Форум » Архив №1: игровые темы » Анохен » Ответить
Анохен
Rea: Дальний сосед и родич Города Дроу, Анохен был построен около 6-ти столетий назад и с тех пор менялся мало. Перенаселенный, пестрый и шумный, всех приезжих он поражает своей дикой и чуждой красотой, яркостью противоречий. Здесь все продается и покупается, здесь всегда пахнет сказками и чудесами, а нищий, копающийся в отбросах, может оказаться наследным принцем древнего рода. Здесь, на цепи, водят по улицам невиданных зверей и людей, способных одним движением руки останавливать армии. Это город тысячи смертей, открытий и тайн, которые, порой, лучше не тревожить. Начало
Ответов - 62, стр:
1 2 3 4 All
Пернатый Змей: Фи! Как некультурно встречать своих старых друзей, обвешавшись с ног до головы защитными амулетами. Обряженный в печально знакомую серо-красную форму (недели три не стиранную и не глаженную судя по внешнему виду), господин коронный маг изрядно смахивал на новогоднюю елку – такого количества побрякушек на одном человеке даро видеть еще не приходилось. Все эти кулончики, броши, браслеты и кольца загадочно блестели, брякали при каждом движении носителя, вызывая у некроманта сильное желание заржать в голос. Хотя, вроде бы, особых поводов для веселья не наблюдалось. …Да только нужны ли они, эти поводы, законченным психам и мерзавцам, пусть даже и гениальным?... - Яяяяяяяяяяяяя, - с охотой подвыл в тон старому знакомцу Змей. Вышло очень проникновенно, не хуже чем у какого-нибудь трехсотлетнего призрака. Жаль, выть дуэтом господин коронный маг не пожелал. Заткнулся. Трясущиеся руки безрезультатно попытались выплести что-то этакое. Неприятная морда с подозрительно забегавшими глазками стала пунцовой. Все это он уже видел не раз в той, другой, прошлой жизни… От прежней злой веселости даро не осталось и следа. Только глухая, застарелая драконья ненависть. Ненависть, веками рождающаяся и умирающая вместе с сотнями его соплеменников. … Он был противен, этот человек. Таракан. Самый настоящий жирный, раскормленный с чужих объедков, двуногий таракан. Таких давить надо без о всякого промедления и жалости, пока в дом заразу не нанесли. Когда-то он, Змей, не смотря на всю свою гениальность, поленился прихлопнуть мерзкую тварь, а за его собственную глупость ответили другие... Убить бы его! Убить бы их всех, этих эгоистичных, злобных, глупых тварей, которые никогда и ничего не знают, но всегда и все «понимают». Им неинтересно ничего, кроме их жалких коротких жизней, серых и однообразных, как и они сами! С охотой будут существа разумные смеяться над вашими шутками, но ни один из них не станет заглядывать за маску. Там же и правду можно разглядеть! Убить! Убить! Убить! Всех! Каждого! Какое-то движение. Господин коронный маг с отчаянным воплем метнулся к шкафу, схватил что-то с полки. Этот человек родился и вырос здесь, в Городе Вечного Лета, среди рабов, господ и даро. Он слишком хорошо знал, на что способны эти существа, что бы сомневаться: сегодня на порог его дома пожаловала госпожа Смерть. Думаете, это сделало его покладистей? Да, ничуть не бывало! Бросок. Грохнуло. Часть пола, там, где всего пару мгновений назад находился очумевший некромант, снесло полностью. Запущенная магом дрянь насквозь пробила полметровый каменный пол. Дырка вышла аккуратной, круглой, обугленной по краям. - Че… Чего, т-ты х-хочешь? – на этот раз ради разнообразия противная рожа побледнела. Маг пятился задом наперед, упреждающе выставив вперед руку с зажатым в ней флакончиком. Из комнаты, служащий одновременно и спальней и рабочим кабинетом, не было другого выхода. Ни окна, ни второй двери. Так что, пяться не пяться… Но, похоже, человек полагал, что чем больше метров будет отделать его от бывшего раба, тем лучше. - Мира во всем мире! – если у вас после такого теплого приема мозги на место не встают, значит, вы уж точно не даро и, более того, имеете все шансы не дожить до следующего утра. Змей, целехонький, как и та кошка из детской сказки, которая всегда и всюду приземлялась лишь на четыре лапы, блеснул самой своей жизнерадостной улыбочкой от уха до уха. Вот гадство-то! Еще чуть-чуть и точно вцепился бы в господина коронного мага зубами и когтями! Последние тоже наличествовали теперь в избытке. Красивые и ухоженные руки некроманта от самого локтя утратили всякое сходство с людскими. Сквозь золотистую кожу пробивалась крупная, светло-серая, чешуя, а пальцы, когда-то длинные и ловкие, изогнулись самым неестественным образом и вооружились преотличными коготками. Мерзость какая! Хотя со стороны смотрится на редкость эффектно – замершее в углу, на границе между тенью и светом, создание с огромными глазищами без белков и жутковатой то ли улыбочкой, то ли ощером. Вот вам и тварь из ночных кошмаров - А еще не откажусь поспать с неделю, заделаться в миллионеры, никогда в жизни больше не видеть ни одного студента (и особенно студентки), отодрать хвост одной дамочке, и придушить другую. Рыженькую такую, лет семнадцати. Как раз в твоем вкусе. Не встречал?.. - Убирайся! Вон! – одно только упоминание Ваэри оказало на противника живительное воздействие. Мужчина в бешенстве метнул в ухмыляющуюся рыжую физиономию вторую склянку. Грохотнуло на этот раз даже сильнее и в комнате появилось окно с видом на задний двор. Вот негхыра себе! Да что ж это за дрянь-то такая, что стены каменные насквозь пробивает?!.. …А если бы маг не промахнулся на добрые три метра?... - Встречал, значит? Понимаю, та еще зараза… Хотя бывают экземпляры и похуже, знаешь ли! - искренне посочувствовал Змей, мужественно переборов желание высунутся в образовавшийся проем и сделать ручкой ездовым ящерам. Незачем лишний раз искушать собеседника видом неприкрытых тылов, - Ну, так что, черканешь адресок, нэ?... Если двуногий родич тараканов и ответил, то мысленно и исключительно в нецензурной форме. Но тут уж и самому даро стало не до разговоров. Взбешенный, пыхтящий как чайник - вот-вот пар из ушей повалит – колдун безо всякого разбора швырял в не званного гостя всем, что только приходило ему на ум. Несколько боевых пульсаров, парочка заковыристых водных проклятий и бессчетное множество обездвиживающих и парализующих чар самой разной степени сложности. Змей крутился волчком. Прыгал. Приседал. Уворачивался. Кровать, шкаф, пара стульев – все за считанные мгновения превратилось в щепки, но по мишени стрелок не попал не разу. … А некромант даже и не пытался огрызнутся чем-нибудь в ответ, прыгая по комнате как безумный (хотя, опять-таки, почему «как»?). В какофонии звуков, отблесках чужой силы, он искал нечто, невидимое обычному человеку… Этот дом был старым. Несколько веков он стоял на этой улице бок обок с другими своими собратьями. Как много людей обрело здесь вечный покой? Сколь многие из них, уходя за черту, страдали? От боли? От страха перед неведомым? Их души давно ушли в мир иной, но стены впитали в себя весь ужас последних мгновений. Только тени, безликие и серые следы былого. Вечно голодные. Вечно несчастные. Мстить надо со вкусом, не так ли? Даро замер на мгновение, прикрыл глаза, отгородившись от мира живого. Он слышал ИХ голоса, полные злобы. Он видел ИХ серые силуэты. Господин коронный маг в последнее мгновение успел достать своего противника. Но это уже не имело значение. Ажурное кружево заклинания оплело весь дом. Зов был услышан. Зов был принят. И что-то изменилось. В воздухе, в монолитных стенах, в деревянном мусоре на полу. Дохнуло тяжелой могильной гнилью. В замершем воздухе резанули по ушам пронзительные крики, монотонное бормотание, сумасшедший хохот. Пару раз мигнули и погасли световые шары по всему дому. …и тени в углах пошевелились… Как бы темна ни была ночь, они всегда будут темнее её. Вечные, голодные, злобные отражения человеческих душ, они никого не отпускают из своих невесомых, стылых, призрачных рук. Не убежать, не спрятаться…Им нет дела до ваших тел – они возьмут себе лишь души, что бы хоть на миг вспомнить свое прошлое. Только тени… Всего лишь тени… Бойтесь теней!
Вешалка: ООС: дублирую сообщение) Зеваки все чаще и чаще нервно оглядывались, настороженно прислушиваясь к происходящему на самых окраинах образовавшейся пробки. Кажется, стража сообразила притащить обученных ездовых ящеров и теперь безо всякой жалости разгоняла толпу. Дело продвигалось медленно, но эффективно, и грозило вскорости добраться и до самой сцены. Притихшая Лейла молча прислушивалась к голосам своих спасателей. Все меньше и меньше понимала она происходящее, напоминая самой себе ту глупую курицу из детской сказки. Птица все бегала по двору и клевала зернышки, а господаря решали подать ли её за праздничным столом в этом году или же подождать до следующего. Нет, конечно, ничтожная не верила, что благородный причинит ей вред, но и быть безмолвной и бесполезной курицей ей вовсе не хотелось! - Господин! – девушка виновато подергала Верховного Жреца за рукав. Она так и не смогла отвести от своего старого хозяина огромных глаз. А сердечко в груди билось часто-часто, - Господин, прошу вас… Благородным надо уходить… Стража… Если она доберется до благородных, их будет ждать та же участь, что постигла и ничтожную… Но ничтожная знает город. Она может проводить благородных туда, где стража никогда не бывает! От звука голоса своей бывшей собственности, рабовладелец, кажется, озверел на пару мгновений. Он рванулся вперед, сверкая глазами и пыхтя от натуги как паровоз. Хорошо хоть хвост у дракона сдержал напор. Помахав кулаками с недосягаемой дали на шарахнувшуюся назад девушку, он обвис и некоторое время только сопел, красный как маков цвет. - Хо… хорошо, - наконец буркнул он, уже без излишнего подобострастия в голосе. А кто денежки не любит, а? – Если госпоже дракону угодно утруждать себя, Хариш проводит её к своему дому. И ошейник, - на этот раз мужик не сдержался и злобно зыркнул в сторону ненавистного выскочки, - сниму, если так угодно. Но для того, придется выпустить меня – я делать этого силой мысли не умею. Ошейник и впрямь был «с сюрпризом». Дорогой такой, хороший. Целое состояние стоит – но всегда себя оправдывает. Правда, на этот раз работорговец и не собирался использовать дополнительные возможности этого милого устройства. Чувство самосохранение и интуиция - вещи незаменимые, без них в Долине долго не проживешь. Другое дело, что отмыкая сложный замок можно и не торопится. Стража-то рядом где-то… Что же до красавицы кобылы, то она зорко поглядывала и на Котика и на драконессу. И эльфинитом быть не надо, что бы понять что эта парочка чего-то затевает! Да за её спиной! Ну, ну, господа и дам, рискните своими нервами и здоровьем…
Котик: Котик прислушался к звукам. *Ездовые ящеры - прелестно.* - Прекрасная, я, кажется, недалеко оставил несколько своих ездовых ящеров. Они будут через несколько мгновений. Пока же пусть наш дорогой хозяин все же растегнет ошейник девушки, как того пожелал, и наденет его на себя, поэтому не могли бы вы его отпустить, - произнес Инквизитор. - Так где же та утопия, где нет стражников? Ты нас проведешь? Похоже, что сейчас мы находимся в зависимости от твоего знания этого города. Лейла, ты не откажешься нас спасти? *На ездовых ящерах мы покинем площадь, а потом нас поведет девушка. Вы умеете ездить верхом?* - спросил оборотень у драконихи. Неожиданно, рассталкивая толпу, прямо рядом с толстяком вынырнули два оседланых ездовых ящера. В стремени одного из них болтался уже ничейный сапог. Котику хватило пары мгновений пристального взгляда, чтобы ящеры признали в нем своего нового хозяина. Один из них подошел к Котику, а другой остался около толстяка и его пленительницы. - Транспорт подан, - с дружелюбной улыбкой пояснил Поднебесный. В этот момент один из ящеров, которых вели стражники, сумашедше сверкнул глазами и с утробным рычанием накинулся на своего собрата. С еще тремя произошло нечто подобное. Стражники возмущенно кричали, пытаясь вразумить зверушек, но соваться к сцепленным хладнокровым не спешили. Инквизитор безмятежно посмотрел на рабовладельца, бросающего изредка на него уничтожающие взгляды. Желание оборотня втоптать наглеца, что посмел сделать одну из учениц храма в рабыню, в землю так и не пропало. Зачем он так настаивает, чтобы на толстяка надели ошейник? Пока до стражи дойдет, что разжиревший тип в ошейнике не раб, пройдет много времени, да и он сам после этого станет надолго посмешищем.
Atshena: Вспышка серого света... На месте драконессы уже стояла так и не высохшая девушка. Её любимый питомец, завидев вновь материализовавшуюся сумку, секундой позже сладко в ней свернулся. Атшена поправила мечи за спиной и откинула ещё не высохшие волосы с глаз. - Так, ездить я умею. Только вот садиться мне куда? Ай, некр с ним! - и в то же мгновение груз ящера, которого облюбовал Котик, увеличился на шестьдесят килограммов костей, перепонок и прочего, и прочего... Смотря на сложившуюся картину, ничего кроме "Гхы" сказать было нельзя. А что? Жизнь - это игра. Но вот сценарий к этой игре придумывал явно рыжий даро с больной фантазией. Что до нашей всеми любимой и всемогущей метаморф... Такие синдромы, как скромность и гордость, вмиг излечились громадной дозой шизофриничного счастья и сильнейшего адреналина... В общем на этом любой режисёр сделал бы рекламную паузу, и вышел бы кот, и сказал бы "Ну вот так всегда: На самом интересном месте!"... Только вот режисёра тут не наблюдалось, хотя из оборотня кот вышел бы неплохой... Но вернёмся вновь к происходящему. Ездовые ящеры устроили драку. А стражники, поругавшись-поплевавшись, но совершенно бессильные, вспомнили про объект преследования. Они с мечами наголо вышли к центру событий. Проорав что-то невнятное, один из них замахнулся мечом и рубанул по воздуху, всё же поранив нежную перепонку крыла метаморф. Подчиняясь рефлексу, Атшена ударила сапогами по бокам ездового ящера и тот понёсся в щель меж толпы, недавно сдерживаемую крылатой...
Луннария: Зажав рот рукой, девушка рассеянно молилась стихиям, не забывая прислушиваться. Судьба в который раз соизволила показать свое тонкое чувство юмора – и угораздило же Лунну из всех возможных лавочек заглянуть именно в эту! Такого даже нарочно не пожелаешь и уж тем более, не сделаешь. Самым обидным в сложившейся ситуации было именно то, что Змеюшка вряд ли поверит в такую случайность, особенно, уже познакомившись с милыми чертами характера Летуньи. Эх, ходить её ушам красными, а хвосту висеть на шее одного рыжика, словно некое экзотическое украшение. На`аша нервно хихикнула, представив оную картину, а главное – сам процесс претворения этой картины в жизнь. Увы, получалось очень и очень правдоподобно. От нахлынувшей чужой ненависти хотелось тихонько взвыть и забиться в стену, прямо в кирпичи. Положение усугублялось и тем, что «нить» активно служила передатчиком, и если в обычном состоянии бороться с чужими волнами было легко, то с «нитью»… у девушки вообще получалось плохо полностью ставить блок на чужие чувства – телепатия была такой же неотъемлемой частью сознания, как и потребность дышать. Ненадолго задержать дыхание можно – на это сравнительно малый срок. Как правило, девушка просто пропускала через себя чужие эмоции, стараясь особо не задумываться об их содержании. Но как же трудно бывает пропустить через себя, не замечать такое чувство, чье даже малейшее прикосновение, малейшая тень способны выжечь изнутри, погружая в беспамятство? Взрыв. Тихо заскулив и высказывая все, что она думает о рыжих даро, Судьбе и женской глупости в целом (слово было одним, но очень емким – увы, сквозь перчатку оно прозвучало невнятно), Летунья обессилено прислонилась к стене, часто дыша. Ради такой роскоши она даже рискнула убрать перчатку – приступ истерического хихиканья явно прошел. Змей смог взять себя в руки – а это главное… но сколько ненависти… что должно было побудить её? Что способно на такое?.. ответа знать не очень хотелось, но было необходимо… потом, потом… С нажимом массируя виски, девушка прислушивалась к голосам. Гул в ушах плохо способствовал этому действу – слышно было плохо, урывками. Голос Змея, еще чей-то немного знакомый… О чем они говорят? «Нашла чем интересоваться! Очухалась – и тикаем отсюда, если жизнь дорога! Или ты наивно думаешь, что они там в куклы играют?!» Посоветовав умолкнуть, девушка всерьез обдумала предложение голоса. Тикать и правда было пора – если она вообще хочет остаться целой и невредимой. Выход был один – вернуться обратно в «лавочку» и чинно выйти в дверь. Окон, как ни прискорбно, в подсобном коридоре не было, за исключением маленьких бойниц, в которые даже Лунна при всем своем желании и при всей своей гибкости просто не способна была пролезть. Вздрагивая в ритм серии взрывов, которые теперь последовали из комнаты, девушка уже практически выползла из своего убежища, решительно направляясь в ту же сторону, откуда и пришла, когда… Тут уж действительно нашелся великолепный повод для истерики. Старинные дома зачастую плохи тем, что в них часто гибнут люди. И, все зависит от местоположения и основного предназначения дома, как правило это страшные смерти – редко кто умирает своей. Анохен сам по себе был жутковатым местом – его нравы, порядки и законы. Не понятные для большинства «наземных», непонятные для тех, кто вырастил на`ашу, непривычные для «нормальных» людей. Его порядки не трогали саму девушку – на удивление она даже отнеслась куда спокойнее к этому городу для новоприбывшей. Город и город… один из многих. Старый дом Анохена… одно лишь это словосочетание расставляло все точки над буквами. Дом, впитавший в себя всю злость хозяев, всю боль и ненависть обреченных. Как старый скряга, он копил и копил их, запоминая, пряча в своих стенах. Замшелый коллекционер, у которого своя страсть… Змей был некромантом. Дом был скрягой-коллекционером чужих чувств, как правило, негативных. Все логично, не правда ли? Для обычного мага сейчас было бы очень и очень неприятно. Для телепатки было еще неприятней, но намного легче. Тени и духи, по своей грубой сути, лишь сгустки воспоминаний. Разбуженные, неприкаянные… вызванные. Озлобленные, жаждущие мести, безразличные к тому, кто будет выплачивать эту месть. Даже если этот «должник» абсолютно тут крайний. Эйвенталь с нехорошими предчувствиями посмотрела на мелькнувший возле самого носа желтоватый огонек. Тот залихватски ей подмигнул и, пролетев еще немного, исчез, породив своих множественных собратьев. Зрение различало лишь то, что темнее самого беспроглядного мрака. Ментально же она видела, ощущала их… Придушенно пискнула, услышав беспорядочный гул, похожий на шуршание песка – злорадный смех, стоны, крики, шепотки… Доподлинно неизвестно – есть ли у на`аш душа. Но видимо, все же есть… Маг бы не увидел. Телепатка же проворно увернулось от чьей-то руки. Её поняли и… решили немного поиграть. Только вот не учли, что не на ту напали – неигривое сегодня было настроение у девушки, ой какое неигривое. Да и было одно очень непонятное – «нить» передала ей заглушенную боль. Ранен?.. задет?.. не верится… Но, пока жив – это и главное. Даже в бессознательном состоянии наверняка сможет показать ей разницу между ложным обещанием и действительностью. Позор, но даже страшно ей не было ни капельки. Скорее, в душе была жалость, сострадание и… печаль? Возможно, именно она. Девушка жалела этих теней, этот дом… и ненавидела всех тех, кот довел все это до такого состояния, перенимая чужие чувства. Тем не менее, это не мешало ей думать, как выкрутится из подобной сложной ситуации. Выход, конечно, был – но он был настолько сложен, что не нужно было и задумываться над ним. Пойти с повинной в комнату? Ахха, попасть под горячую руку, наделать каких-то глупостей и… мало ли чего еще умудрится она натворить?! Значит… значит… «Твой план безумен, но… именно поэтому он может сработать…» Вы пробовали обмануть тени? Ведь всех можно обмануть. Даже эльфов… Девушка выпрямилась, закрыла глаза, скрестила руки. Таль не любила магию – зачем она, если можно просто позвать стихию и она, для приличия вздохнув, со скрытой радостью придет на помощь своему чаду. Резерв потом восстанавливается медленно, вдумчиво, а стихия – только подай знак и все. Срывающийся шепоток девушки примешался к гулу, растворившись в нем. Мысленно прорисовывался узор магии – линия тут, линия там, тонкая черточка, маленький штрих. Открыв барьер, Таль позволила силе течь – магия, потекшая из резерва, довольно урча, теплым ветром обдувала тело девушки, играя её волосами, лохматя выбившиеся прядки. Мгновение – и девушка резко ушла в сторону, оставив на своем месте светящийся контур самой себя. Тени кинулись на «оболочку», разрывая её… имитировать душу сложно и легко одновременно – ослепленные злобой редко когда приглядываются к окружающим и следят за свои действиями. Куда сложнее пытаться смешаться с ними, создавая кокон вокруг себя и копируя их чувство. Прятать свою душу, свой разум, казаться одной из них. Девушка не замечала капелек пота, стекающих по вискам, не замечала прилипших к мокрому лбу волос. Она просто прислонилась спиной к стене, сосредоточенно глядя в одну точку. Малейшее отвлечение – и кокон разорвется… и тени узнают, что среди них чужак. …Вы пробовали обмануть тени? Так лучше не пробуйте – это слишком...
ПУСЯ: Вешалка предпочла многозначно фыркнуть и ничего толком не объяснять... А ЧЕГО ВЫ ЖДАЛИ ОТ ЛОШАДИ?! Парианро отвернулся от коняги, в который раз напомнив себе, что одиночество и учение - свет! Постепенно сюжет развернувшегося действия дошел-таки до демона и был осмыслен. Рабыня все равно остается рабыней... "заботясь" о таком низком человеке... Парианро был готов развернуться и уйти, вернуться в город или отправиться куданибудь еще... подальше от этой чокнутой лошади, да и непривлекательной толпы тоже. Однако планы демона были нарушены... (кто бы мог подумать) ЕЗДОВЫМИ ЯЩЕРАМИ!!! С прибытием в эту долину, оборесс только и имел дело то с ящерами, то с эльфинитами, не считая, конечно, того рыжего, который, кстати, отчасти и был виновен в знакомстве демона и эльфинитки... да чтоб их всех! Обстановка же начинала накаляться. Городские силы предпочли вмешаться наконец в творившееся на площади действо, то бишь разогнать его. Именно поэтому сюда и прискакали ящеры... а кто во всем виноват? ПОЧЕМУ ДЕМОН ОКАЗАЛСЯ ЗДЕСЬ? - эльфинитка "прихватила", а эльфинитка чья? - Змея, а значит? - правильно! Во всем виноват тот рыжий! Однако, оборесс вспомнил недавнюю стычку с ящерами и у него пропало всякое благородное желание сделать что-то, чтобы не пострадала толпа. Да, вот такой вот "праааативный" демон. Будто с дерущимися ящерами (которые, кстати, в один момент и на людей кинуться) кому-нибудь еще разобраться некому.
Вешалка: - Ящеры? – недоуменно переспросила Лейла. Она не раз видела на улицах города этих странных созданий. Быстрые, сильные и опасные они всегда вызывали искреннее восхищение у девушки, напоминая ей о драконах. Но кататься самой ей не приходилось еще не разу – все это недешевое развлечение для богатых. Но верхом, пусть и на странных существах много быстрее, - Ничтожная готова провожать благородных хоть до самого края этого мира! Если бы она знала где этот край… Но место в которое я хочу указать вам путь много, много ближе… Она нервно скосила глаза на работорговца, но все-таки не отпрянула и подставили шею под его грубые лапища. Возился мужик долго. И каждый раз когда ошейник смыкался чуть сильнее девушка переставала дышать от страха. Но ободок ослаблялся – и она принималась глотать живительную стихию. Наконец, замок разошелся и медный ободок остался в руках работорговца, а танцовщица самым немыслимым образом снова оказалась в двух метрах от бывшего господина. Огромные глазищи зорко приглядывали за этим грубым и жестоким человеком. Если бы не страх, она была бы в восторге от предстоящего путешествия! Верхом! На красивом ездовом звере, обряженном в дорогою сбрую. По людным улицам печально знакомого города, сквозь толпа народа, по старым мостовым и на свободу. И пусть даже нога болит, все равно… Что только может быть лучше?! Тварюшка почему-то отданное на растерзание только лишь ей одной, покладисто стояла, пока девушка взбиралась на звериную спину используя стремена и луку седла как опору. Нога, конечно разболелась, но все и так было слишком хорошо, что бы жаловаться на глупую конечность. Потом пусть себе отдыхает, а сейчас – в путь, в путь, в путь! Благородные уже мчались впереди по улицам, и все что оставалось Лейле - пнуть своего ящера под ребра и рванутся следом. Но вместо этого девушка слегка придержала рвущегося в бег зверя, нервно оглянулась сперва на работорговца с ошейником на шее, потом на странного человека, приехавшего сюда на спине еще более странной лошади. Самой Вешалки, к слову, не наблюдалось – паршивка удрала как только запахло жареным! - Господин, вам надо ехать тоже! Если стража доберется до вас…, - охранники правопорядка, как раз пытающиеся совладать с одним из одуревших ящеров, вырвавшихся на свободный от народа пяточек «сцены», врятли в настоящее время интересовались кем-либо еще. Но это не могло продолжаться долго, - Господин быстрее! Девушка поворотила упирающегося зверя и с трудом заставила его подойти к странному мужчине. Этот человек был вместе с кобылой, которую знал благородный. Нельзя его бросать!
Пернатый Змей: … Боли не было. Страха, злости, ненависти или даже иронии – тоже. Да вздумай сейчас господин коронный маг медленно расчленять жертву по кусочкам, даро бы и тогда этого не заметил. Разве это имело хоть какое-то значение?... Если по-хорошему, то любого придурка, рискнувшего провернуть такое ради минутной прихоти, надо было душить еще в колыбели. Тени, это вам не бренные тела, на которые достаточно наложить парочку страхующих заклинаний и еще одно – для верности – совсем уничтожающее твое детище. На всякий случай. С нежитью же потом не договоришься полюбовно, как, скажем, с бандой разбойников с большой дороги. А как быть с тем, чем поваливать и вовсе невозможно? Как, скажите на милость, можно управлять тем, чего и быть-то не может? Это ведь даже не привидения – только отблески отблесков того, что случилось когда-то. Только тени. Как бороться с тенями? Убрать то, что их отбрасывает? А если этого не существует уже несколько десятилетий? Что тогда?... …Ответ прост до того, что вы бы, безусловно, посмеялись. Если бы на своей шкуре испробовать его так не разу и не довелось… Всего-то и надо: отдать им то, что они ищут. Спрятать и запереть глубоко внутри все то, что делает любое разумное существо именно самим собой, а не каким-нибудь сомом в аквариуме. Если доберутся – гхыр кто тебе поможет. Тебе. Дому. Городу. До тех пор пока тени, получившие право войти в материальный мир, не насытят свой голод. А надо еще и отдать им на растерзание все оставшееся – пусть жрут, если хотят! Стать одним из них, частью чего-то целого, вечно голодного и злобного. Умереть и душевно, и физически, для мира, который тебя окружает… … В темноте было пусто и холодно. Одиночество. Боль. Вечный голод, неутолимый и ненасытный. Они не имели памяти, но откуда-то приходили странные отголоски чего-то прежнего, другого. Такого чудесного. Такого яркого. Такого настоящего. Им так хотелось снова получить назад все то, что они когда-то утратили. Так хотелось выпить до дна эти сияющие маленькие огоньки, скрытые под грубой телесной оболочкой! Почему, ну почему, эти огоньки имеют то, что навсегда утратили они?.. Раньше они могли лишь слегка касаться странного света. И люди просыпались в поту от пришедших во сне кошмаров. Неожиданно для себя пугались знакомых и вечных стен. Заливались горькими слезами маленькие дети и, фыркая, поднимали головы от подушек всевидящие домашние кошки. Но огоньки жгли так сильно! И тени убирались к себе, в свою реальность. До тех пор, пока кто-то не позвал их сюда на славную, долгожданную трапезу! Туда где сотни этих ярких, вкусных огонечков! Он так много обещал, этот незримый навязчивый шепот! Он дал им вдоволь наесться, что бы получить право находится в мире материальном. Как могли они не подчинится такому приказу?!... Как могли они не заметить яркий свет вожделенной человеческой души?!... Десятки рук и ртов протянулись к яркому огонечку. Каждый хотел схватить его раньше товарищей, первым испить то, чего он так долго был лишен. А он испуганно метался в темноте, этот маленький светлячок, почувствовав их жажду и нетерпение. Даже пытался спастись. Как глупо! Сразу несколько бестелесных пальцев вцепились в человеческую душу. Они раздирали её на мелкие кусочка, как свора собак могла бы раздирать шмат сырого мяса. … если маг и кричал, некромант, сотворивший страшную расправу, не услышал этого… … Тени получили и свою плату и обещанную добычу. … Тени должны были убраться туда, откуда пришли. Единственное, о чем Змей и догадываться не мог – под крышей дома была еще одна душа. Душа, которой, в общем-то, делать тут было совершенно нечего! Разве мог один огонечек насытить бездонные утробы воспоминаний? Зов дозволял, приказывал, охотится всюду, куда достигали его лучи. Тени не знали, много это или мало, далеко или близко, они лишь видели и чувствовали дрожащее тепло чужих жизней так же, как кошка всегда ощущает на кухне всякую снедь, вне зависимости от того, насколько велика квартира и где она находится сама. Тени добрались и до этого огонька, вцепились руками, разрывая его на сотни кусков и заглатывая прямо так, не жуя. Они даже не заметили, что новая добыча была лишь отражением, такой же тенью, как и они сами. Зато некто иной, прекрасно это заметил. Это было странно. Какой-то отголосок памяти упрямо твердил, что никого живого тут больше и быть не должно. А еще - что, раскусив обман, признанные им создания с такой же легкостью поглотят и настоящий, спрятавшийся весьма ловко, огонек. И вот это-то по какой-то странной причине его не устраивало. Почему? Человек бы нашел причину, но тени она была неведома. Пусть даже не совсем обычной. … Как остановить отражения? Как заставить их вернутся назад раньше, чем кончится охота? Можно выплеснуть в пустоту все силы, и их все равно не хватит, что бы насытить голод… … Или разорвать сетку Зова, предложив им на расправу целый город…. Было ужасно неудобно. Жестко и в бок правый что-то еще гаденько так впивается. Но открывать глазам не хотелось – и так ясно, что все перед ними будет скакать и прыгать, лишь еще больше усугубляя головокружение. Тело, несправедливо своим хозяином обиженное, медленно приходило в норму. Такие штучки – с замедлением сердечного ритма –были некроманту не впервой (профессия такая!). Но что б так сходу после прыганья по комнате – это, конечно, перебор даже для такого гениального и сильного мерзавца, как он. Хотя… сознанию приходилось еще хуже, так что проблемы телесные отступали на второй план. Прежде всего, есть хотелось зверски. Причем далеко не по-человечески и даже не по-драконьи. Нечто похожее испытывают дурные маги, полностью ухнувшие все свои силы в одно заклинание. Пустота, которую почти невозможно насытить. Пустота, в которой ко всему прочему мелькают отблески старых воспоминаний. Очень хотелось сжаться в комок и позорно поскулить. Фантазия тоже тихонечко помалкивала в тряпочку. Даже отказалась выдать список того, ЧТО он сделает с одной мадам, как только до неё доберется. Подождет, значит? Подождет? Паршивка! Дура! Зараза такая! Змей утишался лишь тем, что у Летуньи с воображением дела тоже обстоят неплохо, и она сама вполне сможет представить все и в подробностях. Правда расправа откладывалось на некоторое время – шевелится только для того, что бы придушить одну знакомую особу казалось подвигом из серии невыполнимых. Для этого ведь сначала встать, потом дотащится до коридора, потом…
Луннария: Тоска. Грусть. Боль. Ненависть. Чувства, которые не захочешь испытывать и в жизни, а что уж говорить и о смерти? Дом собрал большую коллекцию, ничего не скажешь. Коллекцию, достойную многих подземелий, замков и особняков. Вжавшись в стену, сосредоточившись, Таль кидала все силы, чтобы ничего мне выдать себя – было тяжело, намного тяжелей, чем когда либо. Как ни крути, а свою душу отдавать никому не хотелось – тем более против воли обладательницы этой вредной, но все же души. Звуки исчезли абсолютно – они лишь отвлекали; не было слышно даже стука собственного сердца, даже тихого дыхания – девушка как будто мгновенно оглохла. Она знала, что так надо; легче не становилось – что значит внезапно оглохнуть? ослепнуть? потерять ориентацию в пространстве? Было бы гораздо хуже, если бы на`аша не прислонилась к стене – иначе бы второй приступ панического страха был обеспечен. А потом все так же кончилось, как и началось… Тишина неприятно давила на нервы. Хотелось взвыть, что-то сломать, топнуть – что угодно, лишь бы не эта давящая тишина – вернувшееся сердцебиение и дыхание нисколько не сопутствовали успокоению, воспринимаясь, как должное. Судорожно глотая воздух, утирая тыльной стороной руки мокрый лоб, убирая лезущие в глаза волосы, Таль бездумно смотрела в одну точку, не смея снять защиту – может они играют? Таятся? Маскируются? Прячутся? Заманивают?.. предположений было более, чем предостаточно. Хотелось верить, что её обман удался – она много сил ухнула в это заклинание, в эту подделку. Одинокая рыбка, переговариваясь с не менее одиноким хлебцем, деликатно напомнили, что вообще-то столь скромную компанию за завтрак и обед считать нельзя. Волшебное слово, советующее прекращение звуковых функций в нелестной форме, безотказно действующее на маразматическое бормотание в голове, в этот раз сплоховало. А что делать? Не замечать, стойко доказывая себе, что ты девушка, а голодать крайне полезно и важно. «- Вот тебе и урок, почему иногда надо прислушиваться к чужим словам! Не в первый раз, к твоему сведению! - Что ты хочешь этим сказать? - Много чего… мне начать перечислять все глупости, которые ты умудрилась натворить за все время своего существования? - За шестьдесят пять лет? Не много… - О, за гораздо больший период… - ??? - Узнаешь все в свое время… будь уверена… - Эй!!!» Судя по всему, тени скрылись. Иначе грех было не заметить их перебранку – как всегда на самом интересном голос заткнулся и хранил молчание. В другое время это порадовало бы, но сейчас… Тишина не радовала. За дверью не было ничего. Пробивались лишь звуки улиц – и это было ненормально. Это было неправильно… нехорошо… немыслимо… И, что самое неприятное, жгучий подозрительный страх… и любопытство, искусно маскирующееся где-то в глубине души. Осторожно отлепившись от стены, на всякий случай продолжая держать наготове защитный контур, девушка осторожно толкнула лапкой дверь. Последняя, с легкой неохотой, отворилась, пнув по пути какой-то обломок. Погром восхищал – иначе и не скажешь. Пугливо покосившись на дыру рядом с дверью, в которую невнимательное существо могло запросто угодить и что-то себе сломать, девушка в немом удивлении разглядывала многочисленные последствия крупномасштабных боевых действий. Складывалось такое ощущение, что тут говорили не два «старых друга», а как минимум пытались утихомирить парочку-другую созданий из потустороннего мира. Причем, с активной сопротивляемостью со стороны оных созданий. В одном из креативных окон на задний двор виднелись печально знакомые ящеры. Конечно, они отличались от того, который по неосторожности покусился на самое ценное одной студентки – «несчастный» был менее ухожен, зато более тощ и ловок, но особого вдохновения не вызывали. Два тела на полу. Оба знакомых… И если по магу синие глаза скользнули с должным хладнокровием и бесстрастием – этот тип не нравился ей с самого начала. Даже если он еще жив, что сомнительно – ни за что не сунется проверять. То… Рыжие волосы, золотистая кожа… общепотрепанный вид… закрытые глаза… Тихонечко охнув – стихии, не надо – Таль кинулась к даро, ловко обходя многочисленные ловушки в виде обломков, осколков, едких лужиц и прочих милых особенностей, которыми так любят защищаться маги. Как правило, именно те маги, которые и так знают, что, в крайнем случае, это их не спасет, но продолжают до последнего верить. Бесшумно опустившись на корточки рядом со Змеем, Летунья с сомнениями коснулась холодными пальцами его шеи. «Пульс нормальный, дыхание в норме, «нить» на месте… а ты хотела, чтобы он сразу вскочил?! Так вот – лучше не надо… ты только подумай, что он с тобой сделает, нет, ты только подумай!!!..» Лунна послушно подумала, автоматически убирая с лица даро прядку волос. И пришла к выводу, что чтобы рыжий с ней не сделал… в любом случае, ему от неё не избавится. Даже если дело дойдет вплоть до рукоприкладства и отрывания различных частей тела – не дождется! Ей-ей!.. ох, только вот почему не покидает ощущение, что это «рукоприкладство и хвостоотрывание» грозит в самом ближайшем будущем?.. - Змей?.. – неуверенно протянула она, решительно постукивая подушечкой указательного пальчика по его лбу, другой рукой продолжая касаться его шеи – шея была горячая, уверяющая в том, что подопытный жив. На всякий случай девушка наклонилась над рыжим, прислушиваясь – вдруг что-то да скажет? Хорошо бы в цензурной форме… Да и потом – в таком положении легче отпрыгнуть (по инерции хочешь, не хочешь, а свалишься), если даро все же решит напоследок доказать Лунне, что врать нехорошо. Хотя вряд ли кот способен на что-то в таком состоянии. ...Только рискни, только рискни промолчать. Я, чтоль, тебя в трактир обратно попру?... ...ты же знаешь, что да...
Пернатый Змей: ООС: сори, что так мало) … Ну, точно! Гхыр! Отголоски чуждых ощущений все еще гадостно отзывались в медленно оживающем теле, но раскатившаяся слабость и так давала понять, что он нисколько не ошибся. Голод оказался не воображаемым. На разрывание Зова ушло больше, чем можно отдавать. А как восстановить за час то, на что требуется без малого неделя крепкого сна и тихой жизни?! Проклятье! Хлопнула дверь. Что-то многообещающе хрустнуло. Кто-то охнул. Жива значит. Воооот дуууууура! Причем из таких, не исправимых. И как она нашла его на этот раз, в бурлящем вареве Анохена? Наблюдать с воздуха – невозможно, а в такой толпе и все гончие мира не сыщут след. Значит, остается магия. Какую-нибудь поисковую дрянь, из тех, что могут планомерно обшаривать большие территории, он бы почувствовал сразу. Навешать маячок – заклятье-метку, позволяющую следить за зачарованным с большого расстояния – тоже не выгорело бы. У даро на эту дрянь врожденный иммунитет. Остается телепатия. Мысли его она, допустим, сама считывать не сможет (а пусть даже и попробует! Жалко что ли?! Может хоть порядок наведет….), но вот место положения определит. Насколько точно это уже вопрос другой. Миленько. Грядет первое выяснение супружеских отношений. Кто-то быстро прошлепал по полу и остановился совсем рядом. Змей ждал чужого прикосновения и потому даже не дернулся, когда когтистый холодный палец дотронулся до шеи. Другая ледяная конечность между тем тихонечко подкралась ко лбу и самым возмутительным образом сперва убрала упрямо щекочущую нос прядь (ну ладно, ладно, это было не так уж и не приятно!) а затем принялась азартно выстукивать замысловатый мотивчик, в котором некромант, к вящему своему удивлению, узнал весьма фривольную трактирную песенку собственного сочинения. Интересно, а Волк действительно настолько наивен, что и не подозревает, где по ночам его воспитанники шляются?! Аха, нас уже по имени позвали! Соблазн и дальше изображать из себя хладный труп был чертовски велик. Благо притворяться не пришлось – мертвые и те себя лучше чувствуют. Даро бы с огромным удовольствием понаблюдал за тем, что станет в таком случае делать девушка. (Потащит? Плюнет, грыркнет и уберется восвояси?). Почему-то казалось, что даже на смертном одре перед глазами будет маячить чья-то знакомая белобрысая физиономия. Едва пришедшая в себя фантазия, подсунула живописную картинку: распластавшийся на смертном ложе рыжеловолый парень в окружении всех своих жен и дюжин этак восьми детишек, вдохновенно зачитывающий завещание. Летунье № 1 – эльфийскую кобылу Вешалку в вечное пользование, Летунье № 2 – набор из бус и зеленых перьев, Летунье №3 – прядь волос несравненного меня… Когда дело дошло до раздачи нижнего белья и прочих сомнительных прелестей (как то – носок старый, дырявый - одна штука) Змей поспешно прервал просмотр, хотя отсутствие хвостов у всех представительниц гарема радовало несказанно. - Я у-у-уми-и-и-и-ира-а-а-а-а-ю, - полузадушено просипел даро в подставленное ухо, пытаясь на вскидку определить сколько в его нытье от правды, а сколько - от воспитательной шутки. По всему выходило, что первого значительно больше. А уж когда слегка приоткрытый правый глаз обнаружил нависших над ним Летуний в количестве трех штук, стало как-то совсем невесело. Змею-то и в прошлые дни за глаза хватало одного экземпляра… - Не-е-е-е-е-е-е-е-т! Я уже уме-е-е-ер и очнулся в а-а-а-аду-у-у! Огонь Истинный, за-а-а что-о-оо?! Окончательно передумав пробуждаться в такой нервирующей обстановке, парень трагически всхлипнул (жалко, как ни крути, такого несравненного, гениального, красивого, умного мерзавца) и в порыве вдохновения пару раз дернул лапками. Острые коготки на правой с препротивным скрежетом полоснули по каменному полу. Только лень переборола брезгливость и желание лично удостоверится, что проклятая рука так и не удосужилась принять нормальный вид. Но чем быстрее покидали его образы и мысли отпущенных на волю теней, тем быстрее возвращались собственные ощущения. И ничего особо хорошего в этом не наблюдалось. Некромантией в комнате разило так, что оставалось только транспарант с лозунгом: «Ловите нас! Мы тута!» вывесить. В доме еще лет сорок нельзя будет жить, без кошмаров, постоянной головной боли и прочих сомнительных радостей. Но ведь дело-то все не в этом, верно? Где-то по городу носится сотня вечно голодных отражений душ человеческих. Интересно, сколько двуногих существ не переживет этой ночи? И все ли из них окажутся людьми? Нет, уж, настала пора вправить мозги одной дуре и популярно объяснить, когда можно показывать клыки, а когда лучше оставить свой идиотизм под замком. Если уж слов она не понимает… … значит, вдалбливать науку будем силой! Стремительное движение. Вот уж не увернешься и не отпрянешь – даро даже с мутной головой остается противником опасным. Правая когтистая лапища охватывает тонкое девичье запястье, оставляет на память пару неглубоких царапин. А вот левая… Левая отвешивает пощечину. Несильно, но еще более неприятно и унизительно оттого, что удар вышел неожиданным. Как же! Попробуй тут подгадать, когда такой непредсказуемый мерзавец вздумает заменить простую шутку расправой. Звонкий хлопок этак многозначительно повис в воздухе, но удерживать свою добычу и дальше Змей не собирался. Отпустил. И сам не посчитал нужным хотя бы после этого сесть – снова с самым невозмутимым видом растянулся на полу, поглядывая на Летунью снизу вверх. Количество кое чьих физиономий с последнего сократилось аж да двух штук. Ну и то хлеб… - Надеюсь, за что это ты понимаешь? – совершенно бесстрастная физиономия. Знать наказуемой о том, что никакого удовольствия и сам экзекутор от процедуры не получил вовсе не обязательно. Мы же личности нехорошие, нам это нравится должно. Вроде как особого развлечения... Имрюк, одним словом. Полный.
Котик: Непредсказуемая драконесса изменила обличие и совершенно нагло облюбовала ящера, который стоял рядом с оборотнем. Котик приподнял бровь, внимательно между тем наблюдая, как рабовладелец снимает с Лейлы ошейник. Ошейник был снят, а сквозь толпу таки пробились обозленные стражники. Один из них взмахнул мечом и зацепил безымянную морфа. Девушка ударила по бокам ящера, на которого запрыгнула, и устремилась сквозь щель между людьми. Бывшая рабыня тоже решила отбывать, и Котик отступил на шаг, вливаясь в поток обеспокоенных и суетящихся людей. Инквизитора такой способ затерятся несколько нервировал, но выбора не оставалось, так как Лейла явно собиралась взять в попутчики еще и незнакомого демона. Когда стражники сумели вырваться из захлеснувшей их потока перепуганных ящером людей, на бывшее место представления, то увидели только девушку на упомянотум ранее создании, подозрительного парня (демона) и рабовладельца, который выглядел еще более незаконопослушнее. Слуги правопарядка правильно оценили свою зарплату и способность схватить кого-нибудь из них и окружили толстяка, стараясь между тем совершенно не замечать остальных нарушителей. Толпа же в это время вынесла и рассеялась между переулками, и Котик наконец стал предоставлен самому себе. С некоторым изумлением Поднебесный понял, что в доме напротив находится Змей. Оборотень задумчиво оглядел покореженное здание и прислонился к стене одного рядом стоящего дома. Чтож Котику оставалось только ждать реакции друга на свое присутствие. Оборотень никуда не спешил и с почти нежно открыл книгу, которую так и не выпустил из рук. Череда символов и знаков захватило почти все внимание парня.
Луннария: ООС: у меня не больше... стыдна-а-а, а что делать...) Заверениям «умирающего» она не поверила. Практически – умирающие так не стонут. Да и потом – такими словами они тем более стонать не будут. Раздраженно фыркнув – «За что? О, одна из причин уже тут – такая, беловолосая и хвостатая, не в курсе?» - и с легким сарказмом пронаблюдав за «конвульсиями», девушка занялась осмотром «тела» более вплотную. Что-то было не так. Ну, как-то не вписывалось в общую картину – хоть ты взвой. Но что? Ноги на месте… штаны – тоже, хоть и потрепанные. Перья, рыжие волосы, трагично шмыгающий нос… руки… руки?.. тихий, даже слегка завистливый, вздох. Где же даро себе такие коготки-лапки достал? Под ложечкой неприятно засосало – вероятно, прежде чем связываться с этим рыжим типом, все же следовало хоть немного сил потратить на библиотеку и разузнать о его расе побольше? А то теперь сиди и гадай – то ли это какой-то побочный эффект, то ли не завершенное до конца превращение… а то и еще что похуже. А вдруг кинется? Ухху, в такую же милую чешуйчатую ящерку превратится и станет с азартом гонять одну особу, наверняка покушаясь на её хвост. Спасибо, но лучше не надо, э? Иногда слишком надеятся на окружающих - вредно и опасно. Не стоит забывать и о том, что у окружающих может сложится далеко иное мнение, чем у вас. Ведь каждый видит мир со своей точки зрения, а поди попробуй докажи после этого, что ты не еж, если другие видят на тебе колючки... От неожиданности девушка все же хлопнулась на пятую точку, которая не упустила шанса напомнить, что, вообще-то, жутко ранена и подлежит лечению. Н-да… вот и верь после этого байкам о том, что раненных и безвольно лежащих оставлять на «поле битвы» грешно и вообще… Опять, опять за запястье. Неужели не за что более ухватиться?! Даже перчатки не спасли… такими темпами, скоро вообще ладонь оторвут. А то и на что-то еще попробуют покусится… Голова ошарашенной Лунны резко дернулась, по щеке словно заехали... ладонью? Вышло не больно – совсем. Ну, практически… Но обидно. И даже слишком. Вот так всегда… она ведь и не хотела за ним идти – ну ни капельки! Кто же знал? Девушка задумчиво, с легкой обидой, потерла теплую щеку. Нет, если бы она пошла за ним с таранной убежденностью в том, что если кого-то этот «хвост» не устроит – то и плевать, вот тогда бы было заслуженно. Сказали же – сидеть, никаких поползновений не делать, рожи не строить и вовсю корчить из себя усталого и разбалованного мальчишку с легкой слабиной на темечко, а ты… Нет, ты упорно пошла следом, суя свой длинный нос туда, куда совершенно не следовало. А потом еще говорят, что у женщин нет логики. Дать ей деньги на одежду, а самому подстроить так, чтобы выйти было нельзя. Насупившись, чем став похожей на что-то мелкое, нахохлившееся и обиженное, Летунья с трудом удержалась от того, чтобы состроить своему «обидчику» какую-нибудь рожицу. Поступок по-детски идиотский, но так греющий душу. - Честно ответить или хорошо соврать? – эх, даро… не знаешь ты, что такое по-настоящему ледяная физиономия и бесстрастный тон. Хотя, может быть и знаешь, и даже умеешь, но не верю я сейчас ни капельки! И не потому, что игра плохая... а протсо - не верю, можешь даже не спрашивать, почему. Интуиция? - Честно – нет, хотя с твоей точки зрения и в некоторой степени, это можно назвать и возмездием «по заслугам», - невинно продолжила Рия, не дожидаясь реплики со стороны Змея и с легкой ноткой пофигизма глядя в никуда. Со стороны наверняка можно было бы решить, что девушка даже и н еобиделась, а о том, что хоть как-то восприняла такую «атаку» говорила лишь ладонь, осторожно поглаживающая чуть-чуть красную щеку. На`аша даже поерзала немного, пытаясь устроится поудобней ("Н-да, жаль о стену облокотится нельзя, а то поза оскорбленной невинности не завершена, э? - Заткнись...") и с не меньшей невозмутимостью посмотрела вниз, на лежащего Змея, серыми глазами. - Так и будем лежать, украшая эту милую комнату еще одной оригинально деталью? – с некоторым оттенком ехидства даже получилось. «А что, делаешь успехи…» - Или все же предпочтем покинуть сие заведение? – девушка красноречиво перевела взгляд на другую тушку. Конечно, никто не собирался проверять – а жив ли собственно, мистер маг. Хотя, было бы до мракобесов обидно, если бы нет. О некромагии девушка имела весьма смутные понятия. Что поделать – не её профиль.
Пернатый Змей: Супругу свою Змей созерцал с видом, вполне соответствующем самому нахальному и довольному мерзавцу во всей округе. На губах – характерная гадостно-мечтательная улыбочка, руки скрещены над головой (желание с брезгливостью полюбоваться правой было насильно засунуто на сааааамое дно сознания), а изумрудные глаза загадочно посверкивают из-под длинных ресниц. Для вящего сходства с загорающем на пляже подозрительным субъектом не хватало только, собственно, пляжа и соответствующего купального костюма. Паршавка-фантазия в ответ на такие мысли предоставила целую дюжину крайне любопытных вариантов от полосатого мехового, неплохо гармонирующего с плавательными принадлежностями одной небезызвестной особы, до чего-то кружевного и ажурного. Мысленно помянув на’аш (Змей был теперь стойко уверен, что самое страшное проклятье в его лексиконе звучит примерно так: «А шоб от тебя на’аши полюбили!»), воображаемый даро вооружился всем предложенным на выбор бельем и пошел мстить противной тетке-фантазии. Угрожающих прелестей дама мигом предстала под свет очи некроманта растянувшейся на пляже в окружении толпы уже знакомых рыжих парней в не менее знакомых плавках. Пятерка Змеев вдохновенно распевала серенады, фалишиво набрякивая на гитарах простенький мотивчик (дилетанты!), еще столько же – обмахивали красотку пальмовыми листьями, а один, вероятно, самый везучий лобызал подставленную ручку. Нет, ну вот свинство, а?! Предатели! Оригинал садистки погыгыкал и гаденько довоображал каждой своей копии по одной печально знакомой белобрысой девице и, еще две (для верности) в леопардовых бикини добавил уже лично для своей фантазии. Результат вышел… неожиданным. Копии, вдоволь наоравшись друг на друга, устроили дружное совещание и, предводительствуемые дамочками в леопардовом, с упырьей страстью кинулись за улепетывающим некромантом… Э-э-э… Что-то таких гениальных нас опять заносит в какие-то странные дебри! Да еще так не к спеху! В раздражении и досаде, Змей резко тряхнул головой, ломая, как собственный вальяжный образ, так и картинку золотистого пляжа, все еще стоящую перед глазами. Если люди от усталости только тупеют, у даро реакция несколько иная. Они становятся лишь еще более непредсказуемыми и, если хотите, психованными. Драконья сила и человеческий разум слишком уж разные по своей природе вещи. Переколдуешь, вот и видится потом всякая гхырня. - Не угадала, - даро уперся руками в пол, не отрывая странного насмешливо-оценивающего взгляда от лица рассевшейся на полу девицы (Нет, ну вот идиотка?! Зря он вчера, что ли, лечил кое-кому за… э… бедрышки?! Какое возмутительное пренебрежение к чужим стараниям!). Какие мы, значит, невозмутимые и беспристрастные! И даже несколько не обиделись, да? Тому призрачному чувству раскаянья, которое тихонечко сплело уютное гнездышко в сердце, тут же безапелляционно показали на дверь. Восемь баллов из десяти, за притворство, дорогая суженная! Причем, на этот раз, кажется, нам обоим! Жуть-то какая… Говорят же, будто бы со временем супруги становятся все больше и больше похожи друг на друга… Искренне ужаснувшись перспективе поглупеть в скором времени, рыжеволосый сдавленно хрюкнул, но так и не смог сдержать рвущегося наружу гогота. Искренний, звонкий смех странно прозвучал в мертвом старом доме. Седые стены уже и забыли это звук, пусть и порожденный усталостью, нервным напряжением и стойким ощущением собственного сумасшествия. Ну и не псих ли?! Еще какой! - Это, - отдающее истерикой веселье оставлять свою жертву в покое не пожелало. Единственное, на что хватило Змея, так это на нещадное запихивание смеха куда подальше, но глаза все так же неестественно блестели, - безрезультативная (по причине отсутствия у кое-того хоть капли ума) попытка напомнить, что надо хоть иногда прислушиваться к умным мыслям умных существ (даже мерзавцев). Надеюсь, ты понимаешь, что где-то по городу носится пара сотня тех милых тварюшек, что едва не слопали двою душу, драгоценная моя? Совесть, надеюсь, насмерть не заест? - ехидства в его голосе с лихвой бы хватило на десять Летуний, - И вставать я не хочу! Вообще, мне тут нравится. Нужно же нам, дорогая Летунья, и свое супружеское гнездышко, а?... …Ну и чем все это не повод для веселья?! Таким замечательным психам и не такое еще простят! Некромант, сдавленно прыснув, неожиданно подался вперед. А ну-ка! Резким птичьим движением, то ли вскочил, то ли даже вспрыгнул на ноги, стремительно крутанулся на месте. Тело, жалуясь и скуля всеми своими ушибами (Поганец-маг! Чем же он успел задеть его напоследок?!) крайне неохотно вспоминало давно знакомые движения. Вот вам и еще один недостаток от столь сомнительных «чудес»: становясь лишь отражением, воспоминанием чужой жизни, на какое-то время ты перестаешь быть хозяином себе самому. Будь добр, не ленись и сразу вспоминай по все по новой, а то потом поздно будет. Прыжки, выпады, перемещения. С каждым разом все увереннее и быстрее, с каждым разом все более неуловимо и опасно. И узнаваемо. Так без всякого порядка движется огонь, то замирая на несколько секунд, то вновь немыслимым образом бросаясь вперед. Для него сейчас не существовало ни Летуньи, ни старого врага, ни всего этого проклятого дома. Только бесконечное движение, рождающее жизнь. Даро не просто подражали стихии. Они БЫЛИ ею. В одночасье все прекратилось. Он замер, так и не окончив движения. Руки скрещены на груди, глаза закрыты. Если бы у Летуньи хватило ума притронутся в эти мгновения к золотистой коже, она не осталась бы без ожога. - Я передумал. Такая дыра в полу меня не устраивает, - весело сообщил Змей, приоткрывая один глаз. Нормальному человеку после таких прыжков полагалось задыхаться. Но когда это даро были нормальными?! - А что там, к слову, наш знакомый поделывает? Навестим? - Парень безжалостно подергал стоящие дыбом волосы, на ходу выдирая попавшие в них щепки и, не удержавшись, заодно цапнул кое чей хвост за соблазнительно оттопыренную кисточку. Маг так и лежал там, забившись в самый угол в страной, скрюченной позе. Он словно хотел прорыть путь на свободу, да так и не сумел. Страшно заломанные руки, неестественно согнутые ноги. Скотина! Так тебе и надо! Даро пинком перевернул то, что осталось от человека на спину и встретился с пустым, безразличным взглядом. Если бы грудь не поднималась в такт ровному дыханию, можно было бы решить что он мертв. Да так оно, пожалуй, и было. Как может быть живым существо, лишенное собственной души? Это даже не нежить, так, растение. Сохранившее, к счастью, память погибшего. - Пациент скорее мертв, чем жив, - даро опустился на корточки рядом с недовведенным до кондиции трупом. Он умел говорить с такими вот пустыми оболочками. Да и чего в этом сложного, для одного из лучших некромантов Долины?! Достаточно было лишь задавать прямые вопросы и слегка «подталкивать» в нужное русло, - Где девица, о которой я тебя уже спрашивал? - Южное крыло. Третий этаж, - голос был все тот же, люто ненавистный и призираемый, хотя и лишенный своих привычных интонаций. Бесстрастный, не быстрый и немедленный, не тихий и не громкий. Так вообще не может говорить мыслящее создание, - Одна из комнат гарема для непослушных рабынь. - Зачем она вам понадобилась? - спрашивать спокойно было чертовски трудно. «Подталкивать» – тоже. Знакомые и не знакомые глаза пялились куда-то в воздух, на нечто, невидимое и неосязаемое. - Её присутствие многократно увеличивает силу любого мага в радиусе ста метров. - Вот негхыра себе! – изумление даро было до того сильным, что подавило старую ненависть, - А зачем же тогда пытаться её убить?! Это что, по принципу «а что б ты, пакость, никому не досталась»? Вопрос был чисто риторическим и совершенно случайным – меньше всего некромант ожидал, что господин коронный маг ответит на это. - Она – привратница. После вступления в полную силу, все пришлые из других миров твари отправятся восвояси, а призывающие чародеи лишаться своего мастерства, - теперь память срабатывала охотнее и проще, сама отвечая на то, о чем не каждый догадался бы выспросить напрямую, - Но если держать её в беспамятстве, она не сможет пройти все инициации и окажется безопасной для всех. - Свершено согласен. Та еще паршивка, - удивление Змея росло с каждым мигом. Привратница? Да это всего лишь сказки, старые такие и на редкость глупые. Дескать, когда приходит время и Долина слишком устает от населяющих её существ, становится слишком слабой, рождается человеческий ребенок, девочка, способная своим появлением вернуть растраченную в пустое силу обратно этому миру. Ей предстоит пройти пять испытаний, прежде чем она сможет обрести свое истинное могущество и, словно ножом, срезать все мирки-паразиты и тварей чуждых. И вот тогда-то все будет беленько, пушистенько и хорошо. Только все почему-то забывают, что помимо самих незваных гостей и призывающих, своих сил лишатся и дерзнувшие приступить грани между смертью и жизнью. Некроманты. Ну и что прикажете делать?! - Куда посох-то мой припрятал? – спрашивать и дальше о Ваэри было глупо. Господин коронный маг больше никого не мог обмануть, но знает ли он сам всю правду? Станет ли кто-то объяснять этому человечишке истину, если есть возможность скормить старую? - Кухня. Шкаф, - бледная и слегка дрожащая рука указала на дверь. Прежде чем уйти, даро в последний раз внимательно с верху вниз посмотрел на мага, ставшего для него живым воплощением всей людской мерзости. Жалкое и бессмысленное существо. Вот и все. Конец истории. Змей молча отвернулся от старого врага с тем, что бы больше никогда его не видеть, и вышел в соседнюю комнату.
Вешалка: Как же Лейла испугалась, когда ездовой зверь вдруг дернулся в бок и едва не укусил странного человека! Девушка коротко вскрикнула от неожиданности, натянула поводья, заставляя ящера отпрянут. Существо только злобно рыкнуло, в холостую щелкнув зубами. А у ничтожной сердце так и сжалось, готовое из груди выскочить. Глупая певчая птаха по-орлиному летать захотела! Но люди тем от птиц и отличны, что способны взять себя в руки и сделать, то, что должно. Не прошло и пары минут, как демон уже сидел позади бывшей рабыни, а та неуверенной рукой направляла ящера сквозь людской поток, силясь отыскать драконшу или благородного. На своего бывшего хозяина, визгливо доказывающего что-то городской страже, девушка и не оглянулась. Ездить верхом Лейла никогда не умела. Её, как и других девушек, конечно, обучали при храме, но разве ж можно назвать несколько уроков настоящей наукой?! Что уж тут и говорить, о ящере! Резкие, вихляющие движения ни чем не напоминали конскую поступь. И при каждом новом рывке девушка все больше боялась не обнаружить под собой крепкой звериной спины. Выручила только любовь к танцам – гибкое тело рабыни само приноравливалось к новому положению, приучалось обретать равновесие. - Госпожа! – одну из своих спасителей девушка с облегчением обнаружила, обогнув по широкой дуге какую-то церемониальную процессию с жрецами и под охраной даро и коронных магов. Драконесса уверенно направляла вперед своего ящера, но благородного рядом с ней не было… - Прекрасная госпожа, а где же благородный лорд?! Запыхавшейся Лейле с трудом удалось догнать спасительницу. Девушка не дерзнула ехать бок о бок с сильной и она пристроилась рядом, приотстав на пол корпуса. В спину удирающим все еще летели визгливые вопли работорговца и грозный голос капитана стражи, зачитывающий список прегрешений. - Госпожа, да будет к вам милосердна земля, нам надо поворачивать в другую сторону, к восточным окраинам, в серые трущобы. Но можем ли мы бросить тут моего спасителя?! Умоляю, скажите, что знаете где он.
Atshena: "- Госпожа..." Как давно я последний раз слышала это слово? Год? Пять? Десять лет прошло? Нет, мне не властно помнить всё. Забыла я и про то, кем являлась. Атшена натянула поводья на себя, заставив притормозить ящера. Они резко свернули вправо. Нельзя было назвать слишком широким этот переулок, но и очень узким он не был. Ездовые ящеры сбавили темп. - Тысяча скелетов и некр! - воскликнула метаморф, пережав освободившейся рукой изрубленную перепонку, - Сволочи... Про оборотня я не знаю, видно он соскочил. Я не прерывала с ним телепатическую нить, найдём его без проблем, - тяжело дыша сказала Атшена, когда ящеры окончательно остановились в ста метрах от большой улицы. Рука скользнула в суму. Крылатая вытащила чистую ткань и связала крылья за спиной. Второй ласкут был обёрнут вокруг раны. Он мгновенно намок от крови. Атшена поморщилась. Воистину, это мучительнее, чем укус комара! Ящер под ней был спокоен. - Лейла, так? - спросила крылатая, - Доверься мне, я была и не в таких передрягах. Иди со мной вровень, говори когда и куда поворачивать. А я пока попытаюсь связаться с твоим учителем, хорошо? И погрузилась, пытаясь восстановить канал. Отлично... - Жрец, ты где? Мы свернули недалеко от площади. Попытайся затеряться в ближайшем переулке, как можно дальше от места событий, мы тебя подберём.
Котик: Оборотень невольно вздрогнул, ощутив, что с ним вновь пытается связаться драконесса. Котик был неприятно удивлен тем, что она знает, что он жрец, но для Инквизитора это все же не имело значение. Поднебесный только наставил на свой разум еще блоков. *Мне приятно слышать, что с вами все впорядке. Если вам интересно, то я от вас в четырех кварталах. Вы все же хотите продолжить наше знакомство?* - не отрывая глаз от закорючек текста, спросил Котик у драконессы. Неожиданно внимание оборотня привлекла группа стражников с ездовым ящером. Они настороженно поглядывали на него и под конец остановились в паре метров. Ящер (не без вмешательства оборотня, конечно) игнорировал Инквизитора и зачем-то упрямо пытался зажевать штанину одного из служителей закона. Пока стража тихо шушукалась друг с другом, Поднебесный следил украдкой за ними краем зрения. Наконец один из них отделился от общей группы и подошел к оборотню. - Простите, а вы не видели двух девушек на ящерах? - Нет, не видел, а что-то случилось? - помедлив, ответил Котик. Его янтарные глаза с любопытством изучали собеседника. Стражник открыл было рот, чтобы ответить, но тут раздался далекий, но от этого не менее противный визг: - ВОТ ОН!! ЭТО ИЗ-ЗА НЕГО!! ХВАТАЙТЕ ЕГО!! - на большее у уже знакомого толстяка, просто не хватило дыхания и самообладания. Инквизитор с почти влюбленным взглядом посмотрел на рабовладельца: жертва сама пришла. День для оборотня явно начинал задаваться. Рядом с тяжело семенящим толстяком с куда меньшим энтузиазмом вышагивали не менее знакомые стражники. На их лицах читалось страдание, плохо скрытое профессиональным рвением. Было видно, что они с большим бы удовольствием сидели сейчас в какой-нибудь таверне и попивали вино. Стражник, стоящий рядом с Котиком, изумленно изучал странную, по его мнению, процессию. Поднебесный с удовольствием ждал продолжения продолжения спектакля, но для этого ему пришлось закрыть книгу. - Это... это... этот... ВОР... он виноват в том, что сбежала моя рабыня! И во всех беспорядках, я уверен, виноват он тоже!! - продолжил толстяк, приближаясь. - Что? - переспросил стражник, стоящий ближе к оборотню. Толстяк открыл рот и закрыл. Вновь открыл и вновь закрыл. Инквизитор с удовольствием наблюдал за тщетными попытками рабовладельца заговорить. Толстяк был лишен голоса на столько времени, на сколько желал Котик. *Теперь ты никуда от меня не денешься,* - с предвкушением подумал Поднебесный. *Кстати, я бы не советовал сейчас ко мне приближаться: наш общий знакомый решил продолжить общение. А чтобы не было скучно, он еще прихватил и пятерку стражников. Хотя не мне вам указывать, но Лейла не должна больше попасться на глаза рабовладельцу,* - предупредил оборотень драконессу.
Вешалка: Лейла вздрогнула и невольно сильнее сжала коленами ящеричные бока, когда крылатая госпожа взорвалась гневной тирадой . Девушка, конечно, понимала, что все эти проклятья супятся вовсе не на её глупую голову, но недостойная все равно не смогла подавить реакцию испугавшегося тела. От напряжения нога откликнулась новой болью. Но это – малое зло. Сидя на чужой спине, не устанешь от дороги. А вот крылу госпожи худо. Лейла немного понимала в ссадинах и ранах. Когда-то – как же давно это было! – дюжину юных воспитанниц обучала этому полная немолодая женщина, с голосом, подобным зычному рокоту водопада. Нут, под землей, и трав-то таких никогда не видывали. Но были и другие. Позднее девушке не раз случалось помогать другим рабыням, попавшим под тяжелую хозяйскую руку. Но тут то дело другое, как бы еще хуже не сделать! - Да, госпожа, я - Лейла, - спрашивать имя существа, более благородного нежили ты сам, в Анохене было не принято, - Как скажет благородная. Ящер, получив поводьями по макушке, ускорил шаг и поравнялся с собратом. Неразумный зверь под ничтожной ощерился и попытался тяпнуть товарища за бок, но наездница успела натянуть поводья и острые зубы лязгнули в холостую. Довериться было так просто… и почти невозможно, для той, что пять лет не от кого не слышала доброго слова. Лейла несколько раз нервно оборачивалась назад. Она и сама не могла сказать зачем. Из-за стражников ли, которые уже должны были мчаться по следам убежавшей рабыни? Или из-за своего учителя, к кому всем сердцем призывала девушка благосклонность Стихий, боясь спросить напрямую у спутницы и потревожить её. - Госпожа, тут направо, - танцовщица уверенно развернула своего ящера на небольшую, тихую улочку. Какая-то визгливая баба отсчитывала босоногого мальчишку, из окна выглядывало сморщенное старухино лицо – вот и все местное население. Отсюда, Лейла скорее чувствовала это, чем знала, было недалеко до серых кварталов. Но как же учитель? Девушка бросила полный отчаянья взгляд на свою спутницу.
Atshena: - Хорошо, постарайся смыться от стражей и утащи с собой рабовладельца. Деньги нужны. Лейла в порядке. Она со мной. Мы сейчас подъедем на параллельную к площади улицу и будем ждать. Попытайся не потащить за собой хвост, лететь я немогу, у меня рана. Согласен? - мысленно сказала Атшена Жрецу. Она почувствовала неприятное ощущение блока. К счастью он был не для неё. Тем лучше... - Меня зовут Атшена. Лейла, ты свободна. Сейчас твой учитель постарается выбраться с площади. И он прихватит того урода, что именовал тебя рабыней. Деньги у тебя будут. И ещё: Не надо сковывать себя. Говори со мной как с знакомой. Хорошо? Ездовой ящер пошёл мелким шагом. По улочке гулял сквозняк. Атшена поёжилась. Одежда всё ещё не высохла. Бррр! И крылья ныли всё сильнее. Полусумрачнная улица... Подземный город с нечеловеческими законами... Ээх... Всё что нас не убивает - делает нас сильнее.
ПУСЯ: Я? На ящера? - демон недовольно покосился на существо, - чтож, если не вязать их, так кататься!.. Демон забрался на спину ящера, устроился позади рабыни (не идеально, но лучше уже не будет), и, покачиваясь(если покачиваться можно рывками) из стороны в сторону, послушно поехал куда везли... Наверное, было бы правильнее придержать девушку или самому взять поводья, но Парианро уже настолько обленился, что думать куда ехать, тем более, что девушка это и сама знала, как казалось со стороны, и как совладать с ящером кроме как связать его, ему было лениво. Минуту спустя подъехала та самая драконесса, которая "убедила" рабовладельца освободить рабыню. Она выглядела не самым лучшим образом: помятая и побитая. Как ни крути, но демон не мог оставить ее в таком состоянии - предназначение не позволяло. - Я могу залечить твои раны, по крайней мере сделать их не такими глубокими. Только нам нужно где-нибудь остановиться - ящер под демоном вновь мотнулся, отчего оборесс чуть не скатился, чтобы я мог тебя осмотреть. О многозначительно посмотрел на ящеров, а потом огляделся по сторонам, дабы выискивая место, где их ни один гхыр не побеспокоит.
Луннария: - Не угадала… Можно было бы вцепиться в эту породистую физиономию всеми когтями, разыгрывая из себя по-боевому настроенную стервозную «мамзель». Можно было демонстративно отвернуться, сильно-сильно обидевшись и применить исконно-женское оружие – по-банальному разреветься. Можно было бы… конечно можно… но… Поразмыслили. Сделали выводы. Будем смотреть на мир проще, ннэ? Это, говорят, иногда жить помогает… Таль стойко выдержала взгляд этого великовозрастного зеленоглазого мальчишки. И даже вернула его. Задорный такой, с легким вызовом в голубых глазах. С какими-то безумными искорками внутри. Что толку держать обиду на того, кто даже сам себе мерзавцем прозывает? На обиженных, как известно, воду возят. А некоторые личности еще и катаются, тем более, если обидится упрямая гордая девица. Черные брови загадочно изогнулись, уголки тонких губ едва заметно приподнялись, словно девушка замыслила очередную пакость. «Ой-ой-ой… рыжий парик, перья в волосы – и дешевая пародия готова, не находишь?.. Все-все, умолкаю…» Пообижаться можно и после – под одеялом, насупившись и демонстративно что-то бурча под нос на тему общей несправедливости жизни, тяжелых рук («Ахха, поприбедняться, безусловно – дело святое…») и мужчин в целом. А пока же… Улыбаемся и строим глазки. Строим глазки и улыбаемся. Пускай уверится уже до конца, что имеет дело с непроходимо глупой блондинкой. Изображаем из себя послушную, но слегка недалекую девицу – и пускай думает, что хочет. Смех (точнее, истинно лошадиное ржание) Змея заставил лишь едва заметно вздрогнуть от неожиданности. Н-да… диагноз – не поддается описанию. В принципе, можно уже было бы и привыкнуть к такой оригинальной реакции даро практически на все. Но, впервые в жизни, девушка начала сомневаться в том, что громкое название «ненормальная» - это исконно её прерогатива. Пернатый нахал мастерски доказывал, что всяким хвостатым там не место. Впрочем, он так же успешно доказывал свои права и на другие ранги, правда, менее лестные и благозвучные. - Умных? – с легкой насмешкой переспросила Летунья, «удивленно» помотав головой в поисках вышеназванных. Как «умных», так и «людей», претендующих на это слово, не наблюдалось, - Совесть? – а вот это уже прозвучало с неподдельным удивлением. И правда – что сие значит?.. «Сотня-другая тех милых чудиков, так мастерски расправившихся с твоей «болванкой» бродит по городу… Учитывая их состояние, вряд ли они занимаются ознакомительной мирной экскурсией…» Стихии и их порожденья! Из-за её чахлой душонки свою потеряют многие… Так какого же гхыра этот рыжий некромант не позволил им, этим духам, получить плату в виде одной хвостатой особы?! Сразу бы лишился таких проблем! Хотя, чего мы так переживаем? Напоминаю – ты – бессовестная и глупая студентка факультета Левиафанов. И тебе плевать на чужие жизни. Не забыла об этом? В этот момент у на`аши был весьма странный взгляд, которым она изучала лицо Змея. Весьма и весьма странный. Такую смесь чувств в своих кошмарах видят лишь психиатры-неудачники. - Не знаю таких понятий, - так, вроде голос не дрожит и не звучит особо хрипло… ой, актриса в тебе, уставшей, явно умерла. В смысле, уже хоронить пора… - а если тебе тут так нравится, то хотя бы с декором «семейного гнездышка» проблем не возникнет… «Поменьше яда в голосе, а то захлебнешься…» …Все же даро непредсказуемы. И очень странные… А она скоро невротиком станет, если будет так часто дергаться от таких «неожиданностей». Даро… Пугал, завораживал, удивлял… На`аша даже рот открыла, наблюдая за ним с каким-то пугливым детским восторгом. Огонь она недолюбливала. Но никогда не могла оторвать от него глаз, даже если случайно задевала взглядом. Он манил её, как манит яркий свет мотылька. Гипнотизировал, увлекал… очаровывал. Даро… огонь… а есть ли такая уж существенная разница? Мелькающие рыжие волосы, завораживающая резкая плавность движений… Не похоже, что найдешь эту разницу… Вот только почему понимание этого отдает легкой пряной горчинкой? Символично как-то. Лед, огонь… «Еще займись базарным гаданием прожженной крашенной «цыганки». Как там, либо «они жили долго и счастливо», либо «ой, погубит он тебя, сердешная…»» …Но кто сказал, что для психов есть преграды? И кто сказал, что психи умеют боятся?... Со стороны девушка выглядела немного глупо. Зачарованный взгляд, в котором светится детский восторг. Приоткрытый рот, показавшиеся кончики клыков, приподнятые брови, вставший в боевую стойку хвост… ребенок, который перестал верить в Батько Мороза, а тут вдруг увидал его живьем, да и только. Эйвенталь снова вздрогнула, когда движение так же резко прекратилось, как и началось. Взметнулись и опали огненно-рыжие волосы, тихо прошелестели перья (если это еще можно было так назвать)… У-у-у-у-у… Девушка поспешно отвела взгляд и резко закрыла рот, клацнув клыками. Пропадаешь, безнадежно пропадаешь… Пострадавшая кисточка любопытного хвоста пугливо припала к полу, благоразумно его не касаясь. Нет, надо встряхнуться – срочно-срочно встряхнуться! Иначе и правда… совсем… не только за хвост боятся дергать перестанет, а еще и «кататься» начнет, оным же хвостом погоняя. Может, цапнуть его, когда он в следующий раз потянет лапки к её ценнейшей части тела? Ну да, а потом слечь с отравлением… Замечтавшуюся Рию отвлек тот факт, что Змей начал «допрос». Удивило то, что был и ответ… вот только голос невольно вызывал меленькую дробь холодных коготков по спине. Впрочем, это нисколько не мешало любопытной девице навострить ушки и невольно податься вперед. Правда, то, о чем шла речь, радости не вызывало… Привратница? Э? Девушка глубокомысленно постучала себя по лбу. Звук вышел тихим, но глухим… Ничего, кроме размытых легенд и еще более размытых мифов она об этом не слышала. Ну, ни капельки. Но и то, что знала особо не радовало… Ой-вэй, что тут творится и куда она умудрилась вляпаться на этот раз? «Тебе сказать, али сама знаешь?» Тхай… одно лишь слово, емко описывающее сложившееся положение. Заметив, что Змей уходит, девушка сноровисто подскочила… Сквозь зубы прошипела что-то очень нелестное и укоризненно захромала следом за «спасаемым». Все же, не следовало так активно падать на «бедра». Вот только мало кто учел, что траектория «хромания» девушки шла аккурат неподалеку от мага. Вернее, от того, что совсем недавно им было. Смешно, она даже имени его не знала… Да и нужно ли так было оное знание? Клептомания – как известно, болезнь, мания, которую невозможно вылечить нормальными средствами. Увы-увы, в этот раз она сработала безукоризненно, а глаз на затылке нет даже у Змея. Хвост ловкой змейкой сделал пару неуловимых движений, благоразумно спирая все то, что можно было спереть. И благоразумно не трогая то, что казалось подозрительным – иногда хвост бывает умным. Какие-то скляночки, амулетики, пара монеток, свиточки, простые клочки бумаги… Радостно вздохнув Эйвенталь азартно захромала за Пернатым. Воровка с энтузиазмом закопалась в добыче, умудряясь ничем не звякать. Что-то отправилось в «приобретенную» сумку практически сразу – некоторые амулеты были знакомы, а некоторые жидкости в бутылочках – и подавно. А вот с остальными… надписи – непонятные, амулеты – странные. Вот, к примеру, а что это за прозрачная тягучая жидкость в этой бутылочке толстого стекла? Коготок осторожно и задумчиво щелкнул по оному стеклу… прочное, однако. Об пол чтоль кинуть? «Ахха, и по недоразумению взлететь на воздух вместе с домом» Соблазн был велик. И если бы не чуть-чуть щипавшие запястье царапины и все еще теплая щека… Голубые глаза с какой-то нехорошей обиженной задумчивостью посверлили спину Змея. Все же, как ни крути, а Таль обиделась. Обиделась, и еще как. Но ведь этому рыжику об этом знать вовсе не обязательно, верно? Пообижаемся потом, когда время будет («Ню-ню, аутотренинг, ннэ?»). А пока будем считать один-один. Так, нужно все заныкать. Уворованное перекочевало в сумку, девушка невинно захлопала глазами, вовсю делая честное лицо – для перестраховки. А вдруг обернется? Ну и где у нас кухня? И есть ли там чем поживиться? Хорошо бы столовое серебро…
Пернатый Змей: Кухня была… ну, кухней. Неопрятной, неуютной, но вполне узнаваемой по характерному большому столу, плите и скромном наборе поварских принадлежностей, состоянии которых могло бы внушить священный ужас самой небрежной хозяйки. Что ж поделаешь, жилец этого дома явно не спешил поражать даму сердца деликатесами собственного приготовления. Да он, похоже, и себя самого не очень-то баловал стряпней. В серой от грязи кастрюле тоскливо плавало нечто мохнатое, стойко разящее плесенью. Это что еще за дрянь такая?! Не сдержавшись и невольно вспомнив присказку, про повесившуюся от голода мышь, некромант двумя пальчиками приподнял за ручку оказавшуюся рядом крышку кастрюли и нахлобучил её на место. Следующим этапом оказалось открывание окна. Вслед за волной свежего воздуха (ну, конечно, не совсем свежего под землей-то, но на безрыбье и рак рыба) в комнату ворвались знакомые звуки: отдаленные вопли крикливых торговок, фырканье «припаркованных» внизу ящеров и монотонный гул человеческого моря. Это окно, как и все остальные в жилой части дома, выходило на знакомый задний двор. Не сдержавшись, даро посвистел обоим чешуйчатым тварям и с удовольствием отметил как ездовой, вскинув морду, угрожающе зарычал. В воздух взвилось и закружилось целое облако пылинок, когда некромант к вящей досаде беснующегося ящера рывком задернул серые шторки. В этой кухне вообще все было приглушенно серым. Наверное, когда-то давно, прежняя хозяйка посчитала это практичным, но все успело облупится и обтереться, а утруждать себя хотя бы подобием ремонта господин коронный маг и не подумал - даже большой шкаф имел вид на редкость унылый и печальный. Несколько пауков в течение не одного года методично задрапировывали его паутиной. Местами их старания некто самым бездарным образом разрывал, когда извлекал на свет один из представленных в стеклянной витрине экспонатов. Змей опустил на мгновение веки. Прислушался. Большей частью амулеты от всякой ерунды. Вот этот, например, с синим камушком (на самом деле обычная стекляшка) оповещал своего хозяина о приходе кого-нибудь недруга. О том, что для этого постороннему надо коснуться самой безделушки и старательно представить процесс разрывания хозяина на мелкие кусочки, предприимчивые торговцы имели обыкновение умалчивать Рыжий парень гаденько захихикал, сообразив, что самым случайным образом нашел одного из давно разыскиваемых властями подпольных поставщиков этой ерунды. Эх, какая жалость, что сообщить об этом страже не выйдет! Позади слегка скрипнула прикрытая им дверь. Ну и что мы успели выкинуть за пару секунд, пока никто на нашу невинную морду не смотрел? Даро был почему-то железно уверен что, во-первых, успели, а во-вторых, результат его не порадует. Хотя на этот раз устраивать разбор полетов можно будет и позднее. Девчонка хромала все сильнее и сильнее. Э, нет, так не пойдет! Нам еще предстоит милая прогулка верхом. А как же она ехать будет без столь необходимой в этом деле части тела?!.. - Отсутствие совести приятно радует, знаешь ли. Хоть кто-то не станет читать нотации, нэ? - некромант и сам не очень-то понимал, зачем сказал это. Но, когда он разберется в тех или иных причинах собственных поступков, солнце станет всходить на Западе, - Но если тебе все-таки интересно, мои родичи-Птицы скорее всего уже отлавливают этих милых тварюшек. А уж потом с удовольствием займутся тем, кто их выпустил… …Совершенно некстати вспомнилось устроенное им представление в спальне и восторженная мордочка этой вездесущей особы. Змей любил внимание, хотя количество зрителей никогда не было решающем фактором для очередного розыгрыша. Но на этот раз результат его не обрадовал. Нашла в кого влюбится, дура! В мерзавца! Парень раздосадовано тряхнул рыжей гривой и снова уставился на проклятущий шкаф. А что у нас тут? Ниже витрины располагались выдвижные ящики. Длинные и гибкие – человеческие! - пальцы правой руки уверенно обхватили завитушку ручки. Даро дернул посильнее и негромко присвистнул, разглядывая неплохой арсенал из скляночек с вдохновляющими надписями: «Зелье любовное. 5 золотых», «Настой приворотный. 1 золотой.» Гаденькое хихиканье переросло в громоподобный хохот, когда Змей откупорил и понюхал маленькую бутылочку с белесой жидкостью и интригующей этикеткой «Зелье отворотное. 10 золотых». Безотказное средство тут же, научного эксперимента ради, было сунуто под нос крутящейся рядом Летуньи. - Ну как? Сильно отвораживает? - с ехидной миной уточнил некромант. Чесночный дух, вырвавшийся из маленькой бутылочки, мог сразить на повал все поголовье вампиров, обитающих в Долине. Так что уж тут говорить о навязчивом ухажере?! Захватить, что ли, парочку? А вдруг поможет? Продолжая вовсю веселится и представлять картины удирающей прочь от обвешанного чесноком рыжего парня одной знакомой особы, даро задвинул ящик на место и занялся обследованием следующего. Внутри оказались вперемешку навалены черепки от битой посуды, пара погнутых ложек, тупой нож и два свертка из белой ткани. С замирающим сердцем, Змей освободил от материи своего Нага. Тонкие пальцы нежно пробежали по резному черному дереву. Ничто и никто не может оставить на нем следы, но как же приятно лично убедится в том, что грязные лапы не нанесли вреда старому другу! А вот разворачивать своевольного Снежного совсем необязательно. С этого станется оттяпать носителю руку при первом удобном случае. Что там дальше? В углу третьего ящика сиротливо ютился мешочек с монетами, в беспорядке валялись какие-то бумаги разной степени древности, небольшой ящичек щеголял грубо вырезанной руной на крышке. Ага! Некромант сгреб коробочку и сгрузил её на краешек обеденного стола. Внутри обнаружились аккуратно уложенные баночки, с полдюжины бутылочек разных размеров и тщательно уложенные рулончики девственно-белых бинтов. - Ну что, Госпожа Тяжелораненая В То Место О Котором Говорить Вслух Не Принято, сама справишься али допустишь до святого такого законченного мерзавца, как я? – не дожидаясь ответа даро уже перерывал коробок на предмет нужной гадости. Большая часть емкостей с подозрительным содержимым (этикеток не было ни на одной) бережно возвращалась обратно. Немногие прошедшие строгий отбор ставились на стол. И лишь одну склянку, только приоткрыв пробку, даро брезгливо уронил на пол. Стекло удар выдержало – посудина столь не приглянувшаяся некроманту закатилась под стол. Змей этого словно бы не заметил, - Давай, малыш, да побыстрее! И еще… Сделай милость, выкини из сумки такую брошку, в виде солнышка, если не хочешь что бы во дворце нас ожидал теплый прием… … «Нас». Вот так вот. Похоже это и впрямь судьба. Но как она может быть такой жестокой?!...
Луннария: У-у-у-у-у… Чертовы ящеры! Ненавижу! Летунья уже всерьез подумывала над тем, чтобы ампутировать такую важную, но такую больную часть тела. Нет, серьезно – охлажденный до предела организм послушно забраковывал особо сильные спазмы боли, но, увы, никак не мог предотвратить естественные рефлексы раненого тела. А именно – нога хотела хромать, и она хромала, идя по градации вверх, мягко и, мечтами, болезненно намекая о том, что пора бы и спокойно полежать, отдохнуть. Желательно – на мягком. А в идеале – вообще на животе. Нет-нет-нет… Приляжешь тут, как же. Почему-то мелькали смутные предчувствия того, что прилечь еще не скоро удастся. Хотя, как было бы хорошо – спокойно вернуться в номер, помахав на прощание Змея и зарыться в эти аллергенные, но такие мягки подушки. Вот только, даже в этом случае, на`аша была более, чем уверенна, что напоследок она умудрится ввязаться еще во что-то. И стоит лишь одному рыжему отойти более, чем на сто метров от трактира, за ним кинется по уши… в общем, просто кинется следом нечто белое, раненное, но дико-дико упрямое. Мягко отворив дверь, девушка захлопнула её следом за собой, словно надеясь, что все нехорошие мысли останутся там, в коридоре. Кухня производила досадное впечатление – даже в свое время, когда девушка случайно наткнулась на старую и заброшенную кухню в Замке (где, позже, студенты навострились делать кажу в складчину и продавать голодающим старшекурсникам много дешевле, чем в обычной столовой. Качество было соответствующее). Там хотя бы лежала «благородная» пыль… Брезгливо кхекнув, Лунна из чистого интереса провела кисточкой по «обеденному» столу и теперь занималась лишь тем, что пыталась выбить прилипчивую пыль из многострадальной шерсти. Будем оптимистами? А плюсик в этом был – теперь хотя бы её за кисточку никто не дернет. Либо побрезгует, либо рискует испачкать себе пальчики. - Ну вот и хорошо, пускай ловят, - тактично отозвалась левиофанка, привычно пропуская мимо ушей остальную часть предложения. Нет, по виду пропуская мимо ушей… «Так-так, читать нотации никто не будет? Если бы… - И все-таки, зачем ты сунулась именно в ЭТОТ магазин? - Не издевайся, я просто нырнула в первый попавшийся, с вывеской одежды. - Ну-да, а ты хоть можешь подумать о тех, кого успеют «схрмкать» эти тварюшки до того, как их остановят? - Зачем? Чтобы портить себе настроение есть и множетсво других более приятных способов. А остальное меня не касается. Все, закрыли эту тему. Я вообще не имею привычки думать о каких бы то ни было последствиях. - Заметно…» Между делом, ненавязчиво, Эйвенталь задумчиво поглядывала на рыжего даро. С эдакой гремучей смесью легкой обидой, ехидства, задора и… чего-то еще такого, чего никто и никогда не замечал в этих изменчивых глазах, а потому и никогда бы не смог определить. Иногда ведь даже самые явные ответы очень трудно разгадать, особенно когда они лежат на самой поверхности и ни в какую не признаются обладательницей этих самых явных глаз. «Улыбаемся и строим невинное лицо, не забыла, Воровка С Большими Чувствами?» Ах, да-да… Таль воровато коснулась рукой заветной сумочки. Вроде не заметил, э? Вот и хорошо, а то девушка уже всерьез начала опасаться того, что неугомонный Пернатый Змей, наверняка задавшийся вопросом «а каким … эта хвостатая меня находит», уже смог нащупать тонкую «нить». И даже более того – догадаться, что «нить» носит подлый двойной характер – на`аша могла найти Змея в любом месте и в любой момент понять его состояние. Так Змей, если очень сильно постарается поймать самый кончик «нити», сумеет потихонечку так же следить за обладательницей этой «нити». Вот только радовало, что аккуратно оборвать он её не сможет – это могла сделать Лунна и только она. Был и еще вариант – «нить» сама исчезала, при смерти одного из объектов. Тихо хихикнув, девушка даже вспомнила, что кое-кто её тут обещал придушить, оторвать хвост и заняться еще много какими издевательствами над её персоной, еще там, в клетке. Тигра в свидетелях. Фыркнув на этот счет («Девочка, тебе пора лечится. Настой ромашки не пробовала? Говорят – успокаивает…»), Летунья с любопытством посмотрела на манипуляции Змея со шкафом. И даже сунулась поближе – вдруг чего там интересного найдется?... …и нашлось ведь! - под нос предъявили какую-то мерзко пахнущую настойку. Сморщив нос, Рия ответила возмущенным чихом, споро уворачиваясь от предъявленного отворота. Насколько споро можно было увернуться, особо не наступая на одну ногу. - Иди ты!.. – сквозь чих доложила она, пряча нос в рукав и сверля Змея нехорошим взглядом. И чего это он вдруг решил, что на неё должно подействовать?! Нет, почему именно это!? С чего он взял, что тут нужен отворот?! Да кто вообще влюбился!?! «Не буду показывать пальцем…да у меня и пальца-то нет» - не хватило даже сил, чтобы высказать все, что она думает на это громогласное заявление. Никто ни в кого не влюблялся и точка! Да-да, конечно… вот сейчас только уберем этот компрометирующий румянец со щек и все будет просто огрыхнительно. В дальнейшем Таль наблюдала за даро с легким подозрением. Которое все нарастало по мере извлечения различных склянок, банок, бинтов и последующему отбору более-менее пригодных. А что там упало?.. Дернувшийся проверить хвост обиженно прибился к ноге – получить ладошкой по своей персоне было не особо приятно. Мало ли что там упало?.. И все же, любопытна-а-а-а… Намного любопытней и привлекательней, чем все это, стояще на столу. Ась? Приняв гордую позу (руки в бока, задранный подбородок, возмущенно прищуренные глаза – прелесть просто), девушка гордо заявила: - Не надо меня лечить, у меня все впорядк… ой!.. – увы, такое громогласное заявление было прервано резко напомнившей о себе болью, да так, что Рия невольно переступила с ноги на ногу, втихую поминая всю известную ей нежить. Гордая поза, оскорблено чихнув, хлопнула дверью, уйдя не прощаясь, оставив после себя побледневшую («О, да-а-а-а, Снегурочка, моримая жесточайшей голодовкой») на`ашу, хмуро косящуюся на даро настороженными голубыми глазами из-под упавших на лицо волос (- Та-а-а-ак, все же глаза на затылке у него есть…). И как он себе это представляет? Допустим, выгнуться в немыслимой позе, чтобы в должной мере осмотреть себя ТАМ у неё еще и получится. Да и только. Все же, мы цирковое училище не заканчивали, чтобы еще и бинты наложить, и стараться громко не хихикать, и не краснеть, если кто в такой позу застукает. А попросить об этом Змея… ахха, конечно, сейчас. Как всегда, когда никто особо не пялился на соблазнительно выглядывающую из разреза юбки ножку – девушка, совершенно не стесняясь, гордо её демонстрировала. А то и что выше – вспомнить хотя бы давешнее родео на Мерзавце. А вот теперь… - У меня все хорошо, - она даже отхромала на пару мелких шажков, чтобы доказать, как это «все хорошо». И правда, хромалось более живописно. Чтобы отвлечь некроманта от своей раненной персоны, девушка сноровисто вытащила из сумки обличенную брошку (жа-а-аль, довольно милая…), случайно компрометирующе звякнув остальным «добытым», Летунья осторожно положила её на край стола, продолжая делать невинное лицо. В этакий «невинный» образ не вписывались лишь горящие в маниакальном блеске глаза, да так и оставшийся лихорадочный румянец, слишком выразительно смотревшийся на фоне общей бледности – а что, красные пятнышки очень к лицу, маскироваться в цветах удобно. - И в каком-таком дворце? – может, если его заговорить на другие темы, Змей и забудет про обязательный медицинский осмотр?..
Пернатый Змей: А ниче, сообразительный мужик-то был, выходит! Змей гаденько похихикал над пунцовой физиономией одной особы. От одного только чиха Летуньи, стекло витрины слабенько дребезжало, а впечатляющий набор баночек подскакивал на месте. Хорошо хоть закрыты были. Даро как-то не хотелось узнавать, что же такое находится в остальных бутылочках (особенно в «Зелье Любовном», имевшим уж очень подозрительный цвет). - Значит, все-таки действует! – обрадовано постановил он, вставляя обратно пробку и делая вид, что всерьез задумывается о необходимости взятия с собой некоторого количества столь эффективного средства. Интересно, а что будет, если облиться этим «отворотным» с головы до ног, а? Даро одарил девушку внимательным оценивающим взглядом, прикидывая удастся ли таким экстравагантным способом расторгнуть помолвку. Увы. Красная как рак физиономия одной настырной особы даже не говорила, а кричала об обратном. Только таблички: «Я *сердечко* Змея» на шее и не хватает. Да все и без неё прекрасно видно – влюбилась же по самые уши. Он уже говорил, что эта мадам дура? Да?... А, все равно! Вот дууууура. Идиооооотка. Неужели мама не говорила, что порядочным девочкам не стоит общаться со всякими нехорошими типами, какими бы красивыми и гениальными они не были? Ящик шкафа вернулся на место с силой большей, чем люди обычно прикладывают в таком случае. Бухнуло старое дерево, дзинькнули скляночки. Устроивший кавардак некромант нервно хихикнул, в очередной раз отметив что, кажется, глупеет прямо на глазах. Вот уж с кем поведешься… Несказанно радовало только одно: теперь даже Летунья не сможет воспользоваться ядовито-желтым любовным зельем. Его, к счастью, в чистом виде больше не существует. Попробуй-ка определи в мешанине из разбитых стекляшек, что есть что! …Осмотр имущества покойного продолжался. И имущество это, надо сказать, не впечатляло. Лекарств в доме было немного. Полезных и хорошо приготовленных – еще меньше. Зато, к вящему удивлению некроманта, наличествовала такая редкая мерзость, как «спокойный сон». Кто и когда окрестил подобным образом этот наркотик, оставалось загадкой для даро. Уж что-что, но после глотка такой дряни не о каких снах и речи быть не могло. Она даже не убивала. Только отправляла разум человека в мир его собственных видений и фантазий. Навсегда. Неужели вы никогда и ни о чем не мечтали? Неужели всегда и всем были довольны? Принцы? Да, хоть сто штук! Красивый замок на самом берегу моря? Не вопрос! Крылья? Или приключения в компании верных друзей? Или бессчетные груды сокровищ? Или любовь, да такая чтоб до самой гробовой доски? Или толпы восторженных поклонников? Все что угодно. Все, в чем даже вы сами не решаетесь себе признаться. Все. Исключительно в вашей фантазии. Редкое счастье. Редкостная дрянь. - Не трогай, - если бы хвост благоразумно не вернулся назад сам, кое-кто бы точно обзавелся роскооошным пояском по последней моде. Тонкие пальцы не прекратили работы – количество скляночек рядом с коробком уверенно росло. Змей даже не обернулся, неуверенно потеребил открытую баночку, поднес к носу и с сожалением вернул назад. Никуда не годится. … Но зачем такое зелье понадобилось господину коронному магу? Это же не лекарство от насморка, у обычной знахарки не купить. Только по особому разрешению да в маленьких количествах можно получить лично от придворных медикусов. На уставшего от жизни и вусмерть замученного совестью человека, наш старый знакомый походил мало. Значит, брал не для себя. Но тогда… Холеные руки замерли на мгновение, так и не поставив не прошедшую ревизию мазь обратно в коробку. Костяшки пальцев побелели от гнева. «Но если держать её в беспамятстве, она не сможет пройти все инициации и окажется безопасной для всех…» Ах, какое простое и удобное для всех решение! Стоит, пожалуй, поаплодировать гениальности неизвестного умника! Пусть себе девчонка развлекается в собственных грезах, как ей угодно. А мы тем временем тоже… отдохнем. Она вроде как все равно до конца жизни будет безумной, так уж возражать не станет. Не так ли, господин коронный маг? Можно было придушить то едва живое растение, что жалось в углу спальни. Можно было порвать его на сотни мелких кусочков. Можно было даже убивать его и воскрешать по новой до тех пор, пока застарелая ненависть не обернется брезгливостью или отвращением. Но… Маленькая баночка спокойно опустилась на положенное место. На совершенной физиономии не дрогнул не один мускул. Все та же смесь ехидства и насмешки. Все та же гаденькая улыбочка на губах. Мы же мерзавцы, верно? Так какое нам, собственно, до этого дело? Да и Ваэри в таком виде будет не в пример приятнее и удобнее охранять… Гадство… … А что там у нас с болезной? Внимательный и далеко не самый пристойный взгляд демонстративно прошелся с низу в верх по девушке, уделив особое внимание пострадавшей части тела. Бровь вопросительно изогнулась. Да, действительно, выглядит вполне себе пристойно. Ну… за вычетом странно блестящих глаз, очаровательно-пунцовой физиономии, хромоты и упырьей бледности. Но это же тааакие мелочи, не правда ли?... - Все хорошо? – прямо таки прослезился от счастья Змей. Даро всерьез подумал, не разрыдаться ли в голос в честь такого случая, но для впечатляющей истерики времени было в обрез, - Какое счастье, что хоть когда-то у тебя, о свет моих очей, ВСЕ бывает хорошо! Знаешь, мне даже не верится… Шаг вперед. Неспешный такой, намеренно медленный и в то же время парень оказывается рядом определенно раньше, чем казалось возможным. Навис над своей несчастной жертвой, точно экзотическая хищная птица над каким-нибудь кроликом. На губах – невинная улыбка. Изумрудные глаза полны искреннего охотничьего азарта. А руки так и тянутся сцапать упрямую девицу и подвергнуть её принудительному лечению… Тянутся… Тянутся… Тянутся… - …но раз уж это говорит такая честная личность, то это, бесспорно, самая правдивая правда из всех правд, - мстительно завершил даро, сдергивая с полки, расположенной прямиком за спиной девушки небольшую стальную банку. «Сахар» - провозгласила лаконичная и корявая (сразу руку аффтора видно) надпись на его боку. Ну… Пить с ЭТИМ чем для жизни небезопасно, это точно. В вытряхнутой на стол бело-серой кучи многозначительно копошились редкие подземные насекомые, как две капли воды похожие на наземных усатых тараканов. Даро задумчиво посозерцал это безобразие, пожал плечами и деловито пересыпал все негодные зелья из деревянного коробка в освобожденную от «сахара» и лишних жильцов посудину. Отобранные парнем медикаменты, наоборот, «вернулись на родину», - А еще, дорогая, у меня есть для тебя просто замечательная новость! Помнишь, я как-то клятвенно пообещал устроить кое-кому уроки верховой езды? Понимаю, ты была ужасно расстроена, что у нас ничего не вышло, - тяжкий вздох, - И я вдруг совершенно точно осознал, что огорчать такую… удивительную девушку не может даже самый гениальный мерзавец из всех. И решил, что просто обязан сделать тебе приятное… На этом месте по сценарию полагалось пасть на колени и презентовать возлюбленной руку, сердце и прочие не менее любопытные части тела. Как банально! Дорогая, ты же еще самого «приятного» не видела! Змей поступил гораздо лучше – подтащил к окну девушку и торжественно раздвинул шторы. К вящей радости даро ящеры его все еще помнили. Даже старая животина не подвела – улыбнулась во всю зубастую пасть и высунула на пару мгновений раздвоенный язык. Что уж тут говорить о скаковом звере?! Тот от избытка чувств даже подпрыгнул, бряцая сбруей, и рухнул обратно, шумно сопя и яростно скребя лапой камень. На стене дома остались длинные полосы от когтей. - Дорогая, - торжественно, под аплодисменты публики (за неимением оной, Змей сам похлопал в ладоши), - позволь представить тебе твое транспортное средство во всем его великолепии. Право слово, я лелеял позонную мысль презентовать тебе более смирного зверя, но раз уж у тебя «все хорошо»… Поверь, - вдохновенным голосом проповедника возвестил даро, возведя руки к небесам (потолку, но это в данном случае несущественно), - ты достойна лучшего!
Котик: - Что это с ним? - недоумевали стражники, поглядывая на перепуганного и немого толстяка. Он, выпучив глаза, все продолжал открывать и закрывать рот. Его взгляд пробежал по лицам присутствующих и остановился на Котике. Рабовладелец еще больше выпучил глаза и обвиняюще ткнул пальцев в него. Стражники переглянулись. - Это вы заколдовали беднягу? - деликатно спросил один из них. - Я его не заколдовывал, - честно не все сказал Инквизитор. - Правда я знаю одного доктора, который это может вылечить. - Так это болезнь? - Почти. Вызвана тяжелым и нервным днем. - Чтож, тогда мы оставим вам этого господина.Нам еще преступником ловить, - обрадовались стражники и поспешили уйти. Нельзя сказать, что все купились, но возражающие были в меньшенстве, и им пришлось смериться со своей совестью. Толстяк хотел было остановить служителей правопорядка, но понял, что не может сдвинуться с места. Он побелел и весь затрясся. Кажеться, он только сейчас смог поверить, что этот невзрачный парень может быть опасен. - Идешь со мной. Тут близко, - мурлыкнул Поднебесный и двинулся к ближайшему повороту, противоположному тому, где скрылись стражники. Рабовладелец тоскливо посмотрел назад, но протестовать не стал и послушно последовал за странным парнем. *Чтож я со своими делами уже закончил, иду к вам,* - послал мысль Котик Атшене. Оборотень шел медленно и уверенно сворачивал то в один, то в другой поворот. Стрнным для толстяка образом Инквизитор как-то угадывал безлюдный путь. Рабовладелец в мыслях уже лелеял план побега, но воплотить его никак не удавалось: отсутствовали люди, как необходимый элемент плана.
Atshena: - Я могу вылечить твои раны... - раздался голос того самого бедняги, которого с собой потащила Вешалка. - БАаа! Только этого мне ещё не хватало. Я лечу себя сама. Из принципа... - подумала Атшена, с раздражением заметив про себя, - А ведь доктор бы не помешал... - Нет, спасибо, - предельно вежливо отказалась метаморф. А по телепатическому каналу, о чём не подозревали оборесс и Лейла, шёл оживлённый разговор: - Так... Мест сидячих у нас не хватает, толстяк побежит пешком... Или кто-то другой, кроме Лейлы... Всё, мы сейчас с вами встретимся, рвать канал, или оставить? - передала Атшена своему собеседнику. В следующий момент её ящер повернул за угол и они чуть было не столкнулись с Инквизитором и онемевшим мужиком. - Здрасьте! Мы пришли, а Вы не ждали! - с деланной улыбой приветствовала крылатая Инквизитора и его пленника.
Вешалка: С животными Лейла ладила всегда. Даже будучи ребенком маленьким, бесстрашно помогала загонять девчонкам постарше раскапризничавшуюся козу или отваживать от кур свирепого дворового кобеля. И причем тут магия? Ведь рождаются же и в вашем мире люди, которых никогда не укусит ни одна уважающая собака? Ну так что с того? Не в колдунов же их записывать? Наверное, это помогло. А может все дело в том, что ящеру просто надоело непрестанно оборачиваться назад и демонстративно щерить клыки. Теперь зверь лишь презрительно косился и то не на ничтожную, а на её спутника. Девушка и сама с трудом сдерживалась первое время, что бы не обернуться назад. Существо позади не было человеком, и она чувствовала это, кажется, лопатками и даже кончиками взъерошенных волос, как бы абсурдно это не звучало. А потом стало совсем не до спутника. Сперва бешеная скачка по запруженным народом улицам, потом – оставшийся где-то позади благородный и, вместе с этим, необходимость вспоминать дорогу до серых районов Анохена. Именно поэтому, девушка непроизвольно вздрогнула, услышав над головой немного ленивый голос. Втянула голову в плечи и, спохватившись, внимательно посмотрела на свою спасительницу. Если глупая и могла судить, то раны были скверными и слишком сильно кровили. Ящере неудачно шагнул вперед и нога снова напомнила о себе болью - Как скажет госп… - девушка вовремя прикусила язык и поспешно поправилась, - как скажет благородная Атшена. Но раны требуют что бы за ними присмотрели… Если по следу ничтожной и благородных пустят зверей… Окончить девушке так и не удалось. Из-за поворота, породив в сердце ничтожной яркое и слепящее счастье (словно ворвалась одна из сверкающих праздничных шутих), появился наставник. Целый и невидимый! Какая больная нога? Какие городские стражи? Девушка прекратила восторженно пялится на спасителя лишь тогда, когда вспомнила о том, что это по меньшей мере не прилично. Вспыхнула, как помидор и спешно перевела взгляд на другого человека. Пожалуй, она и сейчас не признала бы хозяина. Но мужик вдруг издал нечто похожее на коровье мычание, еще больше покраснел, выпучил глаза и принялся тыкать пальцем в бывшую собственность. Если бы он мог говорить, то спутники Лейлы узнали бы массу интересных подробностей о происхождении рабыни и, о её дальнейшем жизненном пути и весьма оригинальных (по человеческим меркам) любовных пристрастий. Девушка недоуменно посмотрела на старого владельца и с еще большим недоумением перевела взгляд на спасителей (сперва – госп…Атшену, потом – на благородного). Приведшие слова драконнесы она просто не приняла всерьез. - Зачем?.. – удивилась она и тут же прикусила язык. Не дело спорить с благородными. Девушка подобрала поводья, готовая указывать путь, как только наставник окажется верхом.
Луннария: - Да не трогаю, не трогаю… - возмущенно буркнула на`аша, демонстративно держа руки и хвост на виду. Увы-увы, любопытства это не убавило – ввиду каких-то непонятных причин, «прочесть» даро у девушки не получалось, а потому, узнать, что в этой бутылочке можно было лишь экспериментальным методом. Но, девушке даже было стыдно себе в этом признаться, прикасаться к этой бутылочке страсть как не хотелось – возможно, впервые за очень большой промежуток времени, она решила последовать чужому совету. К слову сказать, совету того, чьи советы она зареклась не слушать. Хотя, хвост ей был дороже гордости… все же все же, родное и очень ценное. Между тем, Луннария старалась смотреть куда угодно, но лишь бы не на Пернатого Змея. Старательно избегала его смуглую мускулистую фигуру, иногда даже начиная испытывать комплекс неполноценности. Он был красив, хорошо сложен… обаятелен, в конце-концов. Увы, ни одного, ни другого, ни третьего у себя девушка не наблюдала. А самым обидным было то, что выкинуть мерзавца из головы не получалось ни в какую. Он упорно возвращался, нагло скалясь в её богатом воображении, с упоением представляющего змея в разных позах. Наиболее эффективной и интригующей была, несомненна, соблазнительная поза отрывания кое-чьего хвоста. А то, что это будет закономерный итог этого приключения, девушка не сомневалась. Нервно пробежалась пальцами по ремешку сумки, переступила с ноги на ногу, нет-нет, да поглядывая на Пернатого. Угораздило же втрескаться в этого… даро. И ведь, наверняка, он об этом знает – у мужчин нюх на такое. Досадно… «-Думай о нем, как о огне… вдруг, поможет? - А если я скажу, что не против такого огня?.. - Тогда ответ один – все же мысль прихватить с собой парочку отворотных средств не была столь уж плоха? - Я. В. Него. Не. Влюбилась. Понятно? - Понятно должно быть тебе, а не мне…» Ну-да, ну-да… муженек-жених зеленоглазый… стихии, за что? Чем она их так прогневила, что сумела выбрать именно того, чья сущность в легкую убьет её? Вероятно, причина была, ибо стихии так ничего и не ответили, умолкнув в нехорошей тишине. Эх, даро… даро, что же мне сделать такого, чтобы прекратить на тебя смотреть с видом кошки на сметану. И наконец убрать этот румянец! Ошалевшая от таких резгих пигментных изменений кожа, видимо решив, что так оно и было задумано с оным румянцем расставаться не желала, вдоволь давая налюбоваться им всем окружающим. Все тому же Змею… кстати, о Змее… И чего он на нас, таких красных девиц («Во-во, именно что красных…») так смотрит? Летунья героически подавила чисто женское побуждение провести рукой по волосам стрельнуть глазами. О, да… место буквально таки пышет романтикой – запущенная кухня, различные баночки-скляночки, полуобнаженный красавец-мужчина, юная невинная девица и то ли труп, то ли полутруп в одной из комнат мертвого дома, где состоялся некромантский обряд-призыв. Шик. Блеск. Красота. Именно в таком месте всегда хотелось получить такие взгляды и начать заигрывать с этим рыжим. «Все у тебя не так, как у всех…» - Да! – твердо, упрямо. – У меня все лучше, чем у кого-либо только быть может хорошо! – «…да-да, все просто чудесно и замечательно. Мы, такие все побитые, поцарапанные, покусанные и ты… лишь немного поцарапанный, нечесаный и ехидный. Жизнь прекрасна, жизнь просто восхитительна!..» - И пускай тебе верится… Недоверчивый взгляд, непроизвольное замирание и имитирование загипнотизированного тушканчика. Увы-увы, зеленоглазому охотнику не нужны какие-то тушканчики. Им подавай какие-то стальные банки со странным содержимым, которое слегка поскребывается изнутри своими лапками. Рия даже фыркнула, поспешила отхромать немного подальше. И не сказать, что в фырканье было сплошное ехидное облегчение. А какое-то… разочарование?!.. «На дворе давно осень, а у кого-то начинается весна. Март – месяц…» С брезгливым любопытством разглядывая «сахарок» и всерьез подумывая о том, чтобы утянуть его в целях подбрасывания в кофе своим злейшим врагам, девушка отстраненно слушала разглагольствования даро. И от этих разглагольствований вновь очнувшаяся интуиция орала благим матом, требуя мгновенной капитуляции с целью забаррикодирования в ближайшей комнате, но, как минимум, на другом конце города. Мысленно покрутив когтем у виска («И как вы себе такое представляете?.. а вот интуиция представляет») Таль совсем выпустила из внимания факт близости Змея. А уж когда один мерзавец споро подтащил её к окну, услужливо распахивая шторки… Все, конец… Аплодисменты, занавес. Голубые глаза расширились от удивленного страха, левое веко начало самопроизвольно подрагивать, а отпавшая челюсть самым наглым образом демонстрировала острые клычки во всей красе. Милое. Чешуйчатое. Когтистое. Скалящееся… - Змей… поздравляю, ты теперь – вдовец, - сдавленно прохрипела девушка, закатывая глаза в чисто женском обмороке. Не сказать, что она действительно лишилась сознания, но была очень даже близка к этому, мягко оседая на подгибающихся от такой несправедливости жизни коленях и охотно подвернушейся ногой. А жизнь действительно – штука несправедливая. И именно эту простую истину сумел донести до понимания Лунны лишь один из немногих. Боги, но почему именно таким жестоким способом?
Пернатый Змей: Отпавшая челюсть. Глаза, как пара местных серебряников. Нервный тик. Ну и какой же болезни это симптомы? Пра-а-а-авильно. Хронической глупости, настырности и излишнего любопытства. Пищала ли свои наставления настырная старуха-совесть, за то, что такой гадкий и нехороший мерзавец довел девочку-паиньку до состояния нервного срыва?! Издевается над ней самым жестоким образом?! Не ценит, не бережет хрупкую детскую психику?! Ни в этой жизни! Она, вместе с остальными частями некроманта гаденько хихикала над такой восхитительной и редкой картиной, готовая вот-вот заржать в голос на зависть Вешалки. Иногда удивление тоже чертовски приятное чувство! А уж если при этом обкрадывали не тебя, а удовольствие от устроенного сюрприза получил сам, то и говорить не о чем! Хотя, право слово, меньше всего Змей ожидал именно такой реакции. Очередная порция шуточек, попытка удрать куда подальше, волна возмущенной ругани и воплей – это, пожалуйста, это все мы уже видели. Но обморок - это что-то новенькое! … А паршивка-фантазия знай себе рисовала всякие любопытности. Вот, например, последнее видение некроманта несказанно порадовало. Толпа Змеев столпилась над ящиком с весьма знакомым содержимым (разумеется, в честь такого торжественного случая оно (содержимое) не забыло надеть свой любимый тигровый костюмчик), старающимся принять (пока все даро рыдали в три ручья, обнимались, пожимали руки и всячески поздравляли друг друга с долгожданным избавлением) наиболее привлекательную позу. - А мне только начало нравится мое супружество! Над кем же еще можно так хорошо поиздеваться, да еще и на законных основаниях, а?! – с огорчением констатировал очевидное даро, с верху вниз созерцая бренное тело своей усопшей жены. Ехидное воображение и так, и этак примеривало недавнюю фантазию к оригиналу. И, что обидно, явно осталось довольно результатом. Змей только фыркнул. Как будто он и сам этого не замечает! Ну, допустим, любая из пышногрудых человеческих красоток давно бы рукой махнула (ЭТО неисправимо), но у людей вкусы вообще довольно странные. Что же до его соплеменников… Почти белые волосы, сейчас растрепанные но, если должным образом их расчесать, то вполне себе ничего. Скуластая мордаля, тоже несколько побитого вида (зато вполне отвечает любимой народом поговорке «Бьет, значит любит!»). Несколько портит дело фигурка, но уж тут мы точно поработаем. Он еще не обещал лично заняться боевой подготовкой студентов (а точнее, одной конкретной, особы)? Нет? Ка-акая жалость. Надо исправить это упущение, а то совсем распустились тут, понимаешь! – Но раз уж ты твердо решила оставить сей жестокий и несправедливый мир, моя дорогая, то тебя будет приятно узнать, что счастливый вдовец никогда не забудет свою вторую половинку. Он, как истинный мерзавец, довешает её рисунок на дверь и станет метать дротики! Все еще было слышно, как на улице беснуются ездовые ящеры. Надрывающаяся все это время торговка сладостями, кажется, наоборот сменила локацию – её скрипучего голоса больше слышно не было. Ветер лениво теребил пыльные оконные занавески, выбивая из них характерные серые облачка. Какая идиллия! Змей тоскливо вздохнул, испытывая сильное желание подергать симулянтку за давно заслуженный им хвост (а еще, по правде говоря, было очень любопытно, как быстро пройдет в таком случае обморок). Увы. Для наших грязных делишек безвольное тело подходило как-то больше. Пришлось, пыхтя, нагибаться, подбирать девушку на руки и тащить к столу. Даже жаль, что суженная пропустила прямо книжную сцену. Он – роскошный полуголый красавец и Она беззащитно покоится на сильных руках, доверчиво прижимаясь к мужской груди. Для полноты картины не хватало только девичий раздетости, но это, на радость многим аффторам, мы сейчас поправим. Некромант, зловеще похихикав, бесцеремонно брякнул «пациентку» на выбранную поверхность. Голова девушки, конечно, при этом не влезла, и понуро свесилась с противоположной стороны. Зато другая часть тела, которой, подозревал Змей, Летунья и думала, оказалась как раз под рукой. Освободить рану от ткани оказалось минутным делом. Только вот результат Змея категорически не устроил. Ожог почти сошел, но кожа вокруг раны воспалилась, стала стишком горячей и твердой на ощупь. Паршивка! Добегалась! Желание треснуть одну дуру было чертовски сильным, останавливала лишь необходимость огибать стол. Пришлось пару раз глубоко вздохнуть, мысленно сосчитать до десяти (Кто только придумал такую глупость?! Не гхыра же не помогает!) и только после такой моральной подготовки браться за уже отобранные мази. Так, сперва на кусочек чистой тряпочки, потом втираем по краям раны. А вот это на саму корочку. Руки Змея быстро и ловко делали привычную работу. Аккуратно. Осторожно. Может он и не самый хороший лекарь, но уж пальцы у него нежные и чуткие. Даро фыркнул, пожалев что снова не может воспользоваться помощью родной стихии. Может к утру успокоится и так?.. Ага, как же. Для этого кому-то придется полежать неподвижно. - Это у тебя так «все в порядке»!? Ну и дуууура же ты, однако!- даро с трудом удержался от того, что бы не шлепнуть от всей своей шудрой души притихшую «пациентку» по здоровой части сами-знаете-чего, - Все свободна, дорогая, надеюсь, сама оденешься?! Или мне, на правах мужа, оказать содействие? – с самой невинной физиономией, на которую был способен, уточнил он. И тут же ехидно прибавил, - Хотя твоя пунцовая от смущения физиономия была воистину бесценной платой за нелегкий лекарский труд. И, безусловно, демонстрировать нежные девичьи бедрышки всяким там мерзавцам и извращенцам не стоит, аха? Вдруг они их возьмут и – ам! – откусят! Пару раз демонстративно клацнув зубами, парень отошел в сторону и занялся сборами. Да, да, конечно, он не обиделся! Это просто вполне естественное желание стукнуть одну девицу, которая ведет себя как влюбленная идиотка. Хотя… почему как? … первым из окна кухни на задний двор полетел замотанный в ткань второй посох. Следом, составив ему достойную компанию, отправилась сумка со свистнутыми Лунной побрякушками. Змей высунулся наружу по самые плечи, обернулся на девушку и, пожав плечами, с кошачьей грацией выпрыгнул в узкое окошко. Только огненные волосы и взметнулись яркой волной на воне серой кухни и невзрачного двора. - Ну, дорогая, что предпочитаешь? – это уже снизу, причем с такими гаденькими интонациями в голосе, - Либо ты спрыгиваешь сама, и я тебя ловлю, либо… весь остаток пути изображаешь из себя глазастый груз!
ПУСЯ: Уж больно знакомая у этого ящера морда... - подумал демон, когда в очередной раз поймал взгляд ящера, - если, конечно, они у них хоть чем-то различаются... Парианро предпочел больше не смотреть в сторону зубастого. Тому охота - ну пусть лицезреет, его проблемы. На отказ метаморфы от лечения оборесс только мысленно фыркнул. Не хотите, как хотите. Стану я на вас свой драгоценный порошок тратить. Вслух же Парианро ничего не сказал, только сделал понимающее лицо и молча продолжил ехать. До поры до времени, пока на горизонте вновь не появились инквизитор и толстяк. Толстяка он точно помнил - бывший владелец рабыни, демон перевел взгляд на спину впередисидящей, потом снова посмотрел на толстяка. Тот что-то мычал, тыкал пальцами в рабыню и просто злился. Да, его жизнь теперь сломана... ну хоть кому-то хуже, чем мне - подумал Парианро, устраиваясь поудобней на спине ящера, который опять вильнул задом стараясь скинуть демона вниз. Э нет, брат, так легко не получится. Он окончательно устроившись, оборесс продолжил наблюдать за поведением близстоящих.
Луннария: «Я тучка-тучка-тучка, я вовсе не медведь… Ух-ты, звездочки… галактики… планеты и созвездия… а так же маленькие зеленые мракобесы с рогами… - Эй-эй, приди в себя! Ау, я к тебе обращаюсь!» Улыбчивые тучки, сверкающие планеты и заманчиво поблескивающие серебряные украшения… Стихии знают, какие еще картинки прыгали в ошарашенном сознании Лунны – милые клыкастые ящерообразные физиономии, чьи-то рыжие волосы и до болезненности знакомые зеленые глаза. В любом случае – глючило девушку по полной программе, устраивая нечто вроде перезапуска системы мышления ввиду слишком сильной психологической нагрузки. Болезнь довольно редкая, но встречающаяся среди неадекватно настроенных девиц. Обычно, после таких «болезней» наступает вторая стадия – полнаяч покорность и обреченность происходящему. А может и наоборот… Сквозь молчаливый полубред возникали весьма разные чувства – знакомство с чем-то не слишком мягким, чей-то голос, ощущение своеобразного «полета», когда тебя берут на руки. Возмущенное дрыганье ножкой, когда лезут смотреть самое сокровенное и не слишком удобная поза несчастной жертвы куриного мора, чью посиневшую тушку вовсю пытаются выдать за высококачественный и вкуснейший продукт отечественного производства. Слегка неадекватная Летунья, на счастье новоявленного лекаря, воспринимала окружающее как некий радужный сон. Иначе бы уже давно один рыжеволосый мерзавец азартно гонялся за своей стеснительной пациенткой, воинственно размахивая бинтами и мазями. Вот только одно нехорошее слово, выражающее сомнения в мыслительных процессах женщины она расслышала очень отчетливо. И решила отнести это не к банальным видениям, а к суровой реальности, у которой наверняка было самое шаловливое настроение с раннего утра. - Сам такой… - тихо-тихо, заплетающимся языком доложила девушка, пытаясь сфокусировать разъезжающиеся глаза в одной точке. Увы, одному глазу слишком понравилось окно, а другому противоположная дверь, а потому останавливаться на чем-то одном они не желали ни в какую. Когда глаза наконец сговорились и пришли к компромиссу, в адрес Змея последовали весьма точные и конкретные формулировки, куда и зачем пойти в компании уже видимых зеленых мракобесов, двух ездовых ящеров и, почему-то, вместе с некоей странной личностью в черном платье и кокетливой косой за спиной. - Извращенец… - грустно констатировала на`аша, ловко отползая после завершения столь нескромной процедуры и натягивая на себя недавно «купленные» штаники. Серо-голубо-синие глаза (наспорившись с точкой направления, теперь не могли решить компромисс с цветом) исподлобья наблюдали за сборами даро. В помещение все еще прыгали радужные шарики, видимые исключительно Лунной, но общее состояние было вполне удобоваримо. Сползши на пол, тихонько покачиваясь, девушка мутным взглядом обозревала помещение всерьез решая, что лучше – повесится самой или потихоньку слинять, пока есть возможность. «- Ну уж нет, если и страдать, то коллективно! А ну-ка, взбодрились и подрапали вслед нашему драгоценному возлюбленному… - Умолкни, советчик новоявленный… Хоть бы посоветовал что дельное…» Задумчиво провела рукой по лохматым волосам, затягивая скромный хвостик потуже, оправила одежду, стараясь особо не шататься; глубокомысленно чихнула, накрыв горячий лоб прохладной рукой. Нет, пора пить успокаивающий настой – не надо изображать из себя краснеющую по любому поводу и падающую в обморок кисейную барышню. Где твоя хваленая выдержка и самообладание, где холодность во взгляде?! Как там?.. Ах да – «Соберись, тряпка!».. Нервозно хихикнув, девушка с тоской во взгляде проводила улетающую в теплые края сумку. Если там что-то разобьется, то весело будет всем. Показав вдогонку Змею язык и помянув его еще раз тихим, но злым словом, девушка с опаской подошла-подхромала к окну, задумчиво кося разноцветными глазами вниз. Почесала кончик носа, вопросительно-возмущенно фыркнула. Нет, безусловно, после осмотра даро хромалось куда меньше, но все же… Серьезно, предлагается спрыгнуть? В иное время такое предложение было взято на ура… Теперь же девушка сильно сомневалась в мягком и удачном приземлении. Тем более, если внизу дежурит такой «ловящий», как Пернатый Змей. Ведь наверняка не поймает! Тем более ящерицы эти противные… Словно красуясь, вышеупомянутые ящеры чуть-чуть оживились, с любопытством стреляя злыми глазками в окно. И чего они такую симпатию к на`аше питают? Вкусная такая чтоль? Или просто их привлекли радужные пятна тепла, расползавшиеся по телу девушки причудливыми кляксами, идя в хороший контраст с прохладными частями тела? Но, вернемся к нашим баранам… Изображать из себя «глазастый груз» не хотелось зверски. Хотя… зато – безопаснее. Решившись и с трудом удержавшись от того, чтобы показать некроманту неприличный знак, который обычно демонстрировали беглые преступники неудачливым стражам, девушка аккуратно присела на подоконник, перекинула ноги и, бросив последний печальный взгляд на столь привлекательно выглядящую кухню, с негромким взвизгом спрыгнула вниз, боязливо зажмурив глаза и моля стихии лишь об одном – чтобы у одного столь соблазнительного мерзавца хватило крох совести поймать одну худосочную блондинистую девицу.
Зэласс: Зэл никогда не любил таких вот шумных, густонаселенных городов. Оказавшись в них, он старался найти какой-нибудь тихий закоулок, место, где никто его не потревожит. Доставив в город одного торговца, Зэл решил остаться в городе на пару дней - рана еще не зажила до конца. Держа поврежденную руку на эфесе меча, Зэл направился на поиски какого-нибудь завалящегося трактира. Долго блуждая по улочкам Анохена, Зэл наконец нашел то, что искал - это был самый вонючий, раздолбанный паб в городе. Заглянув в него, Зэл окончательно убедился, что оказался прав - темный, еле освещенный зал был уставлен множеством почерневших засаленных столов. Потолок паба, некогда, должно быть, белый, был покрыт толстой черной коркой золы. Стены, повидавшие на своем веку немало стычек, как магических так и простых, были облуплены, на обветшалой краске красовались разные нехорошие слова. Присев за стол в самом темном углу трактира, Зэл заказал пива. Пиво было с противным горьковатым привкусом, словно его разбавили какой-то мыльной водой. Пригубив немного из бокала, Зэл погрузился в размышления. Именно поэтому он всегда выбирал такие пабы - в них никто не мешал Зэлу сосредоточиться на своих мыслях.
Пернатый Змей: Там-там-тадададам! В окне появился кончик очень знакомого носа. Следом за этой неосторожной частью тела нарисовалась и вся Летунья, с головы до пят. Восторженные фанаты – пара ездовых ящеров – поприветствовали звезду радостными (и очень голодными) воплями, намекая, что вполне не против познакомиться и поближе. Змей поспешно шикнул на разбушевавшийся транспорт, но было уже поздно. Знаменитость изволили призадуматься (что уже само по себе было достижением) на предмет безопасности своего приземления. Оставалось только возвести очи к небесам. Огонь Истинный, ну за что ему такое наказание, а?! Влюбленная в тебя на’аша – что может быть страшнее?! Эй, ну ты, хвостатая, собираешься прыгать или нет?! Змей уже вполне дошел до той кондиции, когда сам был готов залезть обратно и с мстительным гыгыканьем скинуть кое-кого вниз. Более того, фантазия как всегда не подкачала, с охотой представляя каждую приятную деталь такого экстравагантного развлечения, и успела даже добраться до сцены приземления скинутой на каменный пол (ну кто в таких вещах, обращает внимание на то, что задний двор засыпан песком, а?!) одной небезызвестной личности. На этом паршивка сделала триумфальную паузу (иным словом, самое интересное – как то хладное тело драгоценной супруги - так и не показали), а потом явила взору одну белобрысую фурию (неужели вы еще не догадались во что эта странная личность была одета?!) лихо гоняющую тудыть-сюдыть рыжеволосого парня. Наблюдающая за процессом толпа Змеевыйх копий с охотой подбадривала девицу, громко обсуждая меж собой, что некоторым давно пора лечится, раз уж им такая ерунда мерещится. Оригинал сдавленно похихикал, полностью соглашаясь с такой лестной оценкой своей гениальной личности. Пожалуй, воображение в своих изощрениях пошло бы и дальше, но… Она решилась!!!!!! Ура! Ура! Ура!!! Сплясать, что ли от счастья, а?! Наблюдая за тем, как Летунья готовится к приземлению (и опять, между прочим, на его же бренное тело!), даро очень живописно представил такую картину и с трудом удержался от очередной порции гаденького хихиканья. Но, заметьте, удержался же! Закрытые глаза. Коротенький визг (для храбрости?). Прыжок. … не поймать, что ли, а?... …Сильные руки уверенно подхватывают легкое тело, так и не позволив ему коснуться земли. И что в этом трудного?! Весу – не больше ребенка. А чья-то настырная физиономия становится близко-близко. Закрытые глаза, взъерошенные волосы, виднеются кончики клыков. Одна упрямая белая прядь настырно лезет к кончику острого носа. Эх ты, малыш! И почему ты такая упрямая? Сидела бы себе где-нибудь на поверхности, а не гонялась за рыжим психом по подземным городам. Ну, зачем потащилась, а? Если бы только даро не был уверен, что эта особа не отвяжется от него и на том свете (какая ужасная, однако, вырисовывается перспектива!), то попробовал бы выслать её куда подальше. Но ведь все равно же вернется! Может быть, хоть под чутким присмотром ничего такого не выкинет? Одно дело грабить карманы у бездушного мага, и совсем другое – вывести ценную пленницу из дворца. Если поймают… одним словом, мало не покажется. - Ну как же ты могла поверить такому гадкому мерзавцу, как я, а? – голос мягкий, бархатистый и напрочь лишенный насмешки. Изумрудные глаза оказались в опасной близости. Глубокие, с пляшущими язычками пламени, они зачаровывали, обещали много-много всего интересного, романтичного и необыкновенного… Разглядывая восторженную мордашку Летуньи, Змей так и не сумел сдержаться. Сперва сдавленно хрюкнул, а потом заразительно расхохотался уже в полную силу. «Супруга» была незамедлительно отпущена на свободу, а даро, сквозь приступы веселья, ехидно осведомился, - Неужели ты не знаешь, насколько сильно мне хочется овдоветь, а? Заинтересованно наблюдающие с безопасного расстояния ящеры, услужливо напомнили, что способов избавится от «обожаемой» благоверной существует великое множество. И вовсе не обязательно при этом переводить такой ценный пищевой продукт! Все еще хихикающему Змею ничего не оставалось, как выступить посредником между двумя в корне несогласными с обществом друг друга сторонами. Первым делом к Летунье подволокли упирающегося всеми четырьмя одра. Хмурый зверь исподлобья созерцал предполагаемую хозяйку, но, стоило Змею выпустить повод, для того что бы в свою очередь взгромоздить на спину чешуйчатого на’ашу, как тот проявил просто молодецкую прыть и удрал от такого сомнительного счастья как можно дальше. … на втором заходе зверюга не только подошла вплотную к девушке, но даже перешла её, под заковыристую ругань тащимого следом парня. Пока некромант вдохновенно разъяснял ЧТО он сотворит с этой… (нехорошей) скотиной, парочка описала по двору полный круг и вернулась к исходной точки отправления. - Этот зверь все больше и больше начинает мне нравится! Если я его не четвертую, то непременно подарю одной рыжей дамочке при первом же удобном случае! – заметил Змей, когда и третья попытка (подтащить на этот раз саму девушку к упрямому ящеру) не увенчалась успехом. Вьючное животное, под громкий рык своего собрата, с место взяло в хороший галоп и осадило только на самой дальнем конце двора от пассажирки, - Учись, студент! Такое сильное чувство самосохранения! Кое-кому бы тоже не помешало, э? После четвертой попытки (столь же успешной, как и три предыдущие) уважение к одру со стороны Змея возросло просто до небывалых высот. Равно как и желание презентовать такое чудо Ваэри (если, конечно, удастся её вытащить). Паршивец порвал поводья, когда его привязали, и выворотил целую жердь из забора. Что ж… пришло время поздравить ящера с полной победой – тащить его за собой еще можно, но вот управлять… - Ладно, попробуем по-другому… - слова у Змея с делом никогда не расходились. Яростно ругаясь, парень погрузил на спину сообразительного ящера сумку Луны, Снежного и прихваченный коробок с лекарствами. Туда же, после недолгих раздумий, была перевешана вся поклажа со скаковой твари. Теперь дело за малым… Молодой ящер ощерился, попытался тяпнуть двуногого за руку, но опоздал. Клацнули вхолостую зубы. Некромант подвел скалящегося и злобно рявкающего падальщика к своей «ненаглядной и ласково проворковал, - Транспорт подан, о ясный свет моих очей! Ящер согласно хлестнул хвостом по воздуху и недобро воззрился на пассажирку.
Котик: *Как того пожелает, Прекрасная,* - откликнулся мысленно оборотень. Уж что, а думать сейчас над подобными мелочами Котик отказался. Где-то из-за спины рабовладелец усиленно что-то мычал, но не особо отвликал внимание. Инквизитор оглядел присутствующих внимательным взглядом: Лейла уже несколько ожила, ее пассажир несколько раздражен, а у Атшены разрезанна перепонка. - Сейчас опасно передвигаться по многолюдным местам: со стражей могут возникнуть проблеммы. Но насколько я помню Лейла обещала показать место, где нас это волновать не будет. Только предлагаю для начала проведать дом этого невежливого мужчины, - предложил Котик, занимая место сзади драконессы. - Лейла ты знаешь самые малолюдные улочки, по которым можно пройти до твоего бывшего дома? Замолчавший толстяк настороженно поглядывал на своих пленителей. Теперь, когда помимо странного парня были еще другие, ему начинало казаться, что произошедшее с ним ранее всего лишь бред,а голос он просто сорвал. Рабовладелец настолько в это поверил, что даже заинтересовал Котика, и тот ему на время вернул дар речи. - Мудрейшую из мудрых, я буду с радостью видеть в своем доме! - напыженно выдохнул он. Инквизитор отметил для себя, что объект наказания имеет короткую память и быстро приходит в себя. Глазки толстяка хаотично бегали по улице, стремясь отыскать предпологаемых спасителей. Он все еще не желал раставаться со своей ныне бывшей собственностью.
Lloel Dunkel: Давно надо было бы почистить эту дыру...- подумал Дункел и хмыкнул. Всё равно скоро он свалит с этой помойки. Не хватало лишь пары сотен серебрянных. Пара дней, с таким темпом. То, что он скоро покинет это заведение все его подручные уже знали. Заскрипела дверь. В угол зала прошла высокая фигура в длинном плаще. Мимо пронёсся один из тех самых уличных бродяг (в прошлом, естественно), которых Ллоэл подобрал, чтобы они за хлеб разносили заказы посетителям. Мальчишка вернулся. Лопоухий оборванец. - Кто это? - спросил Дункел, выходя из-за грязной барной стойки. - Ууу! Он такой странный! Синекожий, с красными волосами! Видать прячется от кого-то! - едва не крича, ответил разносчик. Красные щёки так и горели. Впечатление от внешности нового посетителя. И тут же получил тумак. - Я что говорил? Противное пиво наливать только стражникам! А ну быстро принеси ему нормального! - рявкнул Ллоэл. Мальчуган унёсся в подсобку. Вернулся он уже с кружкой нормального, тёмного пива. И дрожащими ручонками передал Дункелу. Эльф в облике человека быстро прошёл к столу, где сидел Зэласс. И поставил кружку перед посетителем. - За счёт заведения, - буркнул Ллоэл.
Зэласс: - За счет заведения - буркнул кто-то. Зэласс, оторванный от своих раздумий, слегка вздрогнул и посмотрел на говорившего. Это был человек. По крайней мере, выглядел как таковой. Зэл присмотрелся к нему - совершенно не запоминающееся лицо, средний рост, среднее телосложение. Такое ощущение, словно из тысячи лиц, тысячи людей вылепили одного, похожего на всех. Таких людей, как правило, никто не может запомнить.Именно это и привлекло в нем внимание Зэласса. - Благодарю - улыбнулся на'аши, принимая бокал. Продолжая буравить глазами собеседника, Зэл при помощи магии толкнул стул, стоящий напротив себя и пригласил человека сесть напротив. - Прошу! Зэласс отхлебнул немного пива. Вкус действительно, был намного лучше, чем те помои, что принес ему официант.
Луннария: Короткий, но такой восхитительный миг полета-падения, сменившийся мягким приземлением в крепкие мужские руки. Удивительно – таки поймал. Видимо, решил, что объяснять потом, почему он «совершенно случайно» не дорассчитал траекторию падения хрупкого девичьего тела, будет не в пример сложнее. Поймать-то, поймали, а вот отпускать пока не спешили. Один глаз осторожно, с плохо скрываемым любопытством, приоткрылся и обозрел открывающийся вид. Тот его похоже воодушевил, ибо к нему присоединился и второй глаз, которому обзор немного заслоняла выбившаяся белая прядка. А посмотреть действительно было на что. Золотисто-смуглая кожа, зеленые изумруды глаз, в которых можно утонуть, донельзя красивое лицо с правильными чертами, рыжие волосы… И все это богатство на такой недопустимой близости, что девушка кожей чувствовала тепло, исходящее от даро. Не хотелось признавать, но… ей весьма и весьма нравилось это «богатство». И девушка была совершенно уверенна, что об этой тайне рыжий мерзавец если и не знает, то очень-очень догадывается. Самым же обидным в этой ситуации являлось то, что девушка понятия не имела – а что же на уме у самого Змея? Увы, «прочитать» его никак не получалось – стоило лишь попытаться, как возникало ощущение, что с головой прыгаешь в разноцветный омут. Как стеклышки в калейдоскопе, где по отдельности все понятно, а вместе… Словно – подчиняются чему-то своему, так и мысли даро скакали безумными блохами, которых никак не удавалось уцепить за хвост («У блох хвоста нет, ботаник недоучившийся…»). Улыбка получалась наивно-глупой, ну и да ладно. Ведь главное, что вот за такими вот глупыми улыбками не видно то, что на душе у тебя творится. Даро, даро… что же ты творишь? Мне нельзя тебя любить, нельзя влюбляться! А ты же пытаешься еще и играть с этим… Обожгусь, снова обожгусь, стоит мне лишь поверить в свои чувства – так всегда бывает. Друзья ведь имеют привычку умирать или предавать, что же говорить о любви? - Я догадываюсь, - доверительно сообщила девушка, в этот раз («Ну наконец-таки!!!») даже не соизволив покрыться скромным девичьем румянцем – лицо как осталось бледным, так и было таким. Выпущенная на свободу, Летунья остервенело тряхнула волосами, еще больше их взлохматив. Надо было сбросить столь опасное настроение. Мерзавец! Хам! У-у-у-у! Хотя… впервые на`аша была рада слышать этот смех – он служил великолепным стимулом, чтобы напугать всю «романтику», а значит – помог скорее обрести себя. Нет, ну… «Тихо, тихо. Без нервов – глубокий выдох-вдох и улыбка до ушей. - А при чем тут улыбка? - Для конспирации! Чтоб враги не догадались!» Удивительно, но этот самый вдох-выдох действительно помог. Хотя бы, девушка смогла более-менее сосредоточится и украдкой шмыгнуть носом – такую романтику сломал! Хвост, согласно хлестнув хозяйку по бокам (чем вызвал заслуженное ойканье), скромно свернулся и «повис» на боку, вовсю имитируя стильный черный хлыстик с белой опушкой на конце. А что? Стильно, мило и хорошо. Вот только почему постоянно возникает ощущение, чот со стороны «ханский сынишка» смотрится слишком… «голубовато»? А что? Узкие бедра, «убранная» с помощью крыльев талия, какой-то слишком милый прикид… еще хвостик этот и слишком ненормальные черты лица для особи мужского пола. Ох, как бы глупости не вышло… Оно и Он… Оно – хозяин, Он – раб… Мило-мило, прям совсем, как в сладко-горьких эльфийских романах, которых читали вслух особо провинившимся. От представленной картины девушка все же расхихикалась, впрочем, попытавшись благородно подавить в себе этот смех. Тем более, что были вещи и более занятные. Эйвенталь с ехидством наблюдала за бесплодными попытками подхихикивающего Змея подвести к ней одну из ящериц. - А зачем? Чувство самосохранения, как видишь – вещь вредная! – не удержавшись, с хохотом доложила она, изворачиваясь из загребущих лапок даро и быстренько отбегая в противоположную сторону. Издалека она даже обменялась понимающе-сочувствующим взглядом с «осторожным» чщером – мол, мы друг-друга понимаем. Потянувшаяся с нехорошими намерениями ящерица-переросток была явно уязвлена. Еще бы! Только он собирался убедиться в гастрономической пригодности одной хвостатой, как тяжелая женская ладошка, затянутая в черную кожу перчатки, чувствительно вмазала ему по носу, скользнув острыми когтями по чешуе. Издалека раздалось ехидное шипение более благоразумного одра. Незаметно помассировав ладонь, Летунья ловко извернулась и перескочила за спину даро, явно подумав, что там будет немного побезопаснее и, выглядывая, подозрительно сверля синими очами чешуйчатую тварюшку. - Я на нем не поеду! Он меня еще по пути слопает! – категорично заявила она, скрещивая руки на груди и насупившись.
Lloel Dunkel: - Ага, значит маг и сильный, раз может себе позволить отодвинуть стул, - сделал для себя заключение эльф. И поймал на себе изучающий взгляд. Неприятно... Но что делать? - Ничего, скоро я смоюсь с этой помойки. - Нет, спасибо, - вежливо ответил Дункел и пошёл назад. Вновь было неприятное ощущение того, что тебя вот-вот вывернет. Да, тело уже не слушалось. - Только не сейчас... Мимо шмыгнул мальчишка, тот самый шкет. Ллоэл поймал его за руку. Мальчуган от неожиданности даже споткнулся. - Надеюсь у тебя хватит ума давать всем кроме стражников нормальное пиво? - спросил эльф. Парнишка кивнул. - Ещё: если вдруг придут стражи - я уехал, если же за фальшивыми печатями - не врывайся в мою комнату, а просто постучи. Я отвечу. Но ни в коем случае не врывайся... Ах да... Ещё никого ко мне "просто так" не пускай. Это приказ, ты понял? - дал указания своему подопечному. Тот вновь кивнул. Ллоэл отпустил его, и он понёсся к новым посетителям. Сам же бывший коронный маг поспешил по ступеням вверх. Те громко заскрипели. Дункел прошёл по длинному тёмному коридору. Скрипнула старая дубовая дверь. Эльф ввалился в грязненькую, бардачную комнатушку. Осколок зеркала, шкаф, стол, заваленный бумагами. Свеча в подставке. Кресло с обгрызенной молью обшивкой. Ллоэл захлопнул дверь и прошёл к осколку зеркала. Потом шатаясь подошёл и плюхнулся в кресло. Эльфа выворачивало наизнанку. Кое-где призрачно мелькали участки обожжённой ядом кожи. Радужка глаза потемнела. Дункел откинул голову на спинку. Тень мелькали на потолке, пламя свечи дрожало. Оставалось только ждать, пока тело вновь окажется подвластно.
Пернатый Змей: Цензурными в заковыристом ответе Змея были только предлоги. Зато оценка ситуации вышла очень точной и эмоциональной. Если противоборствующие стороны не желают идти на компромисс по хорошему, то… То кто их вообще спрашивать станет, а?! Изумрудные глаза нехорошо сверкнули, на губах появилась знакомая сияющая улыбочка от уха до уха. Бояться Летунье определенно следовало вовсе не ездовых ящеров, а одного гениального, красивого, совершенного, удивительного и, ко всему, доведенного до стадии злорадного кипения, мерзавца. Не поедет она! Ага, как же! Пешком, что ли, потащится?! Это с больной ногой-то?! Нет, на это точно стоит посмотреть! Такое зрелище приятное ожидает – одна особа в припрыжку бежит за парочкой ездовых зверей. А на скаковом ящере – какая неожиданность! – сидит такой восхитительный мерзавец, погоняет транспорт и злорадно комментирует происходящее. Прямо мечта! - Если ты на него не сядешь, дорогая, то слопаю тебя уже Я! – ласковым голоском пообещал парень. Золотистая физиономия оказалась в опасной близости от нежного девичьего личика, и выражение её ничего хорошего не сулило, - Причем, заметь, немедленно! Неосторожный ящер, попытавшийся под шумок обойти некроманта сбоку и добраться до обнаглевшей пищи, получил по морде так, что присел на подогнувшихся лапах и еще пару минут пытался собрать в кучку разъезжающие глаза. А карающая длань онемела на пару мгновений. Грр! Только попробуй, поганец, еще покачай права. На живодерню отправлю! Змей даже не стал оборачиваться по такому поводу, гораздо более занятый совсем мной проблемой (на редкость глупой и по самые кончики ушей влюбленной). Ну и что с ней такой делать?! Злость-то злостью, только вот боится она по настоящему, а звери это чувствуют. Можно, конечно, вместе поехать и придерживать. Падальщик двоих унесет в легкую, да где ж это видано, что бы ханский сынок (высокомерная и крайне неприятная двуногая особь, как вы, надеюсь, помните) разъезжал на одном звере со своим рабом?! Бежать рядом и тащить за повод вьючного, это еще нормально. Можно даже тащится на собственное ездовой твари следом. Но уж не как иначе! Придется, выходит, к дракону посылать придуманную легенду. И так она по швам трещала… … Ну и гхыр с ней! Новую придумаем, если понадобится! Не колеблясь, парень за руки, за ноги, за хвост нахлобучил не успевшую удрать на’ашу на спину осоловевшего моргающего зверя. Не то, что бы девица совсем сдалась без боя, но… Ящер только пискнул безнадежно, когда даро следом за пассажиркой и сам оказался в седле - Дорогая супруга, - это некромант проворковал в самое ухо одной особы, удрать которой так никто и не позволил, - как же я счастлив, что вы согласились составить мне компанию на этой верховой прогулке! С некоторой скидкой на то, что рот Лунны был предусмотрительно зажат ладонью, парень расценил возмущенное мычание за согласие и пару раз пнул зверя пятками под ребра, направляя вперед… …Все еще оживленное улочки были полны народу. Продавали, покупали, спорили, мирились, обнимались, грозно брякали оружием, зазывали и разглядывали витрины горожане всех сословий, родов и профессий. Но от полуденной толкотни осталось не так уж и много. Никто никуда не спешил, торги и споры утратили прежнюю оживленность – теперь до следующего дня не будет заключено ни одной серьезной сделки. Кто же согласится что-то продать в такой поздний час? Утром, все только утром! Хмурые лавочники суетились, закрывая свои магазинчики на ночь. Над некоторыми дверьми уже болтались знакомые алые ленты, из других вежливый хозяин с улыбками и поклонами выпроваживал припозднившийся гостей. За полчаса до гашения огней всякая торговля в городе должна быть прекращена. Исключение делалось лишь для лекарей и трактирщиков, но и у тех должно было быть выданное Короной разрешение. Теперь все реже попадались личные рабы, и все чаще – дорого одетые и обвешанные золотом господаря в сопровождении телохранителей и молчаливых даро. Благородные – в основном молодые отпрыски малоизвестных домов - двигались зигзагами, размахивали глиняными бутылками, больше проливая на самих себя нежили доставляя до страждущего рта. Неслись над головами прохожих их непристойные песенки, неизобретательная ругань или пошлые шуточки. Сопровождение стоически терпело, попеременно выковыривая перебравших господ из тупичков или поднимая с пола. Трудно было поверить, что всего через час огромные световые шары на улицах потухнут и город вымрет. До следующего утра. Ящеры двигались вперед ходкой рысью. Это было так странно – после стольких лет снова управлять такой тварью, снова ехать по запруженным народом улицам, снова видеть знакомые дома. Чем-то необычным стала лишь спутница. Взъерошенная белая макушка навязчиво маячила перед глазами, закрывая обзор и напоминая, что и вечно пьяный боров-хозяины, и рабство остались в прошлом. Некромант то и дело насмешливо фыркал, поражаясь собственным мыслям. Но обхватывающая талию девушки, рука прижимала ей к спутнику много сильнее, чем того требовали приличия и меры безопасности. Даже сквозь плотную ткань одежды можно было ощутить жар чужого тела и мерные удары сердца. Прохожие провожали странную кавалькаду заинтересованными взглядами: одежда хорошая, раб – так и вовсе драгоценный, а звери – так себе. Да и парень какой-то странный. Если благородный, то почему в седле так скверно держится? И сбруя у ящера приметная, коронная. А на стражника или мага наездник ну ни как не тянет. Молод еще. Но уступали они путь исправно: связываться с даро себе дороже. Так что пока дорога обходилась без происшествий. Мимо проплывали (точнее, проносились рывками) дома, пару раз пересекали мосты над яростно бушующем потоком, миновали с десяток площадей – и маленьких, в которых с трудом смог бы разминутся отряд стражников, и больших, где вполне могло поместиться небольшое воинство. Очередная узенькая улочка, неожиданно, расползлась в стороны, преобразовавшись в некое подобие аллеи, мощенной мраморными плитами и украшенной по бокам живым кустарником с огромными листьями и гроздьями белых цветов. Запах стоял просто умопомрачительный. Змей, придержав ящера, не поленился перегнуться и сорвать россыпь ароматных звездочек, а потом с самой серьезной миной вручить цветы восседавшей впереди даме. Жест испортили разве что ехидные комментарии некроманта, пояснившего, что называется это подземное чудо каледом и используется при вызывании демонов в качестве сильного оберега. И что ему, Змею, уже давно хотелось проверить, не помогает ли такое безотказное средство от влюбленных на’аш. Вдалеке, в самом конце, цветочная алея упиралась в ажурные переплетения удивительной работы забора. За росшими по ту сторону деревьями едва угадывались очертания огромного знания из все того же нежно-золотистого песчаника. То выглядывали в просветах между ветвей витражные оконца, то – подпирающая балкон колонна, но исписанные изящными рунами стены. Чем ближе подходила к величественному сооружению дорога, тем меньше и меньше встречалось на пути прохожих. И все больше попадалось стражников…
Вешалка: Ящер, почувствовав волнение девушки, переступил недовольно дернул на себя повод, вырвав из рук наездницы. Весьма вовремя – ничтожная поспешно уставилась на луку седла и звериную спину, подбирая ремешок, так что благородный не мог видеть, как ярко вспыхнули щеки от смущения. О, да, девушка знала «самые малолюдные улочки», способные привести к дому её господина. - Как скажет благородный, - пискнула Лейла. Поднять глаза ничтожная побоялась – краска все еще заливала щеки – и создавалось впечатление, что отвечает она вовсе не учителю, а неожиданно «облагородившемуся» ездовому ящеру, - Тут совсем не далеко! А еще девушка упрямо избегала смотреть на своего бывшего хозяина. Когда-то она очень боялась его, но теперь страх прошел, и этот жестокий человек теперь всего лишь казался смешным и нелепым. Совсем-совсем не страшным! Но желать кому-то плохого танцовщица даже в рабстве так и не приучилась. А о благородном говорят так много!... Зверь снова нетерпеливо мотнул головой, но на этот раз девушка поводьев не выпустила. Сжала коленями бока, посылая падальщика вперед. Существо пару раз фыркнуло, уверенно прорысило, стуча когтями по каменным плитам. Мимо проносились невысокие домики. Иногда попадались не любопытные горожане. Эта часть города была тупиковой. Лавочек не держали, трактиров – тоже. В жилых районах в это время суток еще было пустынно. Вот через полчаса будет не протолкнуться, когда все поспешат домой, что бы успеть до ночного тушения огней. После этого даже самые смелые отважатся показаться на городских улицах только с надежной охраной. Девушка придержала зверя рядом с ничем не примечательным обшарпанным сооружением. Дом был даже более неухожен, чем его соседи и, казалось, печально взирал на людей мутными проемами окон. Верхний этаж полностью «принадлежал» рабыням. На более престижных подвальных (по другому и не скажешь!) этажах обитал сам мужчина. Дверца небольшой пристройки со скрипом распахнулась. Из ящерятни вылетел босоногий мальчишка лет 15, намереваясь принять зверей у гостей хозяина, да так и замер в нерешительности. Больно странными гости эти были…
Зэласс: В ответ Зэласс лишь пожал плечами. Проводив человека взглядом, Зэласс вернулся к пиву. Покончив с одной кружкой, он заказал еще. Пиво было вкусное, пенистое. Не то что те помои что дали ему с самого начала. Опорожнив пару бокалов, Зэл вернулся к размышлениям. Уставший, маг хотел бы остановиться в какой-нибудь гостинице. Однако до постоялого двора было далековато, а пространственную магию Зэл использовать не хотел - много сил отнимает. Может быть, снять комнату в этом притоне? Зэл нутром чуял, что скоро здесь может произойти что-то. Что-то важное, что-то, в чем можно принять участие. В последнее время Зэла потянуло на подвиги. Хотя жизнь наемника предполагает некоторый риск, для наемника- боевого мага высокого уровня подобный риск сведен к минимуму. Подозвав к себе шкета, маг сказал - могу я поговорить с твоим хозяином?
Lloel Dunkel: Мальчишка испуганно посмотрел на странного мага. - Дда, сейчас, - сказал он и понёсся вверх по ступеням. Скрип старых досок... Стук в дверь... Ллоэл, сжав зубы, поднялся из кресла. Заставил непослушное тело подчиниться, что вызвало судорогу. Но устоял на ногах. Призрачные ожоги и воспаления исчезли. Дункел, шатаясь, открыл старую дубовую дверь, которая недовольно скрипнула, мол "зачем нарушаете мой покой?". Шкет пролепетал что-то про мага, которому Ллоэл приказал давать хорошее пиво, потом про пожелание поговорить с владельцем трактира. Эльф кивнул. Мальчуган побежал назад, шумя так, что невольно посетители, которые сидели возле лестницы, зажимали уши. Маленький помошник подбежал к на'аши и, переводя дыхание, сообщил: - Если Вы насчёт комнаты, то Вам наверх. Маленькие посты - не айс)))
Зэласс: Потрепав мальчишку по голове, Зэласс достал из кармана золотой и протянул ему. Обрадованный шкет принял монетку из его рук и повел Мага наверх. Медленно поднимаясь вслед за мальчишкой, Зэласс думал о том, что должно вскоре произойти. Держа по привычке руку на рукояти меча, Зэласс прислушивался к каждому шагу. Конечно, вероятность нападения была ничтожно мала, но все таки...Береженого бог бережет. Сосредоточив энергию в чакре на руке, Зэл был готов в любую секунду пальнуть ледяной стрелой. Так, во всеоружии, Зэл преодолел лестницу и небольшой узкий коридор, пока не оказался возле закрытой двери. - Подождите здесь - сказал мальчонка и зашел в комнату. Некоторое время никто не показывался из комнаты,а затем вновь показался малой - Проходите - проговорил он, отвесив небольшой поклон, пригласил мага войти. И не умпел опомниться, как оказался перед закрытой дверью с еще одной золотой манеткою в ладошке. Зэл осмотрел комнату. Не царские палаты, но тоже сойдет. Сбросив с плеч походный плащ, он остался в расшитом золотом камзоле. Запечатав дверь элементарными защитными заклятиями, Зэласс повалился на кровать и задремал Айс - не айс, но иногда больше просто не напишешь
Луннария: Да-а-а… И кто только смог подумать, что за спиной Змея будет так уж сильно безопасно?! С любопытством и самым наиживейшим вниманием выслушав столь лестную характеристику происходящего («Какой талант! Какие эмоции! Жаль, записать негде, такие перлы пропадают…»), Летунья лишь забавно сморщила длинный нос, с непередаваемым ехидством разглядывая «зверскую» физиономию даро, оказавшуюся на таком недопустимо-близком расстоянии. Ах, слопаешь, значит?.. Оскал получился весьма и весьма выразительным – прикус у девушки был просто феноменален! Не даром же она гордилась своими клыками цвета слоновой кости, которыми было так удобно кусаться и отпугивать самонадеянных парней. Вспоминать – и то было больно, что творилось, когда вся эта мечта юного исследователя резалась в босоногом детстве! Синие глаза выжидающе и задорно ответили на проникновенный взгляд Змея, девушка даже не подумала хоть как-то отклонится от нарушающего все формальные законы об этикете личного пространства парня. Нравится – пускай, а вот смутить нас больше не удастся, так и знай («Сам же предупреждал о своей испорченности, ннэ?»). Разве что клыками клацнула в опасной близости от носа некроманта. Ну, давай! Лопай! Чего ждешь?! Отравиться боишься?.. Увы, вдоволь поиграть в гляделки не получилось – не дали. Честное слово, она сопротивлялась с дикостью и рвением праведной монашки, к которой пристает пьяный рыцарь, у которого только что завершился обет воздержания. То бишь: с матом, с визгом и безрезультатными («Да и не слишком активными, не находишь?») попытками вырваться. Стихии, а ведь он и вправду сильнее, как досадно бы это не звучало. Не смотря на внешнюю хрупкую слабость, мало кто из особей мужского пола мог выиграть у Таль даже в такой банальной борьбе на руках, а тут… «Размечталась – сравнила даро и какого-то человека. Человек, всего лишь человек…» В общем и целом, сквернословящую, брыкающуюся и кусающуюся на`ашу усадили таки на эту чешуйчатую ненавистную ящерицу, а не успела девушка совершить героическую попытку сползти-сбежать с противоположной стороны, как вскочивший сзади в седло даро крепко прижал несостоявшуюся беглянку за талию. Да что он себе позволяет!?! Отпусти меня сейчас же, изв!!!... Выразительное мычание было плохой заменой для прочувствованной тирады на тему верховых прогулок и некоторых рыжих личностей, которые ни в какую не желают прислушиваться к чужому мнению. Может, некоторые хвостатые девицы крайне не согласны с тем, что их вот так вот бесцеремонно усаживают на эту ошибку магического заклинания, держат и, тем более, зажимают ладонью рот, лишая её хотя бы в словесной форме выразить все свое негодование и возмущение. И когда он руки последний раз мыл?!.. Тот, кто сказал, что цапнуть длань зажимающую так легко – определенно врет. Клыки сыграли плохую шутку, не позволяя по должному раскрыть рот для укуса. Да и не очень-то и хотелось, вот! Впрочем, на относительную свободу её все же выпустить удосужились, не слишком, конечно, поверив возмущенному сопению и молчаливому обещанию не скандалить, хотя бы – временно. Причина же для этого «временного» перемирия была проста – вряд ли со стороны тех, кто сновал по улицам, это могло показаться очень не странным. И так видок, наверное, очень колоритный был… Праздношатающийся люд не слишком пришелся телепатке по вкусу. Она не любила толпу, если только не требовалось пополнить свое материальное положение. А как тут его пополнишь, если ты сидишь на не слишком симпатичной тварюшке, моля стихи лишь об одном – как бы неуклюжей ласточкой не слететь вниз. Хорошо хоть, что рука, державшая её, внушала хоть какую-то уверенность в том, что знакомство с землей в самой неприглядной форме не состоится. Поначалу, если признаться честно, Таль изображала из себя обиженно-гордую девушку, стараясь сидеть прямо, но этот «героизм» продлился не долго – первые минуты три. А затем, пользуясь таким хорошим и удобным случаем, облокотилась-прижалась к даро, разве что не уснув, убаюкавшись от мерной тряски и пригревшись. Единственное, что удерживало от столь заманчивого поступка – тихое насмешливой фырканье за спиной. Даро был теплым, даже горячим – как человек, у которого температура. Но, что было самым удивительным, холодолюбивая на`аша нисколько не была раздосадована этим фактом. Это было даже… приятно. «- …та-а-а-ак, начинаем страдать ослабленной формой особого мазохизма? Девочка, очнись и вернись на землю эту грешную… - Иди на … и его окрестности! - И он на тебя плохо влияет, заметь…» С любопытством стреляя по сторонам любопытными глазищами, девушка, так удобно устроившись, как губка впитывала в себя новые ощущения вокруг, не гнушаясь ничем – от оскорбительных эмоций до ощущения всесилья и безнаказанности, которое так часто бывает у пьяных и самоуверенных. Творческая натура, она не оставляла без внимания и окружающую красоту – вот красивый завиток на низенькой крыше, а вон, живописно раскинув руки-ноги, лежит некий напыщенный хлыщ, ни в какую не соглашаясь покидать столь теплые объятия лужи, о чем и сообщал в весьма неблагозвучной форме своему телохранителю, пытающемуся хоть как поднять своего подопечного. Последний настаивал и сопротивлялся, телохранитель упорствовал. Досмотреть, чем же кончится столь захватывающее зрелище не удалось – очередной подскок в седле и путь продолжался с новыми пьесами из жизни засыпающего города. Анохен, не смотря на свои многочисленные и пугающие минусы, обладал одним несомненным достоинством – он завораживал своей необычной красотой. В нем спокойно соседствовали друг с другом полные противоположности и совершенно немыслимые парадоксы, а глаза разбегались, не зная чему уделить большего внимания. Было в этом городе что-то такое… что есть у дикого зверя, заточенного в клетку дешевого балагана – ободранный, с проплешинами в некогда роскошной шкуре, но до сих пор сохранивший ореол величия и скрытой угрозы. Странный аромат Летунья почувствовала еще задолго до того, как увидела его источник. Алчно принюхавшись, девушка активно замотала головой, пытаясь определить источник столь интригующего запаха, немала досадуя на то, что определить никак не удавалось. Что же, хотя бы чихать не хотелось – уже плюс. Узкая улочка, внезапно расползшаяся в разные стороны заставила лишь приглушенно-восторженно пискнуть от неожиданности. И этот восторг заключался не в самом факте «расползания» улицы, а от увиденного далее. Аромат был просто… просто… непередаваемо красивым. И заключался не в той резкости местных «благовоний», от которых девушка так пострадала в трактире, а в своей мягкой, но настойчивой деликатности. Потрясно и… краааасиииво…. На преподнесенные цветы она воззрилась со странной смесью восхищения, легкого смущения и восторга. Беззастенчиво их сцапав, девушка демонстративно вдохнула их запах и, поразмыслив, категорично заявила, что, увы, кое-кому придется разучиться верить разнообразным трактам по демонологии, поскольку себя, такую драгоценную и милую, она к демонам не относит. А, соответственно, и обереги против оных демонов от неё не спасут. И потом, по большому секрету, если так уж сильно нужен этот «отворот», то почему же кое-кто не захватил то действительно волшебное зелье под скромным названием «отворотное»? Вот от него бы точно «влюбленная на`аша» шуганулась бы, как мракобес от ладана. А так – сиди и терпи… Косых взглядов теперь стало много больше. И если раньше они были просто любопытными, то теперь к ним примешивались и совершенно откровенные, а уж про обрывки долетающих мыслей и вообще задумываться не хотелось. «- Завидуют, сабаки… Такой бальшой-бальшой и чистый любоффь - Ты уже вернулся из своего великого похода? Так иди обратно!» Разглядывая белые звездочки цветов, словно надеясь найти что-то непохожее, Летунья с проблесками легкого интереса иногда поглядывала вперед. Вероятно, вон то очаровательное здание и являлось конечной точкой их запоминающегося маршрута. А, учитывая так колоритно сменившийся контингент на улицах, слишком уж хороших догадок на эту тему не возникало. И как же Змей собирается туда попасть? Судя по всему, задачку это легкой назвать не особо можно… хотя, может она чего и не знает сильно значимого. Глубокомысленно хмыкнув, Таль зарылась носом в презентованные цветы и, полуприкрыв глаза, решая не думать о плане действий – это все же мужская прерогатива. Да и потом – Змей больше знает об окружающем мире… Да и, в конце концов, кто тут изнеженный «ханский сынишка», а?
Пернатый Змей: Чем ближе к дворцу, тем больше и больше попадались на глаза россыпи каледа. Звездный цветок был теперь везде – на плитах, под звериными лапами, на фасадах ухоженных домиков, чьи окна почти полностью скрывались от почти пустой улочки за широколистным кустарником. Достаточно было приглядеться, что бы угадать знакомые очертания в литых бордюрчиков балконов или в причудливо изогнутых фонарях, поддерживающих световые шары или в узорах, выструганных на деревянных ставнях. Свешивались белые гроздья живых цветов между зеленой листвы, роняли на землю маленькие листочки, образуя шуршащий ароматный ковер под ногами. Рано утром, в час, когда зажигаются огни, сотни рабов выйдут на улицы, вооружившись метлами и вениками. Но, назло их стараниям, уже к вечеру того же дня вся улица снова будет усыпана лепестками маленьких звездочек. И так – до самого первого снега. Даже историки и те не смогут сказать, когда же на гербе города и королевской семьи появилась белая звездочка каледа. Да оно, собственно, только этим самым историкам и надо. Анохен – вечная тайна, и только глупец захочет познать все. Из отголосков правды рождалась легенда, волшебная, чудесная сказка. И кого теперь волнует, что там произошло на самом деле?.. А ученые… Ну, докопаются они до истины, и что ж с того? Разве ж им кто-то поверит?.. …И какой же она, в сущности, еще ребенок! Маленький и очень-очень глупый! Стоит только подарить красивый цветок и уже млеет – и слова-то другого не подберешь! – от восторга! Вон-вон, глазки так и сияют! Но ладно она – хотя бы есть повод – ты то с какой стати так довольно скалишься?! Мерзавцам и всяким прочим нехорошим личностям такое по логике вещей не положено! Даро негромко засмеялся, искренне посочувствовав тому, кто попытается ему об этом сказать. Золотистая рука насмешливо взъерошила и без того растрепанные волосы на белой макушке. А про «отворотное» зелье мы запомним. Так, на всякий случай. Чеснок и на поверхности растет неплохо… До парадного входа оставалось еще сотня метров, но уже сейчас можно было во всех подробностях рассмотреть и сами ворота, и забор, и сад за ним. Вздымались на задних лапах причудливые звери, так похожие на родовые знаки даро, держали в зубах медные венки из каледа, а между решеток белыми облачками рисовались уже гроздья живых цветов. Перед сомкнутыми створками, на вытяжку, замерла целая шестерка стражников. Алые плащи, постные рожи и жуткого вида алебарды наперевес. Мечта туриста – посмотреть на такое великолепие! Змей выразительно скривился – толку от такой стражи, как от кота молока. А вот мотающиеся туда сюда разъезды – совсем другое дело… Эй, ну чего ты так смотришь! Сейчас точно глаза выпадут! Рыжий раб, вместо того, что бы скромно потупится и отвернутся, нахально уставился на человека в ответ. Мужчина такого не выдержал, покраснел с кончика носа до ушей и заинтересовался спиной товарища по оружию. Еще бы! Вдохновленный повышенным вниманием к их парочке вообще и своей персоне в частности, даро прижал спутницу – хехехе! спутника – крепче и гораздо чувственнее. Теперь челюсти отпали уже сразу у пятерых. На чем, увы, и пришлось остановится. Ибо некоторые личности едва ли смогут понять, что целовали их лишь для нагнетания обстановки (а если и поймут, то до конца жизни будут дуться. И на что спрашивается?! Все равно же целовали, а?) Да и концерт пора заканчивать! Некромант потянул на себя повод, заставив зверя свернуть на неожиданно вынырнувшую из зарослей боковую улочку. Ящер только фыркнул обиженно – он во дворец попадал другой дорогой и смысла менять порядок не видел. Стража тоже разочарованно выдохнула. Такое зрелище пропадает! Огибающая кокетливым полукругом дворец аллея кончилась очередными, на этот раз менее роскошными воротами. Бравых ребят в алых плащах к ним тоже не полагалось. Равно, впрочем, как и какой-либо другой видимой охраны. За прутьями решетки виднелся краешек утоптанного двора, маленькая будочка и груда чего-то непонятного. Стучать пришлось долго, прежде чем дверка будочки хлопнула, явив заспанного и помятого мужика, самой бандитской наружности. - Кто такие? Чаво надо? – стражник – потрепанного вида человек в помятой и давно нестиранной форме – скучающе зевнул, и не думая отворять. Оно и понятно – для их величеств и приближенных есть Главные Ворота, для тех, кто поплоше – Гостевые. А если уж кто через Черные попасть во дворец желает, значит всяко либо слуга, либо какая другая незначительная личность. И резона спешить со всех ног нету никакого. Да и перед тем, как впускать, разобраться бы надо, кого там дракон на ночь глядя принес. - Послание сиятельному и благородному господину – да будет жить он вечно – хану Рих’Ханшин, - пафоса и благоговенья в голосе даро с лихвой хватило бы на сотню придворных лизоблюдов. Конечно, любитель всяких редкостей и экзотических вечеринок, вот уже без малого три с половиной века возглавлявший Королевский Кабинет, мог давно подать в отставку или почить в мире и спокойствие, но… Когда-то Змей лично общался с этим человеком и, не без оснований, был уверен, что такое не тонет, не попадается и не умирает, - Мой хозяин велел передать свои заверения в вечной преданности и нижайше просил принять его подарок! - Подарок? – некромант готов был поклясться Огнем Истинным, что слышит, как скрипят в пустой голове две извилины, пытаясь разрешить непосильную задачу. Вероятно, хотя с некоторым трудом, охранник все-таки сообразил о чем идет речь – толстая, засаленная морда вплотную прижалась к решеткам, внимательнее разглядывая невозмутимого раба, устало сопящих ящеров и неказистого белобрысого парня, - Что еще за такой подарок? - Новая рабыня, - даро со всем возможным безразличием пожал плечами, за что и был вознагражден подозрительным взглядом. На роль невинной девы, на взгляд мужика, из присутствующих некто не тянул. - Ну, хорошо. Я передам управляющему, - человек утопал, так и не удосужившись пустить гостей внутрь. Воспользовавшись такой возможностью, Змей соорудил спине противного мужика неприличный жест и огорченно нахохлился – одно дело тихонечко стукнуть по макушке и припрятать где-нибудь стражника, которого едва ли хватятся еще пару часиков, и совсем другое – проделать то же самое уже с двумя личностями, одна из которых к тому же постоянно где-то требуется. - Так, короткий инструктаж, милая моя, - шепот вышел довольно громким, но врятли кто-либо мог подслушивать в пустом дворе, - Выполняй все что прикажут. Не смотри в глаза тому, кто старше тебя по рождению. Не заговаривай ни с кем первой и всегда прибавляй что-нибудь лестное к «господину». Смотри, малыш, без глупостей. Я тебе помочь ничем не смогу, если дурить станешь. Ясно?
Луннария: Покушение на собственную прическу было воспринято стоически. То бишь – лишь сощурила в намечающейся улыбке глаза и фыркнула. Но – не увернулась, как обычно, хотя обычно тому, кто попробует сделать такое с ней, очень популярно объясняли, почему же это делать не стоило. Вероятно этот калед был чем-то вроде основного герба-символа, иначе зачем бы его столько? В глазах уже рябило. Самое же досадное было в том, что это «рябение» почти не раздражало – все было настолько гармонично сделано, ч то лишь самый привередливый критик смог бы разобрать эту дивную картину по кирпичику и найти хоть какой изъян. Стражники перед дверью не слишком вдохновили – все отдавало неким пафосом, легкой показухой. Вроде как, по всем легендам и сказаниям, тут просто обязаны стоять стражи. А смысл? Неужели найдется некий псих, который рискнет идти в столь открытую атаку?! На секунду Летунье даже показалось, что имя такого психа станет известным… …Ну и что это такое, а?! Цветы, теперь столь пылкие объятия… Все же на такое хваленая выдержка не давала своего согласия, активно расцвечивая скулы в столь понравившийся ей розоватый цвет. Синие глаза, не веря в столь горячую любовь со стороны одного типа, вдумчиво осмотрели местность. Догадка, появившаяся практически мгновенно, не то чтобы принесла облегчение, а даже… немного расстроила. Что совсем не помешало игриво подмигнуть парочке стражников и выразительно подвигать бровями. Раздался с трудом сдерживаемый кашель и столь заразное изучение пыльной дороги, что девушка тоже заинтересованно на неё глянула. Увы, ничего столь уж интересного там не было, а поиграть дальше не получилось – в самый последний момент недовольный ящер свернул, оставив красную стражу позади. А жаль – девушка только вошла во вкус, да и мысли прибивались подходящие, а отгоняться совсем не желали. С невольным любопытством Рия изучала высунувшегося на стук даро мужичка. Любопытный персонаж – таких Таль не любила. Редко когда обращаются с должным и указанным этикетом уважением к другим, если нет такого уж повода, не слишком знакомы с литературной речью… И к тому же – это уже отдает наглостью! Мало ли кто мог подъехать к двери!.. «Ой-ой-ой, девочка, ты того? совсем того? может быть тебе еще нужно, чтобы возле таких дверей дежурил представитель высшей аристократии в расшитых серебром-золотом одеждах?» Да-а-а-а, что-то меня действительно занесло… Срочно-срочно, прийти в себя! Мы не на сцене, а роль «ханского» уже в прошлом. Не стоит сейчас заморачиваться – у нас есть и более увлекательные дела. К примеру, эти очаровательные цветы, которые так не хотелось выпускать из рук… Стихии, а то цветов раньше не видела!? Раньше их просто не дарили… просто так и даже в шутку… Но не дарили же… Новая рабыня? Подарок? Летунья осторожно скосила глаза, пробежавшись по сторонам. Увы, как подарков, так и рабынь в поле зрения не наблюдалось. И что же Змей задумал? Возмущенно засопев, на`аша недовольно завозилась, искренне надеясь, что на роль рабыни предлагается не её кандидатура. А то еще и правда – подарит… И вдогонку приплатит, чтоб точно забрали. Укоризненно посозерцав незамысловатый, но действенный, жест даро, девушка все же удержалось от тихого несерьезного смешка. Мало ли… Чуть обернувшись, Летунья внимательно посмотрела на Змея. В этот раз взгляд синих глаз был странен – возможно ввиду своего редкого появления в арсенале «придурковатой» девицы. Серьезный, с легким оттенком толи грусти, толи обиженности, из-под чуть нахмуренных черных бровей – он один уже говорил о том, что шутки отошли на второй план. На время хотя бы… - Ясно, - такой лаконичный ответ был плохой заменой обычного словонедержания, но все же. Подчинятся – можно, наступив на горло своей гордости, если так уж необходимо. Не смотреть в глаза – в легкую, Таль вообще не отличалась тем, что любила без дела играть в гляделки. Не говорить – уже сложнее, но можно попробовать. Ну а на тему лестных слов – это всегда пожалуйста, это всегда обращайтесь. Все же, как никак, а словоблудием страдать девушка умела. – Все ясно. Не волнуйся, - шутливое пихание плечом, - «дурить» в этот раз не буду… За дверью снова раздались до боли знакомые шаги. Поднятие занавеса, сцена третья, акт четвертый. Тишина в зале, актеры – приготовились… «Хотя бы попытаюсь… Не дурить-то... А это так сложно?...»
Пернатый Змей: «Не волноваться» упорно не получалось. Ясно ей? Ну, ну… Свежо придание, да верится с трудом. Если уж специально лезть никуда не станет, то, как минимум, «случайно» вляпается в очередную историю. Самое обидное – отвечать-то за это будут уже вдвоем! И хорошо, если плетьми отделаются. Убивать-то не станут – зачем же добро хозяйское просто так переводить? Но вернутся в рабство? Снова «верой и правдой» служить благородным пьяницам и лентяем? Выполнять любые прихоти избалованного ублюдка, обделенного зачатками интеллекта?... И едва ли можно будет позавидовать судьбе на’аши-рабыни: или гарем кого-нибудь извращенца из любителей экзотики, или зверинец и демонстрация «честной публики» за пару медяков. Сколько времени пройдет, прежде чем они сломают её? Заставят стать такой же как и сотни других дышащих вещей этого проклятого города? Послушной, безразличной и безликой? Холеные пальцы на поводьях сжались так, что побелели костяшки. Нет уж! Увольте! …Надо, надо было дать по голове и оставить полежать в сторонке! Хотя… Если эта настырная особа очнется раньше – проблем будет го-о-о-раздо больше. Добровольно-то она не отвяжется, а, следовательно, все равно сунется во дворец. Паршивка-фантазия, молчавшая всю дорогу, даже успела втихаря подсунусь видение сего знаменательного события. Вот идет в Малом тронном зале какое-то совещание, сидят себе аристократики, тихо-мирно обсуждают размеры налогов… И тут врывается ОНО! В экстравагантном бикини леопардовой окраски, с повязкой на правом глазу и жуткой боевой расцветкой туземцев-людоедов на зверской физиономии. В правой руке – дубина, в левой – чьи-то бренные останки. В шоке, лязгая зубами и зарекаясь до конца жизни употреблять горячительные напитки, господа сползают под стол, пока исчадье больного воображения гневно и в весьма популярной форме (И пусть только оригинал попробует в таких выражениях высказаться! Без ушей и хвоста останется!) разъясняет чего ему, собственно, понадобилось. Короткое совещание и дружное распоряжение властей. Стража безжалостно выпихивает на расправу толпу рыжих мерзавцев, самым жестоким образом пресекая попытки к позорному бегству. Оценив внешний вид ЭТОГО многочисленные Змеи дружно ныряют под стол, откуда категорически заявляют, что они частная собственность и спасаться всякими подозрительными личностями не желают! Вот! - Я очень на это надеюсь, - уверенности в голосе даро было не больше, чем в прогнозе погоды. Но – увы! – он и сам понимал, что добиться более эффектного результата все равно не сможет. Стань Летунья с самой невинной мордой хоть на коленях всеми стихиями клясться, что уж точно будет паинькой, некромант бы с самого начала забраковал свой план и старался бы как можно дальше держаться от дворца. Ну, по крайней мере, до следующей столь же гениальной идеи своего больного воображения. А так… Может она хотя бы постарается?.. Может им хоть немного повезет?... Звук шагов возвестил о том, что стражник возвращается. Скрипнула, отворяясь, дверь… Гхыр. Большой и толстый. Управляющего, равно как и любого другого представителя человеческой расы, стражник с собой не привел. За спиной хмурого мужика – получил, что ли, за непрезентабельный вид на ответственном боевом посту? – двигалось существо, при одном взгляде на которое, Змей всерьез пожалел, что не удрал, когда это было возможным. Даро. Люди бы сказали, что ему следовало родиться девушкой. Только вот едва ли среди людского племени попадались такие красавицы. Белая, отливающая перламутрам кожа, миниатюрная фигурка, тонкая талия. В огромных темных глазах, обрамленных длинными ресницами, отражаются отблески света. Спускается до самой талии каскад черных, забранных в высокий хвост волос. Обманчиво хрупкие руки украшены сотней (не как не меньше!) браслетов – единственным цветным дополнением к черно-белому облику. Деревянные или металлические, из стекла или драгоценных камней, украшенные перышками или клыками неведомых зверей – ни один из них не щелкнул о собрата, пока древнее существо неспешно приближалось к гостям. - Впустить, - а вот голос внешности не соответствовал. Слишком глубокий и низкий в равной мере и для девицы, и для парня. Повторять распоряжение дважды даро не пришлось, стражник рьяно загремел ключами, запорами и засовами. Хорошо смазанные створки ворот бесшумно распахнулись. ПрЭлестно. Ездовой ящер, предчувствуя скорый отдых и вожделенную кормежку, уверенно прорысил вперед. Ни до человека, ни до черноволосого раба ему не было никакого дела. Первым делом на землю не шибко церемонясь спустили и утвердили в устойчивом положении Летунью, следом спешился и сам некромант. Пара босоногих мальчишек выскочила из дальней пристройки, приняла животных и решительно поволокла упирающихся ящеров под навес. Судя по донесшемуся визгу, так просто чешуйчатые врагу не сдались. Пользуясь тем, что никто все равно не обращает внимания, некромант ехидно подмигнул одной особе и скорчил победную рожицу. Пусть знают наших! За всем этим незнакомый даро наблюдал с молчаливым безразличием, и лишь теперь неспешно подошел, придирчиво изучая обоих гостей так, словно те были лошадьми на ярмарки. Змей с огромным трудом удержался от фырканья. Может ему еще и зубы показать, а?! Зубы – увы – черноволосого не интересовали (а то бы ему состроили вполне приличный клыкастый оскал). Он остановился напротив предполагаемой рабыни. Изящные пальчики – Змей непроизвольно дернулся, зная, как легко они могут ломать кости - обхватили Летунью за подбородок, заставили вскинуть голову и встретится с задумчивым взглядом. Тонкие губы слегка дрогнули то ли в подобии улыбки, то ли от брезгливости. - Как зовут твоего прежнего хозяина, рабыня? – таким же тоном можно было спрашивать, какая на улице погода. Змей, наметившийся вмешаться, получил предостерегающий взгляд и вынужден был остаться на месте и прикусить язык, - И почему он решил подарить такое сокровище далеко не первому чиновнику во дворце? И, заодно, быть может ты поведаешь мне подробности побега?.. …Вот так все гениальные планы с треском и проваливаются…
Луннария: Самая горячая клятва стихиями – если бы у на`аши еще хватило бы сил удивляться, она бы точно бы не удержала на месте челюсть. Черноволосый даро – и еще какой – от которого невозможно оторвать взгляд, что может быть хуже для впечатлительной молодой девушки? Хуже лишь может быть лишь оный же даро, который направляется в твою сторону. О, нет – такой тип мужчин вовсе не нравился Летунье, красиво, но… это уже простая психологическая гордость – невозможно осознанно («А НЕосознанно, э? – Отстань, я девушка – а это природа такая!») увлечься тем, кто настолько более женственен, чем она сама. Змей? Рия с трудом удержалась от смешка – да, безумно красив, но хотя бы выглядит намного внушительнее, чем сама на`аша. А этот… даже зависть берет, ей-ей. Черная такая, нехорошая зависть. И, все таки, невольное восхищение… даже легкая завороженность – наверное, именно так себя чувствует белый и пушистый зверек с длинными ушами, глядя на безумно красивую, но опасную змею. Хотя, нет… зверек бы попытался удрать, тут же драпать было некуда. Эйвенталь даже невольно поежилась, удерживаясь от тихого нервного поскуливания и желания вцепиться в сидящего сзади некроманта всеми частями тела. Происходящее начинало ей нравится все меньше и меньше, да и когда оно-то сильно нравилось? Вот именно. Следовательно – танцуем с теми, кто есть. Лишь приглушенно пискнув, когда чьи-то нехорошие лапки так ловко стянули её с этой ненавистной ящерицы («А опыт уже имеется…»), девушка неловко замерла на твердой земле – после верховой поездки, непривычная к подобным прогулкам, Летнуья не слишком уверенно себя чувствовала на ослабевших ногах, лишь безразличным взглядом ответив на подмигивание Змея и проигнорировав интригующие вопли, раздававшиеся с той стороны, куда увели ящеров. Гораздо более её интересовал другой взгляд, от которого невольно пробирала дрожь. А еще один факт – нужно было что-то срочно придумывать… или просто – лихорадочно вспоминать?.. Эйвенталь даже не вздрогнула, когда чьи-то горячие пальцы так бесцеремонно тронули её за подбородок, заставляя поднять голову. Увы, в подобном положении отвести глаза очень трудно. Синий холодный взгляд схлестнулся с темным, словно дразня, мгновенно становясь светло-серым, непроницаемым, холодным. Ну, попробуй что-нибудь углядеть в них, давай… и не такие взгляды выдерживали. Давным-давно… «…не в этой жизни.» - Я служу лишь тому, чье имя услышано будет первым. А потому, мой молодой хозяин, чей символ охраняет Лис и Медведь, не посмел присваивать себе такую редкость, как na`hasse, которая по праву должна принадлежать Короне и только тому, кто действительно в этом заинтересован – серые глаза спокойно и непроницаемо смотрели в глаза даро. Сохранять эту «холодность» было трудновато… …Да-да, она великолепно помнила тот трактат, в котором неизвестный маг старины глубокой так умно описал, кто такие на`аши. Смеялась девушка, конечно, долго, но сути это не меняло. «Существа, душами артефактов являющиеся, силу стихий в себе заключают. В равности глупы и послушны, покорны лишь Хозяину своему. А хозяином же считают первого того, чье имя услышат и признают. А потому, осторожными быть с ними надо и абы кому не позволять имя назвать – ибо злобны зело могут быть, аки дракон зимою разбуженный, а сила их воистину неисчислима и опасна...» Увы, никого на роль своего Хозяина девушка не нашла, а потому со смехом, проигнорировала сию запись. А вот теперь, пригодилась… А вдруг тут тоже ознакомлены с этим выдающимся трудом древних?... … но голос был покорным и спокойным. Именно таким голосом отвечают заученный материал, именно такой голос принадлежит тем, кому безразлична собственная судьба. И которые больше не ждут от неё подарков. Спокойное лицо, мелькающие кончики клыков, чуть обострившиеся черты лица. Неужели именно это существо совсем недавно так смешно морщила нос в улыбке и мечтательно глядело на цветы? Так значит, тебе нужно проникнуть во дворец? Так значит, тут падки на диковинки? Так значит, сыграем на этом. Пуговицы печально застучали по земле, жалобно тренькнув на прощание. Крылья, освобожденные от должности играть роль корсета, мягко шурша, опали вниз, открывая большую тайну – Таль не зря носила обтягивающие вещи, ведь именно они хоть как-то доказывали, что она все же существо женского пола. Миниатюрное, тощее, но все же… и плевать, что неприглядного вида топ имеет и вовсе непотребный вид, главное, что он все же облегает фигуру. Хвост, которому уже порядком надоело изображать неодушевленную вещь, задорно встал торчком, нервно подрагивая кисточкой. Увы, даро даже не вздрогнул… …Не выпущенные из когтистых ручонок цветы каледа тихонько подрагивали. По тонкой веточке-черенку, который срывался за белым ворохом звездочек, плетя свою паутинку, танцевала тонкая ниточка холодной изморози. Это были не нервы – это было именно то, чего так не любила на`аша. Слишком сильное «спокойствие» всегда ходит об руку с открыванием сущности. А в «спокойном» состоянии нет нужды удерживать силу стихии. И зачем чувствовать хоть какие эмоции?… - Я следую лишь за тем, кто приведет меня к Хозяину. А потому ничто не должно перекрывать мой путь… - «- Демоны подземелий! О каком побеге он говорит?.. - Тише, деточка. Запомни – рожа кирпичом и никто придраться не посмеет. а так – продолжай играть в том же духе… хотя бы поблефуешь напоследок… И не перегибай палку – не дай позволить ей завладеть своим сознанием… - Кому?.. - Лучше тебе не знать… пока не знать…» Странное они представляли зрелище рядом. Девушка, больше похожая на нелепого, несуразного парнишку и даро, выглядящий так, что земные красотки наверняка бы удушились собственными косами, лишь увидев его. И мало кто знал, каких трудов ей давалось держать себя в руках – лишь бы он поверил! Угораздило же попасть под допрос на самом пороге!..
Пернатый Змей: Умница, девочка! Умница! Только вот не нам с таким противником играть. Сколько рыжеволосый парень не присматривался, сколько не прислушивался к себе, только истинный возраст собрата так и не смог определить. И даже более того – стоило закрыть глаза и черноволосый словно растворялся в пространстве, напрочь исчезал из восприятия, словно его и не было никогда. Словно он никогда не жил. Вот уж попали, так попали. Тонкие губы снова дернулись, на этот раз определенно в улыбке. Но это не было проявлением чувства, а скорее старой привычкой хоть как-то реагировать на происходящее. Холодный взгляд скользнул снизу вверх по телу девушки, отмечая, кажется, все малейшие изъяны и достоинства, прошелся по полотнищах крыльев и остановился на кончике хвоста. Стоящий позади Змей издал короткий нервный смешок, сообразив, что не его одного так привлекает белая пушистая кисточка. Какой бы «редкостью» на’аша не была, раба она интересовала не больше, чем цены на зерно в Танахи. Глаза оставались все такими же пустыми и бесстрастными. Темные – в слабоосвещенном дворе невозможно было определить цвет – они казались парочкой омутов холодного безразличия. Почувствовал ложь? Или поверил? Не понять. Змей подался вперед, точно хищный зверь перед броском, поминая про себя на все лады Истинный Огонь и влюбленных по кончик хвоста на’аш в весьма экзотических вариациях. Можно попробовать укусить первым и выбить известную особу из чьих-то изящных лапок. А толку? Удрать-то они все равно не успеют. - Ты увидишь своего хозяина, - пальцы сжались чуть сильнее, недвусмысленно намекая на явное превосходство в силе. А потом разжались, выпуская жертву на свободу, - Идите за мной. И… все. Красавец развернулся и, не оглядываясь более, стремительно зашагал наперерез через двор. А почему бы и нет? Если знаешь, что в спину никто не ударит? И вовсе, между прочим, не из возвышенных побуждений (мерзавцам, даже самым красивым и гениальным, такое не свойственно), а просто способы самоубийства есть гораздо более приятные. Пришлось, бухтя под нос уже ставшее привычным проклятье (вы же догадались, правда, о ком оно?) тащится следом. Стражник проводил их компанию таким ошалелым взглядом, что не сдержавшийся Змей сварганил умное лицо и назидательно помахал пальцем перед носом бравого мужика. Увы, ни это, ни дерганье кое-кого за хвост (Украдкой! Все равно же никто не смотрел!) от желания двинуть по миленькой физиономии соплеменника не излечило. Одним словом, во дверец они попали. Осталась совсем уж ерунда: выбраться отсюда живыми и относительно целыми. …И все-таки поверил?... …Или нет?... Комната, в которую их привели, некроманту не понравилась. Навевало, знаете ли, на определенные размышления. Но, если уж судить здраво, такие помещения для переговоров можно было найти в любом достаточно богатом доме. В них, за чашечкой горячего чай, обсуждались тайные делишки, мирились и ссорились древние враги, допрашивались особого рода пленники. Оно и понятно: толстая, обитая металлическими пластинами дверь не пропускала ни звука и вполне могла выдержать удар здоровенного топора. Петли и замки тоже были хитрыми - можешь хоть до позеленения долбится или отмычкой ковырять, а толку никакого не добьешься. Но внутри комната, к Змееву разочарованию, оказалась излишне фривольной (хотя, зная пристрастия хозяина, чего-то похожего вполне можно было ожидать). Стены обиты бесценным эльфийским шелком, ярко-ялым с уже знакомым беленьким орнаментом звездочек-цветов. Под ногами – ковер с пушистым ворсом. Из мебели присутствовал только маленький столик темного дерева, пара кресел с той же пестрой обивкой и нечто, напоминающее одновременно и сундук и прикроватную тумбу. - Ждите, - немногословный провожатый выжидательно уставился на «гостей». Змей по опыту знал, что караулить таким образом любой хорошо обученный даро может и несколько часов к ряду. Некромант настороженно оглянулся по сторонам, но, так и не найдя к чему бы придраться, с выражением обреченного на вечные страдания святого прошествовал в помещенице. Летунью сильным тычком направили следом. Дверь бесшумно встало на место. Что-то весьма характерно щелкнуло. Заперли. Вдохновенной и вдумчивое объяснение по какому далекому адресу и с какими (весьма извращенными и крайне неприличными) целями некоторым личностям следует незамедлительно отправится, не помешали Змею опуститься рядом с неудачно приземлившейся девушкой на корточки. Все время, пока чернявый таскал их по дворцовым переходам, парень бросал на спутнику настороженный взгляды, но поделать ничего не мог. Разумеется, никто и не подумал вести их господской частью огромного здания. Ходы были узкими, маленькие кругляши световых шаров встречались хорошо, если через десять шагов. А несколько коридоров и вовсе оказались освещены обычными факелами – там находились покои младших даро… … Иными словами, желание одной особы расцарапать некую наглую харю, или, скажем, жуткая истерика, казались логичным окончанием сегодняшнего дня… … Но еще хуже, что времени у неё на это вполне хватит. Сомнительно, что бы хоть кто-то из чиновников слома голову летел на встречу с двумя рабами… … Весело…
Луннария: Не верит! Эта мысль раскаленной искрой металась в сознании, чуть ли не выбивая нестойкую почву из-под ног. Таль не любила, когда её вот так вот разглядывают – словно покупатель, глубокомысленно изучающий сомнительный товар неизвестного происхождения. И уж совсем ей не нравилось, когда по взгляду ничего определить не получалось. Непроницаемый такой, нехороший. Читать же «красавицу» телепатка не хотела даже и пытаться – такой уж ненормальной она не была, а иных способов испортить себе настроение было вдоволь. Да и сомневалась девушка, что обладателя столь милых глаз так уж легко можно «прочесть» - и там, где Змей лишь втихую усмехнется, этот же тип может поступить так, что смерть будет самым лучшим. Какой же непростой народ эти даро – угораздило же… Серые глаза в легком удивлении расширились. Поверил? Играет? Да, именно играет. Как толстый кот с обреченным тушканчиком – вроде и убивать не за что, вроде и не особенно докучает – а чуть-чуть сжать коготки, чтобы напомнить о своем превосходстве, то почему бы и нет? Он мог в легкую сломать её кости, в этом на`аша не сомневалась. Без своей ипостаси она была весьма уязвимым «тушканчиком». Но – не было резона, а потому ей пока просто показали, что «шалить» не стоит и в любой момент из-под печки может выскочить опасный зверь, чтобы мгновенно поймать на когти зазевавшийся бантик. Оторопело посмотрев на спину черноволосого, девушка лишь приподняла в изумлении брови. Даже не верилось… Передернув плечами и послав невеселый клыкастый оскал стражнику (мужик был просто в восторге – честно! просто так не становятся такого качественного белого цвета), Эйвенталь пошла следом, не забыв гневно посмотреть на некроманта – нашел время, чтобы вот так вот бесцеремонно за хвост дергать! И ведь, дернул, что самое обидное! Нет, стихии в свидетели – разживется таки этот даро стильным черным поясом за свою жизнь. Если не отрежет, так случайно оторвет… или неслучайно… «А что более ожидаемо?..» Более ожидаемым был приступ клаустрофобии, так коварно подкравшейся сзади и стукнувшей пыльным мешком по голове. С особым садизмом, надо признать, стукнула… Узкие коридоры, тусклое освещение, резкая нехватка воздуха. Симптомы и причины были банальны, просты и дико знакомы. Но самое жуткое, невозможное заключалось в ином. Идти, плавно ведя шаг. Спокойно смотреть вперед. Дышать так, как дышишь обычно. Не дрогнуть ни единым мускулом лица. Нет-нет, но девушка иногда оступалась. Нервно вздрагивала. Делала слишком глубокие вдохи. Слегка лихорадочно озиралась. Камень. Камень. Светлячок магического фонарика. Это действовало на нервы похлеще, чем косые взгляды, ответом на которые неизменно оставался спокойный серый холод, разве что иногда – чуть тоскливый. Знал бы ты, чего мне это стоит! Держать себя в руках, не давать сорваться. Сейчас они хотя бы двигались – это мешало по должному поддаться панике. Но если они остановятся? Внезапно станет темнее – вот как сейчас, где освещение представляет собой лишь пара факелов? Еще темнее? Нет, конечно, пара здоровых даро вполне отобьются от дикого зверя, но что станет с самим зверьком? Вернее, что от него останется? «В лучшем случае – хвост и уши… Ну и клыки – на стильное ожерелье» Летунья все-таки замешкалась, перед самым входом в комнату, чуть испуганным взглядом глядя вперед. Неужели ей и правда придется сюда… Сильный толчок прервал столь редкие размышления – хорошо хоть силы были рассчитаны, иначе красивый барельеф в виде распластанной крылатой на противоположной стене был бы очень к месту и прекрасно бы сочетался с остальными элементами декора. Не устояв на ногах, на`аша шлепнулась на колени, чуть завалившись на бок – ковер смягчил столь неприятное приземление, но разбереженная рана на столь удачном месте напомнила, что она еще имеет место быть. Шелк… в иное время девушка бы заворожено поедала бы его взглядом, мечтая хоть бы клочок упереть с собою. Теперь же, испуганно глядя вперед её волновало лишь одно – тот очаровательный щелчок запираемой двери. И это золотистое лицо Змея. Уже привычно на лицо девушки кто-то наложил своеобразную подушку, мешая слышать и дышать. Резко темнеющие глаза с невыносимой злостью сверкнули из-под нахмуренных бровей. О, нет, вовсе нет – эта ненависть не была обращена на даро. Просто страх, усталость, сдерживаемые до этого требовали хоть какого выхода. А самый легкий был лишь… Выбившаяся упрямая прядь затрепетала в холодных потоках воздуха, по телу пробежала знакомая дрожь, под пальцами тонко хрупнул калед. Нет. Не надо. Не сейчас. Помятые цветы выпали из ослабевшей кисти. Черные глаза закрылись на секунду – синие с бесконечным испугом смотрели по сторонам. Судорожно вздохнув, девушка сгорбилась, рукой закрывая глаза, подпирая голову. На душе было мерзко – вокруг было замкнутое пространство… что еще хуже? - Теперь что делать будем?.. Шутливый тон не удался – голос был тонкий, хриплый, неродной. Горький… По щеке что-то прокатилось… «- Что-то я стала часто плакать… Это плохо? - Для тебя? Нет, вовсе нет. Тебе нужны эмоции – негативные или нет, не имеет значения. Именно они отделяют тебя от того состояния, в котором тебе действительно нужен Хозяин. Так что, в каком-то смысле тот автор был и прав.» Она не хотела плакать – но не могла удержаться. Злость всегда трансформируется либо в смех, либо в слезы. Вот только смеяться девушка не любила. Острые плечи подрагивали, даже неугомонный хвост безвольной веревочкой распластался на полу. Слишком страшно. Слишком богато воображение. Слишком большая нелюбовь к замкнутым пространствам. Когда же за ними придут? Лишь бы не сейчас – она не успеет взять себя в руки. Да и сомнения, что вообще получится в дальнейшем… Анохен. Замок. Что же, хотя бы будет что припомнить в старости. …Еще бы дожить…
Пернатый Змей: Бедняга. Он хорошо помнил, как нелегко ей дался переход по нижним дворцовым горизонтам. Только глухой и слепой дурак, мог бы посчитать эту походку уверенной. На’аша медленно умирала. Крылья обвисли парой безвольных тряпочек, кончик хвоста старательно натирал до блеска и без того чистый пол. Да и взгляд невменяемый, шальной, точно ожидает, что из-за очередного поворота высунется клыкастая харя неведомой тварюшки и с аппетитом похрустит чьими-то вкусными косточками. Тот факт, что любая нормальная живность при одном только взгляде на красавчика удерет без оглядки на самый край света и до конца лет своих будет только травушкой-муравушкой питаться, в расчет не принимался. Ну и у кого после этого извращенная фантазия, а?! Таким удивительным нам, по крайней мере, нечто голодное не мерещится тем, где его нет. Впрочем, сколько бы Змей не фыркал и не хмыкал, все равно следил за одной особой тревожным взглядом, ожидая, что она вот-вот не выдержит, сползет по стеночки и скорчится на полу, полубезумным маленьким зверьком. Надо срочно что-то с этой клятой клаустрофобией делать! Эх, малыш, малыш. Анохен не то место, куда тебе следовало соваться. Волею судьбы, весь этот город от самых дорогих улиц до маленькой каморки какого-нибудь раба - лишь цепь огромных и темных пещер. И сотни тонн неживого холодного камня над головой. Все остальное – только маленькие человеческие хитрости, призванные изрядно облегчить жизнь. Правда, увы, не рабам. И было бы ради кого так мучиться. Мерзавец - он мерзавец и есть, даже будь он трижды красив, гениален, талантлив, умен и обаятелен. Хорошо хоть чернявому было до свечки поведение незваных (и исстрадавшихся) гостей. За всю дорогу провожатый так ни разу назад не обернулся, уверенный в том, что странная парочка топает следом. И эта самодовольная уверенность бесила некроманта почище полного провала изначального плана. Так и хотелось подрезать кое-кому роскошные патлы, навязчиво мельтешащие перед глазами, и посмотреть на полученную в результате этого действа морду соплеменника. Останавливало только осознание того, что, скорее всего, эта пакость станет последней в жизни. Но, согласитесь, каким бы приятным было зрелище! … И все-таки она выдержала! Беспомощная фигурка сгорбилась на полу, уткнувшись носом в ладони. Плечи подрагивали от сдерживаемых рыданий. Какое-то мгновение до этого даро думал, что она таки кинется на него – глаза так и светились злостью – но Летунья, кажется, нашла иной выход для разбушевавшихся эмоций. Слезы. Истинный огонь, ну почему ты так жесток?! Летунья, вон, за любовь страдает (А это, если верить великим аффторам женских романом, сплошное удовольствие с принцем и белым конем в финале. Причем, еще вопрос, кто из этих двоих умнее.). А мы-то за что?!.. Золотистые руки бережно переложили россыпь белых звездочек. Бутоны, утратив свое сияющее великолепие, жалобно склонили головки. Несколько маленьких лепестков слезками упали на пушистый ворс ковра. Жаль, что их жизнь так коротка и так… зависима? Сорвешь - чужая судьба в твоих руках. Делай что хочешь! Можешь порвать или растоптать, можешь – поставить в воду и, однажды, увидеть мелкую сеточку молодых корешков. И разве отличаются неразумные цветы от любого другого живого существа, в не зависимости от того, имеет ли оно четыре лапы или ходит на двух и является обладателям пары крыльев и восхитительного хвоста с пушистой кисточкой?.. Тяжелый вздох. Змей придвинулся, ласково провел ладонью по судорожно сжатым мышцам спины, словно бы вдумчиво пересчитывая позвонки. Повторил еще раз, гораздо более настойчиво принуждая чужое тело расслабится и успокоится. Сильные руки даро легли на плечи девушки, слегка сжались, разворачивая лицом к парню. Изумрудные глаза смотрели тепло, в их глубине задорно танцевал живой огонек. Он подался вперед, откинул назад настырно лезущую в глаза белую прядку, провел кончиками пальцев по бледной щеке, смазывая проторенную слезами дорожку. - В темноте, малыш, никого нет. Понимаешь? Когда-то ты сама населила её кошмарами. Теперь – прогони их. Сколь бы ужасны они не были, только страх и вера дают им власть над твоим разумом и сердцем. Не пытайся бороться. Нападать или защищаться. Убегать от них. Просто прогони. Они только отблески, тени прошлого. Как те, что были в доме моего покойного знакомца. Пока ты сама не позовешь из воспоминаний, они не смогут придти. И навредить не смогут. Но стоит только поверить – совсем не мгновение – в их реальность, и кошмары оживут, набросятся, по кусочкам разрывая душу, - голос, негромкий, богатые завораживающими интонациями, убеждал, предлагал попробовать. Прогнать. Оставить в прошлом. Это же так просто. Глупо, очень-очень глупо боятся того, чего нет. Того, чему ты и сама можешь приказать убраться куда подальше. Это как дряная дворовая псина, которая с ночи до утра пугает прохожих басовитым лаем. Но, стоит какому-нибудь смельчаку гаркнуть на неё погромче – и она, визжа, забирается в будку и носа оттуда не кажет. Шугани свои страхи, малыш! Пусть сами они трясутся от ужаса и больше никогда-никогда не смеют приходить! …Боятся надо ни придуманных кошмаров, сколь бы много когтей и клыков у них не было, ни темноты и надежных каменных стен, а дышащих одним с нами воздухом двуногих тварей…
Луннария: Чужая горячая ладонь пробежалась по спине, заставив невольно вздрогнуть. Девушка сжалась, словно боясь удара, словно готовая атаковать или просто – убежать, как полудикая кошка, случайно вышедшая к огню – погреться, но наткнувшаяся на излишнюю неожидаемую доброту… а потом плечи безвольно опустились, из горла вырвался судорожный полувздох-полувсхлип. Второй раз она восприняла чужое прикосновение практически спокойно, лишь инстинктивно дернув спиной, прошуршав потревоженными крыльями. Не сопротивлялась, когда её повернули, лишь опустив голову, словно боясь своего состояния, стесняясь этих слез, которые не хотели прекращаться. Но потом все же подняла глаза… блекло-синие, напуганные, они жалобно и недоверчиво встретились с теплой зеленью глаз даро. Не верила, но тянулась… не могла вынудить себя поверить… Сморгнула, пытаясь силой заставить окружающее размываться… - Не понимаешь… ты ничего не понимаешь! я не боюсь темноты… почти не боюсь, но это… другое, другое, другое! от этого невозможно уйти, спрятаться… это невозможно напугать, прогнать… это везде и будет всегда, неразлучно… - хриплый голос… она поймала холодными тонкими пальцами ладонь Змея, чуть сжав её… И как, как можно объяснить? Невозможно, это все равно что описывать всю красоту цвета слепому от рождения… Темнота? О, вероятно, но только когда она полная, поглощающая… Она не боялась неполной темноты настолько, чтобы полностью растворится в этом страхе – страх должен быть хоть чем-то обоснован, как считают многие. Как же глупо так считать! Она боялась иного – это было даже трудно описать обычными словами. Боязнь не быть услышанной, забытой… отчаяние… одиночество… пустота, которую заполняют лишь неумолимые каменные стены, суровые и безжалостные – им нет дела то твоих криков, слез... или есть? или, они просто забавляются этим, действительно принимая пугающий вид? Сидеть в этом каменном плене, великолепно зная – никто не придет. Все о тебе просто забыли, иначе, как можно не услышать твой зов? просто проигнорировать его? сделать вид, что не услышал?.. зачем стараться, кого-то звать? тем более, зная, что тебя никто не любит среди односельчан, считая проклятым выродком иного мира? Одиночество, страх… и такое дразнящее небо наверху, словно в насмешку выглядывающее в просветах туч. Неуверенность в своих силах, это горькое чувство брошенности. Это давящее понимание того, что никто не придет – это же самое страшное для ребенка, который может лишь догадываться о чем-то плохом, но до последнего не верить… Ведь в детстве так легко подумать, что ты – всесилен, что все будет просто отлично, что ничего плохого и быть не может!.. -…все гораздо сложнее, чем кажется… - горькая неловкая улыбка, - Ты думаешь, я не вижу, как на меня смотрят люди и многие другие расы? Особенно, когда я не считаю нужным прятаться? Я уже привыкла к этому, научилась это переживать и даже немного – бороться… но они, - испуганный взгляд по сторонам, - эти стены, они лишают меня всей защиты… насмехаются, великолепно зная, что от них я никуда не денусь… неумолимые, они знают, что мне не удастся спастись… у них в этом преимущество – они могут мне просто напомнить… напомнить о том, что, в конце-концов, никто не придет… напомнить, что против них мне не выстоять… - на`аша замолчала, закусив губу. Щекам было мокро, но она больше не дрожала – уже не могла, замерев подобно статуе. Только вот у статуй не текут из глаз слезы, не вздрагивают иногда плечи и не прыгают брови. У Летуньи никогда не было друзей – настоящих друзей. В детстве их с лихвой заменяли небо и лес, просто невозможно было думать о том, что кто-то может смотреть на неё косо, по ночам пугая своих детей, если они просто с ней заговорят – что вот, мол, не стоит с ней общаться. Проклятая, не наша. А после… не у кого было учится доверять – стоит поверить в когото и он предаст, бросит, уйдет. Она умела привязываться так сильно, что ничего не могла с собой поделать, но предпочитала это не показывать – больнее после будет. Она могла шутить, улыбаться, помогать… но доверять? рассчитывать?.. не смешно… Именно поэтому все происходящее сейчас казалось сумасшествием. Глубоко-глубоко внутри она все же не доверяла Змею – инстинкты, врожденное недоверие ко всему теплому, простое неверье чему-то иному, кроме простого партнерства… тот самый страх кому-то поверить, а вдруг он тоже – предаст? уйдет? по-банальному погибнет? Ха! Да кому нужно это доверие? Настоящее доверие – когда можно кинуть на кон свою жизнь, зная, что это будет за того, кому ты веришь, кому ты доверяешь настолько, что готов… Сумасшедшая… влюбленная… и, самое безумное, вовсю отрицающая это… Одинокой быть гораздо легче и удобнее… …до того момента, когда вокруг остается лишь бездушный камень… Так может, то состояние и правда – лучший выход? Без чувств, без эмоций, один лишь голый расчет и слепое подчинение Хозяину? Стать ею и все… «Ты хочешь променять жизнь на простое существование? - Если там не будет страха?.. - Но там не будет ничего… вообще ничего – ты потеряешь себя… но ты же можешь победить… - Как?.. это невозможно… - Не смей так думать! Просто поверь и пойми – ты далеко не одна, просто научись верить…»
Пернатый Змей: И правда, не понимает… Холодные когтистые пальчики на теплой ладони. Испуганные, точно у загнанного в угол зверька, глаза. И вместе с тем, этому маленькому и беззащитному существу, привыкшему кусаться, очень хочется кому-то поверить, пусть даже и этой, не знакомой, но сильной и уверенной руке. Может на этот раз не ударят? Не обидят? Подарят – совсем чуть-чуть – ласки? Но осознать в то, что жаться в углу больше не надо, очень сложно. Почти непереносимо. И снова слезы. И судорожные, бессвязные попытки объяснить, описать словами самые страшные тени, обитающие в живой душе. И, почему-то кажется, что об этом никому и никогда еще не рассказывали… А результат? Полнейшее непонимание в ответ. «Как на меня смотрят люди…» «Никто не придет…» …не придет… …не придет… Но почему, собственно, кто-то должен приходить?! И какое значение имеют чужие взгляды?! Люди судят. Люди вершат приговор. Ну и пусть их… Жалко, что ли?! Мы им еще и улыбочку подарим сияющую и ручкой помашем. А дальше, что хотят то и думают. Нам они нужны, как птице третье крыло. Чужие. Незнакомые. Одинаковые. Станут помогать – хорошо. Пройдут мимо – еще лучше. Есть у племени разумного такая гадкая черта – требовать чего-то взамен. И не откажешь. Хорошо если им хватит денег или какой-то услуги. А если захотят, что бы и их судьба вплелась в твою? Новая, ненужная ответственность, которою никогда не сможешь переложить на кого-нибудь другого. И разве оно тебе надо?! … А одиночество? Неужели можно боятся одиночества? Зачем, почему, как? Быть одному – всегда! – это… гадко. Мерзко. Неприятно. Но страшно? Увольте! В мире и этого полно того, что способно внушить вполне оправданный ужас. Перед тем, как с аппетитом пообедать твоим совершенным тело. Да и как же можно быть одному? Вокруг всегда много живых созданий, сотни, самых разных. И разве им необходимо иметь разум, что бы любить тебя? Да вовсе нет! Это люди все ставят какие-то условия. Усложняют. Предают. Зверью нет дела до того, богатые ты или бедный, красивый или нет. Оно даже психов и мерзавцев (пусть и гениальных) принимает к сердцу близко… …вьющаяся грива, невинные-невинные глазищи в оформлении пушистых ресниц и точеная мордочка… И эта паршивка, без раздумья, кинется на обидчиков своего хозяина. И пусть их будет хоть сотня! Плевать! Это разумные существа считают врагов. Рыжей кобыле нет дела до арифметики, равно как и до того, что кто-то там может быть сильнее. Она просто победит. Не для себя – далось ей это! – а для своего хозяина (которому поганка это все равно еще припомнит мытарства слабой, бедной лошадки!). Но как вылечить от того, чего ты сам не понимаешь?! Воображаемый рыжий хвост стегнул по лоснящимся бокам. Аккуратненький ушки недовольно дернулись. Жаль, что кобылам природой не отпущена возможность крутить пальцем у виска и характерно свистеть. Но Вешалке вполне хватило и выражения морды. «Ну ты и … хозяин. Совсем крыша едет, если я мерещится начала?!» Даро, не сдержавшись, сперва прыснул, а потом уже заразительно загоготал в полную силу своих легких. Несправедливо обиженная рыжуля, погрозив на последок копытом, гордо удалилась. Не выходит так? Подойдем с другого боку! Сильные руки бесцеремонно сцапали недоверчивого, не как не решающегося первым потянутся навстречу, зверька. Сильно-сильно прижали так, что оказалось возможным ощутить на мгновение исходящее от совершенной золотистой кожи тепло. Вытерли слезы. А потом он толи повел, толи потащил прямиком к «насмехающимся» стенам. Настойчиво так. Упрямо. … А может все гораздо проще? Как детей учат не бояться огромной и страшной псины? У неё же такие большие зубки, такой громкий голос, да и сама она много сильнее и выше. Но вот выйдет во двор улыбчивый хозяин, посмеется над ребятней, предложит погладить по лохматой голове. И вдруг станет совершенно ясно: и не какая она не страшная, а очень даже ласковая и добрая. И мячик, если кинуть, принесет. И так умильно закатывает глаза, стоит только почесать за ухом. - Это, - даро с видом «а что я знаю? Рассказать?» хлопнул ладонью по дорогому шелку. Где-то там, под тканью, ощущалось знакомая древняя уверенность. Надежность. Парень негромко хмыкнул, округлил глаза и авторитетно представил, - стена. И ты, малыш, можешь даже её погладить, - некромант с энтузиазмом претворил в жизнь собственное предложение, демонстрируя, как это правильно делается, - она совершенно не кусается. И ей, между прочим, не как не меньше четырех веков. А камень так и вовсе древний, - он опустился на пол, прислонился спиной к монолитной глыбе. Потянул вниз Летунью и принудил устроиться рядом, - Ну вот представь себя, всю такую древнюю да холодную. Ну и стала бы ты над кем-то насмехаться? Особенно если этот кто-то взъерошенная маленькая девица, трясущаяся от страха. И это при том, что даже такой гениальный, красивый, умный, сильный, обаятельный, великолепный, несравненный, совершенный мерзавец как я, вместо того, что бы говорить всякие пакости, сидит в обнимку и пытается уверить одну упрямую девицу, что камни на’ашами не интересуются. И вообще сами являются очень несчастными и одинокими созданиями. А ты попробуй-ка постой на одном месте парочку столетий! Холодный камень с одной стороны и устроившаяся под боком Летунья, составляли весьма интересный температурный контраст. Холод приятно успокаивал уставшие после той глупой выходки в доме мага мышцы. Даро вытянул ноги, пошевелил лопатками устраиваясь с максимально возможным удобством. Жаль, рядом нет огня – все было бы проще. Намного. - И вообще, знаешь ли, заявлять такое – большая наглость! – Змей обиженно поджал губы и демонстративно нахохлился, - Боятся что «никто не придет», когда рядом такой великолепный мужчина в самом расцвете сил, по меньшей мере, оскорбительно! Для этого, хотя бы, необходимо, что бы некая хвостатая личность перестала таскаться за мной по пятам! Вот тогда – бойтесь на здоровье! А так, это, чистой воды, наглость. Вот возьму и обидюсь! И утешай потом!
Lloel Dunkel: Шкет вернулся и сообщил замечательную весть, что гость не будет разговаривать и уже ушёл в комнату. Ллоэл облегчённо выдохнул, отослал мальчугана и возвратился в свою комнату. Запер дверь... Тело более менее начинало вновь слушаться. Такие мгновения надо было использовать. Эльф подошёл и открыл шкафчик. Там висел плащ, кольчуга, стояли дорожные сапоги. Клинки... Рука Дункела взяла рукоять одного из них. Шаг в центр комнаты. Бывший лесной страж взмахнул пару раз сияющим клинком. В свете свечи блестела проклятая сталь. Сохранились до сих пор узоры, изображающие сплетение плюща... Ллоэл вздохнул. Рука потеряла былую ловкость. Надо сейчас потренироваться, время есть. Он взял и второй клинок. По телу прошла судорога. Мгновение... Воздух недовольно ухнул, когда клинки рассекли, побеспокоили его. Потихоньку эльф вспоминал движения. Он положил один клинок. Второй же остался в руках. Тонкие пальцы скользнули по лезвию. И тут же Тёмный отдёрнул руку. - До сих пор острые и ядовитые, - улыбнулся он. И слизнул каплю крови с руки. Чистый яд... Порой самому противно думать о себе, но потихоньку уже смиряешься и живёшь дальше... Клинки вернулись в чехлы, креплёные между собой длинным наспинным поясом. Эльф продолжил рыться в шкафу. из маленького гардероба на стол перекочевал кошель, яд, и... Рука сжимала свиток. Дункел развернул ветхую бумагу. Выцветшая краска, узкий, едва разобрать, почерк. Ллоэл, мы не совсем уверены в успехе операции, но это единственный наш шанс переломить исход войны. Всех остальных оповестила. Все будут. Завтра у Волчьего оврага, на закате. Аниаль. Эльф сжал бумагу. - Они все погибли тогда... - прошептал он. И подставил письмо на съедение свече. Пламя жадно набросилось на хрупкую, пожелтевшую от времени бумагу. После этого Ллоэл устало плюхнулся в кресло.
Котик: ООС: Атшена присутствует или отсутствует? Всмысле, ее ждать будем? Котик внимательно следил за тем, чтобы книга, которую он все еще держал в одной руке по пути не выпала. Толстяк же, заметив это, окончательно уверился, что ранее произошедшее всего лишь его собственные выдумки: ну не может быть опасен этот невзрачный парень и все тут! Рабовладелец вначале пытался беседовать с Атшеной, но потом от бега его дыхание сбилось и он мог лишь хрипло дышать. Ящер остановился, и Котик спешился, подал руку вначале драконице, подождал пока она спуститься, а после подал руку Лейле. Оборотень был спокоен и галантен. Возможно именно в этот момент, даже не умеющий читать мысли, прочел на лице рабовладельца его отношение к Котику. Пожалуй, они бы Инквизитора только позабавили, если бы были хоть немного ему интересны. Толстяк тяжело дышал и пытался жестами дать мальчику понять, что его хозяин в беде. Он бросил почти уже вновь собственнический взгляд на девушку, подбирая в голове метод наказания. Рабовладелец почти не сомневался, что его племянник, приехавший еще утром, как маг, сможет справиться со всеми его обидчиками.
Atshena: Я тут. Я просто не знала что отвечать, не все ещё среагировали. Атшена просто не обращала внимания на самые разнообразные комплименты и просьбы со стороны рабовладельца. - Если я ему сейчас не врежу - я герой, - подумала она, когда метаморф сотый раз была названа самой справедливой из всех дам. Буквально закиданная лестью, крылатая уже погрузилась в свои мысли, не обращая на противный голос мужика внимания более, чем на шум. С другой стороны рабовладельцем заинтересовался Шакрэн. Всю дорогу маленький дракончик сверлил большими глазами бывшего хозяина Лейлы. Вот и подъехали к дому. Уже выбежал встречать хозяина мальчишка. И застыл в удивлении. Столь интересных посетителей он пожалуй в жизни не видел. Протянулась рука Инквизитора, Атшена слезла с ящера, чуть заметно присев, как делали барышни на балах (о, далёкое время!), прошла в сторону, ожидая остальных. Серебряные глаза вновь осмотрели всех спутников. Задержались они лишь на демоне. В мыслях невольно прокрутилась мысль, что им придётся остановиться в этой дыре на ночь, поскольку гасли уже фонари. Мальчишка отвёл ящеров, то и дело оборачиваясь на гостей, пока они были в зоне видимости для глаза. - Ну, веди, прилежный ты наш хозяин! - сказала Атшена рабовладельцу.
Вешалка: Мальчика-конюшего Лейле было искренне жаль. Не то, что бы паренек был хорошо ей знаком – домашние слуги и рабыни обитали в разным концах дома и редко пересекались – , но хозяину-то все равно. Если не сорвет гнев на ничтожной, непременно разыщет ей замену. Да мальчишка и сам это понимал, неуверенно переводил взгляд с гостей, таких спокойных и невозмутимых, на строившего странные рожицы хозяина. Задумавшаяся ничтожная едва не просмотрела протянутую руку. Ей, глупой, помогает сам благородный! Девушка густо покраснела до самых кончиков ушей, вложила тоненькую ручку в протянутую ладонь и неловко спешилась. Она готова стоять так, рядом с благородным, смотря на него огромными восторженными глазищами и ощущая кожей его пальцы, хоть до скончания веков. Лейла была уверенна в том, что учитель не причинит ей вреда так же, как люди-поверхности уверенны в грядущем рассвете. Позабытый парнишка, затравленно посматривая на красномордого хозяина, все-таки решился принять зверей. Недовольно крикнул один из ящеров, заставив ничтожную покраснеть еще больше, отвернутся и поспешно выпустить руку благородного. Рядом уже стояла госпо…. Атшена и с явным неудовольствием велела запыхавшемуся мужику вести гостей в дом. Ответный взгляд хозяина, обращенный почему-то не к драконессе, а к ничтожной, заставил девушку вжать голову в плечи. Так же смотрел он, когда наказывал нерадивую рабыню за всякие «свободные» глупости! - Прошу, благородные господа, прошу, - но голос звучал подобострастно, а поклон вышел даже гостеприимным. Может ничтожной только показалось? Рабовладелец даже дверь услужливо распахнул перед «дорогими гостями». Странно устроен человек. Стоит только ему уверится в своем преимуществе и осознать свою силу, как он сразу же стремится не только вернуть украденное (о чем до этого лишь мечтал), но и отомстить обидчикам (о чем и вовсе не помышлял). Вот и сейчас мужику показалось недостаточным просто отобрать свою рабыню, ему захотелось, что бы обидчики сполна расплатились за унижение! Не может же коронный маг не справится с парочкой дилетантов?! Нет, нет, нет! Племяша покажет им, что значит не уважать такого человека как он!
Котик: Котик терпеливо подождал, пока Лейла сможет привыкнуть к новому для нее поведению представителя противоположного пола. Девушка оказалось даже более беззащитной, чем надеялся оборотень. Впрочем, он мог ее на первое время пристроить в замке школы или в храме. На этом, как считал Котик, его обязательства как спасителя перед девушкой исчерпаны. Поднебесный задумчиво посмотрел на буквально сияющего довольством рабовладельца. Парень осторожно прощупал дом на предмет опасных личностей. Один такой нашелся. Коронный маг. Сильный и талантливый, но почувствовать мимолетное присутствие прирожденного телепата не смог. Новый персонаж требовал от Котика новых решений. Инквизитор не стал его заранее разочаровывать и задумал пристроить племянника рабовладельца к разрушения этого домика. Толстяк уверенно вел своих пленителей в общий зал. Там их ожидала ловушка. Мальчик, наконец поняв, что требует от него хозяин, убежал звать мага. Племянник все поймет и спуститься в общий зал, а там уж рабовладелец сможет вновь стать царем положения. Нерадивую девченку он решил, после некоторого раздумья, продать. Тем более на днях уже было подходящее предложение. Коридор разветвлялся и изгибался около трех раз, прежде чем появились двери в общий зал. Развер комнаты был около десяти метров в длину и семи в ширину. Большой камин распологался на противоположной стене от ведущей в зал двери. Окона отсутствовали. Свет давали магические светильники на стенах. Пара пушистых ковров на полу и несколько диванов. На взгляд, покинуть зал можно было еще только через маленькую дверь в углу для прислуги.
Луннария: Таль сидела и просто тупо разглядывала руку даро, вернее, контраст «золота» с бледностью её кожей, которая на таком фоне смотрелась еще бледнее, чем обычно. Отстраненный вид, безразличный взгляд – прежде задорная девушка представляла собой весьма досадное впечатление. И, если бы месяц назад, какая пифия предсказала бы её будущее, то на`аша трижды подумала бы перед тем, как соваться в эту опасную и явно слишком страшную авантюру. Но все равно бы безрассудно кинулась в самое пекло, согласившись и на этот страх, и на многочисленные ссадины, и на эти заплаканные красные глаза. …Синий страх – вот как это называют романтичные настроенные менестрели. Синий страх – самый сильный ужас, который может испытывать кто-либо. Он поглощает существо с головой, часто бывает беспричинным… и так же легко уходит, на время. Синий страх нельзя прогнать надолго, навсегда. Он вернется. Он всегда возвращается, на какие бы ухищрения не шли люди. И нелюди. А стены действительно пугали. Может, сами того не хотя. Может – просто не давали себе в этом отчета. А страшно все же было… «Девочка, тебе действительно пора… начинаешь одушевлять стены, совсем уже, да? Или того? Они – неживые, прими это как должное и не пририсовывай им рожицы своим больным воображением…» А может и того – слишком запутанно. Чем можно объяснить дикий ужас? Фобию? Невменяемую боязнь? Практически ничем, кроме нежелания оставаться наедине с самим собой и уязвленного чувства самомнения. Так легче? Так сложнее? Так получается? Так постоянно кажется?... Смех… На кого угодно Луннария уже давно бы обиделась, услышав такой смех именно в тот момент, когда он не уместен. Но только не на даро, чьи поступки в своем большинстве до сих пор оставались для девушки загадкой. И все таки – у Змея явно температура. Иначе никак нельзя было объяснить «ненормальную» теплоту его тела, так разительно отличавшейся от температуры девушки. Прикосновение – я что, маленькая чтобы мне вытирать слезы? Я не плачу!.. они сами… Летунья даже не заметила своеобразного «пленения» своей персоны. Поначалу не заметила. Просто стена, до этого бывшая на довольно безопасном расстоянии, внезапно начала приближаться. И практически сразу на`аша поняла – вырываться просто бесполезно, глупо и практически невозможно. Выскользнуть из этих сильных рук не получалось, они держали крепко и настойчиво, хорошо, что хотя бы бережно. Иначе поприбавилось бы в коллекции Таль эксклюзивных темных пятен – синяков. Распахнутые глаза с мелкими точками зрачков; приподнятые острые плечи, словно в попытке защититься; упавшие на лицо упрямые прядки синеватых волос; испуганно изогнутые брови и закушенная губа. Нет причин бояться? Но почему же тогда так страшно и так тяжело дышать? Не вырваться, словно некто заворожил её ужасом… Дыхание участилось, в ушах стоял неприятный гул, в который ударными вплетался бешенный стук сердца, сливаясь в один безумный ритм. На какое-то мгновение девушка даже испугалась, что вот-вот потеряет сознание. Но… сдержалась, буквально силой удерживая реальность. Есть ли смысл бояться теперь? Ведь, впервые за столько лет расстановка сил слегка поменялась. Глубокий вдох… - С… с-стена?… - с запинкой, нерешительно повторила-спросила она, переводя взгляд то на некроманта, то на представленную стену. Не боялся… Ему – не страшно… и он – рядом… Испуг во взгляде сменился чем-то новым, неуверенным, робким, несмелым, совсем легким. Доверием… Послушно опустившись рядом, не прижимаясь к стене, она с легким подозрением разглядывала переливы красного шелка. Протянула дрожащую руку. Боязливо – лишь подушечками когтистых пальчиков – прикоснулась, готовая в любой момент одернуть, отскочить, удрать. Замерла на мгновение, смешно посапывая и хмуря брови… Зажмурившись, прижала всю ладонь, проводя ей по стене… И… воздух посыпался беззвучными невидимыми осколками. Просто стена. Просто задрапированный шелком древний камень. Узкие длинные пальцы чуть подрагивали, выделяясь на красной ткани, поскребывая её острыми коготками. В удивленно раскрытых глазах поблескивали застывшие слезы. Даже какое-то… разочарование. «Не дали малышке вдоволь поскулить – отняли самый большой страх в этой жизни. У-у-у-у, нехорошие…» …может, даро в чем-то и прав? - Я бы стала… даже через все пятьсот… - горьковатая, неловкая полуусмешка. – И ты кое-что забыл – остроумный и… - девушка внезапно осеклась, затуманившись взглядом… «..А ты попробуй-ка, постой парочку столетий недвижимой и бездушной, но таков удел Стражей...» …замешательство длилось лишь несколько секунд – тряхнула головой, удивленно оглядываясь по сторонам – как щенок, которого шутки ради, беззлобно, кинули в воду. Что-то знакомое… что-то крайне важное, но снова ускользнувшее. Частично. Мысли, постепенно успокаиваясь, начали перемигиваться, явно что-то замышляя. Есть ли в этом месте библиотека? Возможно, там будет побольше написано… - Глупый… - пробежавшись костяшками пальцев по уголкам глаз, вытирая их, она ткнулась лбом в плечо даро. По спине еще пробегала легкая, привычная дрожь, но хвост уже дерзко подрагивал, увлеченно мотая пушистой кисточкой. «…Зачем? Какой тебе в этом прок? Не все ли тебе равно, чего я боюсь? Зачем? - Ну, кажется он признался, что сам горит огромным желанием придушить тебя после всего. Может, не захотел делиться этой честью с миролюбивыми стенами?...» - Только подумай обидеться! Иначе точно – не отстану до конца дней твоих, - кисточка хвоста угрожающе нацелилась на «обиженного». …А план даро она так и не понимала до конца. Он что, знаком с этим… как его… ну, в общем тем типом, которому якобы преподносится дар от той личности, чей «символ охраняет Лис и Медведь»? Еще бы знать, что сей символ означал – и жизнь вообще станет прекрасной. Восхитительной. Волшебной. Незабываемой. А если нет? Что тогда? Неужели, правда – подарит? Пускай, на время, а потом? Предлагается удрать? Смыться? Тайком проникнуть под видом очередной претендентки в гарем и на горбу утащить оттуда Ваэри? «Даже если и знаком, то подумай лучше о том, в каком ты городе. Понятие «знаком» может иметь множество значений…»
Пернатый Змей: Бред, бред, бред... Лунна, ждем Ваэри. (хотя бы до вторника) Интересно, что же нового она хочет найти на этой стене?! Сосредоточенно нахмуренный лоб, мелко подрагивающие пальчики и выражение, свойственное скорее маленькой девочке, нежели ученицы 7 курса одной из самых престижных магических школ. Змей, на некоторое время уступивший внимание зрителей хладному камню, сдавленно хрюкал в ладошку, стараясь не заржать в голос и не испортить разыгранное представление. Очень хотелось подкрасться сзади, сцапать некую личность за плечи и крикнуть: «Бу!», а еще и паршивка-фантазия с охотой подсовывала видение несчастной стены в ужасе отскакивающей от пальчиков на’аши! Похоже, поиски были безрезультатными. Уж очень мордаля разочарованная. Хехе, иногда, оказывается, гораздо приятнее, если наши страхи находят свое подтверждение. Не так, знаете ли, обидно… - Нет уж, малыш, глупость это исключительно по твоей части, - едва ли было возможно разобрать все оттенки чувств в голосе некроманта, но уж самодовольствия от собственной гениальности и неподражаемости там было даже слишком много. А что, имеем полное право! Только что спасли, между прочим, юную деву от нападок страшного и ужасного камня! Слава, слава благородным нам! На губах Змея заиграла улыбочка мальчишки, втихаря от родителей сумевшего слопать банку варенья и вымазать губы старшему брату, - Равно как и склероз, о моя драгоценная супруга. Кажется, это только ваша студенческая братия способна, особенно на экзаменах, забыть то, что и так никогда не знала, а? Ну вот, другое дело… Утерли слезки и уткнулись лбом в его плечо – знакомый холодок кольнул в этом месте голую кожу. Хорошо, что сейчас она не может видеть его лицо – в изумрудных глазах отражается нечто новое, не любовь и не дружба, а… участие? Да, пожалуй, так. Ну, вот и что с ней, такой, делать? Не отвяжется, не отстанет, так и будет хвостиком таскаться рядом. Должно быть, есть что-то такое в нас, мерзавцах и психах, кроме гениальности, красоты, необыкновенности, силы и прочего, прочего, прочего. Для неё одной – есть. И стоит это того, что бы залезть под землю, в город, где жизнь и свобода продается на самом обычном базаре за пару золотых монет. А вот ему-то зачем дался наивный ребенок? Некромант хихикнул, поражаясь собственной глупости, дернул за соблазнительно подставленную кисточку хвоста и, не сдержавшись, расхохотался уже в голос, давая выход накопившемуся смеху. - И подумаю, - категорично хмыкнул парень, когда снова смог внятно говорить, - Еще раз испугаешься таких одиноких и несчастных стен, - на этом месте Змей весьма натурально шмыгнул носом и даже утер скупую мужскую слезу, - вот к-а-а-к возьму, да ка-а-ак подумаю… И не страшно? А то вдруг чего удумаю! Золотистые пальцы насмешливо взъерошили белые прядки, приведя их в еще больший беспорядок. Даро, все еще посмеиваясь, повозился, устраиваясь поудобнее и прикрыл глаза. Демонстративно зевнул. Время – странная сила. Иногда оно способно неразбитая дороги мчатся вперед, точно целый табун сдуревших Вешалок, а иногда – застывать, замирать. И в такие мгновения кажется – стоит протянуть руку и сможешь потрогать медленно капающие минуты. Раз. Два. Три… Можно поторопить, рассказать что-нибудь или устроить очередное представление… Только зачем? В этот день вдоволь было и того и другого, так что даже самым гениальным мерзавцам и упрямым дурочкам не помешает немного тишины и спокойствия… «… В небе, над бушующим огненным морем, распластался в полете дракон. Его чешуя не имела цвета, разбиваясь в миллиметре от гибкого тела яркой радугой. Сотни оттенков, все которые когда-либо видел любой из сущих миров, сплетались вместе на мгновения, что бы в следующее разбиться новыми тонами. Только глаза блестели парой чистейшей воды изумрудов, и грива из длинных зеленых перьев забавно вздымалась и опадала, когда неведомая тварь то набирала высоту, то падала в пропасть, почти касаясь лапами раскаленной лавы. Не было слышно иных звуков, кроме тоскливой мелодии ветра, рокота бушующего огненного безумия и чарующей песни дракона. Дикая, удивительная музыка, непохожая ни на что, когда либо слышанное людьми, она взлетала до небывалых высот и камнем падала вниз, восславляя свободу, счастье полета и саму жизнь. Но вот крылатый певец замер, скованный чуждой его сердцу тревогой. Оборвалась на полузвуке, на полувздохе диковинная мелодия. На какое-то мгновение весь этот маленький мирок, сотканный из ветра и пламени, замер. А потом разлетелся сотней острых осколков, когда переливчатая тварь сложила перепончатые крылья…» Незваные гости – зло. Нет, неужели нельзя подождать, пока вы выспитесь?! Обязательно надо ломиться именно сейчас?! Змей недовольно дернул плечом и попытался взглядом просверлить своего соплеменника, неожиданно обнаружившегося в комнате. Как и когда черно-белое чудо сюда вошло, та еще загадка. Некромант готов был Истинным Огнем поклясться, что этот хмырь уже несколько минут пялится на задремавшую парочку. Его, собственно, и разбудил тяжелый, холодный взгляд, неприятно напомнивший о недавнем купании. Все равно, что водой ледяной окатили! - Следуйте за мной. Вас ждут, - коротко обронил провожатый. Даже ждать не стал – так и выскользнул за дверь. Прикорнувшую под боком Летунью слегка тряхнули за плечо и ехидно пожелали доброго утра. С удовольствием похихикав над сонной мордалей, Змей поднялся на ноги с грацией, свойственно скорее дикому зверю, нежили двуногому существу. Душераздирающе зевнул во всю белозубую пасть, вслух посокрушался по поводу отсутствия под рукой такой полезной вещи, как ножницы, сопровождая слова бурной (и не совсем цензурной) жестикуляцией. Оставалось еще кое-что, перед тем как уйти. Забытые звездочки обреченно поникли, и поднимать цветы с пола пришлось бережно, точно раненое живое существо. Виной этому был вовсе не холод или небрежение – россыпи каледа вспыхивали так же быстро, как и отгорали. Сорванные, они едва ли жили больше часа. Можно было попробовать сохранить их магией – на такие простые «балаганные» трюки сил некроманта еще бы хватило. Но… стоит ли привлекать лишнее внимание? Даро хмыкнул, поводил свободной рукой над поникшей веточкой и осторожно опустил на круглый столик. Подожди пару минуточек и увидишь, как медленно поднимаются поникшие бутоны, как становятся упругими и гладкими белоснежные лепестки. Змей блеснул белозубой улыбкой, подмигнул одной нахальной особе и, гордо вздернув нос и изобразив одухотворенно-преданно-безразличную (и не спрашивайте как такое возможно!) физиономию, маршем двинулся следом за собратом. На этот раз дорога не заняла и пяти минут. Позади остались полутемная лестница с крутыми ступеньками, где запросто можно переломать все ноги, и короткий туннель, блеклые, потрескавшиеся стены которого навевали смертную тоску. Последний самым неожиданным образом вынырнул к неприметной дверце. И даро не надо было быть, что бы почувствовать исходящий из-за неё резкий запах уже знакомых курений. Только если в трактире рачительный хозяин тщательно отмерял количество драгоценного вещества, то здесь, кажется, просто ссыпали целый мешок дряни. Пока некромант недовольно морщился с непривычки и тревожно поглядывал на спутницу (На’аши, кажется, мало восприимчивы к наркотикам. Ведь так? Правда же?), его черноволосый соплеменник уже распахивал дверцу. Должно быть, здесь было красиво. Задрапированные голубым шелком стены, приятно контрастировали с белоснежными статуэтками невиданных животных. Пара огромных окон скрывалась за плотными темно-синими шторами. Но Змей был слишком пристрастным судьей. Развалившиеся на огромных подушках – единственных предметах мебели в зале – представители древнейших аристократических родов не могли вызывать у бывшего раба ничего, кроме брезгливости и отвращения. Преимущественно полные, далеко не юные и не красивые люди жевали, говорили, смеялись, тискали рабынь. Молоденькие девушки, (едва ли среди них найдется хоть одна, старше Летуньи) с круглыми от страха и курений глазами, носились туда-сюда в чем-то, отдаленно напоминающем памятный леопардовый костюмчик, и беспрекословно исполняли прихоти «благородных» господ. И, что не удивительно, никому, не было дела до прихода пары новых «гостей». Змей брезгливо отступил назад, давая дорогу очередной рабыни, смутно напомнившей кого-то. Обернулся. И только теперь заметил, что провожатого и след простыл, а маленькая дверки в стене словно и не бывало. Мило.
ПУСЯ: Демон слез последним с ящера и последним же направился внутрь. Он успел себя спросить: какого он вообще тут делает? Но внутренний голос ему отрезал: так надо. А внутреннему голосу обычно не перечат. Поэтому, отпустив голос на обед, демон пошел за всей компанией. Коридор изгибался, проводя путников между множества дверей и острых углов стен, до тех пор, пока за вошедшим последним в дверь общего зала демоном не захлопнулись двери. Атмосфера в комнате была довольно натянутая и мрачноватая. Как показалось демону, подозрение о том, что что-то тут не чисто посетило не только одного его. Что же, приходилось ждать. Парианро прошелся по комнате, остановился на одном из ковров и продолжил оглядывать комнату. Никогда еще он не видел комнаты без окон. Впрочем, все когда-нибудь случается в первый раз. Но такая картина была довольно печальна... и напоминала больше сумасшедший дом, чем гостинную. Хорошо, что окон вообще не было, иначе на окнах висели бы решетки... Казалось, сейчас оборесс мог принять любую развязку.
Ваэри Джонсон: тадаима))) честно)) …Мрачный молчаливый охранник, метра два ростом, да и размером не меньшим, звякнув замками и щеколдой, открыл тяжелую тюремную дверь и впустил в помещение тусклый луч света – одинокий факел у двери пленницы был его источником. Блик от него в щели запертой двери – практически единственное что можно было разглядеть в кромешной темноте комнаты. Девушка мирно спала на кровати… ----------- Только через несколько минут, после того как Ваэри бесцеремонно втолкнули в ее новую обитель и с противным опустошающим скрежетом захлопнули дверь, напрочь перекрыв источник света, стало возможным хоть что-то разглядеть в этой вязкой, почти осязаемой темноте. В центре комнаты, напротив двери, стояла высокая дубовая кровать исполинских размеров. Это была не просто лежанка для заключенных, какую ожидалось увидеть в подобно месте, это было роскошное ложе для людей, одинаково высоко ценящих как себя, так и свой сон. Удобные мягкие перины из гладкого шелка на ощупь, резное лакированное дерево с замысловатым узором на спинке и ножках. Воистину, отдых для принцев и принцесс голубых кровей. И именно это было здесь, в пустой темной комнате, совершенно неуместно – ибо кровать была единственным предметом интерьера, за исключением не менее роскошного прикроватного столика. Первой разумной мыслью Ваэри стала абсолютная бредовость ситуации. Зачем надо было запирать ее в отсыревшем подземелье, в тюремного вида камере с холодными каменными стенами, запахом затхлости и многовековой паутиной на углах. И тем не менее в камере с огромной королевской кроватью. Вероятней всего было подумать, что когда-то давно в этом подземелье, заключался под стражей какой-нибудь дворянин или же почитаемый волшебник. Вот кровать и осталась стоять с тех времен, и пригодилась для следующего «постояльца» – для Ваэри. И все таки, кровать была аккуратно застелена абсолютно новым бельем, а на столике стоял высокий стеклянный графин. Его содержимое больше всего напоминало Ваэри обычную питьевую воду, как по виду, так и по отсутствию запаха. Но как приличная девочка, наученная азам магии и зельеделия с раннего детства, она знала, что пить то что слишком хорошо лежит в слишком плохом месте – нельзя ни в коем случае. Девушка забралась на кровать, принципиально не смотря в сторону нарочно поставленного перед глазами кувшина. Так прошел час, потом второй, а может их было три… или четыре – все что ей оставалось, это молча сидеть на кровати, смотреть по сторонам и ждать пока что-то произойдет. Час упорного гипнотизирования светящейся дверной щели, второй час тщетных попыток уснуть и проснуться дома, в школе, на улице, да хоть где! Лишь бы не здесь, не в этой тьме, тишине и неизвестности. И третий час – час безмятежного рассматривания бликов на воде в стеклянной емкости… Медленно протянув руку, словно к чему-то острому или горячему, Ваэри осторожно взяла со столика кувшин и сделала глоток, в надежде что это хотя бы яд быстрого действия… Спустя столько времени, напряжения и ожидания ее снова куда-то вели… Шаги были неуверенными и давались с большим трудом. Жидкость из кувшина действительно подействовала быстро – только вот это был совсем не яд, что расстраивало гораздо больше, чем осознание того, что она это все-таки выпила. И теперь огромный охранник, больно вцепившись в ее запястье, молча тащил ее, сонную и обессилившую, по длинному однообразному коридору. Остановившись у высокой красивой двери, мужчина, похожий скорее на слабоумного конюха, заботливо поправил на девушке шелковый черный плащ, надетый поверх ее школьной формы и спрятал под капюшон длинные рыжие волосы. Довольный результатом, он кивнул сама себе и распахнул заветную дверь… ------------ …Тусклый, желтый свет показался неожиданно ярким после темной комнаты и мрачного ожидания длинною в вечность. Девушка, которую только что ввели в просторную залу для развлечений, зажмурилась с непривычки и дернулась назад. Но твердая хватка бугая-охранника не только предотвратила попытку к бегству, но и отбила всякое желание это делать - синяки на запястьях, за которые держал пленницу страж, горели огнем. Яркие цвета, золото и плотный серый дым курений - все смешалось в одно противное мутное месиво. Именно поэтому одинокая тонкая фигура в блестящем черном балахоне, ярко контрастирующим с общей обстановкой, сразу же привлекла к себе достойное внимание… Разговоры стихли, а на диковинный сюрприз уставилось десяток пар заинтригованных мужских глаз.
Луннария: ООС: не отрываюсь от коллектива(стало модно писать скрытый текст?). за этот бред отвечает мое плохое настроение и невменяемое состояние, уже третью неделю не дающее мне покоя (Рея, ты свидетель) «Сам такой…» Возмущенно сопя, девушка проигнорировала последнее компрометирующее полуутверждение-полувопрос. Кто это склерозом страдает?! Нам всего-то за шестой десяток перевалило, нечего еще признаваться в этом… И так сидит, довольный, как кот, наткнувшийся на «бесхозную» крынку сметаны и безнаказанно её оприходовавший – впрочем, самодовольства Змея хватило бы и на десяток таких котов, да котенку чего еще останется. Опять улыбается наверняка, медалями себя завешивая, как елку в новый год, в своем воображении. Проверять же правильность своих утверждений не хотелось. Уж слишком уютно на`аша устроилась под боком даро, неторопливо размышляя, а так уж ли неприятен жар, исходящий от тела Змея, как того хочется для «охлаждения». Заодно и дыхание выровняем… Вывод напрашивался неутешительный – неправильный такой. Слишком неправильный и парадоксальный… «Дождешься – вот занесет его в пустыню, за ним пойдешь? И будешь всем доказывать, что тебе совсем не жарко, красный цвет кожи тебе к лицу, а вообще так даже моднее?» Самое смешное – ведь и правда, даже нравится. Такой теплый… Ах, где же наша прирожденная скромность? «Закопалась рядом с совестью? - А не помолчать ли тебе?» Зачем? Зачем? Нужны ли такие жертвы – стоит ли этот рыжий мерзавец таких затрат – укусы, ссадины, синяки (даже от своего супруга – и то памятные метки остались), ушибы, новые места и куча впечатлений… Нужны… И стоп! Когда это он супругом стал, а? Совсем же недавно лишь почетное звание жениха носил! Или и, правда, того? Склероз?.. Хвост, уязвлено тряхнув помятой кисточкой, предпочел побыстрее ретироваться вне зоны досягаемости чьих-то загребущих лапок. - Ты? Подумаешь? – с легким ехидным ядом в голосе – Не верю! Хотя уже страшно… Лениво клацнув клыками, в явно безрезультатных попытках тяпнуть наглую длань, посмевшую покусится на её и так спутанные волосы. Страшно было даже подумать о том, чего будет стоить попытка их расчесать. Хотя… картина, как будет приводить в порядок свою огненную гриву некромант, заставила тихо и коварно хихикнуть. Ничего, будет и на нашей тропке праздник – вот доберусь я до тебя с гребнем наперевес… или в сугроб закопаю – зима скоро, ннэ? Не в выигрышной ты позиции будешь… вот и мстя моя придет. Знаете, какое есть побочное действо у слез – искренних, ничем не сдерживаемых? После них либо шумит в голове, либо с такой силой клонит в сон, что сопротивляться практически невозможно. Да и не слишком хочется – такая располагающая к этому обстановка, да и мысли такие безоблачные… Немного повозившись и поборовшись за территорию с пихающимся Змеем, окопалась в очень удобной позиции, нахально используя столь удачно подставленное теплое плечо в качестве импровизированной подушки, лишь слегка вздрогнув, услышав тихое подвывание даро, выдаваемое за простой зевок… собственно, это и было последним, что она услышала… «…С алтаря сорвались первые синие искорки. Они напоминали снег, подобно ледяной крошке, падающий в холодный день со слепого неба, играя на прихотливых солнечных лучах. На краткий миг вспыхивая так ярко, проникающее, как тысячи и тысячи звезд, они гасли, чтобы через краткое мгновение зажечься уже в совершенно ином месте, притягивая взгляд… Словно желая покарать, показать – что такое настоящий снег - из снежного вихря, гудящего на стыке маленького озера и вечного ветра, вылетели настоящие льдинки, сливаясь в дикой, переливающейся пляске с синими искрами. Танец поглощал, гипнотизировал, увлекал, не давая отвлечься ни на что иное, каждый раз притягивая чем-то новым, необычным. Мерцающих сполохов становилось все больше и больше – уже некий плотный рой вился над Алтарем, вздрагивая в беспорядочных метаморфозах, изгибаясь в капризных, замысловатых узорах. Источник – вихрь снега уже давно улегся, сделав свое дело, но Алтарь… священная реликвия продолжала и продолжала выпускать сияющих «мошек». По толпе пронесся удивленный вздох – невероятно, немыслимо… Некоторые даже прикрывали глаза ладонями – настолько сильным и непривычным было сияние. Танец же продолжал набирать скорость, становился все более хаотичным, разорванным, сумбурным… но и вместе с этим он поражал своей нелогичной гармонией и изяществом … Внезапно «рой» замер, как застывает огромная волна, застывшая перед стремительным водопадом, готовая сорваться вниз, и… рассредоточенные искры стремительно полетели навстречу друг-другу, сталкиваясь, словно вовлекающиеся куда-то внутрь, в неизвестность, резвее, скорее. Вспышка ослепила, холодный ветерок взлохматил волосы, поиграл шуршащими складками праздничных одеяний… А когда к глазам снова вернулась способность видеть… На площадку медленно опускалась фигура. Женская фигура, окутанная светящимся Потоками силы, безвольно лежащая на них, как послушная кукла…» …если погружение в дрему было незаметным и довольно приятным, то вот пробуждение явно оставляло желать лучшего. Недовольно вздохнув, девушка сонно завертела головой, ворча на столь нехорошие попытки её разбудить, которые, к сожалению, увенчались заметным успехом – перед глазами мелькнули знакомые рыжие волосы и зеленые искры глаз. Впрочем, для пробуждения был и другой фактор – подушка ушла, явно предпочтя немного походить. Тихо назвав Змея парочкой нехорощих слов, так и не дождавшись объяснения пробуждения («За вами пришли – логично?»), Таль, чуть поменяв местоположение, довольно изогнулась назад, сладко потягиваясь и звучно хрустя позвонками, даже хвост довольно потянулся – сидя спать, конечно, можно, но не нужно. Клыкасто зевнула, смахнув с ресниц невольно выступившие слезы; выразительно объяснила, куда надо идти Змею, а тем более с ножницами. Разве что он не собирается сменить имидж и подстричься, в чем она ему, несомненно, даже поможет – и даже ножницы благородно уступит, пользуясь одними лишь когтями. С любопытством проследив не до конца проснувшимися глазами за манипуляциями Змея, уже привычно показав язык на подмигивание, Рия наконец решилась на величайший подвиг – встать. Пятая точка весьма нелицеприятно отозвалась о столь нехорошем действии, как сидения на ней, больной и покусанной, столь длительное время. Недовольно скривившись, на`аша бросила прощальный взгляд на комнату, легко пробежалась пальчиками по оживающим цветам, чему-то грустно улыбаясь и, отвернувшись, поспешила за Змеем. Так вот кому мы так обязаны своим пробуждением! Нехорошо поизучав спину черноволосого красавчика, искренне надеясь, что ему сейчас сильно икается (ну, или хотя бы - чешется), и от чистого сердца надеясь проехаться по этой спине всеми десятью когтями, Таль чинно, стараясь сохранить спокойное лицо, послушно потопала в указываемом направлении, лишь недовольно помахивая хвостом и демонстративно обхватив себя руками, запахнув расстегнутую рубашку. На лестнице, по которой вел их этот доморощенный («А тебе-то откуда знать? Может у него даже опыт есть?») симпатичный садист, Лунна чуть не переломала себе все ноги, уповая лишь на свое проворство и врожденно-приобретенное чувство равновесия. Вот, где не надо – они все факелами-шариками завешивают, для освещения. А чтобы такую коварную лестницу осветить – так гхыр вам, под ноги лучше смотрите, да?? Но самым запрещенным ударом стал какой-то запах, который чуткое обоняние на`аши унюхало еще лишь на подступах к предательской двери. Тонкий, знакомый запах все нарастал и нарастал… становясь подозрительно знакомым. Даже через чур знакомым. Во взгляде голубых глаз поселилась неземная тоска, когда до девушки в полной мере дошел этот прискорбный факт. И тоскливый взгляд стал не слишком ожидаемым ответом на невысказанный вопрос Змея. Чудесно. Замечательно. Великолепно. Теперь не хватало ко всему остальному заработать еще и наркотическую зависимость. Не смотря на все преимущества, которые были в характеристиках на`аши, наравне с ними существовали и весьма веские минусы. Мало того простого факта, что девушка просто на дух не переносила все резкие и неприятные с её точки зрения запахи, от которых неприятно чесался нос, появлялся чих, а в самых худших случаях – текли слезы, то… Нестойкость организма к ядам, зельям и прочим уже исчерпала себя, как одна из тем для ночного самоедства. Тем не менее, исчезать она и не думала – капелька слабейшего снотворного, и здоровый крепкий сон обеспечен, главное не переборщить, а то отдых превратится в вечный. Под этот же нехороший список попадали и прочие вещества, хоть как оказывающие влияние на человека. К примеру, наркотики… Покорно проследовав в открытые «врата ада», памятуя про прошлый толчок в спину, девушка тот час же раскаялась в этом поступке. Смерть представлялась в куда лучшем свете… Ноздри тонкого носа затрепетали, а бледные губы недовольно скривились. Так чувствует себя хронический аллергенек, внезапно попавший в комнату, где накурили так, что хоть топор вешай. Неоконченный вдох – прерванное дыхание; легкие требуют сделать еще вдох, дать воздуха, не смотря ни на что – хоть какого, желательно – свежего, чистого; в то время как мозг отчаянно посылает сигналы - не дыши! выдохни! скорее! «Не ломай спектакль в самом его пике…» Летунья спокойно выдохнула, невольно махнув головой, словно пытаясь отогнать от себя эту туманную дымку. Безрезультатно… Положение грозило стать отчаянным – что будет, когда эта дрянь в полную силу на неё подействует? Ох-хо-хох… и даже заклинания не применишь- о свежем воздухе тут наверняка лишь только слагали легенды, а простой ветер не слишком поможет – уж слишком много тут этого дыма, чтоб ему… В ушах слегка шумело, а температура тела уже начала повышаться. Как можно не потерять контроль над своим телом? Способ один был… С первого взгляда ничего странного не было – спокойное лицо, расслабленные плечи. Вот только зрачки сильно расширенны, что чуть не закрывают всю голубую радужку, да на лбу выступил крохотные капельки пота. Плавно подняв руку, девушка бросила задумчивый взгляд на кожу ладони. Где и когда она сняла любимые перчатки – оставалось лишь гадать, да и нужно ли было? Вон они, в карманах лежат… хвост проверил, с третьей попытки попав на ткань штанов и с интересом по ней похлопав. Что отрезвляет, помимо ледяной воды и рассола? Боль… С первого взгляда ничего странного не было – лишь посмотрев на опущенную, сжатую в кулак, руку, приглядевшись, можно было заметить незаметную, одинокую, кокетливо-красную полосочку на стыке кожи ладони. Боль и правда отрезвляет… А когти всегда славились своей остротой. Немного мутный взор заскользил по комнате. Возможно, синие оттенки и нравились на`аше. Но виднеющееся кое-где золото, да и кое-какие иные элементы аристократического «декора» вдохновения не приносили. Разве что утешали – ни на одну из рабынь в оригинальной «одежде» девушка не походила. Не та комплекция… «Ахха, а пару заинтересованных взглядов спишем на общий интерес…» И мысли этих аристократов, точнее, их оттенки и обрывки… и общая неприятность, пошлость окружающего… занятно… Н-да, а где принц на белом коне? Где утонченность черт? Где благородство, в конце-концов??? И вот это – аристократы? Все же не следовало читать слащавые женские романы, окопавшись под одеялом за запертой дверью. А то какие-то неправильные фантазии в лохматой голове витают… «Не кажется ли тебе, что интереса нет вообще?» Действительно, основное внимание притягивала к себе не их, пусть и немного колоритная, парочка. А некто, вошедший позже… и нахально обогнав посторонившихся, стал немного впереди. Краешек сознания уловил нечто знакомое. Мало ли кого можно спрятать под темным плащом – но телепата не обманешь. Найдет и съест… Впереди стояла та, за которой Змей сюда и явился. Вернее, они явились. Конец? Все (ну, почти все) главные герои на сцене, занавес, сигнальный свисток. И полная любопытность ситуации – что же будет дальше? В этом экзотическом городе очень любят парадоксы, почти так же, как любит их насмешливая Судьба. …и кому из этих «аристократов» предназначена в подарок я?... …и почему окружающее немного плывет?... .
полная версия страницы