Форум » Архив №1: игровые темы » Анохен » Ответить
Анохен
Rea: Дальний сосед и родич Города Дроу, Анохен был построен около 6-ти столетий назад и с тех пор менялся мало. Перенаселенный, пестрый и шумный, всех приезжих он поражает своей дикой и чуждой красотой, яркостью противоречий. Здесь все продается и покупается, здесь всегда пахнет сказками и чудесами, а нищий, копающийся в отбросах, может оказаться наследным принцем древнего рода. Здесь, на цепи, водят по улицам невиданных зверей и людей, способных одним движением руки останавливать армии. Это город тысячи смертей, открытий и тайн, которые, порой, лучше не тревожить. Начало
Ответов - 62, стр:
1 2 3 4 All
Lloel Dunkel: Мальчишка испуганно посмотрел на странного мага. - Дда, сейчас, - сказал он и понёсся вверх по ступеням. Скрип старых досок... Стук в дверь... Ллоэл, сжав зубы, поднялся из кресла. Заставил непослушное тело подчиниться, что вызвало судорогу. Но устоял на ногах. Призрачные ожоги и воспаления исчезли. Дункел, шатаясь, открыл старую дубовую дверь, которая недовольно скрипнула, мол "зачем нарушаете мой покой?". Шкет пролепетал что-то про мага, которому Ллоэл приказал давать хорошее пиво, потом про пожелание поговорить с владельцем трактира. Эльф кивнул. Мальчуган побежал назад, шумя так, что невольно посетители, которые сидели возле лестницы, зажимали уши. Маленький помошник подбежал к на'аши и, переводя дыхание, сообщил: - Если Вы насчёт комнаты, то Вам наверх. Маленькие посты - не айс)))
Зэласс: Потрепав мальчишку по голове, Зэласс достал из кармана золотой и протянул ему. Обрадованный шкет принял монетку из его рук и повел Мага наверх. Медленно поднимаясь вслед за мальчишкой, Зэласс думал о том, что должно вскоре произойти. Держа по привычке руку на рукояти меча, Зэласс прислушивался к каждому шагу. Конечно, вероятность нападения была ничтожно мала, но все таки...Береженого бог бережет. Сосредоточив энергию в чакре на руке, Зэл был готов в любую секунду пальнуть ледяной стрелой. Так, во всеоружии, Зэл преодолел лестницу и небольшой узкий коридор, пока не оказался возле закрытой двери. - Подождите здесь - сказал мальчонка и зашел в комнату. Некоторое время никто не показывался из комнаты,а затем вновь показался малой - Проходите - проговорил он, отвесив небольшой поклон, пригласил мага войти. И не умпел опомниться, как оказался перед закрытой дверью с еще одной золотой манеткою в ладошке. Зэл осмотрел комнату. Не царские палаты, но тоже сойдет. Сбросив с плеч походный плащ, он остался в расшитом золотом камзоле. Запечатав дверь элементарными защитными заклятиями, Зэласс повалился на кровать и задремал Айс - не айс, но иногда больше просто не напишешь
Луннария: Да-а-а… И кто только смог подумать, что за спиной Змея будет так уж сильно безопасно?! С любопытством и самым наиживейшим вниманием выслушав столь лестную характеристику происходящего («Какой талант! Какие эмоции! Жаль, записать негде, такие перлы пропадают…»), Летунья лишь забавно сморщила длинный нос, с непередаваемым ехидством разглядывая «зверскую» физиономию даро, оказавшуюся на таком недопустимо-близком расстоянии. Ах, слопаешь, значит?.. Оскал получился весьма и весьма выразительным – прикус у девушки был просто феноменален! Не даром же она гордилась своими клыками цвета слоновой кости, которыми было так удобно кусаться и отпугивать самонадеянных парней. Вспоминать – и то было больно, что творилось, когда вся эта мечта юного исследователя резалась в босоногом детстве! Синие глаза выжидающе и задорно ответили на проникновенный взгляд Змея, девушка даже не подумала хоть как-то отклонится от нарушающего все формальные законы об этикете личного пространства парня. Нравится – пускай, а вот смутить нас больше не удастся, так и знай («Сам же предупреждал о своей испорченности, ннэ?»). Разве что клыками клацнула в опасной близости от носа некроманта. Ну, давай! Лопай! Чего ждешь?! Отравиться боишься?.. Увы, вдоволь поиграть в гляделки не получилось – не дали. Честное слово, она сопротивлялась с дикостью и рвением праведной монашки, к которой пристает пьяный рыцарь, у которого только что завершился обет воздержания. То бишь: с матом, с визгом и безрезультатными («Да и не слишком активными, не находишь?») попытками вырваться. Стихии, а ведь он и вправду сильнее, как досадно бы это не звучало. Не смотря на внешнюю хрупкую слабость, мало кто из особей мужского пола мог выиграть у Таль даже в такой банальной борьбе на руках, а тут… «Размечталась – сравнила даро и какого-то человека. Человек, всего лишь человек…» В общем и целом, сквернословящую, брыкающуюся и кусающуюся на`ашу усадили таки на эту чешуйчатую ненавистную ящерицу, а не успела девушка совершить героическую попытку сползти-сбежать с противоположной стороны, как вскочивший сзади в седло даро крепко прижал несостоявшуюся беглянку за талию. Да что он себе позволяет!?! Отпусти меня сейчас же, изв!!!... Выразительное мычание было плохой заменой для прочувствованной тирады на тему верховых прогулок и некоторых рыжих личностей, которые ни в какую не желают прислушиваться к чужому мнению. Может, некоторые хвостатые девицы крайне не согласны с тем, что их вот так вот бесцеремонно усаживают на эту ошибку магического заклинания, держат и, тем более, зажимают ладонью рот, лишая её хотя бы в словесной форме выразить все свое негодование и возмущение. И когда он руки последний раз мыл?!.. Тот, кто сказал, что цапнуть длань зажимающую так легко – определенно врет. Клыки сыграли плохую шутку, не позволяя по должному раскрыть рот для укуса. Да и не очень-то и хотелось, вот! Впрочем, на относительную свободу её все же выпустить удосужились, не слишком, конечно, поверив возмущенному сопению и молчаливому обещанию не скандалить, хотя бы – временно. Причина же для этого «временного» перемирия была проста – вряд ли со стороны тех, кто сновал по улицам, это могло показаться очень не странным. И так видок, наверное, очень колоритный был… Праздношатающийся люд не слишком пришелся телепатке по вкусу. Она не любила толпу, если только не требовалось пополнить свое материальное положение. А как тут его пополнишь, если ты сидишь на не слишком симпатичной тварюшке, моля стихи лишь об одном – как бы неуклюжей ласточкой не слететь вниз. Хорошо хоть, что рука, державшая её, внушала хоть какую-то уверенность в том, что знакомство с землей в самой неприглядной форме не состоится. Поначалу, если признаться честно, Таль изображала из себя обиженно-гордую девушку, стараясь сидеть прямо, но этот «героизм» продлился не долго – первые минуты три. А затем, пользуясь таким хорошим и удобным случаем, облокотилась-прижалась к даро, разве что не уснув, убаюкавшись от мерной тряски и пригревшись. Единственное, что удерживало от столь заманчивого поступка – тихое насмешливой фырканье за спиной. Даро был теплым, даже горячим – как человек, у которого температура. Но, что было самым удивительным, холодолюбивая на`аша нисколько не была раздосадована этим фактом. Это было даже… приятно. «- …та-а-а-ак, начинаем страдать ослабленной формой особого мазохизма? Девочка, очнись и вернись на землю эту грешную… - Иди на … и его окрестности! - И он на тебя плохо влияет, заметь…» С любопытством стреляя по сторонам любопытными глазищами, девушка, так удобно устроившись, как губка впитывала в себя новые ощущения вокруг, не гнушаясь ничем – от оскорбительных эмоций до ощущения всесилья и безнаказанности, которое так часто бывает у пьяных и самоуверенных. Творческая натура, она не оставляла без внимания и окружающую красоту – вот красивый завиток на низенькой крыше, а вон, живописно раскинув руки-ноги, лежит некий напыщенный хлыщ, ни в какую не соглашаясь покидать столь теплые объятия лужи, о чем и сообщал в весьма неблагозвучной форме своему телохранителю, пытающемуся хоть как поднять своего подопечного. Последний настаивал и сопротивлялся, телохранитель упорствовал. Досмотреть, чем же кончится столь захватывающее зрелище не удалось – очередной подскок в седле и путь продолжался с новыми пьесами из жизни засыпающего города. Анохен, не смотря на свои многочисленные и пугающие минусы, обладал одним несомненным достоинством – он завораживал своей необычной красотой. В нем спокойно соседствовали друг с другом полные противоположности и совершенно немыслимые парадоксы, а глаза разбегались, не зная чему уделить большего внимания. Было в этом городе что-то такое… что есть у дикого зверя, заточенного в клетку дешевого балагана – ободранный, с проплешинами в некогда роскошной шкуре, но до сих пор сохранивший ореол величия и скрытой угрозы. Странный аромат Летунья почувствовала еще задолго до того, как увидела его источник. Алчно принюхавшись, девушка активно замотала головой, пытаясь определить источник столь интригующего запаха, немала досадуя на то, что определить никак не удавалось. Что же, хотя бы чихать не хотелось – уже плюс. Узкая улочка, внезапно расползшаяся в разные стороны заставила лишь приглушенно-восторженно пискнуть от неожиданности. И этот восторг заключался не в самом факте «расползания» улицы, а от увиденного далее. Аромат был просто… просто… непередаваемо красивым. И заключался не в той резкости местных «благовоний», от которых девушка так пострадала в трактире, а в своей мягкой, но настойчивой деликатности. Потрясно и… краааасиииво…. На преподнесенные цветы она воззрилась со странной смесью восхищения, легкого смущения и восторга. Беззастенчиво их сцапав, девушка демонстративно вдохнула их запах и, поразмыслив, категорично заявила, что, увы, кое-кому придется разучиться верить разнообразным трактам по демонологии, поскольку себя, такую драгоценную и милую, она к демонам не относит. А, соответственно, и обереги против оных демонов от неё не спасут. И потом, по большому секрету, если так уж сильно нужен этот «отворот», то почему же кое-кто не захватил то действительно волшебное зелье под скромным названием «отворотное»? Вот от него бы точно «влюбленная на`аша» шуганулась бы, как мракобес от ладана. А так – сиди и терпи… Косых взглядов теперь стало много больше. И если раньше они были просто любопытными, то теперь к ним примешивались и совершенно откровенные, а уж про обрывки долетающих мыслей и вообще задумываться не хотелось. «- Завидуют, сабаки… Такой бальшой-бальшой и чистый любоффь - Ты уже вернулся из своего великого похода? Так иди обратно!» Разглядывая белые звездочки цветов, словно надеясь найти что-то непохожее, Летунья с проблесками легкого интереса иногда поглядывала вперед. Вероятно, вон то очаровательное здание и являлось конечной точкой их запоминающегося маршрута. А, учитывая так колоритно сменившийся контингент на улицах, слишком уж хороших догадок на эту тему не возникало. И как же Змей собирается туда попасть? Судя по всему, задачку это легкой назвать не особо можно… хотя, может она чего и не знает сильно значимого. Глубокомысленно хмыкнув, Таль зарылась носом в презентованные цветы и, полуприкрыв глаза, решая не думать о плане действий – это все же мужская прерогатива. Да и потом – Змей больше знает об окружающем мире… Да и, в конце концов, кто тут изнеженный «ханский сынишка», а?
Пернатый Змей: Чем ближе к дворцу, тем больше и больше попадались на глаза россыпи каледа. Звездный цветок был теперь везде – на плитах, под звериными лапами, на фасадах ухоженных домиков, чьи окна почти полностью скрывались от почти пустой улочки за широколистным кустарником. Достаточно было приглядеться, что бы угадать знакомые очертания в литых бордюрчиков балконов или в причудливо изогнутых фонарях, поддерживающих световые шары или в узорах, выструганных на деревянных ставнях. Свешивались белые гроздья живых цветов между зеленой листвы, роняли на землю маленькие листочки, образуя шуршащий ароматный ковер под ногами. Рано утром, в час, когда зажигаются огни, сотни рабов выйдут на улицы, вооружившись метлами и вениками. Но, назло их стараниям, уже к вечеру того же дня вся улица снова будет усыпана лепестками маленьких звездочек. И так – до самого первого снега. Даже историки и те не смогут сказать, когда же на гербе города и королевской семьи появилась белая звездочка каледа. Да оно, собственно, только этим самым историкам и надо. Анохен – вечная тайна, и только глупец захочет познать все. Из отголосков правды рождалась легенда, волшебная, чудесная сказка. И кого теперь волнует, что там произошло на самом деле?.. А ученые… Ну, докопаются они до истины, и что ж с того? Разве ж им кто-то поверит?.. …И какой же она, в сущности, еще ребенок! Маленький и очень-очень глупый! Стоит только подарить красивый цветок и уже млеет – и слова-то другого не подберешь! – от восторга! Вон-вон, глазки так и сияют! Но ладно она – хотя бы есть повод – ты то с какой стати так довольно скалишься?! Мерзавцам и всяким прочим нехорошим личностям такое по логике вещей не положено! Даро негромко засмеялся, искренне посочувствовав тому, кто попытается ему об этом сказать. Золотистая рука насмешливо взъерошила и без того растрепанные волосы на белой макушке. А про «отворотное» зелье мы запомним. Так, на всякий случай. Чеснок и на поверхности растет неплохо… До парадного входа оставалось еще сотня метров, но уже сейчас можно было во всех подробностях рассмотреть и сами ворота, и забор, и сад за ним. Вздымались на задних лапах причудливые звери, так похожие на родовые знаки даро, держали в зубах медные венки из каледа, а между решеток белыми облачками рисовались уже гроздья живых цветов. Перед сомкнутыми створками, на вытяжку, замерла целая шестерка стражников. Алые плащи, постные рожи и жуткого вида алебарды наперевес. Мечта туриста – посмотреть на такое великолепие! Змей выразительно скривился – толку от такой стражи, как от кота молока. А вот мотающиеся туда сюда разъезды – совсем другое дело… Эй, ну чего ты так смотришь! Сейчас точно глаза выпадут! Рыжий раб, вместо того, что бы скромно потупится и отвернутся, нахально уставился на человека в ответ. Мужчина такого не выдержал, покраснел с кончика носа до ушей и заинтересовался спиной товарища по оружию. Еще бы! Вдохновленный повышенным вниманием к их парочке вообще и своей персоне в частности, даро прижал спутницу – хехехе! спутника – крепче и гораздо чувственнее. Теперь челюсти отпали уже сразу у пятерых. На чем, увы, и пришлось остановится. Ибо некоторые личности едва ли смогут понять, что целовали их лишь для нагнетания обстановки (а если и поймут, то до конца жизни будут дуться. И на что спрашивается?! Все равно же целовали, а?) Да и концерт пора заканчивать! Некромант потянул на себя повод, заставив зверя свернуть на неожиданно вынырнувшую из зарослей боковую улочку. Ящер только фыркнул обиженно – он во дворец попадал другой дорогой и смысла менять порядок не видел. Стража тоже разочарованно выдохнула. Такое зрелище пропадает! Огибающая кокетливым полукругом дворец аллея кончилась очередными, на этот раз менее роскошными воротами. Бравых ребят в алых плащах к ним тоже не полагалось. Равно, впрочем, как и какой-либо другой видимой охраны. За прутьями решетки виднелся краешек утоптанного двора, маленькая будочка и груда чего-то непонятного. Стучать пришлось долго, прежде чем дверка будочки хлопнула, явив заспанного и помятого мужика, самой бандитской наружности. - Кто такие? Чаво надо? – стражник – потрепанного вида человек в помятой и давно нестиранной форме – скучающе зевнул, и не думая отворять. Оно и понятно – для их величеств и приближенных есть Главные Ворота, для тех, кто поплоше – Гостевые. А если уж кто через Черные попасть во дворец желает, значит всяко либо слуга, либо какая другая незначительная личность. И резона спешить со всех ног нету никакого. Да и перед тем, как впускать, разобраться бы надо, кого там дракон на ночь глядя принес. - Послание сиятельному и благородному господину – да будет жить он вечно – хану Рих’Ханшин, - пафоса и благоговенья в голосе даро с лихвой хватило бы на сотню придворных лизоблюдов. Конечно, любитель всяких редкостей и экзотических вечеринок, вот уже без малого три с половиной века возглавлявший Королевский Кабинет, мог давно подать в отставку или почить в мире и спокойствие, но… Когда-то Змей лично общался с этим человеком и, не без оснований, был уверен, что такое не тонет, не попадается и не умирает, - Мой хозяин велел передать свои заверения в вечной преданности и нижайше просил принять его подарок! - Подарок? – некромант готов был поклясться Огнем Истинным, что слышит, как скрипят в пустой голове две извилины, пытаясь разрешить непосильную задачу. Вероятно, хотя с некоторым трудом, охранник все-таки сообразил о чем идет речь – толстая, засаленная морда вплотную прижалась к решеткам, внимательнее разглядывая невозмутимого раба, устало сопящих ящеров и неказистого белобрысого парня, - Что еще за такой подарок? - Новая рабыня, - даро со всем возможным безразличием пожал плечами, за что и был вознагражден подозрительным взглядом. На роль невинной девы, на взгляд мужика, из присутствующих некто не тянул. - Ну, хорошо. Я передам управляющему, - человек утопал, так и не удосужившись пустить гостей внутрь. Воспользовавшись такой возможностью, Змей соорудил спине противного мужика неприличный жест и огорченно нахохлился – одно дело тихонечко стукнуть по макушке и припрятать где-нибудь стражника, которого едва ли хватятся еще пару часиков, и совсем другое – проделать то же самое уже с двумя личностями, одна из которых к тому же постоянно где-то требуется. - Так, короткий инструктаж, милая моя, - шепот вышел довольно громким, но врятли кто-либо мог подслушивать в пустом дворе, - Выполняй все что прикажут. Не смотри в глаза тому, кто старше тебя по рождению. Не заговаривай ни с кем первой и всегда прибавляй что-нибудь лестное к «господину». Смотри, малыш, без глупостей. Я тебе помочь ничем не смогу, если дурить станешь. Ясно?
Луннария: Покушение на собственную прическу было воспринято стоически. То бишь – лишь сощурила в намечающейся улыбке глаза и фыркнула. Но – не увернулась, как обычно, хотя обычно тому, кто попробует сделать такое с ней, очень популярно объясняли, почему же это делать не стоило. Вероятно этот калед был чем-то вроде основного герба-символа, иначе зачем бы его столько? В глазах уже рябило. Самое же досадное было в том, что это «рябение» почти не раздражало – все было настолько гармонично сделано, ч то лишь самый привередливый критик смог бы разобрать эту дивную картину по кирпичику и найти хоть какой изъян. Стражники перед дверью не слишком вдохновили – все отдавало неким пафосом, легкой показухой. Вроде как, по всем легендам и сказаниям, тут просто обязаны стоять стражи. А смысл? Неужели найдется некий псих, который рискнет идти в столь открытую атаку?! На секунду Летунье даже показалось, что имя такого психа станет известным… …Ну и что это такое, а?! Цветы, теперь столь пылкие объятия… Все же на такое хваленая выдержка не давала своего согласия, активно расцвечивая скулы в столь понравившийся ей розоватый цвет. Синие глаза, не веря в столь горячую любовь со стороны одного типа, вдумчиво осмотрели местность. Догадка, появившаяся практически мгновенно, не то чтобы принесла облегчение, а даже… немного расстроила. Что совсем не помешало игриво подмигнуть парочке стражников и выразительно подвигать бровями. Раздался с трудом сдерживаемый кашель и столь заразное изучение пыльной дороги, что девушка тоже заинтересованно на неё глянула. Увы, ничего столь уж интересного там не было, а поиграть дальше не получилось – в самый последний момент недовольный ящер свернул, оставив красную стражу позади. А жаль – девушка только вошла во вкус, да и мысли прибивались подходящие, а отгоняться совсем не желали. С невольным любопытством Рия изучала высунувшегося на стук даро мужичка. Любопытный персонаж – таких Таль не любила. Редко когда обращаются с должным и указанным этикетом уважением к другим, если нет такого уж повода, не слишком знакомы с литературной речью… И к тому же – это уже отдает наглостью! Мало ли кто мог подъехать к двери!.. «Ой-ой-ой, девочка, ты того? совсем того? может быть тебе еще нужно, чтобы возле таких дверей дежурил представитель высшей аристократии в расшитых серебром-золотом одеждах?» Да-а-а-а, что-то меня действительно занесло… Срочно-срочно, прийти в себя! Мы не на сцене, а роль «ханского» уже в прошлом. Не стоит сейчас заморачиваться – у нас есть и более увлекательные дела. К примеру, эти очаровательные цветы, которые так не хотелось выпускать из рук… Стихии, а то цветов раньше не видела!? Раньше их просто не дарили… просто так и даже в шутку… Но не дарили же… Новая рабыня? Подарок? Летунья осторожно скосила глаза, пробежавшись по сторонам. Увы, как подарков, так и рабынь в поле зрения не наблюдалось. И что же Змей задумал? Возмущенно засопев, на`аша недовольно завозилась, искренне надеясь, что на роль рабыни предлагается не её кандидатура. А то еще и правда – подарит… И вдогонку приплатит, чтоб точно забрали. Укоризненно посозерцав незамысловатый, но действенный, жест даро, девушка все же удержалось от тихого несерьезного смешка. Мало ли… Чуть обернувшись, Летунья внимательно посмотрела на Змея. В этот раз взгляд синих глаз был странен – возможно ввиду своего редкого появления в арсенале «придурковатой» девицы. Серьезный, с легким оттенком толи грусти, толи обиженности, из-под чуть нахмуренных черных бровей – он один уже говорил о том, что шутки отошли на второй план. На время хотя бы… - Ясно, - такой лаконичный ответ был плохой заменой обычного словонедержания, но все же. Подчинятся – можно, наступив на горло своей гордости, если так уж необходимо. Не смотреть в глаза – в легкую, Таль вообще не отличалась тем, что любила без дела играть в гляделки. Не говорить – уже сложнее, но можно попробовать. Ну а на тему лестных слов – это всегда пожалуйста, это всегда обращайтесь. Все же, как никак, а словоблудием страдать девушка умела. – Все ясно. Не волнуйся, - шутливое пихание плечом, - «дурить» в этот раз не буду… За дверью снова раздались до боли знакомые шаги. Поднятие занавеса, сцена третья, акт четвертый. Тишина в зале, актеры – приготовились… «Хотя бы попытаюсь… Не дурить-то... А это так сложно?...»
Пернатый Змей: «Не волноваться» упорно не получалось. Ясно ей? Ну, ну… Свежо придание, да верится с трудом. Если уж специально лезть никуда не станет, то, как минимум, «случайно» вляпается в очередную историю. Самое обидное – отвечать-то за это будут уже вдвоем! И хорошо, если плетьми отделаются. Убивать-то не станут – зачем же добро хозяйское просто так переводить? Но вернутся в рабство? Снова «верой и правдой» служить благородным пьяницам и лентяем? Выполнять любые прихоти избалованного ублюдка, обделенного зачатками интеллекта?... И едва ли можно будет позавидовать судьбе на’аши-рабыни: или гарем кого-нибудь извращенца из любителей экзотики, или зверинец и демонстрация «честной публики» за пару медяков. Сколько времени пройдет, прежде чем они сломают её? Заставят стать такой же как и сотни других дышащих вещей этого проклятого города? Послушной, безразличной и безликой? Холеные пальцы на поводьях сжались так, что побелели костяшки. Нет уж! Увольте! …Надо, надо было дать по голове и оставить полежать в сторонке! Хотя… Если эта настырная особа очнется раньше – проблем будет го-о-о-раздо больше. Добровольно-то она не отвяжется, а, следовательно, все равно сунется во дворец. Паршивка-фантазия, молчавшая всю дорогу, даже успела втихаря подсунусь видение сего знаменательного события. Вот идет в Малом тронном зале какое-то совещание, сидят себе аристократики, тихо-мирно обсуждают размеры налогов… И тут врывается ОНО! В экстравагантном бикини леопардовой окраски, с повязкой на правом глазу и жуткой боевой расцветкой туземцев-людоедов на зверской физиономии. В правой руке – дубина, в левой – чьи-то бренные останки. В шоке, лязгая зубами и зарекаясь до конца жизни употреблять горячительные напитки, господа сползают под стол, пока исчадье больного воображения гневно и в весьма популярной форме (И пусть только оригинал попробует в таких выражениях высказаться! Без ушей и хвоста останется!) разъясняет чего ему, собственно, понадобилось. Короткое совещание и дружное распоряжение властей. Стража безжалостно выпихивает на расправу толпу рыжих мерзавцев, самым жестоким образом пресекая попытки к позорному бегству. Оценив внешний вид ЭТОГО многочисленные Змеи дружно ныряют под стол, откуда категорически заявляют, что они частная собственность и спасаться всякими подозрительными личностями не желают! Вот! - Я очень на это надеюсь, - уверенности в голосе даро было не больше, чем в прогнозе погоды. Но – увы! – он и сам понимал, что добиться более эффектного результата все равно не сможет. Стань Летунья с самой невинной мордой хоть на коленях всеми стихиями клясться, что уж точно будет паинькой, некромант бы с самого начала забраковал свой план и старался бы как можно дальше держаться от дворца. Ну, по крайней мере, до следующей столь же гениальной идеи своего больного воображения. А так… Может она хотя бы постарается?.. Может им хоть немного повезет?... Звук шагов возвестил о том, что стражник возвращается. Скрипнула, отворяясь, дверь… Гхыр. Большой и толстый. Управляющего, равно как и любого другого представителя человеческой расы, стражник с собой не привел. За спиной хмурого мужика – получил, что ли, за непрезентабельный вид на ответственном боевом посту? – двигалось существо, при одном взгляде на которое, Змей всерьез пожалел, что не удрал, когда это было возможным. Даро. Люди бы сказали, что ему следовало родиться девушкой. Только вот едва ли среди людского племени попадались такие красавицы. Белая, отливающая перламутрам кожа, миниатюрная фигурка, тонкая талия. В огромных темных глазах, обрамленных длинными ресницами, отражаются отблески света. Спускается до самой талии каскад черных, забранных в высокий хвост волос. Обманчиво хрупкие руки украшены сотней (не как не меньше!) браслетов – единственным цветным дополнением к черно-белому облику. Деревянные или металлические, из стекла или драгоценных камней, украшенные перышками или клыками неведомых зверей – ни один из них не щелкнул о собрата, пока древнее существо неспешно приближалось к гостям. - Впустить, - а вот голос внешности не соответствовал. Слишком глубокий и низкий в равной мере и для девицы, и для парня. Повторять распоряжение дважды даро не пришлось, стражник рьяно загремел ключами, запорами и засовами. Хорошо смазанные створки ворот бесшумно распахнулись. ПрЭлестно. Ездовой ящер, предчувствуя скорый отдых и вожделенную кормежку, уверенно прорысил вперед. Ни до человека, ни до черноволосого раба ему не было никакого дела. Первым делом на землю не шибко церемонясь спустили и утвердили в устойчивом положении Летунью, следом спешился и сам некромант. Пара босоногих мальчишек выскочила из дальней пристройки, приняла животных и решительно поволокла упирающихся ящеров под навес. Судя по донесшемуся визгу, так просто чешуйчатые врагу не сдались. Пользуясь тем, что никто все равно не обращает внимания, некромант ехидно подмигнул одной особе и скорчил победную рожицу. Пусть знают наших! За всем этим незнакомый даро наблюдал с молчаливым безразличием, и лишь теперь неспешно подошел, придирчиво изучая обоих гостей так, словно те были лошадьми на ярмарки. Змей с огромным трудом удержался от фырканья. Может ему еще и зубы показать, а?! Зубы – увы – черноволосого не интересовали (а то бы ему состроили вполне приличный клыкастый оскал). Он остановился напротив предполагаемой рабыни. Изящные пальчики – Змей непроизвольно дернулся, зная, как легко они могут ломать кости - обхватили Летунью за подбородок, заставили вскинуть голову и встретится с задумчивым взглядом. Тонкие губы слегка дрогнули то ли в подобии улыбки, то ли от брезгливости. - Как зовут твоего прежнего хозяина, рабыня? – таким же тоном можно было спрашивать, какая на улице погода. Змей, наметившийся вмешаться, получил предостерегающий взгляд и вынужден был остаться на месте и прикусить язык, - И почему он решил подарить такое сокровище далеко не первому чиновнику во дворце? И, заодно, быть может ты поведаешь мне подробности побега?.. …Вот так все гениальные планы с треском и проваливаются…
Луннария: Самая горячая клятва стихиями – если бы у на`аши еще хватило бы сил удивляться, она бы точно бы не удержала на месте челюсть. Черноволосый даро – и еще какой – от которого невозможно оторвать взгляд, что может быть хуже для впечатлительной молодой девушки? Хуже лишь может быть лишь оный же даро, который направляется в твою сторону. О, нет – такой тип мужчин вовсе не нравился Летунье, красиво, но… это уже простая психологическая гордость – невозможно осознанно («А НЕосознанно, э? – Отстань, я девушка – а это природа такая!») увлечься тем, кто настолько более женственен, чем она сама. Змей? Рия с трудом удержалась от смешка – да, безумно красив, но хотя бы выглядит намного внушительнее, чем сама на`аша. А этот… даже зависть берет, ей-ей. Черная такая, нехорошая зависть. И, все таки, невольное восхищение… даже легкая завороженность – наверное, именно так себя чувствует белый и пушистый зверек с длинными ушами, глядя на безумно красивую, но опасную змею. Хотя, нет… зверек бы попытался удрать, тут же драпать было некуда. Эйвенталь даже невольно поежилась, удерживаясь от тихого нервного поскуливания и желания вцепиться в сидящего сзади некроманта всеми частями тела. Происходящее начинало ей нравится все меньше и меньше, да и когда оно-то сильно нравилось? Вот именно. Следовательно – танцуем с теми, кто есть. Лишь приглушенно пискнув, когда чьи-то нехорошие лапки так ловко стянули её с этой ненавистной ящерицы («А опыт уже имеется…»), девушка неловко замерла на твердой земле – после верховой поездки, непривычная к подобным прогулкам, Летнуья не слишком уверенно себя чувствовала на ослабевших ногах, лишь безразличным взглядом ответив на подмигивание Змея и проигнорировав интригующие вопли, раздававшиеся с той стороны, куда увели ящеров. Гораздо более её интересовал другой взгляд, от которого невольно пробирала дрожь. А еще один факт – нужно было что-то срочно придумывать… или просто – лихорадочно вспоминать?.. Эйвенталь даже не вздрогнула, когда чьи-то горячие пальцы так бесцеремонно тронули её за подбородок, заставляя поднять голову. Увы, в подобном положении отвести глаза очень трудно. Синий холодный взгляд схлестнулся с темным, словно дразня, мгновенно становясь светло-серым, непроницаемым, холодным. Ну, попробуй что-нибудь углядеть в них, давай… и не такие взгляды выдерживали. Давным-давно… «…не в этой жизни.» - Я служу лишь тому, чье имя услышано будет первым. А потому, мой молодой хозяин, чей символ охраняет Лис и Медведь, не посмел присваивать себе такую редкость, как na`hasse, которая по праву должна принадлежать Короне и только тому, кто действительно в этом заинтересован – серые глаза спокойно и непроницаемо смотрели в глаза даро. Сохранять эту «холодность» было трудновато… …Да-да, она великолепно помнила тот трактат, в котором неизвестный маг старины глубокой так умно описал, кто такие на`аши. Смеялась девушка, конечно, долго, но сути это не меняло. «Существа, душами артефактов являющиеся, силу стихий в себе заключают. В равности глупы и послушны, покорны лишь Хозяину своему. А хозяином же считают первого того, чье имя услышат и признают. А потому, осторожными быть с ними надо и абы кому не позволять имя назвать – ибо злобны зело могут быть, аки дракон зимою разбуженный, а сила их воистину неисчислима и опасна...» Увы, никого на роль своего Хозяина девушка не нашла, а потому со смехом, проигнорировала сию запись. А вот теперь, пригодилась… А вдруг тут тоже ознакомлены с этим выдающимся трудом древних?... … но голос был покорным и спокойным. Именно таким голосом отвечают заученный материал, именно такой голос принадлежит тем, кому безразлична собственная судьба. И которые больше не ждут от неё подарков. Спокойное лицо, мелькающие кончики клыков, чуть обострившиеся черты лица. Неужели именно это существо совсем недавно так смешно морщила нос в улыбке и мечтательно глядело на цветы? Так значит, тебе нужно проникнуть во дворец? Так значит, тут падки на диковинки? Так значит, сыграем на этом. Пуговицы печально застучали по земле, жалобно тренькнув на прощание. Крылья, освобожденные от должности играть роль корсета, мягко шурша, опали вниз, открывая большую тайну – Таль не зря носила обтягивающие вещи, ведь именно они хоть как-то доказывали, что она все же существо женского пола. Миниатюрное, тощее, но все же… и плевать, что неприглядного вида топ имеет и вовсе непотребный вид, главное, что он все же облегает фигуру. Хвост, которому уже порядком надоело изображать неодушевленную вещь, задорно встал торчком, нервно подрагивая кисточкой. Увы, даро даже не вздрогнул… …Не выпущенные из когтистых ручонок цветы каледа тихонько подрагивали. По тонкой веточке-черенку, который срывался за белым ворохом звездочек, плетя свою паутинку, танцевала тонкая ниточка холодной изморози. Это были не нервы – это было именно то, чего так не любила на`аша. Слишком сильное «спокойствие» всегда ходит об руку с открыванием сущности. А в «спокойном» состоянии нет нужды удерживать силу стихии. И зачем чувствовать хоть какие эмоции?… - Я следую лишь за тем, кто приведет меня к Хозяину. А потому ничто не должно перекрывать мой путь… - «- Демоны подземелий! О каком побеге он говорит?.. - Тише, деточка. Запомни – рожа кирпичом и никто придраться не посмеет. а так – продолжай играть в том же духе… хотя бы поблефуешь напоследок… И не перегибай палку – не дай позволить ей завладеть своим сознанием… - Кому?.. - Лучше тебе не знать… пока не знать…» Странное они представляли зрелище рядом. Девушка, больше похожая на нелепого, несуразного парнишку и даро, выглядящий так, что земные красотки наверняка бы удушились собственными косами, лишь увидев его. И мало кто знал, каких трудов ей давалось держать себя в руках – лишь бы он поверил! Угораздило же попасть под допрос на самом пороге!..
Пернатый Змей: Умница, девочка! Умница! Только вот не нам с таким противником играть. Сколько рыжеволосый парень не присматривался, сколько не прислушивался к себе, только истинный возраст собрата так и не смог определить. И даже более того – стоило закрыть глаза и черноволосый словно растворялся в пространстве, напрочь исчезал из восприятия, словно его и не было никогда. Словно он никогда не жил. Вот уж попали, так попали. Тонкие губы снова дернулись, на этот раз определенно в улыбке. Но это не было проявлением чувства, а скорее старой привычкой хоть как-то реагировать на происходящее. Холодный взгляд скользнул снизу вверх по телу девушки, отмечая, кажется, все малейшие изъяны и достоинства, прошелся по полотнищах крыльев и остановился на кончике хвоста. Стоящий позади Змей издал короткий нервный смешок, сообразив, что не его одного так привлекает белая пушистая кисточка. Какой бы «редкостью» на’аша не была, раба она интересовала не больше, чем цены на зерно в Танахи. Глаза оставались все такими же пустыми и бесстрастными. Темные – в слабоосвещенном дворе невозможно было определить цвет – они казались парочкой омутов холодного безразличия. Почувствовал ложь? Или поверил? Не понять. Змей подался вперед, точно хищный зверь перед броском, поминая про себя на все лады Истинный Огонь и влюбленных по кончик хвоста на’аш в весьма экзотических вариациях. Можно попробовать укусить первым и выбить известную особу из чьих-то изящных лапок. А толку? Удрать-то они все равно не успеют. - Ты увидишь своего хозяина, - пальцы сжались чуть сильнее, недвусмысленно намекая на явное превосходство в силе. А потом разжались, выпуская жертву на свободу, - Идите за мной. И… все. Красавец развернулся и, не оглядываясь более, стремительно зашагал наперерез через двор. А почему бы и нет? Если знаешь, что в спину никто не ударит? И вовсе, между прочим, не из возвышенных побуждений (мерзавцам, даже самым красивым и гениальным, такое не свойственно), а просто способы самоубийства есть гораздо более приятные. Пришлось, бухтя под нос уже ставшее привычным проклятье (вы же догадались, правда, о ком оно?) тащится следом. Стражник проводил их компанию таким ошалелым взглядом, что не сдержавшийся Змей сварганил умное лицо и назидательно помахал пальцем перед носом бравого мужика. Увы, ни это, ни дерганье кое-кого за хвост (Украдкой! Все равно же никто не смотрел!) от желания двинуть по миленькой физиономии соплеменника не излечило. Одним словом, во дверец они попали. Осталась совсем уж ерунда: выбраться отсюда живыми и относительно целыми. …И все-таки поверил?... …Или нет?... Комната, в которую их привели, некроманту не понравилась. Навевало, знаете ли, на определенные размышления. Но, если уж судить здраво, такие помещения для переговоров можно было найти в любом достаточно богатом доме. В них, за чашечкой горячего чай, обсуждались тайные делишки, мирились и ссорились древние враги, допрашивались особого рода пленники. Оно и понятно: толстая, обитая металлическими пластинами дверь не пропускала ни звука и вполне могла выдержать удар здоровенного топора. Петли и замки тоже были хитрыми - можешь хоть до позеленения долбится или отмычкой ковырять, а толку никакого не добьешься. Но внутри комната, к Змееву разочарованию, оказалась излишне фривольной (хотя, зная пристрастия хозяина, чего-то похожего вполне можно было ожидать). Стены обиты бесценным эльфийским шелком, ярко-ялым с уже знакомым беленьким орнаментом звездочек-цветов. Под ногами – ковер с пушистым ворсом. Из мебели присутствовал только маленький столик темного дерева, пара кресел с той же пестрой обивкой и нечто, напоминающее одновременно и сундук и прикроватную тумбу. - Ждите, - немногословный провожатый выжидательно уставился на «гостей». Змей по опыту знал, что караулить таким образом любой хорошо обученный даро может и несколько часов к ряду. Некромант настороженно оглянулся по сторонам, но, так и не найдя к чему бы придраться, с выражением обреченного на вечные страдания святого прошествовал в помещенице. Летунью сильным тычком направили следом. Дверь бесшумно встало на место. Что-то весьма характерно щелкнуло. Заперли. Вдохновенной и вдумчивое объяснение по какому далекому адресу и с какими (весьма извращенными и крайне неприличными) целями некоторым личностям следует незамедлительно отправится, не помешали Змею опуститься рядом с неудачно приземлившейся девушкой на корточки. Все время, пока чернявый таскал их по дворцовым переходам, парень бросал на спутнику настороженный взгляды, но поделать ничего не мог. Разумеется, никто и не подумал вести их господской частью огромного здания. Ходы были узкими, маленькие кругляши световых шаров встречались хорошо, если через десять шагов. А несколько коридоров и вовсе оказались освещены обычными факелами – там находились покои младших даро… … Иными словами, желание одной особы расцарапать некую наглую харю, или, скажем, жуткая истерика, казались логичным окончанием сегодняшнего дня… … Но еще хуже, что времени у неё на это вполне хватит. Сомнительно, что бы хоть кто-то из чиновников слома голову летел на встречу с двумя рабами… … Весело…
Луннария: Не верит! Эта мысль раскаленной искрой металась в сознании, чуть ли не выбивая нестойкую почву из-под ног. Таль не любила, когда её вот так вот разглядывают – словно покупатель, глубокомысленно изучающий сомнительный товар неизвестного происхождения. И уж совсем ей не нравилось, когда по взгляду ничего определить не получалось. Непроницаемый такой, нехороший. Читать же «красавицу» телепатка не хотела даже и пытаться – такой уж ненормальной она не была, а иных способов испортить себе настроение было вдоволь. Да и сомневалась девушка, что обладателя столь милых глаз так уж легко можно «прочесть» - и там, где Змей лишь втихую усмехнется, этот же тип может поступить так, что смерть будет самым лучшим. Какой же непростой народ эти даро – угораздило же… Серые глаза в легком удивлении расширились. Поверил? Играет? Да, именно играет. Как толстый кот с обреченным тушканчиком – вроде и убивать не за что, вроде и не особенно докучает – а чуть-чуть сжать коготки, чтобы напомнить о своем превосходстве, то почему бы и нет? Он мог в легкую сломать её кости, в этом на`аша не сомневалась. Без своей ипостаси она была весьма уязвимым «тушканчиком». Но – не было резона, а потому ей пока просто показали, что «шалить» не стоит и в любой момент из-под печки может выскочить опасный зверь, чтобы мгновенно поймать на когти зазевавшийся бантик. Оторопело посмотрев на спину черноволосого, девушка лишь приподняла в изумлении брови. Даже не верилось… Передернув плечами и послав невеселый клыкастый оскал стражнику (мужик был просто в восторге – честно! просто так не становятся такого качественного белого цвета), Эйвенталь пошла следом, не забыв гневно посмотреть на некроманта – нашел время, чтобы вот так вот бесцеремонно за хвост дергать! И ведь, дернул, что самое обидное! Нет, стихии в свидетели – разживется таки этот даро стильным черным поясом за свою жизнь. Если не отрежет, так случайно оторвет… или неслучайно… «А что более ожидаемо?..» Более ожидаемым был приступ клаустрофобии, так коварно подкравшейся сзади и стукнувшей пыльным мешком по голове. С особым садизмом, надо признать, стукнула… Узкие коридоры, тусклое освещение, резкая нехватка воздуха. Симптомы и причины были банальны, просты и дико знакомы. Но самое жуткое, невозможное заключалось в ином. Идти, плавно ведя шаг. Спокойно смотреть вперед. Дышать так, как дышишь обычно. Не дрогнуть ни единым мускулом лица. Нет-нет, но девушка иногда оступалась. Нервно вздрагивала. Делала слишком глубокие вдохи. Слегка лихорадочно озиралась. Камень. Камень. Светлячок магического фонарика. Это действовало на нервы похлеще, чем косые взгляды, ответом на которые неизменно оставался спокойный серый холод, разве что иногда – чуть тоскливый. Знал бы ты, чего мне это стоит! Держать себя в руках, не давать сорваться. Сейчас они хотя бы двигались – это мешало по должному поддаться панике. Но если они остановятся? Внезапно станет темнее – вот как сейчас, где освещение представляет собой лишь пара факелов? Еще темнее? Нет, конечно, пара здоровых даро вполне отобьются от дикого зверя, но что станет с самим зверьком? Вернее, что от него останется? «В лучшем случае – хвост и уши… Ну и клыки – на стильное ожерелье» Летунья все-таки замешкалась, перед самым входом в комнату, чуть испуганным взглядом глядя вперед. Неужели ей и правда придется сюда… Сильный толчок прервал столь редкие размышления – хорошо хоть силы были рассчитаны, иначе красивый барельеф в виде распластанной крылатой на противоположной стене был бы очень к месту и прекрасно бы сочетался с остальными элементами декора. Не устояв на ногах, на`аша шлепнулась на колени, чуть завалившись на бок – ковер смягчил столь неприятное приземление, но разбереженная рана на столь удачном месте напомнила, что она еще имеет место быть. Шелк… в иное время девушка бы заворожено поедала бы его взглядом, мечтая хоть бы клочок упереть с собою. Теперь же, испуганно глядя вперед её волновало лишь одно – тот очаровательный щелчок запираемой двери. И это золотистое лицо Змея. Уже привычно на лицо девушки кто-то наложил своеобразную подушку, мешая слышать и дышать. Резко темнеющие глаза с невыносимой злостью сверкнули из-под нахмуренных бровей. О, нет, вовсе нет – эта ненависть не была обращена на даро. Просто страх, усталость, сдерживаемые до этого требовали хоть какого выхода. А самый легкий был лишь… Выбившаяся упрямая прядь затрепетала в холодных потоках воздуха, по телу пробежала знакомая дрожь, под пальцами тонко хрупнул калед. Нет. Не надо. Не сейчас. Помятые цветы выпали из ослабевшей кисти. Черные глаза закрылись на секунду – синие с бесконечным испугом смотрели по сторонам. Судорожно вздохнув, девушка сгорбилась, рукой закрывая глаза, подпирая голову. На душе было мерзко – вокруг было замкнутое пространство… что еще хуже? - Теперь что делать будем?.. Шутливый тон не удался – голос был тонкий, хриплый, неродной. Горький… По щеке что-то прокатилось… «- Что-то я стала часто плакать… Это плохо? - Для тебя? Нет, вовсе нет. Тебе нужны эмоции – негативные или нет, не имеет значения. Именно они отделяют тебя от того состояния, в котором тебе действительно нужен Хозяин. Так что, в каком-то смысле тот автор был и прав.» Она не хотела плакать – но не могла удержаться. Злость всегда трансформируется либо в смех, либо в слезы. Вот только смеяться девушка не любила. Острые плечи подрагивали, даже неугомонный хвост безвольной веревочкой распластался на полу. Слишком страшно. Слишком богато воображение. Слишком большая нелюбовь к замкнутым пространствам. Когда же за ними придут? Лишь бы не сейчас – она не успеет взять себя в руки. Да и сомнения, что вообще получится в дальнейшем… Анохен. Замок. Что же, хотя бы будет что припомнить в старости. …Еще бы дожить…
Пернатый Змей: Бедняга. Он хорошо помнил, как нелегко ей дался переход по нижним дворцовым горизонтам. Только глухой и слепой дурак, мог бы посчитать эту походку уверенной. На’аша медленно умирала. Крылья обвисли парой безвольных тряпочек, кончик хвоста старательно натирал до блеска и без того чистый пол. Да и взгляд невменяемый, шальной, точно ожидает, что из-за очередного поворота высунется клыкастая харя неведомой тварюшки и с аппетитом похрустит чьими-то вкусными косточками. Тот факт, что любая нормальная живность при одном только взгляде на красавчика удерет без оглядки на самый край света и до конца лет своих будет только травушкой-муравушкой питаться, в расчет не принимался. Ну и у кого после этого извращенная фантазия, а?! Таким удивительным нам, по крайней мере, нечто голодное не мерещится тем, где его нет. Впрочем, сколько бы Змей не фыркал и не хмыкал, все равно следил за одной особой тревожным взглядом, ожидая, что она вот-вот не выдержит, сползет по стеночки и скорчится на полу, полубезумным маленьким зверьком. Надо срочно что-то с этой клятой клаустрофобией делать! Эх, малыш, малыш. Анохен не то место, куда тебе следовало соваться. Волею судьбы, весь этот город от самых дорогих улиц до маленькой каморки какого-нибудь раба - лишь цепь огромных и темных пещер. И сотни тонн неживого холодного камня над головой. Все остальное – только маленькие человеческие хитрости, призванные изрядно облегчить жизнь. Правда, увы, не рабам. И было бы ради кого так мучиться. Мерзавец - он мерзавец и есть, даже будь он трижды красив, гениален, талантлив, умен и обаятелен. Хорошо хоть чернявому было до свечки поведение незваных (и исстрадавшихся) гостей. За всю дорогу провожатый так ни разу назад не обернулся, уверенный в том, что странная парочка топает следом. И эта самодовольная уверенность бесила некроманта почище полного провала изначального плана. Так и хотелось подрезать кое-кому роскошные патлы, навязчиво мельтешащие перед глазами, и посмотреть на полученную в результате этого действа морду соплеменника. Останавливало только осознание того, что, скорее всего, эта пакость станет последней в жизни. Но, согласитесь, каким бы приятным было зрелище! … И все-таки она выдержала! Беспомощная фигурка сгорбилась на полу, уткнувшись носом в ладони. Плечи подрагивали от сдерживаемых рыданий. Какое-то мгновение до этого даро думал, что она таки кинется на него – глаза так и светились злостью – но Летунья, кажется, нашла иной выход для разбушевавшихся эмоций. Слезы. Истинный огонь, ну почему ты так жесток?! Летунья, вон, за любовь страдает (А это, если верить великим аффторам женских романом, сплошное удовольствие с принцем и белым конем в финале. Причем, еще вопрос, кто из этих двоих умнее.). А мы-то за что?!.. Золотистые руки бережно переложили россыпь белых звездочек. Бутоны, утратив свое сияющее великолепие, жалобно склонили головки. Несколько маленьких лепестков слезками упали на пушистый ворс ковра. Жаль, что их жизнь так коротка и так… зависима? Сорвешь - чужая судьба в твоих руках. Делай что хочешь! Можешь порвать или растоптать, можешь – поставить в воду и, однажды, увидеть мелкую сеточку молодых корешков. И разве отличаются неразумные цветы от любого другого живого существа, в не зависимости от того, имеет ли оно четыре лапы или ходит на двух и является обладателям пары крыльев и восхитительного хвоста с пушистой кисточкой?.. Тяжелый вздох. Змей придвинулся, ласково провел ладонью по судорожно сжатым мышцам спины, словно бы вдумчиво пересчитывая позвонки. Повторил еще раз, гораздо более настойчиво принуждая чужое тело расслабится и успокоится. Сильные руки даро легли на плечи девушки, слегка сжались, разворачивая лицом к парню. Изумрудные глаза смотрели тепло, в их глубине задорно танцевал живой огонек. Он подался вперед, откинул назад настырно лезущую в глаза белую прядку, провел кончиками пальцев по бледной щеке, смазывая проторенную слезами дорожку. - В темноте, малыш, никого нет. Понимаешь? Когда-то ты сама населила её кошмарами. Теперь – прогони их. Сколь бы ужасны они не были, только страх и вера дают им власть над твоим разумом и сердцем. Не пытайся бороться. Нападать или защищаться. Убегать от них. Просто прогони. Они только отблески, тени прошлого. Как те, что были в доме моего покойного знакомца. Пока ты сама не позовешь из воспоминаний, они не смогут придти. И навредить не смогут. Но стоит только поверить – совсем не мгновение – в их реальность, и кошмары оживут, набросятся, по кусочкам разрывая душу, - голос, негромкий, богатые завораживающими интонациями, убеждал, предлагал попробовать. Прогнать. Оставить в прошлом. Это же так просто. Глупо, очень-очень глупо боятся того, чего нет. Того, чему ты и сама можешь приказать убраться куда подальше. Это как дряная дворовая псина, которая с ночи до утра пугает прохожих басовитым лаем. Но, стоит какому-нибудь смельчаку гаркнуть на неё погромче – и она, визжа, забирается в будку и носа оттуда не кажет. Шугани свои страхи, малыш! Пусть сами они трясутся от ужаса и больше никогда-никогда не смеют приходить! …Боятся надо ни придуманных кошмаров, сколь бы много когтей и клыков у них не было, ни темноты и надежных каменных стен, а дышащих одним с нами воздухом двуногих тварей…
Луннария: Чужая горячая ладонь пробежалась по спине, заставив невольно вздрогнуть. Девушка сжалась, словно боясь удара, словно готовая атаковать или просто – убежать, как полудикая кошка, случайно вышедшая к огню – погреться, но наткнувшаяся на излишнюю неожидаемую доброту… а потом плечи безвольно опустились, из горла вырвался судорожный полувздох-полувсхлип. Второй раз она восприняла чужое прикосновение практически спокойно, лишь инстинктивно дернув спиной, прошуршав потревоженными крыльями. Не сопротивлялась, когда её повернули, лишь опустив голову, словно боясь своего состояния, стесняясь этих слез, которые не хотели прекращаться. Но потом все же подняла глаза… блекло-синие, напуганные, они жалобно и недоверчиво встретились с теплой зеленью глаз даро. Не верила, но тянулась… не могла вынудить себя поверить… Сморгнула, пытаясь силой заставить окружающее размываться… - Не понимаешь… ты ничего не понимаешь! я не боюсь темноты… почти не боюсь, но это… другое, другое, другое! от этого невозможно уйти, спрятаться… это невозможно напугать, прогнать… это везде и будет всегда, неразлучно… - хриплый голос… она поймала холодными тонкими пальцами ладонь Змея, чуть сжав её… И как, как можно объяснить? Невозможно, это все равно что описывать всю красоту цвета слепому от рождения… Темнота? О, вероятно, но только когда она полная, поглощающая… Она не боялась неполной темноты настолько, чтобы полностью растворится в этом страхе – страх должен быть хоть чем-то обоснован, как считают многие. Как же глупо так считать! Она боялась иного – это было даже трудно описать обычными словами. Боязнь не быть услышанной, забытой… отчаяние… одиночество… пустота, которую заполняют лишь неумолимые каменные стены, суровые и безжалостные – им нет дела то твоих криков, слез... или есть? или, они просто забавляются этим, действительно принимая пугающий вид? Сидеть в этом каменном плене, великолепно зная – никто не придет. Все о тебе просто забыли, иначе, как можно не услышать твой зов? просто проигнорировать его? сделать вид, что не услышал?.. зачем стараться, кого-то звать? тем более, зная, что тебя никто не любит среди односельчан, считая проклятым выродком иного мира? Одиночество, страх… и такое дразнящее небо наверху, словно в насмешку выглядывающее в просветах туч. Неуверенность в своих силах, это горькое чувство брошенности. Это давящее понимание того, что никто не придет – это же самое страшное для ребенка, который может лишь догадываться о чем-то плохом, но до последнего не верить… Ведь в детстве так легко подумать, что ты – всесилен, что все будет просто отлично, что ничего плохого и быть не может!.. -…все гораздо сложнее, чем кажется… - горькая неловкая улыбка, - Ты думаешь, я не вижу, как на меня смотрят люди и многие другие расы? Особенно, когда я не считаю нужным прятаться? Я уже привыкла к этому, научилась это переживать и даже немного – бороться… но они, - испуганный взгляд по сторонам, - эти стены, они лишают меня всей защиты… насмехаются, великолепно зная, что от них я никуда не денусь… неумолимые, они знают, что мне не удастся спастись… у них в этом преимущество – они могут мне просто напомнить… напомнить о том, что, в конце-концов, никто не придет… напомнить, что против них мне не выстоять… - на`аша замолчала, закусив губу. Щекам было мокро, но она больше не дрожала – уже не могла, замерев подобно статуе. Только вот у статуй не текут из глаз слезы, не вздрагивают иногда плечи и не прыгают брови. У Летуньи никогда не было друзей – настоящих друзей. В детстве их с лихвой заменяли небо и лес, просто невозможно было думать о том, что кто-то может смотреть на неё косо, по ночам пугая своих детей, если они просто с ней заговорят – что вот, мол, не стоит с ней общаться. Проклятая, не наша. А после… не у кого было учится доверять – стоит поверить в когото и он предаст, бросит, уйдет. Она умела привязываться так сильно, что ничего не могла с собой поделать, но предпочитала это не показывать – больнее после будет. Она могла шутить, улыбаться, помогать… но доверять? рассчитывать?.. не смешно… Именно поэтому все происходящее сейчас казалось сумасшествием. Глубоко-глубоко внутри она все же не доверяла Змею – инстинкты, врожденное недоверие ко всему теплому, простое неверье чему-то иному, кроме простого партнерства… тот самый страх кому-то поверить, а вдруг он тоже – предаст? уйдет? по-банальному погибнет? Ха! Да кому нужно это доверие? Настоящее доверие – когда можно кинуть на кон свою жизнь, зная, что это будет за того, кому ты веришь, кому ты доверяешь настолько, что готов… Сумасшедшая… влюбленная… и, самое безумное, вовсю отрицающая это… Одинокой быть гораздо легче и удобнее… …до того момента, когда вокруг остается лишь бездушный камень… Так может, то состояние и правда – лучший выход? Без чувств, без эмоций, один лишь голый расчет и слепое подчинение Хозяину? Стать ею и все… «Ты хочешь променять жизнь на простое существование? - Если там не будет страха?.. - Но там не будет ничего… вообще ничего – ты потеряешь себя… но ты же можешь победить… - Как?.. это невозможно… - Не смей так думать! Просто поверь и пойми – ты далеко не одна, просто научись верить…»
Пернатый Змей: И правда, не понимает… Холодные когтистые пальчики на теплой ладони. Испуганные, точно у загнанного в угол зверька, глаза. И вместе с тем, этому маленькому и беззащитному существу, привыкшему кусаться, очень хочется кому-то поверить, пусть даже и этой, не знакомой, но сильной и уверенной руке. Может на этот раз не ударят? Не обидят? Подарят – совсем чуть-чуть – ласки? Но осознать в то, что жаться в углу больше не надо, очень сложно. Почти непереносимо. И снова слезы. И судорожные, бессвязные попытки объяснить, описать словами самые страшные тени, обитающие в живой душе. И, почему-то кажется, что об этом никому и никогда еще не рассказывали… А результат? Полнейшее непонимание в ответ. «Как на меня смотрят люди…» «Никто не придет…» …не придет… …не придет… Но почему, собственно, кто-то должен приходить?! И какое значение имеют чужие взгляды?! Люди судят. Люди вершат приговор. Ну и пусть их… Жалко, что ли?! Мы им еще и улыбочку подарим сияющую и ручкой помашем. А дальше, что хотят то и думают. Нам они нужны, как птице третье крыло. Чужие. Незнакомые. Одинаковые. Станут помогать – хорошо. Пройдут мимо – еще лучше. Есть у племени разумного такая гадкая черта – требовать чего-то взамен. И не откажешь. Хорошо если им хватит денег или какой-то услуги. А если захотят, что бы и их судьба вплелась в твою? Новая, ненужная ответственность, которою никогда не сможешь переложить на кого-нибудь другого. И разве оно тебе надо?! … А одиночество? Неужели можно боятся одиночества? Зачем, почему, как? Быть одному – всегда! – это… гадко. Мерзко. Неприятно. Но страшно? Увольте! В мире и этого полно того, что способно внушить вполне оправданный ужас. Перед тем, как с аппетитом пообедать твоим совершенным тело. Да и как же можно быть одному? Вокруг всегда много живых созданий, сотни, самых разных. И разве им необходимо иметь разум, что бы любить тебя? Да вовсе нет! Это люди все ставят какие-то условия. Усложняют. Предают. Зверью нет дела до того, богатые ты или бедный, красивый или нет. Оно даже психов и мерзавцев (пусть и гениальных) принимает к сердцу близко… …вьющаяся грива, невинные-невинные глазищи в оформлении пушистых ресниц и точеная мордочка… И эта паршивка, без раздумья, кинется на обидчиков своего хозяина. И пусть их будет хоть сотня! Плевать! Это разумные существа считают врагов. Рыжей кобыле нет дела до арифметики, равно как и до того, что кто-то там может быть сильнее. Она просто победит. Не для себя – далось ей это! – а для своего хозяина (которому поганка это все равно еще припомнит мытарства слабой, бедной лошадки!). Но как вылечить от того, чего ты сам не понимаешь?! Воображаемый рыжий хвост стегнул по лоснящимся бокам. Аккуратненький ушки недовольно дернулись. Жаль, что кобылам природой не отпущена возможность крутить пальцем у виска и характерно свистеть. Но Вешалке вполне хватило и выражения морды. «Ну ты и … хозяин. Совсем крыша едет, если я мерещится начала?!» Даро, не сдержавшись, сперва прыснул, а потом уже заразительно загоготал в полную силу своих легких. Несправедливо обиженная рыжуля, погрозив на последок копытом, гордо удалилась. Не выходит так? Подойдем с другого боку! Сильные руки бесцеремонно сцапали недоверчивого, не как не решающегося первым потянутся навстречу, зверька. Сильно-сильно прижали так, что оказалось возможным ощутить на мгновение исходящее от совершенной золотистой кожи тепло. Вытерли слезы. А потом он толи повел, толи потащил прямиком к «насмехающимся» стенам. Настойчиво так. Упрямо. … А может все гораздо проще? Как детей учат не бояться огромной и страшной псины? У неё же такие большие зубки, такой громкий голос, да и сама она много сильнее и выше. Но вот выйдет во двор улыбчивый хозяин, посмеется над ребятней, предложит погладить по лохматой голове. И вдруг станет совершенно ясно: и не какая она не страшная, а очень даже ласковая и добрая. И мячик, если кинуть, принесет. И так умильно закатывает глаза, стоит только почесать за ухом. - Это, - даро с видом «а что я знаю? Рассказать?» хлопнул ладонью по дорогому шелку. Где-то там, под тканью, ощущалось знакомая древняя уверенность. Надежность. Парень негромко хмыкнул, округлил глаза и авторитетно представил, - стена. И ты, малыш, можешь даже её погладить, - некромант с энтузиазмом претворил в жизнь собственное предложение, демонстрируя, как это правильно делается, - она совершенно не кусается. И ей, между прочим, не как не меньше четырех веков. А камень так и вовсе древний, - он опустился на пол, прислонился спиной к монолитной глыбе. Потянул вниз Летунью и принудил устроиться рядом, - Ну вот представь себя, всю такую древнюю да холодную. Ну и стала бы ты над кем-то насмехаться? Особенно если этот кто-то взъерошенная маленькая девица, трясущаяся от страха. И это при том, что даже такой гениальный, красивый, умный, сильный, обаятельный, великолепный, несравненный, совершенный мерзавец как я, вместо того, что бы говорить всякие пакости, сидит в обнимку и пытается уверить одну упрямую девицу, что камни на’ашами не интересуются. И вообще сами являются очень несчастными и одинокими созданиями. А ты попробуй-ка постой на одном месте парочку столетий! Холодный камень с одной стороны и устроившаяся под боком Летунья, составляли весьма интересный температурный контраст. Холод приятно успокаивал уставшие после той глупой выходки в доме мага мышцы. Даро вытянул ноги, пошевелил лопатками устраиваясь с максимально возможным удобством. Жаль, рядом нет огня – все было бы проще. Намного. - И вообще, знаешь ли, заявлять такое – большая наглость! – Змей обиженно поджал губы и демонстративно нахохлился, - Боятся что «никто не придет», когда рядом такой великолепный мужчина в самом расцвете сил, по меньшей мере, оскорбительно! Для этого, хотя бы, необходимо, что бы некая хвостатая личность перестала таскаться за мной по пятам! Вот тогда – бойтесь на здоровье! А так, это, чистой воды, наглость. Вот возьму и обидюсь! И утешай потом!
Lloel Dunkel: Шкет вернулся и сообщил замечательную весть, что гость не будет разговаривать и уже ушёл в комнату. Ллоэл облегчённо выдохнул, отослал мальчугана и возвратился в свою комнату. Запер дверь... Тело более менее начинало вновь слушаться. Такие мгновения надо было использовать. Эльф подошёл и открыл шкафчик. Там висел плащ, кольчуга, стояли дорожные сапоги. Клинки... Рука Дункела взяла рукоять одного из них. Шаг в центр комнаты. Бывший лесной страж взмахнул пару раз сияющим клинком. В свете свечи блестела проклятая сталь. Сохранились до сих пор узоры, изображающие сплетение плюща... Ллоэл вздохнул. Рука потеряла былую ловкость. Надо сейчас потренироваться, время есть. Он взял и второй клинок. По телу прошла судорога. Мгновение... Воздух недовольно ухнул, когда клинки рассекли, побеспокоили его. Потихоньку эльф вспоминал движения. Он положил один клинок. Второй же остался в руках. Тонкие пальцы скользнули по лезвию. И тут же Тёмный отдёрнул руку. - До сих пор острые и ядовитые, - улыбнулся он. И слизнул каплю крови с руки. Чистый яд... Порой самому противно думать о себе, но потихоньку уже смиряешься и живёшь дальше... Клинки вернулись в чехлы, креплёные между собой длинным наспинным поясом. Эльф продолжил рыться в шкафу. из маленького гардероба на стол перекочевал кошель, яд, и... Рука сжимала свиток. Дункел развернул ветхую бумагу. Выцветшая краска, узкий, едва разобрать, почерк. Ллоэл, мы не совсем уверены в успехе операции, но это единственный наш шанс переломить исход войны. Всех остальных оповестила. Все будут. Завтра у Волчьего оврага, на закате. Аниаль. Эльф сжал бумагу. - Они все погибли тогда... - прошептал он. И подставил письмо на съедение свече. Пламя жадно набросилось на хрупкую, пожелтевшую от времени бумагу. После этого Ллоэл устало плюхнулся в кресло.
Котик: ООС: Атшена присутствует или отсутствует? Всмысле, ее ждать будем? Котик внимательно следил за тем, чтобы книга, которую он все еще держал в одной руке по пути не выпала. Толстяк же, заметив это, окончательно уверился, что ранее произошедшее всего лишь его собственные выдумки: ну не может быть опасен этот невзрачный парень и все тут! Рабовладелец вначале пытался беседовать с Атшеной, но потом от бега его дыхание сбилось и он мог лишь хрипло дышать. Ящер остановился, и Котик спешился, подал руку вначале драконице, подождал пока она спуститься, а после подал руку Лейле. Оборотень был спокоен и галантен. Возможно именно в этот момент, даже не умеющий читать мысли, прочел на лице рабовладельца его отношение к Котику. Пожалуй, они бы Инквизитора только позабавили, если бы были хоть немного ему интересны. Толстяк тяжело дышал и пытался жестами дать мальчику понять, что его хозяин в беде. Он бросил почти уже вновь собственнический взгляд на девушку, подбирая в голове метод наказания. Рабовладелец почти не сомневался, что его племянник, приехавший еще утром, как маг, сможет справиться со всеми его обидчиками.
Atshena: Я тут. Я просто не знала что отвечать, не все ещё среагировали. Атшена просто не обращала внимания на самые разнообразные комплименты и просьбы со стороны рабовладельца. - Если я ему сейчас не врежу - я герой, - подумала она, когда метаморф сотый раз была названа самой справедливой из всех дам. Буквально закиданная лестью, крылатая уже погрузилась в свои мысли, не обращая на противный голос мужика внимания более, чем на шум. С другой стороны рабовладельцем заинтересовался Шакрэн. Всю дорогу маленький дракончик сверлил большими глазами бывшего хозяина Лейлы. Вот и подъехали к дому. Уже выбежал встречать хозяина мальчишка. И застыл в удивлении. Столь интересных посетителей он пожалуй в жизни не видел. Протянулась рука Инквизитора, Атшена слезла с ящера, чуть заметно присев, как делали барышни на балах (о, далёкое время!), прошла в сторону, ожидая остальных. Серебряные глаза вновь осмотрели всех спутников. Задержались они лишь на демоне. В мыслях невольно прокрутилась мысль, что им придётся остановиться в этой дыре на ночь, поскольку гасли уже фонари. Мальчишка отвёл ящеров, то и дело оборачиваясь на гостей, пока они были в зоне видимости для глаза. - Ну, веди, прилежный ты наш хозяин! - сказала Атшена рабовладельцу.
Вешалка: Мальчика-конюшего Лейле было искренне жаль. Не то, что бы паренек был хорошо ей знаком – домашние слуги и рабыни обитали в разным концах дома и редко пересекались – , но хозяину-то все равно. Если не сорвет гнев на ничтожной, непременно разыщет ей замену. Да мальчишка и сам это понимал, неуверенно переводил взгляд с гостей, таких спокойных и невозмутимых, на строившего странные рожицы хозяина. Задумавшаяся ничтожная едва не просмотрела протянутую руку. Ей, глупой, помогает сам благородный! Девушка густо покраснела до самых кончиков ушей, вложила тоненькую ручку в протянутую ладонь и неловко спешилась. Она готова стоять так, рядом с благородным, смотря на него огромными восторженными глазищами и ощущая кожей его пальцы, хоть до скончания веков. Лейла была уверенна в том, что учитель не причинит ей вреда так же, как люди-поверхности уверенны в грядущем рассвете. Позабытый парнишка, затравленно посматривая на красномордого хозяина, все-таки решился принять зверей. Недовольно крикнул один из ящеров, заставив ничтожную покраснеть еще больше, отвернутся и поспешно выпустить руку благородного. Рядом уже стояла госпо…. Атшена и с явным неудовольствием велела запыхавшемуся мужику вести гостей в дом. Ответный взгляд хозяина, обращенный почему-то не к драконессе, а к ничтожной, заставил девушку вжать голову в плечи. Так же смотрел он, когда наказывал нерадивую рабыню за всякие «свободные» глупости! - Прошу, благородные господа, прошу, - но голос звучал подобострастно, а поклон вышел даже гостеприимным. Может ничтожной только показалось? Рабовладелец даже дверь услужливо распахнул перед «дорогими гостями». Странно устроен человек. Стоит только ему уверится в своем преимуществе и осознать свою силу, как он сразу же стремится не только вернуть украденное (о чем до этого лишь мечтал), но и отомстить обидчикам (о чем и вовсе не помышлял). Вот и сейчас мужику показалось недостаточным просто отобрать свою рабыню, ему захотелось, что бы обидчики сполна расплатились за унижение! Не может же коронный маг не справится с парочкой дилетантов?! Нет, нет, нет! Племяша покажет им, что значит не уважать такого человека как он!
Котик: Котик терпеливо подождал, пока Лейла сможет привыкнуть к новому для нее поведению представителя противоположного пола. Девушка оказалось даже более беззащитной, чем надеялся оборотень. Впрочем, он мог ее на первое время пристроить в замке школы или в храме. На этом, как считал Котик, его обязательства как спасителя перед девушкой исчерпаны. Поднебесный задумчиво посмотрел на буквально сияющего довольством рабовладельца. Парень осторожно прощупал дом на предмет опасных личностей. Один такой нашелся. Коронный маг. Сильный и талантливый, но почувствовать мимолетное присутствие прирожденного телепата не смог. Новый персонаж требовал от Котика новых решений. Инквизитор не стал его заранее разочаровывать и задумал пристроить племянника рабовладельца к разрушения этого домика. Толстяк уверенно вел своих пленителей в общий зал. Там их ожидала ловушка. Мальчик, наконец поняв, что требует от него хозяин, убежал звать мага. Племянник все поймет и спуститься в общий зал, а там уж рабовладелец сможет вновь стать царем положения. Нерадивую девченку он решил, после некоторого раздумья, продать. Тем более на днях уже было подходящее предложение. Коридор разветвлялся и изгибался около трех раз, прежде чем появились двери в общий зал. Развер комнаты был около десяти метров в длину и семи в ширину. Большой камин распологался на противоположной стене от ведущей в зал двери. Окона отсутствовали. Свет давали магические светильники на стенах. Пара пушистых ковров на полу и несколько диванов. На взгляд, покинуть зал можно было еще только через маленькую дверь в углу для прислуги.
Луннария: Таль сидела и просто тупо разглядывала руку даро, вернее, контраст «золота» с бледностью её кожей, которая на таком фоне смотрелась еще бледнее, чем обычно. Отстраненный вид, безразличный взгляд – прежде задорная девушка представляла собой весьма досадное впечатление. И, если бы месяц назад, какая пифия предсказала бы её будущее, то на`аша трижды подумала бы перед тем, как соваться в эту опасную и явно слишком страшную авантюру. Но все равно бы безрассудно кинулась в самое пекло, согласившись и на этот страх, и на многочисленные ссадины, и на эти заплаканные красные глаза. …Синий страх – вот как это называют романтичные настроенные менестрели. Синий страх – самый сильный ужас, который может испытывать кто-либо. Он поглощает существо с головой, часто бывает беспричинным… и так же легко уходит, на время. Синий страх нельзя прогнать надолго, навсегда. Он вернется. Он всегда возвращается, на какие бы ухищрения не шли люди. И нелюди. А стены действительно пугали. Может, сами того не хотя. Может – просто не давали себе в этом отчета. А страшно все же было… «Девочка, тебе действительно пора… начинаешь одушевлять стены, совсем уже, да? Или того? Они – неживые, прими это как должное и не пририсовывай им рожицы своим больным воображением…» А может и того – слишком запутанно. Чем можно объяснить дикий ужас? Фобию? Невменяемую боязнь? Практически ничем, кроме нежелания оставаться наедине с самим собой и уязвленного чувства самомнения. Так легче? Так сложнее? Так получается? Так постоянно кажется?... Смех… На кого угодно Луннария уже давно бы обиделась, услышав такой смех именно в тот момент, когда он не уместен. Но только не на даро, чьи поступки в своем большинстве до сих пор оставались для девушки загадкой. И все таки – у Змея явно температура. Иначе никак нельзя было объяснить «ненормальную» теплоту его тела, так разительно отличавшейся от температуры девушки. Прикосновение – я что, маленькая чтобы мне вытирать слезы? Я не плачу!.. они сами… Летунья даже не заметила своеобразного «пленения» своей персоны. Поначалу не заметила. Просто стена, до этого бывшая на довольно безопасном расстоянии, внезапно начала приближаться. И практически сразу на`аша поняла – вырываться просто бесполезно, глупо и практически невозможно. Выскользнуть из этих сильных рук не получалось, они держали крепко и настойчиво, хорошо, что хотя бы бережно. Иначе поприбавилось бы в коллекции Таль эксклюзивных темных пятен – синяков. Распахнутые глаза с мелкими точками зрачков; приподнятые острые плечи, словно в попытке защититься; упавшие на лицо упрямые прядки синеватых волос; испуганно изогнутые брови и закушенная губа. Нет причин бояться? Но почему же тогда так страшно и так тяжело дышать? Не вырваться, словно некто заворожил её ужасом… Дыхание участилось, в ушах стоял неприятный гул, в который ударными вплетался бешенный стук сердца, сливаясь в один безумный ритм. На какое-то мгновение девушка даже испугалась, что вот-вот потеряет сознание. Но… сдержалась, буквально силой удерживая реальность. Есть ли смысл бояться теперь? Ведь, впервые за столько лет расстановка сил слегка поменялась. Глубокий вдох… - С… с-стена?… - с запинкой, нерешительно повторила-спросила она, переводя взгляд то на некроманта, то на представленную стену. Не боялся… Ему – не страшно… и он – рядом… Испуг во взгляде сменился чем-то новым, неуверенным, робким, несмелым, совсем легким. Доверием… Послушно опустившись рядом, не прижимаясь к стене, она с легким подозрением разглядывала переливы красного шелка. Протянула дрожащую руку. Боязливо – лишь подушечками когтистых пальчиков – прикоснулась, готовая в любой момент одернуть, отскочить, удрать. Замерла на мгновение, смешно посапывая и хмуря брови… Зажмурившись, прижала всю ладонь, проводя ей по стене… И… воздух посыпался беззвучными невидимыми осколками. Просто стена. Просто задрапированный шелком древний камень. Узкие длинные пальцы чуть подрагивали, выделяясь на красной ткани, поскребывая её острыми коготками. В удивленно раскрытых глазах поблескивали застывшие слезы. Даже какое-то… разочарование. «Не дали малышке вдоволь поскулить – отняли самый большой страх в этой жизни. У-у-у-у, нехорошие…» …может, даро в чем-то и прав? - Я бы стала… даже через все пятьсот… - горьковатая, неловкая полуусмешка. – И ты кое-что забыл – остроумный и… - девушка внезапно осеклась, затуманившись взглядом… «..А ты попробуй-ка, постой парочку столетий недвижимой и бездушной, но таков удел Стражей...» …замешательство длилось лишь несколько секунд – тряхнула головой, удивленно оглядываясь по сторонам – как щенок, которого шутки ради, беззлобно, кинули в воду. Что-то знакомое… что-то крайне важное, но снова ускользнувшее. Частично. Мысли, постепенно успокаиваясь, начали перемигиваться, явно что-то замышляя. Есть ли в этом месте библиотека? Возможно, там будет побольше написано… - Глупый… - пробежавшись костяшками пальцев по уголкам глаз, вытирая их, она ткнулась лбом в плечо даро. По спине еще пробегала легкая, привычная дрожь, но хвост уже дерзко подрагивал, увлеченно мотая пушистой кисточкой. «…Зачем? Какой тебе в этом прок? Не все ли тебе равно, чего я боюсь? Зачем? - Ну, кажется он признался, что сам горит огромным желанием придушить тебя после всего. Может, не захотел делиться этой честью с миролюбивыми стенами?...» - Только подумай обидеться! Иначе точно – не отстану до конца дней твоих, - кисточка хвоста угрожающе нацелилась на «обиженного». …А план даро она так и не понимала до конца. Он что, знаком с этим… как его… ну, в общем тем типом, которому якобы преподносится дар от той личности, чей «символ охраняет Лис и Медведь»? Еще бы знать, что сей символ означал – и жизнь вообще станет прекрасной. Восхитительной. Волшебной. Незабываемой. А если нет? Что тогда? Неужели, правда – подарит? Пускай, на время, а потом? Предлагается удрать? Смыться? Тайком проникнуть под видом очередной претендентки в гарем и на горбу утащить оттуда Ваэри? «Даже если и знаком, то подумай лучше о том, в каком ты городе. Понятие «знаком» может иметь множество значений…»
Пернатый Змей: Бред, бред, бред... Лунна, ждем Ваэри. (хотя бы до вторника) Интересно, что же нового она хочет найти на этой стене?! Сосредоточенно нахмуренный лоб, мелко подрагивающие пальчики и выражение, свойственное скорее маленькой девочке, нежели ученицы 7 курса одной из самых престижных магических школ. Змей, на некоторое время уступивший внимание зрителей хладному камню, сдавленно хрюкал в ладошку, стараясь не заржать в голос и не испортить разыгранное представление. Очень хотелось подкрасться сзади, сцапать некую личность за плечи и крикнуть: «Бу!», а еще и паршивка-фантазия с охотой подсовывала видение несчастной стены в ужасе отскакивающей от пальчиков на’аши! Похоже, поиски были безрезультатными. Уж очень мордаля разочарованная. Хехе, иногда, оказывается, гораздо приятнее, если наши страхи находят свое подтверждение. Не так, знаете ли, обидно… - Нет уж, малыш, глупость это исключительно по твоей части, - едва ли было возможно разобрать все оттенки чувств в голосе некроманта, но уж самодовольствия от собственной гениальности и неподражаемости там было даже слишком много. А что, имеем полное право! Только что спасли, между прочим, юную деву от нападок страшного и ужасного камня! Слава, слава благородным нам! На губах Змея заиграла улыбочка мальчишки, втихаря от родителей сумевшего слопать банку варенья и вымазать губы старшему брату, - Равно как и склероз, о моя драгоценная супруга. Кажется, это только ваша студенческая братия способна, особенно на экзаменах, забыть то, что и так никогда не знала, а? Ну вот, другое дело… Утерли слезки и уткнулись лбом в его плечо – знакомый холодок кольнул в этом месте голую кожу. Хорошо, что сейчас она не может видеть его лицо – в изумрудных глазах отражается нечто новое, не любовь и не дружба, а… участие? Да, пожалуй, так. Ну, вот и что с ней, такой, делать? Не отвяжется, не отстанет, так и будет хвостиком таскаться рядом. Должно быть, есть что-то такое в нас, мерзавцах и психах, кроме гениальности, красоты, необыкновенности, силы и прочего, прочего, прочего. Для неё одной – есть. И стоит это того, что бы залезть под землю, в город, где жизнь и свобода продается на самом обычном базаре за пару золотых монет. А вот ему-то зачем дался наивный ребенок? Некромант хихикнул, поражаясь собственной глупости, дернул за соблазнительно подставленную кисточку хвоста и, не сдержавшись, расхохотался уже в голос, давая выход накопившемуся смеху. - И подумаю, - категорично хмыкнул парень, когда снова смог внятно говорить, - Еще раз испугаешься таких одиноких и несчастных стен, - на этом месте Змей весьма натурально шмыгнул носом и даже утер скупую мужскую слезу, - вот к-а-а-к возьму, да ка-а-ак подумаю… И не страшно? А то вдруг чего удумаю! Золотистые пальцы насмешливо взъерошили белые прядки, приведя их в еще больший беспорядок. Даро, все еще посмеиваясь, повозился, устраиваясь поудобнее и прикрыл глаза. Демонстративно зевнул. Время – странная сила. Иногда оно способно неразбитая дороги мчатся вперед, точно целый табун сдуревших Вешалок, а иногда – застывать, замирать. И в такие мгновения кажется – стоит протянуть руку и сможешь потрогать медленно капающие минуты. Раз. Два. Три… Можно поторопить, рассказать что-нибудь или устроить очередное представление… Только зачем? В этот день вдоволь было и того и другого, так что даже самым гениальным мерзавцам и упрямым дурочкам не помешает немного тишины и спокойствия… «… В небе, над бушующим огненным морем, распластался в полете дракон. Его чешуя не имела цвета, разбиваясь в миллиметре от гибкого тела яркой радугой. Сотни оттенков, все которые когда-либо видел любой из сущих миров, сплетались вместе на мгновения, что бы в следующее разбиться новыми тонами. Только глаза блестели парой чистейшей воды изумрудов, и грива из длинных зеленых перьев забавно вздымалась и опадала, когда неведомая тварь то набирала высоту, то падала в пропасть, почти касаясь лапами раскаленной лавы. Не было слышно иных звуков, кроме тоскливой мелодии ветра, рокота бушующего огненного безумия и чарующей песни дракона. Дикая, удивительная музыка, непохожая ни на что, когда либо слышанное людьми, она взлетала до небывалых высот и камнем падала вниз, восславляя свободу, счастье полета и саму жизнь. Но вот крылатый певец замер, скованный чуждой его сердцу тревогой. Оборвалась на полузвуке, на полувздохе диковинная мелодия. На какое-то мгновение весь этот маленький мирок, сотканный из ветра и пламени, замер. А потом разлетелся сотней острых осколков, когда переливчатая тварь сложила перепончатые крылья…» Незваные гости – зло. Нет, неужели нельзя подождать, пока вы выспитесь?! Обязательно надо ломиться именно сейчас?! Змей недовольно дернул плечом и попытался взглядом просверлить своего соплеменника, неожиданно обнаружившегося в комнате. Как и когда черно-белое чудо сюда вошло, та еще загадка. Некромант готов был Истинным Огнем поклясться, что этот хмырь уже несколько минут пялится на задремавшую парочку. Его, собственно, и разбудил тяжелый, холодный взгляд, неприятно напомнивший о недавнем купании. Все равно, что водой ледяной окатили! - Следуйте за мной. Вас ждут, - коротко обронил провожатый. Даже ждать не стал – так и выскользнул за дверь. Прикорнувшую под боком Летунью слегка тряхнули за плечо и ехидно пожелали доброго утра. С удовольствием похихикав над сонной мордалей, Змей поднялся на ноги с грацией, свойственно скорее дикому зверю, нежили двуногому существу. Душераздирающе зевнул во всю белозубую пасть, вслух посокрушался по поводу отсутствия под рукой такой полезной вещи, как ножницы, сопровождая слова бурной (и не совсем цензурной) жестикуляцией. Оставалось еще кое-что, перед тем как уйти. Забытые звездочки обреченно поникли, и поднимать цветы с пола пришлось бережно, точно раненое живое существо. Виной этому был вовсе не холод или небрежение – россыпи каледа вспыхивали так же быстро, как и отгорали. Сорванные, они едва ли жили больше часа. Можно было попробовать сохранить их магией – на такие простые «балаганные» трюки сил некроманта еще бы хватило. Но… стоит ли привлекать лишнее внимание? Даро хмыкнул, поводил свободной рукой над поникшей веточкой и осторожно опустил на круглый столик. Подожди пару минуточек и увидишь, как медленно поднимаются поникшие бутоны, как становятся упругими и гладкими белоснежные лепестки. Змей блеснул белозубой улыбкой, подмигнул одной нахальной особе и, гордо вздернув нос и изобразив одухотворенно-преданно-безразличную (и не спрашивайте как такое возможно!) физиономию, маршем двинулся следом за собратом. На этот раз дорога не заняла и пяти минут. Позади остались полутемная лестница с крутыми ступеньками, где запросто можно переломать все ноги, и короткий туннель, блеклые, потрескавшиеся стены которого навевали смертную тоску. Последний самым неожиданным образом вынырнул к неприметной дверце. И даро не надо было быть, что бы почувствовать исходящий из-за неё резкий запах уже знакомых курений. Только если в трактире рачительный хозяин тщательно отмерял количество драгоценного вещества, то здесь, кажется, просто ссыпали целый мешок дряни. Пока некромант недовольно морщился с непривычки и тревожно поглядывал на спутницу (На’аши, кажется, мало восприимчивы к наркотикам. Ведь так? Правда же?), его черноволосый соплеменник уже распахивал дверцу. Должно быть, здесь было красиво. Задрапированные голубым шелком стены, приятно контрастировали с белоснежными статуэтками невиданных животных. Пара огромных окон скрывалась за плотными темно-синими шторами. Но Змей был слишком пристрастным судьей. Развалившиеся на огромных подушках – единственных предметах мебели в зале – представители древнейших аристократических родов не могли вызывать у бывшего раба ничего, кроме брезгливости и отвращения. Преимущественно полные, далеко не юные и не красивые люди жевали, говорили, смеялись, тискали рабынь. Молоденькие девушки, (едва ли среди них найдется хоть одна, старше Летуньи) с круглыми от страха и курений глазами, носились туда-сюда в чем-то, отдаленно напоминающем памятный леопардовый костюмчик, и беспрекословно исполняли прихоти «благородных» господ. И, что не удивительно, никому, не было дела до прихода пары новых «гостей». Змей брезгливо отступил назад, давая дорогу очередной рабыни, смутно напомнившей кого-то. Обернулся. И только теперь заметил, что провожатого и след простыл, а маленькая дверки в стене словно и не бывало. Мило.
ПУСЯ: Демон слез последним с ящера и последним же направился внутрь. Он успел себя спросить: какого он вообще тут делает? Но внутренний голос ему отрезал: так надо. А внутреннему голосу обычно не перечат. Поэтому, отпустив голос на обед, демон пошел за всей компанией. Коридор изгибался, проводя путников между множества дверей и острых углов стен, до тех пор, пока за вошедшим последним в дверь общего зала демоном не захлопнулись двери. Атмосфера в комнате была довольно натянутая и мрачноватая. Как показалось демону, подозрение о том, что что-то тут не чисто посетило не только одного его. Что же, приходилось ждать. Парианро прошелся по комнате, остановился на одном из ковров и продолжил оглядывать комнату. Никогда еще он не видел комнаты без окон. Впрочем, все когда-нибудь случается в первый раз. Но такая картина была довольно печальна... и напоминала больше сумасшедший дом, чем гостинную. Хорошо, что окон вообще не было, иначе на окнах висели бы решетки... Казалось, сейчас оборесс мог принять любую развязку.
полная версия страницы