодарили одаряющего на своем родном подгорном наречии («Послу» крупно повезло, что из сказанного он не понял ни слова.) и поскорее, пока никто не заметил, кинулись возвращать спертую крысой вещицу на прежнее место. - В некоторых культурах, - меланхолично и обращаясь, похоже, к лупоглазому сому, обронил даро, - в жертву богам принято приносить священных животных. Считается, что оные гораздо лучше донесут послание до своих покровителей. Не правда ли, удивительная традиция? Вешалка, ради такого дела оторвавшись от сладких круглящей ананасов – эх! Когда ж еще такую баснословную роскошь попробовать удастся! – оттопырила верхнюю губу и раскатисто заржала. Хитрющие раскосые глазищи кобылы внимательно наблюдали за вышагивающим тудыть-сюдыть Дмитрием и, судя по задумчивому выражению изящной морды, их обладательница уде прикидывала, какую бы гадость еще учинить. Наконец, когда на очередном повороте нервы несчастной лошадки не выдержали, белые зубки цапнули мельтешащего вампира за ворот рубахи. В полуподвешанном состоянии «посол» смотрелся просто очаровательно! - Нам нужно спуститься в подвалы, - невозмутимо поправил черноволосый. Темные глаза действовали не чуть не хуже вековечных льдов. Все, попавшее по их влияние, долзно было остыть, замерзнуть и покрыться вековечным инеем. Длинные пальцы оттискали на резной поставке аквариума два неприметных углубления, слегка надавили, пробуждая к жизни сокрытый внутри механизм. Резервуар с водой дрогнул, сом внутри величественно колыхнулся. В полу открылся округлый проем, достаточно большой, что бы внутри поместилась сразу пара другая эльфинитов. Что оные, в морде Вешалки, и не преминули продемонстрировать. Лошадиная голова, с любопытно настороженными ушками, сунулась внутрь, задумчиво втянула ноздрями воздух и, сочтя проход безопасным даже для такой слабой и беззащитной лошадки, с бодрым ржанием скрылась внутри со всем остальным телом. Стремительное «вжух». Радостный визг. Смачное водное «хлюп». И подозрительная тишина. Странные звуки, скажите? Ну… это смотря для чего. Вот для водной горки – в самый раз. И быстро и весело. Не зря же их дети так любят. Дети-то детьми. Но сейчас испробовать такое предстояло вампиру и крысе, уже отдираемой от плеча и водворяемой на самый край проема.
Пернатый Змей: Существо разумное, перед тем как расковыривать снежную шапку на какой-нибудь особо высокой горной вершине, дважды подумает, зачем оно надо и к чему может привести. Змей же, в лучших традициях своего неугомонного народа, сперва вызывал лавину, и уже потом решал, чем осыпающаяся на рыжую голову куча снега может пригодиться. Или куда от неё спрятаться, если с первым пунктом возникали некоторые затруднения. Встречались, конечно, такие авантюристы и среди других рас. Но, вдоволь набегавшись по скалам, не по одному десятку раз ломав конечности и уверившись в том, что жизнь, слишком ценная штука – даже самые безрассудные из них рано или поздно успокаиваются. Остепеняются. Обзаводятся хозяйством в какой-нибудь глухой деревушке, берут в жены смазливую девицу и до самой смерти своей рассказывают многочисленным потомкам байки про свою славную молодость. Кто угодно – только не даро! Знали бы только люди, на какую неистовую силу осмелились когда-то поставить рабское клеймо! Огонь не трудно заключить в недра камина, но что помешает ему спалить ваш дом?! И в этом – все даро. Вся их безумная, бесконтрольная стихия, требующая выхода и помноженная на изрядную долю драконьего любопытства, заставляла время от времени вытворять несусветные глупости. Даже зная, к чему это может привести. Даже зная, какое за это последует наказание. Исключительно обдуманно и осознанно, в общем. За рядом некоторых исключений, слишком безрассудных и экстремальных даже по меркам даро. В список таковых с недавних пор попало и «не доводить на‘ашу до состояния тихого (Негхыра себе тихое!) бешенства» А смысл? Да никакого! Никто и никогда не назвал бы Змея великим пророком, но тот мерзкий голосок внутри, что звался интуицией, клятвенно заверял: лучше не расслабляться. То ли еще будет. Тебе же самому очень хотелось узнать, на что способна твоя спутница! Ну, как, узнал? Узнал. Впечатляет… … Чужая стихия медленно, нехотя отступала. Ветер еще бушевал, обжигая кожу своим ледяным прикосновением, в бессильной злобе бросался на древние стены, на притихших пауков. Трепал одежду и волосы. Поэты любят повторять, что морозный зимней воздух благоухает особой свежестью. Но этот ветер принес с собой только запах незаслуженной обиды. Горечи. И опасности. …Немногие могут похвастаться, что видели, как рождается ТАКАЯ буря, и остались живы… Это было… красиво. Упорядоченный хаос воздушный потоков, невесомое плетение древних сил и управляющее этим искрящимся великолепием холодное, не живое существо. Белая крылатая тень. Само воплощение морозной стужи. Снежная Королева из детских сказок. Все они, такие умные, ошибаются, считая её укутанной в белы шубы стервозной теткой. Эта девушка. Без возраста. Без сердца. Страха не было. Только восторг и восхищение. И будоражащее, медленно разливается по телу тепло собственной встрепенувшейся стихии. Еще не ответившей на брошенный вызов, еще застывшей в напряженной и чуткой готовности. Тут, глубоко под землей, в мертвом городе, построенном драконами, ее зову откликался каждый камешек. И нечто еще, в сотни раз более опасное и дикое, чем сам огонь. Нечто, веками ждавшее своего часа в темноте переходов. Вот-вот она всколыхнется, оближет укутанные инеем стены и доберется до дерзкой девчонки, осмелившейся учудить такое в её владениях! Но была в происходящем и какая-то особая, не поддающаяся логичному объяснению уверенность в том, что чуждая сила не причинит вреда. Не сможет. Ей не позволят… А теперь последние сгустки ветра мстительно дергали зеленые перышки и шелестели на ухо нечто предупреждающе-угрожающее. Хотя, вполне возможно, некроманту лишь показалось. Воздух и вода – не его стихии. Огонь тоже утихал. Так и не выпустив на волю свою мощь, клокотал в душе, бился по венам раскаленной лавой. Недовольно ворчал и ворочался, точно разбуженный посреди зимы медведь. Но успокаивался, оставляя после себя головную боль и легкий намек на раздражение. Тишина. И, наконец… - Впечатляет, - сухо обронил даро, пытаясь кончиками пальцев сколупнуть кусочек покрывшей стены ледяной корочки. Задумчиво повертел в руках хрупкий полупрозрачный хрусталик, чувствуя, как быстро тот тает от соприкосновения с горячей кожей. Жаль. Красивые были фрески, старинные, - Меня удивляет, что при таких силе и несдержанности одной из студенток, школьный замок еще стоит на прежнем месте. Был ли некромант зол? Расстроен? Обижен? Стихии упаси! С какой это стати?! Нарываясь на скандал и в результате получая искомый – надуваться на манер воздушного шарика или метать громы и молнии (увы, фигурально выражаясь. За всю магическую историю придурка, учинившего бы такое в закрытом помещении не находилось. А жаль. Змей бы с удовольствием пожал руку безумцу еще большему, чем он сам.) могут только законченные люди. Или мерзавцы (да, да, те самые, красивые, гениальные, талантливые, умные, одаренные и сами знаете какие еще). Но последние и так прибывали в состоянии легкого шока. И уверенности, что первым делом после возвращения домой, будет посещение библиотеки. Надо, наконец, узнать кто такие на’аши и с чем их едят. Теоретически. Практики нам и так хватило выше рыжей макушки. К слову о практике и её последствиях: хорошо мы погуляли, просто роскошно! Такого добротного, спровоцированного бедствия парню лицезреть еще не доводилось. Даже гордость берет, право слово! Змей прочувствованно присвистнул. Если бы было хоть что-то, что можно перевернуть или сдвинуть, таковое, вне всякого сомнения, было бы сдвинуто и перевернуто. А еще и разобрано на сотни мелких щепок. Буря не только «сдула» всех пауков на безопасное расстоянии, он сотворила невозможное: расшвыряла остатки охранного заклинания. И – ура! ура! – вернула возможность видеть дальше пары шагов. Эх, света бы кто еще прибавил. Со скрытого в темноте пространства изучающий взгляд переместился на стены, где из-под белого налета выглядывали обиженные морды замерзших драконов, и остановился на одной встрепанной хвостатой девице. Человеческое слово «несчастная» и в половину не могло описать состояния на’аши. До предела натянутая и вибрирующая ниточка казалась почти физически ощутимой. Все еще любит… Верно. Дурак он, хоть и гениальный мерзавец. Глупо получилось, если даже не подло. Глупо, как и многое в его жизни. Бедный ребенок. Она ведь ни чем не заслужила этих слов. Надо что-то сделать. Сказать. Утешить… …Медленно подойти. Прислониться боком к холодной, еще покрытой шершавой корочкой льда, стене. Не близко, так что бы не касаться. Не далеко, так что бы можно было ощутить исходящее от него тепло. По-птичьи склонить голову на бок. - Ну, как, помогает? – ехидно. Но в глазах мягкое тепло участия и досада на собственную глупость. Невиданное дело: почти «извини» от Змея! И сразу совсем другим тоном, - Прекрати, малыш. Говорил же, что я – законченный мерзавец, э? – мягко, текучим движением опуститься на корточки, обхватив колени руками. Вскинуть голову посмотреть снизу вверх. Устало. Искренне. И тихо, уже самому себе, - Не понимаю, зачем я тебе нужен. И никогда, наверное, не пойму.
Октавия: Розу, увы, пришлось отдать. С боем и рыданиями! И совершенной яростью в глазах. Даро не лишился уха только потому что второй раз пачкаться в крови крыса попросту не захотела. Ну и обернуться оно могло… Не лучшим образом. Мало ли что ему в голову ударит, а ударяться об стену крысе не хотелось. Определенно, надо было заказать где-нибудь костюмчик! Хоть бриллианты бы спрятала, а так… Хм, похоже, хоть крысой и удобно воровать, с вопросом перемещения наворованного возникают серьезные проблемы. С другой стороны, будь она сейчас человеком, не оказалась бы во дворце. Хотя… что теперь размышлять? Будет странно, если найдется кто-то, способный расколдовать её. Но вдруг… Так, всё, прекращаем мечтать о разной несбыточной ерунде! Обижаемся на даро и… Ой, как шустро эти люди бегают… Ну подумаешь, почти оставили их без какого-то там цветочка, ерунда какая…. Зато какой теперь букет оригинальный! Вместо пятнадцати роз – десять! Очень символично, учитывая географию места. Мертвые ведь достойны букетика? А тут мертвых очень много, значит, и букетик должен соответствовать. Хотя бы по цене, если не по размерам. Однако дождешься от них, как же… Никакого уважения к мертвым! Да и к живым крысам тоже. Оставили без розочки… Услышав слова мужчины, Октавия едва не скатилась с плеча. Её! Жертвопринести! Яростно пощелкав зубами, хвостатая изобразила фанатичную преданность послу: - Наша культура – не некоторая! – Возопила крыса прямо в ухо невозмутимого даро. – Она исключительная! Она великая! Она никогда не опустится до столь варварских традиций! Своими словами ты оскорбляешь не меня и не посла! Ты оскорбляешь наших богов!! На этом полемический задор крысы иссяк. Она уже хотела удрать к вампиру на плечо, когда сообразила, что зубастик находится в непосредственной близости от крысоядной кобылы. А когда она его отпустила, оказалось, что надо… надо… надо лезть в очень шумную воду! - Ай, не трогай меня! Я не полезу… лапы прочь! Ай-ай! Тьфу, гадость, ты когда в последний раз руки мыл? Прощай, кислотно-щелочной баланс… Не-е-ет! Не надо меня туда! Я жить хочу!!! И творить!! И любить!!! А вот фиг тебе, после такого, а не чуйства!!! Крысиный вопль уже перешел в ультразвук, когда Октавии удалось вырваться и – о чудо! – спрятаться. Правда, в качестве убежища приходилось сомневаться: рубаха вампира, в которую забралась зверушка, поражала уровнем вентилируемости. Ну да ладно, в крайнем случае можно будет и в штаны сбежать… Хм, как-то странно. Когда ты крыса, ты почему-то довольно быстро забываешь, что даже крысой ты остаешься девушкой. А девушкам о таком не положено даже думать. Хотя когда это девушкам мешало?
Луннария: Воспоминания – далекие и полузабытые – имеют одну очень плохую особенность. Они приходят совершенно не вовремя, нахально вертят яркими хвостами прямо перед самым носом, а только протянешь руку – ехидно ускользают, оставив тебе на память пару цветных перышек, возможно и имеющих что-то общее, но совершенно непонятных по отдельности. Особенно это досадно, когда ты чувствуешь, что воспоминания играют колоссальную роль и очень многое значат для тебя. Но не хотят возвращаться обратно, в неуютную пустую обитель… И даже ритмичное постукивание этой «обителью» по стене никак не способствовало памяти… Если бы еще волновала только лишь память. Внутри, глубоко-глубоко внутри, куда не доходят связи «нити» и внешние дрязги ворочалось что-то крайне неприятное и колючее. Тихое недовольное шипение стихии, считающей себя до безобразия правой. Надо было задать этому рыжему огоньку по первое число, даже если он и смог бы ответить гораздо сильнее. Как же – посмел затронуть святое, непокорное и дико болезненное. Да как он мог, за такое не прощают… Легкая грустная бездумная тоска. Даже, правильнее – обреченность. Мог… и сколько бы не возмущалась «мать», этот нахал мог продолжать обижать и причинять боль. И ему бы ничего за это не было, разве что только в рукопашную. Да и то – не вариант… он все же сильнее… …надеюсь, ветер не ранил его?... «Ты точно ненормальная. Неправильная на`хассе… Древняя, чтобы тебя стихии обратно забрали…» Приближение даро было встречено очень бурно – если можно попытаться привить это слово к невольно напрягшемуся телу. Что? Что на этот раз? Вы же вроде уже сказали все, что хотели, разве нет?.. не надо продолжения, мы все поняли… не надо… ведь стихия может настолько сильно разозлиться, что уничтожит и дочь, и обидчика… что будет вдвойне больнее в следующей жизни… Поскрипывание остатков быстро тающих льдинок на полу, теплая аура, едва слышное ябедническое потрескивание тысяч невидимых трещинок возмущенного льда на стене, так не желающего погибать в этом горячем помещении даже без помощи чьей-то теплой кожи. Даже если она всего лишь на расстоянии, не желая прикасаться… Открывать глаза, чтобы убедиться в своих подозрениях не хотелось зверски. Но невольно – протестующее вздрогнули ресницы, выгнулась жалобной дугой линия бровей – блекло-голубые глаза робко глянули на Змея… и зрачки удивленно неверующе расширились. Словно у ребенка, которого только что окатили ледяной водой, но когда тот открыл глаза, перед ними предстала не волнующаяся гладь озера, а голова красивого левиафана. Восторг, удивление, легкое недоверчивое опасение… тревога… простая смесь, невозможная под графическое нормальное описание. Это просто надо понять, почувствовать… Впервые за очень долгое время Эйвенталь Ори`Гайя поняла, что совершенно запуталась. Ну и что прикажете делать в подобных ситуациях? Как разобрать, что является ложью, а что – искренностью? Как понять, где настоящее, а где – нет? Как осознать?.. Особенно звонкий удар сказался в виде чуть осыпавшейся белой крошки инея. И все же девушка послушалась, прекратив терзать стену. Мускулы шеи расслабились, как и все тело, отдавшись легкой болью. Одна рука рефлекторно и неловко дернулась, темные лепестки синяков поразительно быстро светлели. Интуиция продолжала чувствовать некую опасность и предвидела предстоящие неприятности. А потому тело спешило изо всех сил восстановить хоть какие ресурсы, черпая их из запретных зон, для того, чтобы его «хозяйка» не упала в усталый обморок… вдруг еще что случится? Не просто же так тут было устроено такое представление?.. инстинктивный процесс… Синие глаза прожившей семь коротких жизней изучающее, со странным непонятным чувством, посмотрели на «законченного мерзавца». И верили ему, отчаянно хотели верить. Он – сам огонь, а что можно требовать от этой стихии – непонятной, пугающей, завораживающей? Не поддающейся привычной логике… такой невероятно чужой, и такой невероятно манящей… верили, хотя сами не понимали почему… …Жизнь у стихии – парадокс. Жизнь её дочери – невозможное. Сколько бы жизней не жила последняя, сколь бы не видела событий, сколько не встречала людей… её чувства – одни на протяжении всех жизней, но умноженные по силе в сотни раз с обыкновенными. Стихия всегда была максималисткой, передав эту склонность своим потомкам… Раз кого-то возненавидев до жгучего замутнения рассудка, на`аша уже не сможет так сильно ненавидеть никогда. Раз кого-то полюбив, сколько бы не увлекалась, поверить в истинное чувство к другому не сможет. Раз кого-то запомнив до учащенного перестука сердца – никогда не забудет даже после перерождения, вспоминая из пустоты и наблюдая, как до боли знакомый образ неизвестного будет затоплять сознание. Только может доверять кому-то безграничное число раз. И разочаровываться… По волосам, вниз, на лицо, к подбородку, по шее… лед таял неуловимо быстро, увлеченно превращаясь в быстротечную воду, потрескивал от перепада температуры, украшая себя изломанными линиями, нежно грозя обрушиться вниз. И не менее увлеченно плакал за шиворот своей хозяйке, делая мокрыми и крылья, и одежду… Кулончик подозрительно живо подпрыгнул на груди. Возможно, причиной тому и мог показаться слишком глубокий выдох. Хорошо хоть он молчал, не высказывая свое неудовольствие на кажущиеся лишними «человеческие» сантименты. Холодный камень, что с него взять?.. Иные говорят, что любовь бывает только в книжках и красивых балладах сладкоголосых менестрелей. Никто её на свете в живую не видел, а только убеждает себя в этом. Да и вообще – никакое это не чувство, а простая страсть, да некие химические процессы в голове. Живое существо не сможет быть преданным кому-то на протяжении столь длительного времени! Но как объяснить тогда безумные поступки, совершаемые влюбленными ради друг друга? Учитывая, что слова «возлюби ближнего своего» чаще обращены у рода людского к ближестоящему зеркалу… Но как объяснить то чувство, засевшее внутри, цепляющееся острыми коготками в мертвой хватке? Преданность? Потребность быть не одной? Просто под руку вовремя подвернулся? Неизвестно откуда взявшаяся приязнь к тому, кто способен тебя уничтожить только своей природой? Обыкновенная глупость хоть кому-то принадлежать, неизвестно почему терзающая сознание? Обыкновенные циничные чувства?.. Просто надобность мыслить хоть раз в мгновенье о нем?.. хоть мимолетный взгляд… Может быть это действительно простая маниакальная страсть. Может быть… Почему же кажется, что так или иначе – это невозможно будет убрать из себя? Невозможно проигнорировать… невозможно попытаться забыть… бесполезно… Безумно старые, безумно мудрые светло-синие глаза повидавшей многое за свою жизнь. Вернее, за все свои семь жизней… одинаково суматошных, быстрых и бессмысленных. Безумно беззащитные. Вновь пытающиеся поверить зеленой теплоте… невиданному ранее раскаянию… и чему-то еще, спрятанному в самой глубине зеленых отблесков… вновь пытающиеся поверить даже зная, что боль после будет сильнее, чем любая иная… И, почему-то, снова верящие… как серая бабочка с обожженными крыльями все равно полетит к свету… снова… и снова… пока не сгорит сама… …Даже если это иные не назовут любовью, а чем-то еще… кого будет интересовать их мнение?.. - Дурачок… - повторила девушка. Хриплый голос оборвался тихим полувыдохом. Говорить было больно (исключительно физиологически), но необходимо… - Неужели мерзавцам так нужно знать причины?… Да и как объяснить причину… - чуть выделяющаяся на общем прерывистом голосе пауза, - причину того… что я люблю тебя?.. что я даже себе не смогу ничего объяснить... а просто принимаю это…
Дмитрий: офф: Я читаю и уверяюсь, что такой я вам нахрен не нужен)))) Отвечу в воскресенье или в субботу))))
Мерзавец: ООС: я знаю, что чуточку нелогично, непонятно, неинтересно и неискушенно (и вполне вероятно, что мой гений опять чего-то не заметил в происходящих событиях)… но мысли не идут, а ждать четыре дня до нужной фазы луны у меня нет желания) Все хорошее и расслабляющее имеет очень нехорошую привычку быстро заканчиваться. Увы, это жестокое немилосердное правило, явно введенное в жизнь каким-то особенно пакостным богом, срабатывает всегда, не давая осечек. Ибо разумному существу всегда все мало – через какое бы время не произошла очередная дельта жизни, он будет упорно уверять, что это и есть понятие «мне не хватило». Так и с листиками на кустах. Рано или поздно они заканчиваются, а уж учитывая, что всякие глупые люди иногда пытаются придать форму этим самым кустам… Нет, безусловно, многие из них смогут оценить художественный взгляд одной очень приличной лошадки на местное творчество. И оценить очень многословно, эмоционально и достойно. Тяжело вздохнув, вкладывая все свое горе по этому поводу, Мерзавец задумчиво огляделся. Жизнь начинала казаться скучной и обыденной (сумасшествие отдельных личностей не в счет), что почему-то совершенно не устраивало коня. Вероятно, за столь долгое пребывание в различных неприятностях у него уже выработалось привыкание. А от привыкания, знаете ли, довольно трудновато избавиться. Приняв вполне логичное решение по разрешению сложившейся ситуации, конь неторопливо отправился вслед недавно ушедшей компании во главе с Вешалкой. При самом удачном раскладе хватило бы только ветреной кобылы, а там – как повезет… Догнать быстро и скромненько притулиться в самом конце, сделав вид, что так – мимо проходил почти получилось. Почти – потому как справедливо показалось коню, от взгляда чернявой красатули, у которого почему-то было очень много общего с одним сквернословящим типом, по чьей прически так и плакала коронная стрижка. Да и «суровые стражи» несмотря на свои кавычки иногда поглядывали назад – ну почему, почему никто не может поверить благочестивому выражению мордашки? Конечно, может она и подозрительно сморится на лице такого существа, как Золотистый Мерзавец, но это же… Ай, да стоит ли обращать свое драгоценное внимание на такие неприятные окружающие мелочи, если можно косить влюбленными глазами в сторону одной очаровательной лошадки? Вот и Мерзавец точно так же думал, великодушно передав право издеваться над двуногими своей подружке по несчастью… …А вот он что – действительно предлагает лезть в этот лаз? В этот противный темный лаз, черт знает куда могущий привести?.. Возмущенно фыркнув и недовольно покосившись на явно оживившуюся подобной перспективе Вешалку, конь предпочел смириться вновь занимая больше наблюдательно-выжидательную позицию.
Пернатый Змей: Дмитрий ООС: Ну почему же так самокритично?) Должен же быть хоть кто-то разумный в нашей компании, э?) Кап. Кап. Кап. Очень громко. Очень монотонно. Если прикрыть глаза, кажется, что по стенам спешат сотни, тысячи крохотных живых созданий. Кап. Кап. Кап. Холодные капли по разгоряченной коже. Обжигают. Сбегают вниз, прокладывая влажные дорожки своим многочисленным товаркам. Сбиваются в крохотные ручейки. Переплетаются меж собой, вычерчивая на золотистой коже малопонятные узоры. Кап. Кап. Кап. Мысли в голове – как эта капель. Слишком хаотичные. Лихорадочные. Мечутся туда-сюда, испуганно наскакивая друг на друга. И набивая синяки. Много-много синяков, от которых так раскалывается голова. Кап. Кап. Кап. Даро никогда не плачут. Но тающий снег – предатель. Он всегда лжет и обманывает. Эти искрящиеся капли… И если только представить… если только подумать… если на секунду увидеть… Кап. Кап. Кап. И еще. И еще. И еще. Огонь может быть разным. Взлетать в небеса голодной рычащей тварью, в чьей пасти гибнет живая зелень листвы. Сварливо ворчать в каменной кладке камина. Кормить и охранять. Убивать и воскрешать. Он нужен каждому – ласковое, искреннее тепло, без которого не обходиться ни одна зимняя ночь. Он опасен каждому – живые существа веками топчут землю и бороздят бескрайние водные просторы. Они даже измыслили сотни приспособлений и заклинаний, что бы летать по воздуху не имея крыльев. И только в огонь все еще может войти лишь тот, кто по сути своей является огнем. Все еще. Всегда. Постоянство – не его стихия. Яростный, дерзкий пламень в глазах-изумрудах почти угас. Теперь это угольки, по которым время от времени пробегают тревожные багровые всполохи. Загадочно. И красиво. Слабый свет едва разгоняет тени, выхватывая из власти темноты лишь едва узнаваемые очертания. Гибкая фигура, застывшая в странной, на первый взгляд неудобной позе. Совершенно нечеловеческая, змеиная пластика движений. Ощущение притаившейся опасности. Силы. Сидеть так можно бесконечно долго. Время – бесценное, невозвратимое… нет, пустое, нелепое, ненужное - золотыми песчинками утекает сквозь пальцы. Где-то там, над землей, суетятся, спешат по своим делам люди и не подозревая, что в сотни метрах под ними две полубезумные стихии ведут задушевные беседы. Есть в этом какая-то особая… ирония. Жизнь тоже любит шутить. По-своему, в одном ей присущем стиле. - Я еще и раб, малыш, помнишь? – прозвучало слишком пусто, «бесцветно» даже для самого Змея, - И мои родители были рабами. И родители их родителей. Даро. Эгоисты. Мы не верим, что что-то может происходить без причины. Без целого вороха таких важных и значимых причин! Мы не верим, что возможно кого-то любить. Просто так. Ни за что. Когда-то люди не пожалели своих сил и усердия, избавляя мой народ от столь вредной привычки. Молчание. Задумчивое. Очень… взвешенное. Змей не просто слова подбирает, он решает, что стоит сказать. Как, конечно, тоже важно. Но что – сейчас важнее. Мерзавцы всегда остаются мерзавцами. Им не применено, вот просто до зарезу, надо отвадить от себя влюбленную Снежную Королеву! Пока не стало… что? Слишком поздно? А разве не уже? Что-то неуловимым образом изменилось. Не сейчас. Давно. Может быть тогда, когда ты признал себя ответственным за эту непутевую дуреху? Или на берегу подземного озера с ледяной водой? Или тогда, когда одна несносная особа избрала тебя своей посадочной площадкой? Жизнь любит шутить. Она мимоходом сплетает меж собой тонкие ниточки судеб, сталкивая двух совершенно непохожих существ. Рождая доверие. Привязанность. Любовь…. …А вот теперь один такой узелочек надо обрезать. Не наигранной злостью. Не дурацкими шутками. Чем-то гораздо более жестким. Жестоким. Правдой. - Наверное, это хорошо, что они достигли успеха, - резко, почти зло. Слова тоже имеют свой вес. Камешки крупны; камешки мелкие – они равно засыпают собой и того, кто слушает и того, кто говорит, - Так проще, понимаешь? Не принадлежать никому. Не владеть никем. Жить только для себя. Только этим единым мигом, не разделяя его ничем и никем. А ты хочешь привязать меня, сделать ответственным… Шуршат в темноте пауки. Что-то негромко мурлычет Ваэри. И капает, капает искрящийся снег. А кажется – плачут нарисованные на стенах драконы. - Малыш, не надо, - услало. Резкое птичье движение: изумрудные глаза встретились голубыми, - Зачем тебе это? Я не смогу тебя полюбить. Я – даро. Неужели тебе так нужен послушный и верный раб?
полная версия страницы