Форум » Архив №1: игровые темы » Анохен » Ответить
Анохен
Пернатый Змей: Дальний сосед и родич Города Дроу, Анохен был построен около 6-ти столетий назад и с тех пор менялся мало. Перенаселенный, пестрый и шумный, всех приезжих он поражает своей дикой и чуждой красотой, яркостью противоречий. Здесь все продается и покупается, здесь всегда пахнет сказками и чудесами, а нищий, копающийся в отбросах, может оказаться наследным принцем древнего рода. Здесь, на цепи, водят по улицам невиданных зверей и людей, способных одним движением руки останавливать армии. Это город тысячи смертей, открытий и тайн, которые, порой, лучше не тревожить.
Ответов - 63, стр:
1 2 3 4 All
Котик: ООС: Извиняюсь, за маленькие посты, просто моя муза в выжатом состоянии(( Перемещение прошло как обычно, и Котик вошел в город. Тут он никогда не бывал, а расспрашивать Змея было бесполезно. Анохен был настолько необычен, что Инквизитор с любопытством оглядывался. Город действительно требовал к себе особое внимание любого вновь прибывшего. Казалось бы, в любом месте людно, но тут все как-то индивидуально отличалось. Разговоры, одежда, поведение. Неистощимая жажда познания в эти мгновения за долгое время наконец начала насыщаться. Искать друга? Зачем? Он, как собственно, и его лошадь, сам это сделает. Желание просто праздно пошататься по Анохену возросло, и оборотень не стал себе в этом мешать: а вдруг найдеться книжный ларек с томиком о физиологии ранее ему не известного существа?
Пернатый Змей: Тишина по прежнему была практически абсолютной, и Змей был благодарен Истинному Огню за то, что эту тишину никто кроме них двоих еще не потревожил. Сколько необходимо времени на то, что бы добраться до дворца верхом на ездовом ящере? Сколько времени охотником потребуется, что бы обойти город и притащится к его восточному концу? Потом, найти проход между домами и спустится сюда? Всяко не больше часа. А сколько они уже сидят тут? И сколько времени заняло их водное турне?... …Если бы ни какое-то странное внутреннее чутье, он никогда бы не смог узнать в притихшем существе на его коленях одну знакомую нахальную студентку. Не эта ли заноза так бойко поддерживала все его шуточки? Не она ли так спокойно перенесла «лечение» а потом еще и по дурости сунулась сюда?... А вот теперь терпит его и помощь, и его ласку. «Она не боится темноты»? О, разумеется! Это не страх, а самый настоящий животный ужас! Откуда он? Из детства, конечно, когда каждая мелочь кажется такой удивительно важной и страшной, а взрослые проблемы – сущей ерундой. Можно ли это вытравить? Безусловно, но не сейчас и не здесь. - Умница. Правильно, ты её не боишься. Совсем-совсем, - даро взъерошил волосы на голове девушки, одобряя такое «бесстрашие». Не то, что бы языкастая версия Летуньи нравилась ему больше, но трясущаяся и всхлипывающая девушка была чем-то неправильным, невозможным. Пусть уж лучше зубоскалит и глупости делает. Придушить её за устроенные безобразия он всегда успеет, разве нет? - Ну, я же извращенец, дорогая моя. Было бы странно если бы у меня были в таком случае НЕ извращенные мысли, нэ? Пальчики с острыми коготками не желали выпускать добычу. Змей готов был хоть Огнем, хоть драконом поклясться, что на его драгоценном и совершенном теле прибавилось царапин. Ну не отдирать же её силой, а?.. Но девушка, кажется, уже смогла справиться с собой. Шмыгая носом, все еще тихо паникуя, она осторожно сползла с его колен. И тут же вцепилась лапками в многострадальную рубашку. Парень хмыкнул, отцепил руки Летуньи, слегка сжав их, прежде чем выпустить. Встал. - Нет, нам вечно предстоит плутать в темноте и холоде! – трагическим шепотом заверил некромант, после небольшой паузы. Выбирая между буйной войной с чьим-то хвостом, явно не собирающимся сдавать с таким трудом завоеванные позиции без боя, и не возможностью привести в относительно сухое состояние всю одежду, Змей с ходу предпочел последнее. Стащив через голову рубашку, даро с энтузиазмом выжал её, тактично решив сделать это не над головой своей спасительницы. А после этого, примерившись, натянул на Летунью. Эффект, исходя из собственных ощущений, вышел как раз тем, что надо – одежда была девушке велика и надежно скрывала как крылья, так и хвост (если его, конечно, свернуть и спрятать), - Если мы вылезем в городе в таком виде, боюсь, что сразу же набежит целая толпа фанатов за автографами и сувенирами. Такая популярность таааак утомительна, - Змей демонстративно и заразительно зевнул, - Увы, столь яркая личность как я, не может быть не узнанной в любом обличье! А потому кому-нибудь другому придется изображать из себя младшего ханского сына, чей дрожащий родитель на неделе продул все свое немалое состояние. И вот я все не как не могу решить: кто же это будет, а?... Даро, в задумчивости, огляделся по сторонам, выискивая возможных кандидатов на столь трудную роль. Но, увы, желающие не спешили прятаться за каждым камнем. Парень душераздирающе вздохнул. - Итак, этот несчастный и обделенный сынишка, имея прямо-таки королевские запросы и гнусный характер, сам отправился добывать себе счастья. А тут – какая незадача – толпа разбойников. И еще этот мерзавец-раб куда-то подевался! И даже на лапу дать нечего! Разбойнички сжалились, кинули в реку с камнем на ноге… И вот, несчастный, злой и пришибленный, мальчишка добирается до города и до трактира… А там за красивые глаза не хотят кормить! Гады, правда? Сынишка плачет, стучит головой об стол, орет на всех – характер то у него скверный – но тут, такой гениальный раб устраивает в трактире представление! Все довольны. Все счастливы. Трактирщик на радостях облобызал и раба и хозяина и предоставил им комнату и обед и с ужином. Занавес. Бурные аплодисменты. И остается только один вопрос: где нам искать ханского сынишку, а?
Луннария: Философски вздохнув на громогласное заявление Змея о его «извращенности», в котором она, в принципе, не сомневалась, Лунна настороженно вглядывалась во тьму. Увы, разглядеть даже кончик носа не удавалось, а поэтому… закрыв глаза, девушка попыталась расслабится – особой разницы она не почувствовала, но с закрытыми глазами куда легче пытаться что-то услышать. Острый слух помогал ориентироваться не хуже зрения, разве что цвета передавать не умел. Была мысль зажечь пульсар – простенькое заклинание, проходящее ещё на первом курсе. Мысль оказалась воистину сумбурной – ибо пульсаров-фонариков Лунны боялся как преподаватель, так и она сама. Казалось бы – такой простенький и несложный узор, но результат этого заклинания был неизвестен. Пульсар мог: взорваться, рассыпаться цветами, превратится в летучую мышь, разругаться скрипучим голосом и с противным пшиком исчезнуть… один раз она даже превратился в какую-то светящуюся тетку со стрекозиными крыльями и, показав нос, смылся из аудитории. Рисковать сейчас тем более не хотелось… Инстинктивно сжав ладонь в кулачок (и наверняка добавив дырок в бедные перчатки), потеряв такую надежную опору, Лунна все же сдержалась, чтобы не вцепится хотя бы в штанину даро. Следовало взять себя в руки и попытаться посмотреть на все с хорошей стороны, мыслить о том, как скоро они выйдут отсюда... К тому же, хвост все ещё героически оплетал ногу рыжего, явно отказываясь позорно капитулировать. Что поделать – хвост был упрямей и пугливей, чем даже его «смелая» обладательница. Даро встал – это она поняла по движению хвоста и звуку. Естественно, парень попытался отцепить хвост. Тот упорствовал, словно решившись именно сейчас отомстить за столь частные покушения на его персону. Видимо, плюнув на все, Змей оставил хвост в покое, отчего тот чуть ли не завязался в узел от гордости. Обхватив руками колени, возмущенно сопя как маленький, но злобный ежик, Лунна буркнула себе под нос что-то в духе «тебе же хуже», нисколько не веря заявлению Змея о «вечном блуждании в темноте и холоде». Звук льющейся воды… Таль негромко взвизгнула от неожиданности, когда на неё чьи-то руки нацепили что-то, подозрительно напоминающее теплый влажный мешок. Поскольку, «мешок» оказался с воротом и рукавами, девушка догадалась, что это рубашка. Причем, быстро «остывающая» рубашка. Не собираясь сидеть в холодной одежде (влажной к тому же!), Летунья быстренько продела руки в рукава, оправляя рубашку по бокам. В её воображении тот час возникло забавное видение – нечто тощее и белобрысое, одетое в мешковатые штаны и желтую рубашку, больше смотревшуюся коротким сарафаном, на несколько размеров больше нужного. Прям хоть сейчас идти выступать в какой-нибудь балаган, главным клоуном. Крылья, стряхнув капли воды, осторожно втянулись под рубашку, складываясь в маленькие аккуратные валики. На`аша с легким интересом слушала замысел Змея. И даже активно помотала головой, распахнув глаза, словно выискивая кандидатов на столь важную и ответственную роль. Потом начала потихоньку догадываться… ведь не задумал же даро всерьез кого-то найти на «необитаемом» острове?! - А что ты меня спрашиваешь? Я не знаю, честно-честно… может, найдем кого-то, а? – жалобно-наивно спросила Лунна, тихонько грызя коготок. – Я не справлюсь! У меня творческого таланта нет! Я… я… я скромная и милая девушка с идеальным характером! – в голосе начали проскальзывать обреченно-подвывательские нотки, хорошо подкрепленные недовольным бурчанием живота, который деликатно намекал, что воду на завтрак она получать не хочет, - Может, придумаешь другой план, а? Да меня же засмеют, если я в таком виде выберусь на поверхность, никто не поверит, что «ханский сынишка» может носить такое… такое… неподходящее по размеру! Или его раздели-ограбили, а одежду пожертвовал какой-то добрый прохожий? И вообще… я не знаю, как ведут себя разбалованные ханские сынишки! – практически все мало-мальские аргументы были исчерпаны. Оставался, правда, еще один. Назвать Змея «рабом» у девушки язык не поворачивался. Просто не укладывалось такое понятие у неё в голове… Чтож, по крайней мере, ныть у неё уже хорошо получалось. А за такой противно-тянущийся голос, эхом отзывающийся в пещере, любой трактирщик сам заплатит, лишь бы его больше не слышать.
Пернатый Змей: Больше всего Змей сейчас сожалел о том, что насладиться выражением его лица Летунья – увы – не может. Такаю улыбочку от уха до уха упускает! Причем, замете, совершенно не притворную. Хотя, посозерцать выражение самой «актрисы», приглашенной на роли ханского сынишка с гнусным характером, Змей бы тоже не отказался – колоритно, должно быть, выглядела в этот момент девушка. То ли еще будет! Даро сперва сдавленно захихикал, а потом уже заржал в полный голос, напрочь сраженный собственным воображением. Оно, так и не обзаведшееся совестью в отличии от приставучих русалов, лихо нарисовало одну небезызвестную особу (которая в ближайшем светлом и пушистом бедующем грозила стать звездой мировой величины) в весьма гм… экстравагантном костюме, состоящем из чего-то, со скидкой на миниатюрность, могущего называться раздельным купальником причем, почему-то, из шкуры леопарда. Довершал общий вид жутковатый плащ из кожи несчастных рабов и всевозможное количество стильных украшений (как то, ожерелье из пальцев на шее). В каждой из когтистых лапок создание держало по длинной плети и работало ими во все стороны не хуже мельницы. Восседала сия зверская личность в кресле которое, позорно сгибаясь под гнетом хохота, волокли сразу две дюжины Змеев. Оригинал тут же сделал всей процессии ручкой, получив в ответ целую бурю приветствий (воображаемая Летунья показательно вздернула нос и отвернулась) и страстные приглашения присоединятся к общему веселью. Конечно же, пришлось расстраивать самих себя – некромант трагично поведал всем Змеям о том, что еще не настолько сошел с ума, что бы проводить в обществе самих себя весь остаток жизни и гордо удалился (напоследок пообещав, впрочем, когда-нибудь вернутся). Энергичное мотание головой заставило воображаемых тружеников рабского фронта несколько померкнуть, а конкретно взятую особу, наоборот, сделать гораздо реальнее. Даже хвост, обвивший ногу, прилагался. Пользуясь случаем (точнее темнотой) некромант выразительно покрутил пальцем у своего виска, мысленно подробно объясняя куда и за чем следует отправится его фантазии. Воображаемые Змеи обиженно побросали на землю кресло, махнули рукой и поплелись куда глаза глядят. Гениальный мерзавец в оригинале снова прыснул. Нет, чисто гипотетически, он конечно и понимал, что все серьезнее некуда и что придется жить так, словно бы не было этого сумасшедшего века на поверхности, и что на этот раз от удачной игры зависит не только его собственная шкура, но и целостность одной глупой особы... Но Змей не был бы Змеем, если бы это хоть немного испортило его настроение… - Браво! – прекратив таки ржать как конь, некромант изобразил на лице крайнюю степень восхищения. И даже похлопал в ладоши, замете! – Сколько натуральности, сколько жизни! Некогда не замечал в тебе такого блестящего актерского таланта. Надеюсь, когда наш спектакль кончится, такой гениальный, красивый и удивительный мерзавец как я, может рассчитывать на автограф без очереди? – парень, сетуя на полную темноту, выразительно подвигал бровями и уже трагическим (с подмываниями, аж самому жутко стало) шепотом, на ушко, уточнил, - И на кисточку хвоста от оригинала на сувенир, а? Раз уж мы достаточно пришли в себя, что бы так замечательно выть, значит и дорогу осилим. Даро ощупью нашел руку девушки (ээээ, как нехорошо, как некультурно грызть когти на людях!) и заставил её подняться. Идти, собственно, было не так уж и далеко, но в такой темноте даже с его чутьем понадобится время, что бы найти пропажу. Особенно, если последняя успеет впасть в панику и станет кусаться и брыкаться, как дикий зверек. Лучше уж за руку вести – оно надежнее будет. Остров был плоским как блин и некромант не боялся на что-нибудь налететь. Мох под ногами мягко пружинил, напоминая о роскошном ковре. Впрочем, не прошло и пары минут, как его сменила ледяная вода. Неглубокая, она едва достигала щиколотки, но заставляла резвее передвигать ноги. Стена, как ей и полагается, никуда за целый век не убежала – свободная от когтистой лапки рука уверенно уперлась в холодный камень. Так, где тут у нас заветный ключик? Даро выпустил Летунью и принялся ожесточенно шарить руками по гладкой поверхности в поисках требуемого. - Только прибавь к подмываниям немного плаксивости и злости – у тебя же скверный характер по сценарию. А все остальное можно спокойно списать на то, что господа разбойники сперва страшно надругались, а потом, когда в воду бросали, головой о что-нибудь тяжелое приложили. И вид, и поведение у тебя очень того… соответствует! – даро наконец-таки нашел нужный камешек и с силой надавил на него. Внешне ничего не изменилось, только непогрешимое ощущение пространство подсказало, что вместо толстой и непроходимой каменной стены перед ними дырка, не очень большая, но вполне преодолимая, - Прошу, о мой великодушный господин. … ничего, мы еще посмотрим кто добьется своего, господа слуги короны. Если мне не понравятся правила вашей игры, я напишу свои собственные!... МЫ напишем!
Луннария: Дикий смех даро заставил девушку оскорблено замолчать. Гордо показав язык (эх, жаль ничего все равно не видно) и еще раз громогласно называя Змея извращенцем, Лунна мрачно пообещала подарить кисточку хвоста лишь в том случае, если совершенно сойдет с ума и сделает в будущем еще какую-нибудь глупость. Залезть в воображение даро у телепатки пока не получалось – где-то на уровне подсознания тонкий страх все ещё давал о себе знать. Но девушке почему-то показалось, что точно знать о чем думает Змей её и не захочется… или наоборот? Слишком уж он весело хихикает… Даже зависть и любопытство берет, чего там себе нафантазировал этот интересный рыжий типчик. Возмущенно что-то бурча себе под нос, Лунна вздохнула, вернувшись к такому занимательному действию, как «подтачивание» когтей. Не сказать, что когти были очень уж вкусными – да и не грызла их девушка, а только нервно кусала кончиками клыков. Когда её взяли за оную руку, девушка вхолостую щелкнув клыками, чуть не отхватив себе при этом кончик языка. Укоризненно вздохнув, она послушно поднялась и пошлепала вслед за Змеем, идя чуть ли ему не вслед-вслед, невзначай задевая то боком, то ногой. Почему-то отходить далеко от него не хотелось – скорее наоборот, хотелось вновь тихонечко заскулить и забраться ему на шею. Право, хотелось этого уже меньше – само движение заставляло убедится в том, что пещера совершенно не такая, какой она представлялась с легкой подачи клаустрофобии. Приятный мягкий мох был гораздо предпочтительнее, чем холодная, но все же вода. Едва не стукнувшись носом в спину остановившегося Змея, девушка прислушалась – Змея явно что-то искал. Руку на`аши он выпустил (хотя этого, признаться, страсть как не хотелось), зато хвост все ещё гордо опутывал ногу даро, сплетшись в довольно замысловатый узелок. По непонятной причине, понравился даро хосту – даже не смотря на то, что кто-то (интересно, кто) постоянно порывался его если не оторвать, то потихоньку отрезать. Выслушав «советы по сценарию и претворению роли в жизнь» от Змея, она не пришла в восторг… И как это интересно над ней «надругались», а?! На некоторое время даже легкая паника отошла на задний план, сменившись уже привычной и страстной жаждой членовредительства в отношении одной рыжей персоны. И свой «скверный характер» решила показать тут же, примериваясь дать подзатыльник (да хотя бы куда попадет!) даро. Но, увы, по причине вынужденной «слепоты» и некоторой оторванности от реальности (да и по причине банального невезения), Эйвенталь, конечно, промахнулась… и со всей дури стукнула ладонью плашмя по острым камням! Даже перчатка не смогла смягчить столь эффектный удар… Выражалась по этому поводу Летунья объемно, творчески и образно, явно выговариваясь за все, что только можно (и за страх в том числе). А в частности, отразила в своих безответственных высказываниях такие моменты, как отсутствия у Змея целого ряда положительных качеств, как-то: совести, порядочности, стыда и прочих, сетуя на его «невидимость» и недосягаемость до её очаровательных лапок. Причем, в ходе этого выступления досталось и каменной кладке, и холодной воде и даже тому «очаровательнейшему» магу, который, почему-то в монологе Летуньи являлся самой злой и ключевой личностью в целом, затмевая в своих негативных характеристиках даже Пернатого. По окончанию, девушка пришла к немного нелогичному, но феминистическому выводу, а именно присвоению темноте, магу и Змею, в частности, наименования различных животных, находящихся в личном пользовании обычных рабочих крестьян. Короче - ругалась она долго и со вкусом, с чувством и расстановкой, но совершенно беззлобно… Точно, просто выговаривала все-все, что накипело в её большой и чистой душе. Затем, надменно фыркнув, с гордо поднятой головой прошла вперед, в открывшийся проем, что-то тихо нашептывая себе под нос. Впрочем, хвост, натянувшись, явно не собирался расставаться с ногой Змея.
Пернатый Змей: О том, что кое у кого прошел приступ клаустрофобии, даро пожалел буквально сразу же. И зачем помогал, спрашивается! За исцеление страждущей души и тела даже кисточку хвоста пожалели! Жмоты! Вот попробуйте в следующий раз чего-нибудь попросить! Некромант как раз собирался довести это до сведенья одной жадины, когда его столь грубо прервали. Парень даже заслушался – грех упускать такую высокую оценку своей потрясающей личности. Однако! Змей с легким удивлением выслушал весь монолог, испытывая сильное желание поскрести макушку и запоздало прикидывая что и в какой последовательности сделает с ним Волк, когда послушает как обогатился словарный запас учащийся. Знакомые-то выражения, ох знакомые! Особенно вот это, про некоего животного. А может сказать, что так оно и было, а? Росла на улицах, семья неблагоприятная, среда воровская… …дальнейший путь к свету был коротким. Туннель, в отличии от озерной пещерки, оказался узким и низким настолько, что высокому парню приходилось пригибаться. Если бы кто-то нашел их тут, то это обернулось настоящей катастрофой – окружить в таком узком пространстве нельзя, это верно, но вот уж магией долбануть или огнем… Приходилось поторапливаться самому и спутницу нещадно подгонять тычками. Давай-ка, малыш, сейчас не место и не время для паники. Потом, ты, конечно, выскажешь все, что думаешь о некоторых пихающихся типах, но сейчас – двигайся. А то высказывать будет некому. Но вот впереди показалась тонкая, испуганная полоска голубоватого света. Она падала на каменный пол немного впереди, обещая и скорый выход, и новые неприятности. Ну… Ты сам этого хотел, так что… - А теперь некоторые сведенья из уклада жизни местного населения, - рыжеволосый за плечо придержал на’ашу на пол пути к вожделенному выходу и развернул к себе лицом. Бледная помятая физиономия с красными глазами (плакала? не может быть?!), ярко желтая то ли длинная рубашка, то ли короткое платье, все в порезах (ладно, что хоть без крови) из-под которой кокетливо выглядывают страшного вида штаны. А что? Очень даже оригинально. Может быть, это последний писк моды! Да! Новое направление: «Я – Пугало!». Даро сдавленно хрюкнул, но мужественно переборол как подступающий хохот, так и позывы своего разошедшегося воображения. Последнее, вероятно воодушевившись отказом, мигом изобразило толпу упырей, пожирающих кое-кого весьма интимными взглядами, и лютые морды упырих, страшно ревнующих своих благоверных к одной еще не совсем мертвой особе…- Не называй меня Змеем на людях, ясно? Вообще забудь, что у меня имя есть. Только «раб» или «даро». Не проси, а приказывай. Если выполняю – не благодари и не хвали. Воспринимай это как должное. Если что-то не устраивает – бей. Бить умеешь, я надеюсь?.. И вообще – ори и махай руками почаще. Запомнишь?... Такой ненависти просто не могло умещаться в одном живом существе! Даро, непривычно серьезный с глазами, сверкающими старой злобой и бешенством, мало походил на себя прежнего. От веселости не осталось и следа: слова были отрывистыми, а рука на плече девушки так и вовсе стала похожа на тиски. Это было даже не той яростью с цветистыми проклятьями и штудированием азбуки для палачей, памятной по счастливой встречи в зверинце. Тогда – все это не было серьезным. Теперь – он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО мог убить. Нечто, то ли во взгляде Летуньи, толи в его собственных мыслях, заставило вдруг зажмурится и резко тряхнуть головой. А когда Змей снова посмотрел на девушку, наваждение уже успело развеяться без следа. Это был все тот же ехидный и любящий всякие шалости парень, что и обычно. Невесело хмыкнув, некромант разжал руку и снова подтолкнул девушку вперед… Сразу, прямо с ходу, они окунулись в океан тел одной из главных улиц города. После величавой темноты и тишины это поражало настолько, что стоило ущипнуть себя, что бы проверить реальность. Люди были везде и всюду – справа, слева, сзади, спереди. Казалось, они стоят друг на друге, если и во все не ходят по потолку, невидимому в вышине, и стенам. Нищие в обносках, купцы в дорогих заморских платьях, рабочие и слуги с грязными руками и лицами, домашние рабы, босые и полуголые, богачи в длинных расшитых золотом балахонах, стражники в душных кольчугах – все это толкалось, пихало и варилось вместе в одном шумном и чарующем котле. Пахло помоями и благовониями, откуда-то доносилась музыка, зазывали, спорили и торговались продавщицы с голосом, способным останавливать целые армии, рычали невидимые пока ездовые ящеры, силясь пропихнутся сквозь толпу. Где-то надрывался громким басом мужчина, предоставляющий всем желающим свою рабыню, «ласковую, как кошка, и сильную, как кобылица». Перебивая этот вопль, летел другой кличь – звонкоголосый мальчишка звал всех посмотреть на «диво дивное, чудо чудное», обещал зрелище, «которое они никогда не смогут забыть». И всему этому живому потоку не было никакого дела до двух новых, впитавшихся в него тел.
Луннария: Туннель давил… Туннель пугал… Конечно, он не был столь низким для Лунны (которая, к своему стыду, была ниже, чем даро), но идти чуть склонив голову приходилось. Идти, тяжело дыша и изо всех сил стараясь не спотыкнуться. Касаясь тонкими пальцами за шероховатые стены, лихорадочно рыская по темноте глазами и прислушиваясь. Ведь теперь, стены не были тесными лишь в воображении – они действительно окружали, только лишь протяни руку. Если бы не уверенные толчки сзади, Таль уже давно бы опустилась вниз и тихо предалась бы милому и протяжному вою. Если бы не хвост, продолжающий крепко целятся за ногу Змея, девушка бы точно… Когда впереди показался даже не свет, а легкое его подобие, девушка рванула туда чуть ли не со всех ног… когда чья-то рука уверенно схватила её за плечо, разворачивая на сто восемьдесят градусов, она с трудом удержалась, чтобы не дать в глаз этому «кому-то». Влажные волосы больно хлестнули по лицу, неприятно «зудящие» глаза сощурились, разглядывая Змея. Увы, Таль не могла видеть себя со стороны (а то либо ужаснулась, либо нервно посмеялась). Зато она вполне могла рассмотреть рыжего. Взгляд, подчиняясь обыкновенному женскому инстинкту, неспешно скользил… да мало ли где он скользил? Серьезно, где он мог скользить, этот взгляд молодой девчонки? Особенно, когда рядом с тобой полуобнаженный парень с весьма и весьма неплохой фигурой… Одновременно отмечая легкую «потерю» перьев и бусин; царапины и ссадины. Вот только слова его не приносили особого воодушевления в подавленное сознание Эйвенталь. - Змей… - тихо, одними губами, прошептала на`аша, широко раскрытыми глазами глядя на даро. Она даже не замечала боли, поселившейся в плече, лишь отстраненно подумав о новой «метке» на белой коже. Она смотрела в его глаза и не могла найти того, прежнего Змея… Этот Змей, этот взгляд вселяли в душу ужас. Ужас, отличный от того, в темноте, лишь тем, что тогда она боялась неизвестного, надуманного… Было нечто такое, отчего хотелось, не разбирая дороги кинуться обратно, в узкий туннель... или остаться, пытаясь понять. – Хорошо… - голова чуть-чуть опустилась, девушка посмотрела на каменный пол, - я запомню… я постараюсь запомнить… Она знала, что это будет трудно. Невозможно трудно – при всем своем нехорошем характере, Таль требовалось пересилить себя, чтобы стать именно такой, какая нужна была в данный момент. Вернее, таким… эгоистичным, капризным, не привыкшим к неподчинению, мелким истериком с манией величия. Что будет сложно еще и по той простой причине, что теперь к Змею придется обращаться в повелительном тоне… и абсолютно не считаться с другими… Главное – не увлечься… ведь пороки, которые есть в каждом, выпущенные из клетки ой с какой неохотой пойдут обратно. Хвост осторожно, словно нехотя, отпустил ногу даро, послушно втягиваясь внутрь и скромно маскируясь под обыкновенный ремень – все равно под импровизированным «платьем» не видать. Вскинув голову и пристально посмотрев на Змея, Летунья чуть посторонилась, позволяя парню открыть выход. Иначе, как она всерьез опасалась, она бы просто разрушила камень, легким движением руки превратив его в лед и осколки. И плевать на последствия, которые наверняка бы последовали за этим. А потом просто… Свет больно резанул по глазам, но был воспринят как самое чудесное, что только может быть в жизни. Автоматически, с силой, потерев красные глаза (тем самым еще больше их раздражая кожей перчаток, но ничего не могла с собой поделать), Таль с недовольство осмотрелась. Люди, люди, такие разные, но такие одинаковые в своей массе. Какие-то приземленные эмоции, низкие мысли… печально знакомые, но не столь «дикие» ящеры, кажется, даже мелькнули несколько даро. Кстати о даро… Змей… Змей?... Змей!?! Летунья беспомощно осмотрелась. Как ни печально, но Змея не было. Совсем не было, даже отдаленного сходства с его запоминающейся рыжей шевелюрой. Сцепив клыки и пообещав кое-кого убить в самом ближайшем будущем, девушка пошла наугад, пытаясь восстановить «нить». Тут что, вообще не принято уступать дорогу?! От мощного толчка Таль чуть не полетела на землю, эффектно красные глаза с темно-синей радужкой зло посмотрели на какого-то человека в немного подранной одежде. Тот немного стушевался, но, вероятно решив, что нечего рассусоливать с такими подозрительно одетыми типами, с не меньшей злостью прошипел: - Смотри, куда прешь, щенок… - окончание девушка не услышала. Скорее, просто интуитивно поняла, что её как-то обозвали. Шквал злости, паники и усталости, поднявшись меленьким толчком откуда-то из глубин, Девятым Валом сорвался на мужчину. На них стали оборачиваться, кто-то даже подпрыгивал из задних рядов, решив посмотреть на обладателя такого противно-режущего по ушам голоса, который просто физически не мог принадлежать «невольнику». А уж Лунна старалась на всю катушку и силу своих актерских способностей. История была выложена так же, как и подавал её Змей – несчастного, ограбили, порывались утопить, потерялся даро, а тут еще и какой-то «…» посмел толкать столь ценное и дорогое тело! Естественно, разгорячившаяся девушка употребляла другие слова и эпитеты (благо, учитель был хорошим), не забывая поглядывать вокруг – вдруг, нет-нет, да Пернатый обратит внимание на её завывания? И кто-то еще после этого будет ныть о трудности вживания в роль?..
Вешалка: Вешалка всегда знала, куда идет. Под землей, в лесу, в городе – это не имело значения. Достаточно было понимать, где находится конечная точка маршрута, и тогда путь оттискивался сам по себе. Заблудившийся эльфинит? Фи, как неправдоподобно! Но сейчас она искала не здание и не рощицу у ручья, а нечто гораздо более неудобное для разыскивание. Прежде всего потому, что это что-то было относительно небольшого размера. А еще оно и само вполне могло ходить. Хищный галоп кобылы давно сменился легкой неутомимой рысью. На спине, цепляясь конечностями за конскую гриву, по-прежнему пластался демон. После трех попыток позорно смыться от бешеной лошади, он выглядел на редкость пришибленным и помятым и даже не стал ничего возражать и приставать к стражникам, когда они в компании с купеческим обозом въезжали в ворота. Только что-то бурчал под нос все время. Хотя опять-таки что, рыжуля понять не могла – больно уж тихо выходило. Но как бы то ни было, теперь они продирались сквозь людской поток, подобно ледоколу. Иногда лошадь сворачивала куда-то с уверенностью гончей, идущей по следу. Иногда – останавливалась и долго задумчиво вращала ушами, выбирая путь. Её хозяин по-прежнему был где-то тут. И рыжуля собиралась его найти во что бы то не стало. … А уж потом, она ему покажет где же в МироуЛэйке раки зимуют…
Пернатый Змей: Ненависть - тяжелая, пахнущая кровью, пронизанная острыми иголками давних предательств – отступила, затаилась где-то глубоко внутри. Только белесые глазки злобненько посверкивали. А ведь он мог бы её убить! Нет, не то что бы мир расстроился от такой сомнительной потери (Давайте посмотрим правде в лицо, нэ? Скорей уж забросал бы подарками от счастья, присвоил медаль и отлил золотой памятник в натуральную величину!), но… Эта дура сунулась сюда следом за ним, и, значит, надо вытащить её обратно и уже потом спокойно придушить. А не портить себе удовольствия раньше времени!... Некромант стремительно, не оборачиваясь, шел вперед… …Но где-то там, куда не заглядывает наш разум, он знал и понимал, что никогда не сможет причинить вред этой настырной занозе. И другим не позволит!... В Анохене никогда не было слишком уж пристально разглядывать окружающее. Мало ли что можно углядеть? Мало ли кого можно заприметить? Не даром тела любопытных горожан ежедневно выковыривали из канала, а убийц – так и не могли найти столетьями. Да и не искали, если по правде. В Городе Вечного Лета никто и никогда не мог гарантировать, что вы доживете до следующего дня. Слишком уж много обитало тут живых созданий, что бы кто-нибудь еще задумывался о ценности человеческой жизни. Толпа взволновалась, шарахнулась назад. Музыка стала громче – по улице медленно несли устройство, изрядно смахивающее на трехместную кровать под пологом. Гибкие, легконогие танцовщицы, извиваясь и выгибаясь самым немыслимым образом, кидали под ноги процессии цветы. Парочка даро, обряженных в широкие пестрые штаны и ворох золотых украшений, высокомерно вышагивала с обеих сторон от транспортного средства своего скучающего повелителя. Замыкала процессию городская стража – бравые ребята только так отшвыривали с дороги всех, кто сам не успел обраться. Ага, понятно. Кто-то из Королевских детишек, вестимо. Либо из наследников знатных родов, которым некуда девать деньги. Некромант пригляделся, силясь разобрать гербовые знаки на шитых золотом тяжелых шторинах. Безрезультатно! И зачем, спрашивается, столько драгметалла и жемчуга?! Какой-то чумазый босоногий мальчишка (скорей всего раб или воришка) налетел на даро со всего маха и обиженно икнул. Змей только и успел, что отвесить паршивцу приличный подзатыльник (смотри на кого наскакиваешь!), а ребенок округлил глаза и, с ужасом таращась на рыжеволосого, уже снова драпал куда-то совершенно не глядя под ноги. Догонять маленького бегуна некромант поленился. С извечной способностью горожан НЕ быть любопытными, в мокром и поцарапанном рыжем парне, обряженном в странного вида штаны, не сразу признавали представителя драконьего народа. Громыхающая с переливающаяся почище королевской сокровищницы процессия утащилась дальше. Человеческое варево еще пару мгновений на всякий случай простояло неподвижно, а потом снова забурлило и закипело. Было слышно, как все тот же мужик с басовитым голосом орет на свою рабыню, посмевшую, по-видимому, оттолкнуть клиента. - О, великомудрый господин…, - Змей обернулся назад и к своей величайшей досаде обнаружил, что за его спиной нет ни только великомудрых, но и вообще каких бы то не было господ. Летуньи, соответственно, тоже не наблюдалось. Неужели и впрямь решила, что в дали от психа безопаснее, нежели рядом с ним?.. Ох, как же не вевремя!...- Я все-таки придушу её, как только мы отсюда выберемся! Вот ей, ей, придушу! Никогда не устаешь поражаться чужой гениальности! Они едва успели выйти в город, а кое-кого УЖЕ угораздило потеряться! Если бы рядом была стена, даро, осознав перспективы предстоящей совместной работы, с чувством бы о неё постучался. А проклятое воображение знай себе подсовывало всякие гадости: вот, например, теперь они, в смысле Змеи, патетично восклицая: «И за что мне это?!» продирались сквозь толпу народа и рыдали в голос (от счастья, не обольщайтесь), а одна нехорошая личность гаденько хихикала, взгромоздившись на крышу дома (переодеться воображаемая личность не спешила, так что если смотреть снизу в верх – выглядела весьма живописно) и все выискивала момент для своего появления. Метнувшись пару раз туда-сюда без особого результат, парень уже всерьез подумывал о том, что бы тихо обрадоваться и потихонечку слинять, когда людское течение впереди заметно уплотнилось. А спустя еще несколько шагов послышался голос (точнее, визгливый вопль крайне неприятной тональности, но не будем придираться к словам), заставивший Змея сперва взвыть с отчаянья, а потом с боем продираться к его источнику. Локти и не дюжая сила (а так же здравый смысл горожан, который мигом давали дорогу, едва узрев КТО же так нагло ломится) помогли как раз вовремя, что бы появившийся в первых рядах рыжеволосый в полной мере оценил как само представление, так и отрывок монолога про некоего раба, который …(очень нехороший человек)… успел … (в очень нехорошее место)… и оставил такого умного и великого отпрыска благородной семейки с …(очень нехорошими людьми)… Некромант аж заслушался, пожалев, что записать некуда (а потом гаденько сдать Волку, что бы показать чему же именно за семь лет студенчества обучаются невинные детишки). Впечатленный горожанин – взъерошенный мужик неслабого телосложения, но в потрепанной одежде и с длинной небритой бородой – ошалело таращился на «отпрыска благородного семейства». Ждать, к каким выводам придет тугодум, даро не пожелал – отпихнул чье-то плечо и присоединился к веселью. - О мой господин, чей ум подобен солнечному свету, - с должным восторженным придыханием возвестил рыжеволосый, явно намериваясь хлопнутся на колени (и украдкой демонстрируя «господину» кулак. Нашла время для развлечений, дракон тебя задери!). Но тут его взгляд остановился на ничтожном человечишке и воспылал прямо таки праведным гневом. Горожанин осмотрел новое действующее лицо, оценил внешний вид, притихшую толпу и мигом приобрел стойкий упырий оттенок, составив конкуренцию даже непревзойденной Летунье. Змей как раз прикидывал что бы такое грозное рявкнуть, но тут трясущийся мужик к вящему ужасу парня хлопнулся на колени. - Простите, господин, простите, - горожанин попытался страстно обнять и облобызать ноги даро, но Змей сноровисто отпрянул, уступив сию великую честь своему «хозяину». Фи! Как это не эстетично! Сообразив, что сейчас не сдержится и заржот в полный голос, некромант мучительно состроил страшную рожу. Объятья стали еще более страстными и пылкими. - Что желает мой господин, что бы ничтожный раб сделал с этим презренным наглецом? - получилось даже страшнее, чем хотел Змей. Мужик, не вовремя оказавшийся не в том месте, тоненько завыл. … Ну и что будем с ним делать, мудрый хозяин, а?... … А уж что я сделаю с тобой, что бы ты хоть немного поумнела!...
Луннария: Во взгляде толпы читалось нескрываемое любопытство и жажда знаний. Некоторые, особо впечатлительные граждане, даже уши заткнули – настолько противным и звонким был голос на`аши. Надо было признать, что она старалась. Поминутно оглядываясь вокруг – вдруг где мелькнет столь родная физиономия и зеленые глаза - девушка, считаемая за парня, продолжала эмоционально расписывать весь ужас и страх, который пришлось пережить «во время героически разгрызаемой веревки и всплывания на поверхность, назло всем-всем-всем». Процессия, которая, слава богу, была на небольшом расстоянии, произвела на хрупкий разум девушки хорошее впечатление, которое выразилось еще в нескольких звучных эпитетов в адрес «надругателей и покусителей на ценное хрупкое тело». В первую очередь – дикое отвращение и желание куда-то спрятаться: от золота несло нехорошими волнами ужаса и жара. Летунья бы ни за какие коврижки не согласилась проехаться на этакой махине – а уж тем более, прикоснуться к ней даже кончиками пальцев. Иначе ожог, даже похлеще чем от огня, был бы гарантирован всеми мыслимыми и немыслимыми богами и стихиями. Толпа с одной стороны зашевелилась. Во взгляде девушки мелькнули плохо скрытая радость и облегчение. Которое, впрочем, немного померкло, как только студентка заметила украдкой показанный кулак – уж слишком обольщаться на смысл значения столь однозначного жеста не приходилось. Невольно сглотнув, девушка вернулась к монологу. Если делать из этого вывод – то, что же случится с ней, такой милой и скромной, если она проведет со Змеем еще больше времени? И так уже словарный запас настолько обогащен, что некоторые из слушателей то и дело аплодировали, а то и энергично записывали особо емкие выражения. С трудом удержавшись, чтобы показать Пернатому язык (за такие нехорошие мысли в её адрес), но, решив, что это никак не будет гармонировать с образом «мерзкого сынишки», девушка непререкаемо скрестила на груди руки и попробовала придать лицу как можно более высокомерный и непробиваемый вид. Увы-увы, знающие люди вокруг даже тихонько усмехнулись – даже непрофессионалу было видно нескрываемое счастье от встречи (а то девушка уже испугалась, что Змея придется искать в одиночку). Девушка даже слегка скривилась – мысли у толпы были различны и носили не слишком «восхищенный» характер. Скорее, даже облегчение за прерывание столь противного воя. На гневный взгляд даро, обращенный на «презренного» девушка отреагировала должным образом – никак. Честно признаться, после того, что было в пещере, она теперь вряд ли особо испугается, когда Змей – столь привычный Змей – будет злится. Правда, теперь она точно знала, когда надо драпать от обожаемого супруга. Когда давешний мужик сноровисто бухнулся на колени и полез обниматься (куда руки тянешь, нахал-извращенец!?), Эйвенталь от неожиданности чуть не грохнулась, шуганувшись от «раскаявшегося» даже лучше, чем мракобес от ладана. Увы, увернуться от его лопатообразных лап оказалось непросто – несчастная девушка была сграбастана и обцелованна за несчастные штаны. Мужичок даже чуть не стянул их в порыве страсти, благо ремень помог. Брезгливо пытаясь отодрать «несчастного» (под плохо скрываемые смешки толпы – уж слишком видок был у «сладкой парочки» несуразный), на`аша пожалела, что не может применить ни магию, ни даже просто оскалится в эффектно-клыкастом оскале. Даже хвостом засветить – и то нельзя! Драться же кулаками – фи, как не культурно, мы, спокойные и мирные девушки. Благовоспитанные, между прочим! Кинув испепеляющий взгляд (от которого, увы, у даро не загорелись даже волосы) на Змея, мол, прекрати строить такие страшные рожи, иначе мужика инфаркт хватит (или штаны он все же стянет, что более вероятно), Рия тихо фыркнула. На вопрос Змея у девушки в голове начали бегать Мысли. Обгоняя друг-друга и наперебой голося, они предлагали столько всего, что голова невольно шла кругом. Самым невинным из всего вышеперечисленного было – «раздеть, отнять деньги и быстро смотаться». Летунья поморщилась, для надежности помотав головой. Бородач, вероятно, истолковав этот невинный жест по-своему, взвыл еще громче, разве что биться головой о дорогу не начал в порыве отчаяния. Но, увы, вопрос Змея застал её врасплох. Ну и что прикажете делать в сей ситуации? Состроить злобную рожу и «приказать» отшлепать провинившегося? Философски махнуть рукой, мол «на гхыр он мне нужен» и с гордо поднятой головой удалится? Хотя-хотя… мужичок-то, неплохо выглядит. А что нужно несчастному ограбленному? Правильно… - Ну-у-у-у… - протянула Таль, свысока посматривая вниз и стараясь придать голосу как можно незаинтересованный тон. – Конечно, можно было бы и наказать… - внизу раздались тихие подвывания, - Но, учитывая мое хорошее настроение, - «…ахха, прямо-таки развеселое, учитывая ограбление и прочие радости жизни…» - то, думаю, хватит небольшой материальной компенсации за причиненные неудобства мне, такому… - далее последовали красочные эпитеты, которые Летунья, опять же, наслушалась от Змея в моментего расхваливания самого себя. – Короче, - оборвала она саму себя, - плати и вали на все четыре стороны… или… - девушка многозначительно умолкла. Пока бородатый обдумывал сложившуюся ситуацию, Лунна украдкой скосила глаза на Змея. …Ой, что-то мне твой взгляд не нравится…
Пернатый Змей: Народ жаждал хлеба и зрелищ. Причем в данном конкретном случае любовь к последнему явно победила (хотя вот лично Змей предпочел бы первое, но – увы – пока не предлагали) – толпа расходиться и не думала. А зрители, привлеченные громкими воплями во всю старающейся Летуньи, все подходили и подходили, и это столпотворение уже грозило перекрыть дорогу. Интересно, слугам короны уже известно о том, что тут творится? А если нет, то как скоро они узнают? Некромант готов был ставить свою кобылу против деревенской клячи, что вот тот мордатый, например, точно чей-нибудь осведомитель. Даро даже попробовал подобраться к нему поближе, но противной хари на прежнем месте уже не обнаружилось. Но больше всего Змея занимала в данный момент иная проблема – как бы в голос не заржать. Подобное было бы ох как не к стати – рабам веселиться не положено, особенно в такой щепетильный момент, как снятие штанов с их хозяина. Но кто, скажите на милость, вспоминает при виде такой прэлести о положенном, а? Так. Дышим ровно. До скольки там советуют считать психологи? До десяти? Раз, два, три… Вдох-выхох… Пять. Шесть… Нет, гыгыгы, это издевательство какое-то! Какой кадр пропадает, какое поле для деятельности! Всеми фибрами своей развеселой души, некромант поддерживал народ, который уже помаленьку начинал скандировать: «СНИМИ ИХ! СНИМИ ИХ!». А особо умный дедок, поспешивший удрать, едва Змей к нему повернулся (эх, даже руку пожать не удалось!) с сочным горским выговором укоризненно воскликнул: «Вэх, молодож!» и тут же добавил: «Цэлуй его ужэ, а? Раз так хочэца – цэлуй!» Было и еще несколько советов в подобном роде, который Змей «совершенно случайно» не расслышал. Между тем главные действующие лица притихли, еще больше нагнетая остановку. На лице Летуньи была огромными буквами написана колоссальная работа мысли, которая, если повезет, грозила лет через 10 выльется в хоть какое-нибудь решение. Зрители охотно подбадривали, мужик на коленях тихонечко поскуливал, явно ни на что хорошее и не рассчитывая. Некромант уже собирался напомнить кое-кому, что они, собственно, спешат, но тут очнувшийся ханский сынишка таки вынес приговор. Народ, который как уже упоминалось выше, ждал зрелищ, огорченно ахнул. А вот Змея такой поворот событий, пусть это и не было традиционным решением в этих краях, вполне устраивал. А что? Очень практичный подход к вещам. - Вот я так и думал, что ты мне изменяешь! Да еще с кем?! – оскорбленный в своих лучших чувствах Змей воспользовался предоставленным моментом (шепотом и на ухо, заметьте!) высказать хоть что-то из того, что так рвалось на волю. В руках парня болтался придерживаемый за шкирку оскорбитель, которого рыжеволосый таки оттащил от его жертвы за шкирку. Разумеется, только после того, как все содержимое карманов и кошелька (в порыве страсти были предложены даже штаны, но от такого счастья сразу же отказались) нарушителя спокойствия перекачивало в загребущие лапки некроманта. Решив, что заниматься подсчетом выручки время сейчас не совсем подходящее, он запихнул все с таким трудом заработанное в карман (свой, знаете ли, во избежание ненужных молодых соблазнов) и отпустил дрожащего человека. Врятли девушка знала, что за оскорбление благородного господина в Анохене дозволено убивать на месте, - Мой господин принимает твою плату, ничтожный. Уходи и более не попадайся на пути благородного! «Ничтожного» сдуло еще прежде, чем некромант успел закончить пафосную речь. Вот тебе и скорость, всем бы так! Следом за удравшим, обсуждая политику и цены на товары, сдвинулись горожане. Все всё слышали. Все всё знали. Все всё понимали. И принимать участие в продолжении не желали. Вот за это вот Змей прежде всего и ненавидел все двуногое племя. - Прости меня, о мой великодушный господин, - даро рьяно опустился на одно колено, приняв самый виновато-несчастный вид из всех, на которые был способен. Один взгляд на энтакое страдающее от угрызений совести создание, вызывал желание усесться с ним рядом и порыдать в обнимку над несправедливостью жизни. Змей душераздирающе вздохнул, старательно усиливая произведенное впечатление. Живой океан неспешно обтекал небольшой кусочек «суши», на котором они остались вдвоем. Люди больше не останавливались поглазеть и вообще на редкость единодушно пялились в другую сторону. Было слышно как где-то задыхается от рыданий женщина. От этих звуков желание некроманта своротить нос владельцу несчастной рабыни, «гибкой как кошка и сильной, как кобылиц» взлетело прямо таки до невиданных высот. Но обольщаться не стоило – в Городе Вечного Лета даже мраморные плиты, и те имеют уши и глаза. Кое-кто действительно постарался довести историю для всех сразу. Значит, этому кое-кому придется еще больше вжиться в новую роль. Все честно, нэ? – Мой господин, да померкнет никогда свет твоей мудрости, ничтожный раб покинул тебя, когда он больше всего был тебе нужен!!! - Змей как раз подумывал побиться головой о землю (больше ничего подходящего поблизости не обнаружилось), но макушку было жалко. Грязные штаны непонятного происхождения (да еще и кем-то уже обслюнявленные!) тоже уважения не заслушивали, - Ничтожный раб готов ответить за свою глупость, господин. Ничтожный раб с радостью примет любое наказание из твоих сиятельных рук! ....Может быть не так уж и плохо вернуться сюда, когда рядом с тобой существо, не относящееся к тебе как к движимому имуществу?... …Как бы то не было, СКУЧНО НЕ БУДЕТ!...
Луннария: Если бы у Лунны не хватило выдержки, она бы покраснела. Ей-ей, покраснела бы, наверняка даже хуже, чем в давешней клетке-«квартирке», когда кое-какая бессовестная личность нажала на самое святое! Останавливал её лишь тот факт, что положение и так во всех смыслах было идиотским – достаточно взглянуть на даро, чуть ли не лопавшегося от смеха или прислушаться к нестройным лозунгам толпы. Хотя, когда положение таким не было? - с тех самых пор, как несчастная на`аша умудрилась избрать для своей посадочной площадки столь удобную рыжую макушку, такие «положения» сыпались даже активнее, чем снег зимой. Толпа была недовольна вердиктом сынишки. Еще бы – такое зрелище намечалось. Толпа вообще падка на всякие «зрелища» - взять к примеру, публичную казнь. Будут плеваться, ругаться, поминать «злую власть», но на представление придут все до единого. И если не бросить камнем в осужденного, то хотя бы просто посмотреть. Гневно фыркнув на «справедливую ревность супруга» и пожалев о том, что укусить его тоже же нельзя (но мысленно пообещав сделать это в ближайшее время, наедине), Летунья с нескрываемым облегчением подтянула штаны, на всякий случай отступая на полшага от бородатого «извращенца». Наконец-таки «благоверный» додумался отлепить от неё этого (слов не хватало даже из тролльего лексикона). Но, приглядевшись, девушка поняла, что и отлепил-то рыжий даро лишь из-за того, чтобы привести «кару» в исполнение. А то бы наверняка сам бы еще понаслаждался спектаклем! И, главное, столь тяжело полученный навар экономный даро сунул в свои карманы! Подумав, можно было решить, что парень чертовски прав – с удачей Лунны она вполне могла потерять, а то и выкрал бы кто. Смешно – выкрал у воровки, но Эйвенталь уже давно знала, что сегодня не её день. Актерский талант Пернатого поражал и бил просто наповал, заставляя прослезится и похлопать. Несомненно, немного приятно было наблюдать столь высокую степень раскаяния на его лице – достаточно редкое чувство. Но обольщаться не стоило – за прошедшее время Таль уяснила для себя одну маленькую, но простую вещь – верить Змею НЕ советуется. И, как ни странно, именно этому совету она с удовольствием следовала. Звуки вокруг настораживали и заставляли тихонько щемить сердце – плохо быть телепаткой… хотя бы иногда… Будь она сама собой – девушка бы только зябко обхватила себя за плечи. Но, ведь избалованного маленького мерзкого парня разве будет волновать хоть что-то, кроме его несравненной персоны? Особенно, когда эту персону так «предательски бросили на произвол судьбы». За такое следовало бить… это девушка уже уяснила – мысли окружающих были одним из лучших учебников по принципам поведения в Анохене, а не только сборником всевозможных ужасов (два в одном, без доплаты, нервный срыв в подарок). Но… ударить даро, который «играл» раба? Ударить? Змея? Легче было просидеть взаперти в тесной комнате, находящейся неизвестно где. Вот дать в шутку подзатыльник, попытаться пихнуть, дать в нос хвостом – это всегда пожалуйста. Это спонтанно, незлобно… но ударить лишь только за неповиновение? Стихии, Таль никогда не имела рабов – откуда ей знать, как надо бить?! Неужели нельзя… нельзя просто… Чего «просто» девушка не знала. Просто не знала, окончательно запутавшись в столь тяжелых для неё, но столь прописных истин для жителей этого сумасшедшего города. Да и не слишком-то она горела желанием в них разбираться… …иначе просто боялась, что не справится… Рука медленно, нехотя занеслась. В синих глазах на секунду мелькнула плохо скрываемая смесь самых невероятных чувств – боль, презрение к самой себе, противоборство, легкий страх… Тыльная сторона ладони встретилась со щекой Змея. Возможно, где-то в глубине души на`аша даже верила, что даро увернется и сам настучит заигравшейся девчонке по непутевой белобрысой голове. Она искренне надеялась, что удар вышел несильным, стараясь смягчить его настолько, насколько позволяла ситуация. Нельзя было допустить, чтобы со стороны это выглядело ненатурально. Нельзя было допустить, чтобы хоть «воображаемый» кто-то подумал о натянутости и плохой игре. - Вставай. Я голоден и устал…- капризно протянула она, скрестив руки на груди и принимая как можно более возмущенную позу. Вот только глаза смотрели немного затравленно – ну да кто будет приглядываться к такой мелочи? «Змей, давай уйдем отсюда, а то я за себя не ручаюсь - не выдержу! И… прости меня?» - мысленно воззвала она, посылая мысли по ожившей «нити». Даро должен был их получить… просто обязан, хотя бы для успокоения…
Пернатый Змей: Любопытство. Да, именно так. Это было то самое наивное детское любопытство, которое с сотворения мира заставляет малышей пихать пальцы в огонь или залезать на крышу полуразрушенного дома. Неужели все так, как говорят умные взрослые? Неужели и впрямь это опасно? Надо, просто необходимо, убедиться в том, что они не наврали! А вдруг эти взрослые хотят лишь спрятать от нас новые развлечения? Нет, конечно, далеко не все отпрыски двуногого племени были настолько любопытны. Но, вполне вероятно, именно кто-то из таких непосед и затесался в предки даже не одного Змея, а целого племени. …Ударит? Или нет? Или все-таки ударит?... …Мы часто выбираем в друзья подлецов и мерзавцев, а проверить живое существо пророй бывает так просто. Достаточно на какое-то короткое время поставить своего знакомого над вами, дать ему полное право распоряжаться вашей жизнью. Нет, даже не право – обязанность. И посмотреть, что же из этого выйдет. Жестоко? Пожалуй. Цинично? Безусловно. Подло? Скорей всего. Но, признайтесь, странно требовать от существа, никому и никогда не верящего, чего-то другого. На какое-то мгновение даро показалось, что девушка так и не сможет этого сделать. Да неужели это так уж трудно?! Неужели ей никогда не хотелось вцепится в кое-чью совершенную физиономию, а?! Но Летунья лишь беспомощно озиралась по сторонам, имея вид загнанного в ловушку зверька. Еще немного – кинется наутек! … И все-таки ударила! Голова некроманта дернулась, левую щеку обожгло неприятной болью. Удар был не настолько сильный, но парень скорее от удивления, нежели для актерской игры вынужден был выставить вперед руки, что бы не клюнуть носом землю. Смотрите же, господа любопытные! Тут даже самому пристрастному наблюдателю не к чему придраться! Вам же нравится, когда все играют по вашим правилам, не так ли? Ну так радуйтесь! Он и сам не понял, как оказался на снова на ногах. Если бы поблизости случился кто-нибудь из аристократов – мало бы ему точно не показалось. Злясь скорее на самого себя, чем на других, Змей готов был вцепиться кому-нибудь в горло. Хорошо хоть, что «кого-нибудь» подходящего в приделах досягаемости не обнаружилось. А сам тоже хорош! Втащил во всю эту грязь девчонку! Нет, что бы стукнуть-таки по голове и оставить полежать в сторонке! А теперь еще и недоволен чем-то! За что боролся, на то и напоролся. Так получите и распишитесь… - Как будет угодно моему господину, - покорно поклонился даро. Пожалуй, знающие его могли бы сказать, что движение вышло слишком резким и… нервным, но для всех остальных шоу продолжалось. Было бы глупо испортить все теперь, не так ли? – Ничтожный раб проводит сиятельного туда, где он сможет отдохнуть и поесть. …Он услышал её. Но не стал отвечать, не желая показывать собственные чувства и мысли. Иногда, лучше промолчать, чем огорошить собеседника ТАКОЙ правдой. Прости, малыш. Шутка не удалась… …Выбранный Змеем трактир находился в центральном городском районе, на одной из тихих боковых улиц. Там было достаточно спокойно для того, что бы хорошо выспаться ночью, достаточно дешево для того, что бы полученного капитала хватило на несколько дней, достаточно съедобно для того, что бы не чем не отравится и, наконец, достаточно близко от дворца для задуманного. Называлось сие идеальное заведение «Крокодильи Слезы» и за прошедший век ни название, ни рисунок на вывеске – странная ящерица, сморкающаяся в кружевной носовой платок – нисколько не изменилось. Анохен вообще редко и с неохотой принимал в себя что-то новое. Для того, что бы попасть туда необходимо было отмахать еще довольно приличное расстояние. Но на этот раз Истинный Огонь был милосерден. Странная парочка показалась слишком непритязательной для многочисленных воришек, слишком хмурой и притихшей – для городской стражи, и слишком уж серьезной для всего прочего людского потока, обтекающего теперь их широким полукругом. В общем, в какой-то мере можно было благодарить стихии за то, что произошло. Да Змей и благодарил! За время пути ярость несколько поутихла, сменившись обычной злой иронией. И вездесущим воображением! Последнее с охотой покинула картинку из двух надувшихся друг на друга личностей, имеющих при этом здоровый помидорный цвет лица. Воображаемые личности тоже тащились по городу (правда, пустому) и страстно друг перед другом извинялись. Причем, каждый, стуча кулаком по груди и лбом по стене, заверял, что виновен во всем именно он и прощать своего оппонента не собирается. Страсти накалялись. В ход пошли - некие небезызвестные словечки из трольего языка, а последним аргументом обеих сторон оказались зубы, когти и кулаки. Воображаемые Змеи успели дотащить откуда-то скамейки, попкорн и транспаранты: «ТАК ЕЙ! ТАК!» и (что особенно возмутило оригинал) «ТАК ЕМУ! ТАК!». Даро оглянулся на понуро тащившуюся следом девушку и принялся усиленно, в подробностях представлять увиденную самим картину, так как когда-то приучил его телепат-Котик. Фантазия в честь такого случая успела втихаря добавить в общую кучу еще и памятных русалов, один из которых споро продавал билеты на «незабываемое зрелище», а другой – сувениры из уже оторванного в ходе поединка (последнее среди Змеев шло на ура, а за нечто белое, пушистое и подозрительно знакомое так и вовсе драка чуть не случилось). В общем, занятый трансляцией матча и слежением за тем, что бы вконец разбазарившееся воображение не успело вставить под шумок чего-нибудь еще, дорогу до трактира некромант не запомнил. Он очнулся только на просторном и восхитительно тихом по сравнению с улицами двориком трактира. Оказалось, что не один он вздумал выбрать именно это место: слуги с трудом утягивали в пристройку пару злобно порыкивающих (и печально знакомых) ездовых ящеров. Богато одетый мальчишка, лет этак шестнадцати отроду, задумчиво наблюдал за этим безобразием легко похлопывая себя хлыстом по ноге. Рядом незримой горой угрозы и мускулов замер самый широкоплечий и высокий даро из всех, которых Змею приходилось видать за свою жизнь. Мужчина стоял к ним правым боком и разглядеть метку на его левом плече не было никакой возможности. Увы. - А, это ты должно быть тот самый благородный, на которого напали разбойники? – мальчишка на секунду скосил глаза на колоритно одетого ханского сынишку. Его взгляд внимательно скользнул сверху вниз, а на губах появилась тень презрительной усмешки, - Я всегда говорил отцу, что с этим надо что-то делать. Иначе скоро никто из провинциалов не рискнет больше сунуться в город, а это было бы не желательно для почтенных держателей гостиниц. Эй! Ты что, совсем дурак?! Даро – помоги этим идиотом увести ящеров! Живо! Крупный сивый детина послушно бросился осаживать окончательно озверевших тварей. Бедных ящеров, едва не проломив череп, увели таки в глаз долой. Следом за зверьем убрался и их нежданный собеседник, возмущенно пропеняя слугам за глупость, а своему даро – за лишнюю силу. Змей с трудом сдержал недостойное «презренного раба» желание покрутить пальцем у виска.
Вешалка: Кобыла шла вперед с видом заправской туристки. Она уже успела закусить по дороге яблоками, мило одолженными из корзинки какой-то толстой и усатой женщины. И с какой это стати эта мадам подняла такой шум и попыталась оприходовать той самой корзинкой?! По эльфинитке, конечно, никто не попал (хахаха!) зато демон с некоторых пор обзавелся странным головным убором из прутиков. А что? Рыжуле результат понравился. Но еще больше впечатлил, конечно, сам процесс! Надо будет прихватить где-нибудь корзину уже без яблок. На подарок хозяину, когда он найдется! Какой-то частью своего сознания, парнокопытная вредина уже знала, что одному гадкому типу ничего в данный момент уже не грозит. Вот и пусть посидит один, без неё, и подумает о своем поведении! Вешалка махнула хвостом, и предалась любимому занятию всех её родичей. Нет, с чего это вы взяли, что этим занятием является порча нервов и имущества двуногих?! Да разве такая красивая, гениальная и умная лошадь может что-либо повредить, а? Все было намного, намного проще – рыжуля занялась туризмом! Бедный, бедный Анохен! За все время своего существования не приходилось ему встречать ничего страшнее одной конкретной эльфинитки. Во время прогулки по многолюдным (а так же малодаронным) улицам, она успела таки оттискать подходящую шляпку для своего хозяина (и тут же нахлобучила её поверх имеющейся на голову демона), своротила забор, перегораживающий дорогу к роскошной клумбе (а нечего строить на пути добрых лошадок!), покусала три десятка стражников и за какие-то пол часа заработала себе репутацию, не уступающую королевской. По крайней мере расстояние, на котором старались держаться прохожие, было как раз тем, что было предусмотрено церемониями. …И вот теперь кобыла с видом ценительницы изучала замысловато переплетенные медные веточки ставен (и горшок с цветами на подоконнике). Благоразумные горожане больше не пытались высказать ей свое мнение и споро обходили приобщающуюся к прекрасному Вешалку широким полукругом. Первым делом чуткая лошадь услышала ругань и недовольные возгласы, из тех которые, которые всегда сопровождают продвижение в людском потоке против течения. Вслед им откуда-то из далека донесся уже несся дикий вопль, а на свободный островок перед конскими ногами вырвалась перепуганная девушка. Она была не высокой, в пестрой помятой одежде из шелка, с огромными, на пол лица испуганными глазами. Кто-то из доброхотов в толпе пихнул красавицу в спину и она, не удержавши равновесия, шлепнулась на колени. И замерла – странное рыже-белое создание явно казалось ей опасным. - А ну стой, зараза! Ох что я с тобой сделаю, если доберусь, - рык разнесся над головами прохожих. При первых же звуках этого голоса, девушка вжала голову в плечи и в ужасе обернулась назад, снова посмотрела на лошадь. И, вероятно, настолько был велик её страх перед идущим сзади басовитым человеком, что она вдруг подхватилась с ног и кинулась к рыжей кобылице.
Котик: За три часа любознательной прогулки Котик держал в одной из рук толстую книгу, с пока непонятными записями. Парень с предвкушением ждал того момента, когда сможет заняться переводом своего нового приобретения. Единственным, что оттягивало этот момент, была кобылка Змея, которую все же следовало бы найти. Эльфинитка нашлась довольно близко. Впрочем, через пару мгновений Котик понял, что в Анохене главное не расстояние, а плотность людского потока, который увеличивался по приближению к лошади. Инквизитор ощутил приступ ярости, когда какой-то горожанин наступил ему на ногу. Последний так и не смог объянисть страже, почему же он споткнулся о собственную ногу и из-за чего успешно сбил еще впереди идущих. Начавшаяся куча-мала сыграла на руку оборотню, так как процент плотности на пути к Вешалке несколько снизился. Лошадь стояла в пяти метрах от толпы, откуда вышел Котик. На спине у нее сидел незнакомый демон. *Месть эльфинитки своему хозяину за измену? Вполне возможно... Может, подсказать Вешалке дорогу к Змею и посмотреть, что будет? Чтож, интересная мысль...* Взгляд парня наткнулся на просочившуюся между народа девушку. Ее лицо было знакомо Поднебесному, но копаться в собственной памяти или в голове девушки, показалось ему не слишком увлекательно. Она выглядела напуганной. Причина ее страха подавала голос где-то в глубине толпы. Девушка замерла и все же решилась подскочить к эльфинитке. *Чтоже такое ужасное за ней движеться?* - невольно заинтересовался Котик.
Луннария: Поначалу, девушка испугалась, что удар вышел слишком сильным. Но лишь поначалу… Вероятнее, все же переиграла, слишком глубоко вжившись в роль… или попыталась обмануть себя? Что бы сделал циничный взрослый, окажись он на месте на`аши? С честью отыграл бы последнюю сцену, после на кого-нибудь наорал, а потом завалился спать. Что бы сделал ребенок? Разревелся, не понимая, что творится вокруг, почему все именно так, а потом убежал, желая хоть ненадолго спрятаться ото всех. Что бы сделала сама на`аша? С удовольствием бы разревелась, по пути наорав на хоть кого, а потом забилась бы в угол, скромненько царапая стену и что-то бурча под нос. Но, увы, не всегда нам дается делать именно то, чего так активно жаждет сердце. Вот и сейчас Таль приходилось, понукая саму себя, идти, наслаждаясь хотя бы тем, что расталкивать остальных людей не приходится. Совершенно запутавшаяся, растерянная, наполовину напуганная… Так и хотелось зареветь в голос, или, на крайний срок, побиться головой о ближайшую стену – найти хоть какое «отвлечение» от раздиравших душу чувств… Одно чувство было совсем явным – девушка чувствовала себя законченной сволочью… В общем и целом, «утопленник» уныло плелся сзади, тихо шмыгая носом и пиная по пути какой-то камушек. Настроение усугублялось и тем, какие взгляды иногда бросали на неё люди-люди-человеки. После таких взглядов возникало дикое желание пойти в воду и попытаться соскоблить с себя все-все… когтями, не считаясь с тем, что можешь ободрать кожу – настолько эти взгляды были неприятны. Летунья даже не могла себе представить – как же все тут живут? Смеются, работают, любят?.. Или тут этого нет? Даже в немного эгоистичном разуме на`аши это пока не хотело укладываться… Сначала она просто была подавленна. Сначала… Внутри начало подниматься тихое когтистое недовольство – обычная защитная реакция любого здравомыслящего существа, ведь все чувства переходят в гнев точно так же, как этот гнев может перейти в слезы. Он сам сказал… она сделала, пересилив себя, что теперь? Опять что-то не так?! Где-то глубоко внутри тихий голосок ехидно спросил: «А если он тебе с обрыва спрыгнуть скажет – спрыгнешь?». Спрыгнет… еще как спрыгнет… а потом налетит сверху и по рыжей макушке настучит – чтоб неповадно было подстрекать. А что? Это у неё хорошо получается… по макушке-то… даже слишком хорошо… Грубо посоветовав внутреннему голосу заткнуться («Ну-ну…»), Летунья уязвлено засопела, не замечая, как её собственные коготки, полностью неконтролируемые со стороны хозяйки, увлеченно расцарапывали кожу перчатки, втихую жалея о том, что до кожи самой Эйвенталь добраться невозможно. Она чувствовала, как горят у неё щеки, но ничего с этим не могла поделать… слишком многое произошло, чтобы не суметь продолжать сохранять привычное самообладание. Жалобный взгляд скользил по чему угодно, лишь изредка спотыкаясь о спину даро. Кстати, о спине.. что значит сея татуировка, полуприкрытая растрепанными волосами? Интересная, необычная. Нужно будет спросить… но все – потом… А сейчас, сейчас… может он не расслышал? «Нить» порвалась? Да нет, все еще на месте… не хочет отвечать? Пойти, прилюдно извиниться, сломав всю игру, в которой уже так далеко зашли? Обидеться самой?! Плюнуть на все-все-все и попытаться самой выбраться из этого проклятого места («Конечно, и попасть обратно в клетку… уже можно сочувствовать тому, кому посчастливится приобрести?»)?!? «Матч» она поймала сразу – да так и чуть не села от неожиданности. А потом с легким подозрением и плохо скрываемым удивлением уставилась на спину шагающего впереди Пернатого. Просто так влезть бы к нему в мысли у неё не получилось бы – это она уже давно уяснила для себя. Соответственно, он сам захотел, чтобы она их увидела. Но зачем?... Она же… Удержаться все равно не получилось – слишком уж фантазия у Змея оказалась смешной. Таль сначала тихо, а потом, вовсю маскируясь, захихикала. И теперь ей было все равно, что на «ханского сынишку» смотрели совершенно другим, сочувствующе-брезгливым взглядом («Психи есть везде.. а что ждать от такого пришибленного психа?»). Кого это волнует? Сейчас девушка была даже готова простить за то, что кое-кто вовсю наладил продажу сувениров (задумываться о том, что там такое белое мелькает не хотелось). Кстати, что тут делают эти странные бледные личности?.. Или у Змея и до этого стройной толпой бродили несколько иные фантазии? А вот толпа Змеев её порадовала – не у одной у нее, значит, крыша едет. Тем более, хоть кто-то за неё, вон как активно болеют… Или надеются, что трофеев больше получится? Веселье слегка притупилось, едва девушка разглядела, во что была наряжена «Лунна» в веселом воображении Змея. Ну, ладно, ЭТО с большой натяжкой можно назвать нарядом дикой амазонки с джунглей. Но, извините, представлять такой наряд на ней, скромной студентке? «Да уж, скромной… а у кого юбки с разрезами чуть ли не до пояса?» - ехидно спросил кто-то внутри головы. Вероятно, именно этот кто-то не захотел последовать недавнему совету. Возмущенно фыркнув («Хм-хм, а нарядец-то неплохой, как думаешь?»), Таль прожгла многообещающим взглядом спину даро. Ну что же, дорогой мой, будет тебе веселая «брачная ночь»! «- Так, свечи, ароматические масла, благовония, цветы и легкая расслабляющая музыка… ничего не забыли? Ну, со свечами порядок – отделение некромагии; масло и цветы можно у алхимиков спереть в Школе. А вот с расслабляющей музыкой… во-первых, нагхыр; а во-вторых - кого нанять? Эльфа? Ведь подглядывать же будет, еж любопыт… - Заткнись.. - Ой-ой-ой, я весь дрожу… припомнишь еще мои советы! Да я… - Заткнись. - Но… - … !!! - Молчу-молчу…» Летунья тихонько и нервозно хихикнула в кулак - для полноты картины осталось только раздвоение («…растроение, расчетвертение… как там дальше?») личности получить. Ахха, и будет толпа Лунн бегать по Анохену, спотыкаясь и приводя местное население в заблуждение и ужас. А уж как обрадуется сему факту один рыжик… О, да, он будет просто в восторге… Стараясь не прислушиваться к бурчанию в голове («…так, а еще можно заказать кровать с балдахином…»), на`аща вовсю пыталась успокоится. Как там советуют? Глубокий вздох, самовнушение – я тут одна, я личность… Дорога не запоминалась – было некогда, да и все было настолько необычно, что становилось обыденным… Такого Таль никогда не видела раньше. Но и не испытывала по этому поводу никакого беспокойства. Все вокруг смешалось в одну бесконечную мешанину, в которой единственное, что было удостоено внимания – спина Змея и его же мысли, которые он так тщательно транслировал девушке… и кто только так научил?... Вывеска заведения впечатляла… но не она заняла внимание. Взгляд мальчишки ей не понравился. Очень-очень не понравился – слишком изучающий, словно паренек всерьез заподозрил, кто перед ним. А может, просто нашел ближайший объект для своих шуточек. Слишком скрываемо-презрительный, но так и лучащийся «доброжелательностью». Она поняла, что её оскорбили практически сразу. Уж что-что, а это понять удалось даже ей. Но… Нужно ли было что-то отвечать в ответ? Разумом стихии свою дочь не обделили («Хотя, почему-то упорно напрашивается обратное, не находишь?»), да и кто в трезвом уме рискнет сунуться к парню, у которого такой даро?! Если даже Змей казался «мальчиком» («…не совсем, но близко…») по сравнению с этой горой мышц, то что уж говорить о несчастной, но впечатлительной, костлявой девице, которая даже по сравнению с этим же рыжим даро кажется чем-то очень мелким, низким и невзрачным («Зато оригинальным!»)? К сожалению для некоторых, страстью к суициду на`аша даже в таком шоково-подавленном состоянии не страдала. Поэтому, она ограничилась лишь скромным, но глубокомысленном постукиванием коготком по лбу («Есть там кто живой?... молчат, странно, не правда ли? Но, ожидаемо, э?») и снисходительной тенью глуповатой ухмылки. Не можешь укусить – не скаль зубы. Иначе ведь всегда есть шанс, что тебе их мило выбьют. Вздохнула и, скосив взгляд на Змея, толкнула лапкой дверь. Аромат свежеприготовленной (а то и бессовестно разогретой) еды; тонкий оттенок перегара; нечто, не поддающееся определению и едва уловимая тень чего-то до безобразия сладковато-гнилого… Трактир, практически ничем не отличаемый от своих братьев-близнецов. Разве что, в таком трактире девушке не приходилось бывать. Не слишком много народу, не слишком мало. Гул стоит, но свободные стоики еще есть. Где-то мелькают расторопные разносчицы, покладисто хихикая на пошлые заигрывания посетителей, за стойкой спрятался трактирщик, деловито надраивающий оную стойку тряпкой, наверняка раньше бывшей хорошей, но старой рубашкой. Под самым потолком плавает легкая тень – вероятно, кто-то курит… или что-то горит? От запаха Рия чихнула. Да не один раз, а много-много, как маленький котенок попавший на солнце – они же так забавно и тихо чихают, особенно когда попадают любопытным носом в цветок, полный пыльцы. Недовольно потерла кончик длинного носа, без особого любопытства озираясь. Поправила спадающую рубашку, стараясь особо не натягивать её на теле – мало ли, кто что разглядит («Ух-ты, а есть что разглядывать, да? Эй, я с тобой говорю!..»)? Сейчас ей хотелось лишь одного – побыть без посторонних… Разобраться в себе… и снова взять себя в руки… …ведь одним только стихиям известно, какая буря чувств бушевала внутри такой безразличной с виду девушки… Вернее, капризного парня, верно?..
Пернатый Змей: Может действительно стоило стукнуть этого ребенка чем-нибудь тяжелым и оставить полежать в сторонке? А потом забрать на обратном пути, а? Летунья показала себя неплохой и талантливой актрисой, но… Даже слепой и глухой даро почуял бы все, что у неё на сердце. Ну и стоит так убиваться? Подумаешь, ударила! Каждый день сотни обитателей Анохена, от мала до велика, бьют своих рабов и за дело, и просто ради удовольствия. И никто из господ (что, согласитесь, прискорбно) еще не умер, замученный собственной несуществующей совестью. А они всего лишь играют. Притворяются. Шутят. Всего-то! Да неужели ей никогда не хотелось запустить коготки в его несравненную мордалю? Ну, так представилась вполне подходящая возможность. И в чем же дело?! Кажется, даже видение-шутка не произвела должного впечатления. Кое-кто сдавленно похрюкал, просиял улыбкой на все 32 (народ дружно шарахнулся еще подальше), но так и не выбросил всю свою моральную дурь из головы. На колени что ли пасть и тоже возрыдать с горя?... Змей мало кого жалел и, почти всегда, это чувство сопровождалось легкими уколами того, что люди называют виной. Иными словами, он сочувствовал лишь тем, кого сам же и загонял в угол. Итак, прекрасному, гениальному, неотразимому, восхитительному, скромному и талантливому мерзавцу ЖАЛКО самую глупую, упрямую и нахальную девицу из всех, которых он когда-либо встречал. А это самая девица готова возрыдать из-за того, что съездила извращенцу и вообще нехорошей личности по наглой морде. Ну и после этого вы все еще пытаетесь найти смысл жизни, а? Обидно студентики не знают – прослезились бы от умиления. Или умилились до прослезения?.. К слову, о даро… Пока странное дитя с его рабом загоняли в ящерятню своих питомцев, Змей рассмотрел то, что его так заинтересовало. Медведь и Лис. Любопытно, очень такой знакомый рисунок. Где бы он мог видеть эту метку? Отдельно от её носителя? Вот тебе и хорошая память! Медведи отличались силой, лисы – хитростью и почти полной магической бездарность. Не удивительно, что первых выбирали наводить ужас на горожан, а вторых - предпочитали исключительно торгаши и купцы. Ну, вот и где закопалась с тоски логика тех, кто ТАКОЕ смешал?! Некроманту тут же представилась толпа воображаемых Змеев, возмущенно ломившихся в обитую железом дверь маленького домика с немногословной вывеской: «ПАМЯТЬ». Было же что-то мельком услышанное в разговоре, увиденное, кажется, в череде других картинок из книги. Что-то важное такое… Но тут скрипнула дверь, открываемая Лунной, и почти явившееся знание (в облике древней старухи с бородавкой на носу) соорудило кукиш и захлопнуло дверь перед самым носом огорченно надувшихся Змеев. Ну вот! Оригинал резко тряхнул головой и потащился следом за «своим господином» внутрь заведения. Воистину! В Городе Вечного Лета ничего не меняется! Нет, конечно, и девушки-подавальщицы и сам трактирщик, пузатый и круглолицый, как и все его племя, были другими, но вот огромные начисто выскобленные столы и лавки… Народу было немного: обедать еще вроде бы рано, для завтрака – поздно. В углу резалась в кости веселая, с вчерашней ночи не просыхавшая, компания, за другим столиком несколько аристократов презрительно кривили носы и вели светские беседы, но в основном, посетителями таверны оказались самые заурядные горожане, из всех которых только можно представить. Вкусно пахло свежим печевом и жаренным мясом. Симпатичные рабыни споро разносили среди публики подносы с мисками и кружками. Причем, непонятно было на что больше пялятся заказчики: на вожделенную (и весьма вкусную!) еду, или на выпирающие из полупрозрачной одежды девичьи прелести? Ко всему этому совершенно бесплатно прилагался бледный дымок тарики, в простонародье весьма справедливо именуемой дурман-травой, которому полагалось скрашивать одинокие будни уставших людей обществом зеленых человечков. У самого Змея на эту дрянь был врожденный иммунитет, а вот у Летуньи, похоже, аллергия. Прелестно! Ханский сынок, который чихает от запаха благовоний! Ну и что с ней (или все-таки с ним?) прикажете делать? - Что угодно господину? - хлопая глазками, правда без особого старания (явно не привлеклась мужчиной типа «пугало») вопросила очередная прелестница. Причем, можно сказать, в ярко выраженном смысле последнего слова. Красавица окинула беглым взглядом странно одетого раба не менее странно одетого господина, верно оценила и мигом изобразила на симпатичной мордашке наиживейщий интерес к гостям. Ну и что, что диковинно одеты? Может это нынче у них мода такая, а? Главное – бедный такого раба держать не станет! – Комнату, обед или…, - огромный бюст многозначительно колыхнулся, едва не свалив с ног все еще прибывающего в прострации юного хана (Эй, да хватит уже убиваться из-за такой ерунды, нэ?!), - страстную красавицу?... - Мой господин не интересуется красавицами! – вполне правдиво и с должной долей возмущения в голосе (только бы не заржать, а?) взревел некромант, споро состряпав колоритную харю «сколько я зарезал, сколько перерезал». Девица с перепугу попятилась назад и сдавленно икнула, но мужественно вспомнила о своих обязанностях (а точнее о розгах в руках своего господина) и заметно поскучневшим голосом предложила заменить «страстную красавицу» на «ласкового мальчика». А что? В этом что-то есть, а? Змей быстренько сварганил задумчиво-серьезную физиономию, украдкой отодвигаясь подальше от своего хозяина. - Нет, только комнату и завтрак, - с видимым огорчением отказался даро, уже сообразивший что от самой Летуньи никаких внятных заказов ждать не придется. Но – увы – даже с таким выбором дела обстояли неважно. Красавица, набрав в грудь побольше воздуха, на одном дыхании выдала двадцатистраничное меню, от которого у любого нормального человека пропал бы аппетит. Нет, ну кто станет есть глаза ящеров в винном соусе? А ножки больших пауков? А…. кхм… неужели это тоже съедобно?!... Пришлось снова осаживать увлекшуюся рабыню. По итогам ожесточенного продовольственного консилиума (в ходе которого даро спешно пересчитывал припрятанное в его кармане состояние) было принято решение о поставке в комнату «великого и мудрого хана» две буханки свежеиспеченных хлебцев, целую миску мелкой жареной рыбки, в изобилии обитавшей в местных речушках, и огромное количество горячего травяного чая. Оставалось надеяться, что кое-кто ничего не имеет против водоплавающего завтрака. После такого прелестнице не оставалось ничего другого, как получить в свои загребущие ручонки положенную плату и, колыхнув бюстом (А мало ли? Вдруг господин передумает?), проводить гостей в оплаченную комнату. Змей, стараясь как можно незаметнее подталкивать в спину своего пребывающего в полной прострации хозяина, спустился по знакомой лестнице в длинный коридор со множеством одинаковых дверей. В Городе Вечного Лета, в отличие от наземных людских обиталищ, жилые комнаты располагались ниже хозяйственных и гостевых помещений. Так, не без основания, считалось, надежнее и безопаснее. Что же до самого помещения, в котором им предстояло провести ночь, то оно оказалось маленьким, но чистым. В углу комнаты пристроился камин. В одном экземпляре красовались так же роскошная кровать, шкаф и рабочий стол. Окна не было, зато четыре развешанных по углам магических шарика успешно выгоняли прочь темноту. Змей скосил глаза на свою спутницу. Придется и ночью оставлять их зажженными… - О мой хозяин, - рьяно бухнулся на колени даро, стоило только двери закрыться а каблучкам провожатой процокать обратно по лестнице, - чей свет мудрости подобен звездочке в ночи (гхыр разглядишь), поведай презренному рабу твоему что гложет твое жестокое сердце? – Змей пару раз трагично шмыгнул носом и постучался головой о деревянный пол. Звук вышел на редкость глухой и обнадеживающий. В смысле, прибавить еще гениальности к уже имеющейся в наличии пока не святило.
Луннария: Настроение залегло под минусовой отметкой, порываясь спустится еще ниже, но, увы, пока это у него не получалось. Чихая, с остервенением почесывая покрасневший кончик длинного носа, Таль с тихой ненавистью смотрела на окружающий мир. До тех пор, пока недовольство не сменилось истинным удивлением – знания прелестницы относительно «угождения» господ впечатляло и будь на`аша действительно маленькой девочкой – покраснеть пришлось бы еще раз. Под напором страстной девушки Лунна чуть было не грохнулась, во все глаза глядя на неё. Вернее, на орудия труда, которые она так эффектно демонстрировала, приводя во впечатлительную душу на`аши легкую зависть и комплекс неполноценности («Хороша… слышь, соглашайся. Хоть одному из нас весело будет!»). Отвечать не хотелось («А тебе завидно, да?»). Да и кое-кто великолепно справился с этой ролью. Даже очень хорошо («Ревнует или смеется?..»). За справедливое огорчение даро, у Рии снова зачесались лапки. Ах, ласкового мальчика? Тогда уж лучше «страстную красавицу» - будет хоть у кого богатый жизненный опыт получить. А что, вполне неплохо – с подробностями, всеми деталями и прочим-прочим. Потом все законспектировать и продавать за неплохие деньги в Школе, растлевая молодое поколение. Заодно, на приданное наберется. Вот только после этого что сделает Волк со Змеем… почему именно с ним? А кто самый крайний? правильно… Меню впечатлило… несильно. Конечно, особого ажиотажа не вызвало, но и жгучего отвращения не находилось – мало ли чем кто питается? Несчастная еще не была на одной из лекций, где проходили эту познавательную тему – вот тогда да, с урока сбежала более половины учеников, а другая половина, увы, не добежала. Зато у лектора было самое садистское лицо, до которого еще работать и работать даже Пернатому. Заказанное Змеем не вдохновило. Рыбу Эйвенталь не особо уважала, относясь к ней как к чему-то невкусному, но, тем не менее, полезному. Есть можно – сойдет. Ну, а в случае чего, рыбу будет трескать даро, а она ограничится хлебом и чаем. Хотя… смотря, какая рыбка… Бросая чуть пугливо-недовольные взгляды на «прелестницу», девушка вздохнула… н-да, все же не слишком хочется быть ханским сынишкой. Во всяком случае ТАКИЕ взгляды долго терпеть Таль не сможет. Главное, чтобы в дверь никто не скребся… И все таки, зачем столько разных запахов?! Они тут что, благовония делают? Такой запах был знаком Ри лишь однажды – когда алхимики что-то нахимичили, спутав реактивы и весь Замок представлял из себя очаг резкого запаха, на который из всех близлежащих окрестностях сбежались коты, терроризируя несчастных учеников и противно воя, пытаясь проникнуть внутрь. Лестница вниз? «Постойте-постойте! Во всех нормальных заведениях комнаты для гостей – наверху! Мы так не договаривались! А-а-а-а-а-а!!..» Сохраняя каменно-спокойное выражение лица, Летунья покорно шла следом, подавляя стойкое желание повернуться и укусить «дополнительную тягу» в виде одного рыжеволосого парня. Не надо меня толкать! Сама могу идти! Честно-честно!.. и ноги у меня не подгибаются – тебе только кажется! Вот только почему где-то там внутри начинала нарастать легкая паника, а? «А я ведь предупреждал! Предупреждал, нет?! Нет?? Так предупреждаю – сматываемся отсюда, это плохо кончится! Сма-ты-ва-ем-ся! Ты же тут свихнешься…» Поздно… уже…к тому же, сейчас не до страха… Апчхи!.. «- Слушай, прекрати так переживать! Ты меня нервируешь! - Предлагаешь мне спокойно об этом забыть? - О чем?! - Я его ударила… - И дальше что? как будто ты никогда этого не хотела… - Но… - Помолчи! А то не ты там, в пещере, лапы распускала, а познакомилась с камнями! - Но ведь не ударила! - Но ведь хотела?! И потом… кто тут грозная студентка Левиафанов, а? тебе даже чувства такого нельзя испытывать! Нет его в твоем словаре – запомни! - Какого слова?.. - А то ты не знаешь!» Комната производила на слишком хорошее впечатление. Маленькая – такая в темноте просто отлично будет влиять на психологическое состояние несчастной. Кровать одна, хотя бы большая. Свет есть – уже плюс… маленький такой, чуток успокаивающий. Камин… что-то среднее, раз камин большой, то и огонь будет большим, горячим, ярким. А это дополнительный страх, который, впрочем, меркнет по сравнению с темнотой и становится, чуть ли не спасением. Чувствовалось, что сегодня будет веселый конец дня-ночи… потому как уснуть со светом Таль не могла. Но и в кромешной темноте в такой комнате находится не хотелось. Возникали справедливые подозрения, что вряд ли Змей обрадуется, если в него опять вцепится маленький когтистый зверек, что-то скуля о несправедливости мира. Не обращая внимания больше ни на кого, девушка плашмя упала на кровать лицом вверх. Хотя бы удобная, в меру мягкая, но не проваливающаяся… Скосив глаза и задумчиво почесывая кончик красного носа, девушка с легким любопытством посмотрела на Змея, активно изображающего раскаяние. - Прекрати терроризировать пол! Ему же больно!.. – насмешливо фыркнула она, возвращая глаза обратно наверх, протягивая руку и неприцельно кидая подушку на звук голоса. Серо-голубые глаза безразлично скользили по потолку, словно не замечая, что же там такого интересного. Длинный хвост, быстренько разматываясь, свесился рядом, напоминая эффектный черный хлыстик с чем-то белым на конце. Вероятно, ему тоже надоело изображать из себя пояс. О чем-то подумав, Таль кинула в полет еще три подушки и прислушалась к их мягкому падению – судя по шлепкам – хоть одна да попала.
Пернатый Змей: Подведем итог, нэ?... Спальня. Роскошная кровать. Приглушенный свет. И… подушки! Кто вообще эту гадость выдумал? Одна из прелестей цивилизации, миновав коленопреклоненного некроманта, едва не угодила в камин. Другая оказалась намного точней. В смысле, в камин она как раз и попала. Хорошо хоть, что огня не было, а то пришлось бы потом еще и выплачивать за подушечный ущерб и отравление посетителей угарным газом. Не, ну и где пылкие извинения, а? Где заверения, что кое-кто никогда не поднимет на потрясающего, великолепного и сиятельного мерзавца свою когтистую лапку? Где ползанье на коленях и слезное вымаливание прощения?! Безобразие! Стоило только огорчится по поводу издевательства над одной особой, как она мигом утратила совесть! Змей от такой несправедливости надулся, скрестил руки на груди и демонстративно уставился в потолок. Еще одна спальная принадлежность оприходовала некроманта по спине и мигом исцелила от излишней созерцательности. Следующее метательное орудие было перехвачено прямо над головой длинными ухоженными пальцами. Эй! Сколько у неё их там?! Как оказалось, больше не одной! Даро гаденько улыбнулся, примерился запустить подушкой в отправителя, но… передумал. Мыслить всегда надо творчески, нэ? Потянувшись как кот, рыжеволосый парень грациозно поднялся на ноги. Невозмутимо складировал все спальные принадлежности в одну аккуратную стопочку и, насвистывая что-то веселое, уселся на получившуюся кучу сверху. Ну вот! Теперь всяко не хуже, чем на кровати, а? Кстати, где у них тут огненный камень?... Пока руки проворно делали с детства привычную работу, пробуждая к жизни жаркий огненный цветок, сам даро самым непристойным образом был далек от мыслей о прихотливой стихии. Все выходило не так уж удачно, как хотелось бы. Прежде всего у них слишком мало денег – того, что имеется не хватит и на три дня! А еще надо купить одежду и завести нужные знакомства. Интересно, как отреагирует Летунья, если отправить её на совращение каких-нибудь юных аристократок. Фантазия радостно подсунула видение, в котором некая мадам в уже знакомом минимальном костюмчике со всех ног неслась за толпой позорно удирающих Змеев. Замыкали процессию разъяренные девицы, узнавшие с кем они вчера пили на брудершафт, а памятные русалы с мстительным удовольствием продавали всем желающим камни и гнилые помидоры «по очень выгодной цене». Так точно не пойдет! Значит, придется готовить деньги на выпивку стражникам и прочему работающему во дворце люду. Аристократы порой даже и не подозревают насколько много может знать обычная прислуга. Кто-нибудь должен был видеть Ваэри. Если, конечно, её повезли именно туда. - Эй, девица красная, - некромант таки выделил для образовательных целей одну из подушек. Набитая пером и пухом, она, не долетев до стены, шлепнулась аккурат на чью-то вредную физиономию. Змей довольно ощерился и радостно похлопал в ладоши, - хватит портить аппетит клопам и блохам своим страшным видом! Они же не смогут нами ночью поужинать! Неужели тебе, бессердечной, не жаль обрекать их на голодную смерть?!... В комнату просочилась давешняя прелестница в сопровождении мальчишки-раба. Ну, наконец-то! Девушка тащила в руках поднос с загогулистым медным чайником, кружкой (в одном числе, заметьте!) и парой круглых горячих хлебцев, от запаха которых живот тут же напомнил о пропущенном завтраке. Мальчишка пыхтел и сгибался под весом то ли огромной миски, то ли среднего тазика до самого верху наполненного мелкой, не больше ладони, жареной рыбой. Этого обитателя глубин на рассвете удили в одном из самых больших подземных озер, что бы потом весь Анохен до самого вечера с удовольствием уплетал изжаренный в масле и специях улов. Иным словом, это была как раз та еда, которую в больших количествах поглощали и бедные, и богатые. Бюст угрожающе колыхнулся под материей и давлением обстоятельств: красавица брякнула на стол поднос, одарила ханского сынишку томным взглядом и удалилась, вихляя телом так, словно в комнате была сильнейшая качка. Помощник, получив подзатыльник, подобрал челюсть и вылетел следом. Едва прислуга скрылась за дверью, даро самым наглым образом стянул со стола на пол и хлеб, и чай, и тазик с рыбой, развалился на подушках и с довольным видом принялся поглощать все и сразу. За спиной, в камине неспешно танцевал огонь, бросая причудливые тени на золотистую кожу, на полоски свежих глубоких царапин, на замысловатый рисунок под лопатками. Птица и Кобра. Слишком приметная метка. Жаль, ох, как же жаль, что её не спрячешь! - Не поделишься секретом такой привлекательности у женского пола, а? – невинно хлопая ресницами, осведомился некромант, обгладывая уже третью по счету рыбину, - Кажется, моя репутация гениального и красивого мерзавца потерпела сокрушительное поражение! Ах, горе-то какое, а?! – даро для приличия пошмыгал носом, но своей добычи выпускать ради такого дела не стал. Помахал оголившемся скелетиком и уже серьезно продолжил, - Ваэри просто обязана быть где-то в городе (а если её тут нету – придушу!). Самый постой способ узнать где – поговорить с кем-нибудь из дворцовых. Поражаешься, как иногда люди хорошо запоминают всякие неприметные мелочи. Особенно если эти человеки коронные маги. Одним словом, умный ханский сынок, прикупив себе хоть одну приличную пару портянок, послушно потопает баиньки, а его гениальный раб отправится гм… поговорить с одним старым знакомым… … и уж если беседа перейдет в неправильное русло, придется тебе, малыш, драпать от сюда уже в одиночку…
Вешалка: Это было до того необычно, что рыжуля даже заинтересованно склонила на бок свою изящную морду. Обычно, при виде неоседланной и необузданной лошади двуногие поглупее проявляли дюжий интерес и получали за оный в лоб копытом. Более мудреные личности тихонечко на цыпочках огибали паршивку по широкой дуге и спешили затеряться в толпе. Совсем уж редко попадались настоящие ценители. Они с восторженными лицами восхищались красотой, скоростью и умом рыже-белой кобылицы и иногда угощали её кусочком сахара или яблоком. Вешалка никогда не отказывала. Во-первых, и яблоки и сахар она любила, во-вторых…. какой же даме не нравятся подарки и комплименты? В общем, за немалый срок прожитый у людей, случалось с ней всякое, но такого, что бы под ноги кидались?! Да еще не от ужаса перед ней самой, а перед какой-то двуногой мордой?!... Между тем, перепуганная рабыня поднырнула под конскими ногами, споткнулась и неудачно шлепнулась на мостовую. Девушка попыталась вскочить на ноги, рванулась вперед… но вместо оттого, вся побледнеем, снова неуклюже повалилась на землю, держась руками за лодыжку и тихо заскулив, то ли от боли, то ли от отчаянья. Она озиралась по сторонам, силясь найти на лицах прохожих сочувствие или понимание. Тщетно. Камень и то охотнее заплакал бы, чем жители Анохена. Некоторые особо остроумные личности даже шуточки похабные отпускали на предмет того, что же сделает с ней хозяин. Затравленная и испуганная, она все пыталась увидеть хоть кого-то, кто бы мог ей помочь. И… кажется, нашла! Сперва девушке даже показалась, что она обозналась. Но нет, точно он! Этого человека ничтожная не могла не забыть, не перепутать, хотя и видела всего несколько раз и то мельком. Забыл ли он одну из учениц Храма? Что сделает с непутевой? О Верховном Жреце ходило множество страшных легенд. И, уж верно, люди знали о чем говорят… Но, выбирая между одним страхом, еще не совсем реальным и достоверным, и гораздо более материальным кулаком хозяина, она не колебалась. Последним усилием девушка кошечкой метнулась вперед и вцепилась руками в неприметного и незначительного мужчину так, словно он был по меньшей мере отлит из золота. - Господин… Господин, помнит ничтожную?! Господин, помогите!
полная версия страницы