Форум » Архив №1: игровые темы » Лес » Ответить
Лес
Озерный Дух: Стройные деревья рядком, травка щекочет пузо многочисленным ёжикам, замшелые камушки. М-м-м, а тишина-то какая! Здесь нет надоедливых учителей или тупых учеников. Здесь есть старое поваленное дерево. Как хорошо прилечь на него, положить руки под голову и смотреть в голубое небо, обрамлённое кронами деревьев... Но, чем дальше вглубь леса, тем темнее и страшнее. Не ходите, дети, в лес. Там водятся маньяки, а они могут вас испугаться и умереть от инфаркта. Не ходите, дети, в лес. Пожалейте маньяков. А еще в лесу затерялась одна пещера. Что там, внутри? Никто не знает. Густой мрак подземной пещеры может скрывать в себе немало опасностей. А вдруг это логово дракона?.. Что же, входите на свой страх и риск...
Ответов - 12
Хирантуш: Пришла с улочек Танахи -----> Улочки, как и сам Танахи уже давно давно кончились, теперь вокруг был лес, такой тихий и успокаивающий... Хи шла тут подобно тени, но спокойно, расслаблено, тут её никто не заметит и не попытается напасть. Расслабленно вздохнув, Хира села на самый, по её виду, сухой и чистый камень. Тишина... Глубоко вздохнув, вампирша ушла далеко в себя, перебирая воспоминания тех пяти лет, которые она тут уже провела. Интересно, а выбраться отсюда можно? Хотя, что ждёт меня там, дома? Клан вампиров, которые будут доставать меня, дабы я вступила к ним? Нет, ни за что. Хотя, там я хоть чем-то занималась, а тут... Мысли прервал глубокий вздох, вздох безысходности... Мысли быстро вертелись, как вдруг в голове пролетел один силуэт... М...как же его зовут...Ах точно, он ведь не представился. А жаль. Новообращённый, вполне забавный вампир. Глаза резко открылись, где-то был шорох. Быстро бегая взглядом по лесу, Хирантуш заметила белку, которая замерла в ужасе. Хи прекрасно знала, что у животных интуиция и чувство обоняния развито гораздо лучше, чем, допустим у людей. Поэтому на людей легче охотиться, нежели на зверей. Люди понимают лишь в последний момент, что это вампир, а животные чуют за километр запах вампиров. Белка, воспользовавшись медлительностью Хи, сразу взлетела ввысь по дереву, лишь маленький рыжий хвост мелькал среди ветвей. В принципе, вампирша и не собиралась убивать это маленькое трудящееся существо - толку-то от её смерти? Даже не смотря на своё призвание, Хира имела милосердие, как бы это не казалось удивительно...
Хирантуш: ----> Танахи - Таверна "Три Фазана"
Серый Лис: Лис стоял, прислонившись плечом к дереву и задумчиво грыз соломинку. День только начинался, и чем заняться он еще не придумал. Все таки есть один минус в каникулах - полное отсутствие распорядка. Легко жить, когда твоя жизнь расписана по часам и минутам, а вот, когда проходит первая эйфория каникул начинается тоска... Этими, несомненно глобальными философскими проблемами, Лис, однако, голову забивать себе не хотел, поэтому смачно выплюнув соломинку он, огляделся по сторонам, выбирая дальнейшее направление для движения, поправил, перекинутый через плечо лук и потихоньку двинулся вглубь леса. Погода сегодня однозначно располагает, поэтому прогулка явно затянется на пару часов. Пролетевшие где-то в кронах деревьев птицы весело чирикали, радуясь теплому дню, что очень прибавляло Лису настроения. Друзья не раз удивлялись, почему Лис никогда не стреляет из своего лука по животным. Он всегда пожимал плечами и говорил, что не сможет убить зверя или птицу. А лук... Он знал, зачем он ему. И, хоть Лис не разу не убил человека или иного представителя разумной расы, но оружие это он предполагал использовать именно для защиты от себе подобных. Встряхнув головой, как-бы отгоняя нахлынувшие воспоминания, он не спеша побрел по тропинке куда-то вглубь леса.
Серый Лис: Слегка уставший и сильно голодный Лис лежал под тенью большого дуба и разрывался между чувством лени и желанием поесть. Под дубом было прохладно, дул легкий ветерок и очень хотелось спать, но в тоже время есть хотелось ничуть не меньше... После недолгой баталии чувство голода взяло вверх, что заставило Лиса нехотя подняться и отправиться в сторону Танахи. Предвкушая сытный обед в "Трех Фазанах" он, весело насвистывая какую-то песенку быстрым шагом отправился в город.
Rea: Рея вздохнула в сотый раз за минувший час и вновь посмотрела в окно. - Ой, ваша светлость, не тревожились бы вы так, право слово, - всплеснула руками толстая кухарка, бдительно стерегущая покой хозяйки, - Чайку бы вон выпели лучше, чем в окошко-то смотреть. Что вы в окошке в этом не видели? Рея вздохнула еще раз, отвела взгляд от стекла и нехотя пригубила остывший чай, о котором она уже успела забыть. На душе кошки скреблись, и отвлечься не получалось. Первая волна визитов молодой леди окончилась, старые договоры подтверждены, союзники остались под впечатлением от молодой госпожи и, похоже, не прочь познакомится поближе. Несколько навязчивых представителей благородных семейств уже нанесли дружеские визиты и выразили соболезнования в связи с кончиной лорда. Ангел выслушала их молча, закусив губу и ощущая яд обмана, пронизывающий каждое слово. Горько было осознавать что люди, с которыми отец провел большую часть жизни, с такой легкостью врут в глаза его дочери. Первое время девушки не удавалось выкроить ни минутки свободного времени, и она мечтала хоть на часик остаться одной. Но едва ангел получила в собственное владение целые дни, как в ее сердечко когтистой лапой вцепились одиночество и скука. Леди и не подозревала сколь сильно привыкла к обществу принца. Она скучала и отчаянно нуждалась в его обществе. - Пойду оседлаю Ютта. - Но леди, господин Берн не велел! - Не могу же я вечно сидеть в запрети! - тоскливо пробормотала Рея и пожилая женщина устало покачала головой. Жеребец шел вперед легкой рысью, пофыркивая и встряхивая головой. В отличие от хозяйки, он пребывал в отличном расположении духа и был совершенно не прочь немного поразмяться. Копыта отбивали веселый ритм, ветер трепал гриву. День выдался солнечный, вся округа купалась в золотистых лучах света. Ангел почувствовала себя значительно лучше и перевела жеребца в легкий галоп. Деревья по обе стороны дороги, кажется, слились в одну сплошную стену, когда Ютт рванулся вперед, и сердечко запрыгало в груди, предвкушая полет. Девушка зажмурилась от удовольствия и проказливый дух тут же совершил мелкую пакость. Кто-то вскрикнул, девушка машинально дернула поводья. Серый в яблоках обиженно заржал и кошкой отпрыгнул в сторону, едва не опрокинув кого-то на землю. - Ох, стихии! – ошеломленно воскликнула Рея, - Вы не ушиблись?
Гильгалад: Возможно ли описать красоту мира на каком-либо из языков? На эльфийском, на языке энтов, на людском? Многие писатели старались и всегда безуспешно, значит все только впереди... Стоит лишь вздохнуть, как чувствуешь легкость природы не только вокруг себя, но и внутри. Чувствуешь, что листья неимоверно громко шуршат, будто бы сам мнешь их в руках. Чувствуешь, что речка не просто журчит где-то далеко, а вот она, прямо перед тобой, и ты можешь испить из ее берегов прохладной воды. Это лес. Самый великий из лесов, где старые энты до сих пор стоят рядом с беззащитными деревьями, встречая за двоих любую опасность. Диковинные создания здесь даже не прячутся, а лицом к лицу встречают гостей своего богатого дома. А благородные птицы поют самые великие и прекрасные песни, которые, как казалось, нравятся каждому. Но под вечер все утихает. Легкий туман в лесу медленно-медленно расползается, стелясь лишь под ногами, пряча только мелкую траву, да клоня в сон одним своим видом. Он ведь столь пушистый издалека, как перина, что уже давно ждет тебя дома. Или туман похож на упавшее с неба облако? Ну, конечно! Ведь им тоже нужно где-то спать. Бледный свет от последних лучей солнца еще недолго бродил по лесу, но не слепил никому глаза. А как только осталось лишь три незаметных золотистых его полосы, небо разорвал фейерверк, обернувшийся грозным клыкастым драконом! Он расправил свои волшебные крылья и буквально затопил небо разноцветными искрами. Есть на что любоваться в праздник Дня Лета. Но самое главное, что есть чему радоваться? Наконец, за два года народ смог встать на ноги и осознать, что свободен от прежних бед и горестей и что нельзя избегать великих праздников этого мира. Радость - она одна для всех, но ей необычайно сложно делиться, сложно показать восторг, который уже давно живет в душе и греет ее, как яркие блики звезд греют ночное небо. А ведь праздники позволяют украшать небо этими бликами, превращая их в витиеватые фейерверки… как сейчас. Но не бывало еще таких дней, которыми будет доволен каждый. Старый посох Гильгалад, скрывшийся от чуждого ему гама и веселья в лесу, уже ни один час неподвижно сидел на ветвях старого дерева Фарнэ, корни которого простилались до поселения эльфов - Таурэ. В одном древнем сказании, кажется, было написано, что старые древа связывают все части этого мира воедино, позволяя ему жить, как целому организму, дышать ровно и чувствовать гладко, видеть своих детей. Гильгалад, как и его хозяин, не мог не поверить в старую сказку. Казалось даже, что они видели, как писались такие легенды, но сейчас не об этом. Волшебный посох только минуту назад прикрыл глаза, спрятав их чудесный изумрудно-зеленый свет, пронзающий самую душу. И только третий час он безмятежно отдыхал на ветвях Фарнэ. Что же он делал до этого? Гильгалад, покинувший Таурэ и попрощавшийся с Нимроссом, устремился к Зеркальному Озеру, воды которого, полные магии, даровали ему спокойствие еще на несколько дней. Он любил прохладу того места, чувствовал, как магия там проникает в тебя и живет в такт твоей душе. Но когда жители МироуЛэйка стали готовиться к празднику, он вернулся к лесам, лесам, которые не трогает суета. Кажется, только недавно его огромные крылья, не поломав ни одной хрупкой ветки, были сложены. А сейчас он четко произносит: - Inye la naut`kyn,* - и, вновь расправив крылья, бесшумно слетает с дерева, разорвав часть уже заснувшего тумана и вцепившись в выпирающий корень древа. Глаза волшебного посоха вновь загорелись зеленым светом - два изумруда были волшебны - так любил эти глаза Нимросс, более всего остального любил. Более знания, которое старался во всем отыскать. А сам Гильгалад даже и предположить не мог, что и впрямь красив... до сих пор старый посох видел в себе стража леса и служителя Света, строгого и опасного для своих врагов. Но разве мог зацепиться страшный и опасный энт синей лентой, что повязал ему хозяин на лапу, о какой-то наглый сучок, торчавший из земли? И ведь даже не заметить этого! Нет, конечно. Об этот сучок зацепился пускай и абсолютно необычный, но всего лишь старый артефакт. * Я не слеп.
Маргрет Бледная: Медленно вставало солнышко, озаряя кроны деревьев, проникая внутрь леса, где обычно стояла тень, скользя по неподвижной глади озёр, убегало от рек бликами на их воде, запутывалось в тонкой паутине, ласкало красочные перья жаворонков, отчего птицы открывали глаза и воспаряли в небо, что бы пропеть хвалебную песню ещё одному дню, прекрасному или нет покажет время. Трели будили зверей, загоняли ночные ужасы под корни стариков-деревьев. Просыпался лес, негромко шумела листва, скрывая в глубине чащи сказки. Лес просыпался и вместе с ним просыпалась Маргрет. Кровать её не имела каких-то излишков - матрас с соломой, белая хлопковая простыня, да шерстяное одеяло, ныне лежащее наверху шкафа и смиренно ждущее своего часа. Не открывая глаз, гарпия повернулась набок, высвобождая крылья, и сладко потянулась, арфой выгнувшись на узкой кровати и, потеряв равновесие, плюхнувшись на нечто пушистое, мягкое и, как оказалось, белое. Эрлюг, свернувшийся калачиком сбоку от кровати, удивлённо приподнял обе головы и воззрился на девушку, лежащую поперёк его львиного тела. Впрочем, замешательство длилось всего секунду, после которой он, извернувшись, принялся "умывать" лицо хозяйки. Замахав руками и оттаскивая поочерёдно обе головы, гарпия звонко смеялась, стараясь подняться. В ответ под потолком зазвенел ловец ветра, как хороший служащий уведомляя о том, что через мгновенье перья девушки будут взъерошены летним другом птиц. Девушка пролежала несколько минут рядом с белым цербером, наслаждаясь спокойствием и солнечным светом, льющимся из огромного окна напротив кровати. Вздох, ещё раз потянуться и встать, отряхивая перья от незаметных пылинок, чьё количество стремилось к нулю. Как и любая другая "свирепая женщина" Маргрет не спала в одежде, укрываясь третьей парой конечностей, золотистыми крыльями. Тепло и уютно - что ещё для счастья надо? Погладив по холкам две любопытные мордашки, девушка быстро накинула на голое тело лёгкую одежду и спустилась вниз. Дела не ждут! К полудню, уладив все необходимые дела, девушка решилась прогуляться, зная что сегодня никто не придёт к ней в обитель и не попросит помощи или предсказывания будущего. Но гулять просто так не стоило, поэтому она залезла в свой любимый шкаф со множеством небольших ящичков, где в каждом, плотно обернувшись бумагой, лежали пучки особо сильных трав, которые просто так не достать. Ещё вчера закончилось Зябликовое око, так необходимое в лечении ран и расстройств желудка, не осталось ни веточки Малинового цвета, из которого готовилась успокаивающая настойка для людей и который был любим всеми известными птицами за сладковатый вкус листьев и горчинку тоненьких веточек, всего-ничего осталось Огнецвета, в растёртом виде который служил прекрасной оградой от инфекций для открытой раны, Артанитовые листья, Ягоды Перни, цветки Звёздной Росы - многие из запасов требовали пополнения, поэтому Маргрет, немного подумав и прикинув количество монеток в своём кошельке, решилась отправиться в Таурэ. Собиралась гарпия быстро, не более двадцати минут, три четверти которых она потратила на поиски нужных названий в пыльных томах старого издания "Травы лекарственные". Пригладить перья, осмотреть крылья на наличие незапланированных и случайных переломов, ещё раз перепроверить содержимое сумки - это не заняло и пяти минут. Эрлюг, мирно дрыхнущий под рабочим столом одной головой и наблюдавший за приготовлениями другой, широко зевнул и, подняв бренное тело, ткнул холодным носом в незащищённую от такой подлости икру девушки. Удивлённо дёрнувшись, гарпия случайно задела кончиком крыла вторую морду и теперь две пары глаз заинтересовано смотрели снизу вверх. Гарпия присела на корточки и погладила обе головы по макушкам, стараясь спокойно улыбаться и разделять внимание на всех. - Эрлюг, не бойся, я скоро вернусь, - очередная попытка оставить щенка цербера дома провалилась. Как, собственно, и следовало ожидать. Негромко рыкнув, львёнок лизнул нос хозяйки и встал на её колени передними лапами. Маргрет прыснула от смеха и взъерошила шерсть между шеями. - Ладно, ладно. Но чур не гонять малышей! - предел радости с треском был выбит разлившемся счастьем белого, тут же устроившему очередной приступ умывания гарпии. Звонкий смех и топот четырёх лап стали аккомпанементом для начала коротенького путешествия. Бледной очень нравилось бывать в Таурэ. Было в нём что-то родное, затаскивающее душу в себя и не отпускающее просто так. Здесь можно было гулять весь день, что, собственно, и случилось. Когда Маргрет закончила с травами, закат уже почти угас на другом краю земли. Заворожённая алыми отсветами на зелёной листве, гарпия поднимала и поднимала глаза вверх, провожая солнышко, ровно до тех пор, пока взгляд не наткнулся на большую, чересчур большую тень на ветке. Сначала ей подумалось, что это всего лишь случайный образ, созданный мешаниной из силуэтов деревьев и листьев, но, моргнув и тряхнув головой, девушка поняла что ошиблась. Там, высоко в кроне одного из старейших деревьев Таурэ, действительно сидела птица. С трудом оторвав взгляд от необычного зрелища, Маргрет поймала за рукав молодого эльфа и, кивнув в сторону неожиданного гостя, спросила, тщательно подбирая слова. - Man sina?* - услышав сильный акцент незнакомки, мужчина улыбнулся и качнул головой. - Это? Энт, - на чистом общем языке ответил путешественник и собрался идти дальше, когда понял, что ни цепкие коготки не хотят отпускать рукав его одежды, ни золотистые глаза не выражают понимания, а смотрят удивлённо и неверяще. - Друг старика Нимросса. Простите, мне надо идти. Через секунду произошло сразу три события - внутри головы взорвалась бомбочка, настроенная на имя белого чародея и мысли помчались в этом направлении, слетел орёл с изумрудными глазами вниз, заставив инстинктивно обернуться гарпию и откуда-то из кустов малины, весь в листьях и колючках, выбрался Эрлюг, переваливающийся с лапы на лапу. Увидев же орла, двухголовый напрягся и встал между птицей и Маргрет, которая тут же бросилась на колени, дабы обнять львёнка и успокоить. Мыслимое ли дело, что цербер был в два с половиной раза меньше чем некий энт? Когда существо заговорило (хотя это больше было похоже на передачу мыслей), девушку можно было смело уносить - чувства трусливо оставили её в одиночестве перед тем, встретить кого она так мечтала, но столкнувшись лицом к лицу, испугалась не меньше зайца перед лисьей мордой. - Elme la tarsa elye...** - запинаясь и подскальзываясь на произошении, девушка едва выговорила фразу на эльфийском, поглаживая коготками белую шерсть волнующегося Эрлюга, который явно не доверял большой птице. Или был просто напуган его размерами. *Кто это? **Не хотели побеспокоить вас.
Гильгалад: Небо не выдерживает тяжелое солнце, вот оно и падает за горизонт, даруя нам более легкие звезды и луну на ночь. Но напоследок золотые лучи его невероятно красиво могут раскрасить лес... Лишь пару раз за год такую картину ловят глаза неумелых путников и никогда ее не увидеть черствому сердцу. Переплетаясь эти золотые, будто бы нити, рушатся на землю и рассыпаются в лесу. Сменяя тень от деревьев небывало легкий, но такой яркий свет ровно всеми цветами радуги разукрашивает темный мир. Вода в меленькой речке отражает блики солнца и кажется, что внизу горят свечи, выжигая узоры на листьях и стволах деревьев. И даже туман в такие моменты не может противиться миру и приобретают небывалые формы, иногда он кажется лесным зверем, а иногда и небесным созвездием. Эту картину нередко дополняют и живые существа, иногда хитрый лис отдыхает под деревом с поющей листвой, иногда птица спит в играющий нежную мелодию кронах... Гильгалад недалече как схватившись когтями за хрупкую ветку смотрелся волшебно. Свет последних лучей освещал контуры небывалой птицы, пряча наполненные красками перья. Только хвост, в котором играл шутник-ветер, свисал вниз и иногда пропускал между пушистыми перышками своими легкие играющие друг с другом блики. Но долго он так не просидел, ведь помните? Расправивший крылья орел заслонил ласкающий свет прощающегося солнца и спустился на землю, гордо сложив огромные крылья да своеобразно приветствуя первых за этот день гостей. От прежнего доброго и приветливого к путникам Гильгалада осталось совсем не много, если уж хоть что-то осталось. Помнится, как в былые времена он, величественный энт, поджидал очередного неспешного путника и заслонял дорогу ему своими колючими ветвями. Вестимо, не путал он их и не пугал, разве что говорил им добрые сказки на вековом языке энтов, что звучал две сотни лет не прерываясь ни на минуту из его уст. Тихий-тихий язык, который не каждому дано услышать и ни каждому понять. Мало кто говорил с ясенями, дубами или же стройными березками, иные и впрямь говорили, и сказания их об этом языке были чудесны. Несколько дней приходилось им слушать лес, искать легко проскальзывающие слова в шорохах и хрустах или же в упавших и летающих листьях. Но, наконец, услышав... ах, какой это был язык. Жаль, сейчас он почти утрачен. Даже сами энты, порой, молчат столетия, а уж о прислушивающихся путниках не стоит и молвить слова. Гильгалад любил свой язык. До сих пор волшебный посох не видит такой красоты нигде, как в звуках лесной глуши. Даже эльфийский, язык магов, никогда не ласкал ему уши и не грел сердце так, как делали это в далекие времена голоса сестер да братьев. Времена, жаль, те давно утрачены в прошлом и забыты в сказках, а горесть и досада почему-то не исчезают никак... И вряд ли когда-то оставят они душу орла. Да какая там душа... посох даже не верит, что имеет такую. Он прекрасно знает, что только души умерших самых гордых и красивых в мире птиц, отважных орлов, живут в нем, но есть ли собственная? Волшебник Нимросс говорил ему, что, конечно же, есть, ведь любит он его за душу, а не плоть. Как хочется Гильгаладу поверить ему, а пока не удается. Как-то расстался он на долгое время с магом из-за корысти одного лиса, тогда вот он вновь прочувствовал спокойствие энтов, почувствовал, что душа его до сих пор связана с землей, что до сих пор где-то в глубине сердца слышит и говорит он со своим миром. Но столь недолгий был разговор, что осталась лишь пустота. Не хочется верить, что души нет, но и что она есть поверить необычайно сложно. Не имеющий собственных мыслей энт, прознает душу лишь общаясь с природой, а тут... сама природа не общается с тобой. Но сегодняшняя встреча не ответит на вопросы посоха и не успокоит его, сегодняшней встречи главный персонаж не он. А эта девушка, красивая гарпия с золотыми крыльями еще более прекрасными, чем крылья Гильгалада. И глазами не менее манящими. Посох любил летающих существ более остальных, может, чувствовал родство? Былой энт с минуту смотрел на нее уже будучи на земле. Этот разговор без слов, напоминающий старые лесные языки, прервал некий двуглавый львенок, что будто бы хотел кинуться на огромного орла. Хозяйка остановила его, но... этого мало. Гильгалад вновь расправил крылья и яростно забил ими в воздухе, отпугивая скалящиеся создание. Крик птицы разрезал воздух, а несколько разлетевшихся в сторону перьев распугало туман. Лишь пара взмахов и один крик и посох спокоен, как и раньше. Но можно ли сказать это о чудаковатых гостях, нарушивших его непростое уединение? Уединение - попытка вернуться ко старому. Гильгалад вреда им не хотел, но и ничего хорошего желать не мог. Посох всего лишь проверил их, проверил, насколько они могут испугаться леса и стоит ли отвечать этой юной девице, которая еще не исходила лесов, не слышала их. Как говорится, не услышав журчание реки и шорох листвы, не разберешь слова древних созданий. И даже посох сложно, порой, понять, пускай говорит он давно на распространенном в мире языке. Волшебный посох не приглядываясь мог заметить в глазах гарпии интерес к нему, интерес к тому, что может он ей дать. После прожитых годов такие вещи разрезают глаза, они первые попадают в поле зрения. И редко когда они могут радовать. Гм, понять что-то более конкретно было невозможно. Давно разучился Гильгалад смотреть, как когда-то смотрел. - Elye quetie la ista,* - наконец слышен голос посоха, который не раскрывает своего клюва. - Man na еsselya?** Вряд ли гарпия догадается, что ей самой говорить на эльфийском не обязательно - энт поймет ее в любом случае. Жаль, очень жаль, слышать столь красивый язык таким ломанным не понравится ни одним ушам. Надеюсь, она еще не успела поговорить с настоящими эльфами?... Представляю, как когтями по стеклу проскрипели бы эти эльфийские слова в ушах самих остроухих. Гильгалад тряхнул головой, теперь можно было заметить, что один из рогов его испачкан в красной краске. А как только посох было хотел сделать шаг вперед, стало заметно и, что синей лентой он действительно зацепился. Эх, ну, зачем, старик Нимросс, ты нацепил ее вообще! Гильгалад поставил поднявшуюся было лапу обратно на корень дерева. * Ты не умеешь говорить. ** Как зовут тебя?
Маргрет Бледная: Какое ощущение возникает у человека, случайно увидевшего магию? Страх, любопытство, восторженный взгляд, мчащееся куда-то вдаль сердце, восторг, радость - полная мешанина из чувств и эмоций, которое в итоге создаёт предрасположенность к изящному искусству или же, наоборот, с корнем вырывает какие-либо положительные черты из сердца и души, оставляя огромную дыру, расширяющуюся с каждым годом всё больше и больше, которая в итоге и поглощает человека. Только человека - остальные расы не сильно заморачиваются на подобных вещах и спокойно живут веками без магии, создавая великолепные и удивительные вещи руками и трудолюбием. Взять хотя бы гномов - единицы из горного народа владеют первоначалами, да и то в сильно ограниченных количествах. Но какие города они построили в горах, какое огромное количество туннелей испещряет Долину изнутри! Говорят, при строительстве знаменитой темницы Танахи городские власти попросили именно гномов прорубить бесконечные ходы, создав второй, таинственный и ужасный город под городом. Алые лучи солнца, едва пробивающиеся сквозь рощу, запутались в золотых крыльях гарпии, создавая невозможно красивый оттенок и выделяя аквамариновые узоры, которые словно заплясали по мановению божественной руки. Своеобразная перьевая корона на голове девушки, сидевшей спиной на запад, озарилась, создав волшебный ореол. И всё это прошло незамеченным для всех вокруг - на улочке эльфийского города никого не осталось, многие ушли в Танахи, что бы там отпраздновать, поторговать, насладиться радостью и счастьем, витавшем в воздухе и закручивающемся над головами ничего не подозревающих граждан. Светло-карие глаза неотрывно смотрели на орла. И не было там доброты, только всепоглощающий страх перед огромной птицей. Маргарет как заворожённая следила за действиями птицы - резные крылья, словно деревянные, самой изящной работы, изумрудные глаза, ветвистые рога. Нет, такого она не видела и была просто напугана. Эрлюг, ещё секунду назад рычавший и рвавшийся в бой, вжал головы в плечи и обернул хвост с кисточкой вокруг задней лапы, прижал уши и подался назад. Прошла минута напряжённого ожидания, тело гарпии пришло в движение, ей не хотелось встречаться со свирепым противником, да ещё и летающим, да ещё и таким большим и, как чувствовалось, старым. Она уже начала вставать, когда существо раскрыло крылья и захлопало ими. Громкость могла поспорить с самым настоящим весенним громом, разрывающем небеса каждый год примерно в одно и то же время и проливающем на землю благословленный дождь. Как девушка оказалась на противоположной стороне улочки, вдавливаясь спиной в дерево и не замечая сломанного предплечья правого крыла, она не помнила, но сейчас любой проходящий мог узреть, что второе имя было дано ей не просто так. Оттенок кожи напоминал муку, такой же белый и крошащийся, что ли, - казалось, дотронься до лица рукой и оно рассыпется, оголив череп. Перед глазами всё так же стоял образ величественного существа, созданного не иначе как Богами, а потому пугающий ещё больше. Как обычно, главным чувством, выводящим из равновесия, была боль. Острая, пронизавшая всё тело, боль в правом крыле. Тихо пискнув, Маргрет кое-как пришла в себя, вставая и держась за дерево. Мысли, которые привели её к светлому имени Нимросса, более не возвращались - если посох настолько страшный, то каким будет сам маг?! Гарпия уже собралась уйти, поправляя сумку на плече и придерживая крыло, когда ощутила голос орла. Опять эльфийский! На удивление, говор был мягким, очень понятным и даже такой неискушённой в языке девушке было легко разобрать сказанное. Не понятно что сказалось больше - испуг или удивление, но на вопрос она ответила на всеобщем. совершенно не задумываясь. - Маргрет. Бледная. - При более внимательном рассмотрении птицы стало видно как ему что-то мешает. То ли корень, то ли... лента, уцепившаяся за этот корень. Вот тут-то её и пригвоздила к земле. Одна половинка требовала подойти и помочь птице, пускай даже волшебной, вторая же стремилась умчаться за три девять земель подальше и никогда не вспоминать ни о каком Нимроссе, ни о каком энте-орле. На лице отразились переживания, в которых победила светлая сторона. Медленно, очень медленно она делала шаги по направлению к огромной птице, пока их не стали разделять каких-то два десятка сантиметров. Присев и поморщившись от боли в крыле, гарпия, протянула руку, стараясь двигаться медленно и никоим образом не раздражать это волшебное чудо. Вот коготки зацепили синюю ленту, потянули на себя, перебросили через сучок и Гильгалад был свободен. Из-за дерева выглянул Эрлюг и медленно подобрался к спине хозяйки, заинтересовано выглядывая одной головой меж маховых перьев второго ряда и стараясь не высовываться - надолго он запомнит, что рычать на рогатых орлов не стоит. Отодвинувшись на шаг, но не вставая с корточек, девушка внимательно, со страхом и удивлением следила за действиями орла. Улетит?
Гильгалад: Как часто мухи попадают в столь хитрую ловушку - паутину? Ведь не счесть понесенные ими жертвы за день. А сколь может умереть одним утром оленей, которым не повезло быть подкарауленными волками рядом с очередной полной сочной травы полянкой? Магов сколько, неряшливо обронивших заклятие, погибло в этот, вроде бы, и прекрасный вечер? Мог бы Гильгалад думать, в ту же секунду проклял бы чародея и мастера, благодаря которым, казалось, он и живет. Не пожалевший плоти энта для своей работы Ваторэ был тщеславен, хоть работа его и не всегда окупалась, но резьба сотворившая новую жизнь из чужой смерти принесла богатства и славу, о которых он эгоистично мечтал. Нимросс же отдал часть себя, чтобы вдохнуть в пустую деревяшку магию - жизнь, но столь беззащитную саму по себе, хоть и великую в чужих руках. Однако, зачем проклинать, разве злым был энт? Нисколько, был он просто когда-то величественным существом, а сейчас ни более, чем зацепившийся за сучок орел. И чародею плохого желать для него бы было горем. Дороже этого мага нет никого у волшебного посоха и никогда не будет. Но мысли летят впереди, покуда ты безмерно оказываешься зол. И не суждено тебе сразу понять, что жизнь не загублена, а спасена. Иногда, остается только верить чужим словам и пытаться оставить обиды в прошлом, а злости и вовсе не найти нигде места. Но что там происходит не в мыслях, а в реальном мире? Крик Гильгалада жутко напугал юную особу, неужто? Но она все же смогла ответить на вопрос и даже освободила неуклюжую лапу напугавшего. Жаль, так просто теперь не помочь ей с ее крылышком, но все-таки, кажется, есть растение, способное скрыть боль и ткань, что может спрятать ее... конечно! Волшебный посох, будучи уже свободным, столь пристально посмотрел в глаза юной гарпии. Никогда не дышавший орел сейчас замер, будто бы только минуту назад последняя ненужная щепка отлетела от свежей фигуры. И только легкий ветерок, колыхал его тяжелые перья этим долгим мгновеньем... Гильгалад смотрел в глаза, но казалось, что в самую душу. Столь отталкивающий и одновременно манящий взгляд был залит бескрайним волшебным морем, где нежные искры рассыпавшихся звезд, ровно змей Уроборос, кружат друг за другом, да не могут догнать. И только какие-то две зеленые стекляшки скрывают невероятное колдовство, не дают ему покинуть орлиное тело и вернуться на небо, а после незабываемой ночью рассыпаться в беспокойном море. Вы только представьте себе эту ночь, где дозревший волшебный маняще-зеленый свет звезд переливается на бесконечно синем полотне морей. И отдает этим водам не просто себя, а всю свою суть, всю свою мудрость и силу. Не научившиеся ждать волны будут когтями своими пытаться дотянуться до самого неба и поскорее схватить принадлежащее им... Но вот Гильгалад моргнул и колдовство рассыпалось, небывало далеко теперь кружили искры и море стало блеклым, как никогда.... Орел наклонил к своей лапе голову и тут же клюв его звонко сомкнулся, будто бы птица попыталась укусить сам воздух. Но нет, посох схватил синюю ленту и гордо выпрямился. Не говорил он теперь ни слова, только ждал, пока некая Маргрет Бледная возьмет подарок старого энта. Широкая лента, что грелась несколько дней под лучами солнца и была холодна ночью, как едва пробежавшийся по коже ветер, да смутные слова чародея - это все, что предвещало нынешнюю встречу. Но что за слова? Кажется, они звучали тихо ночью и были сказаны вместо прощанья: "Отдашь, когда день перестанет греть...". Про синюю ленточку рассказать намного проще: смоченная в лесных травах лучшими эльфами-лекарями, не обремененная магией - чужими сомнениями, гревшееся на солнце и томившаяся ночью, она не ведала боли, она избавляла от нее, как сон от страха. Гм, а ведь, кажется, чародей знал об этой встрече намного больше, чем и сама гарпия, и ее новый спутник. Но откуда? Предчувствие, видение? Посоху это не известно. - Tinde mi almarea I ori cenanye,* - что с голосом? Казалось, еще совсем недавно в нем было столько равнодушия, сколько можно встретить в мече твоего убийцы, а сейчас оно полностью растворилось, неужели последние лучи солнца смогли сжечь его? Гильгалад редко когда говорил столь добро, редко когда говорил с человек, а не мелкой залетевшей в глаз песчинкой. - Hanyalye Nimross?** - орел наклонил на бок голову и ждал ответа, который, вероятно, решит дальнейшую судьбу, как его, так и этого прекрасного создания. Гильгалад многим казался злобным, и лишь некоторый был способен увидеть в этой птице доброту, коя на показ у белого мага Нимросса. Эта такая доброта, которая тонкой неуловимой нитью, связывает посох со всеми на свете. Нить хоть и тонкая и почти невидная, но даже камень не окажется прочнее ее. Ни одна сталь не разрубит ее блеклый-блеклый блеск. И тем более нельзя запятнать это чудо... * Всплеск в благословенной душе я вижу. ** Ты знаешь Нимросса?
Теа София Харман: ---------- Начало игры Сумерки потихоньку сгущались, будто преображая пейзаж вокруг: земля под ногами разом потемнела, палые листья, лежавшие мягким нетронутым ковром, теперь были почти не различимы, стволы деревьев напоминали тёмные колонны, а их листья, прежде подсвеченные мягким золотистым светом солнца, резко выделялись на фоне ещё хранящего холодное свечение неба. Небольшие полянки, поросшие мягкой зелёной травой, старые поваленные деревья, будто самой природой предназначенные для отдыха, то и дело притягивали взгляд путницы, возвращающейся домой из недолгого, но весьма далёкого путешествия. Неплохо было бы остановиться, да отдохнуть, - эта мысль то и дело посещала её. - Нет, сегодня нужно пройти как можно больше... Мне ведь осталось уже совсем немного, - подумав так, Харман снова попыталась избавиться от желания отдохнуть. Теа вела под уздцы некрупную серую лошадку, принадлежавшую хозяину лавки, навьюченную множеством узлов. Она везла в Долину новый товар - новую партию тканей. - Я уже договорился с тамошними купцами, так что тебе остаётся только заплатить за товар и привезти его сюда, в лавку. Всё как по маслу получается, и не вздумай ничего намудрить, - наказывал работодатель, отправляя девушку в дорогу. - Мда. Ну, что же, постараемся не намудрить, - подумала Харман, решив не задумываться над малость неприятными словами. Пропускать подобное мимо ушей - значит жить, не тратя попусту нервы. Прибавив шагу, Теа свернула к озеру, чтобы наполнить фляги, без всякой пользы валяющиеся в её походной кожаной сумке, перекинутой через плечо, водой и напоить лошадь. ---------> Берег озера
Афилла: Большой тракт-----> Афилла ещё немного волновалась, после встречи на Большом тракте. Пред закатное состояние неба напоминало ей её первый полёт, когда она летела, ни думая не о чём. Сокол летела над лесом, когда увидела девушку. С высоты её было хорошо видно, благодаря её серебристым волосам, которые отливали слегка сирениватыми оттенками неба. "Я её здесь раньше не видела, - подумала сокол. - Наверное она пришла откуда-то. Надо посмотреть куда она идёт." Афилла немного спустилась, её странная привычка наблюдать за людьми опять тянула её в какие-то "приключения". Афилле удалось разглядеть её получше. Теперь она заметила, благодаря своему соколиному зрению, что девушка была её ровестницей. Одета она была в тёмную тунику. Точного цвета она различить не смогла, да и не хотела. Внимание сокола привлекла кошка. Самое интересное, что цвет шерсти кошки походил на цвет волос её хозяйки. Кошка явно была привязанна к хозяйке и, словно тень, ходила рядом. Афилла вдруг поняла, что девушка идёт к Берегу озера. "Да я только, что оттуда! Ну что ж, посмотрим зачем она туда направляется." - Сокол повернула крылья и последовала в след за новой знакомой. ------> Берег озера.
полная версия страницы